Текст книги "Призраки"

Автор книги: Эдуардо де Филиппо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 4 страниц)

Действие третье

Те же декорации, что и в двух предыдущих действиях. Только повсюду видны следы некоторого запустения и беспорядка. Исчезла почти вся мебель. Нет радиолы. Исчез также и столик – бар. Книжный шкаф пуст. Видно, что телефонный аппарат недавно спят: в самом деле, можно заметить обрезанные и загнутые кверху провода, а также там и сям дырки в штукатурке от вытащенных гвоздей и снятой проводки. Поздний вечер, почти половина девятого. Комнату освещает свеча. Прошло два месяца. Когда поднимается занавес, мы видим Марию и Гастоне, сидящих за столом друг против друга.

Гастоне (продолжая начатый разговор). Я должен был ему уступить. Вы понимаете, вот уже почти дна месяца, как он вернулся к жене и детям, как он ведет тихую, спокойную жизнь… Вы были столь добры, что содействовали его возвращению в семью… За это я вам бесконечно признателен и, право, не нахожу слов, чтобы выразить благодарность моей сестры, которая наконец поняла, что имела дело с женщиной по – настоящему благородной… Но он просто сходит с ума! Я мужчина и могу его понять. Бедный Альфредо… он впал в меланхолию, стал апатичен, со всем соглашается, но без внутреннего убеждения, без энтузиазма. Вчера вечером он сказал мне, что хочет вас видеть… Прося меня об этом, он говорил такие нежные слова, что я не мог ему отказать…

Мария. Иначе я не могла поступить.

Гастоне. Вы святая, самая настоящая святая! А что… ваш муж?..

Мария. Еще более беспокойный, чем всегда. Бывают минуты, когда я боюсь его… Он весь в долгах, продал большую часть мебели. Пансион, быть может, и мог бы начать приносить доход, потому что кое-кто уже хотел у нас поселиться, но, знаете, ведь многого еще не хватает. Мастер, который оборудовал ванные комнаты, потребовал, чтобы у нас описали имущество… А знаете, что сказал мне мой муж вчера вечером? Ты, говорит, не волнуйся, тот, благодаря кому я находил деньги, больше не показывается, но ты увидишь, он еще вернется.

Гастоне. Вот проходимец! Что за человек… Неужели он даже не пытается найти работу?

Мария. Прежде пытался, даже перепробовал множество профессий, чтобы заработать на жизнь. Иногда это ему удавалось, иногда нет… Но теперь наступил такой период в нашей жизни, когда я больше его не понимаю!

Гастоне . Зато я вполне понимаю… Это, скажу я вам, просто несчастье!

Mapия. Сказал, что сегодня вечером он должен уехать… Уложил чемодан, написал две телеграммы.

Гастоне. Куда он собрался?

Мария. Ах, кто его знает. Мы и раньше-то редко разговаривали, а теперь и совсем не смотрим друг на друга. Он только сказал: «И должен ехать, мне надо разыскать одного своего друга».

Гастоне. А не кажется ли вам, что этот тип собирается отправиться на поиски Альфредо, чтобы попросить у него денег?

Мария. Нет – нет, до этого, я думаю, он еще не докатился.

Гастоне. Вы думаете?.. Такой человек, как он!.. (Опомнившись.) Ах, простите меня…

Мария (опустив глаза). Нет, ничего.

Гастоне. Впрочем, это и лучше, если он уедет, это к лучшему! Не будет неприятной встречи. Так, значит, Альфредо, как я вам уже сказал, сегодня вечером хочет вас видеть. Комната, которую он снимал, еще за ним, он снял ее на год. Сегодня он будет там ночевать. Моя сестра тоже все поняла, но я сам посоветовал ей сделать вид, что она ничего не знает. В котором часу уезжает ваш муж?

Мария. В девять часов, по крайней мере, так он сказал.

Гастоне. Это значит, что Альфредо спустится сюда в девять, минут десять десятого. Я тоже с ним приду, а то чего доброго ему еще что-нибудь взбредет в голову. Он успокоится, это придаст ему хотя бы на короткое время новые силы.

Мария. Да, конечно. Ну а мне?

Гастоне. Надеюсь, вам тоже. Что поделаешь?.. Это несчастье! У каждого свои горести, каждый несет свой крест…

Мария. Значит, и вам нелегко?

Гастоне. Мне нет… мы с женой живем более или менее дружно! А почему?.. Только потому, что я терпелив и всегда готов тысячу раз уступить. С другой стороны, бедная девочка, что она видит в жизни?! Прикованная к постели…

Мария. К постели?

Гастоне. Ах, дорогая моя, я же вам сказал: у каждой семьи свой крест. Вот уже восемь лет, как мою жену разбил паралич.

Мария. Ах!.. Сколько же ей лет?

Гастоне. Тридцать один… тридцать один год!

Мария. Несчастная женщина!

Гастоне. Это настоящая пытка… Конечно, мне жаль ее… Чего бы я только не отдал, чтобы вновь видеть ее на ногах, потому как, вы сами понимаете, такое состояние отражается и на настроении… Она не хочет никого видеть, всегда в комнате, в полумраке… из нее еле вытянешь слово… Что мне делать? Я привык жить один и в тридцать пять лет засох, как старый дуб…

Мария. Вот уж не могла бы подумать…

Гастоне. Насколько мы все не такие, какими кажемся! И как меняются паши стремления, наш характер, как только сталкиваемся с действительностью! Мне, например, нравилась бы женщина с веселым характером, разговорчивая, любящая развлечения, поездки, путешествия… Одним словом, женщина – товарищ, которая заполнила бы жизнь… А у меня наоборот… Но что я? Я разговариваю с вами, говорю все это вам…

Мария. Продолжайте, продолжайте. Если вам хочется излить душу, пожалуйста, это помогает… Мне самой хочется так много вам рассказать…

Гастоне. Благодарю вас. Если позволите, я как-нибудь приду еще… если только я вас но побеспокою.

Мария. Что вы, напротив!

Гастоне. И мы расскажем друг другу о наших несчастьях.

Мария. Обязательно.

Гастоне. Ну, мне пора, я ухожу, я всегда буду вам благодарен за себя и за свою сестру.

Оба встают. Мария протягивает Гастоне руку, которую тот задерживает в. своей.

Мария. До свидания.

Гастоне. У нас печальные и усталые глаза. В них – все страдание вашего сердца. Могу ли я что-нибудь сделать для вас?

Мари я. Спасибо. Иногда бывает достаточно одного только слова. Спасибо. (Чуть не плача, уходит влево.)

Гастоне.(провожает ее взглядом, потом идет, говоря). Бедная женщина!.. (Уходит по лестнице, ведущей на террасу.)

Паскуале(из-за входной двери, раздраженным голосом говорит идущему за ним Раффаэле). Рафе, сколько раз я просил тебя не надоедать мне. Ты знаешь, в каком состоянии у меня нервы.

Паскуале выходит на сцену в сопровождении Раффаэле.

Паскуале. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, ты торопишься вручить мне очередную повестку… И физиономия у тебя при этом такая безразличная! Вернее, она что-то выражает, но выражает одну радость, как будто повестка эта доставляет тебе удовольствие. Если бы я возвращался домой десять раз на день, ты вручил бы мне десять повесток. Поди, ты с наслаждением воровал бы их, только бы иметь возможность вручить их мне. Чтобы всучить побольше повесток, ты готов обокрасть городской суд.

Раффаэле(нагло, потеряв терпение). Что же, по – вашему, я должен их глотать? Я вручаю вам повестки? Их приносят, я и передаю. А сам бы ты хотел, чтобы я получал повестки, произносил над ними заклинания и они бы превращались в бумажки по тысяче лир? Вот сегодня, например, опять пришел этот, который ставил ванны. Вы все сердитесь… (Жестикулирует, словно обращаясь к кому-то, кто слушает его и одобряет то, что он говорит.) Как вам это нравится?.. Я привратник… Мое дело – стоять при входе…

Паскуале. Попридержи язык… Не кажется ли тебе, что ты хочешь устроить скандал… поднять шум?

Раффаэле. Поднять шум? Шум поднял здесь тот, который ставил ванны…

Паскуале. Но ты ему сказал, чтобы он пришел завтра?

Раффаэле. А разве завтра не повторится все сначала? Он сегодня чуть не перевернул весь дом. А потом, конечно, отдуваться всегда приходится мне… Вы сказали, что сегодня вечером уезжаете, а этот человек придет завтра, не застанет вас, и разговаривать с ним опять придется мне… Дон Паска! Дело кончится тем, что он проломит мне голову… Но я не понимаю: телефон у вас сняли, электрические провода перерезали, воду отключили… В домашней куртке вы больше ничего не находите… Чего вы еще ждете? Оставьте этот дом, уходите отсюда.

Паскуале. Знаешь, любезный, это тебя не касается. В домашней куртке я больше ничего не нахожу с того самого вечера, как появились обреченные души.

Раффаэле. Ах, кому вы это рассказываете? И он тоже с того вечера больше не показывается?

Паскуале. Кто?

Раффаэле. Призрак. Благородный кавалер.

Паскуале. Нет… И с тех пор в карманах я не нахожу, ни гроша

Раффаэле . Да, ясно, что это именно он подсовывал вам деньги.

Паскуале. Вот потому-то я и уезжаю. Скоро мы узнаем, кто он. (Повернувшись влево, зовет.) Мари!

Входит Мария.

Мария. Что тебе?

Паскуале. Я уезжаю. У меня срочное дело, которое, надеюсь, поможет нам выйти из этого положения. Я думаю, что сумею за игра вернуться, и, стало быть, ты недолго пробудешь одна. Поеду па машине одних моих знакомых. На всякий случай возьму чемодан, вдруг придется задержаться. (Берст чемодан, который заранее должен стоять на сцене.) До свидания.

Мария не удостаивает его взглядом.

Мари, я с тобой прощаюсь.

Мария. Да.

Паскуале. И ты даже не хочешь пожелать мне счастливого пути, не хочешь поцеловать меня на прощание?

Мария (отходя от него подальше). Счастливого пути.

Паскуале. Счастливо оставаться, Мари…

Мария садится к столу.

До чего мы дошли… Как это грустно… Конец всему: нашим мечтам, нашей любви! Целыми месяцами мы словом не перемолвимся друг с другом… И подумать только, что с человеком, когда он выходит из дома, может случиться па улице что угодно… Может попасть под автомобиль, под грузовик… Его могут по ошибке застрелить… Ведь мы можем больше никогда не увидеть друг друга! А мы вот так, безразлично… Как давно я не слышу от тебя ни слова… Ты помнишь, Мари, то время, когда мы полюбили друг друга? Мы смотрели друг другу в глаза, и радость сковывала нам язык, по мы понимали друг друга с одного взгляда. И мне казалось, что я несчастен, потому что я чувствовал себя смешным рядом с тобой, чувствовал себя ничтожным… А когда человек чувствует себя ничтожным, ему все кажется проще и легче… Он во всем находит утешение, даже смерть ему кажется прекрасной! Шутишь, смеешься без этого ложного сознания своего превосходства… А сейчас мы скрываем свои чувства… Ведь если бы мы сумели хотя бы на одно мгновение открыть друг другу наши сердца, полные горечи, тоски и нежности, то… но нет… сердца паши закрыты, заперты крепко – накрепко… И в один прекрасный момент ты от них теряешь ключ, а потом так трудно его найти! Мы потеряли наш ключ, Мари. (Опечаленный, идет к входной двери.)

Раффаэле (готовый помочь). Чемодан…

Паскуале. Я сам… Как все это грустно, Мари! (Скрывается за входной дверью.)

Раффаэле(Марии). Я понял, что он хотел сказать. Он говорил не о ключе, который… ну, как бы это сказать, вставляется в замочную скважину и который и есть, собственно говоря, настоящий ключ… Он как бы сделал сравнение между настоящим ключом и ненастоящим, который, впрочем, и есть настоящий… Бывает, что, когда у мужа с женой вдруг случается такая размолвка, один из них говорит: «Ты хочешь знать правду… Но, по правде сказать… ах, давай лучше не будем об этом говорить». Всяко бывает в жизни и часто зависит от пустяков. Вот, к примеру: я тебя вижу сегодня, и я тебя вижу завтра, и я тебя вижу послезавтра… Я просыпаюсь утром и вижу тебя, ты просыпаешься и видишь меня… II мы видимся зимой, и мы видимся летом… Так надоедает, что просто с души воротит! Ну, конечно, следует признать, что потом приходит также и любовь, отличная от прежней, она глубже, сильнее, но женщина этого не понимает. У женщин всегда ветер в голове, нет никаких мыслей… им бы хотелось всегда видеть по отношению к себе разные тошнотворные знаки внимания, разные там дурацкие нежности, на которые мужчины способны, лишь когда они страстно влюблены. И вот женщина начинает грустить. Вы ей что-нибудь говорите, а она вам не отвечает… а тут уж чего может быть хуже! Моя жена, царство ей небесное, бывало, тоже так поступала. Но я заставлял ее говорить, потому что я ее любил. Когда я видел, что она начинает дуться, по два – три дня со мной не разговаривает, приходилось давать ей пару затрещин. Иногда ей доставалось от меня и палкой, но зато ведь она разговаривала… Ах, бедная женщина! Я помню, как она после того, как ей попадало, бросалась ко мне в объятия, целовала мне руки, смачивая их слезами и кровью, которая капала у нее из носа… Почему бы, к примеру, вам хоть изредка, так сказать для пользы дела, не драться с вашим мужем? Тут, глядишь, и кровь себе разгонишь, да и любить друг друга начнешь больше…

В этот момент Паскуале, стараясь, чтобы его не заметили Мария и Раффаэле, перебегает в глубине сцены с ее правой стороны в левую.

Ну, будет, будет, я ухожу. Если вам что-нибудь понадобится, не стесняйтесь, зовите меня. Не обращайте внимания на то, что я себя неважно чувствую… Ах, такие боли… все тело ломит… Летом я чувствую тебя прилично, по когда настает зима… Так что если что, зовите. (Уходит в глубь сцепы.)

Мария берет зажженную свечу и уходит влево. Сцена погружена в темноту.

Паскуале после паузы, в течение которой лучи лунного света освещают оба балкона, выходит из глубины сцены, ступая на цыпочках. Заглядывает на секунду в комнату Марии, затем, осторожно направляется к левому балкону, открывает его и выходит, стараясь притворить за собой балконную дверь с такой же осторожностью, как и открыл ее. Раскрывает чемодан, достает из него цветное одеяло, расправляет и вешает на перила балкона, а сам прячется за ним, присев на корточки, чтобы его не увидели жильцы из противоположных домов. С лестницы, ведущей на террасу, входит Альфредо. За ним – Гастоне.

Гастоне. Прошу тебя, поскорее… Не заставляй меня опаздывать, меня ждет жена. Она условилась с какими-то своими подругами идти в театр… Ты ведь знаешь ее, она ни одного вечера не посидит дома, а я вечно должен ее сопровождать. Если хочешь, пойдем с нами. (На отрицательный жест Альфредо.) Ну ладно, только давай поскорее. (Уходит па террасу.)

Альфредо(едва Гастоне скрывается из виду, медленно подходит к комнате Марии и еле слышно зовет ее). Мари…

Мария спустя несколько секунд входит. Сцена освещена лишь лунным мерцанием, проникающим в комнату с балкона.

Мария. Альфре…

Альфредо(отрывочными, по вполне четкими фразами). Не могу говорить… Мой шурин следит за нами… Пойми: я все приготовил… автомобиль, ценности… все! Иди скорее, накинь пальто и сейчас же сюда…

Мария (в растерянности, словно во сие). Альфре… но…

Альфредо. Иди, Мари…

Мария(принимает решение, словно несущее ей освобождение). Хорошо… (Уходит в дверь налево.)

Альфредо внимательно и настороженно смотрит на дверь, ведущую па террасу, потом пересекает сцену, приближается к правому балкону и в рассеянности выходит па него.

Паскуале(узнав в Альфредо, освещенном светом луны, тог «призрак», который он видел в первом действии, собрав все свои силы, побеждает обуявший его ужас, ему удается перебороть страх, кричит). Остановись! Я должен с тобой поговорить! (Однако, не сдержав волнения, разражается громкими рыданиями, смешными и трогательными в то же время, сползает вниз, падает па колени.)

Альфредо останавливается в растерянности, не понимая, куда клонит Паскуале.

Я дрожу как осиновый лист! Святая мадонна, не дай мне умереть… Ах, сердце… сердце!.. (Хватается обеими руками за сердце. Постепенно успокаивается и продолжает.) Ведь это я все выдумал насчет отъезда, надеясь, что ночью мне, наконец, удастся снова тебя увидеть. Я это знал… я знал, что ты меня не оставишь. Когда я поселился в этом доме, мне говорили, что здесь водятся призраки, но я не верил… И я прошу за это меня простить. Теперь я верю… потому что я вижу тебя, говорю с тобой. И я доволен. С той минуты, как я в это поверил, я чувствую себя сильным, а сила придает мне уверенность, вселяет надежду. Квартиру мне дали даром, чтобы я рассеял худую славу об этом доме. Я ничего не сказал жене, чтобы не пугать ее. В самом деле, ведь ты явился мне, а не ей. Потом ты мне начал помогать, благодаря тебе я обставил квартиру, ты давал мне столько денег, сколько мне было нужно… А затем ты неожиданно исчез и оставил меня без всего. Благодаря тебе я начал вести такой образ жизни, который одному, без твоей помощи, мне не под силу. Прошу тебя, помоги!.. Если бы у меня была нужная сумма, я бы сумел пустить на полный ход мой пансион, который уже начал было работать… Ты добрая душа и сможешь меня понять… У меня никогда не было возможности подарить своей жене ни браслета, ни колечка даже на день рождения. Мне никогда не удавалось скопить, денег, чтобы отправить ее на дачу или к морю. Иногда мне приходилось отказывать ей в паре чулок… А если бы ты только знал, как тяжело для мужчины скрывать свое унижение под веселым смехом, шутить, острить. Честный труд нелегок и приносит гроши… Да и не всегда можно найти работу. И вот из-за этого я ее теряю, с каждым днем все больше теряю… А я не могу ее потерять! В Марии для меня вся жизнь!.. И ты понимаешь, что у меня не хватает смелости поговорить с ней обо всем этом… потому что смелость придают нам деньги… а без денег становишься робким, боязливым… без денег превращаешься в тряпку!.. Я теряю ее! Потому что рано или поздно наступает такой день, когда хорошее отношение, любовь хоть изредка должны воплощаться то в драгоценный камень, то в золотую безделушку, то в красивое платье… в белье из чистого шелка… Иначе ты ее теряешь… всему конец, смерть! С другим мужчиной, с человеком вроде меня, я никогда бы об этом не стал говорить, но с тобой дело иное, тебе я могу сказать все. Ты выше всех тех чувств, которые обрекают нас не раскрывать друг другу наши сердца, – выше гордости, зависти, чувства собственного превосходства, эгоизма, двуличия. Когда я говорю с тобой, я ничего подобного не чувствую. Говоря с тобой, я чувствую себя ближе к богу, я чувствую себя маленьким – маленьким… Я чувствую, что я ничто… И мне приятно чувствовать себя ничем… Потому что это помогает сбросить с себя тяжесть своего существования!.. (Откидывается спиной на перила балкона. Не плачет: он счастлив, доволен. Ждет ответа.)

Альфредо(который слушал его, опустив голову, не шевелясь, застыв на пороге балкона, теперь начинает говорить как бы сам с собой). Благодарю тебя. Ты снял с меня заклятие. Я был обречен бродить по этому дому, пока какой-нибудь человек не поговорит со мной так, как поговорил ты. Подойди к столу, взгляни на стол! (Быстро возвращается в комнату, достает из кармана пачку ассигнаций по тысяче лир и кладет ее на стол. Медленно уходит через входную дверь.)

Немного погодя Гастоне спускается вниз по лестнице, ведущей с террасы, и идет вслед за Альфредо, уходя в глубину сцены.

Паскуале(выпрямляется у перил и смотрит в направлении противоположного балкона). Исчез. (Входит в комнату, смотрит на стол и находит там пачку ассигнаций по тысяче лир. Охваченный радостью, чувствует непреодолимое желание увидеть кого-нибудь и ею с ним поделиться; выходит на левый балкон. К своему счастью, видит профессора Сантанну.) Профессор, профессор, вы были правы… Призраки и впрямь существуют… Да – да, так, как советовали вы, помните, когда мы повстречались сегодня утром? Я притворился, что уезжаю, потом вернулся и спрятался вот на том балконе… Думал, что мне придется провести там всю ночь, но ждать не пришлось, он сразу же появился. Я поговорил с ним… Он оставил мне деньги. (Показывает пачку.) Смотрите… Еще он сказал, что я снял с него заклятие и что он больше никогда не появится… (Прислушивается.) Что?.. Появится в другом обличье?.. Может быть… Что ж, будем надеяться.

ЗАНАВЕС