Текст книги "Бисмарк. Русская любовь железного канцлера"
Автор книги: Эдуард Тополь
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Часть третья ПОЕЗДКА В ВАЙНХАЙМ
1
Берлин. Начало 1863 г.
Да, теперь, когда канцелярия Бисмарка находится в королевском дворце, он имеет возможность регулярно излагать свои взгляды его высочеству. И вот что он должен внушить королю:
– Ваше высочество, вспыхнувшее десятого января польское восстание затрагивает не только интересы наших восточных провинций, но и другой вопрос, более важный – какое направление преобладает в русском кабинете: стремление к антигерманскому братанию между русскими и поляками или идея поддержки общей русско-прусской политики…
– Из доверительных бесед, которые я вел в Санкт-Петербурге с князем Горчаковым и с самим императором, я мог заключить, что Александр не прочь отдать часть Польши. По его словам, Польша является источником беспокойства и опасностей для России, а русификация ее неосуществима из-за различия вероисповеданий и недостаточных административных способностей русских властей. Нам, немцам, удалось бы, по его мнению, германизировать польские области, у нас есть средства к тому, ибо немецкий народ культурней польского. Русский же человек не чувствует того превосходства, какое нужно, чтобы господствовать над поляками…
– Однако дружественное полякам направление русской политики опасно для Пруссии, оно будет благоприятствовать оживлению русско-французских связей, а дружественный полякам русско-французский союз поставит Пруссию в крайне затруднительное положение, ведь независимость Польши равнозначна мощной французской армии на Висле. Таким образом, наше географическое положение вынуждает нас бороться против партии польских симпатий в русском кабинете…Логика Бисмарка была настолько убедительна, последовательна и неоспорима, что, слушая его, король не мог с ним не согласиться и, в конце концов, отдавал ему принятие любого решения. Хотя нередко чувствовал в глубине души, что если бы этот Бисмарк захотел убедить его в обратном, он сделал бы это с такой же несокрушимой логикой.
2
…
«У Бисмарка были поразительные способности к манипулированию людьми – даже прожженными дипломатами, знавшими толк в лукавстве» ( Б. Тененбаум . « Отто фон Бисмарк и его Второй Рейх »).
«Его путь всегда шел по краю европейской пропасти, он всегда одним глазом следил за настроением великих держав, пока другой, как глаз укротителя, не выпускал из поля зрения своего короля; не раз игра казалась проигранной, но если верно, что, как гласит турецкая пословица, удача влюблена в дельного человека, то она, должно быть, признала в Бисмарке самого дельного, ибо удача выпадала ему почти всегда…» ( Э. Людвиг, « Бисмарк »).
3
Samois-sur-Seine. Château de Belle fontaine,
июнь 1863 г.
« Дорогой дядюшка!
Уже 19 июня! Вот что значат расстояния! Вам не стыдно, что Вы так забыли свою племянницу? Что же, у меня больше нет дядюшки? Стыдитесь, стыдитесь, вы не только не навестили нас, но даже не написали! Вы решили изменить своим друзьям по Биаррицу? Друзьям с “Утеса Чаек”? Я часто получаю новости от вас – читая газеты! Если сознаться, осмеливаюсь осуждать поступки своего дядюшки, и не хочу скрывать это от него! Простите такой маленькой дурочке, как я, что она позволяет себе судить Вас [за роспуск парламента и введение цензуры]! Это очень дерзко с моей стороны, но вы же знаете, что племянницы, особенно если их баловать, способны на все. Именно поэтому я позволю себе сказать, что порой даже чувствую облегчение, когда выцарапываю имя своего любимого дядюшки из газеты.
Прилагаю новый портрет вашей племянницы, которая носит теперь короткую стрижку, и сильно похудела, отчего некоторые утверждают, что она стала безобразнее, а другие находят ее прехорошенькой. Кому верить?
Адье, мой дорогой дядюшка, мое почтение госпоже фон Бисмарк. Жму вашу руку, будьте счастливы и довольны всем. …
Кэтти Орлова».
4
Что еще она могла написать ему? Княгиня, замужняя женщина, жена дипломата – как еще она могла дать ему знать, что думает о нем, гуляя днем в Фонтенбло, бредит им по ночам, помнит его сильные руки и мечтает о встрече?
Да она вообще не имеет права писать ему!
Но уже пять месяцев – целых пять месяцев! – нет от него ни письма, ни записки! Он вычеркнул ее из своей жизни? Он забыл ее? Но как он мог? Разве не писал он, что думает о ней ежедневно? Разве она не чувствует по ночам его сильные руки на своем разгоряченном теле? Разве она не ощущает его сокрушительного вожделения? Нет, больше она не может ежеминутно прислушиваться к скрипу ворот и ждать парижского почтальона. Если он не ответит из своего дурацкого Берлина, то и она вычеркнет его из своей жизни!
Расписавшись в письме, Кэтти положила конверт рядом с собой на подушку и уснула.
За окном, выходящим в парк Bellefontaine и долину Трубецких, стало светать.
Княгиня Анна Андреевна, мать Екатерины, вошла в спальню, взяла с подушки конверт, достала письмо и стала читать. Кэтти проснулась, открыла глаза.
– Бедная моя девочка!.. – тихо проговорила Анна Андреевна.
– Почему, мама? – удивилась Кэтти.
– Ты любишь его.
– С чего ты взяла? Мы просто друзья…
Анна Андреевна прочла:
– «Адье, мой дорогой дядюшка, мое почтение госпоже фон Бисмарк! Жму вашу руку, будьте счастливы!» Это письмо брошенной возлюбленной! Неужели ты правда выцарапываешь его имя из газет?
Кэтти в слезах прижалась к матери.
Послышался топот копыт, Анна Андреевна выглянула в окно – по зеленой аллее, влажной от утренней росы, пара лошадей рысью мчала карету к дому. Кучер что есть сил натянул поводья, лошади всхрапнули, из кареты почти на ходу выскочил Николай Орлов с утренними газетами в руке. Похлопывая этими газетами по голенищу сапога, он спешно вошел в дом.
– Твой муж, – сказала дочери Анна Андреевна. – Пойду встречу. Приведи себя в порядок.
Спустя полчаса парижские газеты с крупными заголовками о восстании в Польше и стремлении поляков освободиться от российской оккупации были разбросаны по полу.
– В Польше настоящее восстание! – говорил Орлов, нервно расхаживая взад и вперед. – Франция, Австрия и Англия прислали нам ноты с требованием освободить поляков и угрозами военного вмешательства! Если к ним присоединится Пруссия, войны не избежать, и мы будем в полной изоляции! Ты должна написать Бисмарку и выяснить…
– Я не буду ему писать, – перебила Кэтти.
– Почему?
– Потому что я не шпионка.
– Конечно, ты не шпионка. Ты русская патриотка. Пойми, мы не можем воевать со всей Европой! Но если Пруссия станет на нашу сторону, никто уже не посмеет!.. – И Орлов подал ей перо и бумагу. – Пожалуйста! Прошу тебя!
– Но я не знаю, что писать…
– Я продиктую. Садись. Нужно, чтобы он получил это письмо до конгресса в Брюсселе. Иначе мы там будем в полной изоляции!
Заплаканная Кэтти села к ампирному столику, достала из ящичка фарфоровую чернильницу, перо и бумагу с золотым тиснением княжеских инициалов своего отца. Продолжая расхаживать вдоль окна, князь Орлов принялся диктовать:
– Итак: «Здравствуйте, дорогой дядюшка», это понятно. Дальше: «Политические события очень волнуют нас. Мой бедный отец ужасно обеспокоен…»
Кэтти изумленно подняла голову.
– Да, именно так, – напористо сказал Николай. – «Мой бедный отец ужасно обеспокоен…» Бисмарк уважает твоего отца.
Кэтти вытерла слезы.
– Дальше, пиши, – сказал Орлов. – «А как вы думаете, война будет? Пожалуйста, напишите мне свою точку зрения…». Теперь нужно что-то лирическое. Пиши: «Сегодня утром я получила письмо от Николая. Он пишет, что хочет поехать в Биарриц. И если все пойдет, как задумано, то просто всенепременно нужно, чтобы и дядюшка был там». Это подчеркни.
– Я не понимаю, – сказала Кэтти, – а что задумано? Кем?
– Неважно! Хотя ладно, тебе я скажу. Император Александр послал Вильгельму письмо с просьбой заключить военный союз. Мы хотим, чтобы это случилось до конгресса в Брюсселе. Поэтому пиши: «Вы должны, должны навестить нас… Какое огромное, неоценимое счастье будет для России, если ей удастся избежать войны!.. Ах, если есть хоть малейшая возможность, давайте поедем в Биарриц! Мы бы загорали там, как раньше, гуляли, плавали и наслаждались жизнью, забыв о политике…» Ну, что-нибудь в этом роде, лирическое.
– То есть ты его соблазняешь? – с горечью в голосе не то спросила, не то констатировала Кэтти.
– Да! – жестко ответил Николай. – Я соблазняю его миром и военным союзом с Россией! Что в этом плохого?
5
Уже вторую неделю мальчишки-газетчики бегают по Берлину с криками: «Пруссия заключила военный союз с Россией!», «Русская и прусская армии брошены на подавление польских мятежников!», «Бисмарк двинул на Польшу четыре армейских корпуса!».
В ландтаге возмущенные депутаты (особенно прогрессисты во главе с Вирховым) беснуются и кричат:
– Позор! Четыре корпуса – половина всей нашей армии! – сосредоточены вокруг Позена!
– Пруссия взяла на себя жандармскую службу в пользу России!
– Мы пятнаем себя соучастием в страшной травле людей, которая возмущает всю Европу!
– Правительство отдает пятьдесят квадратных миль на расправу русской военщины!
– Даже Наполеон Третий поддерживает поляков!
– Долой русскую тиранию!
Но Бисмарк спокоен.
«Наша тайная военная конвенция с Россией, о которой только теперь стало известно из-за передвижения наших войск, имеет для прусской политики скорее дипломатическое, нежели военное значение. Она олицетворяет собой победу, одержанную в кабинете русского царя прусской политикой над польской. Заключением конвенции, имевшим место при сильном сопротивлении Горчакова, по прямому приказанию императора, мы создали перевес антипольской и антифранцузской партии в императорском кабинете. Достигнутый таким образом результат – соглашение военно-политического характера довольно незначительное, с военной точки зрения, выполнило свою задачу с лихвой».
6
10 сентября 1864 г.
…
ТЕЛЕГРАММА:
ФРАНКФУРТ ЗПТ ЛИЧНО МИНИСТРУ-ПРЕЗИДЕНТУ ОТТО ФОН БИСМАРКУ ОТ КНЯГИНИ КАТАРИНЫ ОРЛОВОЙ ТЧК
СЕГОДНЯ В ДАРМШТАДТЕ МЫ С НИКОЛАЕМ ПОСЕТИЛИ ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА И КОРОЛЯ ВИЛЬГЕЛЬМА ТЧК ЗАВТРА 11 СЕНТЯБРЯ НИКОЛАЙ ОСТАЕТСЯ ПРИ ИМПЕРАТОРЕ ЗПТ А Я ПОЕДУ ПОЕЗДОМ В ХЕЛЬДЕНБЕРГ К ПОДРУГЕ ТЧК КАТАРИНА.
7
Сквозь сильный дождь поезд мчался из Дармштадта в Хейдельберг.
В купе первого класса двадцатичетырехлетняя княгиня Екатерина Орлова в собольем палантине до пят нервно и нетерпеливо смотрела в окно. Встреча в Дармштадте дяди и племянника – короля Вильгельма и Александра II – а, следовательно, русского посланника в Европе Николая Орлова, сопровождавшего своего императора, и Бисмарка, сопровождавшего прусского короля, – была для нее если не подарком, то указующим перстом судьбы. Во всяком случае, именно с такой мистикой мы обычно смешиваем свои желания, дабы отвести от себя ответственность за их исполнение. Какого черта он не ответил на письмо с ее фотографией?! Да, он премьер-министр, он политик, он занят войной с Данией, но ведь и она – княгиня! И если он не ответит и на эту депешу – что ж!..
Впрочем, из-за проливных дождей, накрывших всю Европу, поезда – даже при немецкой точности – сбились с расписания, и время их прибытия на любую станцию стало непредсказуемым.
Вот поезд снова остановился. За пеленой дождя даже не видно названия станции. Что это – Эберштадт? Зехайм-Юнгенхайм?
Удар станционного колокола, отправление. И вдруг – в пелене дождя появляется рослая фигура в темном плаще с капюшоном. Это он! Не поднимая головы, он почти бежит вдоль вагонов – явно не хочет, чтоб его узнавали.
Кэтти осторожно машет ему из окна.
Бисмарк поднимается в вагон. Да, он обещал себе вычеркнуть ее из своего сердца и не писал ей полгода. Но она сама позвала его – сначала письмом, а теперь телеграммой! И противиться своим желаниям не умеют не только женщины…
Поезд трогается и медленно набирает ход.
Бисмарк входит в купе.
Кэтти смотрит на него…
Бисмарк запирает купе и поворачивается к ней.
Протянув к нему руки, она порывисто встает, и палантин падает с ее нагого тела.
Бисмарк, мокрый от дождя, опускается перед ней на колени.
Снаружи яростный дождь бьет в окно купе, летящего в рай.
…Через несколько часов на станции Вайнхайм Бисмарк выходит из вагона и на встречном поезде возвращается во Франкфурт-на-Майне.
8
Дипломатической почтой:
Райнфельд. 25 сентября 1864 г.
« Моя самая любимая племянница, было так любезно с Вашей стороны написать небольшой эпилог к нашей поездке в Вайнхайм. Завтра утром я снова выезжаю в Берлин, где буду только послезавтра. Я велел своему лечащему врачу дать заключение, в котором он объясняет, что море необходимо мне для поддержания здоровья. Не будете ли Вы так любезны сообщить мне день Вашего отъезда из Парижа и приезда в Биарриц? Если Вы дадите телеграмму после получения письма, то она застанет меня в Берлине или последует за мной в Баден.
Большой привет Николаю.
Целую Ваши прекрасные руки. …
Преданный Вам навсегда Ваш дядюшка,ф. Бисмарк».
9
Берлин. 4 октября 1864 г.
Приехав из Райнфельда, где Бисмарк провел 14 дней в своем доме у постели Иоганны (по счастью, при его появлении выздоровевшей от астмы), он тотчас посетил короля. Он нашел Вильгельма в Белом зале королевского дворца, где знакомая ему по балу брюнетка с высокой грудью играла королю на арфе. После короткого доклада о делах он вручил королю еще одну бумагу.
– Что это? – спросил Вильгельм.
– Ваше величество, это заключение моего врача. Мне предписано срочно ехать на море.
Вильгельм с явным неудовольствием взял бумагу и прочел вслух:
– «Рекомендуется море в Биаррице, как единственное средство для поддержания здоровья». Мой друг, вы совсем не выглядите больным.
– Ваше величество, – отвечал Бисмарк. – Вспомните, какой мы прожили год! Мы распускали парламент, усмирили оппозицию, штурмовали дюппелевские укрепления и победили Данию, отняли у нее Шлезвиг, Голштинию и Лауэнбург и помогли вашему племяннику Александру подавить поляков. Разве я не заслужил отдых?
– Но за это я пожаловал вам орден Черного орла!
– Ваша щедрость безгранична, ваше величество. Пожалуйста, прибавьте к ней мой отпуск в Биаррице.
– Ах, вот что! – сказал король. – Да, я что-то слышал про ваши тамошние амуры. Она тоже там будет?
Бисмарк промолчал, а король повернулся к пышногрудой арфистке:
– То война, то Биарриц! Трудно быть королем под управлением такого канцлера…
Арфистка скромно улыбнулась и потупила карие глазки.
– Но как же я останусь здесь в одиночестве? – спросил король.– Ваше величество, – ответил Бисмарк. – Я уверен, что здесь вы не нуждаетесь в моей помощи.
10
Биарриц. 7-25 октября 1864 г.
« Дорогая Иоганна,
мне кажется, это сон, что я опять здесь. Но я действительно тут, о Боже, передо мной море, а надо мной Катенька одолевает Бетховена. Мы снова плаваем дважды в день, снова лазаем с ней по утесам и снова владеем всеми своими любимыми местами – “Утес Чаек”, грот, маяк, “гнездышко Кэтти”. Мы бродим по побережью, сидим на скалах – над самым морем – читаем, пишем… Погода, какой мы не знали все лето! Когда я вспоминаю, как усердно мы топили печи в Бадене и даже в Париже, и как здесь солнце отучило меня от пальто и суконных брюк, как вчера мы до десяти часов лежали на пляже в лунном свете, а сегодня завтракали под открытым небом, то должен сказать, что здешний климат – это поразительный дар Божий южанам. Я абсолютно ничего не делаю: или сплю, или гуляю, или ем… Мы живем совершенно отдельно от других… Вода еще теплая, 14 градусов, для меня это так хорошо… Катенька веселится, как девочка… Мы здесь как-то завтракали в горах, в трех милях к востоку от Биаррица, погода была великолепная, совсем летняя, и мы сидели на краю шумящего потока, со всех сторон нас обступали высокие скалы…
Для полного удовольствия мне недостает только весточки от тебя.
Все же я, пожалуй, куплю не Луббен, имение в Померании, a Ishoux здесь или что-нибудь в пригороде местного Дакса… »
11
Да, то, что до поездки в Вайнхайм им обоим казалось лишь несбыточной и дерзкой мечтой, – стало теперь реальным ежедневным раем! Пока Николай Орлов корпел в гостинице над очередным трактатом, они были предоставлены сами себе и своей страсти. В закрытой от людских глаз морской лагуне Кэтти, расслабленная истомой, лежала на теплом песке, а Бисмарк, устроившись рядом, цветком ромашки медленно вел по ее плечу.
– А что для вас важнее: любовь или политика? – спросила она.
Но обессиленный Бисмарк промолчал, и она повернулась к нему:
– А?
– Политика это не из области чувств… – произнес он нехотя.
– А откуда?
– Well… Политика это когда ты слышишь поступь Бога, идущего через всю мировую историю. И тогда ты прыгаешь за ним и пытаешься поймать кончик его пальто… Скажи мне честно, это Бог тебя мне послал или Горчаков?
Кэтти взяла его руку, поднесла к губам и поцеловала.
– И все-таки? – настаивал он.
– Молчи! – сказала она между поцелуями. – Теперь это не имеет значения…
Бисмарк закрыл глаза. Теперь это уже действительно не имело значения.
– Знаешь, я очень за тебя боюсь… – вдруг шепотом сказала она.
Он открыл глаза:
– Почему?
– Ты слишком смелый.
Он усмехнулся:
– Таких не бывает – «слишком».
– Бывает… Но помни: у меня большие крылья. Как у аиста. И они всегда над тобой. Даже если меня не будет…
Он взял ее тонкую руку:
– Ты будешь всегда, – и поцеловал каждый ее палец.
12
Князь Орлов, Бисмарк в широкой соломенной шляпе и некто Гамбургер, горбун, которого в письме Иоганне Бисмарк отрекомендовал интеллигентным good fellow, завтракали втроем на открытой веранде гостиничного ресторана. Гардер, хозяин гостиницы, сам подавал им все новые и новые блюда и вина.
– Все вкусно! Вкусно! It’s so gooood! – хвалил его Бисмарк.
Он был возбужден и сам добавлял вино в стаканы Орлова и Гамбургера. Но Гамбургер предупредительным жестом накрыл свой стакан.
– Напрасно! – сказал ему Бисмарк. – Мужчина должен выпивать в день три бутылки вина. Посмотрите на англичан. Пока пили вино и виски, они владели миром! А как только пришла эта новая мода на диеты и чистую воду, вся их империя распалась!
Кэтти, одетая по-пляжному, влетела на веранду и прямиком – к их столику. Что-то явно изменилось в ней – теперь она вся светилась так, как светятся только женщины, познавшие счастье.
– Дядюшка Бисмарк, Monsieur le Grand! Чмок, чмок! Я на прогулку сейчас не пойду, а после купания отправляюсь в Байон, в город! Адье!
– Катарина, – сказал Орлов, – позволь тебе представить: господин Гамбургер, чиновник нашего Министерства иностранных дел и пресс-атташе при канцлере Горчакове.
Гамбургер встал и церемонно поклонился, а Кэтти прыснула от смеха:
– Боже мой, два шпиона в одном флаконе! Дядюшка, как вы их не боитесь? Адье!
И тут же – юная, радостная и соблазнительная – убежала на пляж, к морю.
Они – все трое – смотрели ей вслед.
А Кэтти… С разбегу она вбежала в воду, и тысячи солнечных брызг взлетели вокруг ее прелестного юного тела.
– Поздравляю, князь! – сказал Орлову Гамбургер. – Так светятся женщины, которым повезло с мужчиной. Очень повезло…
Бисмарк, улыбаясь в пепельные усы, поднял свой бокал красного вина и посмотрел через него на просвет. Самое поразительное – вовсе не то, что он таки завоевал и получил ее. Нет, самое поразительное, что никакие любовные страсти не изменили озорной характер ее практически детской натуры. Может быть, так непосредственно и естественно ведут себя какие-нибудь африканские или тайские дикарки, но чтобы княгиня! Чтобы плотские страсти были для нее такой же музыкой, как Шопен и Бетховен, а музыка – душой ее плоти…
«Мне кажется, это сон»…
13
…
«Каким легким становится его сумрачное сердце, когда он неделями бездельничает на берегу моря, в компании иностранцев, любуясь на красивую, почитаемую им женщину; даль, свет, синева, море, здесь жарче солнце, ярче платья женщин, легче сам язык: для немца это сон» ( Э. Людвиг . « Бисмарк »).
«Эта идиллия длилась 17 дней» ( А. Палмер. « Бисмарк »).
«У него не было любовниц – даже роман с Катериной Орловой – и то под вопросом. Протекал он как-то странно – с ведома супругов обеих заинтересованных сторон» ( Б. Тененбаум. « Отто фон Бисмарк и его Второй Рейх »).
14
Париж. 25 октября 1864 г.
« Дорогая Кэтти, потеряв Вас из виду, я пытался удержать связь, смотря на горы, которыми мы с Вами так часто восхищались, пока и они не скрылись за елями… Я чувствовал себя так, как бывает, когда ты едешь в поезде и наслаждаешься прекрасным видом из окна, но вдруг поезд ныряет в туннель, и вокруг тебя только темнота и стук колес… »
Биарриц. 27 октября 1864 г.
« Дядюшка, милый дядюшка!
Нет смысла рассказывать Вам, как нам не хватает Вас, в особенности мне. Брожу в одиночестве с верным Медором по всем горным вершинам. Дядюшка, мне больно говорить Вам, насколько чудесно сегодня море! Мы ходили к маяку, Медор и я, были в гроте и на террасах! Море восхитительно – волны тише, чем в последнее время, но все же оно неспокойно… пена поднимается так высоко, что пару раз я даже промокла… Но я не делала никаких глупостей!..
Надеюсь, эта маленькая весточка прибудет в Берлин тогда же, когда и Вы; я напишу на днях большое письмо, а сегодня мне хочется дать Вам ощущение хотя бы дуновения морского бриза!..
Все прочие понакупили себе для путешествия в Испанию пистолеты, кистени и пр., и с головы до ног обвешаны оружием. Пистолеты вселяют в меня страх, зато, в качестве реванша, я приобрела себе маленький стилет ( кинжал ) , с которым ни за что не расстанусь – итак, берегитесь отныне, все враги свободы!..
В местной газете вышла статья курортного врача, в которой он перемыл косточки всем известным личностям, приезжавшим сюда на отдых. Абзац, посвященный Вам, заканчивается словами: « Женщины Биаррица от него в восторге » . А меня тут определенно считали Вашей Дамой Сердца – покажите это письмо фрау фон Бисмарк, оно развлечет ее…
А Вы снова стали важным, и политика целиком поглотила вас. Да, я помню, что Вы посвятили себя созданию « великой Германии » . Но исполнитесь иногда и духом свободы вашей племянницы. От этого Пруссии не станет хуже… »
15
…
«Они оба были слишком на виду у всех, чтобы их жизнь в Биаррице осталась незамеченной. Среди элегантной пляжной публики сплетни разносились быстро, а злых языков было достаточно. Близость Бисмарка и княгини Орловой дала повод для злоречья. Говорят, что Иоганна даже получала анонимные письма, которые она с отвращением бросала в огонь» ( N. Orloff. « Бисмарк и Катарина Орлова »).
Часть четвертая «ЗЛАЯ ШУТКА»
1
Берлин (без даты)
Молодой доктор-еврей осматривал Бисмарка, и Бисмарк сам сказал ему все, как есть:
– Мне всего пятьдесят, а я полная развалина – нервы ни к черту, невралгия, ноги болят, астма. И эти морщины, эти мешки под глазами…
– Хотите мой диагноз? – спросил доктор.
– Знаю! – усмехнулся Бисмарк. – Нельзя столько жрать! Но с этим я ничего не могу поделать. Еда заменяет мне женщин.
Доктор бессильно развел руками:
– Тогда поезжайте в свой Биарриц.
Бисмарк усмехнулся – даже до евреев дошли эти слухи. Нет, он не враг евреям, но… «Должен признать, что свои предубеждения к ним я впитал с молоком матери. И в 1847-м я открыто высказался против предоставления им гражданских свобод. Так что, если они считают меня своим врагом, я прощаю им это. Они даже нравятся мне – при определенных условиях. И в объединенной Германии я не буду против того, чтобы дать им конституционные права, равные с христианами. Фактически, нужно признать, у них же нет своего дома. Они общеевропейцы, они космополиты, кочующий народ. Их родина – Сион, Иерусалим, но сейчас они принадлежат всему миру и рассеяны по всей земле. Бедные, они лишены чувства местного патриотизма. Хотя и среди них можно найти честных и скромных людей… У них даже есть хорошие качества: уважение к родителям, супружеская верность, благотворительность, интеллигентность. И они, конечно, куда успешнее, чем другие, могут делать деньги. Так что было бы неплохо скрестить немецко-христианского жеребца с еврейской кобылицей. Еврейские деньги пошли бы в оборот, и в результате этого скрещения возникла бы очень хорошая порода. Я даже не знаю, что по этому поводу посоветовать моему сыну…»А по поводу Биаррица врач, конечно, прав – Биарриц подарен ему Господом Богом, это его лучший лекарь.
2
Брюссель. 3 августа 1865 г.
Сидя у окна, открытого на авеню дэ Фрэ, Кэтти снова писала Бисмарку:
« Дядюшка,
возможно ли, что Вы хотите поехать в Биарриц без Кэтти? Неужто газеты говорят правду? Если Вы так поступите, я Вас никогда не прощу и отрекусь от дядюшки ВО ВЪКИ ВЕКОВ!.. И, вообще, чем вы собираетесь там заняться?.. Мы же, с Божьей помощью, приедем туда только в первых числах октября…
Нет, пожалуйста, можете ехать без меня, но не смейте никого водить в наш грот! Ответьте мне поскорей и скажите, что все это значит.
Адье, злой дядюшка! »И Кэтти в сердцах поставила такой восклицательный знак, что гусиное перо сломалось и чернила разбрызгались по странице.
3
…
Став министром-президентом, «Бисмарк поселился на Вильгельмштрассе в доме прусского министра иностранных дел, где Барбелина – платоническая любовь Фридриха Великого – жила когда-то; и Бисмарк проживал в этом весьма неудобном старом особняке все 28 лет своего канцлерства, постоянно оставляя впечатление у посетителей, что он тут только на постое. Его кабинет выходил прямо в холл-прихожую. Всё и везде было заполнено книгами и всякой всячиной; железнодорожное расписание, русская грамматика и дорогие подарки русского царя – все вперемешку лежало на креслах и столах. Портреты коронованных особ были прислонены к стенам – некоторые годами оставались не повешены на стенах. На втором этаже кое-где даже отсутствовали ковры. Почти не было книжных полок и отдельной библиотеки. Посуда и кухня не соответствовали его положению министра; и когда раз в год Бисмарк устраивал прием для иностранных дипломатов, еду привозили из ресторана. Только винный погреб был на высоте – когда Бисмарк в 1890-м съехал из этого дома, 13 000 бутылок вина были вывезены отсюда за два дня. И это не удивительно, если принять во внимание его заявление, что за свою жизнь он намерен выпить 5000 бутылок шампанского, не считая столового вина и коньяка, не говоря уже о пиве. Правда, Бисмарк построил в саду несколько офисных помещений для своих секретарей…» ( А. Тэйлор . « Бисмарк. Человек и Государственный деятель »).
4
Берлин, без даты
Бисмарк работал дома, когда у парадного входа остановилась почтовая карета. Иоганна вышла к почтальону.
– Гутен морген, фрау Бисмарк. Посылка для министра-президента.
– Посылка? Откуда?
– Из Польши. И письмо из Брюсселя.
– Данке шон, – Иоганна взяла посылку и письмо и принесла мужу в его кабинет.
В халате и с трубкой во рту он сидел у окна, выходящего во внутренний двор, где находились конюшня и каретная, а в саду строилось помещение для слуг и секретарей. На столе перед ним была расстелена карта Европы, на этой карте он своим знаменитым толстым карандашом уже закрасил коричневым (прусским) цветом все бывшие немецкие территории Дании и, задумчиво теребя ус, держал теперь руку над Ганновером, курфюршеством Гессен-Кассельским и герцогством Нассау, окрашенными в серый цвет Австрии.
– Извини, дорогой, – сказала Иоганна, – тут посылка из Варшавы и письмо от твоей Кэтти.
Бисмарк резко повернулся:
– От Кэтти?
И нетерпеливо вскрыл письмо костяным ножом.
Поставив на стол посылку, Иоганна открыла ее. В посылке лежала толстая намыленная веревка, сложенная петлей, а поверх нее – атласный черно-белый бант.
– Боже мой, Отто! – воскликнула Иоганна. – Из-за этой Кэтти поляки тебя убьют!
– При чем тут Кэтти?
– Потому что это из-за нее ты помог русским подавить польское восстание.
– Глупости! Если бы я не помог России, эти чертовы поляки, освободившись, объединились бы против нас с Францией и Англией. Мы оказались бы меж двух огней и тут же потеряли бы Данциг, Торн и, вообще, пол-Германии.
– По-моему, ты маньяк…
Он удивился:
– В каком смысле?
– А с чего ты вообразил, что обязан создать единую Германию?
Бисмарк развел руками:
– А больше некому!
– А я нахожу это совершенно излишним, – сказала она. – От этого одни болезни, зависть и враждебность.
Он усмехнулся:
– Это ерунда! Хуже другое…
– Что?
– Я не поеду сейчас в Биарриц.
– Не поедешь? Но тебе же врач посоветовал, этот еврей…
– Кэтти пишет, что они там будут только в октябре.
– Опять Кэтти?! – взорвалась Иоганна. – Я не понимаю, с кем у тебя роман – с Германией или с этой русской?!
Яростно сбросив со стола посылку, Иоганна вышла из кабинета.
Бисмарк посмотрел на пол. Там лежала веревочная петля с черно-белым бантом. Он подошел к двери и крикнул в сторону кухни:– Хорошо, в октябре ты поедешь со мной! И я вас познакомлю! Только позаботься о своих платьях, там высший бомонд!
5
…
«Внешне Иогнанна не особенно красива, за исключением глаз и длинных черных кудрей. Неглупа, общительна, остроумна… Не блистала ни красотой, ни элегантностью… Воспитывалась в рамках твердых религиозных убеждений. У нее практический склад ума, она добродушна, с чувством юмора. Очень музыкальна, играет почти одного Бетховена. От нее исходит тихое очарование, атмосфера чистоты, сердечной радости и искренности» ( N. Orloff. « Бисмарк и Катарина Орлова »).
«Иоганна в то время писала подруге: «Если бы я была расположена к зависти или ревности, я без сомнения позволила бы этим чувствам терзать мое сердце… но нет таких чувств в моей душе. Я даже довольна, что мой дорогой муж нашел эту очаровательную женщину». Так Иоганна демонстрировала великодушие своего характера. Но нет ни малейших сомнений в том, что она ревновала и страдала от этого, хотя чувство собственного достоинства принуждало ее к молчанию» ( В. Рихтер . « Бисмарк »).
6
Берлин, 15 сентября 1865 г.
«Графу Отто фон Бисмарку, министру-президенту
Сегодня совершается акт вступления во владение герцогством Лауэнбургским – результат моего правления, которое осуществляется Вами со столь удивительной и необычайной осмотрительностью и проницательностью. За четыре года, которые истекли с тех пор, как я поставил Вас во главе правительства, Пруссия заняла положение, достойное ее истории и обещающее ей и в дальнейшем счастливую и славную будущность. Стремясь дать внешнее доказательство признательности, которую я так часто имел случаи выражать вам в связи с Вашими выдающимися заслугами, я настоящим возвожу Вас и все Ваше потомство в графское достоинство; это отличие навсегда останется свидетельством того, как высоко ценил я Вашу деятельность на пользу отечества. Благосклонный к Вам король
…
Вильгельм».
7
Берлин, без даты
Наверное, они были похожи на двух уличных драчунов.
– Хотя успешная война с Данией убедила нашего премьер-министра в том, что он является избранником Всевышнего для проведения политики на создание Великой Германии, но на самом деле политика нашего министра-президента по-прежнему неопределима, ибо у него отсутствует малейшее понятие о нашем национальном характере…
