Текст книги "Исследование океанских глубин"

Автор книги: Эдуард Шентон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Два дня подряд дул ветер, будоража и взбаламучивая воду. Из Ла-Хольи приехал доктор Инман, намеревавшийся спуститься в каньон у мыса Мьюгу, примерно в 8 милях к югу от Порт-Уэнеме, но через два дня убедился, что дело это безнадежное.

В субботу вечером мы устроили на судне пирушку: Кьензи, он же Каноэ, на следующий день отбывал во Францию. Маленький Джо приготовил превосходное жаркое, накрыл стол лучшей скатертью, поставил свечи, фарфор. В течение последних двух месяцев Каноэ совершил 40 погружений, в иные дни он «нырял» дважды. А вообще в качестве сотрудника фирмы «Вестингауз» он опускался в «Блюдце» 81 раз. Не будь у нас такого оператора, мы не сделали бы того, что смогли сделать. Утром Каноэ вылетел в Париж.

«Бэрч-Тайд» оставался в Порт-Уэнеме до конца недели, поскольку в понедельник прибывала группа специалистов тихоокеанского ракетного полигона. Одно время «Бэрч-Тайд» стоял у стенки возле странной посудины под названием «Кэсс-1». Это судно еще в 1959 году производило экспериментальные буровые работы мористее острова Гваделупа во время осуществления программы «Мохол». Теперь его переоборудовали для бурения в прибрежных районах. Буровая установка, которой было снабжено судно, выглядела достаточно внушительно.

Мы решили, что в понедельник сможем «нырять». Хотя день выдался пасмурный, море стало значительно спокойнее. Нужно было спешить: уже почти середина апреля, а мы сделали всего четыре погружения.

Ф. Дж. Вуд, биолог, совершил погружение в районе банки, расположенной в четырех милях от берега. Ученый рассчитывал обнаружить там «кукольного» дельфина (doll dolphin). Группа ученых, к которой он принадлежал, изучала дельфинов и исследовала возможность их использования для обнаружения целей, переноски импульсных излучателей, оказания помощи флотским водолазам. Некоторые специалисты полагали, что дельфинов (их называют также морскими свиньями) можно научить выполнять обязанности лоцманов и помогать боевым пловцам-разведчикам проникать в гавань противника. «Кукольный» дельфин – животное редкое, лишь однажды оно жило в неволе. Буду хотелось увидеть его в естественных условиях. Поговоривали, что такие дельфины водятся в здешнем районе, хотя ныряльщики не видели пока ни одного. «Блюдце» находилось под водой несколько часов, но признаков присутствия «кукольных» дельфинов не было. Правда, Вуд наблюдал множество беспозвоночных, представляющих научный интерес, так что погружение все-таки было не бесполезным.

Затем наше плавучее жилище взяло курс на остров Сан-Николас, где предполагалось осуществить три погружения. «Бэрч-Тайд» прибыл на место назначения перед рассветом. Судно разрезало форштевнем почти совершенно гладкую поверхность моря. Мы видели весь остров длиною около 9 миль: и довольно пологий восточный склон, и плоскую, похожую на террасу вершину, и крупные скалы с северной его стороны.

Этот остров, подобно остальным 6—7 островам архипелага, в эпоху плейстоцена был, весьма вероятно, связан с материком. Говорят, что некогда по Сан-Николасу бродили слоны: их окаменелые останки сохранились в песчаных холмах острова. Периоды с обилием влаги сменялись периодами со страшной засухой, остров превращался то в тропический рай, то в пустыню, где гибло все живое. Но первобытный человек, питаясь моллюсками, выжил. Он оставил после себя множество примитивных орудий, кухонную утварь, оружие.

В начале XIX столетия на острове жили индейцы. Затем пришли люди с материка. Они уничтожили все мужское население, а женщин и детей увезли с собой.

До наших дней дошел любопытный документ о «затерявшейся женщине с Сан-Николаса». В нем рассказывалось, что одной индианке удалось спрятаться. Оставшись на острове после того, как всех остальных увели, она провела в одиночестве 20 лет. Но примерно в 1855 году ее все-таки поймали и увезли. Спустя несколько десятков лет некий агент по продаже недвижимости пытался населить остров и нарезал земельные наделы. Но покупателей не нашлось. Остров стал местом паломничества археологов и геологов. Но потом он был передан флоту США, который превратил его в полигон для бомбометания, стрельбы ракетами и базу кораблей. Подобно Сан-Клементе, остров был голым и бесплодным и даже отдаленно не походил на Санта-Крус, находившийся всего в 40 милях.

На этот раз в «Блюдце» вместе с Андре спускался лейтенант Джо Роберт Элзенга, который в ноябре принимал участие в 249-м погружении. Лучшей погоды и желать было нечего. Ярко сияло солнце, воздух был чист и прозрачен. «Блюдце» мы спускали на глубину 80 метров. Будучи геологом, Боб намеревался исследовать древние террасы, которые, по его предположению, находились в миле-двух к северо-востоку от острова. В одной научной работе, опубликованной в 1950 году, упоминалось о признаках подводных уступов или скал, обнаруженных здесь эхолотом, которые в геологическом прошлом могли обозначать низший уровень моря. В статье указывалось, что уступы обнаружены на глубине 50—90 метров. Боб же намеревался исследовать участок на глубине от 27 до 30 метров.

Когда Боб и Андре достигли дна при глубине 80 метров, они обнаружили множество крупных неправильной формы обломков с как бы замшелой поверхностью. Вокруг обломков лежал светлый ракушечный песок. В поисках уступа, или террасы, Андре взял курс на северо-северо-восток.

«Блюдце» двигалось над ровным дном, оставив позади крупные валуны. Вскоре гидронавты достигли участка, на котором углубления и возвышения располагались параллельно меридиану. Перемещения осадков Боб не заметил. Не увидел он и признаков течения вблизи дна. Склон был очень пологим. Пройдя ³/₄ мили, гидронавты очутились на участке, загроможденном обломками камней. Глубина составляла 100 метров. Наклон резко изменился, но четко выраженного уступа, характерного признака древней береговой черты, не оказалось. Ракушечник был старый – ракушки могли остаться с той поры, когда здесь проходила линия берега. Боб полагал, что зона ракушечника должна быть более четко выраженной. Крупных участков выхода коренных пород он не обнаружил, но заметил несколько каменных глыб, которые, возможно, некогда претерпели напластование. Андре удалось взять образец типично осадочной породы, факт этот мог оказаться знаменательным. Внезапно, когда гидронавты перевалили через гряду, ощутилось сильное течение. Боб впоследствии рассказывал:

– Неожиданно мы заметили, что несемся стрелой. Когда же в конце концов удалось замедлить движение, а потом и остановиться, зацепившись клешней за грунт, счетчик течения показывал Скорость 0,2 метра в секунду.

Это происходило на глубине 110—120 метров, но, странное дело, ниже этого участка не существовало вообще никакого течения. В числе организмов были обнаружены обычные прикрепляющиеся к камням животные, морские ежи, звезды, перья, камбала. Любопытно, что камбала плыла в 1—1,5 метрах от дна. Как правило, рыба эта зарывается в песок, и, чтобы заставить сдвинуться с места, ее приходится тормошить. Достигнув глубины 140 метров, «Блюдце» начало всплывать на поверхность. Боб полагал, что ему удалось обнаружить признаки древней береговой черты, но нужны дополнительные данные, чтобы подтвердить это.

«Блюдце» подняли в 11 часов, аккумуляторы были далеко не полностью разряжены. Я решил, что можно «нырнуть» еще разок с другой стороны острова. Теперь наблюдателем был Вуд, знаток дельфинов. Настроение было великолепное. Судно шло плавно, разрезая невысокие волны. Хорошо бы сохранить такой темп: глядишь, и наверстали бы упущенное. Уже спустив «Блюдце» на воду, я вдруг ощутил уверенность, что дальше все пойдет удачно, что мы без труда выполним месячную программу работ.

Так, в сущности, и случилось. В продолжение двух последующих недель лишь однажды из-за плохой погоды пришлось отменить погружение. Наблюдателем был Андре Розфельдер, геолог из института Скриппса, намеревавшийся исследовать каньон Мьюгу возле одноименного мыса.

День тогда начался с серии неудач. Едва мы начали спуск, как из центра управления ракетного оружия передали радиограмму, в которой предлагалось отойти на несколько миль в море: начинались учебные стрельбы. Мы стали упорствовать: ведь в таком случае мы окажемся в районе с глубиной, на которую не рассчитано наше «Блюдце». Но уйти все-таки пришлось, погружение отменили. Тогда было решено направиться к мысу Дьюм, находящемуся в 20 милях южнее. Все было подготовлено к погружению. Несмотря на свежий бриз, я решил спустить аппарат на воду. Судно приблизилось к скалистому мысу, неподалеку от головной части каньона. Когда «Блюдце» вошло в воду (оно поддерживалось лишь нейлоновой оттяжкой), случилось что-то неладное: оно резко накренилось на нос. Гастон долго переговаривался с Андре. Я подозревал, что неисправной оказалась дифферентная система. Мы ждали. Между тем судно отдрейфовало в сторону и вдруг стало быстро двигаться к берегу. Эрл, конечно, ничего не мог предпринять: он не смел маневрировать с «Блюдцем» у борта.

– Поднимайте «Блюдце» – произнес Гастон.

Я не раз задумывался, что нужно делать в подобной ситуации. «Блюдце» соединялось с краном нейлоновым тросом, выдерживающим вес 4500 килограммов. Линь удерживал «Блюдце» лишь в воде, когда оно весило всего 25 килограммов. Обычно при подъеме нейлоновый трос пропускался водолазом через большое кольцо подъемного стропа, один конец которого прикреплялся к автоматическому гаку. В настоящей ситуации мы не могли снова вставить кольцо стропа в гак. Попробовали потянуть за оттяжку, но бесполезно. Скалы были уже совсем близко, и времени на эксперименты не оставалось. Не могли мы также рисковать нейлоновым линем, поскольку больше ничего не удерживало бы «Блюдце».

В динамике послышался озабоченный голос Эрла:

– На корме! Вы там придумайте что-нибудь, да поживее!

Я стал подтягивать «Блюдце», а Кен попытался поставить кран в нужное положение, но оно волочилось сбоку судна.

Наконец Ларри, который в тот день был дежурным водолазом, улучив подходящий момент, ринулся к аппарату и защелкнул гак, зацепив за него строп. Это было весьма рискованно, поскольку рука Ларри могла попасть между концом стрелы и люком аппарата. Однако благодаря находчивости Ларри аппарат благополучно подняли из воды, а «Бэрч-Тайд» отвели подальше от берега.

Гастон установил, что не в порядке рычаг, при помощи которого в дифферентной системе перемещается ртуть, и устранил поломку менее чем за полчаса. К этому времени усилился ветер и взбудоражил воду в проливе и у берегов до такой степени, что спустить и поднять аппарат без риска стало невозможно. Погружение отменили, и весь день пошел, как говорится, насмарку.

Зато последующие погружения прошли благополучно. Погружение номер 350 с доктором Г. У. Менардом на борту – очередное событие, отмеченное сотрудниками фирмы «Вестингауз» и Центра французских подводных исследований, было осуществлено в каньоне Скриппс. Затем примерно в 4 часа утра в желобе Сан-Диего погрузился Эрик Бархем, снова изучавший глубоководные рассеивающие слои. Последнее по программе погружение было выполнено в каньоне Мьюгу. После 3 или 4 неудачных попыток Андре Розфельдеру удалось-таки сделать намеченные наблюдения. Ожидал он, правда, большего. Он обнаружил, что каньон полон очень тонких осадков, значительно уменьшающих видимость. Каньон Мьюгу не походил ни на один из многих исследованных к этому времени, для него характерно было интенсивное образование осадков.

Завершив программу погружений, «Бэрч-Тайд» взял курс на юг, на Лонг-Бич. Мы достаточно изучили и побережье, и острова, и соседнюю с ними часть Калифорнии. По подсчетам, мы покрыли самое малое 3000 миль, крейсируя вдоль калифорнийского побережья, не говоря о вылазках в Калифорнийский залив и на Сан-Лукас.

Экипаж «Дипстара» находился в приподнятом настроении. Неожиданно мы осознали, что сделали все, что наметили, и даже больше. Мы совершили в общей сложности 123 погружения, то есть больше, чем рассчитывали. У Лонг-Бича нас вызвали по радиотелефону. Это было наше балтиморское начальство – Джо Леинг, Бен Мур и Билл Спаркс. Они поздравили всех с завершением работы и подчеркнули ее значение для фирмы.

В течение следующей недели нужно было подготовить «Блюдце» к отправке во Францию и снять специальную аппаратуру, установленную на нем в ноябре. А затем, забрав свои пожитки, по домам...

«БЛЮДЦЕ» ДА МЕШОК ПЕЛИКАНЬИХ КОСТЕЙ

И вот мы снова в Лонг-Биче, возле того же причала, где все началось полгода назад. На горизонте дымил пароход. Мало что изменилось с тех пор. Вдалеке методически, словно гигантские птицы, клюющие зерно, работали буровые установки, выкачивавшие нефть из-под морского дна. Наше возвращение было победным, хотя и нешумным.

Еще во время перехода от каньона Мьюгу Гастон и Джерри начали демонтировать аппаратуру. Они сняли подводный телефон, датчик температуры, счетчик скорости течения, радиотелефон, втулку-ввод и другие устройства. Грузы поставили на место, и «La Soucoupe» обрело свой прежний вид.

Наступило 29 апреля. Хотя балтиморская контора заключила договоры с клиентурой, с которой можно было работать еще несколько дней, Кусто настаивал на немедленном возвращении «Блюдца». По его словам, оно должно понадобиться 8 мая при осуществлении важной подводной операции в районе близ Монако. Он намеревался разведать место для экспериментального подводного дома «Коншельф-III». Пока Том Хор-тон и Фред Уиллетт пытались в Балтиморе подыскать самолет, мы вынуждены были ждать.

Во всяком случае появилась возможность совершить несколько погружений, в которых смогли бы участвовать новые члены экипажа. Предполагалось, что Рон Черч станет одним из операторов «Дипстара». Рон был знаком с погружениями, так как в качестве фоторепортера приезжал к нам в Сан-Лукас. И вот теперь он вместе с Бобом Данном хотел «нырнуть». Еще один сотрудник собирался выполнять обязанности представителя на берегу. Это был Фред Бэгнолл, бывший боевой пловец подрывник, теперь специалист по вопросам управления предприятием. Фред принимал участие в отправке «Блюдца», а также в подготовке работ с «Дипстаром», строительство которого должно было завершиться через несколько месяцев.

Экипаж «Бэрч-Тайда» согласился вывести судно на мелководье мористее Лонг-Бича. Мы вышли из гавани и очутились в густом, как молоко, тумане. Невидимые суда стояли на якоре и гудели. Мы подозревали, что туман, возможно, не рассеется до конца дня. Капитан указал на карте точку во внешней части гавани, где глубина составляла 15 метров. Я сказал Рону, Бобу и Фреду, что это единственная возможность «нырнуть», поскольку выйти мористее вряд ли скоро придется. Вода была довольно мутной, так что едва ли можно было увидеть много. Судно стало на якорь в стороне от фарватера. Когда начали устанавливать очередность погружений, Андре сказал, что возьмет с собой сразу Рона и Боба. Я не представлял себе, что в «Блюдце» могут поместиться три человека. Гастон объяснил, что, поскольку аппарат теперь сильно облегчен, а Андре далеко не тяжеловес, можно взять на борт и третьего.

– Один сядет верхом на балластную цистерну, – распорядился Андре.

Погружение номер 354 длилось полтора часа. Рону было позволено управлять аппаратом и убедиться, сколь он маневрен. По возвращении он, подобно Ларри и Джо во время их первых погружений, отметил, как чувствительно «Блюдце» и как легко с непривычки допустить ошибку при управлении им.

В завершающем погружении, номер 355, роль балласта выполняли мы с Фредом Бэгноллом. Рон заметил, что для такой гавани, как Лонг-Бич, видимость удивительно хорошая. «Блюдце» ушло под воду, когда небо начало светлеть, хотя по-прежнему туман стоял плотной стеной. Это было красивое зрелище: желтоватый свет в воде превратился в мутновато-зеленый. На поверхности видимость не превышала 0,5 метра, и предположить, что в воде можно что-либо увидеть, было трудно. Но под водой оказалось вполне светло, мы могли видеть на расстоянии около 2 метров – не так уж плохо для взбаламученной воды. Я сидел верхом на цистерне, поэтому, когда Андре наклонил нос аппарата на 30°, чтобы не упасть, я схватился за люк. Потом мы поменялись местами с Фредом и я смог наблюдать множество организмов, снующих по дну и плавающих в воде.

К 1 мая мы получили официальное сообщение из штаб-квартиры Французского управления подводных исследований: нас уведомляли, что в течение нескольких недель не смогут предоставить самолет. Все транспортные самолеты и даже несколько коммерческих были направлены в Доминиканскую республику. Мы хотели использовать военный самолет для экономии средств, поскольку «Блюдце» было законтрактовано военно-морским ведомством. Но почему бы не отправить аппарат и на коммерческом самолете? Расходы могли бы оплатить в складчину многочисленные клиенты. Фред Уиллетт уверял, что лишь в одном коммерческом самолете могло свободно уместиться «Блюдце» – в CL-44, изготовляемом компанией «Канадэр» для авиалиний «Летающие тигры» – «Сиборд эйр». Вместо широкой двустворчатой двери в борту у CL-44 в хвостовой части имелся люк. В ширину люк достигал 3 метров, но высота, к сожалению, была недостаточной.

Фред Бэгнолл договорился с конторой «Летающих тигров», что самолет будет предоставлен не позднее 4 мая. Тем временем газорезчики отрезали гнездо «Блюдца» от палубы. На следующий день утром появился большой желтый кран. Плавно опустив стрелу, он легко поднял маленькое желтое «Блюдце». Различные детали, запасные части и инструмент, присланные вместе с аппаратом, мы погрузили на грузовик с прицепом-платформой. Члены экипажа «Бэрч-Тайда» тепло попрощались с «Блюдцем», махая ему вслед руками.

Гастон давно знал о том, что ему придется лететь вместе с «Блюдцем» на обратном пути. Джерри вызвался сопровождать его до Нью-Йорка, чтобы убедиться в том, что аппарат надлежащим образом перегрузят на самолет линии «Сиборд эйр». Андре предпочел лететь на пассажирском лайнере.

Мы решили выразить операторам и механику свою признательность за терпеливый труд и помощь. И Андре и Каноэ хотели получить копию фильма «На глубине тысячи футов ради науки», который был отснят Роном и Джо. Гастон давно приценивался к кинокамерам, чтобы заменить свой старый капризный киноаппарат. Джо Томпсон намекнул, что Гастону следовало бы повременить с покупкой. Он был изумлен, когда Джерри тем не менее протянул ему сумку, в какие упаковывают в универмагах-супермаркетах различные покупки:

– Гастон, вот тебе кое-что на дорогу.

– Мне? – Гастон принялся разворачивать свертки. На лице его было написано явное удивление при виде коробки с надписью: «8-миллиметровая кинокамера «Никкорекс». Я редко видел, чтобы Гастону не хватало слов, но на этот раз он действительно лишился дара речи.

«Блюдце» повезли в Комптон, где, согласно договоренности, на местном заводе, принадлежащем фирме «Вестингауз», должны были передать лоток, чтобы «Блюдце» погрузить на самолет. Была изготовлена специальная рама – на несколько сантиметров ниже, но достаточно прочная, чтобы выдержать трехтонное «Ныряющее блюдце».

Как мы и опасались, вилка автопогрузчика, обслуживающего самолет, оказалась слишком короткой, чтобы подцепить лоток «Блюдца». Фред срочно связался с компанией, обслуживающей клиентов погрузочными механизмами. Через несколько часов кран с достаточной грузоподъемностью обещали прислать. Все лишнее было снято и сложено на эстакаду склада. Наступила уже вторая половина дня, а самолет должен был прибыть утром. Мы ждали и ждали. У меня оказалось достаточно времени для того, чтобы получить представление, как грузят то, что предназначено для перевозки самолетами. Ящики и картонные коробки с надписями: «Осторожно», «Стекло» или «Научные приборы» летят кувырком, падают, словно мешки с мукой. Мы видели, как автопогрузчик толкал ящики на эстакаде. Один большой ящик свалился с высоты около двух метров и с грохотом упал на землю. Водитель автопогрузчика спрыгнул, чтобы осмотреть открывшийся ящик, засунул внутрь выпавшие предметы, постучал по крышке и поставил его на эстакаду. Не хотелось бы, чтобы с «Блюдцем» обращались так же небрежно!

Когда погасли последние лучи багрового солнца, появился кран, он не спеша двигался по просторному полю аэродрома. При свете прожекторов кран снял «Блюдце» с платформы и поставил на самый крупный автопогрузчик, какой удалось отыскать (пока «Блюдце» находилось на прицепе, автопогрузчик не мог его снять). Когда подадут самолет, аппарат поднимут в уровень с грузовой палубой самолета. Я представить себе не мог, что автопогрузчик поднимет трехтонное «Блюдце» на такую высоту. Но наш девиз был: «Ждать и смотреть».

Некоторые детали Гастон погрузил прямо в аппарат: там они находились в большей безопасности, чем в ящиках. Это оборудование у французских таможенных чиновников попадало в разряд «научная аппаратура». Вдруг откуда-то появились «научные звуковоспроизводящие приборы» и «научные пластинки», а также другие предметы, очевидно, купленные нашими французскими друзьями. Коллекцию ракушек, часть которой, несомненно, принадлежала Андре, таможенники извлекли из «Блюдца» и, едва удостоив вниманием, не захотели осматривать больше ничего. В коллекции Гастона находилось множество семян, собранных им вместе с Андре. Чтобы увезти их о собой, друзья приложили немало труда.

За несколько дней до этого Андре в местном супермаркете купил различные образцы американских продуктов для собак, чтобы угостить своего пса заморскими яствами. Банки с собачьими консервами он спрятал в «Блюдце» да еще и под сиденья.

На следующий день вся наша орава прибыла в аэропорт. Джерри и Гастон держали в руках сумки. Они были готовы лететь. Самолет появился около полудня. Первым делом погрузили «Блюдце», хотя в самолете уже был какой-то груз. Люк казался чересчур тесным. Оператор автопогрузчика, более расторопный, чем тот, которого я видел накануне, взял аппарат, поднял, прицелился и аккуратно, правда, не без помощи подсобного рабочего, протолкнул его в открытый люк. При помощи небольшой электрической лебедки и каких-то досок грузчики втянули «Блюдце» на середину самолета и прочно принайтовали к палубе. Нагрузки при взлете и посадке настолько значительны, что закрепить аппарат со всех сторон следовало с особым вниманием.

Следом погрузили коробки, ящики, жестянки и остальное имущество. Общий вес груза составил 5470 килограммов, причем на долю «Блюдца» приходилось около 3765 килограммов. Но откуда взялось остальное? Я посмотрел в открытые ящики. Старые аккумуляторные батареи, неиспользованные грузы для подъема, масло, балласт, еще какие-то тяжелые предметы и запасные части. Потом я увидел большой пластиковый мешок. В нем были сокровища Андре – пеликаньи кости и морские ракушки! Я совсем забыл про эти странные, белые, выцветшие на солнце птичьи скелеты. Зато Андре не забыл.

При виде CL-4, который на конце взлетной полосы, натужно ревя моторами, тяжело взмыл в воздух, я думал: «Наверно, ни один из тысячи пассажиров, находящихся на аэродроме Лос-Анджелеса, не представляет, что на борту этого самолета находится «Ныряющее блюдце» да мешок пеликаньих костей».