Текст книги "Снежные псы"

Автор книги: Эдуард Веркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Не знаю и знать не хочу. – Ляжка плюнул в воду еще раз. – Ни про Деспотат ваш, ни про эту страну придурочную. Такие дела. Я нищ, гол, питаюсь рыбой. Все, что удалось скопить на старость лет…

Ляжка вытер глаза рукавом и взял корзину с малявками. Потряс ею, рыбешки утрамбовались.

– Значит, Деспотат сейчас возглавляется Застенкером? – ухмыльнулась Лара.

– Того не ведаю, – спокойно ответил Ляжка. – Застенкером или кем другим, мне безразлично. Пусть с ними.

– А твой друг, – Лара кивнула на второго рыбака, – тоже из Деспотата? Или… Постой, его зовут Энлиль? Он что, тот самый?

– Смотря в каком смысле тот самый… – Энлиль слегка поклонился. – Если имеется в виду бог ветра, то это не я. Просто так родители назвали.

– А что, хорошее имя, – согласилась Лара. – Так ты из Деспотата?

– Он эльф, – встрял Ляжка.

– Да?! – заинтересовалась Лара.

– Бывший, – поправил Энлиль. – Бывший эльф, прошу не путать.

– Бывших эльфов не бывает, – напомнила Лара.

– Софистика, – отмахнулся Энлиль. – Все бывают бывшие, в том числе и эльфы. И я – бывший эльф. А сейчас отшельник.

– И я тоже, – добавил Ляжка.

На отшельников парочка не очень тянула. Все-таки отшельники, в понимании Лары, должны быть мужиками постарше, позлее, пахнуть луком и отличаться ловкостью в ловле насекомых. А эти… так просто, запущенные мальчишки.

Гобзиков же подумал другое – эти двое наверняка скрываются. Нагадили кому-нибудь и теперь опасаются за свою шкуру. Замшельники.

– А с тобой что приключилось? – обратилась Лара к Энлилю.

– Мой путь был другой, – ответил Энлиль. – Рассказать?

– Расскажи. Тоже в двух словах.

Энлиль тяжко вздохнул и устроился на бережку.

– Я возглавлял самое большое эльфийское образование на просторах Заветного Мира…

Еще один государь в изгнании, подумал Гобзиков. Дофин просто. Гобзиков даже с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

– И тебя тоже изгнали? – сочувственно спросила Лара.

– Не, меня не изгнали. Видишь ли, Лара, на нас напал враг. Эльфийская Ортодоксальная Лига, превосходящие силы противника… Я угодил в плен.

Энлиль сделал лицо бывалого человека.

– Все было очень просто. Угодил в плен в бессознательном состоянии, после ранения, содержался в нечеловеческих условиях. Ведь Эльфийская Ортодоксальная Лига не жалует своих врагов. На меня оказали серьезное давление. Они хотели обратить меня в свою веру, да только тщетно все – на их посулы я не поддался. Был назначен день расправы, но я сумел обмануть бдительность стражи и бежать. Теперь я тоже в изгнании.

Энлиль сложил руки и добавил:

– Такова моя краткая история.

– Понятно, – сказала Лара.

– А ты? – спросил Ляжка. – Ты чем занималась все это время?

– Так, – зевнула Лара, – всем понемногу. В психушке посидела, в школе поучилась…

– А, нормально, – понимающе кивнул Ляжка. – А к нам зачем? Отдохнуть или по делу?

– По делу, – ответила Лара. – И, думаю, вы мне тоже поможете.

Глава 10
Лобзик для Геркулеса

– Не, – покачал головой Ляжка, – мы тебе не поможем. Где Перец, мы не знаем, как мне ни жаль. Но ничего страшного. Ты же знаешь: тут достаточно хотеть. Хоти встретить Перца – и встретишь его, все просто.

– Ага, – подтвердил Энлиль. – Помочь мы тебе не очень можем – сама понимаешь, сил у нас нет.

Энлиль встряхнул бредень, закинул его на кусты шиповника, потянул за верхний трос, ободрал руки, упал.

– Слабы мы, – принялся жаловаться Ляжка, – рыбицей прокормляемся, травкой зеленой, что взять с несчастных, всюду-всюду гонимых…

– Да вижу уж, что несчастные, что рыбицей питаетесь… Только попрошу я немного. Так, в память старой дружбы.

Отшельники переглянулись.

– Дружба – понятие временное, – изрек Ляжка. С ударением на «о».

Гобзиков поймал себя на том, что ему очень хочется треснуть этого Ляжку по поганой его физиономии. Но сдержал себя. Подумал, что Ларе видней. Она лучше знает, что тут к чему и кому тут по чему.

– Ну да, я понимаю, – согласилась Лара. – Но и делать ничего особо не надо. Построить небольшой дом, вот и все…

– Дом! – присвистнул Энлиль. – При всем нашем уважении, Лар, какой дом? Дом наш – мир наш.

– Сами в шалаше обитаем, – хихикнул Ляжка. – Спим на стекле толченом, подпоясываемся корой моченой, камень под голову подкладываем, по ребрам себя охаживаем…

– Гложем его же, – добавил Энлиль, – камень.

– Деревья здесь есть, камни есть, глина есть…

– Не, дом не потянем, – отрезал Ляжка. – Большой шалаш, да и то… Некогда нам строить, питание приискивать и то не успеваем.

– Деспотат расширяется, – напомнила Лара. – Границы его вот-вот достигнут Холмистого Края…

– Да-да, Деспотат…

Ляжка встал, подошел к кустам и извлек из них большую жестяную банку, в таких иногда оливковое масло продается. Помыл банку в ручье и поставил ее рядом с корзиной. После чего приступил к потрошению рыбешек. Судя по скорости, с которой Ляжка производил манипуляции, опыт он имел немалый. Шпроты будут делать, подумал Гобзиков.

Ляжка работал. Длинным ногтем большого пальца правой руки он отрывал у уснувшей рыбки голову, длинным ногтем указательного пальца левой руки вынимал кишки, споласкивал рыбешку в ручье, кидал в банку. И продолжал рассуждать:

– Да, Деспотат стал похож на латиноамериканскую тиранию, гномы стонут на платиновых разработках, плодородные земли заболачиваются из-за волюнтаристской политики Застенкера и его банды…

– А не ты ли все это начал? – напомнила Лара.

– Я. – Ляжка скорбно оторвал голову очередной кильке. – Да, я. Виноват и осознаю всю степень ответственности. Поэтому и говорю – с Деспотатом надо кончать. Застенкер собрал огромные армии своей мертвечины и теперь ищет только одного – выхода в настоящий мир. Он хочет абсолютной власти. Найдешь Перца, так и передай ему: Ляжка сказал, что с Деспотатом надо кончать. И тянуть не стоит, тучи сгущаются.

– Сгущаются, сгущаются. – Энлиль согласно закивал.

– С Деспотатом потом разберемся, – возразила Лара, – сейчас у меня другие планы.

– Как знаешь, – пожал плечами Ляжка. – У каждого свой путь. Однако мне кажется…

Ляжка задумчиво извлек из корзинки длинную и упитанную рыбку, повертел ее так и сяк, очистил с молниеносностью атакующей кобры и сжевал. С весьма блаженным видом сжевал.

– Мне тоже кажется, что пора пообедать, – напомнил Энлиль.

– Да-да… – Ляжка извлек еще одну длинную рыбку. – Обедать, безусловно, пора…

И принялся потрошить очередного анчоуса.

– Может, по-нормальному перекусим? – спросила Лара. – Мы же не в Японии…

– Действительно. – Энлиль подошел, отобрал у Ляжки банку. – Надо посолить сначала, а то черт-те чего понахватаем…

Затем нырнул в кусты, вернулся с серым ноздреватым камнем и принялся корябать его над жестянкой. Гобзиков догадался, что это природная соль. Но все равно есть сырую рыбу не хотелось…

Лара предложила:

– Ребята, а давайте, я суп сварю! Или вы окончательно на сыроедение перешли?

– Да нет вообще-то… – Энлиль поглядел в банку. – Просто…

– Вы не стесняйтесь, – Лара отобрала у Энлиля банку, – я хорошо готовлю, вы только костер разведите…

Отшельники замялись.

При упоминании о супе живот у Гобзикова даже не заурчал – заревел, так что Гобзикову стыдно стало.

– Неужто костры разводить разучились? – удивилась Лара.

– Видишь ли, Лара, – напряженно заговорил Ляжка. – Костры разводить, может, и не разучились, но тут одна проблема… Мы потеряли огонь.

Энлиль подтверждающе кивнул.

– Да, мы потеряли огонь. А тут очень сыро, развести снова никак не получается.

– А ты чего? – Лара изумленно поглядела на Энлиля. – Стрельни из пальца, эльфы вроде огнем умеют…

Тот покачал головой.

– Увы, что-то я давно уже не практиковался…

– Да ладно, Энлиль, всего разочек!

– Огонь можно трением добывать, – сказал Энлиль. – Только у нас влажность опять же, трением не добыть, мы пытались.

– Может, все-таки попробуешь?

– Нет, – твердо отказался Энлиль. – Нет, прости. Пойми, это может быть опасно!

Гобзиков поглядел на жестяную банку. Питаться сырой речной рыбой не хотелось. А на уху рассчитывать, видимо, не стоило. Как добыть огонь в таких условиях, он тоже не знал.

– Жаль, – вздохнула Лара. – Очень жаль.

– Доброго пути тебе, Лара, – сказал Ляжка не отрывая нетерпеливого взгляда от своей банки. – И тебе, Егор того же. Шагайте.

Энлиль быстренько стрельнул глазами на Ляжку, затем стрельнул на Лару, затем сказал:

– Мы все-таки, пожалуй, окажем тебе помощь. Ты добрая девушка, и хочешь хорошего. К тому же в наши трудные дни все приличные люди должны держаться вместе. Мой друг Владик просто неправильно выразился…

– Ну почему же? – Ляжка поглаживал банку. – Я вполне правильно выразился.

– Мы тебе поможем, – продолжал Энлиль. – Вопрос в другом – чем мы можем тебе помочь? Наши силы невелики, сама видишь.

– Вы строить умеете? – спросила Лара.

– Смотря что строить, – уклончиво ответил Энлиль.

– Давай без этого вашего эльфиотства! – попросила Лара. – Я знаю, что вы умеете строить глупые планы, строить воздушные замки, строить дурака и так далее. Отвечайте просто и по существу – вы строить умеете?

– Ну, – обворожительно улыбнулся Ляжка, – строить мы, наверное, можем…

– Вы можете построить хотя бы сарай?

Энлиль пренебрежительно хмыкнул.

– Обижаешь. Я своими руками построил целый амбар! Который, правда, сгорел во время нападения Эльфийских Легионелл [4]4
  Легионелла – болезнетворная бактерия.


[Закрыть]…

Энлиль хихикнул.

– Но амбар был хорош, – продолжил он. – Очень хорош. А еще я управлял дирижаблем. Так что у меня есть инженерный опыт. Сложность не в нашей воле заключается, сложность заключается в том, что у нас нет инструментов. Никаких.

– Да, инструментов нет, – вставил Ляжка. – У меня лично только один ножик, да и то не острый, даже не зарежешься.

Лара поглядела на Энлиля.

– Не надо так на меня смотреть, – отвернулся тот. – Я не буду. Это может плохо кончиться.

Ляжка понимающе пожал плечами.

– Дорогой Энлиль, – проникновенно завела Лара, – а нельзя ли тебя попросить тряхнуть стариной, так сказать? Бог с ним, с огнем, – нужны пила и два топора. Всего-то. Тебе же ничего не стоит…

– Нет. Нет. Нет.

Энлиль энергично потряс головой. Гобзиков прекрасно понимал, что тот думал в эту минуту. Что если сейчас согласиться на материализацию пилы и топоров, то впоследствии придется соглашаться и на строительные работы. А работать бывший эльф, видимо, не хотел.

– Ну, понятно, – улыбнулась Лара. – Что ж, благодарим за внимание, спасибо за гостеприимство, не смеем больше вас задерживать, любой может впасть в немощь…

– Ты что же, – насупился Энлиль, – думаешь, что я не могу?

– Спасибо за рыбный суп, нам пора.

Лара подобрала с земли рюкзак, закинула его за плечи, пожала руку сначала Ляжке, затем Энлилю и пошагала вдоль ручья. Гобзиков поглядел на отшельников, затем направился за Ларой.

– Стой, – негромко сказал Энлиль.

Лара продолжала уходить. Гобзиков замедлил шаги.

– Да стойте же! – уже крикнул Энлиль.

Лара остановилась и оглянулась.

– Ладно, – сказал Энлиль, – я сделаю пилу. Но только один раз. И все, больше не буду.

– Топор и пилу, – поправила Лара.

– Ладно, ладно. Только мне надо сосредоточиться.

Лара вернулась. Энлиль поморщился и уселся на бережок, опустил ноги в воду и стал почесываться. Гобзиков не знал, что делать, продолжал торчать рядом.

– Нам отойти, может? – спросил Ляжка.

Энлиль помотал головой и продолжил почесываться, будто у него вдруг обнаружились сразу восемь невыносимых кожных болезней. Ляжка на всякий случай все-таки отодвинулся. Так, на пару шагов.

Энлиль задумчиво шевелил ногами в водоеме, Лара, Ляжка и Гобзиков стояли у него за спиной. Минут через пять Ляжка сказал шепотом:

– Все. Утратил квалификацию. Позабыл…

– Бубен надо, – неожиданно заявил Энлиль.

– Бубен? – Лара огляделась, но никакого бубна в окрестностях не обнаружила.

Гобзиков пожал плечами.

– Бубен, – подтвердил Энлиль, – я без бубна затрудняюсь…

– Послушай, – сказал Ляжка, – мы это… не на Чукотке, однако. Давай без бубна, а?

– Я не могу без бубна, – плаксиво отозвался Энлиль. – Сам давай без бубна, если можешь.

– Бубна у нас нет, – Ляжка развел руками. – У нас нет бубна, у нас нет стульев, нет зубной пасты…

– Ты будешь бубном! – Энлиль повернулся и указал пальцем на Ляжку.

– Я? – испугался тот.

Гобзиков подумал, что ему повезло – в бубны не его записали.

– Ты. Да не боись, не в прямом смысле, а в переносном. Будешь бумкать.

– Как? – не понял Ляжка.

– Так. С равными промежутками говори «бум-бум-бум». Надо просто задавать ритм, а дальше все само получится. Ну-ка, попробуй!

– Не буду я бумкать, – надулся Ляжка.

– Владик, – Лара с проникновенностью поглядела на Ляжку, – надо. Надо побумкать.

Ляжка мялся.

– Давай вместе побумкаем. – Лара взяла Ляжку за руку. – Вот так, просто: бум-бум-бум…

– Бум-бум-бум… – принялся повторять Ляжка.

– Бум-бум-бум, – повторил машинально Гобзиков.

– Нормально, пойдет, – кивнул Энлиль и снова принялся почесываться. И было видно, что почесывается эльф не просто, а в определенном ритме. И сразу двумя руками.

Эльф почесывался, Ляжка бумкал, и постепенно над озером начала сгущаться влага. Она сгущалась и снова распускалась, сгущалась и распускалась, пульсируя, как большое прозрачное сердце.

Энлиль принялся почесываться сильнее, даже, можно сказать, ожесточеннее. Глядя на него, Ляжка тоже забумкал шустрее. А Гобзиков бумкал уже кое-как – он чувствовал, что все вокруг наполняется колючей энергией…

Тут водяное сердце лопнуло, Лару и Гобзикова сбило с ног воздушной волной, Ляжка и Энлиль тоже опрокинулись. Что-то глухо звякнуло.

– Ну, ты даешь… – Ляжка поднялся. – Эти ваши эльфийские фокусы…

Обессиленный Энлиль валялся на земле.

Гобзиков, пошатываясь, встал. Лара тоже поднялась и стала разыскивать в траве материализованный инструментарий. И почти сразу разыскала – инструменты аккуратно лежали рядом с костром.

– Каменные! – восхищенно пролепетал Ляжка. – Он материализовал каменный топор и каменную пилу!

Гобзиков наклонился и поднял топор. Ляжка неправильно выразился: инструменты были не каменные в полном смысле слова, а с виду самые обычные пила и топор, только изготовленные не из железа, а из камня.

Лара взяла у Гобзикова топор, проверила лезвие. Для рубки топор не подходил. Пилу вообще от земли оторвать не получилось – каменная ножовка оказалась неподъемной. Вряд ли ее смогли бы осилить даже Ляжка с Энлилем вместе.

– Неплохо, – покивала Лара. – Хорошо поработал, товарищ. Особенно товарищу удался лобзик. Лобзик для Геркулеса. Себе сделал?

Энлиль тоже резво вскочил и проверил результаты своего труда. Оценил без воодушевления.

– Ну что? – Лара пнула каменную пилу. – Продемонстрируешь столярные приемы?

– Давно не практиковался, – пояснил Энлиль, поморщившись.

Гобзиков хихикнул. Страна Мечты оказалась довольно веселым местечком.

– А ничего, – усмехнулась Лара, – ты попытайся. Привыкли руки к топорам… Может, еще попробуешь? Я имею в виду материализацию. Ну, вторая попытка? Или нет силы в членах моих слабых?

Гобзиков хихикнул громче.

Энлиль горестно кивнул. Снова сел, снова опустил ноги в воду.

На сей раз он обошелся без бумканья, но чесался несколько по-другому, диссонансно, если выражаться языком музыки. Глаза его почернели, а уши зашлись малиновым, будто где-то поминали Энлиля. Крепко так, по поводу, далекому от общей приличности. Он напрягся, небогатые мускулы на его сутулой спине причудливо переливались, а лопатки выпячивались в небо, будто у Энлиля вот-вот должны были прорезаться крылья.

– Жабопад, жабопад, не мечи мне на косы… – прошептал Ляжка и несмело посмотрел в небо.

Гобзиков тоже посмотрел.

Небо, впрочем, выглядело довольно мирно – редкие ватные облачка навевали мысли об уединенности и покое. Опять же шиповник, он же дикая роза, распространял хмельной аромат.

– Боюсь… эльфы, к тому же бывшие… – осторожно произнесла Лара.

– Ы! – вдруг выдавил из себя Энлиль. Затем крикнул: – Ы-ырбан!

– Что он сказал?

– Он сказал Ыырбан, – перевел Ляжка.

– Что такое Ыырбан?

– Не знаю. Те эльфы, с которыми я дело имел, по-другому работали. Знаешь, мне кажется, лучше нам немного отойти…

– Ыырбан! – уже дико завопил Энлиль.

Он спрыгнул с берега, зашел в ручей до коленок, вода вокруг него принялась закручиваться и вытягиваться в воздух, будто ее засасывало мощным пылесосом. Образовывалась воронка, только не обычная, а перевернутая, конусом вверх.

– Лягушки… – Лара с опаской прикрыла голову.

Воронка вытягивалась и вытягивалась, и вокруг ее верхушки уже вертелись какие-то предметы смутных очертаний, но на плотницкие инструменты вполне похожие.

– Ах ты, блин! – закричал Ляжка. – Это не лягушки! Бежим!

И дернул в кустарник.

Гобзиков тоже понял, что погодные условия ухудшаются как-то чересчур резко, а потому схватил Лару за руку и рванул с места. Вокруг был один шиповник, пришлось продираться сквозь него. Гобзиков бежал, разумеется, первым, Лара против такой доблести ничего не имела, поскольку все колючки доставались Егору. Полезный парень, думала она. И станет еще полезней.

Они отбежали всего метров на пятьдесят, как за спиной мощно лязгнуло. Гобзиков остановился. Из зарослей выставился Ляжка.

– Пронесло… – охнул он.

Лара бы так не стала говорить – у нее болела нога. Левая. Ниже колена, там, кажется, мениски располагались. Болела хрустящей болью, какая бывает именно при повреждении соединительных тканей. Не хватало еще охрометь, подумала Лара и попыталась наступить на ногу чуть сильнее. Больно. Терпимо, но неприятно.

Гобзиков пострадал не шибко. Так, поцарапался только.

– Я же говорил, что материализовывать не стоит… – заныл Ляжка. – Это опасно, всегда что-то не то получается. Для материализации нужны настоящие специалисты…

– Тихо… – обронила Лара.

– Что?

– Тихо, говорю, слишком. Нехорошо…

И они вместе кинулись обратно к ручью. Бежали быстро, на шиповник внимания не обращая. Теперь первой бежала уже Лара. Она выскочила на берег и едва успела остановиться, едва успела не запнуться.

Весь берег был завален топорами и пилами. Просто в каком-то немыслимом количестве. Инструменты громоздились на траве, возвышались из воды, торчали из кустов на противоположном берегу. Топоры и пилы были везде. Тысячи, может, даже десятки тысяч. Все топоры с красными рукоятями, все пилы с рукоятями пластмассово-синими.

– Однако… – протянул удивленный Гобзиков.

– Надо было у него что-нибудь другое заказать… – пролепетал Ляжка. – Что-нибудь на самом деле полезное…

Из-под завала послышался стон.

– Живой, – усмехнулась Лара. – Вот эльфийское счастье…

Стон повторился, гора топоров сдвинулась, и на свет появился перемазанный травяным соком Энлиль. Он одурело огляделся и прошептал:

– Слишком… Как-то слишком получилось… Много силы вложил…

– Да, силы много, – Лара подняла топор, проверила. – Куда столько девать будете?

– Можно продать… – с сомнением предположил Ляжка. – Топоры денег стоят. И пилы тоже…

– Кому ты тут их продашь, баран? – злобно рыкнул Энлиль.

Он схватил ближайший топор, широко размахнулся и зашвырнул инструмент в ручей. К другим топорам.

– Можно в Деспотат, допустим, – ответил Ляжка. – Через подставных лиц, разумеется. Вот, через Егора.

Ляжка ткнул в Гобзикова пальцем.

– Я не знаю… – засомневался тот. Ему совсем не хотелось становиться торговцем топорами.

– Зачем Деспотату столько топоров? – возразил Энлиль. – Он же в тундре находится, там даже лесоповал толком не организуешь…

– Не скажи, – покачал головой Ляжка. – Они своих кобольдов черт-те чем вооружают, а топоры получились что надо, крепкие.

Лара поглядела на Ляжку строго.

– Или гномам их загнать…

– Гномам они не по размеру.

– Это ничего! – уверил Ляжка. – Рукоятки просто обрезать и можно продавать, гномам всегда инструментов не хватает. У меня есть старые связи…

Ляжка неожиданно замолчал и принялся смотреть куда-то за плечо Лары. Энлиль тут же посмотрел в ту сторону, и щека у него нервно дернулась.

– Ну что там еще? – Ларе не хотелось оглядываться.

Оглянулся Гобзиков. То, что он увидел, совсем ему не понравилось.

– Это не я! – заверил Энлиль и чуть не всхлипнул. – Не я!

Лара тоже обернулась.

Над холмами медленно клубилась черная туча. Через тучу проскакивали сполохи света. Ларе даже показалось, что не просто сполохи, а лучи прожекторов, пытающиеся прорваться в этот мир. Внезапно мельтешение остановилось, лучи замерли и приобрели красный оттенок.

– Ну, Копперфильд, ты что наделал?! – нервно спросил Ляжка. – Что за дрянь?

– Это не я… – растерянно повторил Энлиль. – Оно само…

Лучи сместились и сошлись в крупную сетку.

– Сеть… – пораженно пробормотал Энлиль. – Похоже на сеть…

И указал пальцем. Гобзиков проследил. Небесные лучи и правда сошлись в правильные геометрические решетки, которые начали медленно вращаться. Будто насаженные на одну ось две прозрачных шахматных доски. Выглядело их вращение почему-то зловеще. Как-то даже особенно зловеще. Готически как-то.

– Мне кажется, лучше нам… драпать… – пробормотал чувствительный к опасностям Ляжка. И вдруг заорал: – Это торнадо! Линяем!

Лара подхватила пилу, Ляжка подхватил топор, Гобзиков тоже топор, Энлиль подхватил котелок. Бредень же запутался за пилы.

Они отбежали по берегу почти метров на триста, как из черной тучи протянулся к земле тонкий угольный палец. Он мгновенно всосал всю воду из бочага и из ручья, собрал с берега все кусты шиповника с их лепестками, подхватил с берега топоры и пилы, после чего медленно двинулся между холмами.

В сторону Ляжки, Энлиля, Гобзикова и Лары.

– Надо забраться повыше! – крикнула Лара. – Смерчи обычно идут по низинам!

Гобзиков тоже так слышал. И они побежали в сторону холма.

Подъем был крутой, земля мягкая, карабкались тяжело. Да еще мешали кусты. Лара лезла первой – хваталась за ветки, подтягивалась, подтягивалась еще, продвигалась. Энлиль и Ляжка поспешали за ней, тоже весьма споро. Гобзиков последним, замыкал отступление.

Потом, когда они добрались уже до самого верха, Энлиль вдруг запнулся за корень и покатился вниз. Лара оглянулась. Энлиль отскакивал от склона, как мячик, весело, как казалось, вскрикивая. Гобзиков попытался его поймать, но не получилось. Энлиль скатился к самому основанию сопки, наткнулся на банку, порезался – по ладони прошла красная полоса.

Торнадо был уже совсем близко и ревел, как трансконтинентальный лайнер. Энлиль стоял с глупой растерянной рожей. Он смотрел вверх и не смотрел на торнадо.

Лара остановилась, подумала и начала быстро спускаться.

– Стоять! – Гобзиков схватил ее за шиворот. – Все! Его не достать!

Лара дернулась еще, но Гобзиков держал крепко, откуда силы взялись.

Энлиль все-таки обернулся. Торнадо сделал резкий скачок и слизнул его. В вертящейся черной мути не было видно ничего, ни топоров, ни Энлиля, только банку, которая бешено носилась по самой границе твистера.

Торнадо шагнул в сторону и стал обходить холм с правой стороны, как и сказала Лара. Обогнув холм, смерч неожиданно резко потерял силу, а затем быстро втянулся в небо.

– Все… – выдохнул Ляжка, – готов…

– Готов… – Гобзиков смотрел на черную тучу.

Она стремительно рассасывалась, сворачивалась в кляксу, затем в черное пятно, затем в точку. И снова зажглось солнышко.

– Раззудилась… – Ляжка протер глаза.

– Где Энлиль? – спросила Лара.

– Утащило его…

– Куда?

– Не знаю…

Между Ларой и Ляжкой хлопнулась та самая банка. Немного постояла, затем, побрякивая, покатилась под откос. Банка была какая-то ненормально блестящая и совершенно не помятая.

– Может, он сейчас тоже выпадет? – предположил Гобзиков.

Но выпал не Энлиль. Сверху что-то зашуршало, и на холм посыпались квадратные бумажные листки.

– Превратился в бумагу… – оторопело прошептал Ляжка.

– Ерунда… хотя…

Ляжка протянул руку, поймал листок и ойкнул.

– Что? – спросила Лара.

– Тут же они… – прошептал Ляжка.

– Кто они?

– Перец. И этот, второй… В одном лице… Хочешь посмотреть?

– Не хочу. Читай. Вслух читай.

– Как знаешь…

Бывший деспот принялся читать вслух, с выражением:

– «Ко всем в настоящее время пребывающим в альтернативном пространстве, известном как Планета Х…» Что за Планета Х?

– Не отвлекайся, – приказала Лара. – Планета Х – та же самая Страна Мечты. Что там дальше?

– Да? Смотри-ка ты, планета Ха… Не могли ничего лучше придумать…

– Не Ха, а Икс, – поправила Лара.

– Не, Икс это скучно, – не согласился Ляжка. – Планета Ха – гораздо интереснее звучит. Ха… Ха-ха! Утащило человека в эфир, а ты говоришь не ха-ха!

– Читай же, – попросила Лара.

Они сидели втроем на плешке. Солнышко приятно грело, небо синело и лучилось легкомыслием. Торнадо шикарно прошелся по окрестностям. Холмы выглядели ободранными, лысыми и зловещими, но между ними было еще хуже – каша из земли, поломанных деревьев, кустов и еще непонятно чего.

Торнадо и раньше случались, но тогда Лара думала, что происходят они сами по себе. А тут – сетка, торнадо, листовки… Теперь Лара полагала, что все это как-то связано с установкой. Той, что построил ее отец. Той, что открывала Дверь. Они снова взялись за свое. А может, они и не останавливались никогда. Отца гонит безумная идея отыскать мать, Ван Холла гонит безумная идея сожрать все, что только можно сожрать. Впрочем, отца, может быть, уже ничего и не гонит. Может быть, все без него уже двигается…

И еще этот дурачок привязался. Точно дурачок, жаль его… Хотя она его и предупреждала…

А Гобзиков вообще ничего не думал. Мысли в голову не шли совершенно. И он решил, что лучше всего пока молчать и мотать на ус. Стать незаметным, смотреть и слушать. Исчезновение Энлиля публику не очень поразило, и он тоже не стал поражаться.

– Энлиль все-таки исчез… – сказал Ляжка. – Где он теперь?

Лара пожала плечами.

– В любом случае с ним все хорошо. Он кем был? На самом деле я имею в виду.

– Не знаю. Предки у него археологи вроде. Или строители. Он рассказывал, что его однажды чуть питон не утащил. И еще что в школе какой-то элитарной обучался.

– Значит, и дальше сейчас обучается. И вполне счастлив.

– А что тут вообще такое было? – Ляжка поежился. – Сетка, ураган, листовки… Похоже на правду. Что заинтересовались этим местечком деловые люди, машину построили для проникновения…

– Откуда знаешь? – сощурилась Лара.

– Да так, догадался. Путем дедуктивных умозаключений. Так ведь и без дедукции понятно, активность какая-то нездоровая чувствовалась. Мы с Застенкером давно замечали. Свиньи какие-то полосатые с неба валились…

– Полосатая свинья… – задумчиво повторила Лара и пощупала ногу.

Нога болела. Льда не было, и теперь вполне могло начаться воспаление. Но Лара старалась о плохом не думать. Если воспаление начнется, то начнется.

– Ну, ты читать-то будешь? – спросила Лара.

– Буду, буду. Тут, значит, дальше что написано. Предлагается в разумные сроки отыскать и обезвредить человека, изображенного на данном портрете…

– Что значит обезвредить? – Лара выхватила у Ляжки листок.

– Ну, обезвредить это значит обезвредить. Допустим, посадить под замок, отправить в изгнание на остров, сломать ногу…

– Убить, – перебила Лара.

– Зачем же убить? – отмахнулся Ляжка. – Можно обойтись и мирными средствами. Насколько я знаю, тут давно уже никого не убивают, тот период прошел, маргиналы почти повывелись…

– С чего ты решил?

– Не я решил, а социально-политические законы такие, – ответствовал Ляжка. – Любое общество стремится освободиться от негодяев, и Страна Мечты не исключение. Я, знаешь ли, увлекся тут помаленьку политологией, когда осмысливал совершенные ошибки…

– Потом расскажешь, продолжай читать.

– Как же я продолжу? Бумага же у тебя.

– Точно.

Лара вернула листок Ляжке, и тот продолжил чтение.

– «За изоляцию указанного субъекта предлагается вознаграждение, равное миллиону долларов в исчислении нормального мира». Да…

Ляжка протер глаза.

– Что? Что там еще дальше есть?

– Дальше там ничего нет. Ничего… – ответил Ляжка.

И начал собирать остальные листовки, складывал их в карман куртки с видом «а вдруг пригодятся».

Лара тоже взяла одну.

– Как ничего? А куда за миллионом баксов идти?

Усмехнулась, поглядела на Ляжку.

– Ты хочешь…

– Миллион баксов предлагают… – протянул Ляжка.

Гобзиков не удержался и тоже взял листовку. Помимо текста на бумаге имелись и фотографии. Два парня. Лица незнакомые, но похожие. В смысле, друг на друга. Хотя разница наблюдалась. И такие они оба были… породистые, что ли. Прямо-таки пара аристократов. Но миллиона он не дал бы ни за того, ни за другого. На всякий случай Гобзиков сложил листовку вчетверо и тоже убрал в карман.

– Не, – протянул Ляжка, – за миллион баксов я с Перцем не буду вязаться. Зачем? Миллион баксов – смешная сумма. Рисковать за миллион баксов только дурак может. Ну, ладно, здесь меня прибьет – так я там окажусь, буду телефонами торговать. Но ведь он и там вполне может меня прибить. А там если прибьет, потом уже не починишься. Все, с концами!

Ляжка скомкал лист, кинул его в сторону. Но тут же достал другой и принялся изучать.

– Да, – кивнула Лара, – миллион, конечно, немного. Что такое миллион? Пыль, перхоть, мелочовка. Не наш масштаб. Видишь ли, Пашка собирает группу, затевает серьезное дело. Тут намечается большая игра…

Она потрясла листовкой.

– Большая игра, большие интересы, столкновение двух мировых систем. Перцу нужны верные и умелые люди. Опять же содержание хорошее кладет. А тут миллион…

Лара презрительно хмыкнула, скомкала и отбросила листовку.

– Вот я к Пашке сейчас и иду. Буду заведовать биологическим сектором. Начальное жалованье невелико, конечно, всего пятьсот тысяч в месяц…

– Долларов? – прошептал Ляжка.

– Нет, эскудо, – хихикнула Лара. – Конечно же, долларов. На первое время, разумеется, пока не войду в курс дела.

Гобзиков подумал, что он ослышался. Пятьсот тысяч долларов? Понятно, почему Лицей им. Салтыкова-Щедрина ее совершенно не вдохновил. Вот тебе и Страна Мечты, зарплата полмиллиона долларов… Он хотел поинтересоваться у Лары подробностями, но решил, что лучше не стоит. Пока, во всяком случае.

– Откуда он возьмет столько? – как бы незаинтересованно спросил Ляжка.

– Ну… – пожала плечами Лара. – Это ведь Пашка. Пашка может. К тому же…

Она загадочно присвистнула.

Ляжка задумался всего на секунду. Но ему хватило на то, чтобы все сопоставить, просчитать и решить.

– ФРС… – протянул он и уставился на Лару. Глаза его все увеличивались, и конца их увеличению видно не было.

Лара таинственно промолчала.

– Полмиллиона, говоришь? – переспросил Ляжка. – Неплохо, неплохо. Ты же знаешь, Лар, я всегда… Несмотря ни на что… Я могу быть полезен, ты же знаешь, я специалист широкого профиля… Могу работать под прикрытием, и здесь, и, что самое главное, там… Эфэрэс… Не, Перец… то есть Пашка, на самом деле серьезный чел. Подломить Федеральную Резервную Систему! Самое большое хранилище денежных средств во всем мире! Там не то что миллиарды, там триллионы баксов! И Перец ее подломил!