Текст книги "Место Снов"

Автор книги: Эдуард Веркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 10
Магистр и карты

Они работали пять часов, потом были обед из картофельной баланды с сухарями и полчаса отдыха. Они лежали на земле и стравливали на спор вишневых клопов, которых Перец притащил с болота. Перец пребывал в аристократической тоске и гонял своего клопа вяло и отрешенно, Ляжка тоже особо не усердствовал, Зимин гонял нормально и поэтому всегда выигрывал. Играли они на щелбаны, но поскольку Перцу щелбаны бить было нельзя – ленники не могут бить щелбаны своему сюзерену, Зимин пробивал все щелбаны несчастному Ляжке.

– Скажи, мастер, а отсюда выбраться вообще можно? – спросил Зимин, воспользовавшись обрушившейся на Перца меланхолией и добродушным настроением.

– Отсюда? Нет, мой верный наперсник и возможный будущий оруженосец. Тут кругом глубоководные болота, в болотах враждебная фауна, а дороги никто не знает. Отсюда не выбраться, если у тебя нет крыльев или пердолета… Отсюда не выбраться.

– Да нет, я вообще говорю. Из Страны Мечты.

– Из Вундерланда? Из этих благословенных мест, где каждый может найти то, что хочет его сердце? – И Перец обвел болота жестом Гамлета. – Можно. Но тяжело.

– А чего ты не выбираешься?

– Я-то? – Перец ловко подтолкнул своего клопа на территорию Зимина. – А зачем мне выбираться? Мне и так хорошо. Даже очень.

– Хорошо? Чего здесь хорошего-то?

Зимин вспомнил портрет на плече Перца и подумал, что кое-что интересное здесь, конечно же, есть.

– Здесь все хорошо. – Перец подоткнул своего клопа соломинкой, и тот бросился в атаку. – Здесь я человек и живу как человек. Никто надо мной не висит. Тот мир – он не наш. Он не наш. Он не наш, когда тебе десять лет, и не наш, когда тебе тридцать. А когда тебе полтинник – он уж совсем не наш. Принадлежит каким-то серьезным дядькам. Мне противно в нем жить.

Перец плюнул.

– А этот мир – мой. И твой. И Ляжки. Здорово же: целый мир – и твой, делай что хочешь.

– А эти? – Зимин кивнул в сторону охранников. – Как же быть с этими?

– А эти такие же, как я. Сегодня я к ним в плен попал и вкалываю на них, завтра они ко мне попадут. Все по-честному. А там – нет. Там я всегда с киркомотыгой, а кто-то другой всегда в белом шоколаде. Понял?

Зимин промолчал.

– Там у меня ничего, – сказал Перец. – Ничего.

– А как ты сюда попал? – Зимину надоело обороняться, и он уступил Перцу.

– Легко. – Перец одержал победу и всыпал Зимину десять щелбанов. – Ну, не совсем легко… Ты знаешь, что такое Переписка?

– Так, слышал что-то… – Зимин пожал плечами. – Типа игры такой, да? Все пишут друг другу записки и ищут тайное место.

– Так вот, в Переписке были какие-то полунамеки, ну там, сбыча мечт, зазеркалье и тому подобное. Я стал искать, но толком никто ничего не знал, я три года письма писал, прежде чем нащупал хвост. И еще полгода, чтобы выйти на человека. Он мне показал путь.

– Какой путь? – Зимин выпустил своего клопа на свободу.

– Это сложно понять. Берешь книгу. В принципе можно любую, но только ту, которая тебе до безумия нравится. Хоть руководство по подледной ловле рыбы. Так вот, там надо переставлять фразы в определенном порядке…

Зимин сделал невнятное лицо.

– Ну, вот ты как сюда попал? – решил пояснить Перец.

– Через диск. Купил диск вот у этого долбонавта…

Зимин указал мизинцем на Ляжку.

– Вот видишь. Кто-то попадает через диск, кто-то через книгу, кто-то мазь особую делает, а кто-то ищет Перекресток… Все попадают по-разному. Я через книгу. Надо переставлять фразы. Переставляешь, переставляешь, а потом бац – и попадаешь сюда. Как заклинание.

– А выбраться-то как, мастер? – спросил Ляжка.

Перец хмыкнул.

– Я выбираться не хочу, я уже говорил. У меня тут… дел много. Я на море еще не был. А я очень люблю море…

– Тут даже море есть? – удивился Ляжка.

– А как же? Даже не море, а, говорят, целый океан. Он находится в центре земли – и это самое лучшее здесь место. Мне туда надо обязательно съездить, я еще никогда не был на море, но очень его люблю. Море, оно…

Перец задумался и долго смотрел куда-то в сторону.

– Для того чтобы выбраться отсюда, надо измениться, – сказал он. – Вот и все… Что это там?

Перец сощурился и указал пальцем в сторону горизонта. Зимин повернулся.

– Колдоперы, – Перец плюнул на землю. – Чего-то они шибко суетятся сегодня…

Со стороны солнца приближалась стайка всадников. Охранники действительно засуетились. Они отряхивали плащи от синей пыли, протирали очки и плевали на сапоги – это для того, чтобы сапоги лучше блестели. Зимин заметил, что глаза у них действительно красные, как у кроликов-самоубийц. Ляжка вопросительно посмотрел на Перца.

– Кажется, начальство пожаловало, – зевнул Перец. – Не люблю начальство, начальство всегда руководит…

Когда всадники приблизились, Зимин заметил, что один из них не в черном плаще с капюшоном, а в плаще белом. Видимо, белый цвет как раз и обозначал принадлежность к начальственному сословию.

Всадники круто спикировали вниз, зависли над копями, как американские истребители палубного взлета, затем медленно опустились на землю. Белый всадник ступил на землю, ребята в черных плащах сомкнулись вокруг предводителя кольцом, в воздухе явственно запахло озоном от собираемых молний.

Предводитель был невысок и щупл, впрочем, как и его охрана. Зимин подумал, что это, наверное, оттого, что они много плачут, и их жизненные силы истощены этим плаканьем. В пользу данной версии свидетельствовало и то, что предводитель был тоже в очках. И в капюшоне.

Стало тихо, даже рев на болотах затих, будто болотные твари тоже почувствовали, что приехало начальство. Тишину испортил Перец.

– Уэл-уэл-уэл, – громко сказал он. – Посмотрите-ка, он, как всегда, весь в белом и по колено в повидле, а мы, как всегда, по колено не в повидле…

И стал демонстративно ковыряться в носу.

– Здравствуй, Пашка, – сказал человек в белом. – Ты прекрасно выглядишь, физический труд тебе к лицу.

Он подошел к Перцу и уселся на маленький складной стульчик. Его охрана осторожно убрала в сторону кувалду и отодвинула Зимина и Ляжку.

– Привет, белая горячка, – Перец ковырял в носу. – Как твое плечо?

– Болит, – вздохнул человек. – Твоими заботами… Кость срослась так плохо…

– Хорошие были времена, Ваца, – вздохнул Перец. – Не то, что сейчас…

– Да, да. Но жизнь вносит коррективы.

И оба загадочно улыбнулись. Зимин подумал, что они, наверное, вместе учились в конно-балетном училище. Там, в реальном мире. И не исключено, что оба окончили его с отличием. И обоим были вручены настоящие бордовые конно-балетные шаровары.

– Кстати, – гость потер плечо, – не называй меня этим именем, мне оно не нравится, ты же знаешь. Называй меня по-простому, по-дружески. Магистр.

– Тогда уж и ты, Магистр, зови меня Персивалем и рыцарем.

И Перец надулся.

– Хорошо, хорошо, пусть так… рыцарь сабли Армагеддона…

– Клинка Апокалипсиса, – поправил Перец. – И кроме того…

– Ладно, ладно, пусть так. Клинка Апокалипсиса, служитель локона, служитель кокона и кто ты есть еще там… Ваша иерархия так горизонтальна и запутанна… Кстати, кто это рядом с тобой? Твои рабы?

– Оруженосцы, – уточнил Перец. – Скоро станут рыцарями. Благородные люди, не то, что твои плаксы.

Магистр пожал плечами и снова поморщился от боли.

– Обстановка ухудшается, – сказал он. – Серьезно ухудшается.

– В каком смысле?

– В том смысле. В том самом смысле.

– В каком – в том? – не понимал Перец или делал вид, что не понимает.

– В том, что наши худшие опасения подтверждаются…

– Это ваши худшие опасения подтверждаются, – перебил Перец. – А у меня вообще нет никаких опасений – ни лучших, ни худших. Рыцарю не свойственны опасения, рыцарь смотрит трудностям в глаза, рыцарь плюет на трудности, как, впрочем, на тебя, Магистр, и на всех твоих лизоблюдов…

– Оставь свою пропаганду, – начал злиться Магистр. – Я говорю о том, что в ближайшее время все может закончиться. Все и совсем.

– Колдоперы твердят об этом годами. Даже книжки сочиняют. А уж сколько пророчеств вы расплодили! У вас там каждый шизик пророчествует! Каждый год должно все закончиться, а все никак не заканчивается.

– Признаки говорят об обратном, – покачал головой Магистр. – В разных местах…

– Знаю я ваши признаки, – рассмеялся Перец. – Кошки начинают говорить, у грибов глаза отрастают. У вас там младенцы с собачьими головами еще в лесах не ползают?

Магистр взбесился и, чтобы разрядить свою ярость, пульнул в сторону молнией. Молния поразила Ляжку, он заскулил и спрятался за камень.

– Как смеешь ты портить мое имущество? – взъярился Перец и швырнул камнем в одного из охранников.

С рыцарской меткостью – камень попал в голень. Послышался неприятный костяной звук, и охранник осел на землю. Обстановка начала накаляться, молнии на пальцах у охранников заплясали интенсивней, воздух наполнился треском и запахом озона, у Зимина заломило зубы от разлитого в воздухе электричества.

Но Магистр остановил назревающую стычку, взмахнул рукой, и черные плащи спрятали молнии в рукава.

– «Миру мир, войны не нужно» – вот девиз отряда «Дружба», – сказал Перец и бросил камень на землю.

– Хватит обезьянничать, – скрежеща зубами, произнес Магистр. – Дело нешуточное, я повторяю. Мы объявили всеобщую готовность…

– Все колдоперы взяты под ружье! Все пердолеты заправлены слезами! Перочинные ножи наточены! Очки протерты! Участникам операции выданы таблетки от метеоризма…

– Трепло! – зашипел Магистр и крикнул охранникам: – Кормите их раз в два дня! Змеиным супом! Хлеба и овощей не давать!

Охранники ухмыльнулись. Магистр начал подниматься со стульчика.

– Постой, Вацлав, тьфу ты, Магистр, – Перец преградил ему путь.

Магистр обошел вокруг Перца. С совершенно независимым лицом.

– Постой, Маги, давай в карты перекинемся, – совершенно неожиданно предложил Перец. – По-благородному, в очко…

Магистр остановился.

– Или боишься? – усмехнулся Перец. – Ведь в прошлый раз я тебя хорошенько разул, ты, Ваца, я помню, даже в нижнем белье…

– Давай! – рявкнул Магистр, и его нос даже вздрогнул от решимости. – Ужель силы земли и четырех стихий не помогут мне одолеть тебя! На интерес! Чтобы подтвердить, что удача отвернулась от тебя!

Зимин икнул от непонимания. Благородный рыцарь Всадник П., оказывается, играл в карты.

– На интерес я со своими вассалами играю, – заявил Перец. – Признай себя моим вассалом публично, и я охотно сыграю с тобой на фофаны.

– Но у тебя ведь ничего нет, – усмехнулся Магистр. – Кроме твоих цепей. Да и те наши. Тебе не на что играть.

Перец задумчиво поскреб подбородок и сказал:

– У меня есть два отличных вассала, за каждого я отдал по двести мильрейсов [16]16
  Мильрейс – португальская денежная единица.


[Закрыть]. Один…

Перец поглядел на Ляжку.

– Один силен как слон, безжалостен в бою, умеет прыгать с вышки…

– С какой? – заинтересовался Магистр. – С парашютной или в бассейн?

– С обеих. Даже с закрытыми глазами. Другой…

Перец указал на Зимина:

– Другой умен, как старая кобра, хитер, как яванская лиса, быстр, как…

– А с вышки он умеет?

– Конечно. Хоть с Останкинской. К тому же он потомственный скальд и миннезингер, его отец выступал с дрессированными енотами в цирке шапито.

Магистр с интересом посмотрел на Зимина.

– На самом деле миннезингер? – спросил он. – Про одноногую лошадь песню знаешь?

– Знает, – заверил Перец. – Он даже про безногую знает, мне ее каждый вечер поет перед сном. Отличный вассал, верный. На меня напала банда гоблинов – он прикрыл меня своим телом от их ядовитых зубов.

Магистр тоже принялся чесать подбородок и поглядывать на Зимина с интересом. Поглядывал, наверное, минуту, потом сказал:

– Это все пустое, Пашка. Эти двое хоть и твои вассалы, но при этом они еще наши пленники. Их ставить ты не можешь.

Перец злобно стукнул кулаком в ладонь.

– Ну, хорошо, – сказал он. – Если не хочешь играть на изумительных вассалов, то так и быть. Если ты выиграешь, то я, так и быть, поговорю с рыцарями Совета Светлозерья о ваших затруднениях. И они примут взвешенное решение. А ты чего поставишь?

– Я? Ну, пожалуй, поставлю мешок картошки.

– Не пойдет! – сразу отрезал Перец. – Мешок картошки – он же тебе тоже не принадлежит. Мешок картошки принадлежит вашему гнусному Ордену. Приличные люди ставят только свои вещи. Например, свою мантию.

Перец указал пальцем.

Магистр посмотрел на свой белый плащ с рукавами и мантией, подумал и кивнул:

– Ладно. Только чур я тасую, а то я вас, рыцарей, знаю, ля-ля-тополя…

– Оскорбляешь при исполнении. – Перец ловким движением вынул из воздуха карточную колоду и протянул Магистру.

Магистр принял колоду, просмотрел, помял, пощупал, произвел над картами несколько пассов.

– На благородные рыцарские карты ваши ужимки не действуют, – усмехнулся Перец. – Можешь хоть с бубном вокруг поплясать. Тоже мне, Вольф Мессинг [17]17
  Вольф Григорьевич Мессинг – известный гипнотизер и, по слухам, колдун.


[Закрыть]…

Магистр не обратил на это никакого внимания. Он поколдовал над картами, тщательно их перетасовал и протянул Перцу.

Перец презрительно сдвинул колоду.

Зимин с интересом подошел поближе.

Магистр протянул Перцу две карты, две положил перед собой – на специальном раскладном стульчике.

Перец взял карты, поморщился.

– Еще.

Магистр протянул Перцу карту.

– Еще.

Магистр усмехнулся и протянул еще.

– Хватит, – Перец зевнул. – Себе.

Магистр осторожно вытащил из колоды карту, неприлично выругался и бросил свои карты.

– Перебор, – ласково сказал Перец. – А у меня восемнадцать.

Магистр ругнулся еще, затем взял себя в руки и снял плащ. Зимин ожидал увидеть под плащом футболку или на крайний случай майку, но ни того, ни другого под плащом не оказалось. Все туловище Магистра было покрыто угловатой конструкцией, состоящей из проволоки, чугунных блямб и весовых гирь. Конструкция выглядела мрачно и средневеково, Зимин никогда не думал, что волшебники могут употреблять такие.

– Ты носишь вериги? – расхохотался Перец. – Вот это новость, Ваца! Вы там в своем Магическом Ордене совсем с ума посходили!

– Не сметь обсмеивать! – злобно сказал Магистр. – А то играть не буду.

– Ладно, ладно, не обижайся. Только скажи: зачем тебе нужны вериги? Вериги же носят монахи, старцы всякие, а вы не монахи. Зачем тогда?

– Отстань, дубина, тебе все равно не понять. Что ставишь?

– Мантию, – Перец потряс мантией. – Мантию против вериг. Мне хочется иметь эти вериги, мне кажется, что из них можно понаделать хороших грузил. В Светлозерье водятся просто непревзойденные налимы. Магистр, ты любишь налимью печень? Налимья печень ничуть не хуже печени трески, в сущности налим и есть пресноводная треска. Когда ты станешь моим вассалом, Ваца, я буду каждый день потчевать тебя налимьей печенью с кайенским перцем…

Магистр стукнул кулаком по стульчику.

– Хватит болтать, – крикнул он. – Вериги так вериги. Продолжим.

Зимин подумал, что на месте Магистра он никогда не рискнул бы играть с Перцем. Ни на каких условиях. Но Магистр остановиться не мог. И вторая партия окончилась с таким же результатом, как первая. Магистр громогласно проклял всех рыцарей, которые когда-либо рождались под лучами всех светил Млечного Пути.

Он с трудом снял вериги и протянул их Зимину. Зимин с сочувствием увидел, что вся тушка у Магистра была покрыта шрамами, ссадинами и синяками. Видимо, ношение вериг не способствовало укреплению здоровья.

– Ваца! – хихикал Перец. – Ваца, может, ты поколдуешь? Вызовешь сюда какого-нибудь духа, а, Ваца? Я слышал, ты в прошлом году…

– Прекрати молоть вздор, ты не в своем замке! – Магистр снял сапоги. – Ставлю сапоги против вериг и мантии!

– Как говорится, только против вериг.

– Согласен.

Магистр принялся тасовать колоду в третий раз. Зимин продолжал наблюдать.

Перед ним разыгрывалась сцена, которая разыгрываться не могла в принципе. Сэр Персиваль Безжалостный, рыцарь ордена Алмазной Твердыни, носитель Клинка Апокалипсиса третьей степени с Золотыми Дубовыми Листьями, кавалер Золотого Локона обыгрывал в карты Магистра Магического Ордена, Верховного Мага Страны Мечты Вацлава, фамилия неизвестна. Из одежды на Вацлаве оставались лишь совершенно не волшебные плавки с крокодилом и большой амулет на шее. И сапоги с длинными, загнутыми кверху носами.

Голый Магистр был похож на цыпленка. Торчащие кверху ребра – следы явно перенесенного в детстве рахита, общая фиолетовость, отметины от вериг. Магистр ругался, бил себя по коленям, проклинал мировое рыцарство и средневекового французского поэта Кретьена де Труа, сочинителя героических поэм и трубадура.

Перец же веселился от души. Он завернулся в белый плащ, который был ему совершенно мал и на который он немедленно понаставил синих отпечатков ладоней.

Они продолжили игру, и через минуту на Магистре остался только медальон и плавки. Магистр в бешенстве подбросил карты в воздух и испепелил их молнией. Карты осыпались черным пеплом.

– Твоя удача тебе не изменила! – Магистр погрозил Перцу худосочным кулаком. – Воистину лукавый стоит за твоими плечами!

Магистр плюнул за левое плечо, щелкнул пальцами, и один из охранников передал ему плащ. Плащ был велик, Магистр его примерил, потом рыкнул и просто обмотал плащ поперек туловища.

– Удача благоволит к тем, кто прав, – изрек Перец. – А прав тот, сквозь сердце которого растут корни Истины.

– Давай еще сыграем! – подступился Магистр. – Последний раз, я отыграюсь!

– У тебя ничего больше нет, – ответил Перец. – Разве что на пердолет…

– Помела тебе не видать! – посуровел Магистр. – Можешь не рассчитывать!

– Так я и знал. – Перец снял белый плащ, бросил его на землю.

Наступил ногой на рукав, дернул. Наступил на другой, дернул. Плащ превратился в длинный камзол. Перец оценивающе на него посмотрел и с отвращением швырнул Зимину.

– Можешь надеть, – разрешил Перец. – Это согреет тебя в холодные ночи.

– Спасибо, мастер, – кивнул Зимин. – До смерти благодарен.

Он надел плащ. Плащ был хороший и действительно теплый, может быть, даже шерстяной.

Магистр топнул в ярости ногой.

– Без пузырей, – сказал Перец. – Мои вассалы этого не поймут. Кстати, Ляжка, это тебе. Тебе пойдет. Тебе надо смирять плоть втрое усерднее, чем твоему другу.

И он швырнул Ляжке вериги.

– Спасибо, мастер, – прогудел Ляжка, но не очень радостно, вериги носить ему не очень хотелось.

Магистр топнул ногой еще раз.

Ляжка поежился и опасливо надел на себя устройство из цепей, гирь и колючей проволоки. Перец одобрительно кивнул, пришел в благодушное настроение и решил продолжить переговоры.

– Вы нашли центр? – спросил он. – Центр распространения?

– Нет, – скрипнул зубами Магистр.

– Скрипеть зубами вредно, – зевнул Перец. – Эмаль разрушается. Но сейчас мы о другом. Вы узнали, кто стоит за всеми вашими говорящими телятами?

Магистр промолчал.

– То есть вы хотите сказать, что, кроме грибов с глазами – их едят – они глядят – у вас ничего нет? Только сказки?

– Это немало, поверь, – Магистр боязливо оглянулся. – Я слышал… я слышал, что в одном из пуэбло гномов родился теленок с человеческой головой, а через несколько дней все гномы исчезли…

– Ахтунг! Ахтунг! – громко крикнул Перец. – Внимание! Внимание! Говорит Германия! Поворотный момент истории! Объявился Воин Зла – Полюбишь и Козла! Все на борьбу с оккупантом!

Магистр приложил руку к губам и зашикал.

– Вацлав, ты что? – Перец постучал себя по голове. – Что с вами со всеми?! Колдоперы стали похожи на баб! Рассказывают друг другу разные сказки и сами в них начинают верить! Это же полный…

Перец громко постучал себя по голове второй раз.

– Нам надо подумать об объединении сил, – Магистр схватил Перца за обе руки. – Нужно договариваться. Нужно думать о будущем!

– Я с вами, подлые колдоперы, договариваться никогда не буду, – заявил Перец. – С вами договариваться, что против ветра плевать – всегда надуете…

Перец с удовольствием принялся натягивать магистерские сапоги.

– Да пойми ты! – Магистр схватил Перца за руку. – Я не хотел говорить, но теперь скажу. Слушай, напыщенный рыцарский придурок! Судя по всему, они взялись за нас серьезно. За последний месяц уничтожены два наших форпоста. Люди просто исчезли, и все! Никого не осталось, даже чтобы рассказать!

– Хороший колдопер – мертвый колдопер…

– Да очнись ты! – заорал Магистр. – Сегодня они напали на нас, завтра и до твоего Светлозерья очередь дойдет. Этот тип не остановится! Я в этом больше чем уверен.

Перец расхохотался.

– Больше чем уверен, – сказал он. – А я больше чем уверен, что твои дурни просто разбежались со страху! Увидели болотную химеру, вскочили на свои дристолеты – и в разные стороны! Что я их, не знаю? Хилые, трусливые люди.

– Они никуда не улетели, – возразил Магистр. – Все помела остались на месте… И там еще… Там в некоторых местах все было засыпано красной пылью.

– Не улетели, так убежали. Бегают они хорошо, тебе ли не знать… Сапоги чуть маловаты, ну да ничего, разносятся… Красный порошок – да там пустыня недалеко, принесло песчаную бурю с красным песком, вот и все. На пердолет играть, значит, не будешь?

– А пошел ты! – Магистр плюнул и погрозил кулаком кому-то в сторону болот.

И Зимин вдруг с удивлением понял, что Магистр Магического Ордена – тоже, в общем-то, мальчишка. Маленький, щуплый, белобрысый. И весь в шрамах.

– Эй, Ваца, прилетай еще, – крикнул Перец. – Может, портки отыграешь…

Магистр не ответил. Он погрузился на свое помело, махнул рукой охране, и крыло сорвалось в небо.

Обед Магистр все-таки оставил, и Перец, Зимин и Ляжка приступили к трапезе, хотя времени с завтрака прошло тоже немного.

– Я его знаю, – рассказывал Перец, пережевывая гуляш из репы. – Не по той жизни, по Стране Мечты. Мы с колдоперами давно воюем. А Ваце я ключицу как-то сломал. Это было, наверное, год-полтора назад, в битве у Нового Моста. Половина моста нам принадлежит, а другая половина колдоперскому Ордену. Ну, мы и решили, почему только половина моста наша? И два месяца воевали. Правда, ничего не вывоевали, они завербовали огнеплюя, а против огнеплюя не попрешь. Тогда мы тоже завербовали огнеплюя, но война уже кончилась, поскольку сама причина конфликта испарилась – драконы случайно спалили мост…

Перец с удовольствием похлопал по голенищам.

– Хорошие были времена… Когда Магистр учился в школе, другие дети просто так, для прикола, заперли его на ночь в подвале. После этого он почти год не разговаривал… Вот так.

На секунду Перец стал серьезным, Зимин даже испугался, что сейчас Перец расскажет еще что-нибудь неприятное из той жизни, но Перец не рассказал. Он снова стал обычным. Злобным, насмешливым и кусачим. И сказал:

– Вот вы оба уже неоднократно доставали меня вопросами, как отсюда сгаситься. Так вот, я открою вам секрет. Я знаю способ.

– А я вовсе не хочу никуда бежать, мастер, – грохнул веригами Ляжка. – Я только сейчас почувствовал, как я счастлив…

– А ты? – Перец посмотрел на Зимина. – А ты счастлив?

Зимин не ответил.

– Истинный рыцарь не может жить спокойно, если рядом кто-то несчастлив, – проникновенно сказал Перец. – Поэтому я, так и быть, поведаю рецепт, хотя отрывать от себя таких добрых рабов мне жалко всем сердцем. Слушайте же.

Ляжка подвинулся ближе, прижимая к груди вериги, чтобы не брякали. Лицо у него приобрело воодушевленный вид.

– Надо взять в равной пропорции гуано птенца яблочной птицы, сопли полосатой трески, два золотника сушеных крыльев райских бабочек, все это залить муравьиным спиртом и дать настояться два полнолуния…

По мере того как Перец выдавал рецепт, воодушевление на лице Ляжки рассасывалось и трансформировалось в разочарование. Когда Ляжка понял окончательно, он надулся и отвернулся от Перца вообще.

– Не обижайся, мой верный Ляжка, – утешал его Перец. – Это шутка. Но сам посуди: зачем тебе возвращаться? Тебе что, тут плохо? Скоро мы вернемся в Светлозерье, я подарю тебе станок для изготовления сахарных леденцов и патент старшего ключника. Будешь счастлив, честное слово! А там ты кто? Обычный толстый парень, которого дразнят мальчишки и не любят девчонки. А тут старший ключник! Нет, не так. Хранитель ключа! Это же должность! Это же масштаб! Человеком сразу станешь. Личностью! Да еще и леденцовый станок!

Ляжка покорно улыбался.

– Вы все еще хотите вернуться, мои любезные? – продолжал Перец. – Но вы ведь не правы… Я повторю вам в очередной раз – тут лучше, чем там. А вы знаете, почему тут хорошо? Потому что тут нет этих, с умными лицами. Вы еще юны и несведущи в жизни, но когда вам стукнет лет по пятнадцати, вы поймете, как тут все хорошо. И тут их нет! Тут Свобода. Они сюда не бегут, не видят здесь прибавочной стоимости. Тут не откроешь торговый дом!

Перец рассуждал еще минут пятнадцать, потом охранники велели заканчивать с трепологией и идти ударно работать на благо великого и могучего Ордена.

Они пошли работать и работали до вечера. Перед самым отлетом Перец устроил потасовку. Подошел к одному из охранников, улыбнулся, а потом плюнул ему в рожу.

Охранник такого оскорбления стерпеть не мог. Он забыл про все молнии и просто, от всей души саданул Перца по морде. Перец ответил, остальные охранники к веселухе присоединились.

– Престидижитаторы дешевые! – орал Перец, отбиваясь. – Вам на рынках старушек обманывать! Сверчков вам дрессировать! Я вас презираю!

Перец был могуч, Перец был искушен, но численное превосходство было не на его стороне. Очень скоро он сдох, прижал колени, закрылся локтями и только ойкал, когда удары охранников попадали в цель.

Охранники с ленивым рвением пинали Перца минут, наверное, пять, потом выдохлись. И тут неожиданно Перец вскочил, повалил одного охранника, повалил другого, и теперь в ржавой сухой пыли копошился уже целый комок.

Вскоре охранникам наскучило бороться со здоровенным Перцем, и они принялись лупить его молниями, в результате Всадник П. забился в какую-то щель и пулялся оттуда мелкими камешками. Тем временем стало темнеть. Охранники плюнули на него по очереди и двинулись к своему помелу.

– Жратвы опять не будет, – грустно сказал увешанный веригами Ляжка.

– Не будь рабом своего желудка, – просипел Перец из щели. – Ложкой роешь себе могилу.

– У меня нет с собой ложки, – вздохнул Ляжка.

– У тебя должна быть внутренняя ложка, – неожиданно для себя сказал Зимин. – И ты должен есть ею даже в случае, если ты ешь руками.

– Молодец, – Перец высунулся наполовину из щели. – Вижу в тебе будущего рыцаря…

Охранники устроились на своем длинном помеле, по земле закружилась пыль, и помело стало тяжело подниматься в небо.

– Передайте привет вашему Магистру! – крикнул Перец. – Пусть в следующий раз наденет подштанники поприличнее, убогие подштанники меня шокируют, я потом питаться не могу.

– А ты и так не сможешь, – крикнул сверху один из всадников.

Так оно и получилось – никакого провианта охранники не оставили. Ляжка вздохнул и выкатил из лачуги три самурайских ужина. Но поужинать даже таким образом не пришлось – Перец созвал их к костру и совершенно неожиданно изложил своим добрым вассалам план побега с копей.

План был авантюристский, но другого все равно не было. Перец предлагал захватить помело.

Сложность заключалась в том, что у всадников, их охранявших, своих средств передвижения не было. Вечером за ними прилетало грузовое помело, забиравшее и охрану, и синюю пыль. Помело не опускалось на землю, а зависало метрах в двух. Вниз сбрасывали веревочную лесенку, охранники поднимались по этой лесенке, грузили кувшины с пылью и улетали. Надо было захватить помело очень быстро, так, чтобы всадник не успел поднять его выше.

– И еще нам нужно топливо, – добавил Перец. – Синей пыли у нас навалом, осталось запастись раствором соли. Поэтому возьмите бутылки, садитесь вокруг огня, я скажу вам слово, которое должно быть услышано каждым уголком ваших заплесневелых сердец. Ибо без нужных слов ваше сердце не сможет исторгнуть слезы должной чистоты. Я же покажу вам, как эти слезы исторгнуть. Все по системе Станиславского, все по науке.

Перец выдержал паузу.

– Надо представить самый трогательный момент в вашей жизни, тогда ваша душа наполнится чистыми, как горный родник, слезами, и все будет в порядке. Понятно, двуустки?

– Понятно, – кивнули Зимин и Ляжка.

– Тогда начнем. Начинает Ляжка. Ляжка, расскажи нам самый трогательный момент в твоей жизни. Только расскажи по-хорошему. Без всяких выкрутасов.

– Ладно. Ладно.

Ляжка принялся тереть виски, затем стал рассказывать:

– Моя мать работает на… на вокзале. Однажды там поставили аппарат, который производил мороженое. Мать мыла там полы, а через месяц ей в качестве премии разрешили съесть столько мороженого, сколько она может. Она привела меня. И я стал есть мороженое. Я съел два килограмма. А потом у меня началась ангина. Два месяца в школу не ходил.

– Это, конечно, трогательно, – сказал Перец. – Но немножко не в тему. Я лично не разрыдался. А ты, Доход?

– Я тоже не разрыдался, – ответил Зимин.

– Вот видишь. А надо, чтобы мы разрыдались. Расскажи чего-нибудь теперь ты, Доход. Что-нибудь про котят или воробушков, это всегда слезы вызывает. Или про морских котиков, стремящихся найти своих пропавших без вести родителей. Ущипни меня за душу, Доход, и так и быть, я подарю тебе того прекрасного сушеного карася.

– Ляжке подари, – сказал Зимин и принялся врать. – История такая. Однажды мне купили щенка…

– Стоп! – Перец сделал останавливающий жест рукой. – Стоп! Дальше не надо! Дальше я все представил с помощью мощного воображения. Это восхитительно! Это самая трогательная история, что я слышал!

И Перец разразился слезами. Он рыдал бурно, навзрыд, Зимин подумал, что с такой страстью, наверное, могла рыдать маленькая девочка, любимого хомяка которой папа случайно раздавил дверью.

Зимин продолжал удивляться.

– Хорошо, – всхлипнул Перец, нарыдавшись. – Очень хорошо. Мне понравилось. Ты продрал меня до слез…

Перец выжал в бутылочку слезы, удовлетворенно крякнул и посмотрел на Зимина и на Ляжку. Бутылочка наполнилась на одну пятую.

Зимин и Ляжка не плакали.

– Не получается, – хмыкнул Перец, оценив результаты своих трудов. – Видимо, ваши души настолько проросли скверной, что искренние чистые слезы через них совсем не пробиваются. Грубые, бесчувственные люди… Впрочем, чего вас винить, вы выросли в жестоком, гадком мире. Придется действовать как обычно, ручным усечением…

– Я к побоям равнодушен! – ответил Ляжка. – К тому же у меня вериги!

– При чем тут побои, – поморщился Перец. – Побои тут ни к чему. Впрочем, как и вериги. Ваш справедливый сюзерен позаботился обо всем. Держите.

Перец сунул руки в карман штанов и достал пару луковиц.

– Колдоперы – хитрый народец, – сказал Перец. – Вы думаете, я с ними за-ради так тут возился? Нет-с! Пока они меня лупцевали – и молниями, и вручную, я прошелся по их карманам. И конечно же, нашел лук! Без лука им ни в жизнь не наплакать ежевечернюю норму! Теперь вы можете использовать этот лук. Натрите им глаза – и очень скоро почувствуете удивительное желание пролить скупые… нет, лучше обильные слезы. Давайте! А я пойду, приготовлю надлежащий аккомпанемент.