Текст книги "Наёмник"

Автор книги: Эдвин Чарльз Табб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

Виручия смотрела на фигуру в дальнем конце арены. Он почти дошел до двери, через мгновение он исчезнет из виду.

– Этот мужчина?

– Тот самый. Я видел многих бойцов, так много, что их лица смешались в моей памяти, а их мастерство я забыл, но его я никогда не забуду. Тогда он был молод, на ринге новичок, еще не слишком ловко владел ножом, но он был очень быстр. Совершенно невероятно быстр. Без сомнения, это зависит от природной реакции, но на него было приятно смотреть. Ты видела, как он оседлал крелла?

Она кивнула.

– Для этого действительно нужна скорость. Скорость принятия решения и действия. Замешкайся он на долю секунды, зверь бы обернулся и распорол ему живот. Человек средних способностей замешкался бы и заплатил за это своей жизнью. А все, что было дальше? Без сомнения, ты это заметила.

Неистовство схватки, атаки, бешеные прыжки перед смертью крелла. Даже когда он умирал, он продолжал извиваться в крови, мощные мускулы рефлекторно сокращались. Да, она все заметила.

– Я знал, что он победит, – повторил Селкес. – Боец, которому удалось так долго оставаться в живых, такой быстрый, ловкий человек, мог ли он проиграть?

Гладиатор ушел, исчез в дверном проеме, и арена показалась опустевшей, несмотря на толпу людей и слуг, еще приводящих в порядок песок. Виручия встала, не желая видеть еще одну схватку, зная, что это принесет только разочарование после того, что только что произошло. И ей уже не нужно было оставаться. Она посетила игры, Чорзел ее видел, а если он возразит против ее раннего ухода, она может сослаться на внезапное недомогание.

Она посмотрела в ту сторону, где сидел правитель; тот оставался в напряжении, руки по-прежнему сжимали подлокотники. Ей показалось это странным, она нахмурилась и оглянулась на него, сделала три шага и снова оглянулась. Пот больше не выступал на его лице. В то же мгновение она оказалась рядом.

– Быстрее! – закричала она слугам. – Принесите что-нибудь, чтобы загородить Владыку от солнца. Поспешите!

Влажная ткань вокруг его шеи не поддавалась усилиям ослабить ее, и Виручия раздраженно разорвала его блузу. Под нею правитель носил защитную кольчугу, и она поразилась такой несообразительности, заставившей его сидеть на солнце с металлической тяжестью на груди. Не удивительно, что ему было так жарко.

Когда одежда поддалась под ее пальцами, она выкрикнула:

– Вызовите медицинскую помощь! Пошлите за его личным врачом и принесите воды и льда.

Под металлической сеткой тело было влажным и липким на ощупь и неестественно холодным. Склонившись, чтобы послушать сердце, она вначале подумала, что оно не бьется, но затем уловила слабое глухое эхо. Она поднялась и увидела, что со всех сторон к ней обращены лица.

Монтарг бросился вперед:

– В чем дело?

– Чорзел заболел.

– Владыка? Заболел? – Голос Видды прозвучал приглушенно и взволнованно. – Он поправится?

– Может быть, удар? – Белев присвистнул. – Ему было противопоказано излишнее волнение.

– Дайте посмотреть. – Изард вытянул шею. Другие присоединились к нему.

– И мне… – слышались голоса. – Он умирает?

Их обступили теснее, стервятники, привлеченные кровью, все еще под властью недавних переживаний. Будет забавно, подумала Виручия с непонятной отчужденностью, если игры, которые он так поддерживал, послужат причиной его смерти.

* * *

Сейдуа ликовал.

– Ты сделал это! – хрипло кричал он. Победил! Парень, я горжусь тобой!

Дюмарест выпрямился. После удушающей жары снаружи прохлада комнаты освежала. Он глубоко дышал, упивался воздухом, наполняя им грудь, насыщая кровь кислородом. Появился слуга с бокалом вина, но управляющий жестом преградил ему дорогу.

– Для победителя только самое лучшее, – загрохотал он. – Принеси охлажденного шампанского в особых фужерах.

Он усмехнулся и, положив руку на плечо Дюмареста, подвел его к кушетке.

– Выпей и отдохни, – распорядился он. – А я приведу самого лучшего массажиста, чтобы он растер тебе каждый ушиб и снял напряжение с каждой мышцы. Ты понимаешь, что ты сделал?

Он прямо-таки вырвал фужеры из рук слуги, протянул один из них Дюмаресту, а второй одним глотком осушил сам.

– Ты показал, каким способом можно победить эту проклятую птицу, вот что. Я ни на секунду не отрывал от тебя взгляда, и я умею отличить, когда человек рассчитывает все свои движения, а когда он полагается на удачу. Каждый дюйм твоих движений ты делал осознанно. Я догадался об этом, когда ты бросился бежать, и был уверен в этом, когда ты двинулся обратно. Ты слышал крики толпы? Я боялся, что у меня лопнут барабанные перепонки. Эй, парень, принеси еще вина!

Оно было холодное и сладкое и почти испарялось во рту.

Дюмарест опустил свой фужер, а Сейдуа наполнил его вновь.

– А деньги?

– Ты их получишь, и пожертвования тоже, все до последней монеты. Слуги сейчас собирают дары, и они знают, что я оторву палец у любого, кто попытается украсть хоть одну монетку. – Он слегка понизил голос. – И ты можешь также выбрать любую женщину, если захочешь. Нет ни одной девушки или матроны, которая не была бы горда лечь с тобой в постель. Да еще и заплатит за это. Для победителя все возможно.

Для победителя, но если бы он проиграл? Дюмарест пожал плечами:

– Я могу обойтись без женщины.

– А как насчет той сучки, которая визжала, чтобы тебя высекли? – настаивал Сейдуа. – Ты мог бы ее проучить. Выпори ее, чтобы она узнала, каково это. Нет? Ладно, выпей еще вина. – Он наполнил фужер и сел на кушетку, и под его солидным весом она прогнулась. – Ты охотился, – сказал он. – Ты знаешь, как работают мозги у птиц. Ты очень хорошую штуку провернул с этим копьем, но попал немного выше, чем надо. Пятнадцать сантиметров ниже – и ты сразу проткнул бы ему сердце. В следующий раз ты должен иметь это в виду.

– Следующего раза не будет.

– Неужели?

– Мне повезло, – произнес Дюмарест. – Эти копья слишком коротки. Если вы хотите, чтобы с арены возвращались живыми, добавьте еще сантиметров тридцать. И потренируйте бойцов. Набейте чучело крелла и покажите, как бросать и держать копье. И еще ножи… – Он коснулся губ и зубов. – Если бы у меня был нож, я просто отрезал бы этой твари голову.

– Не я устанавливаю правила. – Сейдуа допил свое вино. – Но я скажу тебе одну вещь. Ты вернешься. Если ты останешься в этом мире, у тебя не будет выбора. Как еще ты собираешься зарабатывать деньги? А ты хорош, – пожаловался он, – слишком хорош, чтобы понапрасну растрачивать свой талант. И это может быть неплохой жизнью. Немного поработаешь на арене – и получаешь деньги и сколько угодно женщин, за победителем все ходят на улицах.

– Как за диковинным животным?

– Какая разница? Будешь есть хорошую пищу и хорошо жить. Подумай об этом, ладно?

Дюмарест кивнул.

– Ты можешь вернуться в любое время, когда тебе захочется сразиться. – Сейдуа повысил голос: – Ланко! Иди сюда и делай свою работу.

Дюмарест расслабился под искусными пальцами массажиста, который растирал его ноги и руки; тот нанес ему на тело теплое масло и умело снимал напряжение с мышц и сухожилий. Массаж продолжался долго, и Дюмарест почти уснул, когда почувствовал, что массажист закончил.

– Меня зовут Селкес, – услышал он над собой голос. – А вас, я слышал, зовут Дюмарест. Эрл Дюмарест. Я хочу поговорить с вами.

– Потом.

– Сейчас. Это очень важно.

Дюмарест вздохнул и открыл глаза. Стоявший перед ним человек был высок и гладок, одет в дорогие ткани, на шее блестела украшенная драгоценными камнями цепь. Он улыбнулся, когда Дюмарест сел, и протянул ему руку ладонью вверх.

– Обычай здешнего мира, – пояснил он. – Тем самым я демонстрирую вам, что у меня нет оружия. В ответ вам полагается дотронуться до моей ладони своей. Это дружеский жест.

– А ваша вторая рука?

– Она тоже. – Селкес протянул другую руку. – Обычно обе руки протягивают только близким людям или заклятым врагам, когда хотят вступить в переговоры. И в знак доверия, и для установления его. Вы находите этот обычай забавным?

– Странным… и довольно бессмысленным. – Дюмарест дотронулся до протянутой ладони. Кожа была гладкая, без следов мозолей, пальцы длинные и сужающиеся на концах – руки художника и, уж без сомнения, человека, который никогда не занимался тяжелым физическим трудом.

– Быть может, но обычай очень древний. Вас интересуют древности?

– Временами.

– Но не в данный момент? – хмыкнул Селкес. – В данный момент вы хотите знать, почему я здесь. – Он огляделся. Кушетка стояла в отдаленной нише раздевалки, массажист уже ушел. Вокруг них никого не было. Снаружи доносился гул и далекие раскаты голоса Сейдуа, проклинавшего дураков, которые запятнали арену своей кровью. – Последняя битва на сегодня, – пробормотал он. – А для кого-то последняя битва в жизни. Каковы ваши намерения?

– Получить свои деньги и уйти, – ответил Дюмарест.

– Покинуть этот мир? – неодобрительно осведомился Селкес. – Вы сможете это сделать – вашего заработка и пожертвований хватит на билет высшим классом. Ну а что дальше? Приедете бедняком в другой мир? Не слишком веселое будущее, друг мой. – Он протянул руку и потрогал ребра, резко выделявшиеся на боках Дюмареста. – С вашей стороны было не слишком-то мудро путешествовать низшим классом. Опасно повторять это слишком часто. Вы потеряли всю жировую прослойку, а любое путешествие с Дрейдеи очень длинное. По-видимому, у вас нет выбора и вам придется снова сражаться.

Снова наедине с этим песком, солнцем и диким креллом; слышать рев толпы и противостоять чудовищу, рассчитывая только на свою скорость и мастерство. Некоторые полагают, что это хорошая жизнь, но ему-то лучше известно. Ведь могла произойти любая случайность – он мог поскользнуться в лужице крови, могло внезапно сломаться древко копья, крелл мог повести себя неожиданным образом. На Дрейдее шансы выживания бойца не слишком велики.

– Всегда есть выбор, – мрачно сказал он.

– В странном мире с неизвестными возможностями? – Селкес пожал плечами. – Возможно, но я полагаю, вы и сами все прекрасно понимаете. Вы ведь боролись не только потому, что сами это выбрали, некоторую роль, по-видимому, сыграла необходимость. – Он резко произнес: – Я пришел предложить вам работу.

Дюмарест уже был к этому подготовлен.

– Какую?

– Есть одна женщина, которая дорога мне по причинам, которые вам не обязательно знать. Особа, к которой я питаю большое уважение. Я хочу, чтобы вы охраняли ее.

– Телохранитель?

– И даже больше. Я говорю об охране в более широком смысле, чем защита от физического нападения. Она одинока и у нее почти нет друзей. Но есть такие, у кого имеются причины клеветать на нее, и в этих условиях важно, чтобы она выглядела сильной. Ей нужен кто-то, кто поддержит ее, подкрепит ее смелость и решительность, сильный мужчина, который станет больше чем слуга. Я думаю, что вы сможете стать таким мужчиной. Соглашайтесь, и вы не пожалеете об этом.

– Кто эта женщина? – прямо спросил Дюмарест.

– Вы увидите ее сегодня вечером. Я пригласил ее и еще несколько человек к себе обедать. Вы тоже там будете. Я пошлю за вами, когда стемнеет. – Селкес помолчал перед последним замечанием. – И еще одно. Я не хочу, чтобы вы когда-либо признались, что это я вас нанял. Вы будете приглашены в качестве друга. Но будете находиться поблизости от нее, сопровождать ее и настаивать на этом, если она будет возражать. Я предоставлю вам самому преодолеть любое ее возражение. Вы понимаете?

– Полагаю, что понимаю.

– И вы согласны?

– Я отвечу вам после того, как увижу эту женщину, – промолвил Дюмарест.

Глава 3

Она взбежала вверх по лестнице, длинноногая, гибкая, легкая ткань накидки струилась с ее узких плеч. На первый взгляд она могла показаться мальчиком, подростком, еще не достигшим зрелости, но Дюмарест заметил твердую линию пухлых губ, голубые со стальным оттенком, глубоко посаженные глаза, гладкость щек и шеи. Он заметил также тонкий черный рисунок, нанесенный поверх белой кожи, загадочные черные линии, похожие на замысловатую татуировку. От ворота ее блузы до корней волос доходило ожерелье из тонких серебряных полосок, между которыми струились как водопад ниспадающие до самой талии нити черного прозрачного янтаря.

В результате нелепой мутации меланин ее кожи вместо того, чтобы равномерно распределиться по всему телу, сконцентрировался в этом замысловатом узоре. Должно быть, этот узор покрывал все ее тело, так что и обнаженная она, по-видимому, выглядела бы словно обернутой в паутину. Дюмарест не нашел в этом ничего отвратительного – космические солнца порой служили причиной и более серьезных отклонений, чем у нее, – но подобная вещь может превратить женщину в изгоя. И не удивительно, что в ее глубоко посаженных глазах затаилась боль человека, который вынужден всегда держаться настороже.

– Селкес! – Допорхнув до верха лестницы, она протянула руки ладонями вверх. – Как хорошо с вашей стороны, что вы пригласили меня!

– Вы оказываете честь моему дому, – официально отозвался хозяин, дотронувшись своими ладонями до ее. – Виручия, позволь мне представить тебе Эрла Дюмареста.

– Миледи, – повторил он жест Селкеса и заметил выражение ее глаз при столь неожиданной фамильярности.

Легкий румянец залил щеки девушки, и она опустила руки. Даже этот румянец был излишним. Она понимала это, ненавидела себя за предательскую реакцию и была встревожена потерей самоконтроля. Всего лишь мужское прикосновение, и она покраснела, как глупая девчонка. Она как в тумане слышала, что Селкес что-то говорил, стоя рядом.

– Вы встречались и раньше, – вещал он, – хотя не думаю, что Эрл это помнит. В то время он был занят другими вещами. Вы должны поблагодарить его за то, что он выиграл для вас столько денег.

Значит, это действительно тот человек, на которого Виручия поставила во время боя на арене. Она смотрела на него и удивлялась, почему сразу не узнала. Сыграли роль какие-то отличия в лице, оно было менее напряженным, выражение решительности слегка смягчилось. Да и угол, под которым она его видела, вводил в заблуждение – гость был выше, чем ей тогда показалось, выше ее на целую голову, а она вовсе не была маленькой.

– Миледи. – Дюмарест убрал руки. – Не желаете ли вы, чтобы я сопроводил вас к обеду?

Снова фамильярность. Она поискала взглядом Селкеса, но тот прошел вперед, как бы ожидая, что этот мужчина будет ее сопровождать. Ладно, почему бы и нет? По крайней мере, это будет новый опыт. Она приняла протянутую руку и снова почувствовала, как ускоренно забилось ее сердце. «Биологическая реакция, вызванная близостью самца, – подумала она мрачно. – Детство какое-то?»

– Вы впервые на Дрейдее? – По крайней мере, она могла завязать вежливую беседу.

– Да, миледи.

– Меня зовут Виручия. Здесь мы не пользуемся титулами, только когда обращаемся к Владыке. В этом мире все граждане равны.

– А все остальные, миледи?

– Виручия. Вы имеете в виду неимущих? Они тоже, но есть некоторые привилегии, которых они лишены. Вы часто выступали на арене?

– Сегодня впервые.

– На Дрейдее, конечно, я понимаю. – Ей понравилось, что он воздержался от подробностей. Более посредственный мужчина стал бы надоедать ей и вводить в тоску россказнями о жестокости и крови. Более посредственный мужчина? Почему она столь высоко его оценила?

Селкес выбирал своих гостей очень старательно. Она кивнула старому Небке, ворчливо занимавшему свое место за столом. Затем Уолину и Пеции. Она могла бы пережить отсутствие Шамар, да и к Джебеле не питала большой любви, но обе женщины были весьма влиятельными. Она заметила, что место Дюмаресту отвели рядом с ней.

– За Владыку! – Селкес поднял свой бокал, провозгласив ритуальный тост.

– За Владыку!

Все выпили, и обед начался. Несколько перемен блюд, острых, легких, вкусных, сладких, мясных и рыбных, овощных, приготовленных и заправленных с большим искусством. Разговор за столом вился вокруг видов на урожай, строительства новой гавани, увеличения налогов на игровой бизнес. Небка что-то бормотал, потягивая свое вино.

– Расточительство! Бессмысленная трата средств. Ну да, я слышал все доводы тех, кто поддерживает игры, но продолжаю утверждать, что существуют и другие пути. Вы не можете восстановить жизнестойкость нации, подвергая ее подобным зрелищам. Не правда ли, Виручия?

– Вы знаете, как я отношусь к этому, Небка.

– Так же, как и я. А вы, Уолин?

– У нас что, голосование? – Уолин коснулся салфеткой своего рта. – Я думаю, мы все согласны, что игры стоят слишком дорого. Расходы на выращивание креллов, например, постоянно возрастают. Эти птицы непродуктивны и представляют собой обузу для экономики. Если намерением является укрепление характера, то почему не могут мужчины бороться друг с другом?

– Зачем вообще эти схватки? – Шамар потянулась вперед над столом, так что ее пышная грудь совсем вывалилась из глубокого выреза платья. – Лично я считаю, что наши мужчины и так достаточно мужественны.

– Вам это должно быть хорошо известно, – презрительно бросила Джебеле. – У вас их предостаточно.

– Пожалуйста, леди, – покачал головой Пециа, и только затем вступил в обсуждение: – Мы должны принять за исходную посылку утверждение о том, что мы слабые. Во-первых, верно ли это? Если да, то как это лучше всего исправить? Далее, лично я не считаю, что это утверждение верно. Слабость относительна и во многом зависит от преобладающей социальной культуры. В своем развитии каждая нация проходит пики и спады, и никто из нас не станет спорить, что в данный момент мы переживаем период упадка. Рождаемость снижается, и развитие замедлилось, но такое положение дел долго не протянется. Это, если хотите, передышка. Естественная пауза. Время породит собственные средства излечения без этих диких экспериментов, подобных играм. Они разорительны и приводят к вырождению. Как я довольно часто говорил раньше, и все слышали это, мы должны взяться за эту проблему более решительно.

– Верно, – кисло согласилась Джебеле. – Как вы говорите, мы слышали это часто.

– От повторения правда не перестает быть правдой.

– В чем эта правда? – Уолин с улыбкой откинулся в своем кресле. – Вы говорите одно, Пециа, а Владыка другое. Разница между вами в том, что он действовал, в то время как вы – нет. Я согласен, что игры разорительны, но какую альтернативу мы можем предложить? Работать и строить, скажете вы, но откуда взять энергию, волю? Наша нация спит, и, возможно, Монтарг и другие правы. Только кровь может пробудить нас и восстановить нашу силу.

Виручия покачала головой:

– Нет.

– Как ты можешь быть в этом уверена?

– Я чувствую это. Народ приходит на игры, чтобы смотреть, но не сражаться. Они хотят видеть насилие, но не участвовать в нем. – Она замолчала, вспоминая свои недавние чувства. Разве она просто наблюдала? Или она в какой-то мере была там, внизу, на песке с Дюмарестом?

Она покосилась на соседа, и, как будто догадавшись, Селкес прокашлялся:

– Я думаю, надо пролить новый свет на наш спор. Среди нас находится знаток, человек, имеющий гораздо больший опыт, чем любой из нас. Что вы об этом думаете, Эрл? Вы слышали, о чем мы здесь говорили. Согласны ли вы с утверждением, что кровавая схватка может влить новую энергию в нацию?

Дюмарест посмотрел на Виручию, припоминая полученные им инструкции о необходимости создать между ними общность взглядов. Но ему не нужно было притворяться.

– Нет, я так не думаю.

– Не хотите ли подробнее изложить вашу точку зрения? – Пециа подлил себе вина. – В конце концов, вы заинтересованное лицо. Странно слышать, как человек открыто осуждает способ, которым он зарабатывает себе на жизнь. Не могли бы вы нам немножко объяснить свои взгляды?

– Идите на арену, – веско ответил Дюмарест. – Боритесь за свою жизнь. Послушайте рев толпы и понаблюдайте, как изысканные женщины предлагают себя незнакомцу. Понюхайте запах крови. Какие вам еще нужны подробности? Игры воспитывают варваров.

– Но вы же сражаетесь.

– От нужды, но не по выбору.

– Варваров… – повторила Джебеле. – Но ведь, без сомнения, варварская культура жизнеспособна?

Со своего места во главе стола вмешался Селкес:

– Для настоящих варваров, возможно, но для цивилизованных людей играть в варваров – это вырождение. А цивилизованная культура достигает таких глубин развращенности, которые и не снились настоящим первобытным народам. Вы согласны, Эрл?

– Да, я согласен.

Пециа улыбнулся:

– Ты слышишь это, Уолин? Сколь часто я это говорил? Мы стремимся стать тем, чем мы не являемся. В этом скрывается опасность.

– Однако в схватке должно заключаться что-то таинственное? – Шамар показала свою грудь еще щедрее, улыбнувшись Дюмаресту. – Вы, как никто другой, должны это оценить. Духовный подъем, охвативший зрителей. Душевное очищение посредством удовлетворения тайных потребностей. Пробуждение дремлющей энергии. И это в еще большей степени относится к тем, кто участвует в бою. Разве вы не чувствуете после битвы, что вы родились заново? Огромное освобождение? Новую решимость?

– Нет, миледи. Я просто радуюсь, что все закончилось.

– Вы просто дразните меня, – надулась она. – Я бы хотела, чтобы Монтарг был здесь. Он смог бы объяснить это всем гораздо лучше, чем я.

– Он сражался на арене?

– Нет, но…

– Тогда, миледи, со всем моим уважением, он просто не может быть знатоком.

– А вы? – резко спросила она.

– Он жив, – спокойно ответил Селкес, – какое вам еще нужно доказательство?

Яства были унесены, и на смену им на стол поставили графины с напитками, ликерами и множеством настоек, а также маленькие печенья, усыпанные орехами и семечками. Дюмарест выбрал настойку с запахом цветов и медовым вкусом. Он потягивал напиток, откинувшись назад, прислушиваясь вполуха к невнятному шуму разговора. То и дело до него доносились отдельные слова: Монтарг, Чорзел и его болезнь, взаимодействие с оппозиционными фракциями.

Протянув руку к маленькому печенью, он почувствовал, как его пальцы коснулись чьей-то гладкой руки. Как и лицо, кожу девушки покрывал тонкий черный узор.

– Позвольте мне. – Он протянул Виручии блюдо с печеньем и посмотрел ей прямо в глаза.

– Спасибо. – Она выбирала печенье, не отрывая от него взгляда. Она внимательно изучала его лицо в поисках давно известных ей признаков: скованности, вынужденной вежливости, легкого тумана в глазах, маскирующего отвращение. Ничего подобного. Невероятно, но этот мужчина видел в ней женщину, а не странного урода. Чтобы хоть что-нибудь сказать, она произнесла: – Вы прилетели издалека?

– Да.

– И долго летели?

Слишком долго. Бесчисленные миры и бесконечные пути в космосе. Когда он мог путешествовать высшим классом, волшебство замедленного времени, тормозящего обмен веществ, превращало часы в секунды, а месяцы в дни.

– Да.

– Селкес тоже… – Она взглянула в сторону его места за столом. – Он пропадал годами, когда был молод, и снова улетел, когда я родилась. Я думаю, он скучал. Вы тоже путешествовали от скуки?

Дюмарест напустил на себя беззаботный вид.

– Нет, Виручия. Я ищу кое-что. Планету по имени Земля.

– Земля? – Она нахмурилась. – Может ли мир иметь такое название? Земля – это почва, или грязь, или грунт. Должно быть, это очень странное место.

– Не странное. Эта планета старая, измотанная и разоренная древними войнами, но небо на ней голубое, и с него светит большая серебристая луна. – Он помолчал и добавил: – Я там родился.

Она тут же поняла.

– И вы хотите вернуться домой. Вот почему вы сражались на арене, чтобы заработать денег на дорогу. Ладно, вам больше не придется сражаться. Я очень много заработала, и часть денег принадлежат вам. Когда попадется подходящий космический рейс, мы договоримся, чтобы вас отвезли домой.

Она обладала импульсивной добротой ребенка.

– Все не так просто, Виручия. – Он учился называть ее по имени. – Кажется, никто не знает, где находится Земля. Неизвестны ее пространственные координаты.

– Но вы же прилетели оттуда, как вы мне сказали. Значит, вы должны знать обратную дорогу.

– Я улетел оттуда еще ребенком, я был напуган, в спешке забрался в какой-то чужой космический корабль. Капитан был чрезвычайно добр. Он мог отказать мне, но разрешил отработать свой проезд. Впоследствии он умер, а я продолжал летать.

И двигался все время к Центру Галактики, где солнца расположены так близко друг к другу и встречается очень много миров. Он хорошо изучил миры, где небо сплошь заполнено блестящими обломками и покрыто световой завесой. Годы странствий, которые уносили его все дальше и дальше, до тех мест, где и название-то планеты Земля никому не ведомо.

– Вы заблудились, – догадалась девушка с живым сочувствием. – И не можете найти обратную дорогу. Но ведь наверняка кто-то знает, где находится Земля. Может быть, Селкес? Я спрошу у него.

Ее голос был чистым и резким и перекрывал гул разговора. После ее вопроса последовала тишина, и Дюмарест почувствовал себя неловко. Он посмотрел вниз на свои руки и бокал настойки. Костяшки пальцев побелели, и он слегка расслабил мышцы рук. Было глупо надеяться, но тем не менее надежда никогда не умирает. Может быть, на этот раз кто-нибудь сможет сказать ему то, что он должен знать.

– Земля? – Селкес задумался, его взгляд из-под нависших бровей остро блеснул. – Нет, Виручия, я не знаю, где это находится. Я там никогда не был. Но странно, это имя мне чем-то знакомо. Земля… – пробормотал он. – Земля.

– У нее есть и другое имя, – вставил Дюмарест. – Терра. И она находится в этом секторе Галактики.

По крайней мере, так ему подсказали.

– И вы говорите, что заблудились? – усмехнулся Пециа. – Как такое может случиться? Я думаю, мой друг, что вы охотитесь за легендой.

Селкес поднял голову:

– Легенда! Теперь я вспомнил! Изначальные люди. Они утверждали, что прибыли с Земли. – Он улыбнулся. – Они много чего говорили. Они утверждали, что все люди произошли с одного-единственного мира.

– Смехотворно! – выкрикнул Небка, оторвавшись от своего ликера. – Все это за пределами здравого смысла. Как какая-то маленькая планета могла бы вместить все столь различные расы рода человеческого? Я слышал об этих людях, Селкес. В юности и я путешествовал немного, а салоны межпланетного корабля битком набиты сплетнями и слухами. Это помогает убивать время. Земля такой же миф, как Эльдорадо, Золотое дно, Эдем и дюжина других. Небылицы, ни на чем не основанные.

– Может быть, нет, – задумчиво протянул Селкес. – В каждой легенде есть зерно реальности, немного правды, которая была засыпана шелухой выдумки и погребена под ней. Вполне возможно, что род человеческий произошел из одной точки космического пространства. Конечно, не с одной планеты, но из какой-то компактной области. – Он улыбнулся в ответ на протестующие возгласы. – Давайте я объясню.

Он протянул руку, набрал горсть маленьких печений с блюда и начал ставить их рядом в центре стола и более редко в том месте, где сидел сам.

– Представьте себе, в качестве исходного предположения, что род человеческий возник примерно в таком районе. – Он показал на то место на столе, где печений было мало. – Люди изобрели космические корабли и путешествия в космосе. Да, я понимаю, для нас полеты обычны, но представьте себе время, когда это было в новинку. Люди отправились в путешествия из своих миров, и куда бы они направились? Не друг к другу же. И, безусловно, не в пустынные области Галактики. Они бы направили свои корабли туда, где их ждали несчетные миры, подходящие для колонизации. – Он постучал пальцем по столу в том месте, где лежало много печенья. – К Центру.

– И потому что там планеты располагались близко друг от друга, они продолжали продвигаться все глубже к Центру Галактики, – согласился Пациа. – Звучит убедительно, Селкес.

Джебеле пожала плечами:

– Бездоказательные рассуждения. Забавная теория и не более…

– Но интересно. – Уолин мрачно посмотрел на разложенные на столе печенья. – Разумеется, это не могло произойти сразу, за один прием. Должно быть, выплеснулась целая серия волн, когда в их мире удавалось накопить достаточно энергии. Возможно, эти волны постепенно затихали, пока у оставшихся не осталось средств или воли, чтобы последовать за улетевшими. Но время стирает память. Наверное, воспоминания о родине давно стерлись и остались только легенды. – Он улыбнулся. – У нас тоже есть собственная, помните? О первом Корабле.

– Это не легенда! – резко возразила Виручия.

– Голословное утверждение.

– Как мне известно, да и вам всем тоже, – девушка оглядела сидевших за столом, – Корабль настоящий, он существует, и мы даже приблизительно знаем, где его нужно искать. Это преступление, что на ветер выбрасываются целые состояния, а настоящее дело никому не интересно.

– Успокойся, Виручия. – Шамар с кошачьей улыбкой потянулась за печеньем. Сверкнув зубами, она ловко надкусила его. – Какое значение может иметь старый корабль, даже если предположить, что его найдут? Это часть истории, и, как сказал Уолин, в большей степени легенда, чем что-либо еще. Смесь слухов о мнимом крушении и безудержной надежде. Лично я думаю, что мечты о прошлом – это напрасная трата времени. Вы можете о нем мечтать, для меня же и настоящее достаточно хорошо.

Она многозначительно посмотрела в сторону Дюмареста и откровенно завлекательно улыбнулась.

– Вы слишком много требуете, Виручия, – вздохнул Уолин. – У нас нет доказательств относительно местонахождения Корабля, если допустить, что он вообще существует. По одним слухам, он остался где-то на горах Френдерха, по другим – на большом леднике Косна, по третьим – он упокоился на дне Элгишского моря.

– Оставь в покое Корабль, – вмешалась Шамар. – Мне надоели разговоры о замшелом прошлом, старых костях и все эти глупые легенды. Я вполне довольна настоящим. Каковы ваши планы, Эрл? Будете ли вы снова сражаться или вас интересует другая служба? Если так, то, возможно, я смогу вам помочь найти работу. – Кончиком языка она провела по полной верхней губе. – Очень возможно. В моем доме всегда найдется место для человека ваших способностей.

Виручия быстро произнесла:

– Он уже нанят на работу.

– В самом деле? – Шамар подняла брови. – В качестве кого, дорогая?

Эта сука кусает за больное место! Намек был донельзя прозрачным, и Виручия почувствовала, как у нее краснеют щеки, она уже проклинала себя за свою выдумку и надеялась, что Дюмарест ее не выдаст. И вообще, зачем она это сказала? Разве ей не все равно, затащит ли Шамар бойца в свою постель?

– В качестве моего агента. Я хочу поручить ему оценку стоимости своих южных владений.

– Без сомнения, ты ему будешь хорошо платить. – Улыбка Шамар прямо-таки сочилась ядом. – Ради тебя самой, Виручия, я надеюсь, что он тебя не разочарует.

– Нет, миледи, – сказал Дюмарест без какого-либо выражения. – Обещаю, что этого не произойдет.