Текст книги "Вокруг Рая (СИ)"

Автор книги: Эдуард Ларин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

– Тачку ловите!

– Я по "Яндексу"!

– Да всё равно кто! У меня рюкзак тяжёлый. Там, рядом у вас авиабилеты за границу продаются?

– Да я могу по интернету забронировать! – Тут подошёл автобус и про такси забыли. Они забрались в него. Народу мало было и они уселись рядом.

– Куда? – Спросила она.

– В Голливуд, но билет хотя бы до Нью-Йорка. – Она начала шелестеть пальцами по экрану.

– Фамилию называйте!

– Так это вам лететь, а не мне! Вы же теперь вместо СС. Мы скоро встретимся с Большаковым, он вам поставит задачу. Главное билет купить.

– Да он все мои деньги сожрёт в онлайн банке.

– Компенсируем наличкой. Семью отправьте куда-нибудь отдохнуть за наш счёт.

– Клеитесь?

– А смысл? Я же сказал ББ всё объяснит.

– Я в разводе. Детей нет.

– Тоже неплохо. Берите все деньги, удобную обувь, одежду простую, свитер, куртку.

– Это что же за Голливуд такой? Как будто в Заполярье собираемся.

– Вот именно так. Скалистые горы примерно такие. Воду перекройте, газ выключите. Холодильник разморозьте.

– Съёмки там? Мне за квартиру платить надо.

– Вопрос не ко мне. А это деньги. Пишите расписку. – – Он снял с себя рюкзак и пошерудил в нём. Достал пачку тысячных и положил ей на колени. – Вот.

Она убрала деньги в сумочку и начала смотреть в окно.

Вышли они через три остановки. Прошли дворами и остановились у подъезда. Это был блочный девятиэтажный дом.

– Здесь подождёте?

– Нет. Вы своему боссу доверяете?

– Да. – Неуверенно произнесла она.

– А мне? Так и я вам. Я курьер, вот мой пропуск. ББ попросил меня доставить вас к нему.

Затем они пошли к хозяевам снимаемой квартиры, которые обитали на соседней улице. Она отдала деньги так, но Палник потребовал расписку. Хозяев это покоробило, но он объяснил, что это его деньги и ему надо знать, что они ушли по назначению, а не в кидалово.

– Ловко вы их. А ведь ни на йоту не соврали! Кто вы незнакомец?

– Всему своё время. Вызывайте такси.

– Я же могу похвастаться куда я еду?

– Звоните всем. Помните "Иван Васильевич меняет профессию"? "Вава ты не представляешь, Якин бросил свою кикимору и теперь мы с ним летим в Гагры!" – Ирина хмыкнула. И, именно, с таким тоном, начала обзванивать всех, кого могла.

Такси их доставило к Рижскому вокзалу.

– Джентльмен, помогите девушке. – Обратилась Сузанькина к Палнику.

– Тогда вдвоём. У меня рюкзак тяжёлый.

Сели в вагон. Потихоньку он её разговорил. Складывалось впечатление, что ей и поговорить-то не с кем. Бывает попадаются люди, которые интересуются ей и её жизнью, но так редко. А тут вроде попутчик. Сейчас выйдет на остановке и забудет о ней. Ирина оказалась не москвичка. У себя, на Волге, поступила в медицинский, окончила, работала на "Скорой". Там везла одного москвича, который в аварию попал. А через полгода, он, уже оклемавшийся, приехал к ней с букетом и предложением. Она как-то..., но коллектив убедил, что лучше работать на "Скорой" в Москве, чем здесь, да и мужик хороший, работящий. Не пьёт не курит. Что ещё русской бабе надо?

Оказалось надо. Свекровь была недовольна. Мол, в Москве нормальных девок не нашлось, так из Тьмы Тараканьей жену притащил. Пришлось крутиться, работа-дом, потому что всё хозяйство свекровь повесила на неё. Потом, сначала, подключила родственников на медобслуживание, соседей и... некоторые обнаглели до того, что даже на дежурстве, требовали сначала заехать к ним, а потом... а этот район её подстанция не обслуживала. Говорила мужу о невыносимости бытия, но тот невразумительно мычал, кивал головой и всё оставалось по-старому. От этого стала писать стихи, заметки о жизни в «Скорой». Потом плюнула, сняла комнату в общаге и, через полгода развелась. В свободное время, ходила по всяким съёмкам. Один раз поправила героиню, которая играла роль врача. Так попала в сериал на эпизоды. Совмещать медицину и телевидение стало невозможно. Тогда её и взяли в продюсерский центр, а, заодно и нештатным врачом. Потом Николающкин увидел проблески её литературного таланта, дотошность, тщательное отношение к тексту, подключил и к работе над сценариями. Поэтому, теперь, она и квартиру может снимать. Доехали до станции «Новоиерусалимская», откуда на «бомбиле» и добрались до вертодрома.

– Вы чего так долго? – Раздражённо брякнул Большаков, гримаса лица Николающкина подтверждала это.

– Это ваша служба персонала. Пока всех пройдёшь, обосрёшься.

– Начинаю к вам привыкать. Может, на ты?

– Не возражаю! – Палник попросил у СС на его айфоне вывести карту. Показал место и попросил прилететь туда на вертолёте. Инструктор, пусть отгонит вертолёт обратно. Также взял его паспорт, айфон. И у ББ с Сузанькиной отобрал и проверил связь, выключил. СС поморщился, но отдал. Точку приземления, высадки и движения к ней запомнил.

Они уехали сразу, не дожидаясь взлёта вертолёта. Ехать было не так далеко. Какой-то армянский автосервис. Он показал паспорт СС и попросил заключить договор на ремонт. При этом прошептал Тельману что-то на ухо и дал ещё пачку тысячных. Тот сам отвёз их к ближайшей остановке. Кроме них на платформе никого не было, как и касс. Ехали молча. Успели выйти, до появления в их вагоне контролёров, или как там их сейчас называют. Спустились с платформы и сразу вошли в лес на узкую, но утоптанную тропу. На поляне перед тропой их встретил СС.

Тропа привела к садовому товариществу. Калитка была не заперта. Палник вел уверенно, словно ходил по ней каждый день. Снова вышли в лес, перелезли через ограду, к квадратному пруду. Судя по всему, он был пожарным водоёмом. В этом садоводстве идти было не так далеко. Подошли к высокому дому. Палник снял с внутренней решётки ворот ключ, открыл замок, пропустил всех и запер ворота. У дома, из под высокого крыльца, достал связку ключей.

– Открывайте. У камина диван, в комнате за камином кровать в антресолях двуспальная. Вон хозблок. Там плита газовая, холодильник, телик, стол со скамейками, разложенный диван, печка. Я, обычно, живу в нём, но, если кто хочет...

– Сейчас лето. Пусть Ира живёт на верху, мы внизу, а вы... – Но Палник перебил Большакова.

– Я здесь, теперь буду редко. Только наездами. Мне необходимо быть в вашей телекорпорации каждый день и с утра. Комнатушку бы, конечно, там завести, чтобы в общественных местах не светиться... – Палник скинул рюкзак.

– Давайте хоть узнаем, как вас зовут! – Попросила Сузанькина. Остальные тоже уставились на него, ожидая ответа.

– Бонд, просто Бонд. Ладно. Не покатило. Ваня.

– Правда, что ли?

– А какая на хер разница? – Посмотрел он на спросившего его СС. – У вас очень большие проблемы, если говорить литературным языком. А если по-русски, то очень поганые и хуёвые. От кого они идут, пока никто не знает. Сергей Сергеевич, с вас сто тысяч за ремонт вашего лимузина и его сохранение. – Потом отвёл Большакова в сторону и начал что-то объяснять, показывая на рюкзак. Николающкин достал пачку тысячных и отдал Большакову. Он прекрасно понимал, чьи деньги истратил Палник. Сузанькина подошла к ним и подала свой ключ.

– Это от моего кабинета. Он в самом углу. Пятый этаж, от лифта налево, третья дверь. Номер на двери не висит.

– Указания. С участка ни шагу. Борис! – Палник отпер дверь в доме и подвёл его к шкафу. – Костюм сюда. Вот майки, шляпы, шорты, тапки.

– А побриться?

– Сергей, а вот как раз здесь бриться и не надо. Холодильник не забит, но полон. Газ в баллоне есть.

– Иван, или как тебя! – Сузанькина протянула другой ключ. – Ночуйте у меня. Вы же помните, как добраться?

– Лучше адрес черкните. А то, даже ирония не получится, не то, что лёгкий пар. Теперь насчёт Голливуда.

– Я уже поняла, что уже никуда не еду. Это был отвлекающий манёвр. Но меня-то зачем сюда? Я же не при ваших делах.

– Этого никто не знает при каких вы делах, а рисковать вами, чтобы убедиться... – Палник подошёл к калитке, которая выходила в лес, открыл её и вышел. – Закрыть не забудьте!

Спасибо Ирине. Выспался, побрился и, как штык, стоял на проходной в восемь.

– Новенький? – Спросил охранник, увидев, как он неумело прикладывает пропуск к датчику.

– Ну да! – Палник прошёл турникет и остановился рядом с охранником. – Так вы же и вчера тут!

– Мы вахтой. Две недели здесь, потом домой в Псков.

– Ого!

– Поэтому и живём тут. Нас двое. Меняемся по очереди.

– Это удобно, а мне из области до Москвы час.

– На пенсии уже?

– Год остался, вот курьером пристроился. Думаю долго не протяну.

– Что так?

– Порядки дебильные. Мой рабочий день начинается с восьми. А указания, что и куда отдают после девяти. Причём надо сначала развести, а потом забрать и, не иначе.

– Забей, делай как удобно.

– Я так и сказал. Что мне сюда тащиться к восьми, когда я могу сразу растащить всё с утра, если домой возьму! Нет! Или передачки забрал и домой, чтобы с утра здесь сдать. Всё равно раньше девяти из них никого! Вон вчера послали после обеда, там никого нет. Телефон даже не дали, сейчас бы там всё забрал. А в таких случаях, надо доложить...

– Не расстраивайся, так везде. Каждый гвоздь хочет показать, что его шляпка толще.

– Вас как звать? Меня Эдуард!

– Иван.

– А если заключим взаимовыгодное сотрудничество?

– В смысле?

– Эти системы турникетов я знаю. Они фиксируют время работы. Пришёл, пропуск приложил – на работе. Обратно тоже. У меня с восьми до пяти. Ты же с напарником никуда отсюда?

– Сейчас толпа повалит.

– Я тебе пропуск отдам. Прикладывай в восемь утром и полседьмого вечером.

– А в середине?

– Я появляюсь, показываешь, что я ушёл. Ухожу – что пришёл. Даже, если я не вернулся полшестого что вернулся, а полседьмого ушёл.

– У тебя же до пяти.

– А сверхурочные никто не отменял! Поэтому, каждую неделю с меня поллитра.

– Нет. Водка не катит. Мы на работе, тут с этим строго. Шестьсот рублей в неделю.

– Уважаю. Значит договорились. Держи! – Палник отдал пропуск и шестьсот рублей.

Заперся в кабинете Сузанькиной. Перед этим прошёлся по этажам, осмотрел все камеры видеонаблюдения и выявил места для курения и скопления сотрудников. Взял лист бумаги начал чертить поэтажные планы. Через два часа ушёл, таща объёмную сумку челнока. В ней лежала пустая коробка. На выходе он расстегнул и показал. Иван махнул рукой. – Мы не проверяем содержимое. Нам главное посторонних не пускать.

– Вечером вернусь! – Крикнул Палник ему.

Он вернулся. Только на посту стоял молодой парень, а не Иван.

– Тоже из Пскова? – Спросил Палник.

– Откуда знаешь?

– Иван сказал.

– Дошло! – Парень достал его пропуск и отметил выход. – Я – Гриша.

– Гриш! – Палник прошёл через турникет. – Посоветоваться с тобой хотел. Уже почти девять. Мало того, что ждать пришлось долго, так ещё не в ту сторону уехал. На последнюю электричку я успеваю, а последний автобус от станции через двадцать минут уходит. На такси денег нет – ещё не заработал. Да и такси там нет. Пешкодралом – часа два. Я дома буду часа в два ночи, в пять вставать. Можно я у вас перекантуюсь?

– У нас нельзя. В общем и нам нельзя, но... Ты топай на пятый этаж. Из лифта направо. Четвёртая дверь слева. Это комната уборщиц. Там диван, чайник, туалет дальше по коридору, найдёшь. Я, когда нам не разрешали в комнате охраны спать, там два месяца ночевал.

– А ключ?

– Ключ нужен уборщицам. Тянешь дверь на себя и рукоятку вверх, а не вниз.

– Отдельная с меня благодарность!

– Пару пачек сигарет купишь!

– Каких?

– Я курю всё!

Палник зашёл в кабинет Ирины. Переоделся в такой же рабочий костюм что и носил местный рабочий люд. Шапку с козырьком натянул на уши. Инструмент, приборы распихал по карманам, кабель повесил на плечо, в руку взял только выдвижную лестницу. Единственная камера наблюдения обозревала вход на этаж: лифт, лестничную клетку, пожарную лестницу.

Подсоединялась камера к сети телевизионном кабелем. Инструктор очень точно и подробно описал все операции, что было необходимо сделать. Он скотчем прилепил листок перед собой и уложился в пять минут. А вот кабель к кабинету Сузанькиной пришлось прокладывать полчаса под потолком. Ещё час расставлял по курилкам и другим местам звукозаписывающие передатчики. Когда заполнялась их внутренняя память, они, в сжатом виде, перекачивали записи на главное устройство в кабинете Сузанькиной. Зарядки должно было хватить на неделю. Включались только на голос. Телекамеры подключил к небольшому серверу-накопителю, а его к системному блоку компьютера Сузанькиной. Установил нужные программы. Протестировал всё. После этого сложил всё ненужное в сумку и ушёл спать в комнату уборщиц. Так и было уже четыре утра.

В семь его разбудил Гриша.

– Ну ты и дрыхнешь! Еле разбудил тебя. Так и знал, я первый день здесь даже будильник не слышал. Умывайся и быстро отсюда. Они к полвосьмого приходят. – Гриша подхватил его сумку. – Ого!

– Вот тебе и ого! – Сонно ответил Палник. – Не тащи.

Они вышли. Гриша проверил, захлопнулся замок на двери или нет. Эдуард зашел в туалет, не закрыв дверь. Дождался, когда уйдет Гриша, перешёл в другое крыло этажа в своё тайное убежище. Там ещё раз всё проверил. Удалённый доступ работал. На контроле уже стоял Иван. Они поздоровались. Иван подмигнул ему.

– Сегодня не вернусь. – Предупредил его Палник. – Поэтому ты меня поотмечай, как мы договорились.

На дачу проник через забор. Уже полдень, а они дрыхли. В хозблоке, в котором он и жил, а не в доме, лёг на диван, на котором всегда спал и, уснул.

Его разбудил громкий женский крик.

– Ира, что орёшь? – Спросил Палник, приоткрыв глаза.

– Это правда вы?

– Не похож?

– Вы же подстриглись!

– И что?

– Простите ради бога! Вся на нервах!

В хозблок ввалились Большаков и Николающкин.

– Что вы поспать не даёте? Ладно. – Палник встал и начал выкладывать из сумки разные вещи. Первым он вытащил ноутбук. Потом чеки и отдал их Большакову.

– Зачем? – Удивился тот.

– Отчёт. На что потрачены ваши деньги из сейфа. Программное обеспечение тоже не три копейки стоит. Интернет. Вот флешка. Ирина, поскольку это старые пеньки такие как и я, вам придётся общаться со всем этим хозяйством.

Он объяснил как и что. Начали слушать записи из курилок. В одной из них нарыли интересный разговор.

– Слышь Кать, ходят слухи что большой слизняк сбежал, хотя сообщил, что лечится, ленточный червь уволился, а Артёма сцапали! Вместо них поставили шлюху, которая сразу свалила в Голливуд!

– Кто это? – Строго посмотрел на Палника Большаков.

– Теперь открываем этот файл. Камера слежения на третьем этаже. Ира, всё понятно, как работать? Курилка там. Смотрите кто входит и выходит.

– Это же Барбосов! Вот сука! – Чуть ли не хором возмутились трое, кроме Палника.

– Открытие! – Поёжился ББ. – Вот, оказывается, как нас зовут!

– А вы что ожидали? – Усмехнулся Палник. – Возможно они на вас ещё работают. В других компаниях – делают вид, но денежки получают справно.

– Когда его мать заболела, я мозоль на пальце натёр, чтобы её спасти. Катя лучший монтажёр.

– Вы тут смотрите, выводы делайте. Не за этим Барбосовым гоняйтесь, а выявляйте людей вашего Артёма. Вот адрес куда присылать ваши впечатления. Сегодня вашего Артёма выпускают под подписку.

– Барбосов его кликуха. Фамилия похожа: Барбасов. Любит рыться в помойках, но иногда такие вещи вытаскивает. Можно многое простить.

– Значит он вас тоже скоро найдёт.

5.

Через проходную прошёл после группы людей, шедших на съёмки очередного ток-шоу. На контроле находился Григорий. Палник вручил ему блок сигарет "Союз-Апполон".

– Во времена моей молодости были самыми крутыми.

– Щедро!

– Смотри! – Показал на экран Палник. В опечатанный кабинет рядом с лифтом вошёл человек и запер за собою дверь.

– Это пятый этаж. – Григорий в рацию сообщил о происшествии. Но тот сразу выскочил из кабинета обратно. Открыл дверь на пожарную лестницу и скрылся. Скорее всего у него была рация, через которую он прослушивал сообщения охраны. Только после этого на лифте подъехали двое из охраны, а по лестнице поднялись трое.

– Кино снимают?

– Кому-то что-то понадобилось. Это в реале, а не съемки. Впервые у нас такое. По крайней мере при мне!

Он долго рылся в архивах, как бумажных, так и файловых в компьютере Сузанькиной. Сидел, что-то составлял, сканировал, печатал, подписывал. Всё это сложил в прозрачную синенькую папочку. С тем и ушёл.

Утром его прихватил за руку Иван и увёл его в комнату отдыха. Гриша заступил на вахту вместо его.

– Помнишь вчерашнего? Ну, который... он, оказывается пролез в кабинет Артёма, с этого... продюсерского центра. Меня, когда допрашивали, то я сказал, что это я обнаружил, а Григория попросил сообщить.

– Правильно сделал. Зачем наши связи светить. Устроят перекрёстный допрос, мы же сразу поплывём, даже если договоримся. Вам может ещё и премию дадут!

– Хорошо подсказал начёт премии. Слушай дальше, раз телик не успеваешь смотреть. Все подумали, что он вниз сиганул, а он вверх, на крышу залез. Отсиделся в саду на крыше до ночи, пробрался в кабинет жирного слизняка и взломал сейф. Там оказались игрушки, то ли шевелиться начали или говорить, но он перепугался, выскочил на крышу, сорвался с лестницы и шмякнулся на асфальт. Утром только обнаружили, столько шумихи! Хотел сейф заминировать. Будь осторожен, в продюсерский центр двое прошли допрашивать.

– Давай, я туда не пойду. Отметь меня, что я вышел обратно, а когда они свалят, рукой махнёшь, я в фойе посижу, пока места есть.

Через час к нему подошёл Григорий.

– А что рукой не помахал?

– Оттуда тебя не видно. На экране могут заметить и неправильно поймут. Я на улице курю, заодно за порядком смотрю. Следаки ушли, но тебя наш начальник ищет и хочет с тобой погуторить. Имей ввиду, если потребует пропуск – не отдавай. Может не отдать.

– Чтобы я без вас, ребята, делал? Устроился на тихую спокойную работу, а тут такие дела, интриги. Ладно, пойду почешу язык с вашим командиром.

Диспетчерский пункт хоть и был на первом этаже, но в середине здания у лифтов для персонала. Худой, с залысинами и несколько нервным взглядом мужчина лет сорока с лишним, нисколько не удивился его приходу, жестом предложил присесть напротив, но Палник остался стоять. Пришлось тому встать со своего стула, иначе его взгляд снизу упирался в живот курьера.

– Дайте ваш пропуск!

– Зачем?

– Вопросы здесь задаю я! Могу и обыскать!

– Полиция пусть обыскивает и вопросы задаёт! Обратно его не вернёте, выдворите меня из здания, а я, потом, без пропуска сюда уже не попаду. Уволят за прогул.

– У меня полномочия!

– До свидания. А у меня работа. Пусть мне моё непосредственное начальство пошлёт на разговор к вам.

– Я имею право посмотреть...

– Право имеете, а я могу отказаться! – Повернулся к нему Палник. – Дальше что?

– Вы что, за свою работу не держитесь?

– Пустой разговор. Что вам надо?

– Рассказать что и как, где, с кем вы...

– Вы мне мама?

– Почему?

– Нормальный папа, таких вопросов не задаёт!

– Я, вообще-то, не о сексе! Вы такой озабоченный?

– А, по-моему, вы озабоченный. У меня контракт и там есть целый раздел о конфиденциальности. При нарушении его я сразу вылетаю! Да ещё и на деньги попадаю!

– Но я...

– Хватит пиздить господин хороший. Кто вас попросил? Давайте я зайду к нему. Объясню, что согласно внутренней этики корпорации я должен получить распоряжение...

– Это же управление персоналом!

– Да у них мой мобильный телефон, звони – не хочу! Ладно, зайду к их начальнику, спрошу в чём дело. Если он не знает...

– Не стоит. Я был не прав. Но от кого вы получаете задания?

Палник достал из рюкзака пачку листов и показал на резолюции.

– Так Николающкин уволился! – Словно поймал здоровенного тупого карпа обрадовался тот.

– Поэтому на распоряжении ваш Большов, тоже расписался.

– Большаков!

– Какая мне разница. Вот ему вопросы и задавайте! – Палник убрал листы в рюкзак.

– Он в клинике!

– Ваши проблемы. Это вам надо, а не мне! Я понял откуда ноги растут.

– И откуда?

– У кого из жопы, а у кого от пизды! Вот сейчас она и получит! Звоните, пусть прячется. Я на неё такую заяву накатаю!

Он подошёл к лифту. Двери раскрылись. Светлана, что-то карябвшая в айфоне, натолкнулась на его живот.

– Что киса? Попала прямо в лапы старому пердуну! А задница твердая, я не ошибся! – Пожмакал он ближнюю, к себе, её ягодицу. Другой рукой нажал кнопки пятого этажа и закрытие дверей. Легонько втолкнул пузом Свету в лифт. Её вопль сработал только в районе второго этажа. Он скосил взгляд на камеру видеонаблюдения. Хорошо собой загородил выход из лифта. Не очень-то и видно. Пожал плечами и начал подниматься по лестнице. По второму этажу прошёл к лифту общего пользования. Спустился вниз и вышел на улицу. Иван отметил его выход. Вернулся только через час. Прошёл в диспетчерскую. Света, с уже высохшими глазами, но с разводами влаги на лице, писала пятый вариант заявления на Палника. Над ней нависал Сыргучов – начальник охраны.

– А вот и вся банда собралась! – Коротко засмеялся Палник. – Вот вам! – Он положил справку и из травмпункта.

– Меня ударила в живот вот эта особь! – Пояснил он ничего не понимающему Сыргучову.

– Покраснение?

– Всё равно травма, а живот, вон он какой большой, моё больное место. У меня пупочная грыжа. Может развязаться. Я понимаю, что у неё ко мне личная неприязнь, но бить-то зачем?

– Это я, я ударила?

– Телефончиком своим.

– Это айфон!

– Она это не отрицает. Вы свидетель. Куда мне заявление о побоях писать?

– Это же фигня полная, покраснение, заявление! – Вступился за неё Сыргучов. – Вы её лапали, обзывали.

– Значит, господин хороший, вы её, если не соучастник, то укрыватель. О, как у вас тут запущено! Вы запись с камеры смотрели? Или уже стёрли?

– Никитич! – Обратился Сыргучов к сотруднику сидевшего перед экранами. – Запись с восьмой камеры выведи на мой экран.

Запись на экране собралось смотреть человек семь. К ним присоединились и охранники отдыхающей смены.

– Что видели?

– Ничего особенного нет! – Укоризненно пробормотал Никитич. – Толчки и всё! Столкнулись!

– Если это и было, то нечаянно! – Света отвела в сторону свой взгляд.

– А что в кляузе написано? "Он трогал меня за задницу и тёрся пузом о левую грудь!" Вы все свидетели. Она просто меня домогается. Я здесь проработал всего несколько дней, а она мне проходу не даёт! Что таким красивым, спортивным, комсомолистым молодых ёбарей не достаёт, раз на меня кидается? Я в разводе, могу и согласится!

Света схватила справку из травмпункта, порвала её и зажала в кулаке. – Так тебе!

– Вот дитя неразумное! – Грустно вздохнул Палник. – Мне там ещё выдадут.

– Ты чего Свет? – Обратился к ней Сыргучов. – На пустом месте себе дело шьёшь! Твоя мама попросила мою жену, чтобы я пристроил тебя, а ты меня уже подставляешь! Ублажай его как хочешь, но договорись, чтобы он на тебя заяву не писал! Мне без тебя проблем хватает. Ну дура она! – Повернулся он к Палнику. – Что ты её размазываешь? Давай я поляну накрою, поговорим...

– Это другое дело! А то обыщу, докладывай куда, с кем, когда! Пошли прямо сейчас.

– Как это? У меня сейчас работа... вечером.

– А у меня сейчас время есть, а вечером мне надо успевать на электричку. Переночевать пустишь? Вот и я о том!

Сошлись на том, чтобы поляну сделать без отрыва от производства, в кабинете Сыргучова, напротив диспетчерской. Палник пошёл за водкой, а тот в столовую за обедом.

Первый раз за знакомство. Быстро пролетело. Второй – за дружбу. Ещё быстрее. Третий за взаимопонимание. Тогда и начали закусывать как следует, а не корки от бородинского хлеба нюхать и жевать.

– Понимаешь Эдуард, у них вся семья несчастная. Отец, не дождавшись её рождения – слинял. Даже разводиться не стал. Сколько её мать не пыталась пристроиться – никак. Побудут мужики и сваливают. Вера и к старцам ходила, экстрасенсам, колдунам. Ничего не помогает. Теперь тоже самое со Светой. Она из-за этого и на психолога пошла учиться, чтобы понять из-за чего это так с ними происходит. Приходит кто-нибудь, репортёром, оператором устраиваться, проверь совместимость, а дальше... а дальше поживут месяц, другой и сваливают. Всем хороша, готовит, убирает, собой занимается, а не везёт и всё!

– А может дело не в ней, а в парнях, которых она выбирает?

– Надо же! А мне такое и в голову не приходило! А почему?

– Сейчас же не обязательно самообразованием заниматься. Книжки читать, думать. Надёргал цитат из интернета или цитируешь, или за свои выдаёшь. Значит умён. Диплом на принтере напечатал. Один раз показал. Значит образован. Поверила. Ковырять же она его не будет. Машину в аренду взял или попросил. Богат. Ну и всякое такое по мелочи. Она на это клюнула. А эти ребята все не местные. Им прописка и жильё надо. Потом трещат что бизнес погорел, с работы хозяин-самодур уволил и бедная девка впахивает ещё и на него и за него. А когда он понимает, что прописки не будет, много заработать для него, она тоже не может, ищут другую дуру и сваливают.

– Правда? Никаких чувств, романтики?

– Встречаются индивиды-романтики, но в своей массе хитрожопые потребители. Вот едешь в электричке или автобусе и, какой-нибудь чувак, своему корефану хвалиться как он двести рублей с московского лоха срубил, причём лёгко. У женщин стабильность и постоянство в цене. А эти тюлени готовы со своих подруг ещё и деньги за секс с ними брать. Поколение некст, как ныне талдычут.

– Интересный ты мужик. Чем раньше занимался?

– Не парился. Когда чем.

– А жена, дети?

– Тоже самое. Три раза. Понимаешь, мне развратные девчонки нравились. От них свободой Венеры веяло, но и заболеваниями от этой богини. Что тут огорчаться? Судьба. Будь, если и не умён, так хоть внимателен!

– А может её маманю...

– Ей сколько? Полтинник, около того? И что, я такую старуху должен воспитывать? Мне надо такое на старости лет? Света? Так я ей если не в деды, так в отцы гожусь! Ныне модно, конечно, старикашка с молодушкой. Так либо бабла надо много, либо совместимость мышления, образа жизни. Наверное, я старый. Раньше все красивые были, даже кто старше тебя. Сейчас... Смотришь вся при всём, а привлекательности нет. Тупь резиновая. Знаешь, что в Японии уже не резиновых, а настоящих роботов делают? Выражения одинаковые что у живых, что у них. И речь и лица. В таком случае робот лучше. Надоела – выключил. – Палник посмотрел время на своём смартфоне. – Спасибо. Мне пора. Надо ещё в три места заехать. Рад был познакомиться. Ты нормальный мужик, только на поводу ни у кого не иди!

– Ходил бы, давно бы посадили... и не как растение в грядку, но там могут сделать растением...

6.

На даче появился после перерыва в электричках.

– Что-то рановато! – Удивился ББ.

Выглядел он прикольно. Лицо заросло клочками волос разной длины. Шевелюра была, не как обычно зачёсана назад, а развалилась на две стороны косым пробором. Сланцы, даже самые большие, что были в наличие, ему были малы, поэтому ходил босиком. То, что Палник, издали принял за грязную рваную майку, была смесь длинных вьющихся волос на груди и прямых, коротких на животе, который свисал через верёвку. Вместо трусов он был подпоясан бесформенной тряпкой. Волосы, в массе, седые, но и чёрных хватало.

– Знаешь! – Обратился ББ к нему. – Сначала я на тебя злился, что командуешь мной, а теперь очень рад. Никогда такой свободы не ощущал. Всегда был кому-то или для чего-то должен, нужен, обязан. А теперь даже самому себе не должен. Я такой дикарь! Выдёргиваю морковку, сбиваю с неё землю и ем! Прямо обезьяна. Суета-сует, даже на отдыхе, как обычно, причём ненужных, пропала.

– Я тоже сначала удивился откуда она – Свобода здесь, а теперь меня и пистолетом не выгонишь. Пошли в хозблок к ноуту.

– А эти двое купаться пошли.

– Нам и лучше.

Палник вытащил из рюкзака пластиковый пакет. В нём оказались и трусы и плавки и даже огромные сланцы.

– Еду сами в холодильник переложите. – Вытащил он ещё пакет. Из сумки на колёсиках достал три бутылки водки. – Коньяка твоего нигде не видел. Здесь ещё колбаса, сало, оливковое и льняное масло, зерновой хлеб. Когда в следующий раз появлюсь – не знаю. Кстати, весной, мы договорились, у соседей можете картошку подкапывать. Они только осенью появятся.

Он достал из рюкзака фотоаппарат и подключил его к ноуту, который уже загрузился и на экране которого плавали рыбки.

– Сегодня утром меня останавливает охрана на входе и говорит, что твой сменщик хочет меня видеть. Очень, очень интересный парнишка. Выглядит как чел с Уолл-стрита в нашем кино. Пытался допросить, потом вызвал вашего Сыргучова и потребовал обыскать меня. Тот предложил для этого вызвать полицию, но я разрешил. Тот обыскал. Оказывается, мой пропуск искали.

– Есть у нас такая традиция. Нет пропуска – нет трудовых отношений.

– Не блокируется?

– Всё в наличие, нормально. Просто он может, как в метро, за другими проскочить. Вот ты, когда по зданию шляешься, охрана пропуск не требует?

– Только на входе.

А они имеют право проверять, изымать на проверку. И спускать с крыльца под белы рученьки. Что дальше?

– Я сказал, что я его в одном из туалетов спрятал. Тот послал Сыргучова организовать поиск.

– Что-то на Сыргучова не похоже.

– Так он и не искал ни у меня ни в туалетах.

– Ты, наверное, про него ничего не знаешь, а он классный мент был. Его собственное начальство хотело посадить за то, что он отказался сажать невиновного. Ну там улики подделывать, свидетелей липовых искать. У нас есть такой едкий и въедливый журналист Барбасов. Раскрутил эту тему и доказал. Мы тогда очень сильно поднялись на этом. Но из милиции выгнали всех. И его и их. Мы ещё на этой теме полгода просидели. Всем же интересно продолжение – чем всё закончилось. Тех никуда не брали, а я его к себе. В помощь генералу.

– Какому?

– Нормальный мужик. Приезжает только когда сильно пьян или с женой поцапался. Один раз налоговая наехала. Он не к местным пришёл, а к самому. Кто до Сердюкова был? Или после? Не суть важно. "Какие мне претензии?

– Вам – никаких.

– Это мой телеканал. Все документы ко мне на стол!"

Развернулся и ушёл. Так, прямо на посту охраны, проверяльщики развернулись и свалили. Чей-то заказ выполняли. Генерал нашёл заказчиков наезда. Они очень дико извинялись.

– Ваш, этот, с Уоль-стрит поручил тогда отвезти мне пакет. На пакете написано, кому, что... – Пояснил Палник надписи на пакете.

– Это не моя клиника. Я про такую даже не слышал.

– Я его пожмакал и вскрыл. Там жучок-маячок. А это какие-то старые отчёты. Я запаковал всё, туда съездил, в другие, как бы свои, места. Отдал в секретариат со словами, что вас в той клинике нет. Сразу сюда.

– Ну, Витюша, попал. Там сразу вскроют и Сыргучова вызовут. Какие интриги! Хоть кино снимай. Он-то зачем влез?

Виктор Сергеевич Сытнин, ещё до универа, хотел стать банкиром. Всем был хорош, кроме одного недостатка, но очень большого: не было мохнатой лапы. Придя в банк на низший уровень, высоко бы не поднялся. Когда это понял, ещё студентом, устроился бухгалтером в маленькую фирму, а к выпуску, работал в средней. Четыре года назад, придя в телекомпанию устраиваться на должность бухгалтера, после прохождения психологических тестов, ему предложили стать ВРИО финансового директора. Через полгода приставка временности испарилась. Через год стал замещать Большакова, во время его отсутствия. Большаков, как никто другой, чувствовал не только его профессионализм, но надёжность.