Текст книги "Новая Россия в постели"

Автор книги: Эдуард Тополь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава четвертая
Бордель на Ольховской, или Милицейско-половой роман

Этот роман я вынашивал три года, да так и не написал – как и много других, впрочем. Но этот мне жаль больше других. Тем паче что его и выдумывать не нужно было – он развивался в жизни буквально на моих глазах, я даже сам был его участником, и в нем было все, что нужно читателю: захватывающая интрига, секса хоть отбавляй, два убийства, жесткая схватка положительного героя с миром секс-бизнеса и его «крыши» – органами правоохранения, затем поражение героя и… после всех его мытарств – сомнительная победа справедливости. Черт возьми, что еще нужно писателю, чтобы, обложившись подлинными документами и своими заметками, за три – пять месяцев написать остросюжетный и социально злободневный роман?

Я разбираю папку, на которой написано «ДУГИН», и вижу начало этого романа. Вот оно – документально или, как теперь говорят, в натуре.

«УТВЕРЖДАЮ»

Басманный межрайонный прокурор

г. Москвы

ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ

по уголовному делу

УТЫРСКОГО Юрия Викторовича,

КУРИЛОВОЙ Елены Петровны

и КУРИЛОВОЙ Натальи Оттовны

…Предварительным расследованием установлено:

В сентябре – октябре 1994 г. Курилова Е.П. и Кирилова Н.О., действуя по предварительному сговору, с целью получения для себя материальной выгоды, осуществляли сводничество мужчин для совершения половых сношений и удовлетворения половой страсти в иной форме с гр.гр. Ивановой Е.В., Пшеняник И.А., Бахтын Н.А., Пестовой Н.Е., а также несовершеннолетними Зиминой А.А. и Заварун О.В. Во исполнение своих намерений систематически привозили [этих] девушек на площадь к Белорусскому вокзалу, где организовывали сводничество мужчин с ними, за что лично получали с клиентов различные суммы как в рублях, так и в иностранной валюте.

При этом Курилова Е.П. и Курилова И.О. неоднократно привозили девушек к Белорусскому вокзалу на служебном автобусе 10-го отделения милиции г. Москвы под управлением младшего сержанта милиции УТЫРСКОГО Ю.В., который с целью получения для себя материальной выгоды и из личных интересов осуществлял их охрану и прикрытие…

Давая подробные показания по предъявленному ей обвинению, Курилова Е.П. отметила, что… сама она заниматься проституцией стала с января 1994 года. Примерно в мае 1994 г. на площади Белорусского вокзала, куда она приезжала для занятия проституцией, познакомилась с Прыгуновой Е.В. (кличка «Мура»), которая предложила [поставлять] ей девушек, готовых заниматься проституцией. В случае согласия она должна была заплатить Прыгуновой по 600 долларов США за каждую направленную к ней девушку, [и]… уже в сентябре к ней для занятия проституцией пришла Пшеняник И.А., потом из г. Луганска прилетели несовершеннолетние Зимина А.А. и Заварун О.В… [за которых] 1200 долларов США она отдала Прыгуновой. В Москву из Луганска девушек для занятий проституцией направлял знакомый Прыгуновой – Затушный А.С. Все девушки, сводничество которых она осуществляла, проживали на Ольховской улице в [арендуемой Прыгуновой] квартире… На точку к Белорусскому вокзалу их привозил на служебном автобусе знакомый Натальи Куриловой Утырский Ю.В., который при этом осуществлял их охрану и прикрытие, за что Курилова должна была платить ему деньги из расчета по 50 тыс. руб. за каждую девушку, которую он вез.

…Давая подробные показания об обстоятельствах происшедшего, обвиняемый Утырский Ю.В. показал, что примерно в августе 1994 г. он познакомился с Куриловой Натальей… а позднее с Куриловой Еленой, знал о том, что указанные девушки занимались на площади у Белорусского вокзала проституцией, однако продолжал поддерживать с Куриловой Натальей хорошие отношения, намеревался в дальнейшем жениться на ней и воспрепятствовать ей заниматься этим…

Насколько я знаю, суд не поверил в романтические отношения Утырского к Наталье Куриловой. Между тем для романиста это совершенно бесценный ход. Одно дело, когда две прожженные сутенерши нанимают шофера-милиционера для охраны и прикрытия своих проституток («Находясь на „точке“, все девушки сидели у него в автобусе, а Куриловы в это время подыскивали им клиентов, после чего выводили девушек из автобуса… Если на „точке“ в это время появлялись „бандиты“ либо другие сотрудники милиции, они прятались в автобус Утырского»), и совсем другое дело, когда 26-летний сержант милиции влюбляется в юную проститутку-сутенершу настолько, что втягивается в ее бизнес и становится ее охранником, шофером и «крышей» от бандитов и своих коллег-милиционеров («когда на площади появлялась милиция, Утырский принимался срочно составлять фиктивные „Протоколы задержания“ сидевших у него в автобусе девушек-проституток»). Какой простор для бытописателя, знающего подробности жизни площади Тверской заставы, больше известной как площадь у Белорусского вокзала! Это маленькое чрево Москвы с плешивым сквериком вокруг гранитного памятника великому пролетарскому писателю кишит привокзальным жульем, кавказскими торговцами цветами, наперсточниками, гадалками, щипачами, таксишниками, промышляющими подпольной продажей самопальной водки и наркотиков, алкашами, сбывающими все, что они могли стащить у своих семей, пенсионерами, торгующими сигаретами, котятами, вязаными носками и прочей мелочью, белорусскими мешочниками, продающими удивительные чернобыльские фрукты и овощи, и – конечно! – проститутками. Именно здесь, в этом грязном вареве, в этой пыли и отраве выхлопных газов автотранспорта, стекающегося сюда по Тверской, Грузинскому валу и Ленинградскому шоссе, рождается любовь провинциального, из Тульской области, сержанта к молодой столичной немке-проститутке Наташе. Замени я в романе их имена, какие пламенные, в духе «Кармен», сексуальные страсти я смог бы нарисовать, какую пылкую влюбленность! Как медленно, как тягуче медленно «поплыла бы крыша» у этого парня – из профессионально пылких объятий возлюбленной проститутки в водоворот поставок ей девочек из Луганска, их приобщения к проституции путем, как сказано в обвинительном заключении, «высказывания в их адрес угроз физической расправой, а также оказывая в отношении них иное психологическое воздействие».

Это – первая глава романа и завязка лишь одной линии. Перейдем ко второй, тоже невыдуманной. Луганск – нищета перестройки, безработица и беспросвет украинского захолустья. Сюда, в отпуск к родителям, приезжает из Москвы старший лейтенант милиции Николаев, на танцах в парке влюбляется в местную Джульетту Ольгу Заварун. Но едва начавшийся роман развития не имеет, поскольку Ольга должна уехать в Москву – ее и других девушек луганский «рекламный агент» Саша Затушный соблазнил «престижной работой в московской коммерческой фирме». Николаев пытается остановить Ольгу, он хорошо знает, что никакой «престижной работы» для луганских восьмиклассниц в Москве нет, но Ольга и слушать его не желает, ведь Саша уже купил им билеты на самолет и даже выплатил авансом по 50 долларов – гигантская по тем временам сумма для Луганска, пожилые и безработные родители Оли смогут три месяца жить на эти деньги! Николаев отправляется на поиски Саши, но… наутро местные милиционеры находят Николаева повешенным в одном из заброшенных домов возле железнодорожного вокзала.

Ольга Заварун с подругой прилетает в Москву. «Несовершеннолетняя Заварун О.В. показала, что в г. Москву она вместе с Зиминой А.А. прилетела для работы в коммерческой фирме. Билеты на самолет в г. Луганске им покупал парень по имени Саша (Затушный А.С.). В аэропорту в Москве их встретила Курилова Е.П., которая забрала у нее свидетельство о рождении, а у Зиминой паспорт. В первый же вечер их нахождения в Москве Курилова привезла ее и Зимину на площадь к Белорусскому вокзалу, где заставила заниматься проституцией. Когда они стали возмущаться, Курилова стала им угрожать, говорила, что их могут избить, убить, опозорить по месту проживания либо расправятся с их родителями. Реально опасаясь за свою жизнь, а также за жизнь близких родственников, не имея при себе денег и документов, они были вынуждены заниматься проституцией. Изучая их документы, Курилова обратила внимание на их возраст, однако сообщила, что заниматься проституцией на нее они будут все равно. Обращаться в милицию они просто боялись, проживали на квартире по улице Ольховская. Практически каждый вечер Курилова отвозила их на „точку“ к Белорусскому вокзалу, где продавала клиентам, половые акты с ними совершались как в обычной, так и в извращенной (в рот) форме. Постоянных клиентов у нее не было, как не было и постоянных мест, куда ее привозили клиенты. Кроме нее и несовершеннолетней Зиминой, проституцией занимались и другие девушки. Около 5 – 6 раз на „точку“ для занятия проституцией их привозил на служебном автобусе сотрудник 10-го отделения милиции Утырский Ю.В.».

Некоторые читатели не поверят этим показаниям. Неужели чистых украинских девушек, только что прилетевших из провинции, можно заставить в тот же вечер заняться проституцией? Только опытный романист да профессиональная сутенерша докажут вам, что именно так – и никак иначе! – это и происходит. Представьте девчонок, только что сошедших с трапа во Внуково. Психологическая ломка начинается с первой минуты – их встречают, сажают в милицейский автобус, отнимают документы и объявляют, что они прибыли в Россию незаконно, что сейчас их отвезут в милицию, а оттуда в тюрьму. Ошарашенные и напуганные девчонки хлопают глазами, что-то лепечут, плачут, а милицейский автобус уже мчится по Москве, и за рулем его сидит настоящий младший сержант милиции в милицейской форме. По дороге он еще остановится у одного-двух милицейских постов, покалякает с коллегами, скажет, что везет задержанных за нелегальный переход границы. Затем, «сжалившись и спасая» девушек, их везут в Бауманский район, в квартиру на Ольховской улице. Здесь продолжается запугивание и устрашение.

«В ходе следствия выяснилось, что квартира на Ольховской – не единственный притон в Москве, курируемый сотрудниками милиции… Было допрошено около 30 девушек, которые сообщили адреса еще двух квартир на улице Маршала Тухачевского, где охрану девочек осуществлял ОМОН. По словам проституток, их здесь заставляли ходить по квартире голыми, подавая охранникам чай и кофе. А оргии, которые омоновцы устраивали в этих квартирах, не под силу представить самому воспаленному воображению. Были у милиционеров и особо извращенные формы наказания для непокорных проституток. „Провинившуюся“ девушку в обнаженном виде свешивали с балкона, держа за ноги (квартира расположена на 5-м этаже) до тех пор, пока она не станет более покладистой». («Московский комсомолец», 24 мая 1995 года.)

Как видите, Москва открывается новоприбывшим девушкам с совершенно кафкианской стороны, и не знаю, какая Зоя Космодемьянская не сломается в таких условиях. Тульский парень, демобилизовавшись из армии, идет работать в столичную милицию и оказывается в самом центре милицейского сутенерства – 10-м отделении милиции, курирующем Тверскую улицу. Луганские девчата летят в российскую столицу на работу секретаршами и оказываются в борделе. И все они принимают это за норму жизни в новой России. Равняясь на милицейский беспредел своего начальства, влюбленный в проститутку сержант лихо пользуется милицейской формой для прикрытия сутенерского бизнеса своей возлюбленной. А попавшие в рабство девчонки… – писателю даже не нужно утруждать фантазию, хватило бы хладнокровия описать реальные события:

«Иногда девушкам приходилось бесплатно потрудиться и на „субботнике“, когда к ним на квартиру приезжали „бандиты“ и справляли свою половую нужду „различными извращенными способами“ (при обыске борделя на Ольховской были обнаружены фотографии, на которых запечатлены многие из этих развлечений, причем сцены забав с участием собаки оказались еще не самыми коробящими)».

Не знаю, почему в «МК» стыдливо закавычили слово «бандиты», но зато смело опубликовали фотографии голых девочек, лежащих под возбужденным псом.

Впрочем, как говорил мой любимый Михаил Булгаков, «за мной, читатель!», сюжет только начинается. Позвольте представить вам главного героя этого документального романа – бритоголового увальня в джинсовом костюме-«самопале», тридцатипятилетнего капитана милиции Андрея Дугина. Это и есть редкий и даже уникальный – я не боюсь этого слова – герой нашего времени, я отыскал его весной 1995 года, когда собирал в Москве материал для своей новой книги. Он был рожден горбачевской перестройкой, о чем есть документальное свидетельство – в указе, подписанном М.С.Горбачевым 21 марта 1989 года, сказано: «За мужество и самоотверженные действия, проявленные при задержании вооруженного преступника, наградить лейтенанта милиции Дугина Андрея Евгеньевича медалью “За отвагу”». А газеты, которые опубликовали тогда подробности схватки Дугина с вооруженным бандитом, напавшим на женщину, отмечали, что «это была первая неделя работы лейтенанта милиции в уголовном розыске».

Дальнейший путь Дугина, который любой романист обязан преподнести читателю в экспозиции, прослеживается по его необычному послужному списку: за время службы в милиции против Дугина трижды возбуждались уголовные дела. Первое: за применение оружия при задержании вооруженного преступника, хотя именно за это задержание Дугин получил медаль «За отвагу». Затем его даже посадили в следственный изолятор и по статье 148-й ему грозило от 6 до 15 лет за «вымогательство», однако через неделю лицо, написавшее заявление на Дугина, было осуждено за ложный донос и мошенничество. И в марте 1995-го – новое дело и перспектива статьи 126-й – «Незаконное лишение свободы», срок до трех лет. Находился Дугин под этой статьей не один, а вместе со своими сотрудниками. В результате бандит, которого они задержали, все-таки сел за решетку, а Дугин получил третью медаль – «За безупречную службу».

А теперь – к сюжету. Став в апреле 1993 года заместителем начальника угрозыска 92-го отделения милиции на территории бывшего Бауманского района Москвы, Дугин, на мой взгляд, повел себя на манер американских шерифов. Он набрал команду лейтенантов и сказал: на нашей территории мы преступность изведем. Я думаю, что москвичи еще помнят разгул бандитизма в те годы, ежедневные уличные перестрелки солнцевской, таганской, чеченской, грузинской, люберецкой и других группировок, рэкет, «наезды», «разборки», «стрелки» и вообще сплошное Чикаго двадцатых годов, помноженное на профашистские, прокоммунистические и прожириновские демонстрации. Знаменитые Сильвестр, Япончик, Михась, Тайванчик, Роспись. Взрывы «мерседесов» на улицах и даже прямо на Петровке, перед воротами МУРа. Убийство Холодова, Листьева, Отарика. Посреди этой войны всех против всех объявить, что в одном «отдельно взятом» Бауманском районе не будет преступности, было сродни построению коммунизма в одной отдельно взятой стране. И тем не менее…

Насколько я помню, Дугин и его команда действовали на манер героев Клинта Иствуда – от прямой конфронтации с бандитами до освобождения арестованного по мелочи сына главаря чеченской группировки в обмен на уход этой группировки с территории Бауманского района. В результате к весне 1995 года в этом районе практически прекратились квартирные кражи, угоны автомобилей и уличный бандитизм. Жители начали спокойно ходить по улицам и играть с детьми во дворах. Если учесть, что трое из шести подчиненных Дугина – безусые лейтенанты, проживали, как сержант Утырский и погибший в Луганске старший лейтенант Николаев, в перенаселенных подмосковных милицейских общежитиях, а работали в полной нищете – одна пишмашинка и один диктофон на всех да старая «Победа» с лимитированным расходом бензина (и это против бронированных бандитских «мерседесов» и джипов!), то, пожалуй, и чикагской полиции вряд ли удалось бы с такими средствами (и зарплатой) добиться тут лучших результатов.

Но один дом на улице Ольховской продолжал гноиться криминалом, тут периодически происходили преступления: в феврале 1994-го – убийство, в августе – драка и ножевое ранение, а затем какие-то шумные оргии, о которых соседи трусливо сообщали в милицию уже постфактум. 22 октября 1994-го дугинцы осуществили налет-проверку этого дома и в одной из квартир обнаружили наконец притон – причем как раз в тот момент, когда шесть юных проституток обслуживали клиентов из ОМОНа. Столкновение дугинцев с голыми бойцами ОМОНа в борделе на Ольховской могло бы украсить любой фильм Мартина Скорсезе, но российская реальность занимательней голливудских стандартов – омоновцев, пребывающих, как известно, над законом, Дугину пришлось отпустить под обещание забыть этот адрес и не соваться в Бауманский район. А девочек – Ольгу Заварун, Анну Зимину и других – привезли в 92-е отделение на допрос (и заодно приобщили к делу найденные при обыске квартиры фотографии бандитских и омоновских потех – принуждение девушек к сексу с псом и т.п.).

Там-то во время допросов и выяснилось, что почти все девочки из Луганска – из того самого Луганска, откуда перед смертью звонил Дугину и его ребятам их общий приятель старший лейтенант Николаев, который собирался, вернувшись из отпуска, перейти к Дугину на работу. А одна из девочек даже познакомилась в Луганске с Николаевым на танцах и рассказала ему о вербовщике Саше Затушном. О, если бы она послушалась тогда Николаева! Ее отец был бы здоров, ведь когда она в Москве упорствовала, отказываясь обслуживать клиентов в извращенной форме, милиционеры-насильники позвонили в Луганск ее родителям и сказали им, что она убита, от этого сообщения ее отца разбил паралич. «Будешь сопротивляться, будешь и вправду убитой», – пообещали девушке ее хозяева.

Вообразите себя на месте юных робингудов Бауманского района, которые только что освободили шесть семнадцатилетних девчат из клеток борделя на Ольховской, где тех насиловали, били и даже спаривали с ретривером. Вообразите их злость, гнев и ярость к сутенершам и насильникам в погонах. И прибавьте к этому ту ниточку, которую дугинцы вдруг получили к разгадке гибели Николаева – своего соседа по комнате в общежитии. Даже не обсуждая, они решили скинуться и на свои собственные деньги послать в Луганск двух своих лучших сыщиков. И в это время в 92-е отделение является младший сержант милиции Юрий Утырский и прямым текстом заявляет дугинцам: «Отдайте моих девочек!»

Лучшего момента для такого появления Утырского на сцене не смог бы придумать даже Николай Васильевич Гоголь. Дугинцы во все глаза зырились на эту залетную, из 10-го отделения, птицу в милицейских погонах, а Утырский, уже усвоивший и жаргон и этику столичной милиции, продолжал на нецензурной зековско-милицейской фене: мол, вы чё, командиры, не тянете, чё вам толкуют? Телки наши, вон у меня в машине их хозяйки сидят…

И действительно, во дворе 92-го, в служебном автобусе 10-го отделения милиции сидели Елена и Наталья Куриловы, хозяйки борделя на Ольховской! Они прикатили сюда «уладить недоразумение» между двумя московскими отделениями милиции и забрать «своих» девочек. И крайне возмутились, когда вместо стандартных в таких ситуациях отступных у них изъяли документы, а самих посадили в камеру предварительного заключения. Но еще больше возмутился младший сержант Утырский, которого от ареста защищали его милицейские погоны. Покидая дугинцев, он пообещал, что на них обрушится все МВД и они просто вылетят из милиции. И действительно, на следующее утро служебный телефон Дугина закипел от звонков свыше, полковники и инспектора МВД требовали отпустить арестованных сутенерш и проституток.

Но упрямый бритоголовый капитан стоял на своем: на его территории борделей не будет, даже если они действительно принадлежат 10-му отделению милиции. Если руководству милиции так нужны эти притоны, то пусть 10-е держит их в своем районе.

В ответ дерзкий капитан услышал, что его дни в милиции сочтены.

Однако и Дугин думал, что он не лыком шит. Документы о содержании притона на Ольховской под «крышей» 10-го отделения милиции были оформлены по всем правилам и переданы в прокуратуру, младший сержант Утырский был арестован. Два дугинских следователя улетели в командировку в Луганск с официальным письмом МУРа к украинским коллегам оказать помощь в расследовании гибели старшего лейтенанта милиции Николаева, и «МК» гордо сообщил читателям о приближающемся торжестве справедливости:

ЗА ТОРГОВЛЮ ПРОСТИТУТКАМИ РАСФОРМИРОВЫВАЮТ ЦЕЛОЕ ОТДЕЛЕНИЕ МИЛИЦИИ

Вопрос о полном расформировании 10-го отделения милиции решается в эти дни руководством ГУВД Москвы.

Как стало известно «МК» из компетентных источников, сотрудники этого отделения, расположенного близ Белорусского вокзала (между Брестской и Тверской улицами), открыли себе отличный источник доходов – торговлю женщинами легкого поведения. Собственно говоря, бизнес местных «бабочек» находился целиком под их контролем. Снять проститутку на подведомственной отделению территории можно было только через его сотрудников. Зато в любое время дня и ночи.

Иногда живой товар доставлялся в нужное место по заказу клиента прямо на милицейских машинах. Чтобы вывести на чистую воду милиционеров-сутенеров, РУОП и 3-е РУВД ЦАО провели крупную операцию. Были собраны фото– и видеоматериалы, отснятые в районе Тверской улицы, запечатлевшие милиционеров-сводников в моменты получения денег и передачи проституток в руки клиентов.

Инспекция по личному составу ГУВД сейчас в срочном порядке расформировывает отделение, чтобы полностью укомплектовать его новыми сотрудниками. Кое-кто из особо скомпрометировавших себя милиционеров, видимо, пойдет под суд». («МК», 5 июля 1995 г.)

Читатель, который интересуется тайнами писательской кухни, должен перечесть эту заметку в «МК» еще раз. Посмотрите, сколько здесь «крутых» детективных эпизодов: по материалам раскрытия притона на Ольховской зашевелилось Управление по организованной преступности и Управление внутренних дел Центрального административного округа, создается специальная бригада в составе следователей и кинооператоров, выделяются техника, аппаратура, средства; милиция начинает охотиться за милицией – сыщики накрывают еще пару милицейских притонов на улице Тухачевского, следят за милиционерами-сутенерами на Тверской, снимают их камерами ночного видения и получают документальные свидетельства доставки проституток клиентам на милицейских машинах и даже получения денег! Иными словами, когда очень нужно, милиция все-таки умеет работать!

Но для писателя самое замечательное в этих эпизодах – расширение социального поля романа, восхождение спирали сюжета в высшие органы власти. Возили ли милиционеры-сутенеры проституток своему начальству? Сегодня, когда я еще связан подлинными именами и фамилиями, я могу только гадать, но если бы я заменил в романе эти фамилии на вымышленные и повел сюжет как раз в сторону своих дерзких догадок, крутой поворот дальнейших документальных событий стал бы куда понятнее. А пока…

А пока нырнем еще раз в правду жизни. В Луганске вместо помощи украинская милиция обложила дугинских сыщиков так, что они не только не нашли «агента по рекламе» Затушного, но сами лишь чудом избежали гибельной западни, с трудом прорвали устроенную на них облаву и уже нелегально, лесами пробирались через украинско-русскую границу домой в Россию.

Именно в это время, в июле 1995-го в живом пространстве этого романа возникает заезжий русско-американский писатель Эдуард Тополь. Перелетев из Нью-Йорка в Москву, он старается окунуться в крутую московскую жизнь, заводит знакомства в Думе, в среде новых русских, в милиции и даже с бандитами. И случайно знакомится с Дугиным, а потом настырно сидит у него в 92-м отделении с магнитофоном, берет интервью у всей дугинской команды и даже проводит пару часов в камере предварительного заключения – для полноты впечатлений. Тертый профессионал, он сразу углядел в этой истории завязку как раз того романа, в который так легко вплетается вся нынешняя московская жизнь – от панели Тверской улицы до думских и кремлевских коридоров. И, ведя задушевные беседы с прототипом героя своего будущего триллера, с Дугиным, который уже собирается поступать в милицейскую академию, говорит ему вскользь: «Все замечательно в твоей истории, и я от души желаю тебе генеральских погон в самом ближайшем будущем, но писать я этот роман не буду – для романа мне такой финал не подходит, он слишком сладок и нетипичен. А типично, чтобы тебя „макнули“, выгнали из милиции, посадили или того хуже…»

Слава Богу, я не договорил насчет «того хуже»! Потому что не успел я улететь домой, как стало сбываться все «типичное» и обещанное, кстати, не мной, а теми полковниками-инспекторами, которые обрывали дугинский телефон в первый день ареста сутенерш и младшего сержанта Утырского. Милицейская машина, так лихо закрутившаяся вокруг дела притона на Ольховской и сутенерства 10-го отделения милиции, вдруг забуксовала и даже дала задний ход. А уголовное дело, переданное в прокуратуру…

«Уважаемый Эдуард Владимирович! – написал мне Дугин. – На Ваш устный запрос сообщаю: 5 – 7 августа 1995 года проходившая по делу несовершеннолетняя свидетельница и потерпевшая Ольга Заварун, жительница г. Луганска (бывш. Ворошиловград) Украины, прибыла в г. Москву и остановилась в гостинице «Севастополь» у метро «Каховская». Утром следующего после приезда дня ее труп был обнаружен в гостинице без признаков насильственной смерти. Диагноз судмедэксперта, проводившего вскрытие: острая сердечная недостаточность.

В моей практике подобный диагноз имел место при раскрытии дел об умышленных убийствах. При дополнительном исследовании внутренних органов трупа возможно обнаружение лекарственного препарата клофелин. Его передозировка при приеме внутрь ведет к смерти, а внешне, без углубленных исследований, очень похоже на острую сердечную недостаточность. Клофелин сохраняется в печени и почках только до 4 – 7 суток с момента принятия, далее рассасывается и распадается в организме без остатков и не изменяя тканей внутренних органов.

В криминальной практике клофелин добавляется в водку или белое вино. Эффект: снижение давления, появление сонливости и дальнейшее падение давления до уровня, опасного для жизни.

В данном случае потерпевшая физически была здорова и ранее сердечными болезнями не страдала, сие есть косвенный признак применения клофелина.

Практический эффект: практика судебного производства показывает, что при смерти потерпевшего (свидетеля) обвиняемые в подавляющем большинстве случаев отпускаются на волю…»

Дело по борделю на Ольховской стало рассыпаться – после гибели Оли Заварун другие «потерпевшие» девочки стали менять свои показания. Но ни Дугин, ни члены его команды уже не могли повлиять на ход событий. Потому что после громких публикаций «МК» капитан Дугин был уволен из милиции «за дискредитацию высокого звания сотрудника милиции», против него было заведено уголовное дело о «хищении диктофона и телефона», а его команда расформирована. Логика художественной правды восторжествовала, причем даже больше, чем могло прийти в голову этому заезжему американскому писателю! А именно: руководители расформированного 10-го отделения милиции, против которых так увлекательно и профессионально собирали видео– и кинодоказательства РУОП и РУВД ЦАО, пошли на повышение и заняли руководящие должности в других органах МВД, а один из них даже стал главным инспектором Управления внутренних дел Центрального административного округа Москвы! И, вступив в эту должность, немедленно позвонил Дугину, поздравил его с этим событием.

Читатель, я ничего не сочиняю, жизнь сочиняет за меня, да так, что только успевай записывать! Куда подевались разрекламированные «МК» «фото– и видеоматериалы, отснятые в районе Тверской улицы, запечатлевшие милиционеров-сводников в моменты получения денег и передачи проституток в руки клиентов»? Кто «из особо скомпрометировавших себя милиционеров», кроме младшего сержанта Утырского, пошел под суд? Почему те же мощные силы, которые весной 1995-го «провели крупную операцию, чтобы вывести на чистую воду милиционеров-сутенеров», вдруг были брошены на слежку за Дугиным и членами его команды?

«Получился „слоеный пирог“ из совпадения интересов задетых нами в период 1993 – 1995 годов „блюстителей порядка“, – сообщал мне Дугин. – Это очень большой круг лиц… Для «накапывания» материала против Уголовного розыска 92-го отделения милиции были использованы большие силы и средства, в том числе слежка. Имеется устная информация, что я с сотрудниками попал в «разработку» МВД РФ как «коррупционер». В период этого давления и обвинения в «создании банды под вывеской УР 92 о/м Москвы» все старшие оперуполномоченные УР подали на увольнение. Против них ведутся служебные проверки».

Казалось бы, вот как раз тот финал, который нужен для социально злободневного романа. На основании этой истории было уже нетрудно сочинить новый, 1995 года вариант «Красной площади» или «Журналиста для Брежнева». Но писать его уже было некогда – нужно было спасать Дугина! Какой тут, к черту, роман, как я мог сидеть в сытой Америке и что-то писать, когда мой герой, отец троих детей, оказался в Москве не только без работы, но и под следствием?

Я слетал в Москву, и 2 марта 1996 года в «Известиях» под рубрикой «Письмо из Нью-Йорка» появилась статья «ПОСЛЕ СХВАТКИ С МИЛИЦЕЙСКОЙ МАФИЕЙ КАПИТАН ДУГИН ОКАЗАЛСЯ БЕЗ РАБОТЫ И ПОД СЛЕДСТВИЕМ». В этой статье я кратко описал все, что вы прочли выше. Но редакция пошла дальше простой публикации моего «Письма из Нью-Йорка». Известный журналист Игорь Корольков, специальный корреспондент «Известий» по вопросам преступности, написал к моему письму комментарий, в котором сказано:

«Получив это письмо, мы решили проверить, что в нем правда, а что – писательский вымысел. Правдой оказалось и убийство с помощью клофелина, и смерть в Луганске сотрудника 4-го управления милиции, и проститутки, над которыми шефствовало 10-е отделение милиции в самом центре Москвы. Капитан Дугин и его команда действительно довели дело с сутенерами до суда, что случается крайне редко в милицейской практике по такого рода преступлениям. Из всего 10-го отделения уголовное наказание понес лишь один младший сержант… Подтвердилось, что один из заместителей оскандалившегося на всю страну отделения стал главным инспектором Управления внутренних дел Центрального административного округа Москвы. Попутно выяснилось, что и начальник криминальной милиции Тверского района, куда входит 10-е отделение, повышен в должности – стал начальником криминальной милиции Центрального округа.