355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Эдвард Радзинский » Игры писателей. Неизданный Бомарше. » Текст книги (страница 11)
Игры писателей. Неизданный Бомарше.
  • Текст добавлен: 22 сентября 2016, 02:58

Текст книги "Игры писателей. Неизданный Бомарше."


Автор книги: Эдвард Радзинский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– «Всегда рад быть полезен Его Высочеству».

– «Ему рассказали о вашей дружбе с шевалье де Мустье».

– «Он – родственник моей покойной жены».Маркиз тотчас проснулся и спросил язвительно:

– Покойной... какой по счету?

– Первой, если вас это так интересует.

– Первой отравленной, – сказал маркиз и вновь захрапел.

– Продолжай читать, Фигаро. Маркизу по-прежнему не хочется вспоминать.

– «Чтобы действовать наверняка, герцог просит вас все разузнать у Мустье. И не только из любви к нашей революции...» Ремарка: здесь маркиз выложил увесистый кошелек, который Бомарше, как и в прошлый раз, не взял. Как выяснилось потом, маркиз утаил это от герцога и присвоил кошелек».

– Мне он был нужнее, – вздохнул маркиз.

– И это оказалось к счастью, – засмеялся Бомарше, – ибо герцог решил, что наконец-то купил Бомарше, и оттого поверил всему, что я сообщил ему при встрече на следующий день... Итак, явление второе. Семнадцатое июня тысяча семьсот девяносто первого года, восемь часов вечера. В Пале-Рояль – Бомарше и герцог Орлеанский... Фигаро, читай за герцога.

– «Удалось ли вам что-нибудь выяснить, мой милый Бомарше?»

– «Ваше Высочество, граф Ферзен сказал вам правду. Он действительно покидает Париж навсегда и вывозит все свои вещи, чтобы более не возвращаться. Для этого он и приобрел такой большой экипаж. Что же касается моего родственника шевалье де Мустье и его друзей... кто-то упорно пускал ложный слух, будто они хотят устроить бегство короля и его семьи.

Опасаясь ареста в наше неспокойное время, они решили бежать из Парижа: уехать вместе с графом под видом его слуг. Но теперь граф начал колебаться – брать ли их с собой. Он очень обеспокоен встречей с Вашим Высочеством. Ему кто-то передал, что вы не поверили его объяснению и решили, будто он хочет вывезти из Парижа королевскую семью. Зная вашу любовь к равенству и революции, граф испугался.-» Здесь я остановился и дал принцу возможность спросить.

– «Испугался чего?»

– «Что Ваше Высочество сообщит о своих подозрениях генералу Лафайету и тогда его друзья будут схвачены в пути. Он боится подвергать их опасности».

– «Низость! Он посмел подумать, что герцог Орлеанский – доносчик! В прежние времена его следовало убить на дуэли!»

– Как видите, граф, ход был безупречен, – сказал Бомарше. – Я знал, что теперь герцог должен будет молчать, как бы дело ни повернулось.

– И почему вы это сделали? – глухо спросил Ферзен. – Если все это, конечно, правда...

– Потому что в этом побеге захотел участвовать... и будет участвовать сам Бомарше!

– Вы? Вы лжете!

– Вам еще придется ответить и за эти слова... А чтобы вы не сомневались, с радостью сообщаю вам все тайные перипетии побега. Во-первых, его вместе с вами организовывал несчастный мсье Казот. И уже двадцать четвертого июня, то есть через неделю после моей беседы с герцогом, мой родственник Мустье, граф де Мальден и шевалье де Валори, переодетые в мундиры национальных гвардейцев, пробирались по галерее Тюильри, которая идет вдоль набережной, чтобы оттуда через потайной ход добраться до королевских апартаментов. Антуанетта ожидала их у входной двери и провела в свои покои, где ждал король. Он сказал им: «Вы являетесь свидетелями ужасного положения, в котором мы находимся. Уверенные в вашей преданности, мы выбрали вас, чтобы вы вызволили нас отсюда. Наша судьба в ваших руках». Естественно, гвардейцы прослезились и прочее... Вы удовлетворены, граф?

– Боже мой... – только и вымолвил Ферзен.

– Вам предстоит узнать еще много интересного. Например, то, что эти апартаменты с потайным ходом, благодаря которому гвардейцы смогли проникать в королевские покои... были предложены мной!

– Возможно, вы и есть дьявол, – сказал граф. Бомарше приятно улыбнулся.

– А теперь по порядку, – сказал он. – После разговора с маркизом у меня не было сомнений, что готовится побег Семьи. И еще... Есть странное свойство у некоторых литераторов: никогда не быть на стороне победителей. Революция мне перестала нравиться на следующий день после ее победы – библейский Хам явно торжествовал. Я увидел, что «новые» заняты делом «старых», то есть беспощадной схваткой за власть. Добавьте сюда и некоторые угрызения совести после дела с ожерельем... Впрочем, было и еще обстоятельство, – он усмехнулся. – Я ведь любил ее. Или не ее... Это странно, но шлюха и королева постепенно соединились. Мираж..

– Как интересно, – оживился маркиз.

– Короче, я решил участвовать, хотя не сомневался, что вы никогда мне этого не разрешите. Но я предполагал, что кроме вас в заговоре должен быть еще кто-то. Узнать о нем было для меня несложно. Я просто явился к своему простодушному родственнику: «Милый Мустье, я все знаю, запираться не стоит. Вы решили спасти Семью, и граф Ферзен – во главе заговора».Испуг и изумление на его лице были красноречивы. Я продолжил: «Вчера я спас всех вас и этого глупца Ферзена, который едва не погубил все дело... -Далее я рассказал Мустье о встрече с герцогом. – Как видите, я хочу и могу вам помочь. Поговорите об этом... но только не с графом... мы очень не любим друг друга... а с...» Я – человек театра, так что лицо мое правдиво изобразило мучительное страдание пожилого человека, забывшего хорошо знакомое имя. И Мустье не смог не прийти мне на помощь. «Казотом», – вырвалось у простака... Что делать, бедный шевалье был преданным, честным глупцом с невероятной силой мышц, но не ума. Щедрость природы не безгранична.

– Проклятье! – сказал граф.

– Опять банальная реплика... Итак, явление третье: Бомарше пришел к Казоту. К сожалению, и он не сможет сыграть сегодня свою роль по уважительной причине, общей для многих действующих лиц моей пьесы: отдыхает с отрубленной головой между ногами... Фигаро, текст Казота!

– «Вы должны мне сказать, Бомарше, кто выдал вам дело?»

– «Охотно: граф Аксель Ферзен... Да, дорогой Казот, все началось с его оплошности...» И далее я не без удовольствия рассказал, как догадался о побеге.

– «Ремарка: Казот закашлялся». – И Фигаро усердно изобразил кашель.

– Это был постоянный кашель – у Казота болели легкие. Только умоляю, друг мой Фигаро, не кашляй так старательно и произноси текст просто. Казоту в свое время было удивительное видение, поэтому он беседовал обыденно и печально, как человек, хорошо знающий, что очень скоро эта невеселая штука – жизнь – закончится... и для него, и для тех, о ком он так заботится.

Фигаро продолжил чтение:

– «Ремарка: откашлявшись, Казот сказал: „Бедный Ферзен хотел испытать карету и вот... такое несчастье... Впрочем, и графу тоже показалось, что герцог Орлеанский что-то заподозрил. Он даже решил его убить, и я насилу уговорил его отказаться... Благодарю вас за участие, Бомарше“.

– «Но зачем такая огромная карета? В пути она будет привлекать внимание. Это лишние трудности и опасность».

– «Здесь и я, и граф бессильны. Если бежит король Франции, вместе с ним бежит этикет! А по этикету с королевскими детьми обязана быть их воспитательница мадам де Турзель. С королем должна следовать его сестра. Королева, конечно же, решила везти с собой свой знаменитый несессер с притираниями, духами и румянами – величиной с дом. А еда... им ведь нельзя выходить из кареты. Король решил быть самоотвержен – согласился есть и пить на ход)', нанося удар этикету. Но, зная аппетит Его Величества, пришлось загрузить в карету хлеб, вино, холодную телятину и баранину, и прочее, и прочее... Короче, даже эта огромная карета с трудом все вместила. Впрочем, теперь все это уже не актуально, дорогой Бомарше...»

– «А что случилось?»

– «Вы знаете характер нашего короля и представляете, с каким великим трудом Ее Величество уговорила Его Величество бежать! И вот после того как граф все организовал, купил экипаж и так далее...»

– «Неужто король отказался?»

– «Именно, мой дорогой Бомарше. Он объявил: „Я чувствую, мы не доедем даже до первого городка, ибо знаю: судьба обрекла меня на постоянство несчастья...“ Бегство отменено, милый Бомарше».

Бомарше усмехнулся.

– «Если вы хотите водить меня за нос, давайте сразу расстанемся. Хотя вы об этом пожалеете... Бомарше – один из самых больших авантюристов. И, что важнее, – самый успешный. Я как никто могу вам помочь». Вот здесь Казот задумался и очень долго ходил по комнате-Фигаро продолжил:

– «Ремарка: долго кашляет. „Ну хорошо... Но поймите, мое участие в побеге только вспомогательное, его придумал и организовал граф. Он поклялся королеве своей честью, что все будет хорошо. Однако, учитывая известные вам обстоятельства, королю неловко беседовать с графом Ферзеном... и, щадя чувства короля, все переговоры взял на себя ваш покорный слуга. Я также должен придумать, как Семье покинуть дворец незамеченной. Но, честно говоря, здесь я в большом затруднении: все газеты только и трубят о том, что король замыслил побег. Париж пугают напоминаниями о давней традиции французских королей: в дни смут бежать из столицы, чтобы вернуться с войском и покарать смутьянов. Так что меры приняты, караулы во дворце утроены... А между тем все готово: карета куплена и снаряжена. Но как?! Проклятье! Как уйти из охраняемого дворца, ни я, ни они, ни граф -не можем решить... Послушайте, вы же признанный гений интриги. Придумайте что-нибудь!“

– «Например, пьесу „Побег из дворца“? Перед ней следует написать ремарку: „И Бомарше покатился со смеху“.

– «Не понимаю, что тут смешного?»

– «Реакция комедиографа: им все смешно... особенно когда следует плакать... Вы просите меня спасти Семью теми же словами, какими восемь лет назад некто просил ее погубить.. Хорошо, мсье Казот, я выведу их из дворца. Пьеса Бомарше „Хитроумное бегство коронованных и угнетенных“ состоится».

– «Но вы должны поклясться – таковы правила».

– «И пусть покарает меня Бог, коли я вольно или невольно выдам поверенную мне тайну!»

– «Я вам верю. Я знаю вас давно, Бомарше, и люблю. Я никогда не верил ужасным слухам о вас».

– «А если бы эти ужасные слухи были верны? Если бы вы узнали, что молодой человек отправил склочную и старую жену на тот свет? Разве вы переменили бы свое решение? Учтите, мой бедный Казот, самый бесчестный человек в Париже – это честный Бомарше. И наоборот... Излагайте обстоятельства. Только все и подробно».

– «Ремарка: кашляет... „Итак, каждый вечер во дворец является генерал Лафайет проверять королевскую чету. И личный камердинер короля -тайный шпион Лафайета – ночует в комнате короля. Рука этого прохвоста, согласно этикет·', должна быть ночью привязана к руке короля. Но мы постараемся сменить камердинера“.

– «Никогда! Лафайет должен верить, что все под контролем».

– «Дворец, как я говорил, усиленно охраняется...»

– «Ну, это не проблема – пару охранников всегда можно подкупить, особенно теперь, после революции. Я люблю повторять: жаднее богатых лишь вчерашние бедные. А как с паспортами?»

– «Очаровательная русская баронесса Корф, как и многие дамы в Париже, влюблена в графа Ферзена. Она передала ему свой паспорт и документы своих слуг. Сама баронесса уже покинула Париж, ей удалось добыть себе дубликат».

– «Хорошо, представим, что мы их вывели из дворца. А далее?»

– «Далее все обговорено... Это единственное, что я могу вам пока сказать».

– «Что ж, тогда до завтра. Завтра я сообщу вам, как их вывести. Но вы должны побеседовать с верными слугами из дворца. Нужен старый план Тюильри времен Людовика Четырнадцатого. Нужны апартаменты с потайным ходом, не обозначенным на плане, – таких, как я знаю, во дворце немало. Наши титаны любви – оба предыдущих Людовика – оборудовали многие комнаты потайными ходами, чтоб навещать бессчетно менявшихся любовниц. Обычно эти ходы выводят прямо на площадь Карузель...»

На следующий день Казот пришел ко мне и радостно поведал, что такие апартаменты действительно существуют, и не одни. О них рассказал столетний камердинер. После подробных расспросов я выбрал комнаты Людовика Четырнадцатого, где в последние годы своего царствования он жил с этой ханжой, госпожой Ментенон, и тщательно скрывал от нее походы к юным фрейлинам... Выбрав апартаменты, я рассказа;! Казоту всю придуманную мною пьесу: королева объявляет, что она в положении и ей необходимо более светлое и удобное помещение, после чего Их Величества переселяются в выбранные нами комнаты. Туда через потайной ход к ним пройдет шевалье де Мустье с товарищами. Они обсудят с королем и, главное, с королевой все детали побега. Далее – акт второй: побег из дворца. Явление первое: в день побега в десять часов вечера королева уйдет в свои комнаты будто бы укладывать детей. Она переоденет их и скажет, что начинается забавная игра в тайное путешествие. Она прекрасная актриса – я это хорошо знаю – и все сыграет безукоризненно. Потом через потайной ход она отправит детей из дворца вместе с одним из наших троих гвардейцев, думаю, с Мустье. Если случится непредвиденное, он способен уложить дюжину, это человек-бык. Мустье их проводит до улочки Лешель, она рядом с дворцом, маленькая, уединенная, там можно поставить небольшой фиакр с графом Ферзеном. Далее королева возвращается в салон и объявляет, что дети, слава Богу, заснули. Там она сидит с королем и с генералом Лафайетом вплоть до... «Когда они обычно удаляются спать?»

– «Без четверти одиннадцать».

– «Итак, к одиннадцати вечера супруги расходятся по своим спальням. И королева, переодевшись в платье служанки, через потайной ход вместе с тем же Мустье снова выходит на площадь Карузель. Под покровом темноты Мустье проводит ее к экипажу на улице Лешель».

– «А король?»

– «Вы торопитесь... Пьеса с переодеваниями продолжается: пришла очередь короля. Он отправляется ко сну, задергивает полог и дожидается, пока камердинер крепко заснет. Для этого ему лучше подмешать снотворное... Потом привязывает шнур, идущий от руки стукача – камердинера, к ножке кровати. Король у нас любит слесарничать, так что руки у него проворные. После чего Его Величество сползает за полог и через потайную дверь...»

– «Она у него как раз за пологом кровати!»

– «В этом я не сомневался – ведь это апартаменты любвеобильнейшего „Короля-солнца“… Его Величество откроет дверцу и по лестнице, по которой столько раз спускался на встречу с любовью его предок, выйдет на ту же площадь Карузель на встречу со свободой.» предварительно переодевшись в ливрею. С этой минуты он включается в мою пьесу, где госпожа де Турзель должна исполнять роль баронессы Корф, Ее Величество, обожавшая играть горничных – кстати, прелестно играла! – станет горничной баронессы, а король исполнит роль ее камердинера. Дофин и дочь становятся детьми мадам Корф, принцесса Елизавета – второй служанкой, Мустье и два других гвардейца должны играть роль курьеров или слуг, в зависимости от обстоятельств. Ибо большая карета, занавески которой должны быть опущены до самой границы Франции, будет объявляться то казной, которую сопровождают курьеры, то каретой с путешествующей русской баронессой, ее слугами и домочадцами...»

И, обратившись к Ферзену, Бомарше добавил:

– Так что это я, граф, распределил Семье новые роли. И весь план, который изложил вам тогда Казот и который вы утвердили, – это была всего лишь пьеса, придуманная Бомарше!

– Как же он смел, не посовещавшись со мной... – начал граф.

– Я упросил его не делать этого, – сказал Бомарше. – Объяснил, что у нас с вами непростые отношения. И не стоит гневаться на мертвых... тем более пытавшихся хоть как-то преуменьшить беду от вашей глупости, граф. Кстати, неужели вы тогда поверили, что весьма неискусный сочинитель Казот смог все это придумать? Как же вы не догадались, что сей хитроумный план и все эти переодевания напоминают пьесу, которую не под силу сочинить добрейшему Казоту? Здесь, граф, единственный в мире почерк – почерк Бомарше!

Он наслаждался яростью графа.

– Я ненавижу вас! Мы будем драться – и немедленно!

– Ни за что! Вдруг вы действительно меня убьете, и лучшая пьеса Бомарше не будет доиграна до конца? А ведь вас, граф, ждет удивительный финал. – Бомарше перешел на шепот: – Впрочем, мне кажется, что вы о нем давно знаете. И потому боитесь моего рассказа... Неблагородно, граф!

Ферзен замолчал. Он сидел в некоем оцепенении. А Бомарше продолжил:

– Мы встретились с Казотом через неделю, и он сообщил мне, как начали действовать мои персонажи.– Фигаро, текст мсье Казота!

– «Вы гений, мой друг Бомарше. Все идет как по маслу! Ее Величество переехала в новые апартаменты, и через потайной ход к ней уже приходили шевалье де Мустье и два других гвардейца. Они принесли костюм для короля. Его Величество очень ворчал, примеряя ливрею камердинера».

– «Когда намечен побег?»

– «Все произойдет между одиннадцатью часами и полуночью...» Ремарка: долго кашляет. Бомарше рассмеялся».

– «Не беспокойтесь, дорогой Казот, о числе я вас не спрошу. Теперь -окончательный план. Сначала один из ваших гвардейцев...»

– «Граф де Мальден».

– «Думаю, лучше мой родственник Мустье, ибо здесь понадобится сила... Он проберется в апартаменты королевы, где ему будет вручен ее тяжелейший несессер, отвезет его в особняк графа Ферзена и погрузит в главный экипаж, который последует к заставе Сен-Мартен. В нем шевалье де Валори будет ждать прибытия королевской семьи, а Мустье и Мальден в небольшом фиакре поедут ко дворцу и остановятся на улочке Лешель. После чего оба гвардейца поднимаются в апартаменты Семьи, чтобы сопровождать всех по очереди к фиакру... Да, кстати, кто будет править лошадьми в фиакре?»

– «Нанятый кучер».

– «Какая чепуха! Зачем лишний свидетель? На козлах должен сидеть сам граф Ферзен, переодетый кучером».

Бомарше обратился к Ферзену:

– Так что это я, граф, дал сыграть вам роль кучера... Аплодисменты зала! – И Бомарше галантно раскланялся перед невидимой публикой.

И продолжил играть свою пьесу:

– «Итак, дорогой Казот, граф Ферзен отвезет их к заставе Сен-Мартен, где будут ждать Валори и большой экипаж, груженный всем необходимым». Здесь он прервал мою речь... Фигаро, текст Казота.

– «И здесь, на заставе, граф должен покинуть их».

– «Покинуть? Почему?»

– «Дальше все сравнительно безопасно. По всей дороге уже расставлены отряды, которые будут их встречать и сопровождать. Экипаж будет ехать с опущенными занавесками, а солдаты должны считать, что сопровождают казну с жалованьем – обычно она и перевозится в таких огромных каретах. Отряды будут двигаться метров на двести впереди и позади, а рядом с каретой будут скакать наши три гвардейца в одежде государственных курьеров. Вот и все, что я могу вам пока сказать... о дальнейшем».

– «Вы сказали достаточно... „Отряды будут встречать и сопровождать“, „солдаты должны считать“ – я уверен, что вы излагаете мне слова графа Ферзена. Но вы не хуже меня понимаете, дорогой Казот, что „будут“ и„должны“ – весьма опасные слова в дни революции. Дисциплина давно закончилась, и революционные солдаты радостно не слушаются офицеров-аристократов. К тому же разные скорости... карета старой власти, уверяю вас, будет двигаться медленно. А еще жара – все будут много пить, и потребуется часто останавливаться, чтобы путешественники могли справить естественные надобности. Но что самое ужасное – с Семьей в карете будет ехать тысячелетний этикет: все эти несессеры, еда на серебре, госпожа де Турзель и прочие его плоды... А революция – дама весьма быстрая и подвижная. Граф Ферзен – иностранец, он не до конца понимает, что сейчас у нас происходит. Но вы-то понимаете: слишком много винтиков, которые должны дружно сработать в нынешнем хаосе. А это нереально!»

– «Что вы предлагаете?»

– «Нужен один человек, который будет рядом с Семьей на протяжении всего пути. Он должен быть и храбр, и расторопен, и достаточно сообразителен, и предан, и готов рисковать жизнью, пытаясь справиться со всеми неожиданностями, которые, уверяю вас, будут постоянно возникать в пути. Это может быть только граф Ферзен! Зачем же ему покидать их после того, как они пересядут в большую карету, когда все только начнется? Какая глупость!»

– «Он должен их покинуть. Он не может быть рядом с королевой в долгой дороге... и вы отлично знаете почему. Мы должны щадить чувства короля. Ее Величество это тоже хорошо понимает».

– Здесь ремарка, – сказал Бомарше. – «Бомарше надолго задумался. Наконец он сказал: „Хорошо, тогда у меня есть другая кандидатура“.

– «Так быстро?»

– «Я предполагал ваш ответ, Казот. Вы правы: честь дороже жизни, и король Франции не может быть смешным. Но чтобы ему не стать персонажем кровавой трагедии... короче, есть некий артиллерийский лейтенант, корсиканец, его полк стоит в Балансе. Он совершенно нищ, живет вместе с младшим братом, которому пытается дать образование, так что сам не всегда ест. Его рекомендовал мне в свое время для одной опасной истории с продажей оружия другой корсиканец – мой друг Саличетти, депутат Конвента. И операцию эту лейтенант провел блестяще... Я хочу, чтобы вы его повидали. Я за него ручаюсь».

– «Но если его полк стоит в Балансе...»

– «Я вызвал его. Он прибудет завтра в город и будет ждать вас рано утром».

– «Во сколько?»

– «В четыре».

– «Не понял...»

– «Я тоже вначале не понимал. Оказалось, он спит по три часа в сутки, так что день у него начинается в это время. С четырех утра он читает, пишет, а уже в семь у него начинаются артиллерийские стрельбы на полигоне. Он их не пропускает – считает, что наступает век пушек-»

– «Я готов с ним встретиться. Но надеюсь...»

– «Конечно, знать он ничего не будет, пока вы не решите окончательно. Только не обращайте внимания на его рост. Он щуплый, но при этом необычайной силы. Саличетти рассказывал, что в военном училище он беспощадно лупил самых сильных сверстников, которые издевались над его смешным корсиканским акцентом».

Бомарше помолчал и обратился к графу:

– Вы по-прежнему хотите меня прикончить? Или – узнать все до конца?

– Продолжайте, – сказал Ферзен. И Бомарше продолжил:

– На рассвете Казот подъехал к моему дому. Было четыре пятнадцать, и лейтенант уже ждал его ровно пятнадцать минут. Я в полудреме слушал, как они разговаривали. Явление четвертое: Казот и лейтенант... Фигаро, текст за обоих!

Фигаро начал монотонно читать:

– «Вы что же, вправду никогда не спите, лейтенант? Ремарка: лейтенант только пожал плечами и сказал:

– Вы не находите, что жизнь слишком коротка, чтобы ее просыпать? Три часа на сон – это три часа, выброшенных из жизни. Поверьте, и это – мотовство...

Ремарка: Казот заметил книгу в руках лейтенанта.

– Что вы читаете?

– Кодекс Юстиниана. Я не читаю – учу наизусть.

– Зачем?

– Это мне пригодится.

– Вы хотите... издавать законы?

– Скорее, управлять теми, кто будет их издавать.

Ремарка: добрый Казот был несколько растерян. Но, помолчав, спросил:

– Как вы относитесь к королю?

– Я не могу его понять.

– А именно?

– Как он мог разрешить увезти себя в Париж? Как он мог покориться толпе черни, пришедшей в Версаль?

– Но что он мог поделать?

– Поставить две пушки у ограды и одну напротив центрального балкона. Три выстрела, уверяю, рассеяли бы эту сволочь!

– Но это были женщины! Они пришли просить хлеба!

– Пушки не занимаются определением пола. Пушки стреляют.

– Людовик – добрый король. Он не мог..

– Когда я слышу. «Добрый король», я говорю: «Какое неудачное в стране правление». Но скоро настоящая власть вернется во Францию.

– Вы думаете?

– Уверен. Люди уже устали от свободы. Свобода предполагает личную ответственность. Вы плохо спите, вы говорите себе «Так ли я живу, и почему кто-то живет лучше и преуспел больше?» Совесть, страдание и, главное, ощущение собственной неполноценности... эти итоги свободы мучают. Толи дело, когда король или диктатор отнимает у граждан проклятую свободу и вместе с ней самое тяжкое – бремя выбора, решений. Он выбирает за них. Они имеют право сказать себе «Мы хотели, но не можем. Мы не состоялись, и не потому, что бездарны, а потому, что правитель мешал нам»К ним возвращается состояние детства, совесть имеет право замолчать, они безгрешны. Только истинный диктатор возвращает людям это чувство. И я уверен, что люди, прогнав короля, уже скучают по его власти – власти Отца нации.

– Значит, вы думаете, что король вернется?

– Король – никогда, ибо с ним могут вернуться аристократы. И хотя народу не нужна свобода, но равенство ему необходимо. Люди ненавидят привилегии соседа... Нет, король не вернется, но вернется Власть! Новый хозяин страны даст всем равные права. И в том числе равенство общего подчинения ему – Отцу нации.

Ремарка: комната была тускло освещена. Казот долго молчал, сидя в рассветном сумраке. Наконец сказал:

– Это ужасно, но вы правы. Однако дело, ради которого я пригласил вас, требует службы королю.

– Я говорил вам о велениях истории. Но практики могут изменять ее ход, во всяком случае, на время.

– Дело обещает быть очень опасным»

– Но именно за это вы хорошо заплатите – так я понял из слов гражданина Ронака[4]3
  3. Против воли (лат.).


[Закрыть]
. Что же касается опасности... Вы можете зарыться на сто футов в землю, но если пуля предназначена вам, она вас и там найдет... Думаю, я сказал достаточно, чтобы вы могли понять, соответствую ли я рекомендациям, которые дали те, кто видел меня в деле. Позвольте откланяться. Я прошу сообщить ваше решение не позже чем послезавтра.

– Надеюсь, не в пять утра?

– Если решение будет положительным, то лучше в четыре, чтобы не терять драгоценного времени. Мсье Ронак знает, как и где меня найти».

Тут заговорил Бомарше:

– После его ухода Казот прошел ко мне в комнату и сказал... Фигаро, продолжай читать текст Казота!

– «Он ушел, даже не попрощавшись... А кто такой мсье Ронак?»

– «Так я называю себя, когда пускаюсь в сомнительные предприятия.* Я предпочитаю, чтобы он знал меня под этим именем... Что вы о нем скажете?»

– «Страшный молодой человек. Когда он взглянул на меня... это был взгляд, от которого я почему-то задрожал».

– «Это – тот человек».

– «Несомненно. Но вам придется убедить в этом королеву. Она теперь занимается всем. Это поразительно: она, которая жила только для развлечений и без зевоты не могла слушать о политике, принимает министров, ведет тайную переписку со всеми дворами и готовит побег. Король в прострации, нынче наш король – она. Вы должны с ней поговорить. Сейчас это, кстати, несложно: так как газеты не перестают трубить о бегстве короля, королева придумала, как успокоить публику – Ее Величество и сестра Его Величества принцесса Елизавета вечерами гуляют в Булонском лесу. Завтра они будут там между шестью и семью вечера. Как зовут вашего лейтенанта, граф?»

«Какое-то корсиканское имя, которое невозможно запомнить..»

«Вы не хотите мне сказать?»

«Да, пока вы не решитесь – так мы с ним условились. Он, конечно же, не хочет стать известным в неизвестной ему истории. Я обещал...»

И вот тогда наступила одна из кульминаций пьесы. Явление пятое в Булонском лесу в шесть вечера – Бомарше, королева и принцесса Елизавета. Антуанетта так изменилась! Вчерашняя взбалмошная девочка, «королева рококо», стала прекрасной печальной женщиной... Фигаро, передай мадемуазель текст королевы!

Мадемуазель де О., несколько опьяневшая, нетвердым голосом начала читать:

– «Здравствуйте, Бомарше. Я рада, что вы с нами».

– «Ваше Величество, я ваш верный слуга».

– «Надеюсь, я не подведу вас и сыграю свою новую роль не хуже, чем в Трианоне».

– «Я в этом уверен. Но, Ваше Величество, мы должны думать и об успехе всей пьесы. А здесь многое будет зависеть и от партнера».

– «Поверьте, мой партнер достоин вашей пьесы».

– «Я уверен в этом. Но сможет ли он быть с вами на протяжении всего действия?»

– «Увы, нет».

– Вы торопитесь, – обратился Бомарше к мадемуазель де О., – а здесь ремарка.

Мадемуазель прочла ремарку:

– «Она прелестно вздохнула: „Увы, нет“.

– «А у меня, Ваше Величество, есть великолепный протеже на роль...конечно, не партнера, но заботливого и умелого слуги. Мсье Казот имел возможность его увидеть и сможет подтвердить. Я прошу вас обсудить это с мсье Казотом, избегая отвергнутого судьбой партнера. Ибо по опыту могу сказать: актеры не терпят умелых соперников на сцене. А мой протеже создан самой судьбой для опасных ролей».

– «Ах, Бомарше, я не знаю, чем все это закончится, но знаю, что ни о чем не буду жалеть. Нельзя покорно сносить унижения».

– «Так как насчет моего протеже, Ваше Величество?»

– «Мсье Казот вам передаст.» Я переписываюсь с ним ежедневно».

– И Казот вскоре передал мне ответ королевы: «Нет»... Что ж вы молчите, граф? – обратился Бомарше к Ферзену. – Это ведь был привет от вас...который столько раз губил ее своими советами, который и сейчас лжет, будто не знал о моем участии. Знал и жалко ревновал! Этот безумец ревновал ее к людям, цветам, даже срубленным деревьям... Да, я любил ее, а вы погубили!.. Пистолеты в вашем распоряжении. Я закончил.

Граф сказал, как-то сразу охрипнув:

– Вы... вы ничтожный...

– Простолюдин, – улыбнулся Бомарше.

– Вы посмели охотиться за нею. Она рассказывала, как на репетиции вы смотрели на нее...

– Даже это рассказывала? Да, мой друг, я люблю дам – молодых и не очень, красавиц... и не очень. Всех, кто репетировал в моих пьесах. – Бомарше засмеялся. – Впрочем, и в чужих тоже... Но это вы погубили ее! Как мы с вами теперь хорошо знаем, мой корсиканец не умел проигрывать. Он спас бы и ее, и Семью.

Граф Ферзен поднялся.

– Как, вы нас покидаете, граф? Не убив меня?

– Достаточно того, что вы убили меня. Будьте прокляты!

– Однако каков финал! За это непременно следует выпить!

– Наконец-то! – воскликнул маркиз.

Граф остановился в дверях и с волнением следил за Бомарше.

Бомарше поднял бокал и оглядел присутствующих

– Может быть, кто-нибудь скажет тост? Но все молчали.

– Ну что ж, тогда скажу я: за финал! И он медленно выпил вино.

– Браво! – прошептал маркиз.

А Ферзен, не прощаясь, вышел. Точнее, выбежал из комнаты.

– И граф торопливо покинул нас, – засмеялся Бомарше. – А теперь, – обратился он к мадемуазель де О., – за ним! Фигаро посадит тебя в карету и объяснит, как найти логово несчастного графа. Вперед, мадемуазель! Граф хорошо заплатит. Ему надо забыться... в объятиях королевы. И если он ударит тебя – не отставай. Он сдастся... или сегодня же покончит с собой. – Бомарше засмеялся. – Нет, сдастся, бьюсь об заклад!

– А если прогонит? – Мадемуазель, торопясь, допивала оставшееся на столе вино.

– Если прогонит, то Бомарше – плохой писатель. Но это не так. Прощай!

– А разве мы не увидимся? – мадемуазель обращалась сразу к маркизу и Бомарше.

– Уверен – нет. Он заберет тебя с собой. Прощай, шлюха! И будь счастлива, королева.

Мадемуазель расхохоталась и выбежала из комнаты. Фигаро степенно уложил листы в красную папку и направился к выходу.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю