Текст книги "Большая книга ужасов"
Автор книги: Эдуард Веркин
Жанр:
Детская фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава XII
Ночь после праздника
Пассажиров в автобусе было мало, я сел в кресло и стал смотреть в окно, иногда поглядывал на попутчика.
Сначала он читал газету, затем отложил ее и принялся смотреть в окно. Газета лежала передо мной, и я ее немного почитал. Но ничего интересного там не писали, все как обычно.
– У меня тоже была собака, – неожиданно сказал попутчик и отвернулся от меня к окну. – Я сразу узнаю тех, у кого есть собака. У тебя есть. И у меня была. Мне тогда было десять лет. Я целый год копил, подрабатывал в гараже, в порту даже. Помощником грузчика. Смешно – я когда-то работал помощником грузчика… Так вот, я накопил денег и пошел в зоомагазин. А там как раз были щенки. Они бегали в таком стеклянном загоне с опилками. Я сразу увидел своего пса. Он сидел чуть в сторонке и смотрел на меня. Я его и купил.
Попутчик постучал по стеклу пальцами.
– И мы жили с моей собакой девять лет. Я ей мог все рассказать, и она меня всегда понимала. Она меня провожала в школу и встречала, когда я возвращался. Даже когда я сломал ногу и лежал в больнице, она ждала меня под окном. А однажды у нее случился заворот кишок, так я неделю рядом с ней просидел, школу забросил. Это было здорово. А потом я встретил одну девушку. Девушке моя собака не понравилась, они как-то сразу невзлюбили друг друга. А мне казалось, что я эту девушку очень люблю. Девушка сказала мне – или я остаюсь, или собака…
Попутчик замолчал. Он молчал несколько минут и все глядел на пробегающие за окном деревья. Затем он собрался и продолжил рассказ.
– Я долго думал, а потом все-таки выбрал девушку. Куда девать собаку, я не знал. В милицию ее не брали – она была уже старая для милиции. Продать ее тоже нельзя было. В приют сдать у меня не было денег. Я мучился, мучился, не знал, что все-таки предпринять. Девушка же продолжала настаивать. И я решил собаку увезти на автобусе подальше и оставить.
Попутчик сунул руку и достал плоскую блестящую фляжку. Свинтил колпачок и сделал большой глоток.
– Я отвез ее в этот город, – продолжил он. – Целый день мы ходили по окрестностям, гуляли по лесу… А потом я велел ей ждать меня. Она села и стала ждать, а я побежал на автобусную станцию и уехал домой. И стал жить с той девушкой…
– А как собаку звали? – спросил я.
– Жулик, – ответил попутчик.
– Ну, так чего вы волнуетесь! Я в этом городе в приюте жил, у нас там истопник был, Сухой звали, так он как раз собаку подобрал, примерно в то самое время. Правда, он ее не Жулик звал, а Ташка. Она еще долго жила, я ее помню.
Попутчик улыбнулся.
– Однажды утром я проснулся, – сказал он. – Какое-то беспокойство на меня навалилось. Сначала ходил по дому, а потом решил выйти на улицу, воздухом подышать. Открываю дверь, а на пороге лежит моя собака. Мертвая лежит.
Я покраснел.
Попутчик снова приложился к фляжке.
– Она пробежала от одного города до другого и умерла. Вот такая вот история. А с девушкой я через месяц расстался. И остался один. И до сих пор один.
Попутчик опять улыбнулся. Улыбка его была не грустная, а какая-то светлая и умиротворенная.
– Вспомнил – и все будто вчера произошло, – сказал он. – Знаешь, сейчас, когда прошло много лет, я выбрал бы своего пса. Без всяких колебаний. Но когда ты молод, на многие вещи смотришь совсем по-другому… Глупо на вещи смотришь… А ты молодец. И собака у тебя наверняка хорошая.
Он откинулся на спинку кресла и задремал. Но я знал, что он не спит. Он просто закрыл глаза и думал о своем. Я решил поспать. И уснул. Проснулся, когда за окном поползли знакомые мне пригороды. Автобус пересек наш небольшой городок и остановился на станции. Мы вышли на улицу.
Он подмигнул мне и пошагал на станцию. А я домой.
Дома все было нормально, Ли и Ма еще не приехали, Па находился на работе, а Бакс нервничал и прятался в саду. Я отыскал его и спросил, в чем дело.
Он повернулся ко мне боком и продемонстрировал довольно большую, в пол-ладони, проплешину.
– Кто это так тебя?.. – спросил я.
Бакс зарычал. В этом доме Бакс рычал только на Селедку. Но Селедка не осмелилась бы из него выдергивать шерсть. На улицу Бакс один не выходил никогда. Значит, шерсть из него выщипнула Римма.
Я гладил Бакса по спине, обещал намазать бок зеленкой. Бакс жаловался. Вдруг он почувствовал что-то в воздухе и всю его мрачность как рукой сняло. Я тоже понюхал. С кухни явственно пахло печеньем.
– Селедка, – сказал я. – Селедка печет печенье. Сегодня праздник, Ли возвращается…
Бакс посмотрел на меня. Я кивнул, и он радостно побежал попрошайничать на кухню.
Этим вечером Ли и Ма вернулись со своей олимпиады, Па тоже прибыл с работы, он и Ма устроили небольшой праздник в саду. Праздник и в самом деле был нужен, во-первых, стоило развеять мрачное настроение, установившееся в нашем доме. А во-вторых, Ли заняла второе место, и теперь ее собирались отправить в столицу, на самую главную олимпиаду. Поэтому был праздник.
Весь вечер в нашем саду жарились шашлыки. Па играл на аккордеоне, а Ма танцевала. Ли веселилась и лопала мороженое, Римма сидела за столом и улыбалась. Бакс обожрался печеньем и храпел на крыльце, уставив в небо все четыре лапы. Часов в девять все отправились в дом и стали укладываться спать.
Я поднялся в свою комнату и свалился на кровать. Но не уснул. Мешало что-то. Я ворочался, перекатывался с боку на бок, но сон не шел. Тогда я лег на спину и стал смотреть в потолок. Если долго смотреть в потолок, то сон рано или поздно все равно тебя сморит.
В ту ночь я услышал.
Дверь в конце коридора скрипнула и медленно открылась. И все.
Я вскочил и подошел к двери своей комнаты. Послушал. Услышал Селедку. Она храпела у себя, наевшись перед сном тертой моркови с чесноком, это вызывает жуткий храп.
Снова послушал. Тихо.
Потом шаг. Скрипнул пол в коридоре. Я выглянул из комнаты. Половина коридора в темноте, ничего не видно. Даже, наверное, больше половины коридора в темноте… Минуты три глаза будут привыкать.
Еще шаг в коридоре. По направлению к комнате Ли, навстречу мне. Тяжелый шаг, половицы прогнулись и скрипнули уже громче.
Плохо, ничего не видно. И Бакса нет, Бакс сейчас бы не помешал.
Мои глаза привыкали, темнота, сначала черная и непроницаемая, сделалась серой и прозрачной, и я увидел.
Римма стояла на четвереньках посреди коридора. Она снова напоминала лягушку. Рядом с ней на полу стояла плетеная корзина с какими-то тряпками. Не знаю, зачем ей понадобилась эта корзина.
Римма продвигалась медленно, очень медленно, один шаг в минуту.
Шаг. Еще. Еще. Я стоял и смотрел. До двери Ли она добралась минуты за три. Она так и не поднялась на ноги. И так же, не поднимаясь с четверенек, она протянула руку и открыла дверь.
И тут я почувствовал запах, по коридору от Риммы потянуло мертвечиной и холодом. Римма вошла в комнату Ли. Я свистнул, особо свистнул, громко, чтобы Бакс, дрыхнувший то ли в кухне, то ли в гостиной, услышал. Потом я выскочил из комнаты и рванул по коридору.
Римма склонилась над кроватью Ли. Я замер в дверях.
– Стой!
Ли проснулась. Римма отскочила. Запах сразу же исчез. В комнату ворвался Бакс и сразу же с лаем бросился на Римму. Я едва успел схватить его за ошейник.
– Ну и что вы все сюда приперлись? – сонно спросила Ли. – Здесь что, ночной клуб открыли?
– Мне показалось… – начал было я.
– Сэм, если кажется – креститься надо, – зевнула Ли. – Я всегда так делаю. Бакс, а ты чего гавкаешь?
Бакс не останавливался. Бакс кидался на Римму, оскалившись и брызгая слюной. Римма закрылась руками и выглядела жалко и испуганно.
Я снова попал в дурацкую ситуацию. Если я сейчас отпущу Бакса, все скажут, что я специально это сделал. Хотя… Я ведь могу его и не удержать. Но тогда достанется Баксу. Как ни крути, ничего не выходит…
Прибежал Па. Бакс не прекращал лаять. Он рвался и постепенно подтаскивал меня к Римме. Она вжалась в угол и всхлипывала.
– Что тут происходит? – спросил Па.
Он был весь взъерошенный со сна, а в руке сжимал кочергу от камина. Видимо, захватил, когда поднимался наверх.
– Бакс чего-то лает. – Ли вылезла из постели и теперь искала под кроватью тапки.
– Тихо! – приказал я.
Бакс заткнулся, перестал лаять, но рычать продолжал.
– Я услышала лай, – пролепетала Римма. – А когда прибежала, он уже лаял…
– Что с тобой? – Па посмотрел на Бакса настороженно.
– Я услышал шум в комнате Ли… Лизы и решил посмотреть, что случилось, – начал объяснять я. – Потом Бакс подоспел…
– А это что?
Возле кровати валялся на полу клок черной шерсти.
– Из тебя, Бакс, шерсть уже лезет, – сказал Па. – А ты все бегаешь, лаешь… Пора уже отдыхать, а ты все воюешь…
Я решил. Отпущу Бакса сейчас. Бакс прыгнет на Римму, тогда они увидят, что она не человек. Вот прямо сейчас… Я стал разжимать пальцы на ошейнике, Бакс напружинился, Римма заметила это и тоже напряглась.
– Да что вы в самом деле? – Ли выскочила из постели, подбежала к Баксу и обняла за шею. – Ты чего хулиганишь? А ты чего?
Она посмотрела на меня.
– Сэм, ты зачем его науськиваешь?
– Я не науськиваю, – развел я руками. – Он сам…
– Я его сейчас успокою. – Ли принялась натягивать губы Бакса на клыки. – Бакс, будь хорошей собакой…
– Лиза, осторожнее… – сказал Па.
Но Ли его не послушала. Она заскочила за спину Баксу и стала дергать его за уши.
– Лиз… – повторил Па.
Бакс неожиданно перестал лаять и сел на пол. Это правильно, подумал я, нападать на Римму сейчас нельзя. Бессмысленно, да и опасно. Она прикончит меня, прикончит Бакса, а затем уберет свидетелей. То есть Ли и Па. А потом свалит все на Бакса. Ведь того парня, кажется, тоже покусали. Римма скажет, что я сошел с ума, натравил собаку и мы на пару всех перебили. И ей поверят. Всегда поверят худенькой девочке с голубыми глазами.
Я щелкнул пальцами – и Бакс сделал «хорошую собаку». Напустил на себя глупый вид, сел на пол и принялся лизать Ли в лицо.
– Может, Бакс чего почуял. – Я присел рядом с Ли. – Тут что-то неладное творится…
– Неладное творится у вас в головах, – сказал Па. – Вы слишком много смотрите фильмов и в компьютеры играете, и вообще бездельничаете. Знаете, у меня идея появилась. Устрою-ка я вас в свою фирму работать, будете корреспонденцию разбирать. А Бакса в охрану пристрою. Ну все, идите спать, а я Бакса вниз отведу.
– Я теперь не усну, – заявила Ли. – У меня нервный шок…
Но Па так на нее взглянул, что всякий нервный шок у нее тут же прошел, Ли щелкнула Бакса по носу и запрыгнула в постель. Римма вышла в коридор, мы с Па – вслед за ней. Па проследил, чтобы девочки закрыли двери.
– А это еще что такое? – Он увидел корзину с одеждой напротив двери Ли. – Селедка… тьфу ты, Изольда, наверное, забыла. Ладно, сам в кухню отнесу…
Па поднял таз и направился в кухню. Я пошагал за ним. Бакс плелся последним.
Внизу Па загрузил белье в стиральную машину и запустил ее. Уселся на перевернутый таз и позвал меня к себе.
Вдруг я понял, зачем ей нужна была корзина с одеждой. И я понял, зачем ей надо было выдергивать шерсть из Бакса. Одежда ей была нужна для того, чтобы переодеться. После всего. Она расправилась бы с Ли, и вся ее одежда была бы в крови. А Римме надо было оставаться чистой. Чтобы никто не подумал, что это сделала она. Шерсть же нужна была для того, чтобы навести милицию на меня и на Бакса. Она бы разбросала ее вокруг, все бы подумали, что Ли сопротивлялась и выдрала эту шерсть из собачьей шкуры. И укусы. Наверняка остались бы укусы. Все правильно.
– Садись сюда. – Па похлопал по табуретке.
Я подошел.
– Что происходит? – спросил меня Па. – Что с тобой, Сень?
Как мне надоели эти вопросы. Зачем люди задают вопросы, если знают, что на них все равно не ответить?
– Все было так хорошо… – сказал Па. – Мы же все так хорошо жили. Бакс какой-то нервный…
– Это пройдет, – уверил я. – Просто он чего-то боится, такие страхи бывают. Собаки иногда кое-что чувствуют…
– Я понимаю. – Па посмотрел мне в глаза. – Я понимаю – у нас появилась еще одна девочка, и ты немножко нервничаешь. Ревность – это нормальное чувство.
– Я не ревную. Просто…
– Ты постарайся понять, у Риммы очень тяжелая судьба. Она жила в деревне, почти в лесу, ее родственница погибла, как-то страшно погибла, жутко… Ее надо пожалеть, ей нужно помочь устроиться, как-то адаптироваться к жизни…
– Я помогу, – сказал я. – Я постараюсь ей помочь…
Па смотрел в вертящийся барабан стиральной машинки.
– Я скажу Баксу, чтобы больше ее не пугал.
– Ладно. – Па поднялся с таза. – Поживем – увидим. Я пойду спать. И ты спи. А то вид у тебя безумный какой-то…
Па вернулся в спальню. Я посидел еще какое-то время на кухне и выглянул в сад, воздухом подышать. Хотел Бакса сперва еще позвать, но не позвал. Пусть успокоится.
Римма сидела возле окна. В руках у нее было что-то длинное и черное. Сначала я никак не мог понять, что это. Потом догадался, что это кочерга. Па забыл ее в комнате Ли. Римма держала кочергу и смотрела в сад. А я стоял под яблоней и смотрел на нее снизу. Она видела меня и слышала, я в этом не сомневался. Просто не подавала вида. Мы смотрели друг на друга. Лицо у Риммы было абсолютно непроницаемым. Она будто отключилась от мира и теперь лишь ждала какого-то своего внутреннего сигнала для пробуждения.
Потом вдруг в саду крикнула сова, и Римма очнулась. Она посмотрела сквозь меня и сломала кочергу. Обломки она выкинула в сад. Они упали недалеко от меня, я подошел посмотреть.
Чугунная кочерга толщиной в два больших человеческих пальца была сломана, как простой карандаш. Легким движением рук.
Мне стало ясно, что мне не одолеть Римму. Одному не одолеть. У меня нет ружья, как у Лехи. И раздобыть негде. Римма очень сильная. Гораздо сильнее взрослого человека. Гораздо. Как там сказал Леха – «оно прыгает на спину лосю и разрывает его на части». Римма была способна разорвать на части лося, и я верил в это.
Глава XIII
Черная собака
На следующий после ночного происшествия день они решили сводить Бакса к Коляскину. Он хоть и был доктором, но и зверюшек тоже лечил по случаю. Одно слово – семейный врач, специалист широкого профиля.
С утра я ощутил исходящий из собачьей миски какой-то странный запах. Я вопросительно посмотрел на Ли.
Бакс тоже на нее посмотрел.
– Кушай, Бакси, – улыбнулась она. – Кушай. Там лекарство. Мама сказала, это чтобы ты не нервничал и чтобы у тебя голова не болела.
Бакс понюхал еду, но есть не спешил.
– Давай, ешь. – Ли присела рядом с миской и достала руками кусок мяса.
– Жри, давай, – велел я. – Так надо.
Бакс взял из руки Ли кусок. Отказаться было тяжело, с рук едят даже самые капризные собаки. Я знавал одного пуделька, так тот только с рук и питался. Из миски ему было влом есть. А у него была язва желудка, и питался он только манной кашкой. И его хозяйке приходилось обмакивать в кастрюлю с кашей руки, а он их потом облизывал. Омерзительное было зрелище.
Бакс проглотил мясо.
– Молодец, Бакс, – похвалила Ли. – Молодец, хорошая собака.
Видимо, в еде и в самом деле присутствовали какие-то лекарственные препараты, скорее всего успокаивающее, на Баксе их действие сказалось почти сразу – он расслабился, зевнул и собрался было свернуться калачиком, но тут в кухню заглянула Ма.
– Как вы тут? – спросила она. – Бакс еще не готов?
– Он готов, – сказал я и ткнул пса в бок. – Еще немного и тащить придется.
– Может, не надо? – осторожно попросила Ли. – Может…
– Нет, – строго сказала Ма. – Это необходимо. Так лучше для всех. Для него в том числе. Мы говорили с папой, вчерашний случай нас насторожил…
И Бакса пристегнули к поводку. Пришлось надеть на него и намордник. Намордник был совсем новенький и сильно пах кожзаменителем. Такое было в первый раз, раньше я никогда не надевал эти штуки. Надобности не было.
Бакс недовольно заворчал.
– Ну, не обижайся, – сказала ему Ли. – Он тебе очень идет.
– Это точно, – подтвердил я. – Безумно идет…
Бакс мог бы скинуть эту гадость одним движением лапы, но я посмотрел на него строго, и он не стал этого делать.
– А Римма что, с нами не пойдет? – спросила Ма. – Сегодня такой чудесный день для прогулки.
– Она плохо себя чувствует, – ответила Ли. – Сказала, что посидит дома.
– Ну, как знает.
Ма вывела из гаража машину, я как мужчина сел впереди, Ли с Баксом устроились на заднем сиденье. Ма тронулась с места, и мы отправились к доктору.
Машина ползла медленно – Ма не любила ездить быстро; мы смотрели по сторонам, Ли жевала шоколадку, Бакс высунул в окно морду.
Возле самой подошвы холма Ма еще больше снизила скорость. Дорогу окружали густые заросли каких-то кустов, по виду напоминавших орешник, только без орехов. Кусты росли вплотную друг к другу, отчего казалось, что машина едет по туннелю. Я смотрел вперед, на дорогу. Потом от мелькания зелени у меня закружилась голова, и внезапно я заметил, что справа, в глубине зарослей, что-то шевельнулось. Мои глаза не успели среагировать, а когда я повернулся к боковому стеклу, то обнаружил, что в зарослях колышутся ветки… Больше ничего рассмотреть мне не удалось.
Ли прижалась к стеклу. Она тоже что-то увидела и пыталась рассмотреть это «что-то».
Бакс ничего не заметил.
Ма прибавила скорость.
Я оглянулся. Кусты продолжали качаться, но ничего не было видно.
– Что это? – спросила Ли.
Ма не ответила.
– Я там что-то видела! – Ли смотрела в заднее стекло.
– Мусоровоз мешок обронил, – сразу же ответила Ма. – Вот и все. И нечего на всякую ерунду смотреть. Закрой окно.
– Нет, я видела! – настаивала Ли. – Я видела!
– Ничего ты не видела, – занервничала Ма. – Там ничего не было…
– Было! – настаивала Ли. – Было! Я видела собаку!
Бакс навострил уши.
– Никакой собаки там не было, – сказала Ма. – Тебе показалось! Если бы там была собака, Бакс бы отреагировал.
– Мне не показалось! – упрямствовала Ли. – Я видела черную собаку!
– Немедленно замолчи! – вдруг крикнула Ма.
Я даже вздрогнул.
Ли надулась и закрыла окно. Ма и Ли молчали. Бакс сполз на пол с сиденья. Я на всякий случай посмотрел назад. Дорога была пуста. Никого.
До клиники Коляскина они молчали. Ли сопела носом, Ма вела машину. Вела гораздо быстрее, чем обычно. Перед самой клиникой Ма дала Ли платок, чтобы та высморкалась. Ли приняла платок с независимым видом.
– Ма, – сразу же спросила Ли. – А что у Баксика болит? Зачем мы его привезли?
– Голова, – соврала Ма. – У него голова болит. Он, наверное, ухо застудил, вот теперь у него боли начались. Поэтому он и нервничает. Поэтому он вчера лаял.
– А он не умрет?
– Нет, конечно. Коляскин посмотрит его, выпишет лекарств, и Баксик быстро поправится.
Коляскин встретил нас как обычно: сунул нам по мандарину, Ма предложил кофе. Бакса угостил домашним овсяным печеньем.
– А это еще что за гадость? – Коляскин протянул руку и снял с Бакса намордник, и бросил его на пол.
Бакс тут же цапнул даденное печенье и принялся им радостно хрустеть.
Вообще-то, по тупым собачьим правилам, снимать намордник может только тот, кто его надевал. То есть я. А если намордник снимает посторонний человек, то собаки от этого распускаются и утрачивают последнюю дисциплину.
Но Коляскину было на эти правила плевать. В собачьей психологии он разбирался прекрасно, лучше многих. Коляскин провел нас в маленький отдельный кабинет, где он обычно принимал животных.
– Что вас беспокоит? – спросил Коляскин и указал Баксу на стол.
Бакс тяжело запрыгнул и тут же растянулся на холодном железе.
– Нервничает он, – сказала Ма. – У нас девочка живет, у нее родственники погибли. А вчера вечером Бакс взял и облаял эту девочку, ни с того ни с сего. Я бы даже сказала, что он пытался ее покусать…
– Он не хотел ее укусить, – вмешался я. – Он просто…
– Укусить? – Коляскин заглянул Баксу в пасть. – Как интересно…
Ли уселась в кресло и стала играть пластмассовой игрушечной костью. Ма сверкнула на нее глазами, и Ли кость оставила.
– Да, – повторила Ма. – Пытался укусить. А всегда был таким смирным.
– Странно. – Коляскин закрыл Баксу пасть. – Странно… Судя по внешнему виду, он очень хорошей крови, вон какая голова массивная. Ты его откуда взял? В клубе? В питомнике купил?
– На базаре, – ответил я.
– Тебе повезло. – Доктор потрепал Бакса по голове. – Это, пожалуй, лучший пес в породе, какого я видел…
– Нам, доктор, от этого не легче, – сказала Ма. – Мы очень беспокоимся.
– Да, конечно… А вообще, какая в доме обстановка?
– Нормальная, – ответила Ма. – Все как обычно.
– Странно. – Доктор достал стетоскоп. – У такого пса должны быть железные нервы. Тогда, два месяца назад, он об изгородь изорвался, так я ему шкуру срезал безо всякого наркоза, а ему хоть бы что! Вообще у этой породы устойчивая психика.
Он стал слушать сердце Бакса. Долго слушал, хмурился, что-то ему там не нравилось, в этом сердце. Наконец он убрал стетоскоп и пощупал Баксу нос.
– Какой-то он у вас заторможенный. – Доктор посветил собаке в глаза маленьким фонариком. – Вы ему что-то давали?
– Успокаивающего, – сказала Ма. – Я сама его каждый день пью.
– Вы – одно дело. – Коляскин снял очки. – А собака – другое. У нее нервная система совсем иная.
– И что? – спросила Ма.
– И ничего, – ответил Коляскин. – С первого взгляда все нормально. А чтобы говорить серьезно, надо сделать анализы. Но я думаю, что ничего страшного нет. Бакс просто немного устал. В его породе это иногда случается.
Коляскин потрепал Бакса по подбородку.
– Что же нам делать? – спросила Ма.
– Ничего. – Доктор стал мыть руки. – Попробуйте исключить из рациона мясные продукты, замените их рыбой, злаками…
– Может, ему мюсли подойдут? – спросила Ли.
– Мюсли ему, конечно, подойдут, – улыбнулся Коляскин, – если он их только есть будет.
– Мы вместе будем есть, – сказала Ли.
Я подумал, что это вряд ли.
– Вот и отлично. А сейчас вы все с Баксиком пойдете в коридорчик и подождете, а мы с мамой поговорим.
Мы с Ли и Баксом вышли в коридор. Ли немедленно стала теребить Бакса за уши и толкать в бок. Я прислушался, о чем они там переговариваются в кабинете.
– Он не опасен? – шепотом спросила Ма.
– Не думаю, – так же шепотом ответил Коляскин. – Не думаю, что опасен. С вами же он вполне дружелюбен?
– Да.
– Это может быть заурядная реакция на постороннего. Такое случается. Я думаю, ваш пес придет в норму. Надо только подождать.
Ли засунула руку в пасть Баксу и принялась проверять, не качаются ли у него зубы. Он слегка прищемил ей руку, она испуганно ойкнула и собралась уже треснуть его по носу, но тут дверь вдруг распахнулась и в приемную вбежала растрепанная женщина. В руках она держала сверток. Сверток был перепачкан кровью, шевелился и издавал жуткие вопли.
– Приползла сейчас! – кричала женщина. – Приползла, а мордочка вся разорвана. Доктор! Челюсти нету…
Бакс зарычал. Ли сразу же отвернулась. Ма выскочила из кабинета доктора, схватила ее за руку и выволокла за дверь. Коляскин вышел в приемную. Он сразу отобрал у женщины сверток и отнес его в кабинет. Женщина, утирая слезы, вбежала за ним.
Я слышал, как Коляскин звенит инструментами.
– Поймите. – Я слышал из-за двери его голос. – Поймите, что ничего уже нельзя сделать! Вообще ничего нельзя сделать. И деньги тут не помогут! Единственное, что я могу, – это помочь ей… облегчить страдания…
Женщина ревела.
Я вышел на улицу. Там меня уже ждали Ма и Ли. Бакс нервно плясал рядом.
– Сейчас мы зайдем в магазин, – каким-то деревянным голосом сказала Ма. – Зайдем в магазин, купим продуктов…
– А что там было? – стала приставать к ней Ли. – Там было…
– Кошка под мотоцикл попала. Вот и все, – отрезала Ма. – Идем в магазин.
Мы отправились к магазину. Как-то бессмысленно направились, будто каждый сам по себе.
Возле магазина стояла нищенка. Она была в старом сером плаще и вязаной шапочке. В руке держала большую железную кружку. Странно, раньше в нашем городе я никогда не видел нищих.
– Мама, а можно, я дам ей денежку? – спросила Ли. – Этой женщине?
– Дай, – разрешила Ма. – Только в кружку кидай, а до рук не дотрагивайся, неизвестно, что там у нее на руках…
– Хорошо. – Ли подбежала к женщине и опустила в ее кружку денежку. Нищенка благодарно кивнула.
Я тоже нащупал в кармане монету, пять рублей, и кинул в кружку. Бакс, наверное, тоже бы кинул, но у него не было ни монеты, ни рук.
– Вы тут постойте, – сказала Ма, – а я в магазин забегу. Никуда с этого места не уходите. А ты охраняй!
Это она Баксу сказала.
– Никуда не отходите, – повторила Ма и отправилась в магазин.
– Никуда не отходите… – передразнила Ли. – Куда тут уйдешь? Как на цепи сидим…
Она прислонилась к стене и стала пинать ее каблуком. Смотрела по сторонам, читала номера проезжавших мимо машин. Потом повернулась к собирающей подаяние женщине. Понюхала воздух.
– Как от нее плохо пахнет, – сказала Ли. – Просто ужасно пахнет… Даже сюда доносится…
– А ты хотела, чтобы она розами пахла? – усмехнулся я.
– Надо ей как-то помочь. – Ли открыла свою сумочку и стала в ней копаться. – А то все это нехорошо…
– Ей не так нужно помочь… – сказал я, но Ли меня не услышала.
Она вытащила из сумочки синий прозрачный флакончик. Духи. Яблоки и корица. Бакс чихнул, он не любил духов. Ли подошла к бродяжке и сунула ей в руку флакон своих любимых духов. Бродяжка благодарно кивнула.
– Вот так. – Ли вернулась ко мне. – Вот так намного лучше. Если бы…
Тут из магазина вышла Ма, и мы поехали домой.
Всю дорогу Ма пилила Ли за то, что она подарила бродяжке духи. Оказывается, она все это видела в окно. Досталось и мне.
– А ты куда смотрел? – ругала меня Ма. – Ты же взрослый! Вы не должны подходить ко всяким сомнительным личностям!
И Баксу досталось.
– А ты чего? А еще сторожевая собака!
Я не очень-то обращал на это внимание. Слушал, не обижался. Ли пыталась нас с Баксом защищать.
– Они не виноваты, – говорила она. – Это все я. Я сама подбежала, а они и не видели…
– А у тебя самой, значит, мозгов нет! – злилась Ма. – Елизавета, в наше время нельзя быть такой беззаботной!
В конце концов Ма разозлилась окончательно и велела нам весь вечер сидеть дома и никуда не выходить.
– А мы с отцом и с Риммой поедем в кино.
Я подумал, что это вообще здорово, что их всех не будет сегодня, хоть один спокойный вечер. Отдохнем.
Они стали собираться в свое кино, а мы с Ли и Баксом решили поиграть в прятки. У меня не было настроения играть в прятки, но Ли очень хотелось побеситься. И мы стали беситься. Бакс, как всегда, изображал злую собаку, а мы с Ли, как всегда, от него спасались.
Ли спряталась за тумбочкой с телевизором, я, зная Баксовы страхи, спрятался за комодом, там, где хранился пылесос. Бакс сразу же отыскал Ли. Ли стукнула его диванной подушкой, и он погнался за ней со свирепым рычанием. Ли спряталась в комнате родителей. Она запыхалась, я слышал, как она стоит со своей подушкой прямо за дверью. Бакс ворвался в комнату и немедленно получил подушкой по голове. Он рявкнул и свалился на ковер.
– Получил! – радостно воскликнула Ли. – Лови еще!
Она швырнула в Бакса подушку, он поймал ее на лету зубами и швырнул обратно. Подушка попала Ли в живот, и она тоже свалилась на ковер.
– Зараза! – Ли вскочила на ноги и кинулась на Бакса.
Бакс нырнул под кровать.
– Так нечестно! – Ли стала прыгать по кровати. – Это я должна прятаться, а ты должен меня искать! Ты сиди там, а я побегу спрячусь. Ты подожди подольше…
Я сидел за комодом. Мне было хорошо и спокойно, не хотелось вылезать, пусть играют без меня.
Ли с Баксом продолжали играть. Я слышал, куда направилась Ли. Она спустилась в гостиную, подумала немного и полезла на шкаф, на который когда-то облокачивался Гагарин. Решила спрятаться от Бакса на нем.
И вдруг Ли завизжала.
Я мгновенно выскочил из-за комода и бросился на помощь.
Ли балансировала на одной ноге на краю исторического шкафа, Ма и Па стояли в дверях и смотрели на нее, раскрыв рты. Они стояли с совершенно растерянным видом, а Ли начинала падать. Спиной вниз.
Риммы в гостиной не было.
Я оценил обстановку мгновенно. Дергаться не стоило – Ли падала не на пол, а опять-таки на диван, на который садился все тот же Гагарин. Поэтому я просто сбежал с лестницы и замер на первой ступеньке, ожидая, что последует дальше.
Ничего страшного не произошло – Ли громко крикнула «мама» и бумкнулась на диван. Пружины прогнулись, подкинули ее вверх, Ли перевернулась в воздухе и мягко приземлилась на ковер.
– Ты чего орешь, Лиз? – спросил Па. – Подумаешь, со шкафа упала. Ничего ведь не ушибла?
– Не… – протянула Ли.
Шкаф продолжал раскачиваться на высоких ножках. Затем он стукнулся о стену, и откуда-то сверху свалился круглый предмет. Он покатился по полу, описал круг и остановился возле дивана.
Бакс подошел к нему, понюхал и завыл.
Я узнал эту дрянь, лежащую на полу. Две кошачьи челюсти, связанные в кольцо и обмотанные серыми вороньими перьями. Одна челюсть была явно свежей – по ее краю шли едва подсохшие куски мяса. Это был ведьмин глаз, «черный ловец». Я вдруг вспомнил: его форма совпадала с формой знака, вырезанного Риммой на чердаке над комнатой Ли. И еще вспомнил.
«Тот, кто дотронется до него, очень скоро умрет…» – сказал тогда Леха.
«Ловец» лежал возле дивана. Ли посмотрела на него и протянула к нему руку.
– Не трожь! – рявкнул я. – Нельзя!
Но Ли все тянула к «ловцу снов» свою руку, расстояние между перьями и пальцами сокращалось…
– Бакс! – крикнул я.
Бакс прыгнул. И, прежде чем пальцы Ли коснулись кошачьих челюстей, пес оттолкнул ее правым боком и подхватил «ловца» зубами.
Ничего не произошло. Бакс подержал эту гадость зубами, затем выпустил на пол.
– А ну-ка. – Па тоже потянулся к ловцу.
Бакс оскалился и зарычал.
– Ты чего? – Па отдернул руку. – Ты чего это?
Бакс продолжал рычать. Он рычал на Па впервые. И вообще первый раз в жизни он рычал на кого-то из домашних. Грозно рычал.
– Ты что, Бакс?
Па посмотрел на меня.
– Бакс! – рявкнул я. – Нельзя!
– А ну-ка, Бакс, отойди, – спокойно сказал Па.
– Отойди! – продублировал я.
Я сделал шаг назад. Теперь уже Ма вознамерилась схватить «ловца», но Па удержал ее.
– Тут что-то не то, – проговорил Па. – Не надо это трогать. Может, оно отравлено… Собака странно реагирует…
– А что это? – спросила развеселившаяся Ли. – Игрушка?
– Елизавета, – серьезным голосом сказал Па. – Поднимись, пожалуйста, в свою комнату.
– Но почему?..
– Иди в комнату! – приказал Па.
Ли послушно отправилась наверх. Па достал из кармана платок и накрыл ведьмин глаз. Я отошел к дивану. Бакс корчился, будто к нёбу у него прилипла жвачка, потом не удержался и выпустил слюну на паркет.
– Что это? – Ма кивнула на платок. – Это человеческие челюсти? Она ведь совсем… совсем…
Я стоял рядом с Па, никто меня не гнал.
Па присел над платком.
– Успокойся, это не человеческие челюсти, посмотри на зубы, – сказал он. – Когда я был маленький, мы делали такие штуки. Похожие, во всяком случае… Не из челюстей, конечно, из соломы и веточек. Мы называли их… Забыл, как называли… Такие штуки притягивали хорошие сны. А эта я не знаю, что притягивает… Вряд ли она что-то доброе притягивает…