Текст книги "Сталин"

Автор книги: Эдвард Радзинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 70 страниц) [доступный отрывок для чтения: 25 страниц]

Каменев понимает: Ильича не остановить. Дни Кобы сочтены. В это время Ленин поддерживает постоянную связь с Троцким через секретаршу Фотиеву. – Значит, он не хочет компромисса со Сталиным даже на правильной линии? – спрашивает Троцкий. – Да, он не верит Сталину и хочет открыто выступить против него перед всей партией, он готовит бомбу, – подтверждает Фотиева. И объясняет: – Состояние Ильича ухудшается с часу на час. Не надо верить успокоительным отзывам врачей. Ильич уже с трудом говорит, он боится, что свалится, не успев ничего предпринять. Передавая записку, он сказал мне: «Чтобы не опоздать, приходится раньше времени выступать открыто». Впрочем, Фотиева сказала об этом не одному Троцкому. Как мы узнаем далее, все, что происходит в кабинете Ленина, она докладывает Кобе. Она поняла: состояние Ильича ухудшается, с часу на час грядет новый Хозяин. Лидия Фотиева – одна из считанных соратников Ленина, которую не тронет Коба. В 1938 году он отправит ее работать в Музей Ленина. Увенчанная наградами, она отметит свой девяностолетний юбилей и умрет в 1975 году, пережив и Кобу, и почти всю эпоху. Каменев появляется в кабинете Троцкого. «Он был достаточно опытным политиком, чтобы понять, что дело шло не о Грузии, но обо всей вообще роли Сталина в партии» (Троцкий). Трусливый Каменев покидает Кобу. Близится крушение бывшего любимца Ильича. Но... информация Кобы была точной: Ленин не выдержал напряжения борьбы и ненависти. 13 декабря два приступа отправляют его в постель. Второй звонок прозвенел. Врачи потребовали отдыха Вождя. В середине декабря на Пленуме ЦК Коба провел резолюцию: «Возложить персональную ответственность за изоляцию Ленина, как в отношении личных сношений с работниками, так и в отношении переписки, на Генсека». Свидания с Лениным запрещаются. Ни друзья, ни домашние не должны сообщать Ильичу ничего из политической жизни, чтобы не давать поводов для волнений... Вождю о партийном решении не докладывалось. Он так и не узнал, что поступил под надзор врага. Впрочем, Вождь исчез – остался больной человек. Исчез и Коба. Он уже не был тенью, ибо не было Вождя. Верный Коба умер. Появился Иосиф Сталин, с отличием закончивший ленинские университеты. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ СТАЛИН: ЖИЗНЬ И СМЕРТЬ «Тиран возникает... из корня, называемого народным представительством. В первое время он улыбается, обнимает всех, с кем встречается... обещает много... Но, став тираном и поняв, что граждане, способствовавшие его возвышению, осуждают его, тиран вынужден будет исподволь уничтожать своих осудителей, пока не останется у него ни друзей, ни врагов». Платон Глава 10 БЫВШАЯ ТЕНЬ ВСТРЕЧА СО СТАЛИНЫМ Пленум ЦК принял рекомендованное Лениным еще до болезни решение: монополия внешней торговли должна оставаться в руках государства. Троцкий выступал главным агитатором за это решение. Он явно исполнял теперь при Ленине роль Кобы. Крупская сообщила мужу о победе его решения, и едва оправившийся после припадков Ленин диктует письмо Троцкому: «Как будто удалось взять позицию без единого выстрела (резолюция о внешней торговле. – Э. Р.). Я предлагаю не останавливаться и продолжать наступление». Наступление – все та же атака на Кобу. Ленин умеет бороться. На следующий же день Каменев, испугавшийся явного сближения Троцкого с Лениным, пишет записку Сталину о контакте вождей: «Иосиф, сегодня ночью мне звонил Троцкий, сказал, что получил записку, в которой Старик выражает удовольствие принятой резолюцией...» Сталин отвечает: «Тов. Каменев... Как мог Старик организовать переписку с Троцким при абсолютном запрещении доктора Ферстера?» Новый тон: он уже не Иосиф, он – Генсек, никому не позволяющий нарушать партийное решение. И тогда Сталин вызывает Крупскую по телефону и орет на нее. Попросту грубо орет. Крупская в шоке. Вернувшись с работы домой, «она была совершенно непохожа на себя: рыдала, каталась по полу», – вспоминала Мария Ульянова. Видимо, тогда же, в нервном срыве, Крупская не выдержала и рассказала Ленину об оскорблении. Взбешенный Ленин написал Сталину письмо о разрыве отношений. Одновременно Крупская отправила яростное письмо Каменеву: «Лев Борисович... Сталин позволил себе по отношению ко мне грубейшую выходку. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем т. Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить, я знаю лучше всякого врача. Во всяком случае, лучше Сталина. Я обращаюсь к вам и к Григорию (Зиновьеву. – Э. Р.), как наиболее близким товарищам В. И., прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз. Я тоже живая, и нервы напряжены у меня до крайности». Она не сразу поняла, что произошло. Впервые в жизни жена Ленина увидела Сталина. До того она знала только верного Кобу. Но, постепенно придя в себя, Крупская сумела оценить новую ситуацию и понять свою беспомощность. И видимо, тогда же она упросила секретаря подождать отсылать Сталину ленинское письмо. Между тем Каменев, получив письмо Крупской, понял: война Вождя со Сталиным возобновилась. Каменев отправился к Троцкому. Они обсудили ситуацию и решили... оставить Сталина! Впоследствии Троцкий вспоминал эту сцену. «Я стою за сохранение „статус кво“, – заявил он Каменеву. – Если Ленин до съезда встанет на ноги, что мало вероятно, мы обсудим этот вопрос заново. Я против ликвидации Сталина, но я согласен с Лениным по существу. Сталинская резолюция по национальному вопросу никуда не годится... Кроме того, нужно, чтоб Сталин сейчас же написал Крупской письмо с извинениями...» Глубокой ночью Каменев сообщил Троцкому, что Сталин принял все условия и Крупская получит от него письмо с извинениями. И тогда Крупская уговорила Ленина не посылать свое письмо. «В. И. она сказала, что они со Сталиным уже помирились», – вспоминала Мария Ульянова. Ленин согласился – он умел обуздывать порывы. Он решил сначала подготовить новое наступление и лишь тогда отослать письмо. Но Сталин в курсе всего, что делается в ленинском доме. Мария Ульянова: "Раз утром Сталин вызвал меня в кабинет, он имел расстроенный и огорченный вид. «Я сегодня всю ночь не спал, – сказал он мне, – за кого же Ильич меня считает, как он ко мне относится, как к изменнику какому-то, я же всей душой его люблю. Скажите ему это как-нибудь». Да, он решил в последний раз притвориться Кобой. Но важнейший урок из происшедшего он усвоил: Троцкий и Каменев так ненавидят друг друга и так боятся возвышения друг друга, что оба оставят его Генсеком. Даже вопреки воле Ленина. НЕУТОМИМЫЙ В. И. Ленин жил в Кремле – он должен был уехать в Горки, но обильный снегопад завалил дорогу. Однако он не терял времени. Едва оправившись от приступов, Вождь продолжил сражение. С конца декабря он тайно диктует «Письмо к съезду», которое войдет в историю как завещание Ленина. Ильич поставил условие: письмо должно быть прочтено только тому съезду, который состоится после его смерти. В этом письме Ленин дал характеристики всем ближайшим соратникам – и у каждого отметил весьма существенные недостатки. Наконец он перешел к Сталину. Его характеристику Вождь связал с... Троцким: «Отношения между Сталиным и Троцким составляют большую половину опасности того раскола, который был бы избегнут... увеличением числа членов ЦК... Сталин, сделавшись Генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, Троцкий... он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и... хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела». Так он ударил по двум нелюбимым людям. Документ переписывается секретарем. Черновики сжигаются. Копии укладываются в конверты с надписью «Строго секретно» и отправляются Крупской. Она должна их вскрыть только после смерти Ленина. Но одна копия, за сургучными печатями, остается в секретариате. Почему помешанный на секретности Вождь вдруг стал таким наивным? Как он мог поверить, что переданная в его секретариат копия останется неизвестной его соратникам? Неужели он не знал, что слуги не выполняют приказов бывших господ? И Фотиева тотчас позаботилась: в Партархиве осталось ее письмо Каменеву: «Товарищу Сталину в субботу 23 декабря было передано письмо В. И. к съезду... Между тем уже после передачи выяснилось, что воля В. И. была в том, чтобы письмо хранилось строго секретно в архиве и могло быть распечатано только В. И. или Крупской... Я прошу товарищей, которым стало известно это письмо... смотреть на него как на запись мнения В. И., которое никто не должен знать». На письме Фотиевой пометы: «Читал Сталин. Только Троцкому». Троцкий: «О письме В. И., естественно, никому не рассказывал». Итак, «случайно» не поняв Ленина, Фотиева тут же передает письмо Сталину, а тот... Троцкому. Потом (как мы узнаем) Фотиева ознакомит с письмом Каменева и Зиновьева. И скорее всего – с согласия Сталина. Почему? Там содержатся их весьма нелестные характеристики, что делает всех крайне заинтересованными в том, чтобы о письме никто не узнал. Так Сталин обеспечил себе союзников в сокрытии письма. Но в начале января 1923 года неутомимый Ленин добавил новый текст: «Сталин слишком груб, и этот недостаток, вполне терпимый в среде и общении между нами, коммунистами, становится нетерпимым в должности Генсека. Поэтому я предлагаю способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который... отличался бы от Сталина только одним перевесом: был бы более терпим, более лоялен, более вежлив, более внимателен к товарищам, меньше капризности и т. д.». На этом Ленин не останавливается. Он начинает писать серию статей, одна из которых – резкая критика Рабкрина, бывшего наркомата Сталина. Ленин умеет бороться... Но Сталин, видимо, тотчас обо всем узнал, и в феврале доктор объявил Ленину, что ему «категорически запрещены газеты, свидания и политическая информация»... «В этом запрете Ленин увидел уже не медицинскую рекомендацию, – вспоминала после смерти Сталина сразу осмелевшая Фотиева. – И Владимиру Ильичу стало хуже. Его расстроили до такой степени, что у него дрожали губы... по-видимому, у В. И. создалось впечатление, что не врачи дают указание ЦК, а ЦК дает инструкции врачам». Но Ленин придумал, как избавиться от опеки Сталина. 5 марта он вдруг отсылает ему то самое яростное письмо по поводу уже исчерпанного инцидента с Крупской: «Уважаемый т. Сталин! Вы имели грубость позвать мою жену к телефону и обругать ее. Хотя она вам выразила согласие забыть сказанное... я же не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены я считаю сделанным и против меня. Поэтому прошу вас взвесить, согласны ли вы взять сказанное назад или предпочитаете порвать между нами отношения. С уважением Ленин. Копии – тт. Каменеву и Зиновьеву». Ленин полагает, что взорвал ситуацию. Разве может надзирать за ним человек, с которым он порывает отношения? Даже если Сталин извинится, Ленин найдет, как продолжить ссору. Так что ЦК придется что-то предпринять. Но он не знает, что Сталин просчитал и этот ход. Еще 1 февраля он попросил Политбюро освободить его от опеки над больным Лениным. Он знал, что Зиновьев и Каменев, напуганные попытками умирающего Вождя блокироваться с их врагом Троцким, не позволят Ленину уйти из под его надзора. Так и случилось. Политбюро постановило: «Отклонить». И теперь волею партии он остался ленинским тюремщиком – до конца. Утром Сталин получает ленинское письмо, но он спокоен. Он знает ночную новость. Ярость дорого стоила Ленину – ночью он потерял дар речи и долго шептал отрывочные слова и звуки, записанные врачами: «Помогите, ах черт... черт... ет... помог...» «Ет» – это, видимо, тот же «черт». И хотя под утро речь к Ленину вернулась, Сталин не сомневается: черт более не поможет. Скоро! И он тут же пишет ответ. Много десятилетий будет храниться это письмо в секретном архиве – последнее письмо бывшего Кобы бывшему Вождю: «Т. Ленин! Недель пять тому назад я имел беседу с т. Надеждой Константиновной... сказал по телефону ей приблизительно следующее: „Врачи запретили давать Ильичу политинформацию... между тем вы, оказывается, нарушаете этот режим, нельзя играть жизнью Ильича“ и прочее. Я не считаю, что в этих словах можно было усмотреть что-либо грубое... предпринятое „против вас“. Впрочем, если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные выше слова, я их могу взять назад, отказываясь, однако, понять, в чем тут дело, где моя вина и чего, собственно, от меня хотят?» Письмо жесткое. Пора этому полутрупу понять: Коба умер, а Сталин не церемонится. Но этого ответа Ленин не прочел. 10 марта Сталин узнал: удар лишил Вождя и чтения, и письма, и речи. Последний звонок прозвучал... И тогда последовала просьба, о которой Сталин тут же сообщает письмом членам Политбюро: 17 марта Крупская «в порядке архиконспиративном... сообщила мне просьбу Вл. Ильича достать и передать порцию цианистого калия... Н. К. говорила... Вл. Ильич переживает неимоверные страдания... Должен заявить, что у меня не хватит сил выполнить просьбу и вынужден отказаться от этой миссии... о чем довожу до сведения Политбюро...» Вряд ли несчастный Вождь уже мог что-то соображать. Это сама Крупская пытается исполнить его прежнюю волю – избавить мужа от мучений. И действительно, Сталин сообщает друзьям по «тройке» Зиновьеву и Каменеву, цитируя в кавычках ее слова: "Надежда Константиновна сообщила... она пробовала дать калий, но «не хватило выдержки», ввиду чего требует «поддержки Сталина». Он знает нравы своих товарищей: потом они же его обвинят. Нет, пусть Ильич потрудится – умрет сам. И члены Политбюро, естественно, одобрили это решение. Теперь Сталин был чист. НА СТАРТЕ В Кремле впрямую началась битва за власть. И не только за власть – за жизнь. Каждый из претендентов умел кроваво расправляться с политическими врагами. Гражданская война и Красный террор сформировали этих руководителей. И те же ленинские университеты. В условиях «осажденной крепости», какой представлялась им страна, беспощадность была объявлена высшей добродетелью. Сколько кровавых высказываний у Зиновьева, Каменева, Бухарина... Троцкий точно сформулировал их общее кредо: «Поповско-квакерская болтовня о священной ценности человеческой жизни». Так что каждый из них знал, какой может стать цена поражения... Только Сталин был крайне осторожен в призывах к крови. По сравнению с ними он казался самым умеренным. За ним не было кровавых слов. Только дела. Как правило – тайные дела. Как расположились претенденты? Первым, бесспорно, стоял Сталин. У него не было той славы, которая была у Троцкого. Да, мало славы – зато много власти. Ленин сосредоточил в его руках власть над партией, а в руках партии – власть в стране. В его распоряжении находятся центральный аппарат и местные комитеты, 15 тысяч партийных функционеров, диктующих политическую и хозяйственную жизнь, – его ставленники. Далее следовал тандем Каменев – Зиновьев. Первый – глава Московского Совета, заместитель Ленина в Совнаркоме – «лошадка исключительно способная и ретивая, которая два воза везет», как говорил о нем Ленин. Второй – глава Петрограда, он же возглавляет Коминтерн. Далее – Троцкий. Он руководит военными силами Республики. Но армия демобилизована и сокращена. Ленин позаботился: «брат-враг» теперь – самый невлиятельный, наиболее удаленный от ключевых постов. И все-таки за Троцким ореол второго вождя революции... И наконец – Бухарин, редактор «Правды», ведущий теоретик партии. Он не конкурент, но очень важно, к кому он примкнет. Троцкий рванул со старта раньше всех. 13 марта публикуется в газетах первый осторожный бюллетень «об ухудшении здоровья Ленина», и уже на следующий день в «Правде» появляется статья ближайшего сподвижника Троцкого Карла Радека «Лев Троцкий – организатор побед». Для обывателей и рядовых членов партии это должно было выглядеть сигналом: Троцкий – преемник Вождя. Троцкий поспешил к будущему съезду. В апреле состоялся XII съезд партии, последний съезд, не до конца сформированный Сталиным. На нем сторонники Троцкого старательно распространяют слухи о неком завещании Ленина, где Лев Давидович назначен его преемником...