Текст книги "Пластмассовый дедушка"

Автор книги: Эдуард Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Карцев-старший подбирается к…

Пока пластмассовый дедушка доставал адреса лучших людей, начальник над кадрами гостиницы искал человека со стороны для одного очень важного дела.

Товарищ Карцев-старший задумал пробить из подсобного помещения шурф в стенной шкаф Константина Михайловича. Чтобы можно было ночью просунуть в шкаф руку и пошарить по карманам загадочного постояльца. До этого шкафа был метр бетона. Своих звать не следовало. И нужен был человек со стороны.

Он должен был обладать следующими качествами.

Первое – быть прекрасным мастером. (Надо разобрать панель. Пробить ход шлямбуром. Не разворотить всю стенку. Заштукатурить края. И снова поставить панели на место.)

Второе. Человек должен плохо соображать. Дело чреватое и странное – дыра в соседний номер и прямо в шкаф?!!! К чему бы это?

Третье. Человек должен дешево стоить. Карцев не любил сорить деньгами. С каждым рублем он расставался как с жизнью. (Или как с любимой. Или как с любимой жизнью.)

Где же можно найти такого необыкновенного человека – хорошего мастера, глупого как пробка и не берущего больших денег? Только среди пьяниц.

И Карцев вышел в поиски на улицу. «Чем краснее нос, тем нужнее человек!» – считал он. И надо же! Прямо на него шел с работы сам Иосиф Сергеевич Залогуев.

Сразу было видно, что он умелец. Большой красный нос, возраст и общая доброжелательность в лице.

Старший Карцев ринулся навстречу ему в потоке и взял за руку.

– Кошмар! Наш отель строили югославы. Они забыли в дымоходе две бутылки водки. Рядом. Они дребезжат. Что с ними делать? Разбить кирпичом сверху?

– Нет! – закричал пожилой Залогуев голосом Бориса Годунова из такой же оперы. – Ни в коем случае!

– Но до них почти метр бетона!

– Ну и что? Достанем. Я сейчас за зубилом сбегаю.

И он побежал. А Карцев бросился в магазин. Надо было в шкафу у бесовского постояльца поставить две посуды. Чтобы к ним пробивал микрометрополитен тов. Залогуев-старший.

Карцев решил сэкономить. Поставить две четвертинки.

– А то выпьет литр и отравится. Человека жалеть надо. Даже пьяницу. Человек – это звучит гордо.

А литр стоит дорого!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
К. Геннадий Гладков не любит церемоний

Почему К. Геннадий Гладков? Да потому что композитор.

Так вот К. Геннадий Гладков открыл дверь и увидел дедушку.

– Вы на меня не серчайте, что я к вам не позвонивши пришел, – сказал Константин Михайлович. – Я давеча хотел ваш телефон узнать, а они не дали.

– Кто они? Враги? – спросил Гладков.

– Нет, эти. Со справочного киоску.

– Ну и бог с ними. Со звонками. Давайте без церемоний. Запросто. Я их не люблю. Вы на гитаре играете?

– Нет. Не доводилось мне.

– А из дерева рубите? Предметы культа?

– Тоже не доводилося.

– Ну и не расстраивайтесь. Чепуха! Я вас научу.

– Может быть, после? – неуверенно сказал дедушка. – Потому что я не просто так пришел. Я ведь с космосу. Приехал познакомиться. Дружбу наладить. У нас созвездие Брошенные Шарики. Понимаете?

– Конечно, понимаю. Что ж тут непонятного? Ну и как у вас там в Шариках, все в порядке? Все здоровы?

– Здоровы. Слава богу.

– А как дела со снабжением?

– Ничего, не жалуемся. Снабжают, Геннадий Игоревич.

– А как у вас с нотами, с песенками? С книжками?

– У нас нет книжек. У нас книжки в таблетках все.

Дрынь-дрынь-трень. Это гитара выпала.

– Как долго аккорд держит! До ужина будет звенеть. Ничего, пусть лежит. И что, их в аптеках продают?

– Кого в аптеках продают?

– Таблетки книжные.

– Зачем в аптеках? В магазинах таких таблеточных. Чай не за деньги. Просто бери сколько хошь.

– А что? Это неплохо. Таблетку проглотил и все стихи Пушкина у тебя в животе. Сиди и переваривай «Бориса Годунова», например. Так, что ли?

– Выходит, что так.

– Как аккорд держит! Мы уйдем, а она звенеть останется. А музыка тоже в таблетках?

– Почему в таблетках? Музыка в шариках. В горошинах то ись. Их надо в уши положить.

– Как в уши положить?! – вскричал К. Гладков.

– Просто. Положишь в уши и слушаешь. Эта горошина поет.

– Танцевальная музыка в горошине, я понимаю. Но Бах!

К. Гладков поднял гитару и взял несколько аккордов:

– Белая гвардия всех сильней!.. Алгебра в таблетках, ради бога! Геометрия – сколько угодно! Поэзия – с трудом, но понимаю. Но музыка в горошинах!.. Что-то вы, папуля, не дотумкали. Не додумали, проще говоря.

– Вишь, это вы не додумали. Я, уважаемый, вот уже цельный день не могу адреса двух людей получить.

– Каких же людей?

– Обнакновенных. Академиков Булкина и Бутылкина.

– Зачем же говорить, что они академики? Надо быть, ненормальным, вы бы еще, папуля, сказали, что они из правительства. Нет, так у нас не пойдет. Так мы к коммунизму не придем.

– А как пойдет? – спросил Константин Михайлович.

– А так. Надо спрашивать адрес двух товарищей – Булкина и Бутылкина. Без титулов. Обычные рядовые граждане. Можно даже через справочное по телефону. Вот, попробуйте.

Дедушка стал набирать номер справочного.

– Что-то фамилии знакомые, – сказал Геннадий Игоревич. – Где-то я встречал эти созвучные имена. Они в футбол не играют?

Пока Константин Михайлович бился с телефоном, Гладков вспоминал – откуда он помнит эти фамилии.

Вскоре выяснилось, что гражданин Булкин живет на улице имени Академика Бутылкина. Дом 15, квартира 3. А гражданин Бутылкин живет на улице имени Академика Булкина. Дом 3, квартира 15.

И еще выяснилось, откуда композитор Гладков знает эти столь удачно сочетающиеся фамилии.

– Вот, смотрите, – он протянул гостю серую бумажку. На ней было напечатано:

«Уважаемый К. Геннадий Игоревич!

К сожалению, не знаем Вашего отчества. Просим Вас принять участие в торжественном заседании в честь закрытия городской олимпиады города. В награждении победителей Вашими пластинками и песнями.

На встрече будут присутствовать академики Булкин и Бутылкин.

Встреча состоится в любое удобное для вас время в четверг в 16.00, в университете.

Исполняющий обязанности ученого секретаря – электрик Василий Васильев».

На билете еще стоял штамп: «На два лица».

– Хотите быть вторым лицом? – спросил Геннадий Игоревич.

– Благодарствую. С охотою посмотрю на молодое поколение города.

Они договорились о встрече через четыре дня.

К. Геннадий Гладков пошел провожать пластмассового дедушку до остановки.

– Уважаемый Игоревич, – спрашивал дедушка, – как же мне отметить командировку. Никто не желает отмечать!

– Да, суньте вы ее в этот ящик! И все! – сказал Гладков.

Константин Михайлович сунул бумажку в автомат, пробивающий путевки шоферам автобуса. Автомат клацнул. И на командировке появилось число, месяц, год и точное городское время – 15 часов 49 минут.

Дедушка ахнул и записал это в свой огромный космический опыт.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Понемногу обо всех

ВНУТРЕННЯЯ ГАЗЕТА ТИПА ПОСЛЕДНИХ ИЗВЕСТИЙ

ВЫПУСК I

Об Удинцеве В. – мальчике

У него раздался телефонный звонок и пластмассовый дедушка сказал:

– Если вам, к примеру, надо поехать в Звенигород для какого-то дела, как вы поедете?

– До станции Перхушково на электричке, а там на велосипеде. Я там часто бываю, – ответил Володя.

– Мне не больно хорошо ехать одному. Я бы вас попросил поехать туды со мной. Можно это?

– Конечно, – сказал Володя.

Они договорились назавтра встретиться утром на Белорусском вокзале. Оба должны были приехать «туды» на велосипеде.

О Залогуеве-старшем

…Товарищ Залогуев показал себя, как настоящий ударник. Он со страшной силой врубался в югославский бетон. И продвигался вперед миллиметр за миллиметром.

А товарищ Карцев-старший в это время открыл дежурным ключом номер Константина Михайловича и поставил на полку стенного одежного шкафа две «югославские» четвертинки водки.

Скоро товарищ Залогуев пробьется к ним.

И заберет их с собой.

О Карцеве Григории Борисовиче и Залогуеве-младшем комсомольце

…Григорий Борисович целыми днями наблюдал в бинокль за всем, что происходит. И чуяло его сердце: что что-то важное может пройти мимо, а он так и просидит на засекреченном необитаемом острове, питаясь засекреченными консервами и залетными голубями.

– Загогулин, дорогой ты мой человечек, придумай что-нибудь.

– Давайте в консервные банки записки класть, – придумал комсомолец.

Но высотный сильный ветер подхватывал секретные банки и уносил их далеко за город. К остановке «Военные ракеты».

И там удивленные военные читали:

«Мы сидим на крыше генерального штаба. Снимите нас».

– Кто-то с ума сошел! – думали суровые военные.

Про академиков Булкина и Бутылкина

…Академик Булкин, исполняющий обязанности ректора университета, и академик Бутылкин, исполняющий обязанности председателя ученого совета, сидели на даче в Мозженке и думали. Ломали головы. (В конце-то концов за это им и деньги платят.) Потому что капитан Удинцев прислал с корабля «Витязь» сведения о неизвестном космическом теле, пролетевшем над океаном с небывалой скоростью в направлении Тихий океан – Перхушково.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Велосипедная поездка пластмассового дедушки

Володя Удинцев в оранжевой майке прикатил вовремя и стал высматривать велосипедного Константина Михайловича. Черная собака Астра была у ноги.

Константин Михайлович пришел велосипедами не охваченный.

– А где же ваш велосипед? – спросил мальчик.

– Вот здеся, – показал Константин Михайлович плоскую коробочку-папку.

Володя подумал, что в этой коробке деньги. А велосипед дедушка купит в магазине на станции. А что? Вполне разумно. И они поехали.

За окном менялись потрясающие сертификатные пейзажи. Иногда и просто валютные. Туристы пели песни и обнимались.

Станция Перхушково приехала очень быстро. Наша спецгруппа в составе двух человек, велосипеда и собаки Астры высыпала на перрон.

– Подождите здеся минутку, – попросил Константин Михайлович. – У меня в лесу секрет схоронен.

Володя с удовольствием уселся на лавке и стал смотреть на солнечный день. Собака Астра мотала по сторонам красным языком. Велосипед бросал во все стороны блики.

Вдруг из леса выскочил потрясенный Константин Михайлович.

– Караул! – кричал он. – Ракету украли. Володя и Астра пошли на место происшествия. Велосипед остался сверкать.

– Здеся я ракету свою оставил космическую. И вот чего! – Он показал пустую поляну со строгими табличками:

Проход запрещен!

^{ОПАСНАЯ ЗОНА!}

Высокое

^{НАПРЯЖЕНИЕ}

^{СМЕРТЕЛЬНО!}

_СТОЙ!

Предъяви

^{ПРОПУСК}

_{НЕ СТОЙ}

Под грузом!

– Астра, ищи! – приказал Володя.

Астра стала нюхать воздух. Потом подошла к ближайшей березе и громко сказала:

– Бах!

Там стоял потрясающий, коллекционный, как из «Березки», белый гриб.

– Не те! – закричал Володя. – Ищи металл.

Он подобрал с земли какой-то золотой винтик и дал собаке понюхать. Астра взяла след. Володя и дедушка бросились за ней. Через километр они остановились около прекрасного летнего особняка на краю поселка. У ворот висела табличка:

Детский сад ЗВЁЗДОЧКА Перхушевского Райздравотдела

От детского сада с веселым рокотом отходила грузовая машина, с верхом нагруженная ржавыми изделиями и сверкающими почти самолетными деталями. На борту машины висел лозунг:

«ВСЕ НЕНУЖНОЕ НА СЛОМ! СОБЕРЕМ МЕТАЛЛОЛОМ!»

– Вот она, ваша ракета! – сказал Володя Удинцев. – Ее собрали.

– Но как же так! – шептал растерянный Константин Михайлович. – Там были такие сурьезные таблички!

А вокруг кишели веселые ребятята. Они как муравьи тащили из разных мест разные сверкающие предметы.

– Они же маленькие, – сказал Володя. – Они читать не умеют. Им сказали – тащи все блестящее и ржавое. Они и тащат. Хорошо еще, что таблички оставили.

– Благодарствую за это!

Спецгруппа вернулась на станцию. А велосипед, оставленный у скамейки, там уже не сверкал.

– Все ясно! – сказал дедушка. – Собрали!

Володя Удинцев решил, что в этот раз поработали не пионеры. Но разочаровывать космического пришельца не стал.

– Что мы будем делать? – спросил он у дедушки.

– Поедем к академикам, молодой юноша. К ученым.

– А на чем?

– На валасипедах.

– Где же мы их возьмем?

– Сработаем!

И дедушка достал плоскую коробочку-папку.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Пятнадцатая армия идет спасать генеральный штаб

Карцев-младший не отрывался от бинокля. И понимал, что давно уже пора вниз на землю.

– Ну, что делать? Отвечай, дорогой ты мой Загогулин!

– Да не Загогулин я, а Залогуев, – отвечал комсомолец. – А делать надо вот что. Сейчас мы из этой чертовой щетки смонтируем радиопередатчик.

– Ух, ты! – воскликнул Карцев. – Ну и молодец ты, дорогой мой За… то есть Га… то есть, дорогой ты мой человечек!

Именно поэтому в эту ночь с крыши генерального штаба полетели в пространство сигналы: SOS! SOS! SOS!

То есть, в переводе с языка радио на обычный, это значило: СПАСИТЕ НАШИ ДУШИ! И побыстрее!

Такой сигнал люди подают на море или на суше, когда они попадают в беду. Когда им грозит опасность. И все армейские передатчики, направленные на генеральный штаб, приняли этот сигнал и поняли, что генеральному штабу грозит опасность.

Значит, его хотят захватить враги. И надо немедленно спасать штаб. И как следует вдарить по врагу. (Который то ли прорвался, то ли высадил десант.)

Поэтому пятнадцатая ударная особого назначения армия сняла с аэродрома все свои самолеты и бросила их вперед. Вернее назад. (В данной ситуации трудно понять, что считать «вперед», а что «назад». Поэтому скажем, что от европейской границы армия кинулась к Москве.)

За самолетами помчались танки и мотоциклетные соединения.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Продолжение велосипедной поездки пластмассового дедушки

– Как мы их сработаем? – озабоченно спросил Володя про велосипеды. – Купим?

– Зачем купим? Сработаем.

Константин Михайлович проглотил одну таблетку и загудел. И прямо на глазах изумленного Володи в пространстве стал вырисовываться потрясающий «валасипед».

Он проступал из воздуха, как переводная картинка. И весь был сделан из разных металлов – золотые спицы, черные колеса, белая молочноватая рама и руль.

– А где же насос? – спросил мальчик.

– Он не нужен. Колеса цельносплошные.

Володя был потрясен. А собака Астра сказала: «Бах!». Потому что велосипедный звонок напоминал небольшой белый гриб.

Велосипед весил не больше портфеля.

– А второй? – спросил Володя.

– Счас будет второй. Куды он денется!

И точно. Второй не делся «никуды». И возник рядом. Такой же красавец. Просто как с выставки авиационной техники.

Между прочим с машины, везущей космический металлолом, кое-что исчезло.

– Как это у вас получается?

– Эва. Вот эти таблетки, – объяснил пластмассовый дедушка. – Съешь ее и делаешь чево надо.

– Можно я попробую? Я бы сделал себе телескоп, – сказал Володя. – В нашей школе очень слабый. Я бы сделал большой… с фотоприставкой.

– Не выйдет. Ты конечно умственный. Только таблеток мало. Этому еще научиться следоват. Чтобы так вот делать. Покуда выучишься, скоко времени пройдет. Вот ведь, чтобы написать како-то слово, надо сперва грамоту выучить. Так и тутти. Первоначала надо физику знать, алхебру, математику высчую. Вишь скоко. Потом уже и повадно будет, что хошь и делай.

Володя понял эту не слишком «шибко» научно высказанную мысль. И отстал.

Они сели на «валасипеды» и тронулись. (Тронулись в смысле поехали. Потому что от космических «изделиев» можно ждать, что хоть.) Причем дедушка ни капельки не отставал. Шел и шел за Володей. Километр за километром.

Володя Удинцев, легкий как пружина, не уставал поражаться дедушке. С виду старый, а внутри как новенький.

А «валасипеды» так и цеплялись за дорогу. Легко шли по песку и гравию. И будто бы даже приспосабливались к силе ног. Сами меняли обороты.

Вот и Мозженка. «Поселок академиков Академии Наук СССР». Будка. «Посторонним вход воспрещен».

Под запрещенным входом на стуле сидел старичок в ушанке. Рядом на земле стоял телефон.

– Уважаемый, – обратился к старичку Константин Михайлович. – Мне бы моих сродственников повидать.

– Это каких сродственников?

– Академиков Булкина и Бутылкина, – сказал Володя.

– Пал Андреича и Андрей Палыча, – сказал ушаночный дежурный. – Счас.

Он поскреб по телефону:

– Алле? Шешнадцатый участок? С проходной звонют. Тут Пал Андреича и Андрей Палыча мущщина спрашивает – сродственник.

Пауза.

– Спасибо. Так и передам. – Он повесил трубку. – Они говорят – выехачи. Их прислужница говорит. В Москву собрались по делам. Счас здесь будут.

И верно. Послышался легкий шорох шин. Показалась черная «Волга».

– Это академик Булкин будет? – спросил дедушка.

– Нет. Это его жона поехачи, – ответил сторож.

Показалась вторая «Волга».

– А это академик Бутылкин?

– Нет. Тожи хозяйка поехачи. Жона его. Следом вылетели легкие белые «Жигули».

– Стало быть, это Булкин? – спросил дедушка.

– Это сынок ихний. Лейтенант военный. Вылетел еще один белый «жигуль».

– Это, значит, академик Бутылкин?

– Это дочка евонная. Лена. В институте преподает. И тут раздался жуткий треск мотоцикла.

– А это, стало быть, внук академика Булкина? – спросил дедушка.

– Почему? Это и есть сам академик Булкин. Пал Андреевич. Вона.

И в ворота вынесся человек на мотоцикле, очень похожий на поэта Некрасова. В светлом хорошем костюме с галстуком.

Опять послышался треск. Еще один мотоцикл подступал.

– А это внук академика Бутылкина?

– Почему? Это и есть сам академик Бутылкин, Андрей Палыч.

Вслед за первым вылетел второй мотоциклист. С носом бульбочкой, очень похожий на писателя Тургенева Ивана Сергеевича.

Константин Михайлович и Володя Удинцев ни с чем поехали в сторону дома. Прозевали.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
Понемногу обо всех

ВНУТРЕННЯЯ ГАЗЕТА ТИПА ПОСЛЕДНИХ ИЗВЕСТИЙ

ВЫПУСК II

О железном человеке – председателе горсовета

Ему доложили, что с карандашной фабрикой дела плохи. Никак она не сносится. Не желает. Особенно труба. Строили фабрику давно и чрезвычайно крепко. Отбойные молотки от нее отпрыгивали, а чугунные бабы разбивались в порошок.

– И вообще, проще построить два новых здания, чем снести одно старое. Это будет лучше всего, – сказал председателю заместитель.

– Будет лучше всего, если мы, наконец, научимся сдерживать свои слова и решения, – ответил железный председатель своему рассыпчатому заместителю. – Фабрика будет сломана, а небо будет чистым.

О том, почему в университете все исполняли обязанности работников, а не были работниками

Однажды университет из одной старой лабораторий сделал спортивный зал.

А тренеры университету не положены. Тогда взяли и двух тренеров оформили исполняющими обязанности лаборантов.

Когда же понадобились лаборанты, их места были заняты. Но были свободны, места истопников – дело было летом. И лаборантов взяли как исполняющих истопнические обязанности.

Зимой ушел на пенсию профессор и срочно нашли человека на должность профессора, чтобы он исполнял обязанности истопника.

И вот так, чем дальше в лес, тем больше все запутывалось. В конце концов все перестали понимать кто есть кто. Кто академик, кто истопник, кто плотник и кто какие обязанности исполняет.

Окончание велосипедной поездки пластмассового дедушки

Вечером в вагоне сильно бушевал один пьяный хулиган. Он приставал к женщинам. Ругался. Курил. И клал грязные ноги на противоположную лавку.

– Уважаемый, прекратите буянить! – сказал ему Константин Михайлович.

– Ах ты, древность! Антиквариат! Село! – возмущался пьяный. – Я сейчас тебе начищу. Будешь сверкать. А твоему велосипеду ножки приделаем!

– Ему самое место за решеткой! – сказал Володя.

Константин Михайлович проглотил таблетку и…

И вокруг буяна стала вырисовываться отличная решетка. Крепкая и напоминающая попугайскую клетку.

– Караул! Замуровали! – кричал хулиган, бегая внутри. – Пройти невозможно стало!

Так его в этой клетке и вынесли милиционеры на перрон.

Про Карцева-старшего

В эту ночь пластмассовый дедушка спал крепко. Притомился.

В соседнюю комнату вошел Карцев-старший и просунул руку в бетонную залогуевскую дыру. Покрутил кистью в шкафу и вытащил золотую папочку с таблетками.

Высыпал на ладонь три таблетки, закрыл коробочку и сунул ее назад во внутренний карман пиджака пластмассового Константина Михайловича.

Доброметр в шкафу верещал отчаянно. Но после свежего воздуха и велосипедов дедушка ничего не слышал.

Про Карцева-младшего

Он со своей крыши смотрел на интуристовскую гостиницу через специальный бинокль ночного видения.

– Во папаня дает! Хитрый бес. В карман залез! Никуда не денется, а со мной поделится!

Это, наверное, от большой луны его потянуло на большую поэзию. А пятнадцатая армия уже была близко.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Самые толковые дети города

В зале сидело сто человек ребят – победителей городской математической олимпиады. Хоть они были и победители, но шумели и вертелись, как ненормальные. (То есть они шумели, как все нормальные дети. Но когда нормальные дети шумят, про них всегда говорят, что они шумят, как ненормальные.)

Был четверг, 16 часов 00 минут.

На сцене находились представители общественности.

Это были преподаватели, руководители города. Корреспонденты. Композитор Гладков с «папулей». (Константин Михайлович проходил здесь как представитель сельской интеллигенции.) Космонавты. И, конечно, учителя.

Слово предоставили заместителю председателя горсовета.

– Дорогие ребята, математики! Горсовет и Управление торговли совместно с руководством университета приняли решение наградить каждого из вас памятным подарком. Это такой набор. В него входят – линейка математическая пластмассовая с бегунком. Будильник электрический со знаком качества. Набор цветных карандашей с формулами. И самое ценное – телевизор «Юность-707», цветной переносной малогабаритный транзисторный… – Это он произнес по нарастанию, торжественно, как диктор Левитан… В зале поднялся радостный шум на грани ликования. А заместитель продолжал: – Транзисторный учебно-развлекательный… А проще говоря, с дефектом.

Радость несколько затихла.

– Здесь сидит главный инженер завода. Если мы отберем у них сто нормальных телевизоров, они разорятся. А с бракованными у них дела обстоят легче. Их завались… А находить в них неполадки некогда и сложно. Вам же, дорогие будущие ученые, будет и учеба и игра! И знакомство с передовой, самой лучшей в мире радиотехникой.

– Ура! – завопили математики. И побежали хватать столь редкостные наборы. Специально учебно-развлекательные.

Потом сказали космонавты:

– Ребята! Мы вас очень любим. Мы приглашаем вас всех в воскресенье в космический городок. Сюда будут присланы автобусы. Постарайтесь за эти дни не заболеть.

Ребята стали кричать «ура!» как ненормальные. Потом все представители и руководители извинились и ушли. На сцене остались трое: ведущий, сельский дедушка и композитор Геннадий Игоревич Гладков.

Ему и предоставили слово:

– Ну, что, ребята, я не очень огорчен тем, что я здесь увидел. Даже более того, я просто обрадован.

Он взял со стола пачку работ.

– Прямо скажем, ребята математику знают и жутко в ней разбираются. Вот, к примеру, работа Вити Приходова. Это же просто быстрый и решительный Лагранж. А вот задачки, выполненные Юликом Бакировым. Смотрю и вижу – безупречный Коши. Листаю расчеты Мицельского Юрия и вспоминаю неторопливого Гаусса. За страницами Славы Леонова встает аккуратный Лобачевский. За Мариной Давыдовой я ясно вижу Ковалевскую. За Вячеславом Качаловым встает сам Лев Гущин. Короче, здесь есть и собственные Платоны и быстрые разумом Ньютоны.

– Вы так хорошо знаете математику? – спросил Константин Михайлович.

– Понятия о ней не имею.

– А как же вы всех называете? Неясно мне. Всех знаменитых?

– А вон кругом на стенках портреты висят. Я и шпарю. – Он снова обратился к детям: – Все, ребята. Я кончил.

– А пластинки? – спросил ведущий. Это был электрик Васильев, исполняющий обязанности ученого секретаря. – Вы должны награждать ребят. Своими пластинками и песнями.

– Так давайте их скорее. Мои пластинки и песни. Будем награждать. Чего мы зря время теряем?

– А у нас их нет.

– И у меня нет.

– А как же быть? – потускнел секретарь. – Что же делать?

– Да, действительно. Как же быть? – почему-то радостно кричал Гладков. – Что же нам теперь делать?

Секретарь побежал к начальству выяснять. А композитор спросил:

– Вы знаете, ребята, кто это?

– Знаем, – сказал Володя Удинцев. – Это Константин Михайлович. Он из космоса. Из созвездия Стожары.

– А знаете ли вы, темные и отсталые дети, что на Стожарах нет книг, а есть таблетки? Что всю Большую Советскую Энциклопедию можно прочесть, а по-нашему, съесть за обедом?

– Нет! – закричали ребята.

– А что народ там летает на щетках? Слышали?

– Не слышали!!!

– А что в Черной Дыре живут мерзавчики? Подозревали?

– Нет! – бушевали математики.

– Куда мы идем?! – сказал К. Гладков. – Ничего не знают! Итак, слово космическому гостю Константину Михайловичу! Просветите их, уважаемый дедушка!

– Молодые юноши! Я прилетел с космосу. Привез вам приветы от своих. Мы хотим жить в дружбе.

Когда дедушка говорил, он вдруг пошел по воздуху вверх. Словно перед ним образовалась легкая невидимая лестница. Он подошел к высокому окну и задернул откуда-то появившуюся штору. Прошел через весь зал над головами ребят к противоположному окну и зашторил его. В зале стало темно. Константин Михайлович включил свои глаза-прожекторы и стал показывать на доске фильм, который показывал Володе Удинцеву.

Вид на Стожары из космоса. Наезд на отдельный материк. На город. Светлый летний квартал. Веселые люди на щетках. Разные диковинные звери, птицы, деревья, ягоды, грибы.

В этот раз собака Астра не сказала «Бах!». Потому что она сидела на улице около Володи Удинцева космического велосипеда. Охраняла.

Как только видеолекция кончилась, дедушка сказал:

– Счас я дам вам открытки. Каждому. Их надо собрать. Налепить на стену, что ли. Тогда будет все видать про нас. Но вам придется потрудиться. Много время затратить. Эти открытки не простые. Их еще можно на патефон ставить там или радиволу. Они со звуком.

Дедушка подошел к окну по невидимой лестнице и сказал:

– Усе. Бывайте!

И исчез в окне.

Открытки были непростые. Если их собрать вместе, получилась бы картина школьного городка из Стожар. И очень многое можно узнать по этой картине.

Сложенные вместе, они протянутся и оживут. И спортивный двор, и школьные классы проявятся и выступят цветными из небытия.

И можно будет рассмотреть все от антигравитационных ботинок на ногах ребят до различных формул, написанных на школьных досках. И, конечно, главную формулу:

Ж = Q ^Q.

Этими простыми буквами была записана главная Брошенская теория, смысл которой сводился к тому, что всегда добро тянулось к добру, а зло – к злу.

Отыскался след Константинов Михайловичевский. Не совсем он исчез из университета. Он бросился искать академиков Булкина и Бутылкина.

У входных дверей сидел вахтер – дежурный. С красной повязкой.

– Уважаемый, – обратился к нему дедушка, – где здеся можно найти товарищей-граждан академиков Булкина и Бутылкина?

– Вы у меня не спрашивайте.

– Почему? Вы же здеся дежурите.

– Я не дежурю. Я исполняю обязанности дежурного. Я вообще-то повар. Это моя профессия.

– А настоящий дежурный куда делся? Он где?

– Он никуда не делся. Он за электрика работает. Он сейчас территорию обходит. На столбы лазает.

– А электрик-то где? Почему он сам не обходит? На столбы не лазает?

– Потому… Он тока боится. В электричестве не понимает. Зато он организатор хороший. Его у нас ответственным секретарем зачислили.

– А тот сиклитарь, который настоящий? Его куда дели?

– Его срочно в столовую поставили. Потому что там место было свободное. Он исполняет обязанности повара.

– А где же тот повар? Что с ним? Он заболел никак? Или чего?

– С им ничего. Жив, здоров. Перед вами сидит. Тот повар и есть я.

– Благодарствую, уважаемый.