Текст книги "Пубертатная трагедия (СИ)"

Автор книги: Эдуард Дроссель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

  Инкубосуккуб огляделся и обнаружил себя внутри пентаграммы.

  – Тьфу! – Он сплюнул с досады комочком огненной серы и выжег на земле пучок травы. – Так это ты меня вызвал...

  Его пасть растянулась в хищной ухмылке. Блеснули острые зубы.

  – Повезло шестилапому уродцу, не то б я его... Ну, раз он сбежал, можем заняться нашими делами. Кто я, по-твоему, такой, цыпа?

  – Ты сексодемон! – не растерялся Сеня. – И я никакой не цыпа, я Сеня, я тебя призвал и ты обязан мне подчиняться!

  – М-м, вижу, ты прошарен... – Демон плотоядно облизнулся. – И чего же ты хочешь, Сеня, притязающий на доминантную роль?

  Сеня был преисполнен решимости:

  – Хочу, чтобы ты стал сексапильным суккубом и лишил меня девственности. Прямо здесь и сейчас сделай меня мужиком! Если для этого тебе нужно забрать часть моей жизненной силы, то бери!

  Не раздумывая больше ни минуты, Сеня развернул туристический коврик и шагнул внутрь пентаграммы, к демону-андрогину. Его ребяческая прямолинейность позабавила суккубоинкуба, чья аморфная форма прямо на глазах начала принимать женские очертания.

  – А-ах! – сексодемон издал похотливый вздох и заговорил томным голосом пресыщенной светской львицы: – Чей же облик мне принять? М-м? Кого ты больше всего на свете хотел бы чпокнуть? Маму, младшую сестрёнку, любимую учительницу, школьную медсестру? Может кого-то из фотомоделей, актрис или поп-звёзд? Хочешь Веру Брежневу? Настасью Самбурскую? Анну Горшкову? Марию Кожевникову? Лену Летучую? Настю Ивлееву? Яну Кошкину? Или ты поклонник ретро? Могу устроить тебе Грету Гарбо, Мерилин Монро, Наталью Варлей или... Алису – ту самую, из будущего... Хотя лично от себя я бы порекомендовала актрису Келли Брук – вот уж действительно сочная баба, есть к чему приложить руки!

  Прозвучавшие имена ни о чём Сене не говорили. Не увлекаясь медийными персонами, он понятия не имел, кто все эти люди. Зато он разбирался кое в чём другом.

  – Погоди! – воскликнул он ломким от волнения голосом и торопливо достал из кармана сложенный лист бумаги. Развернув его, Сеня продемонстрировал суккубу распечатанное на принтере откровенное фото американской порнозвезды Stevie Shae, синеглазой платиновой блонды с обворожительной улыбкой, грудью идеальной формы и мясистой жопенцией.

  – Вот! Хочу, чтобы именно она лишила меня девственности! Больше мне никто не нужен.

  Суккуб щёлкнул(а) пальцами, бумага вспыхнула и мгновенно сгорела дотла, прямо в руках у Сени. Того, впрочем, нисколько не обожгло – пламя почему-то было холодным. Чёрную струйку дыма сексодемон(есса) втянул(а) в себя и тотчас же превратилась в точную копию Стиви.

  – Приве-ет, сладенький! – нежным голоском проворковала она, запуская одну руку Сене под майку, а другую в штаны. – Хочешь попробовать на вкус мою пипочку?

  – Да! – не помня себя от счастья заорал Сеня и начал срывать с себя одежду. – Да. Да! Да!!!

  Наслушавшись предостережений чудища, он в глубине души опасался получить от суккуба отказ, думал, что тот, допустим, начнёт капризничать или привередничать, заупрямится, а потом из чувства садистской мести превратится в гнусную мымру, чтобы измучить Сеню страпоном... Однако суккуб устроил(а) всё в лучшем виде, не перечил(а) Сене, исполнял(а) все его прихоти и пожелания. Должно быть чудище что-то напутало и судило о сексодемонах чересчур предвзято.

  Описывать секс не имеет ни смысла, ни надобности. Достаточно сказать, что все ожидания Сени оправдались с лихвой. Это определённо был лучший момент его пубертатной подростковой жизни. Суккуб в образе порнозвезды был(а) страстной, нежной, опытной, терпеливой и в то же время ненасытной, неописуемо соблазнительной и буквально сводящей с ума. Ни одна смертная женщина не смогла бы в этот момент с ней соперничать. От сексодемона исходили настолько мощные возбуждающие эманации, что даже неизлечимый импотент под их воздействием превратился бы в жеребца, что уж говорить о полном сил Сене. Он не запомнил, сколько раз кончил, потому что после каждого оргазма набрасывался на Стиви с новыми силами (и откуда только брались!), потому что она и впрямь была его любимой порнозвездой. Раньше, скачивая из интернета её фильмы, он чпокал её лишь в своём воображении и вот теперь мечты стали явью. Демонесса сымитировала порнозвезду настолько точно, что у Сени не возникло ни капли сомнения в том, что он занимается сексом с живым, настоящим человеком.

  Неизвестно, сколько часов длился этот секс. В конце концов, полностью выжатый Сеня в изнеможении растянулся на коврике и лишился чувств.

  Когда он пришёл в себя, уже вечерело. Голое и липкое от пота тело горело огнём и нестерпимо чесалось, потому что всё, с головы до ног, было искусано комарами. Слабость ощущалась такая, что Сеня еле-еле смог подняться и встать. Ноги дрожали и подгибались, словно он без отдыха разгружал вагоны или вкалывал на галерах. Натруженные гениталии нестерпимо ныли и болели, однако, несмотря на это, Сеня был счастлив. Мечта всей его половозрелой жизни свершилась. Он наконец стал мужиком и отныне ему не стыдно будет смотреть в глаза сверстникам-одноклассникам.

  Он огляделся. Сексодемона нигде не было. Очевидно, выполнив свою задачу, андрогин вернулся в свой потусторонний мир. Мысленно поблагодарив его, окрылённый Сеня оделся и, на ходу уминая бутерброды, потопал назад, в надежде не опоздать на обратную электричку...

  После этого прошло какое-то время и дивный секс начал постепенно стираться из сениной памяти. Ситуация усугублялась тем, что после потери девственности в сениной повседневной жизни почти ничего не изменилось. Сверстники отнюдь не перестали считать его чмошником-задротом. Однако теперь Сеню окружала словно некая аура, которую парни в упор не замечали, а вот девочки иногда останавливались и задумчиво глядели ему вслед, сами не зная, почему.

  Здоровому половозрелому подростку одного раза было конечно же мало. Прислушиваясь к внутренним ощущениям и глядя на бугрящиеся спереди штаны, Сеня всерьёз подумывал о вторичном вызове суккуба. Родители вот-вот должны были уехать на международную конференцию книжных издателей, дня на три минимум, а то и на неделю. Это время Сеня планировал провести с пользой – то есть вызвать суккуба прямо на дом.

  Однако вместо этого вся его жизнь круто переменилась, причём сразу и навсегда. Как-то вечером, когда вся семья была в сборе, в дверь позвонили. Не подозревая ничего дурного, Сеня пошёл открывать. На пороге стояли три здоровенных амбала с гнусными мордатыми рожами. За их спинами маячила такая же здоровенная мордатая баба, страшная как чёрт, с бигудями в волосах. Всю лестничную площадку и половину соседней занимали чемоданы, тюки и баулы с каким-то барахлом.

  Не успел Сеня опомниться, как двое крайних амбалов крепко схватили его за шкирман, а средний легонько двинул ему в солнечное сплетение. От боли Сеня согнулся пополам.

  – Буде з нього, Мыкола, бо вбъешь, – равнодушно проговорила бабища и Сеня понял, что она не только здоровенная и уродливая, но вдобавок ещё и хохлушка.

  – Я Мыкола, – сказал мордоворот, ударивший Сеню.

  – Я Петро, – представился тот, что справа.

  – А я Панас, – представился тот, что слева.

  Привлечённые шумом, в прихожую вышли родители Сени.

  – Сенечка, что случилось? Кто это?

  Ни говоря ни слова, Панас, Петро и Мыкола оттолкнули Сеню, аккуратно, но настойчиво оттёрли в сторонку его родителей, шмыгнули мимо них в квартиру и разбрелись по комнатам.

  Опешившие от такой беспардонности интеллигентные люди бросились следом за ними.

  – Минуточку! Вы кто такие? Что вы себе позволяете? Прекратите сейчас же это безобразие!

  Бабища задержалась возле Сени, бесцеремонно ухватила его за подбородок и принялась вертеть туда-сюда, внимательно рассматривая его внешность и комплекцию.

  – Тю-у! – разочарованно протянула она. – Ты шо ли Сеня? От же ж ты хлюпик... Ну и добре.

  Втолкнув Сеню в квартиру и пихая его перед собой, бабища, не сняв обуви, нахально топала следом. Из большой комнаты тотчас вынырнул Мыкола, из маленькой Петро, из кухни Панас.

  – Велыка кимната метрив двадцять буде, – сообщил Мыкола. – Та ще з нею лоджия.

  – Маленька кимната близько трынадцяти метрив, – добавил Петро.

  – Така ж кухня майже, – заверил всех Панас. – Гарна хата. Санвузол роздильный. Вбудованый шкап, антресолы...

  Слушая амбалов, бабища задумчиво кивала, что-то прикидывая в уме.

  – Да что здесь в конце концов происходит? – сорвался на крик сенин отец.

  – Да! – взвизгнула с ним в унисон сенина мать.

  Бабища словно только что их заметила.

  – Батько, мамо, – торжественно обратилась она к ним и указала на Сеню. – Я його жинка, кличте мени Ганулькой. А це, – она указала на мордоворотов, – мойи браты, Мыкола, Петро та Панас. Воны будуть з намы жыты. Раз хата велыка, мисця всим выстачыть.

  Обалдев то ли от наглости, то ли от неожиданности, то ли от всего сразу, сенины родители застыли с открытым ртом и беспомощно переводили взгляд с сына на хохлушку и обратно.

  – Ваш хлюпик обрюхатыл деуку, – сердито и порывисто объяснил Панас и сделав многозначительную паузу, покосился на братьев.

  – Так що або вин иде пид винець з нашой сестрою... – продолжил Петро.

  – Або мы порижем вас усих на шматкы и згодуйем свыням! – закончил Мыкола.

  Не зная украинского языка, сенины родители тем не менее поняли, о чём речь.

  – Сенечка! – охнула мама и беззвучно затряслась в рыданиях. – Сеня... Сеня...

  – Ну ты... это... вот же... – Отец хотел сказать что-то ещё, но запнулся, побледнел и поник.

  – Чего? – Сеня был потрясён не меньше родителей и замахал руками. – Не-не-не-не-не-не-не-не! Погодите! Никого я не брюхатил. Я эту бабу первый раз вижу. Кто вообще захочет такую брюхатить, вы на неё гляньте!

  – Э, сопля, шо сказав? – рявкнул на него Мыкола.

  – За мовою стежы! – поддакнул Панас.

  – Варежку захлопни, козлына! – процедил Петро.

  – Да пошли вы сами куда подальше! – разорался на них Сеня. – Эта жирная хохлушка больше меня в три раза. Такую только тронь, раз вдарит и насмерть убьёт. Как бы я её обрюхатил-то? Я и в Хохляндии вашей сроду не был.

  – Действительно! – тут же встрепенулся отец. – Тут явно какое-то недоразумение. Ганулька, или как вас там, извольте объясниться.

  Ганулька смерила Сеню презрительным взглядом.

  – Ты хоч раз трахауси?

  – Да, – с вызовом признался Сеня. – И что? Трахался, да не с тобой.

  – А колы и з кым, памьятайешь?

  Сеня рассмеялся, схватил с книжного стеллажа книгу по чёрной и белой магии и торжественно помахал ею.

  – Обломись, жиробасина. Я в дремучем лесу суккуба вызвал, с суккубом и трахался. Иди себе в другом месте муженька поищи, мымра, а я пока и холостым похожу.

  – А зараз слухай, що дали було... – сказала Ганулька таким тоном, от которого у Сени похолодело в животе. Им овладело очень-очень нехорошее предчувствие.

  История хохлятской бабищи оказалась проста и незамысловата. Как и Сеня, она никак ни с кем не могла потрахаться, но только по другим причинам. Одних парней отталкивала её здоровенная комплекция, других её жирная уродливая внешность, третьих её склонность пренебрегать личной гигиеной и эпиляцией, четвёртые боялись её бугаёв-братьев... Пользоваться вибраторами Ганулька считала ниже своего достоинства, ей хотелось настоящего, живого мужика, а никто её не соглашался отодрать, даже за деньги. Много раз Мыкола, Петро и Панас пытались кого-нибудь запугать и насильно заставить ублажать Ганульку, но в этой ситуации любой жеребец становился импотентом, не помогали никакие дозы виагры.

  Однажды Ганулька шла мимо книжного развала и ей на глаза попалась книга по чёрной и белой магии, выпущенная то ли кацапами, то ли клятыми москалями. Полистав её, Ганулька наткнулась на описание ритуала вызова инкуба. Причём автор книги не поленился и подробно описал, какое неземное сексуальное блаженство может доставить демон-любовник.

  Ганулька не пожалела денег на книгу и с той поры все её мысли были лишь о неземном сексе с инкубом. Стесняться ей было некого, так что обряд вызова она провела у себя дома. С некоторой робостью Ганулька призналась сексодемону-андрогину в своей любви к индийским фильмам. Инкуб пошёл навстречу её пожеланиям и несколько суток напролёт жарил ненасытную бабу, чередуя облики рельефных болливудских красавцев – Салман Хана, Риттик Рошана, Акшай Кумара, Абхишек Баччана и т.д. и т.п.

  Затрахав жирную и страшную хохлушку до потери пульса, инкуб кое в чём ей признался. Вернее, начало интимным откровениям положила сама Ганулька. Впервые в жизни испытав неописуемый кайф после многолетнего недотраха, она расчувствовалась, не совладала с эмоциями и со слезами на глазах призналась демону в своей мечте: охомутать какого-нибудь щупленького мужичонку, тихого и смирного подкаблучника, который не посмеет слова поперёк сказать, прописаться в его квартире, желательно в каком-нибудь цивильном городе, не в Житомире, конечно, и не в Мариуполе, завести семью, нарожать детей и вертеть домочадцами как захочется, а если что не так, то смело давать им леща и пускай терпят...

  Выслушав наивные мечты никому не нужной и потому обречённой на вечное одиночество и недотрах провинциальной мымры, инкуб расплылся в дьявольской ухмылке и заверил Ганульку в том, что её счастье находится гораздо ближе, чем она думает. Он рассказал ей о сексодемонах-андрогинах и об их чудесной способности менять пол по мере надобности. Инкуб описал ей чмошного задрота Сеню, которого обслуживал непосредственно перед Ганулькой, и как тот несколько часов подряд накачивал его своим семенем в дремучем лесу. Сенина семенная жидкость никуда не делась из внутренностей демона, более того, ей-то он и кончал в Ганульку (поскольку собственной репродуктивной системы у демонов нет).

  Рассуждая гипотетически, инкуб посоветовал Ганульке разыскать Сеню. Бурный и продолжительный секс с индийскими красавчиками проходил без контрацептивов, значит технически Ганулька залетела от Сени и легко сможет принудить его к браку (особенно, если братья-бугаи ей подсобят). Сеня – щуплый изнеженный тюфяк, жалкий задрот, которого без труда можно заставить ходить по струнке и выполнять все прихоти. Его родители – точно такие же вшивые интеллигенты, которые и пикнуть не посмеют против новой родни.

  Пользуясь своими магическими способностями, инкуб не только продемонстрировал Ганульке, как Сеня выглядит, но и назвал его точный адрес. Так сбылось пророчество насекомовидного чудища и злопамятный демон отомстил Сене с крайне дьявольской изощрённостью.

  – Хлопцы! – воодушевлённо обратилась Ганулька к братьям, когда те зашли её проведать. – Збырайтеся, мы переселяйемося до мого майбутнього чоловика!

  – Коротше так, батько и мамо, – решительно заявила Ганулька сениным родителям. – Мы тепер уси будемо жыты однийею дружною симъйею. Маленька кимната буде для молодят, у велыкойи розташуються мойи браты...

  – А как же мы? – испуганно пискнула сенина мама, не рискнув возмутиться в ответ на откровенный произвол приезжих «родственничков». – Нам-то где жить?

  – Це ж кухня велыка, – отмахнулась от будущей свекрови Ганулька. – Жывити на кухни.

  – На кухне... – пролепетал сенин папа. – Но как же... Это ведь наша квартира...

  – Було ваше, стало наше! – хохотнул Панас. Братья громко загоготали вместе с ним и пошли заносить вещи.

  – Як штамп в паспорте проставлят, вы нас тута пропышите, – продолжала Ганулька требовательным тоном.

  – Но... но... – чуть не плача проблеял сенин отец.

  Возвышаясь над ним на целую голову, Ганулька поднесла к его носу увесистый кулак.

  – Я тоби дам «но», чуйешь! Не бесы мене, сивый!

  Сенины родители потеряли дар речи и окончательно выпали в осадок, как и предвидел инкуб.

  Инстинкт самосохранения подсказал Сене бежать.

  – Я тут кое-что вспомнил, – начал было он. – Мне надо...

  Своей здоровенной лапищей Ганулька ухватила его за волосы, тряхнула несколько раз и словно куклу швырнула в кресло. Сеня взвыл от боли.

  – Сыды, хлюпик, и не намагайся зискочыты. Ты вид мене никуды не динешся...

  Однако Сеня всё же попытался и заработал такую оплеуху, что у него из глаз посыпались искры. Его родители, враз присмирев и не желая испытывать судьбу, тихонечко присели на диван, боясь издать лишний звук.

  – Это какая-то хрень! – прохныкал Сеня, съёжившись в кресле. – Такого не может быть. Я требую генетическую экспертизу. Докажите моё отцовство!

  – Доведемо, усё доведемо, хлюпик, – злорадно пообещала ему Ганулька, которую инкуб специально предупредил, чтобы она не пугалась никаких экспертиз и тестов. Поскольку зачатие произошло от сениного семени, любая проверка неизбежно покажет, что именно он и только он является биологическим отцом будущего ребёнка.

  Сеня вспомнил предостережение чудища и принялся клясть себя на чём свет стоит. Ну что ему стоило тогда прислушаться? Что стоило включить голову и попытаться рассуждать ею, а не членом?

  Логически проследив причинно-следственную цепочку событий чуть глубже, Сеня пришёл к выводу, что чудище, собственно, во всём и виновато. Если бы оно не отпихнуло демона и не заставило его ждать, тот бы не разозлился и не замыслил месть. «А ещё клялось, что не навредит! – с возмущением думал он. – И вот же, навредило, охренеть как навредило!»

  Затем, копнув ещё чуточку глубже, он обнаружил, что чудище тут вовсе не при чём, потому что началось всё гораздо раньше и совсем с другого. Вскочив, он схватил книжку по чёрной и белой магии, порывисто шмякнул её об пол и принялся топтать ногами, а потом поднял её и начал остервенело рвать на части.

  – Это всё ваша издательская деятельность, папа и мама, – приговаривал он. – Всё ваша привычка приносить домой экземплярчик. Вы во всём виноваты! Если б вы не напечатали эту вонючую книжонку, то ничего бы и не было. Я бы как раньше дрочил на порнуху. И она, – он указал на Ганульку, – не прочла бы этой же книжки и не припёрлась сюда выживать нас из собственной квартиры! Кой чёрт надоумил вас издать книгу по магии? Печатали бы каких-нибудь сраных поэтов и не лезли в запредельно-потусторонние сферы...

  Сенины родители испуганно жались друг к другу на диване и не в силах были вымолвить ни слова. Даже не осадили Сеню за откровенное хамство, что прежде было немыслимо.

  Устав слушать его нытьё, Ганулька замахнулась на Сеню.

  – Зараз врэжу! Задрал, скыглык.

  Сеня увернулся от хохлушки и припустил бегом, однако в прихожей его изловили будущие шурины и слегка намяли ему бока.

  На этом спокойной и безмятежной сениной жизни пришёл конец. Хохлятская родня быстро взяла его и его родителей в оборот. После свадьбы Мыкола, Петро и Панас заставили свёкра и свекровь переписать квартиру на Ганульку. Пытавшемуся возражать Сене больно стиснули мошонку и он сдался.

  Родители всё-таки уехали на международный издательский симпозиум. Пока их не было, «родственнички» отжали себе издательство, выгнали персонал, выкинули оборудование и начали использовать освободившуюся площадь для производства суррогатного вина из дешёвого этилового спирта и пищевых красителей. Деньги потекли к ним рекой, так что хватило поделиться с кем надо и незаконное производство никто не тронул.

  Узнав об этом кошмаре, сенины родители решили не возвращаться, так и остались за границей.

  – Мы, сынок, конечно хотели, чтобы ты женился и завёл семью, – сказал ему по телефону отец, – но не такую и не таким образом. Это ведь не жена и не семья, а чёрт знает что такое! Так что, сынок, раз ты сам во всё это влез, то сам дальше и разгребай, без нас. А мы, знаешь ли, и тут сумеем неплохо устроиться...

  Мать ничего ему не сказала, только всхлипывала в трубку, показывая, насколько её огорчило и разочаровало единственное чадо. Очевидно оба родителя сочли своего сына, связавшегося с хохлами, конченым идиотом и неудачником. (Есть такое мнение у весьма существенной части россиян.) Своим решением они как бы поставили на Сене крест.

  В личной жизни жена начала обращаться с Сеней как со ссаной тряпкой. Здоровенная провинциальная бабища сделалась безраздельной главой семьи, щедро раздавая тумаки и оплеухи за малейшее неповиновение. Ничего с этим поделать Сеня не мог. Его робкая попытка обратиться в милицию окончилась провалом.

  – Хотел чпокать бабу? – спросили его менты. – Хотел. Согласие на брак дал? Дал. Так чем же ты недоволен? А что жена всем вертит, так на то сейчас двадцать первый век, время пересмотра гендерных ролей. Скажи спасибо, что баба тебя, ссаную тряпку, из дому не выгнала. Терпит тебя, рукожопого и мелкочленного, кормит, поит, значит любит! Умей это ценить, лошара...

  По ночам ненасытная Ганулька заставляла Сеню ублажать её в постели. По сути каждый секс был самым настоящим изнасилованием – изнасилованием Сени. Он поначалу боялся, что у него не встанет, или что рвотный рефлекс помешает ему исполнять супружеский долг, однако оказалось, что громоздкие, заросшие густой волоснёй и воняющие грязью, потом, луком, салом и чем-то ещё телеса жены действуют на него как наимощнейший афродизиак. Сене до смерти не хотелось спать с Ганулькой, он её даже видеть без содрогания не мог, вот только его организм реагировал на жену независимо от его воли и Сене приходилось трудиться в постели не жалея сил.

  Справедливости ради нужно отметить, что менты были по-своему правы. Ганулька и её братья любили пожрать, поэтому готовила хохлушка хорошо, намного лучше, чем сенина мама. И хоть ей не особо нравилось, как Сеня её трахал, всё же она старалась хорошо его кормить, чтобы у него были силы трахать её хоть как-нибудь.

  В результате всех соитий она родила Сене шестерых детей, шестерых сыновей, выросших кабанами, как и вся материнская родня. Под чутким руководством и воспитанием Мыколы, Петро и Панаса, мальчики-кабанчики быстро начали считать папу за говно и только требовали от него денег, откровенно посылая его куда подальше всякий раз, когда он что-то требовал от них – например хорошо учиться или читать книги. (Всю библиотеку свёкра и свекрови, кстати, Ганулька сдала в макулатуру. Сеня даже опомниться не успел.)

  Чтобы прокормить этакую ораву, Сене приходилось вкалывать на трёх работах и то он приносил в дом меньше денег, нежели Мыкола, Петро и Панас. Брать его в долю родственнички категорически отказались, потому что Сеня по их мнению был рохлей и лохом, совершенно неспособным «вертеться». С таким только просрёшь весь бизнес.

  Из-за постоянных стрессов и переутомлений Сеня начал рано лысеть, у него появилась незаживающая язва желудка и остеохондроз. Потенция год от года становилась всё хуже и хуже, вдобавок начало пошаливать сердечко.

  Ганулька его постоянно пилила и попрекала плохими заработками и «вялым стручком», шурины и дети откровенно чмырили и унижали. Не было ни дня, чтобы Сеня не пожалел о своей самоуверенности, о том, что не прислушался к чудищу и о том, что вообще захотел секса на халяву, не подумав о том, что в отношениях с демонами может таиться подвох – как бы клерикально это ни звучало.

  Пышнотелой хохлушке было мало тщедушного муженька даже когда Сеня был ещё молод и полон сил, а уж когда возраст начал сказываться на потенции, то Сеня и вовсе оказался не у дел. Ничуть его не стесняясь, Ганулька прямо у него на глазах призывала инкуба и кувыркалась с ним в постели днём и ночью. Сексодемон пил её жизненную силу, а она затем пила жизненную силу у Сени, отчего ей было хоть бы что, а он постепенно чах, сох, серел, страдал и увядал.

  Единожды в своей жизни предавшись греховному помыслу и спутавшись с нечистым, Сеня оказался обречён всю оставшуюся жизнь терзаться в муках, ведь его жизнь после свадьбы с Ганулькой превратилась в сплошное адское наказание. Какой-нибудь попик на его примере смог бы без труда состряпать нехилую проповедь для своей паствы – о грехе и неизбежности наказания.

  Подросшие сенины сыновья ударились в криминальный бизнес, по примеру дядьёв. Выросшему в добропорядочной и законопослушной семье Сене было за них очень-очень стыдно перед обществом и государством. Он никого не заложил лишь потому, что это всё-таки была какая-никакая родня, а ещё потому что боялся, что собственные дети и шурины его где-нибудь тихонько грохнут. Поскольку всё познаётся в сравнении, он наоборот радовался, что с Ганулькой не приехало ещё больше родни.

  Ганулька так нигде и не работала, только жрала целыми днями, лузгала семечки, смотрела телевизор и трахалась. По квартире она ходила в неизменном халате и бигудях, вонючая, грязная и немытая, с усиками на верхней губе, заросшими подмышками и ногами, не говоря уже про промежность. Такими же были её братья и её дети. Брезгливый и чистоплотный Сеня был в семье белой вороной, над его «чистоплюйством» без устали глумились и постепенно он тоже перестал за собой следить, превратившись в тощего лысого чушкаря, от которого в общественном транспорте с отвращением отодвигались люди.

  До пенсии Сеня, само собой, не дожил...

  Февраль 2020 г.