Текст книги "Последний цирк (СИ)"
Автор книги: Эдуард Дроссель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
По толпе прокатились смешки.
– Позвольте объяснить. В те дни, когда я был значительно моложе, когда моя голова не знала седых волос, а на троне Франции восседал диктатор, я близко сдружился с одним нормандским господином, мсье Лиможем. Вместе с ним мы не раз рисковали жизнью, способствуя возвращению Бурбонов и реставрации законной монархии, за что и были щедро вознаграждены после 1815 года. Затем наши пути разошлись, каждый из нас зажил своей жизнью... Лишь недавно я узнал, что мой друг внезапно скончался, завещав мне позаботиться о его дочери.
С этими словами мсье Лаваль аккуратно взял мадемуазель Лимож за локоток. Нарядная, словно куколка, мадемуазель переложила веер из одной руки в другую, кокетливо демонстрируя колечко с огромным бриллиантом на нежном пальчике.
– Засим хочу объявить о своей помолвке с мадемуазель Лимож, – провозгласил мсье Лаваль, – которая дала согласие сочетаться со мной законным браком. С отцом Фуко, мы уже всё обговорили. Бракосочетание состоится в день святого Фомы...
Получив наконец ответ на свои вопросы, собравшиеся оживились, пожирая глазами невесту. Зазвучали аплодисменты и славословия, гости подняли бокалы и трижды прокричали «ура!» в честь жениха.
Мадам Клементина неподвижно застыла, будто статуя, и цветом лица напоминая гипс. Её пальцы вцепились в ошейник Кри-кри, который безуспешно тянулся острой мордочкой к недосягаемым закускам и жалобно косился на хозяйку.
Музыканты снова грянули развесёлую мелодию. Невозможно было не заметить, сколь тщательно мсье Лаваль старался не смотреть в сторону бывшей любовницы...
Понаблюдать за развитием драмы гостям не давало манящее угощение, а мной завладели друзья и потащили с собой. Раз мы в кои-то веки оказались на запретной территории, которая ещё не была нами изучена, требовалось немедленно исправить этот недостаток.
Детям обычно несвойственна сосредоточенность на какой-то одной цели. Мысли, желания и капризы с головокружительной скоростью несутся вскачь, сменяя друг друга. Сейчас хочется одного, через минуту уже другого. Детям скучно быть серьёзными слишком долго, так что даже самая серьёзная задумка в итоге превращается в баловство и дурачество. Вот и мы довольно быстро затеяли игру в прятки.
Ни нас, ни взрослых не удивляло и не возмущало, что по сути старик берёт в жёны молодку, годившуюся ему в дочери. Это и по сей день случается сплошь и рядом, а в те годы и подавно никто не воспринимал это как нечто нелепое, неправильное, неестественное (в том числе и сама невеста). Наоборот, я подозреваю, что многие позавидовали мадемуазель Лимож – дескать, повезло глупышке, солидного мужа отхватила, надёжного, богатого...
Прячась от друзей в зарослях малины и смородины, жавшихся к восточному флигелю особняка, я увидел, как мсье Лаваль один, без своей невесты, торопливо идёт по дорожке. Во флигеле как раз завершался ремонт и я сперва подумал, что мсье хочет взглянуть на результаты. Я притаился и мсье прошёл мимо меня, а спустя минуту по этой же дорожке застучали каблучки туфель и мимо меня прошла мадам Клементина. Во флигеле имелся отдельный вход, к которому вела дорожка из потемневших каменных плит, между которыми пробивался подорожник и одуванчики.
Тайное свидание, восторженно подумал я. Мсье тайком от невесты встретился с любовницей. Значит никакого разрыва между ними по-настоящему не было, оба просто играли на публику. Такого события я бы ни за что не пропустил, мне наконец-то выпал шанс узнать, чем занимаются взрослые, когда остаются наедине. Приятели с их прятками мгновенно отошли на второй план, я подкрался ко входной двери и прислушался. Дверь была неплотно прикрыта, я ещё чуть-чуть её приоткрыл и одним глазком заглянул в щёлочку.
Оказалось, я ошибся. Мсье и мадам стояли в прихожей, сохраняя между собой дистанцию, исключавшую всякую близость. На окна флигеля ещё не повесили штор, прихожую заливал свет и мне хорошо всё было видно и слышно.
– Что же это, мсье? – с упрёком вопрошала мадам Клементина. – У вас, оказывается, есть невеста, а вы даже не удосужились поставить меня в известность?
– Прошу вас, дорогая Клементина, – устало вздохнул мсье Лаваль, – давайте не будем устраивать сцен. Давно следовало оживить здешнее застывшее общество, вот я и решил устроить сюрприз.
– О, да! – с горечью воскликнула мадам. – Сюрприз вам определённо удался! Но как же я? Обо мне вы подумали? Получается, я для вас ничего не значу?
– Полно, дорогая, полно. Что было, то было...
– Вот как? Я вам что, продажная девка, которой можно попользоваться и бросить? Нашли себе молоденькую, да? Я, значит, стара? Мои прелести скисли, захотелось чего посвежее?
– О, ради бога, Клементина! – Мсье Лаваль стиснул кулаки. – Давайте просто обо всём забудем и сделаем вид, что ничего не было.
– Легче сказать, чем сделать, мсье, – невесело усмехнулась мадам. – Хотя бы скажите, что со мной не так? Разве нам плохо было вдвоём? Что заставило вас меня отвергнуть? Я хочу понять. Как же все те слова, что вы мне говорили? Получается, вы мне лгали? На самом деле вы лжец и негодяй?
Мне непривычно было видеть, как мсье Лаваль, господин и повелитель нашего края, от волнения не находит себе места. Он то оглаживал полы сюртука, то поправлял волосы, то делал несколько шагов в одну и другую стороны, то снимал с рукава невидимую пылинку... Ему был неприятен этот разговор, а ещё неприятнее было то, как приходилось поступать с мадам Клементиной. Мсье Лавалю она действительно нравилась.
– Поймите же, Клементина! – почти взмолился он. – Обстоятельства таковы, что нам никак, ну никак невозможно продолжать отношения. Не мог же я отказать в последней воле старому другу, с которым мы бок о бок не раз рисковали жизнью...
– К чёрту ваших друзей! – со злостью выкрикнула мадам. – И зазнобу вашу молодую тоже к чёрту! Вы же обещали, что мы будем вместе, вы дали слово! Такова-то цена вашего слова, сударь?
– Держите себя в руках, мадам, и следите за выражениями, – отшатнулся от неё мсье Лаваль. – Я ничем не заслужил...
– А я значит заслужила?
– Мы что-нибудь придумаем, дорогая Клементина...
– Не зовите меня «дорогой», подлец. Приберегите эти неуклюжие деревенские сантименты для молодой зазнобы.
– Поверьте...
– Поверить? Вам? Ха-ха! Да я скорее поверю цирковой гадалке-шарлатанке, чем вам, мсье Обманщик!
– Клементина...
– Что мне прикажете делать, мсье Лаваль, теперь, когда я ношу вашего ребёнка? У вас впереди свадьба и счастливая жизнь с молодкой, а мне куда прикажете деваться?
Услышав эти слова, мсье Лаваль пошатнулся, на нём не было лица. Я настолько увлёкся происходящим, что почти не дышал. Когда начинали ругаться родители, я почти всегда старался убежать из дома, чтобы не быть свидетелем этих неприятных сцен. Однако от созерцания этой ссоры я почему-то не мог оторваться. Оказывается, мадам Клементина и мсье Лаваль – просто люди, такие же, как и все. В них нет ничего необычного. Наверно, для меня это стало откровением.
Весь вид мадам Клементины выражал презрение к обманувшему её мужчине, которого она когда-то любила. А теперь любовь умерла, прямо у меня на глазах, я это видел. Она выпрямилась и расправила плечи, гордая, несгибаемая, уверенная в себе женщина, на время поддавшаяся слабости из-за того, что ей разбил сердце и публично унизил тот, кому она доверяла. Я вспомнил, что когда мсье объявил о помолвке, многие из гостей бросали на циркачку многозначительные насмешливые взгляды. Хотя мне было всего двенадцать, я понимал, насколько глубоко была уязвлена мадам. Мне стало обидно, что мсье Лаваль её обманул. Я спрашивал себя, зачем он это сделал, ведь мадам такая обалденная? Чисто по-детски я думал: вот было бы хорошо, если бы она и её цирк остались здесь насовсем, тогда можно было бы ходить на представления и пить лимонад каждый день...
Сейчас, спустя годы, я уже ни в чём не уверен. Возможно эти двое просто играли друг с другом. Не раз обжегшись на ниве амурных отношений, я уже знаю, как это бывает. И прежде всего это касалось мадам Клементины. Да, ей просто могло катастрофически не везти с мужчинами, но с той же вероятностью она сама могла быть ходячей хищницей в юбке, или, как теперь говорят, «чёрной вдовой», чьи мужья погибают вскоре после бракосочетания ужасной смертью... Нам этого уже не узнать.
Кри-кри, сидевшему на руках мадам, будто передалось настроение хозяйки и он с недоверием и опаской глазел на мсье Лаваля. Мадам стискивала его обеими руками, её лицо пылало от гнева.
– Будьте прокляты, мсье! – злобно прошипела она. – Будьте прокляты вы, ваш подлый род и ваша зазноба! И раз уж вы не достались мне, то не достаньтесь же никому!
С этими словами мадам сделала нечто, что я не могу забыть до сих пор и что периодически вижу в кошмарных снах. Она вытянула вперёд руки, державшие Кри-кри, и громко произнесла какие-то слова, которых я не понял и потому не могу здесь повторить. Это были слова, сказанные на каком-то незнакомом мне языке. За свою жизнь мне довелось побывать во многих странах, но подобного языка я не встречал больше нигде.
После её слов что-то изменилось. Знаете, как бывает, когда бросаешь камень в пруд и от него по воде расходятся круги? Здесь произошло нечто подобное – что-то попало в наш мир и воздух в прихожей флигеля отчётливо задрожал и затрепетал, расходясь во все стороны волнами, которые я ощутил даже за дверью.
Милый маленький поросёночек преобразился, в его глазках вспыхнул дьявольский огонь... Сейчас, когда я об этом думаю, меня уже не удивляет взбесившаяся лошадь мсье Дюпре, размозжившая голову хозяина. От такого взбесишься! Узкая мордочка Кри-кри, а за ней и вся голова до самого загривка, раскрылась, подобно цветочному бутону, только здесь вместо лепестков были гибкие челюсти, извивающиеся, словно щупальца осьминога и усеянные множеством мелких зубов. Что находилось в центре этого венчика, я не видел. Существо оттолкнулось копытцами от ладоней мадам Клементины, прыгнуло на мсье Лаваля и вцепилось ему всеми челюстями в горло, обхватив его словно гигантской пятернёй. Я отчётливо услышал хруст, чавканье, звуки рвущейся плоти и отвратительное хлюпанье, какое бывает, когда высасываешь сочный плод. Мсье Лаваль схватил чудовище и попытался оторвать от себя. Будь он моложе, ему бы это наверняка удалось. Теперь же силы покидали его быстрее, чем он справлялся с неведомым монстром. Пошатнувшись, мсье Лаваль рухнул навзничь и существо покончило с ним.
Не знаю, как я тогда сдержался и не закричал. Должно быть перепугался до такой степени, что крик застыл у меня в глотке, а кровь застыла в жилах. И это спасло мне жизнь. Я не сомневаюсь, если бы чудовище заметило меня, я бы разделил судьбу мсье Лаваля.
Кровь стучала у меня в висках, взор заволокло туманом. Словно в бреду я упал на четвереньки и бесшумно пополз прочь, обратно в густые заросли малины и смородины. Если бы я рванул через сад, то вышедшая из флигеля мадам могла бы меня заметить и натравить по моему следу адского питомца. Я представил, как за мной гонится это существо и у меня затряслись поджилки.
Через пару минут мадам Клементина покинула флигель, с опаской поглядывая по сторонам. Я был достаточно мал, а заросли достаточно густы, и она меня не заметила. Кри-кри снова выглядел как обычно и сидел, положив передние копытца на плечо хозяйки, печальной и спокойной, словно сфинкс. Я в ужасе смотрел им вслед сквозь ветки и листву и мне казалось – или же это разыгралось моё воображение, – что тварь внутри поросёнка смотрит прямо на меня, как будто хочет запомнить, чтобы вернуться по мою душу позднее. От страха я дрожал как осиновый лист; ещё хуже мне стало, когда я вспомнил, как недавно держал это существо на руках и шептал ему, наклонясь к самому уху. Что если бы в тот момент оно меня схватило? Да если подумать, оно бы любого циркового зрителя могло растерзать. Когда я представил себе это, мне стало так дурно, что я едва не лишился чувств. А когда мне стало получше, то чтобы не сойти с ума, я начал убеждать себя в том, что Кри-кри наверняка не превращается в монстра непроизвольно, по своему желанию. Чудовищу требуется команда мадам, произнесённая на незнакомом языке... Если это так, значит гибель мсье Дюпре точно нельзя назвать случайностью.
После случившегося мы с мадам Клементиной, независимо друг от друга, поступили одинаково – тихонько улизнули с праздника. Мадам ещё ухитрилась как-то увести своих циркачей, не привлекая к этому лишнего внимания.
Пропажу городского благодетеля заметили и осознали не сразу. Поскольку мадемуазель Лимож, не привыкшая находиться в центре внимания, скрылась в своих покоях, сперва все решили, что голубки милуются вдали от посторонних глаз. На самом же деле мсье Лаваль воспользовался отсутствием невесты, чтобы поговорить с бывшей любовницей без свидетелей (или же сама мадам Клементина назначила ему встречу во флигеле, замыслив покончить с кавалером, если не добьётся желаемого).
Вскоре несколько бокалов вина помогли мадемуазель преодолеть робость, она отправилась на поиски суженого и нигде не смогла его найти. Дом стоял пустым и выглядел несколько зловеще. Тогда-то дурное предчувствие и заставило мадемуазель Лимож забить тревогу. Выйдя и во всеуслышанье заявив, что мсье Лаваль таинственно исчез, она уже не прятала лицо за веером и все гости нашли, что она довольно мила, хотя и не чета мадам Дюпре.
К этому времени горожане изрядно захмелели, как и слуги мсье Лаваля, так что мадемуазель Лимож пришлось изрядно намучаться, прежде чем к её словам отнеслись всерьёз. А когда до людей всё-таки дошло, что стряслось что-то неладное, мало кто мог нормально соображать. Во хмелю народ разбрёлся по округе, без особого толку зовя мсье Лаваля, как будто тот мог их услышать.
Старый сторожевой пёс всё это время беззаботно спал, разомлев на солнышке. К его помощи никто не сообразил прибегнуть, а сам он, полуоглохший, полуослепший с ухудшившимся из-за возраста обонянием, ни о чём не беспокоился.
Лишь когда начало темнеть, враз протрезвевший Жан Легран обнаружил бездыханного хозяина во флигеле. Городок охватила паника. Судя по следам, было ясно, что мсье Лаваля загрыз какой-то зверь. На цирковых животных никто не подумал, потому что те были крупными хищниками, с большими клыками, а мсье Лаваля растерзал кто-то с мелкими зубками. Мсье Тибори вообще решил, что хозяина поместья хватил удар, а потом над ним потрудились крысы. Лев, тигр или медведь тут не при чём – как бы они незамеченными прокрались во флигель мимо празднующих?
Тем более никто не заподозрил в убийстве крошку Кри-кри.
Думая, что зверь всё ещё может находиться поблизости, народ вооружился кто чем, взял фонари и принялся прочёсывать окрестности. Городок опустел и пока шли бесплодные поиски несуществующего зверя, цирк благополучно уехал.
Мой отец тоже принял участие в поисках, а мать осталась вместе с кумушками, утешавшими мадемуазель Лимож. Если бы они на меня хорошенько насели, клянусь, я бы раскололся и признался во всём, но родители всего лишь поинтересовались, почему я ушёл с праздника. Я соврал, сославшись на то, что наелся чего-то и меня начало мутить. Мой бледный вид и озноб свидетельствовали о том же самом, так что меня оставили в покое, чему я был несказанно рад. Мне никого не хотелось видеть и ни с кем не хотелось обсуждать кончину мсье Лаваля.
Я убеждал себя в том, что из-за плеча мадам Клементины на меня смотрел всего лишь поросёнок, что Зло к этому моменту уже покинуло его. Я повторял это как мантру и сам себе не верил. Страх ледяными щупальцами проникал в самые глубины сознания. Всё же, что если это было чудовище? Тогда оно в курсе, что я всё видел, и может захотеть избавиться от меня, как от нежелательного свидетеля. Именно тогда я твёрдо решил, что буду молчать об увиденном всю оставшуюся жизнь – в этом я видел единственный шанс уцелеть. Если монстр поймёт, что я не опасен, что я держу рот на замке и умею хранить тайны, он меня не тронет. Эту веру я пронёс до смертного одра и теперь, когда за мной вот-вот придёт старуха с косой, наконец-то могу выговориться.
В ту ночь, оставшись в доме один, я спрятался под кроватью и до утра молился, чтобы меня миновала беда. Я уже знал, что когда-нибудь состарюсь и умру, но мне хотелось умереть естественным образом, а не от зубов неведомого чудовища. В своих молитвах я просил всевышнего избавить меня от бродячего цирка, его владелицы и её ужасного питомца. Я больше не считал мадам Клементину обалденной, теперь она тоже казалась мне чудовищем.
На моё счастье провинциалы, да ещё в стрессовой ситуации, туги на сообразительность. Они готовы были до посинения прочёсывать окрестности, но никто не счёл подозрительным совпадением гибель мсье Лаваля, моё внезапное недомогание и поспешное отбытие цирка.
Справедливости ради, провинциалы хоть и не семи пядей во лбу, зато они практичны, стараются смотреть наперёд и думать больше о насущном. Например о том, каково теперь придётся городку без мсье Лаваля. Как я уже говорил, вокруг него вращалась вся наша жизнь, как Земля вращается вокруг Солнца.
Опасения оказались не напрасны. Со смертью мсье Лаваля городок начал хиреть и вскоре окончательно превратился в захолустье, откуда все стремятся уехать куда угодно при первой же возможности. Я знаю, о чём говорю, потому что я так и поступил. И не я один.
С наступлением совершеннолетия я перебрался в Марсель и стал моряком, повидал мир, поднабрался ума и опыта. Затем обосновался в Париже, где обнаружил в себе талант сочинять мрачные и зловещие истории в духе мадам Рэдклиф и неплохо на этом зарабатывать.
Судьба мадемуазель Лимож, увы, сложилась намного хуже. Поскольку обвенчаться они с мсье Лавалем не успели, а завещания тот не оставил, его родня не оставила бедняжке ни гроша. Знакомые парижские сыщики, среди которых у меня, по роду деятельности, появилось немало друзей, поведали мне по секрету, что девица Лимож вернулась в Нормандию, там наспех выскочила замуж за какого-то офицерика и вместе с ним переехала в Париж. Здесь он начал ей изменять, а вскоре и вовсе бросил, когда несчастная родила мёртвого ребёнка. Многострадальная женщина вынужденно ступила на кривую дорожку, её стали видеть в злачных местах в обществе закоренелых отбросов общества, что привело её в итоге в салон мадам Тулон. То есть, бывшая девица Лимож стала продажной женщиной. Однажды её нашли в тёмном переулке, мёртвую. Сыщики решили, что она была в нетрезвом виде, упала, и её горло разорвали собаки.
Когда я об этом услышал, лицо у меня посерело и лишь густой табачный дым в питейном заведении, где мне излагали эту историю, помешал моим собеседникам заметить мой испуг и потрясение. Получается, мадам Клементине недостаточно было проклясть ни в чём не повинную девушку – дьяволица ускорила её конец, расправившись со злосчастной соперницей собственноручно.
В зрелом возрасте человеку свойственен определённый скептицизм. Не буду скрывать, меня иногда посещали мысли о том, что мне всё померещилось. Наш век принёс натуралистам столько удивительных открытий и сюрпризов, что впору было засомневаться в чём угодно, что прежде казалось устоявшимся и незыблемым. А вдруг я всё не так понял? Вдруг Кри-кри был какой-то экзотической разновидностью поросёнка или вовсе не поросёнком, а лишь похожим на него существом, подобно тому, как кит похож на рыбу, хотя ею не является? Согласитесь, ведь чувствуешь себя гораздо спокойнее, когда из какого-то увиденного тобой события однозначно устраняется сверхъестественная составляющая.
С этой целью я проштудировал книги мсье Ламарка, мсье Кювье, мсье Линнея и многих других естествоиспытателей, но так и не нашёл в них ответов на мучавшие меня вопросы. По всему выходило, что похожих на поросят животных с раскрывающейся лепестками головой, в мире не существует. Что возвращало меня к прежним страхам и идеям. Мадам Клементина не умерщвляла подросших поросят. Кри-кри с самого начала был одним и тем же. Вернее, дьявольское существо, принявшее его облик и действующее по слову мадам.
Кем же была эта Клементина Дюпре, столь внезапно возникшая и бесследно исчезнувшая? Что за существо она держала при себе под видом ручного поросёнка и каким образом обрела над ним власть? Увы, ответов на эти вопросы у меня нет. Не думайте, что я не искал. Я наводил справки о бродячем цирке везде, где только мог, и всё безуспешно. Покинув наш городок, цирк словно растворились в воздухе, или провалился под землю. Никто его больше не видел, никто о нём не слышал и в архивах никаких сведений не нашлось. Помимо важных открытий наш век принёс ещё и немало бурных событий – войн, революций и диктатур. Людям было не до бродячего цирка...
Невозможно даже сказать, обманывала ли мадам Клементина мсье Лаваля или нет. Возможно, она действительно ждала его ребёнка, но также возможно, что она только так говорила, чтобы пробудить совесть в своём кавалере и крепче его к себе привязать, заставить расторгнуть помолвку с мадемуазель Лимож. Раз уж я не сумел найти никаких сведений о самой мадам Клементине, нечего было и думать о том, чтобы узнать судьбу её гипотетического ребёнка. Циркачка могла распустить цирк и уехать с ребёнком в другую страну, могла спровадить нежеланное дитя в приют, могла вовсе вытравить плод у знахарки или, что ещё хуже, скормить новорожденного демону внутри Кри-кри...
Одно я могу сказать точно. Свинину я перестал есть с двенадцати лет. Мне всё время кажется, что отбивная в моей тарелке того и гляди подскочит, раскроется венчиком и вопьётся зубами мне в горло. А ещё я раз и навсегда разлюбил цирки. От запаха животных меня тошнит, как и от клоунских кривляний. Но главная причина не в этом. В моей душе гнездится страх, что едва прозвенит третий звонок, как на арену выйдет женщина в турецком наряде, а за ней будет семенить на поводке маленький поросёнок. При этом оба будут смотреть на меня и в их глазах будет читаться узнавание. Они как бы будут показывать мне: мы всё о тебе знаем, тебе не скрыться, не думай, что когда-нибудь избавишься от нас!
От подобных мыслей у меня сразу же начинает кружиться голова и поднимается кровяное давление, хотя я бывалый моряк и в общем-то крепкий мужчина... Надеюсь, что в самое ближайшее время я всё-таки избавлюсь от навязчивых страхов, которые покинут моё бренное тело вместе с жизнью.
Так что, получается, цирк мадам Дюпре оказался последним цирком в моей жизни...
Июль 2022 г.
