Текст книги "Исчезновение варваров"

Автор книги: Эдуард Лимонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

ГЕРОЙ И ЕГО АНТИТЕЗА

Месопотамия, античный мир Греции и Рима, средние века Европы, Индии или Японии создали тип идеального поведения самца человека и тысячелетиями следовали ему, его усовершенствуя. Вдохновляясь примерами Идеальных Мужей, наследовали друг другу. Модернизированный, но не отступившийся от древней сути своей, передан он был в Новое время – в 18, 19 и 20 века. Миф о Герое – один из самых глубоких и мощных корней человечества. Один из высоких импульсов нашего биологического вида – признание исключительной ценности особой человеческой личности. Человечеством было принято как должное то обстоятельство, что некоторые мужи превосходят по физической силе, храбрости, уму большинство соплеменников. Миф о Герое – особом супермуже вырос из практической реальности человеческого общежития, каковая реальность (сегодня это подтверждено открытиями генетики) осталась неподвластной цивилизации: неравенство интеллектуальных и физических способностей детей резко заметно уже в первых детских коллективах – детских садах и классных комнатах. Пришедшее всеобщее образование, веками казавшееся панацеей от неравенства, только подчеркивает его сегодня. Принятая как должное аксиома врожденного неравенства биологических особей просуществовала множество тысячелетий и никогда, в сущности, не была подвергнута серьезному сомнению. Даже в 1789 и 1917 гг., каковые лишь заменили одних героев другими.

Среди первых героев человечества "полубогов и больших людей…", тех "кто отличался экстраординарными качествами или действиями, в частности, в войне" мы находим Геракла, Одиссея – царя Итаки, Гильгамеша – царя шумеро-аккадского государства Урук, Шакьямуни-Будду, Ганнибала… Эпосы индийские, китайские, скандинавские, вплоть до самых современных – бурятских и киргизских, образовавшихся и записанных в 18–19 веках, суть варианты истории Идеального Мужа – модели, каковой подразумевалось подражать соплеменникам. Не останавливаясь на местных деталях каждого мифа, возможно выделить в героических эпосах мира общие линии. Муж (обыкновенно в возрасте наступления мужественности) получает «зов» – совершить подвиг. Он или путешествует в отдаленную страну, либо совершает подвиг на месте: находит Монстра (Зверя, Гиганта, Дракона), доселе безнаказанно истреблявшего население (вариант: красивых девушек, юношей, род местного царя), и вступает с ним в поединок. Победив в кровавой и тяжелой битве Силы Зла, он получает заслуженную награду: женщину, сокровища, землю, славу, мудрость… На этом обыкновенно заканчивается миф – история первого ранга (так сказать, Героя нормального). У мифа о супергерое всегда есть продолжение. Ближе к старости ему уготовано (богами, судьбой, случаем…) еще одно испытание, еще один «зов». Он покидает место счастья и удовольствия и отправляется на последний подвиг. Обыкновенно он гибнет в этой последней битве. Ганнибал бежит в Сирию, где служит Антиоху III, и после перемирия последнего с Римом отправляется в Вифанию, не желая попасть в руки римлян. И в мифах, близких нам по времени, мы находим те же элементы. Дряхлый Лев Толстой бежит по последнему «зову» и умирает на станции Астапово. Лоуренс Аравийский погибает в автокатастрофе (чрезвычайно похожей на убийство) в 1935 г., готовый приступить к новому подвигу, за несколько дней до поездки в Германию по приглашению видных наци (те видели в Лоуренсе популярного народного героя, способного возглавить английский фашизм). Че Гевара, исчезнув с Кубы, гибнет (от рук CIA) в Боливии, явившись туда для нового революционного подвига. Ленин гибнет, совершив революцию и заложив основы социалистического государства, вследствие ранений отравленными пулями Фанни Каплан (вспомним, что Геракл погиб, надев отравленную тунику).

И самые древние, и самые новые мифы, доступные нам детальные биографии Великих Людей, есть не что иное, как средства передачи жизненного опыта человечества, каждый есть "Примерная История Поведения Мужчины. Что делать и как делать".

Если доминантное меньшинство человечества тяготело к подражанию мифу Героя-Воина-Лидера, то массы культивировали иные мифы, подходящие к темпераменту и энергии своей биологической категории. Любопытен цикл русских сказок об Иване-дураке. Самая распространенная версия вкратце такова.

Иван-дурак – младший сын в крестьянской семье. Сын непутевый, ленивый. В отличие от старших сыновей-тружеников, он предпочитает целый день валяться на печи. И даже свои обязанности помощника матери в домашнем хозяйстве он исполняет только по принуждению. Однажды зимой он вынужден отправиться на реку за водой (мать выталкивает его). Иван лениво опускает ведро в прорубь, зачерпывает и обнаруживает в ведре щуку. Щука обращается к нему человеческим голосом – просит освободить ее. Иван-дурак, уже предвкушающий вкус ухи из щуки, спрашивает, что же он будет иметь за то, что отпустит ее в прорубь. "Я берусь исполнить любые твои желания", – обещает щука и предлагает ему испытать ее, выразить желание. Первым желанием Ивана оказывается желание избавиться от ближайшей по времени работы. "Хочу, чтобы ведра сами домой пошли!" – заявляет ленивец. "Скажи: "По щучьему велению, по моему хотению, ведра, ступайте в избу сами!" – учит его щука магической формуле. К великой радости Ивана, ведра сами плывут по воздуху от реки к избе, входят и становятся на лавку. Иван отпускает щуку. И начинается для него райская жизнь. Теперь он «ездит» за водой всякий раз на печи. Приглашенный к царю, Иван-ленивец предпочитает отправиться на печи, ибо ему лень пересаживаться в карету. В конце концов щука устраивает так, что царская дочь влюбляется в дурака и выходит за него замуж. В приданое Иван получает полцарства. Happy End.

Отметим, что народ поместил щуку в ведро дурачка и лодыря.

Не в ведра работящих сыновей, хотя, несомненно, они чаще ходили за водой, чем лодырь. (Дурак еще и не желает идти к счастливому случаю. На улице холод, а на печи тепло. Мать выталкивает его.) Сказка – в сущности народное желание – воспевает, как видим, не работников (старших сыновей сказка даже не удостаивает именами), не планомерное, потом и усилиями накопление богатства и благосостояния ("копейка рубль бережет"), но магическое скоробогатство. Вышел, нехотя зачерпнул, а братья будут всю жизнь трудиться и станут только зажиточными крестьянами. Восхищенно описывается сказкой анархическая наглость Ивана. Когда царь, прослышав об Иване, посылает за ним карету и придворных, старшие сыновья бледнеют от ужаса, а Иван, зевая, отсылает придворных и, лишь выспавшись, приказывает печи: "По щучьему велению отправляйся к царю во дворец!" ("И множество народу Иванова печь подавила", – замечает бесстрастно безжалостная сказка, скорее довольная давкой народа.)

Остановимся, дабы набросать характеристику среднего человека Санатория, типичного массового «больного». Дабы сравнить ее с архетипами двух основных биологических групп, созданными воображением и практикой человечества.

Трудоспособность – основной социальный параметр современного человека. Не физическая сила, не мыслительные или сексуальные способности, но трудоспособность в обществе, одержимом продуктивностью, – основное достоинство. Старательность выполнения порученной функции. Худшие лишаются бремени труда. Положительный средний гражданин трудится на фабрике, в офисе, в сфере обслуживания в своем магазине или лавке с девяти до пяти. Он исправно платит налоги в Public treasury[33]33
  – государственную сокровищницу (англ).


[Закрыть] и аккуратно выписывает чеки сервисам обслуживания его жизни: телефонной и электрогазовой компании, компании страхования, социал-секюрити,[34]34
  – государственная безопасность (англ.).


[Закрыть] докторам, адвокатам, привязал себя на долгие годы к выплате процентов банку (взял заем на покупку квартиры или автомобиля). Положительный средний гражданин не совершает наказуемых законом действий, никогда не бывает арестован. Если участвует в собраниях граждан, то только в «организованных» (его профсоюзом, партией, муниципалитетом, по поводу «справедливых дел») демонстрациях, то есть он знает свое социальное место. Беспрекословно подчинен санаторному распорядку его жизни: Formation – Employment – Retirement…[35]35
  – образование – работа – отставка (англ.).


[Закрыть] He употребляет врожденную биологическую агрессивность человеческого вида – сдал заботу о своей безопасности Администрации-полиции (следствие этого – атрофированность воли и боевого духа, психология протектируемого и защищаемого взрослыми вечного подростка). Современный гражданин Санатория обладает всеми положительными качествами одомашненного животного: послушен, легкоуправляем, может выйти из себя, только если голоден.

Ясно, что никакой связи с мифом о Герое в поведении санаторного «больного» обнаружить невозможно. Ни о каких тенях Ганнибала или Лоуренса Аравийского не может быть и речи. Но и Иван-Счастливчик не является официальной моделью человека санаторного. Санаторная мораль предлагает нам не Ивана, но Ивановых братьев в качестве подражания. Скучных и бездарных накопителей (успех выходит за пределы одной человеческой жизни и становится целью цепи человеческих жизней – делом поколений одной семьи. Мы откладываем сантимы, но наши дети, окончив университет, будут жить лучше). Однако сами People сопротивляются если не активно, то пассивно – живя жизнью Ивановых братьев, они все же восхищаются счастливому случаю Ивана-дурака. В Союзе Советских – «Труд есть дело чести, доблести и геройства!» в сотнях тысяч экземпляров висело золотыми буквами на красном кумаче (попраздничнее!) на фасадах всех заводов и фабрик. Однако народ предпочитал завидовать судьбе никому не известного доселе Алексея Аджубея, женившегося на дочери Хрущева и ставшего вдруг могущественным человеком – главным редактором газеты «Известия» и членом ЦК КПСС. Советские People вышучивали искусственно сделанных государством Героев: в 30-х годах это был шахтер Стаханов, в начале 60-х – ткачиха Гаганова. В Соединенных Штатах, как и в СССР, труд есть доблесть номер один. Великая американская мечта – устная и письменная антология, включающая в себя легенды и рецепты добывания миллионов, – содержит сладкие анекдоты о посыльных и чистильщиках обуви, упорным трудом и бережливостью добившихся богатства. Однако всегда стремящееся к чуду, по возможности к немедленному (instant) удовлетворению желаний, восхищение и симпатия (американских) People находится на стороне немедленных скоробогатеев. Хью Хэфнера, основавшего «Плейбой» с Зиро, Спилберга, придумавшего удачный трюк в синема, безымянного X, догадавшегося первым слетать в Колумбию и закупить там груз кокаина. В подвигах вышеперечисленных Героев, пусть они и более трудоемки, чем Иванов поход с ведрами, наклон и зачерпывание, содержится значительная доля «иванодураче-ства» и случая. Несмотря на все усилия «идеальных» «больных» и Администрации утвердить в качестве модели работящего среднего человека – безымянных братьев Ивана (вспомним братьев Жюльена в романе «Красное и черное») – авантюрист (Сорель, Растиньяк) занимает воображение People. Санатории еще молоды, им не более полусотни лет, возраст мифов коллективного сознания человечества не менее пяти тысяч лет, посему их не так легко уничтожить в полстолетия. Несмотря на суперэффективные средства внушения. А усилия уничтожить мифы, основанные на биологических потребностях человеческого вида, и заменить их мифом Послушного Больного Производителя – налицо. И они многочисленны и могущественны.

КУЛЬТ ЖЕРТВ

«We don't need another hero»[36]36
  «Нам не нужен другой герой» (англ.).


[Закрыть] – это подсознательное желание перепуганных Последней Великой Бойней европейцев выражается в обостренной чувствительности к противоположному hero-феномену – к victim, martyr,[37]37
  – жертва, мученик (англ.).


[Закрыть] к жертве.

Культ жертв принесло в европейский мир христианство – секта иудаизма. Так как первые несколько веков христианство поставляло миру исключительно антигероев, мучеников-жертв, то мы унаследовали антимужественный календарь, ежедневно славящий побежденных. (Однако подвиги во имя христианской веры и распространения христианства, будь они именно стахановское производство жертв, впоследствии спокойно адаптировались христианством и инспирировались святым престолом. Достаточно назвать избиение альбигойцев и Крестовые походы.)

Простой, но сильный трюк привлечения Бога на свою сторону христианство также позаимствовало у иудаизма. Бог, как одеяло, был перетянут на сторону народа израилева, и противники сынов израилевых сделались противниками Бога. Богонеугодным злом стали противники еврейского народа: Ассирия, фараоны… Разгромленный множество раз, он превратил свои жертвы в героев и таким образом переиграл историю. Вынужденный бежать от врагов большую часть своей истории, с помощью Бога он возвысился над его победителями. (Оставив в стороне культурные красоты Библии, видим, что ближневосточные племена всего лишь банально вырезали друг друга за пастбища и источники воды.)

Заметим, что общевосточная (роль martyr в исламе, в шиизме в частности, хорошо известна) концепция жертвы проникла в Европу не только вместе с христианством, но и впоследствии с двумя мощнейшими движениями мысли, изломавшими мир, – с фрейдизмом и марксизмом. Согласно фрейдизму, человек – жертва своего младенчества, жертва отношений между родителями. Для Маркса рабочий – жертва капиталистического общества.

При помощи иудаистского метода христианство извратило исторический облик Римской империи, самого правового государства своего времени, воздвигло на его месте фальшивое Чудище, а императоров его, враждебных христианству, превратило в монстров злодейства.

Заполучив Бога на свою сторону, иудаизм и христианство привнесли в человеческие отношения (и в самое крайнее их проявление – поединок, схватку) новый элемент – моральное суждение. Побежденный христианин не только оставался «прав», ибо Бог прав, и оплакивался как уничтоженная собственность Бога. Вместо того чтобы отнестись к нему как к побежденному, обезглавленному, пронзенному копьями, разрубленному мечом, христианство стало отдавать ему почести, превозносило его, как Рим своих триумвиров. Дохристианский, античный мир мало сожалел об убитых и пленных, но, предоставляя родственникам оплакивать побежденных, бежал славить победителя. Римский мир не знал культа жертвы. Для него результатом схватки было наличие победителя и побежденного. Первый находился в вертикальном положении, второй – в горизонтальном. Рим воздавал почести патриотам Рима, но достойными почестей считались проявившие сверхчеловеческое мужество (Муций Сцевола). Никому в Риме не пришло бы в голову возносить побежденных в битве римлян, да еще только на том абсурднейшем основании, что они верили в Юпитера или Марса особенно рьяным образом! Впрочем, у римлян было много богов. У христиан – один, сам жертва, – Христос.

Культ жертв – феномен, присущий побежденным племенам и преследуемым религиям. Не удивительно поэтому, что с 1945 г. возможно наблюдать настоящий расцвет культа жертвы в Европе. Ведь, в сущности, вся Европа, за исключением островной Великобритании, так или иначе кооперировалась с германским нацизмом. И вся война выглядит войною окраин белой цивилизации (США, СССР, Канада, Австралия, Новая Зеландия, островная Британия) против экстремистского путча в Метрополии. Путч подавлен, но цепи последствий супервойны не видно конца. На наших глазах окончательно оформился во внятные формы процесс «римлянизации» свежего трупа нацизма. В процессе участвовали и колено израилево, и другие силы, европейские страны также, и среди них охотно – сама Германия. Все они заинтересованы не в объяснении вспышки «варварства», но в создании чудища Нацизма, дабы избежать детальной разработки прошлого, и в частности признания того, что Нацизм был законным сыном мадам Европы (родился в лоне ея – в треугольнике Рим – Берлин – Париж), а не каким-то случайно родившимся от Гитлера ублюдком.

Родственной своей связи с Нацизмом Европа не признает, однако господствующий менталитет Европы – психология побежденных. И почему должно быть иначе, если еще до начала Бойни, к 1939 г., фашистские и полуфашистские режимы уже существовали в Германии, Италии, Испании, Португалии, Польше (сменивший Пилсудского режим "полковников"), Венгрии, Румынии, Болгарии… Чехословакия и Австрия считаются странами, «проглоченными» Германией, но без единого выстрела! Побежденная Франция с 1940 по 1944 г. возглавлялась правительством, официально закрепившим союзничество с Германией, и избежала статуса оккупированной территории лишь благодаря шарму и влиянию де Голля. (Однако подменить психологию побежденного психологией победителя не смог даже де Голль.)

Так что Европа чувствует себя жертвой (кто Мюнхена, кто Ялты, а иные Санатории обоих – и Мюнхена, и Ялты). Напомним, что Великая Бойня не была лишь еще одной войной из сотен, но войною особой, не только по количеству жертв, но и из-за последствий ее. Она образовала современный мир, в котором мы живем. Она начертала карту Европы, какой мы ее видим уже полстолетия. Американские, британские, французские и советские оккупационные войска, и спустя сорок с лишним лет присутствующие в ядре Метрополии (срок неслыханный!), до сих пор напоминают о серьезности и исключительности Великой Бойни.

"We don't need another hero" особенно в условиях PAIX ATOMIQUE,[38]38
  – атомный мир (англ.).


[Закрыть] когда героизм будет стоить десятки или сотни миллионов жертв, но переиграть результат войны Западный Блок очень хочет. И это нормально. «Бог на нашей стороне» – сегодня слабый довод. Невозможность перевоевать последнюю войну и установленный ею порядок породил страннейшие феномены холодных (моральных) войн. Следующие периодически психонападения Западного Блока на СССР выражаются прежде всего в призывах аннулировать результаты войны: отказаться от плодов победы. (Чтобы он дал возможность объединиться двум Германиям, отказался от контроля над Восточной Европой.) Западный Блок Санаториев предпочитает рассматривать восточноевропейские страны как жертвы советской агрессии, игнорируя тот простой и мужественный факт (прекрасно понятый бы римлянином), что советские легионы без чьей-либо помощи овладели Восточной Европой силой оружия, отвечая на агрессию. И римлянину было бы абсурдно непонятно, во имя какой такой отвлеченной моральной справедливости легионы должны оставить территорию, за которую заплачено их кровью. Не только перенесение концепций морали для оценки событий исторических есть ложный метод, но если мы вспомним, что моралисты – побежденные европеяне и занявшие позицию противника СССР – Соединенные Штаты, то есть моралисты заинтересованные, их осуждения выглядят фальшиво.

Нападающих это, по-видимому, не смущает. Утвердить неправость, «злобность» противника в моральной войне столь же важно, как выиграть важную битву в горячей войне. «Римлянизации» аля христианство подвергся не только нацизм, но и Советский Союз. Государства-жертвы (Восточная Европа) – могучий довод против него, как некогда христианские мученики были свидетелями злобной монструозности Рима… Не останавливаясь на осуждении и очернении внешней политики СССР, побежденные проявляют болезненный интерес к внутренним проблемам Победителя. Непрошеные, они судят внутреннюю советскую историю и подвергли ее суровому ревизионизму. Нормально, что они атакуют более всего самый могущественный период советской истории – эпоху правления Иосифа Сталина. "Жертвы сталинизма" (увеличившись из тысяч в докладе Хрущева в 1956 г. до баснословных 60–70 миллионов сегодня) стали еще одним могучим моральным доводом против не только сталинизма, но против СССР. В «нормальные» времена моральное осуждение лишь предшествовало бы войне физической. В современной цивилизации апокалиптическое оружие сдерживает страсти, однако оно не мешает Западным Санаториям чувствовать себя жертвами СССР и идентифицировать себя с другими его жертвами. (Польшей, узниками Гулага, жертвами коллективизации и т. д.).

Моральное давление Западных Санаториев (тысячи книг, статей, телепрограмм, кинофильмов, радиопрограмм, кричащих о жертвах СССР… жертвах, жертвах, жертвах…) привело к неожиданному результату. Западу удалось внушить Интеллигенции и Администрации СССР комплекс вины, даже стыд за свою героическую историю. Советский Союз дал Западу знать, что он поверил в свой имидж, внушаемый ему Западным Блоком. Во всяком случае, его Администрация заметила и запомнила все критические замечания Запада по своему поводу, учла их и извиняется за свою историю. Решено воздвигнуть памятник ЖЕРТВАМ СТАЛИНИЗМА! (Представим себе памятник жертвам наполеоновских войн в Париже! Абсурд!) Поддавшись нажиму, СССР переписывает свою историю, реабилитирует внутренние жертвы. В результате – отношение к восточному соседу в Западном Блоке Санаториев значительно улучшилось. Однако сближение между блоками произошло за счет уступок только со стороны СССР. Своего активного участия в нацизме европейские Санатории (за исключением Германии) не признали. Их «перестройки» не произошло.

Имея практический колоссальный перевес в жертвах войны – 20 миллионов погибших, СССР, однако, не сумел использовать их эффективно. Отчасти, разумеется, потому, что он находится в двойственной позиции (жертва, но победитель войны), отчасти по неумению вести моральную войну. Израильский народ, потерявший 6 миллионов, пользуется полным и безусловным сочувствием администраций и населений планеты. Советский – не пользуется. Шесть миллионов евреев, без сопротивления (одно из немногих исключений – восстание в варшавском гетто) прибывавшие в лагеря уничтожения, казалось бы, должны уступить первое место в мрачном списке 20 миллионам советских погибших с оружием в руках или в героической осаде, как жители Ленинграда. Мало того что весь этот бизнес похвальбы жертвами попахивает некрофилией, получается вдобавок, что существуют привилегированные жертвы.

Колено израилево поступило со своими жертвами в полном соответствии с традицией иудаизма, использовало их как моральную огневую мощь против сегодняшних и будущих врагов, как индульгенцию, право на исключительное поведение в мире. Эта индульгенция привела к созданию государства Израиль, к возникновению палестинской проблемы, к переделам границ, создала миллионы беженцев, дестабилизировала Ближний Восток, привела уже к нескольким войнам, и конца последствиям не видно.

Вот какой силой обладают в современном мире жертвы. Они, как видим, создают государства, меняют границы, производят новые жертвы.

Культ жертв давно покинул пределы санаторной цивилизации и влияет на судьбы несанаторных стран и народов. Жертвы режима красных кхмеров послужили одним из предлогов для вступления в Камбоджу вьетнамских войск. В свою очередь, портретирование Камбоджи как "жертвы вьетнамской агрессии" дало возможность (другим силам) создать вооруженную оппозицию вьетнамцам – в основном из остатков армии того же «палача» Пол Пота… Интеллектуалы Европы и Америки (очевидно, следуя заповеди Сартра о непременной ангажированности интеллектуала) дружно подписали обращения против «вторжения» вьетнамских войск в Камбоджу. Подчеркивая свою объективность, американские интеллектуалы напоминали о том, что выступили в свое время публично за прекращение войны, ведомой Соединенными Штатами во Вьетнаме. Однако ситуация в Камбодже оказалась много сложнее, чем представлялось из Лос-Анджелеса, Нью-Йорка и Парижа. Благодаря вмешательствам и влияниям извне война в Камбодже длится. И множатся с разрешения квадратноголовых интеллектуалов жертвы, инспирируемые прошлыми жертвами. Римское право сильного оказывается сплошь и рядом справедливее иудейской, христианской, парижской и нью-йоркской морали, ибо позволяет конфликту разрешиться поединком: прав Победитель. Если бы та или иная сторона, Западный Блок или Восточный (или несанаторные страны) не вмешивались в поединки, не помогали бы жертвам (поднимают, отряхивают и дают в руки оружие), а оставили бы их побежденными, сегодня была бы на картах одна Корея и та же Камбоджа давно залечила бы свои раны. И жила бы при режиме, сторонники какового оказались бы сильнее (самая примитивная форма справедливости и самая честная). Так же как и Ангола, и Никарагуа, и Чад, и еще многие страны. Неразрешившиеся, тлеющие конфликты – результат вмешательства третьих, четвертых и пятых сил в поединок. Основанием для вмешательства чаще всего служат жертвы.

Абсурдность культа жертв видна ярче, если применить принцип не к современности, но к неоспоримой истории человечества. Получается, что 2300 лет человечество восхищалось Александром Великим, первым европейским завоевателем (хотя греки себя к Западу не относили, а персов – своих врагов – не именовали Востоком), ошибочно. Сочувствовать и восхищаться по современным стандартам следовало племенами, которые он покорил. (Тогда не существовало, к счастью для Александра, "Эмнэсти интернэйшнл" – очень санаторной, как и Интерпол, организации.) В битве при Гастингсе победил герцог Нормандский Вильгельм, кому придет в голову восхвалять сегодня Харольда?

Жертвы деревни Мэй Лао и фотографии обожженных напалмом детей сыграли свою роль в мобилизации общественного мнения против войны во Вьетнаме. Однако куда большую, основную роль сыграли северовьетнамская армия, Вьетконг и гробы, покрытые звездно-полосатым флагом, начавшие прибывать все в большем количестве даже в самые мелкие городки Америки. Пятьдесят семь тысяч своих гробов – довод куда более сильный, чем несколько миллионов вьетнамских трупов.

Не всякий труп годится в жертвы. И Восточный и Западный Блоки продают ракеты, самолеты и прочие средства массового производства трупов другим странам, но ответственными за эти трупы себя не считают и в жертвы их не зачисляют. (Каннибальская логика вроде того, что, да, я убил, но не я съел.)

Аккуратно отмечая юбилеи вторжения в Чехословакию или венгерского восстания, Администрация и ее рупор – медия молчат о юбилеях Алжира или Индокитая. Соединенные Штаты не отмечают юбилеи многочисленных интервенций своей морской пехоты в Латинской Америке. Лишь возбуждающийся Жак Вэржэс позволил себе напомнить, что Франция ответственна за миллион убитых в Алжире. Налицо охотное употребление чужих жертв и замалчивание или даже непризнание своих, то есть произведенных нашими руками.

Армянский геноцид – полтора миллиона (согласно армянским источникам) армян были вырезаны турками в 1915 г. – стал широко известен лишь недавно. И уже пару десятков турецких дипломатов принесли в жертву истории армянские националисты. Говорят о Вандейском геноциде, произведенном две сотни лет назад революционными французскими войсками. Жертвы – члены компартии менее популярны, однако полтора миллиона коммунистов были вырезаны вручную в 1965 г. генералом Сухарто в Индонезии и ушли в фантомный мир, оказывающий на нас, живых, такое тяжелое влияние. Когда-нибудь они еще дадут о себе знать. Порой кажется, что жертвы приобрели куда большую власть, чем живые.

Достаточно было медии обвинить марксистский режим в Эфиопии в том, что на его территории производится, скопилось большое количество жертв, чтобы режим полковника Менгисту упал в глазах цивилизованного человечества (Европы и К0). Кто в действительности виноват в голоде в Эфиопии: центральное ли правительство, враждебные ли ему гериллос (множество групп), ведущие микронациональные освободительные племенные войны, или климат и взрыв рождаемости, европейцам разбираться некогда. Они, вечно занятые чужими делами и быстрые, судят с ходу и большей частью поверхностно и несправедливо. Белый человек верит в свою способность разобраться в любом конфликте на планете, кинув пару взглядов на телеэкран и пробежав пару информации на первых страницах популярных газет. Свое негативное вмешательство в жизнь Африки, то, что это он (евроцивилизация) приложил руку к производству сегодняшних жертв, гражданин Европы не видит. Ведь он проложил в Африке дороги и построил школы, он послал туда докторов и снизил уровень смертности африканских младенцев во множество раз! Снабдить какую-либо группу населения докторами и снизить уровень смертности новорожденных относительно нетрудно. Однако (вспомним основы демографии и Мальтуса) накормить этих спасенных детей нечем. Колонизаторы за время своего присутствия не умели и не могли дать сложному сухому континенту систему агрокультуры, способную прокормить спасенных детей. Континент во все времена его истории был слабо заселен. Не равномерно, натуральным образом заселен. Те провинции, где земля была плодороднее, были заселены куда гуще. Европейцы, не желая (нет, не желая. Нет оснований предполагать в них намеренное злодейство. Аввогантность[39]39
  от слова avvogance – надменность, высокомерие (англ.).


[Закрыть] по отношению к другим культурам, грех расизма, да, нарциссизм, эгоизм…), творя, по их мнению, добро – «цивилизируя дикарей», нарушили количественный баланс между природой и человеком и сотворили зло. (В любом случае они эксплуатировали континент до самых 60-х годов, не утруждая себя моральными проблемами и не видя в африканцах жертв колониализма.) В определенном смысле организации «Красный Крест», «Медики мира» или «Медики без границ» производят будущих жертв голода.

Мир жертв только что потерял группу жертв. Boat-people,[40]40
  – буквально «люди-лодки» (англ.).


[Закрыть] по поводу которых пролилось столько слез, потеряли в Канаде, Гонконге и Малайзии статус refugees.[41]41
  – беженцы (англ.).


[Закрыть] Всегда покидавшие Вьетнам в поисках не политических свобод, но экономического просперити,[42]42
  – prosperity – процветание (англ.).


[Закрыть] boat-people тем не менее сумели продержаться в жертвах полтора десятилетия благодаря враждебности Западного Блока к коммунистическому режиму Вьетнама. Теперь это удовольствие стало обходиться антикоммунистическому Блоку слишком дорого.

Hostages (Otages) – заложники, мы знаем это, могут лишить санаторного Президента власти (Картер) управлять отношениями между странами, влиять на торговлю и поставки оружия. Американские заложники Жоэль Коффман или Жак Абушар сделались всемирно известными, попали в класс super-stars. Жертвы-stars так далеко отстоят от многочисленного класса ординарных, местных, внутренних жертв (безработных, инвалидов, новых бедных), как экзотическая выставочная орхидея тропиков, существующая в одном экземпляре, от скромных полевых цветов.

О манипуляциях жертвами, об использовании их можно написать десяток книг. Жертвы важнее победителей и героев, читатель. Ведь возможно бросить взгляд на эфиопские, камбоджийские, не нашего мира скелетики (еще живые или уже бездыханные) и умилиться нашему Санаторию. Увидеть трупы Аушвица и возрадоваться жизни. Иллюстрируя варварство, царящее за границами наших Санаториев и в прошлом, скелетики и трупы в то же время иллюстрируют превосходство нашего санаторного способа жизни. Мораль все та же: "Больные! Не возбуждайтесь!"