Текст книги "Богдан и его семья. Воскресная школа"
Автор книги: Эдуард Качан
Жанр:
Религия
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
– Потому, что «Ветхий Завет» – это история одного народа, а «Новый» – история одного Человека, – ответила мама, не отрываясь от морковки. – О народе рассказывать дольше, поэтому и книга такой большой получилась.
– Значит, «Ветхий завет» – главнее? – уточнила Тоня. – Ведь целый народ главнее, чем один человек?
– Смотря, какой Человек, – покачала головой мама. – Книги «Нового завета» – это повествование о том, как Сам Бог стал Человеком. Важнее этого нет ничего на свете. Мы все знаем Этого Человека...
– Да, да! – перебила маму Тоня. – Это – Иисус Христос!
– Правильно, – улыбнулась мама. – А «Ветхий Завет» рассказывает об Израильском народе, который Бог создал для Самого Себя.
– А зачем Богу народ? – удивилась Тоня.
Мама поставила сковороду на огонь и повернулась к дочери.
– Народ Израильский должен был рассказать всем остальным народам о Благой вести – о рождении, смерти и воскресении Иисуса Христа, – сказала мама. – Иудеи должны были помочь наследовать жизнь вечную тем, кто не был потомком Авраама. И, надо сказать, лучшие из представителей еврейского народа справились с этой задачей – апостолы, обошедшие со своей проповедью едва ли не весь мир, были именно потомками Авраама. А еще среди этого народа должна была родиться девочка, которая смогла бы стать мамой Самому Богу.
Тоня смотрела на маму, слушала, но молчала.
Видя, что дочь не все понимает, мама подошла к Тоне и обняла ее.
– Видишь ли, малыш, – сказала она. – Все мы часто грешим, и грехи оставляют раны на нашей душе. Из-за этих ран мы не можем быть рядом с Богом, так как они стали бы болеть. Ну, помнишь, ты сбила себе коленку, и к этой ране без боли нельзя было прикоснуться даже самым чистым платочком?
Тоня кивнула – она все это прекрасно помнила, потому что коленка зажила совсем недавно.
– Перед тем, как родиться, каждый малыш девять месяцев живет в организме своей мамы. А теперь представь, что этот малыш – Сам Бог. Его мамой могла быть только совершенно безгрешная девушка. Только у нее на душе не было бы ран, нанесенных грехом, и поэтому ей никогда не было бы больно от того, что Бог так близко.
Мама посмотрела на лицо Тони, но та смотрела не на нее – девочка во все глаза рассматривала висящую в углу икону Богородицы.
– И Дева Мария была именно такой? – тихо спросила она.
– Да, – ответила мама. – Ее родителями были Иоаким и Анна. Иоаким был потомком царя Давида, но все вокруг знали и уважали его не как человека, чей прапрапрадедушка был царем, а как человека любящего Бога, смиренного и милосердного. Вот только детей у них с Анной не было. Прошла молодость, зрелость, наступила старость, а Бог все не давал им детей. Но они не переставали просить Бога о ребенке. Наконец, они пообещали, что если у них родится малыш, они посвятят его Богу.
– Как это? – уточнила Тоня.
– Ну, ребенка ведь по разному можно воспитать, правда? – сказала мама. – Можно, например, говорить ребенку, что в мире самое главное деньги, и тогда он вырастит жестоким и жадным, а о Боге никогда и не вспомнит. А можно учить его, что самое главное – жить так, как Бог велит, и тогда ребенок вырастит добрым, потому что Бог хочет, чтобы те, кто любит Его, любили и всех людей вокруг. А Иоаким и Анна вообще решили отдать своего ребенка в Храм, чтобы он рос там и не забывал о Боге никогда. И вскоре у них родилась девочка, которую они назвали Марией.
– Мам, у тебя зажарка горит! – сказала Тоня.
Мама кинулась к сковороде – зажарку действительно нужно было помешать. Когда мама опять посмотрела на дочь, та уже выбегала из кухни.
– Тоня, ты куда?
– На улицу, – весело закричала дочь. – Расскажу Тане и Богдану о Деве Марии!
Девочка выбежала, а мама внимательно посмотрела на икону, и перекрестилась, благодаря Бога и Деву Марию за то, что у нее такие хорошие дети.
Вечером, дома, Тоня пробовала читать акафист Пресвятой Богородице на церковно-славянском языке, а Таня рисовала.
– Богородица Дева радуйся, благодатная Марие, Го-осподь, с тобою, – напевала Таня, сидя за столом и раскрашивая вычурный домик.
К Тане подошел папа.
– Рисуешь? – спросил он.
– Ага, – сказала Таня. – Вот домик, – она протянула отцу рисунок. – Нравиться?
– Нравится, – ответил папа.
– А как ты думаешь, Дева Мария видит сейчас этот домик? – спросила Таня.
Девочка все еще пребывала под впечатлением от рассказа Тони о Пресвятой Богородице Деве Марии.
– Точно не знаю, – ответил папа. – Думаю, что видит.
– Мне бы хотелось, чтобы ей понравилось, – доверительно сообщила девочка папе. – Мне она сама очень нравиться!
– Она всем нравиться, – сказал папа. – Всем, кто любит Господа. Ведь она стала Его мамой, когда Он захотел стать Человеком, чтобы спасти нас.
– А расскажи, как она решила стать мамой Иисуса! – попросила Таня папу.
– Я ведь уже рассказывал, – улыбнулся папа. – И мама рассказывала! И даже Тоня рассказывала.
– Ну, пап, расскажи еще! Ну, пожалуйста! – попросила Таня.
– Хорошо, – папа пододвинул себе свободный стул и сел рядом с дочерью.
– Ты помнишь, – начал он, – что Дева Мария была дочерью Иоакима и Анны, которые пообещали Богу отдать своего ребенка на служение Ему.
– Да, да! Тонька рассказывала!
– Тань, не перебивай меня, – попросил папа и продолжил. – С ранних лет маленькая Мария воспитывалась при Иерусалимском Храме. Там она молилась, помогала старшим всем, чем могла. Потом она подросла, и по обычаям того времени должна была выйти замуж. Но она не хотела выходить замуж, так как мечтала посвящать каждую минуту своей жизни одному только Богу...
– Так ушла бы в монастырь! – опять перебила папу Таня.
– В те времена не было монастырей, они появились позже, – покачал головой папа. – Но Марию любили при Храме, и вот когда она объявила священникам о своем решении, посвятить себя не мужу и детям, а одному только Богу, те отнеслись к ее словам очень серьезно. У Марии был родственник, пожилой человек по имени Иосиф. Его жена умерла, и у Иосифа остались дети от этого брака. Иосиф происходил из царского рода, но был человек небогатый и зарабатывал на жизнь тем, что плотничал. По внушению Бога, кто-то из священников попросил Иосифа взять к себе в дом Марию, чтобы он заботился о ней, а она могла посвятить все свое время молитве. Иосиф согласился.
В доме Иосифа Мария помогала по хозяйству, молилась и читала Святое Писание. Она и сама не знала, какого великого подвига ждет от нее Бог.
– А потом ей явился Архангел Гавриил и сказал, что у нее родится младенец Иисус, – сказала Тоня, оторвавшись от акафиста.
– Да, – подтвердил папа. – И великий, единственный в своем роде подвиг Девы Марии начался с того, что она на это согласилась.
– А могла и отказаться?! – в один голос воскликнули сестры.
– Могла, – ответил папа. – Бог сотворил человека совершенно свободным, и человек может принять подвиг, к которому его зовет Господь, а может и отказаться. И как часто мы отказываемся, даже не замечая этого! Вот обидели тебя. Какого подвига ждет от тебя Господь в этот момент? Чтобы ты простил обидчику. Бог всегда даст тебе силы на подвиг, поможет тебе, но и ты должен сделать все от тебя зависящее! Если ты решил обидчику не прощать, значит – отказался от маленького подвига, к которому призывал тебя Бог.
– А если кто-то плачет – Бог хочет, чтобы я его пожалела? – спросила Тоня.
– Да, – кивнул папа. – И опять Бог будет рядом, и опять Бог даст силы, но только если и ты сделаешь все зависящее от тебя – решишься подойти и разделить чужую боль. Бог всегда так будет делать – поможет тебе во всем добром, на что ты решишься. Но Он не будет делать за тебя то, что ты должна сделать сама!
– А Мария должна была сделать сама вот это – согласиться? – уточнила Таня. – Согласится на то, что она станет мамой Спасителя?
– Да, – ответил папа. – Она должна была на это решиться. Она ведь знала из Писаний, что если она родит Божественного Сына, Его ждет трудная, трагическая жизнь, и ей, Марии, как матери, придется эту трудную жизнь с Ним разделить. Да, потом ее ждали слава и всеобщая любовь, но это – потом, а вначале ей предстояло пройти через страдания, испить много боли. Но она решилась на эти страдания и на эту боль. Решилась и сказала Архангелу Гавриилу: «Я раба Господня; да будет мне по слову твоему» (Лк. 1, 38). Сказав эти простые слова, юная Дева Мария, как мне кажется, сознательно решилась на жизнь, полную кристальной, невиданной ранее чистоты – ведь иначе она просто не смогла бы понести свою ношу. Господь, видя ее решимость, дал ей силы, и Дева Мария достойно справилась со своей задачей. И с тех давних пор и до ныне, ее ублажают все роды, все поколения людей (Лк. 1, 48). И это – вполне ею заслуженно.
– Папа, давай помолимся Богородице, чтобы она попросила у Бога для нас вот чего – чтобы мы выполняли Его волю, как выполняла она! – сказала Тоня и протянула книгу со страницей, раскрытой на акафисте Пресвятой Богородице.
– Хорошо, – сказал папа и встал. – Давай помолимся!
6. О прощении согрешившего ближнего.
В этот день детям подарили «Дартс» – черно-белую мишень, в которую нужно бросать маленькие стрелы на магнитиках.
Богдан побросал немного, и ушел читать – взрослому мальчику игра показалась не интересной. Зато Таня и Тоня играли с увлечением и через пятнадцать минут поссорились – не могли решить, кому бросать стрелы с красным хвостиком, а кому – с зеленым. В жаркую ссору вмешался папа, забрал игру и сказал, что отдаст ее девочкам только на следующий день, да и то – если они помирятся.
Девочки мириться не спешили – дулись друг на друга. Они разошлись по разным комнатам, и в доме воцарилась непривычная тишина – никто не играл, не бегал, не прыгал, не смеялся.
Через полчаса Тоня зашла на кухню к маме. Мама в это время мыла посуду.
– Мам, можно мне хлеба с вареньем? – спросила Тоня.
– Да, только сделай себе сама, – сказала мама.
Тоня отрезала себе ломоть хлеба, намазала толстым слоем клубничного варенья.
Через минуту мама обратила внимание на то, что дочь не ест хлеб, а смотрит на него в растерянности.
– Ты что не ешь? – спросила мама.
– Я не могу помолиться, – буркнула Тоня себе под нос.
С раннего детства в семье дети были приучены перед едой читать молитву «Отче наш».
– Почему? – удивилась мама.
– Потому, что я должна сказать «Прости нам грехи наши, якоже и мы прощаем должникам нашим». А я Таньку не простила – как же я такое скажу?! Это вранье получиться!
Мама отложила посуду и выключила кран.
– Ты права – Богу лгать нельзя, – сказала она, вытирая руки о полотенце. – Но ведь ты можешь просто пойти и помириться с Таней, и тогда сможешь молиться!
– Не могу я с ней мириться – она вредничала! – сказала Тоня хмуро.
Мама посмотрела на дочь строго.
– Тогда не ешь хлеб вообще, или ешь его без молитвы, – сказала она.
– Не могу, – ответила Тоня, и опустила голову.
Мама пожала плечами.
– Тогда помолись, но будь правдива. Скажи Богу: «Не прощай мне грехи мои, потому, что я не простила Таню», – посоветовала мама.
– И так не могу, – ответила дочь.
– Почему?
– Я хочу, чтобы Он меня прощал, когда я что-то делаю не так!
– Тогда и ты должна простить сестру – иначе нельзя, – сказала мама строго, и вновь принялась за посуду – она хотела дать дочери время подумать.
Через минуту Тоня подошла к маме и уткнулась головой ей в бок.
– Мам, скажи – а почему это так важно – прощать других? – спросила она.
Мама выключила воду, вытерла руки, обняла дочь.
– Видишь ли, Тонь, – сказала мама ласково, – когда первые люди съели плод от древа познания добра и зла, это нарушило их отношения с Богом – поэтому они начали страдать, болеть, умирать... Но дело в том, что нарушились не только отношения людей с Богом – грехопадение разрушило братство людей, и люди перестали любить друг друга! Прошло немного времени, и среди детей Адама и Евы произошло убийство.
– Да, – кивнула Тоня. – Каин убил своего брата Авеля.
– Вот видишь, что получается – Бог хочет, чтобы мы любили ближнего, как самого себя (Мф. 22, 39). А мы вместо этого ссоримся, обижаем, оскорбляем, убиваем... Это не правильно – как ты считаешь?
Тоня молча кивнула.
– Любить ближнего в чем-то проще, чем Бога – Бога ты не видишь, а ближний всегда перед тобой. Но в чем-то и сложнее – Бог сотворил тебя и все, что тебе дорого; и ты ведь это понимаешь, правда? А еще Бог стал Человеком, взял Себе человеческое имя Иисус Христос, жил рядом с людьми, словно обычный человек и умер, ради того, чтобы ты, лично ты могла наследовать Царство Небесное. То есть Бог ради тебя, именно ради тебя (!) пошел на муки, на смерть – ты это помнишь, конечно. Если ты просто умеешь быть благодарной, то будешь любить Бога, который сделал для тебя все это – правда?
– Ну, конечно – буду!
– В этом отношении – с ближним сложнее. Твоя сестра Таня тебя не сотворяла, ради тебя не умирала, и вообще – она не какое-то воплощение совершенств, а обычная девочка, с которой иногда бывает тяжело...
– Она сегодня вредничала! – пожаловалась Тоня.
– А ты? – поинтересовалась мама. – Ты – не вредничала?
Тоня промолчала и лишь неопределенно пожала плечами.
– А теперь подумай вот о чем – в Царстве Небесном не только все любят Бога – там все и друг друга любят, ведь это Царство любви! Представь себе, что вы с Таней никогда не помиритесь – как вы тогда сможете войти в такое Царство? В Царстве Небесном нет места ссорам и непрощению! И поэтому, для того, чтобы ты простила Таню, Бог как бы говорит: «Тоня – Я согласен быть как ты! Ты простишь сестру – и Я тебя прощу. Я согласен быть как ты – какой мерой ты меряешь, такой и я тебе отмерю (Мф. 7, 2). Простишь сестру на копейку – и Я тебя прощу на копейку, простишь на две – и Я тебя прошу на две, простишь Таню полностью, и Я прощу тебя полностью!». Видимо, другого способа научить людей прощать друг друга просто не существует – все-таки люди очень упрямы...
– Мам, но я так не умею! – сказала Тоня. – Я ведь не Бог, я не могу – полностью!
– А хотела бы? – спросила мама. – Хотела бы простить ее полностью, так, как Бог прощает тебя, когда ты не права?
– Да, наверное, – сказала Тоня, немного подумав.
– Думаю, что Богу этого будет достаточно – Он ведь понимает, что ты просто маленькая девочка, и в тебе не много сил, – сказала мама. – Но ты должна быть готовой прощать так полно, как только можешь, а еще – всеми силами пытаться не вспоминать эту ссору, и не взять свое прощение назад.
– Я попробую! – сказала Тоня.
– Тогда иди и помирись с Таней, – сказала мама.
– Хорошо! – ответила Тоня и выбежала из комнаты.
Примирение произошло очень быстро – видимо и Таня хотела помириться с сестрой. Уже через несколько минут довольные и счастливые девочки дружно уплетали хлеб с клубничным вареньем.
7. Об осуждении.
Однажды Богдан спросил у папы:
– Пап, а что для тебя тяжелее всего? Ну – как для христианина? Я имею ввиду – какую заповедь тебе тяжелее всего исполнять?
Папа надолго задумался.
– Наверное, сынок, – ответил, наконец, он, – тяжелее всего мне не осуждать ближних.
– Почему? – поинтересовался Богдан.
Папа пожал плечами.
– Трудно сказать, – ответил он. – Авва Дорофей, византийский святой седьмого века, считал, что когда мы осуждаем ближнего, это больше всего прогневляет Бога. А раз так, то и дьявол старается нас к осуждению подтолкнуть – для него ведь в радость, когда Господь гневается на нас! Ну а мы, вместо того, чтобы дьяволу сопротивляться, помогаем ему – то и дело начинаем осуждать политиков, артистов, родственников, соседей… Я считал бы большой победой, если бы научился не судить ближнего. Как говорил царь и пророк Давид: «Буду я наблюдать за путями моими, чтобы не согрешать мне языком моим; буду обуздывать уста мои» (Пс. 38, 2). Как бы я хотел, чтобы у меня вот так получилось! Но пока, сынок, мне здесь хвастаться нечем!
– Пап, а почему так получается? – спросил Богдан. – Вот человек, вроде бы, и старается, а – не выходит у него не осуждать?
– Быть может, недостаточно старается? – предположил папа. – Не хватает усердия или простой внимательности к движениям своей души? Святой Дорофей считал, что все начинается с малого. Сейчас, я тебе точно прочту.
Папа достал с полки книгу, полистал.
– Ага, вот это место! – сказал он. – «Это зло начинается с того, что человек дозволяет себе малое зазрение ближнего, от того, что говорит: «Что за важность, если послушаю, что говорит сей брат? Что за важность, если я скажу вот такое-то слово? Что за важность, если я посмотрю, что будет делать сей брат или странник?» – от сего ум начинает оставлять свои грехи без внимания, и замечать грехи ближнего».
Папа отложил книгу.
– Вот так, мало по малу, все и происходит. То там мы сказали неосторожное слово, то здесь мы сделали ненужное замечание… Постепенно мы привыкаем к тому, что видим чьи угодно грехи, только не свои собственные! Ты, конечно, знаешь, что Господь не любит, когда мы наблюдаем за грехами ближнего, а не за своими. Об этом много говорится в Нагорной проповеди. «Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какой мерой мерите, такою и вам будут мерить. И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в своем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: дай, я выну сучок из глаза твоего», а вот – в твоем глазе бревно? Лицемер! Вынь прежде бревно из твоего глаза и тогда увидишь, как вынуть сучок из глаза брата твоего» (Мф. 7, 1-5). Авва Дорофей в своей книге тоже вспоминал об этом месте из Писания и говорил, что Господь грех ближнего сравнивает с сучком, а осуждение – с бревном! То есть это место можно понимать так – перестань осуждать ближнего, и тогда поймешь, как излечить его от греха, а пока осуждаешь – ничего не сможешь сделать, потому, что в твоем глазе целое бревно!
– А я всегда думал, что Господь в этих словах говорит о другом, – заметил Богдан. – Бревно ведь больше сучка, правда? Вот и Христос говорит человеку о том, что его грехи на самом деле больше, чем у того, кого он осуждает!
– Вполне может быть! – сказал папа. – Дело в том, что человек просто не способен оценить ближнего правильно. По сути, любое осуждение ближнего – просто ложь.
– Почему? – не понял Богдан.
– Представь – плывет айсберг, – сказал папа. – Над водой – лишь малая его часть и эту часть мы видим. Но часть айсберга не видима для нас – она ведь под водой. И, заметь, сынок – эта подводная часть всегда, всегда больше видимой! Так и с ближним – мы видим какой-то его проступок, но не видим многого другого. Мы не видим намерений человека – быть может, он хотел хорошего, а получилось плохо. Мы не видим той борьбы, которая творилась в его душе. Быть может, перед тем, как согрешить, он очень долго сопротивлялся своим страстям. Можешь быть уверен – сама эта борьба не останется без внимания у Господа, пусть даже она и закончилась падением! А мы просто не видели этой борьбы… Наконец, быть может, человек принесет достойный плод покаяния (Мф. 3, 8)! Бог это увидит, а мы – нет. Вот и выходит, что только Бог может правильно, полностью видеть человека. Именно поэтому Его Суд – праведен, а наш – нет. Поэтому судить о ближних – значит гарантированно лгать в большей или меньшей степени! И, кстати, ведь и на самом деле твои собственные грехи могут быть более тяжкими, чем грехи осуждаемого тобой человека!
– Что же делать? – спросил Богдан, который тоже никак не мог отучиться осуждать людей.
– Ты не у того человека спросил, – сказал папа. – Я не могу давать советов, ведь у меня самого не получается!
– Ну, ты ведь хоть как-то с этим борешься? – спросил Богдан. – Скажи мне – как?
Папа пожал плечами.
– Мои успехи не велики, – напомнил он. – Но, быть может, у тебя получится лучше… В общем, сынок, я пытаюсь помнить совет апостолов, данный в «Книге Деяний». Апостолы советовали не делать людям того, чего не желаешь себе (Деян. 15, 20). А я ведь не хочу, чтобы меня осуждали, правильно? Значит должен стараться не осуждать других. Пока я об этом помню, что-то получается, как забуду… – папа махнул рукой. Потом добавил: – А еще я стараюсь помнить, что Господь завещал любить ближнего как самого себя (Мф. 22, 39). Ну, а сам, в своей душе, я осуждаю себя? Если честно – то нет, я постоянно себя оправдываю! Как трудно просто сказать Господу: «Прости, я не прав!», а не городить кучу оправданий! Но раз так, то нужно быть честным, и относится к ближнему, как к себе! Коль оправдываешь себя, тогда и его оправдывай! Ищи извинения в его проступке, как ищешь извинения в собственном грехе! Говори себе: «Этот человек не хотел поступить плохо. Он хорошего хотел, а просто у него так получилось!» Такое настроение тоже помогает, – сказал папа. И добавил: – Иногда помогает, реже, чем хотелось бы. А еще – важно поменьше болтать! Если уж не получается не осудить человека в своих мыслях, в своем сердце, так хоть язык свой придержи! Осудить человека даже мысленно – это плохо, но осудить, а потом всем на свете растрепать, какой грех совершил тот или иной человек – хуже!
– И молиться, наверное, надо! – сказа Богдан.
– Надо, – кивнул папа. – Господь даст силы для борьбы. Но Господь не станет все делать за нас. Для того, чтобы победить греховную привычку осуждать ближних, нужна не только Его помощь, но и наш труд!
8. Еще один разговор о бедности и богатстве.
Однажды Богдан сказал папе:
– Знаешь, пап, у меня сегодня был разговор с одним мальчиком. Он сказал, что Бога нет.
– Есть люди, которые так думают, – ответил папа. – Мне жаль этих людей. Люди, не знающие Бога – самые несчастные люди на свете.
– Он сказал, что мы – ну, то есть наша семья – бедные, – сказал Богдан. – А если бы Бог был, то Он сделал бы нас богатыми. Этот мальчик сказал, что Бог не допустил бы, чтобы верующие в Него были бедными!
Папа некоторое время ошарашено смотрел на сына, а потом захохотал. Но смеялся он не долго.
– Насмешил ты меня, сынок! – сказал папа. – Правда, это скорее грустно, чем смешно! Во-первых, мы не бедны – у нас есть дом, еда, одежда, даже дача – то есть все, что нужно для жизни. А во-вторых – да, сынок, такие люди, как твой приятель, встречаются. Есть люди, которые готовы признавать Бога, когда Он их сытно кормит, но отказывающиеся от Него, когда наступают какие-то трудности. О таких людях сказано в «Евангелии от Иоанна». Там есть глава №6, которая могла бы быть смешной, если бы не была такой грустной.
– А что там, в этой главе? – спросил Богдан.
Папа открыл Библию.
– В этой главе Евангелист Иоанн повествует о том, как Господь накормил пять тысяч человек пятью хлебами, и двумя рыбками, – сказал папа.
– А, я вспомнил! – сказал Богдан.
– Глава начинается с того, что Господь приходит в окрестности Тивериады, – сказал папа. – К тому времени, Он уже сотворил немало чудес, и за Ним следовало множество народа. Люди проголодались, и Господь решил накормить их. Но перед этим Он спросил у апостола Филиппа – где бы нам купить хлебов?
– А зачем Христос его спросил? – поинтересовался Богдан.
– Господь ничего не делает зря, – сказал папа. – Иоанн Златоуст считал, что Господь пытался натолкнуть Филиппа на кое-какую мысль. Дело в том, что Филипп, как и все иудеи, знал, конечно, что много лет назад пророк Елисей накормил двенадцатью хлебами 100 человек (4 Цар. 4, 42-44). Господь, быть может, хотел, чтобы Филипп проявил свою веру, и сказал: «Господи, если Елисей смог накормить много человек малым количеством еды, то тем более Ты, Сын Божий, сможешь это сделать!». Но Филипп не сказал этого. Он мыслил по человечески, и сказал, что хлеба надо купить больше, чем на 200 динариев. Это – большие деньги. Для сравнения, если бы я – обычный столяр – жил бы в то время, то такую сумму я заработал бы не меньше, чем за полгода!
– Филипп не понял того, что от него хотел Господь! – сказал Богдан.
– По-видимому – да, – сказал папа. – Среди того моря голодного народа у одного мальчика было пять ячменных хлебов и две рыбки – ничтожное количество. Но Господь есть Истинный Бог (1 Ин. 5, 20), и может все. Он велел людям возлечь, а апостолы раздали им хлеб. И всем хлеба хватило, все ели, и наелись, и много хлеба осталось после этой чудесной трапезы. Как ты думаешь, понравилось ли народу это чудо?
– Конечно! – уверенно ответил Богдан.
– Ты прав, – сказал папа. – Люди сказали о Христе: «это истинно Тот Пророк, Которому должно прийти в мир». А так же – захотели сделать Его царем. (Ин. 6, 14-15). Тут, сынок, надо кое-что пояснить. Еще Моисей говорил, что Господь даст людям другого Пророка, подобного ему, Моисею, и люди должны этого Пророка слушаться (Втор. 18, 18). После Моисея были пророки – Илия, Исайя, Осия и так далее, но – ни один из них не мог считаться тем пророком, о котором говорил Моисей!
– Почему?
– Во-первых – Моисей знал Господа гораздо ближе, чем все эти пророки. Во-вторых, с помощью Моисея был дан людям ветхозаветный Закон, а никто их тех пророков не был законодателем. В-третьих – Моисей вывел евреев из египетского рабства, никто другой из ветхозаветных пророков не мог похвастаться чем-то подобным. А вот ко Христу слова Моисея подходят! Во-первых, Христос знает Бога даже лучше чем Моисей, просто потому, что Он Сам – Воплотившийся Бог (1. Тим 3, 16), Он – Сущий от начала (Ин. 8, 25), Он – Сущий в недре Отчем (Ин. 1, 18)!
– И «никто не знает Сына, кроме Отца и Отца не знает никто, кроме Сына, и кому Сын захочет открыть» (Мф. 11, 27), – подсказал Богдан цитату из той главы Евангелия, которую они всей семьей читали вчера.
– Да, сынок, правильно, – улыбнулся папа. – То есть Воплотившийся Сын Божий и Сам Есть Бог, и знает Отца и Святого Духа так, как и не снилось никому из людей, в том числе и Моисею!
– Да, я понимаю, – сказал Богдан.
– Во-вторых – Христос является законодателем потому, что заключает с людьми Новый Завет. И, в-третьих – Христос выводит людей из рабства смерти и греху, более того – разрушает царство смерти, и теперь для каждого из нас возможна Вечность. То есть то, что Он осуществляет – гораздо большее освобождение, чем то, которое было с народом Израильским при Моисее!
– Да уж, конечно! – вставил Богдан.
– И так – Моисей, говоря о Пророке, которого нужно слушаться, говорил именно об Иисусе Христе, – продолжил папа. – И люди, наевшись чудесно возникшим хлебом, готовы Христа этим Пророком признать. Но Христос уходит от них. Вечером его ученики плывут на другую сторону Галилейского моря в город Капернаум, а Христос по воде идет за ними следом.
– Пап, а зачем Господь ушел от людей, которые хотели сделать Его царем? – спросил Богдан.
– Потому, что знал их сердце, – сказал папа. – Когда те люди обнаружили, что Иисуса рядом нет, они начали Его искать, и приплыли на лодках за Ним, в Капернаум (Ин. 6, 25). Христос встретил их строгими словами: «Вы ищете Меня не потому, что видели чудеса, а потому, что ели хлеб и насытились» (Ин. 6, 26). Проще говоря, Господь имеет ввиду, что этих людей интересует лишь одно – чтобы Он их кормил. И Он тут же говорит, что нужно заботиться не о пище обыкновенной, но о той пище, которая приведет их в жизнь вечную.
– И что же люди? – спросил Богдан.
– Они требуют у Него знамения с неба! – сказал папа.
– Знамения?! – изумился Богдан. – Ведь они еще вчера наелись хлебом, который появился чудом. Какое еще нужно знамение после этого?!
Папа грустно усмехнулся.
– Они, сынок, не просто требуют знамения. Они требуют строго определенного знамения – они опять хотят, чтобы Господь их накормил! Поэтому и намекают, говоря: «Отцы наши ели манну в пустыне» (Ин. 6, 31). То есть – дай нам опять еду, можно – манну с неба, тогда мы поверим Тебе!
– Надо же! – покачал головой Богдан.
– Не осуждай их! – строго сказал папа. – Все мы, люди, такие! Господь дает нам всегда так много, а нам все кажется, что этого – мало… И вместо того, чтобы благодарить Господа, мы требуем – еще, еще!... Но, вернемся к Евангельской истории. Господь отказывает этим людям. Не потому, что Ему трудно. Пройдет время, и Он опять накормит тысячи людей малым количеством хлеба. Просто Он хочет, чтобы люди думали не о еде! И Он начинает рассказывать им об Истинном Хлебе, который ведет в вечность. Он начинает говорить о таинстве Евхаристии. Он говорит о том, что те, кто будет участвовать в этом великом таинстве, могут соединиться с Ним, и так разделить Его Богочеловеческую жизнь! Но люди не слушают Его. Им кажутся странными Его слова. (Ин. 6, 48-66). Но ведь еще вчера эти самые люди считали Христа Пророком. Но если Он – Порок, как вы сами говорили! – то нужно Его слушаться, нужно смиренно пытаться понять, что именно Он хочет сказать… Но люди не хотят этого! Они хотели только хлеба, обычного хлеба, они обижены тем, что этого хлеба не получили, и поэтому уходят от Христа!
– Как грустно! – сказал Богдан.
– Да, сынок, – сказал папа. – Эта история очень плохо характеризует человеческий род. Пока давал им земное, пока кормил – был им люб, а как о небесном заговорил – они сразу Его отвергли. Мы не должны быть таковыми, сынок! Мы должны помнить, что Господь все может, и что Он очень нас любит. И если нам будет полезно, то Он даст нам все богатства земли. Но все богатства земли – это очень большая тяжесть, сынок, и она может погубить того, у кого она в руках. Именно поэтому Господь дает нам именно то, что нам нужно. Не меньше, и не больше! То, что у нас в руках – это отмеряно Господом, и мы должны доверять Ему! Господь знает, кому и сколько дать, чтобы излишнее имущество не помешало людям войти в Жизнь вечную!
9. О молитве. Зачем мы молимся чужими словами.
Однажды Тоня отказалась читать вечерние молитвы вместе со всей семьей.
– Доченька, а что случилось? – спросила удивленная мама.
– Там все не то! – заявила Тоня.
– Где – «там»? И что – «не то»?! – не понял папа.
Тоня с досадой поморщилась.
– Там слова непонятные, чужие! – сказала она. – Я их говорить не хочу! Я хотела бы сказать Богу, как я Его люблю, как я благодарна Ему за то, что Он такой добрый! А там, в вечернем правиле, ничего этого нет!
– Ты не права – там все это есть, – сказал папа сухо. – Если ты чего-то не видишь, это не означает, что этого чего-то нет. Иной раз это означает просто то, что ты ослепла.
– Может быть! – выпалила Тоня. – Но это другие люди говорили, по-своему. А я по-своему хочу – так честнее будет!
– Хорошо, – сказал папа. – Хочешь – молись своими словами. Но в этом случае ты, конечно, будешь молиться одна – ведь ни я, ни мама, ни Таня, ни Богдан твоих молитв не знаем! Тебе как удобнее – уйти в свою комнату и молиться там? Или ты посидишь здесь, пока будем молиться мы, а потом сама помолишься?
