Текст книги "Игры оборотней"

Автор книги: Эдогава Рампо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Таинственная смерть Муракоси

Муракоси жил в тихом районе в самом центре Токио, недалеко от станции Сибуя. Дом, в котором он снимал квартиру, будучи приспособленным к современной комфортабельной жизни, сохранял очарование старины – деревянная резьба, приятной расцветки слегка потускневшие обои… И уютная, умиротворяющая полутьма как нельзя более соответствовала характеру Муракоси.

Тринадцатого декабря Муракоси, как обычно, вернулся с работы домой. И здесь в тот вечер выстрел из пистолета оборвал его жизнь.

В соседней квартире жила семья служащего Такахаси. К нашему повествованию эта чета имеет отношение лишь постольку, поскольку она первая обнаружила труп Муракоси. А произошло вот что.

В тот вечер в 20.40 почти вся Япония прильнула к репродукторам, потому что по радио передавали концерт талантливого скрипача Дзюсабуро Сакагучи, только что вернувшегося с триумфальных гастролей по Европе. О нем много писали газеты, по возвращении на родину была организована пышная встреча, концерт в прекрасном новом зале вызвал безумный ажиотаж, несмотря на дорогие билеты. Короче, рекламы было много, и неудивительно, что аудиторию радиослушателей в тот вечер составляли не только истинные любители музыки.

Супруги Такахаси тоже, отложив все дела, слушали игру скрипача. Впрочем, музыка звучала во всем притихшем доме. Минут двадцать люди благоговейно внимали скрипке. Угас последний аккорд. В 21 час прозвучал сигнал точного времени. И одновременно с ним раздался оглушительный грохот, который чета Такахаси приняла сначала за сильное хлопанье дверью. Или где-то рядом лопнула автомобильная шина? Супруги испуганно переглянулись.

– Что случилось? Странный звук, – сказал муж, выключая радио.

– Не стряслось ли что-нибудь у соседей? – предположила жена.

Обоим подумалось, что, возможно, прогремел выстрел, но они в этом уверены не были, а высказывать страшное предположение вслух не хотелось.

– Пойду-ка взгляну, – сказал муж и, выйдя в коридор, подошел к комнате Муракоси. Постучал. Ответа не последовало; за дверью было очень тихо. Такахаси повернул ручку двери. Не открывается, закрыта на ключ. Из-под двери пробивается свет, – значит, в комнате кто-то есть. Кроме того, радио умолкло, хотя пару минут назад и здесь (это точно!) звучала музыка.

К Такахаси подошла жена.

– Странно, – обернулся к ней муж. – Попробую взглянуть с улицы.

В коридоре супруги столкнулись с управляющим домом.

– Ничего не слышали? – спросили они.

– Нет…

– Ровно в девять часов со стороны моего соседа раздался странный звук, похожий на выстрел. Дверь его комнаты закрыта, и я решил посмотреть в окно.

– Вы говорите о Муракоси? У меня есть запасной ключ от его комнаты. Но может, сначала поглядим в окно?

Жена Такахаси на улицу не пошла, а двое мужчин, выйдя во внутренний дворик, приблизились к соседскому окну.

Между двумя гардинами оставалась узкая полоска, откуда струился ровный свет.

Взгромоздившись на оказавшийся кстати деревянный ящик, Такахаси долго всматривался в комнату, потом дрожащими руками поманил управляющего.

Лицом вверх на кровати лежал Муракоси. Он был в костюме, пиджак расстегнут. Залитая кровью белая сорочка, промокший насквозь коврик у постели и, главное, лежащий рядом маленький черный пистолет не оставляли сомнений в том, что пару минут назад действительно прозвучал выстрел.

Мужчины попытались открыть снаружи окно, но ни одно из трех не поддавалось. Дверь тоже была заперта изнутри.

– Что ж, первым делом надо сообщить в полицию, – сказал управляющий.

Через некоторое время улица перед домом была забита машинами полиции и журналистов. Миноура тоже приехал – ему по телефону сообщили о смерти Муракоси.

Запасным ключом управляющий открыл дверь, и в комнату вошли представители полиции; журналистов не пустили, они толпились в коридоре перед дверью.

Врач-криминалист осмотрел труп и засвидетельствовал, что пуля прошла сквозь сердце. Выстрел был произведен из лежащего рядом пистолета. Отпечатки пальцев на пистолете совпадали с отпечатками пальцев пострадавшего. Других следов обнаружено не было.

Соседей опросили, имел ли Муракоси оружие, но ответа никто дать не мог. Потом уже стало ясно, что разрешения на оружие у него не было и пистолет попал к нему каким-то незаконным путем.

Ни соседи, ни управляющий не видели, чтобы кто-то накануне посещал Муракоси. Самое же главное – двери и все окна были закрыты изнутри. Причем в двери оставался ключ. Предположение, что убийца, если он был, выставил стекла и затем вставил их снаружи, были опровергнуты тщательнейшим осмотром.

Полицейские приступили к анализу самоубийства и поискам причин. Выяснилось, что мотивы имелись и лучше всех это известно осуществлявшему за убитым слежку помощнику полицейского инспектора Миноуре.

Наиболее правдоподобным казалось то, что у Муракоси, подозревавшегося в убийстве Химэды, не выдержали нервы и, чувствуя, что кольцо вокруг него сжимается, он покончил с собой. Но все же с абсолютной уверенностью квалифицировать происшествие как самоубийство полиция не могла, так как не было найдено самого главного в таких случаях – предсмертной записки.

И еще одно обстоятельство поставило полицейских в тупик: лежавшее на груди убитого белое перо. Конец его был обагрен кровью. Создавалось впечатление, что кто-то положил его на грудь после совершения убийства. Перо было точно таким, о каких говорил Химэда и какое обнаружили в его пиджаке после падения с обрыва.

Между тем Миноура продолжал расследование, и наиболее необходимой теперь ему представлялась беседа с другом Муракоси, художником Сануки.

На следующий после гибели Муракоси день, четырнадцатого декабря, Миноура вновь пришел в конуру Сануки, но – какая неожиданность! – не застал этого чудака дома. Более того, выяснилось, что он не возвращался домой с позавчерашнего дня.

Первой мыслью Миноуры было: вот он, преступник. Но, поразмыслив, сыщик отбросил ее: вряд ли Сануки имел мотивы для убийства Муракоси; при любом развороте событий он должен был принять сторону своего друга.

* * *

Утром пятнадцатого декабря в реке Сумидагаве, которая течет со стороны большого моста в Сэндзю, был обнаружен труп Сануки. Обследование показало, что на этот раз точно имело место убийство. Кстати, пресловутого белого пера не нашли. Тем не менее возрастала уверенность, что и Муракоси, и Сануки убиты одним человеком. Холодный пот прошиб Миноуру: смерть настигает каждого, за кем он ведет слежку. А это может значить, что за его действиями внимательно наблюдают и, как только он начинает приближаться к развязке, появляется очередная жертва. Начавшаяся со смерти Химэды цепочка происшествий приобретала все более кровавый, жестокий характер.

Миноуре казалось, что он ощущает приближающееся дыхание кровожадного дьявола.

Детектив Акэчи

Неожиданный звонок писателя, автора нашумевших детективов Рампо Эдогавы, раздавшийся шестнадцатого декабря под вечер, нарушил привычный ход жизни в особняке бывшего маркиза Огавары.

Только что вернувшийся домой хозяин сам подошел к телефону и услышал:

– У меня, маркиз, к вам просьба. Мой друг, известный детектив Когоро Акэти, очень хотел бы побеседовать с вами по поводу Химэды и Муракоси. Найдете для него время?

Огавара сразу согласился, тем более что беседа с прославленным детективом сулила большое удовольствие.

В семь часов вечера маркиз сам встретил знаменитого Акэти и провел его в европейскую гостиную.

– Не возражаете против того, чтобы в беседе участвовали моя жена и секретарь Такэхико Сёдзи? Кстати, Такэхико говорил, что знаком с вами.

Конечно, возражений не последовало, и вскоре все четыре участника беседы устроились за большим круглым столом.

Супруги Огавара много слышали об Акэти, но непосредственно встретились только сейчас и с любопытством оглядывали гостя – худощавого человека в элегантном черном костюме. Удлиненное лицо, большие дружелюбные глаза, ярко вычерченные губы, густая кипа седеющих волос. Обаятелен. Выглядит значительно моложе своих пятидесяти лет.

Такэхико чувствовал себя несколько смущенным. Он давно уже не сидел за одним столом одновременно с шефом и его супругой. Встречи с Юмико в последнее время бывали все чаще, и чувство неловкости по отношению к ее супругу его угнетало – впрочем, почему-то не очень сильно, что заставляло молодого человека с ужасом думать о своем моральном падении. Как бы то ни было, Такэхико до сих пор вполне удавалось ничем себя не выдать перед господином Огаварой. Что же касается Юмико, то ее абсолютное спокойствие Такэхико наблюдал со смешанным чувством удивления, восхищения и отчасти страха, перенося ее великолепную игру на всю женскую половину человечества.

После небольшой церемониальной части гость перешел к разговору по существу:

– Что-нибудь слышали о гибели художника по имени Дзёкичи Сануки?

Вопрос детектива, судя по удивленным лицам собеседников, был для них неожиданным.

– Нет. А что, этот человек имеет какое-то отношение к Химэде или Муракоси? – в свою очередь спросил Огавара, вспоминая позавчерашнюю беседу с начальником следственного управления полиции Ханадой, который ни словом не обмолвился о Сануки.

– Это довольно близкий друг Муракоси. Я лично с ним не встречался, но помощник полицейского инспектора Миноура занимался им, – объяснил Акэти, после чего в общих чертах изложил сообщения Миноуры о слежке, которую тот вел за Муракоси, о визите сыщика к художнику и о более чем странном жилище последнего.

Говорил в основном Акэти:

– Что настораживает: этот художник исчез в неизвестном направлении за день до таинственной смерти Муракоси, то есть двенадцатого декабря. Полиция собралась уже было объявить розыск, как вдруг в реке Сумидагаве обнаружили труп Сануки – под слоем ила, который скапливается в излучине реки, в километре от моста Сэндзю. Следов насильственной смерти или отравления не было. Предполагается, что он утонул вечером двенадцатого декабря.

– Утонул или его утопили?

– Хм, если выяснится, что Муракоси был убит, то следует так же относиться и к гибели Сануки.

– Вы, следовательно, придерживаетесь версии об умышленном убийстве Муракоси?

– Да. Полиция тоже.

В диалоге участвовали только двое; Юмико и Такэхико с огромным вниманием слушали.

– Позавчера ко мне приходил господин Ханада – вы его, наверное, знаете, начальник следственного управления полиции. Так вот, мы вели довольно долгий и весьма тщательный разговор о Муракоси. Если принять версию, что он не покончил с собой, а был убит, то придется разгадать чрезвычайно сложную загадку проникновения убийцы в его запертую изнутри комнату. Ведь были закрыты и дверь, и окна. Как проник туда убийца? Не сквозь стены же? Полиции пока не удалось разобраться с этим.

В их разговоре явно ощущался азарт: страстный любитель детективов и фокусов, Огавара, что называется, оседлал своего конька. Одну за другой он вытаскивал из серебряного портсигара сигары и щелкал зажигалкой. Акэти, хотя и меньше, чем Огавара, тоже много курил. Над столом витал сизый дым.

После недолгой паузы снова заговорил Акэти:

– Так вот, уже на следующий день после гибели Муракоси я вместе с Миноурой осмотрел комнату убитого. И, думаю, нашел ключ к той загадке, о которой, господин Огавара, вы упомянули. И следственная группа в курсе дела.

– Неужели вам удалось разгадать?! Вы поразительный специалист, господин Акэти! Так в чем разгадка?

Маркиз был восхищен собеседником, который тоже, кажется, хотел доставить хозяину удовольствие.

– Я должен сказать, что слышал о вас много похвального. Говорят, вы, господин Огавара, не только отлично знаете криминалистику, всю классическую и современную детективную литературу, но еще и обожаете различные трюки и фокусы. Безусловно, вы прекрасно знаете, что во многих случаях раскрыть загадку, скажем, проникновения в закрытое изнутри помещение (и соответственно исчезновения из него) практически означает раскрыть все преступление. Но в нашем случае, увы, так не получается. Мы поняли, как было совершено убийство, но не можем пока объяснить, кто его совершил и из каких побуждений.

С огромным интересом слушая Акэти, Юмико и Такэхико время от времени обменивались взглядами, в которых, впрочем, огонек томления временно исчез.

– Итак, комната была закрыта на ключ изнутри, причем он торчал в двери, – продолжал Акэти. – Нетрудно подобрать ключ, но невозможно открыть им замок, не сбросив тот, что торчит в двери. Из практики, правда, известен трюк, когда снаружи при помощи особого приспособления замок открывают внутренним ключом. Но при этом на нем неизбежно остается царапина; при очень тщательном осмотре мы, однако, никаких следов не обнаружили. Есть еще вариант: можно открыть замок с помощью иглы, проволоки, ниток и пинцета. Но при этом под дверью обязательно должна быть щель. Дверь комнаты Муракоси настолько плотно примыкает к возвышающемуся порожку, что если даже нитка в щель пройдет, то ни проволока, ни тем более пинцет пройти не могут. Отсюда мы делаем вывод: преступник проник в помещение не через дверь.

– В литературе описываются и другие варианты, – весело засмеялся Огавара. – Можно элементарно снять дверь с петель и потом поставить на место. Правда, не много найдется идиотов, способных действовать подобным образом.

– Детектив, однако, должен проверить все варианты. Безусловно, я осмотрел дверные петли, болты и убедился, что последнее время отверткой к ним не прикасались.

– Значит, остаются окна, – заключил Огавара.

Акэти не сразу отреагировал на эти слова. Попыхивая сигаретой, он какое-то время смотрел на собеседника, а тот, улыбаясь, присматривался к нему. Так продолжалось секунд десять или двадцать. Такэхико почувствовал необычность атмосферы. Наконец Акэти продолжил:

– Я тщательно осмотрел помещение и пришел к выводу, что, кроме как через окно, в помещение проникнуть невозможно. Так что ход ваших рассуждений верен. В комнате Муракоси три окна – два на одной стене и одно на другой. Окна с двойными рамами. Каждая рама приоткрывается, но щель между ними недостаточна, чтоб в нее мог пролезть человек. Внимательнейшим образом я осмотрел каждое окно. Прежде всего, ни одно из них не было сломано. Далее, не увидел следов того, что рамы выставляли, а потом вправляли, – вся шпаклевка невредима. Но кое-что все же удалось обнаружить. В правом нижнем углу окна на северной стене я заметил малюсенькую щель.

Акэти попросил Такэхико принести карандаш и бумагу. Затем очень ловко набросал схему.

– Можно предположить следующее. Преступник проник в комнату самым обычным образом – через дверь. Затем сам закрыл ее изнутри и уж потом, сделав свое черное дело, выбрался через окно. Изнутри окно можно открыть полностью и без труда вылезти через него. Проблема в том, как потом закрыть окно с улицы. Вот тут и пригодилась та малюсенькая щель, о которой я говорил. Вот на схеме я условно изобразил окно, это задвижки… – Акэти очень подробно показал, как с помощью проволоки, просунутой в щель, можно снаружи захлопнуть окно.

Все головы склонились над схемой. Воцарилась тишина, которую нарушало лишь взволнованное дыхание маркиза.

Первым заговорил Такэхико:

– А почему вы думаете, что преступник обязательно орудовал проволокой? Могла быть и обычная леска.

– Потому, что окно было закрыто с помощью медной проволоки. Почему я заявляю это с уверенностью? Да потому, что край задвижки был немножко стерт и поблескивал. Я соскреб с этого края металл, провели экспертизу и обнаружили в нем частицы меди.

– Я читал когда-то, что в схожей ситуации преступник специально стрелял в окно, чтобы воспользоваться затем появившимся отверстием. Правда, выстрел мог служить еще и отвлекающим маневром.

– Поражен вашей эрудицией, маркиз. Потому и излагал вам так долго свои соображения, что, хотя вы и не профессионал, я вижу в вас компетентного советчика. Если в моем рассказе есть изъяны или же у вас возникли собственные соображения, будьте любезны, выскажитесь.

– Что вы, что вы! – замахал руками Огавара. – Какой из меня советчик… Когда я читаю литературу, я имею все необходимые данные, чтобы проанализировать ту или иную ситуацию и сделать выводы. В реальной жизни, увы, не так. Нет-нет, профессионального детектива из меня не получится… Позвольте поинтересоваться вашим мнением вот по какому вопросу. Вероятно, в связи со смертью Муракоси полиция изучает сейчас всех, с кем он бывал в контакте?

– Разумеется.

– И следовательно, позавчерашний визит ко мне господина Ханады следует воспринимать именно так? Говоря точнее, проверяется наше алиби? Вы не в курсе, к каким выводам пришел после нашей беседы господин Ханада?

– Он сам мне ничего не говорил, но через Миноуру косвенно я с его выводами знаком.

Акэти хорошо помнил содержание доклада Миноуры. Вот к чему оно сводилось. В тот вечер супруги Огавара находились дома, каждый занимался своим делом, вместе ужинали, в 20.45 втроем (к ним присоединился Сёдзи) слушали по радио концерт скрипача, после чего в 21.00 радио выключили и разошлись по своим комнатам. Совершенно невероятно было в течение 10-20 секунд оказаться в квартире Муракоси, в нескольких километрах отсюда.

Вслух же Акэти сказал:

– Ну что вы, специально подтверждать ваше алиби нет никакой необходимости. Однако существует жесткое правило – при расследовании происшествия следует дотошно изучить все, что с ним хоть как-то может быть связано. И потому, – Акэти мягко улыбнулся, – от имени всех детективов прошу извинить нас за причиняемое беспокойство.

– Зачем же, зачем же… Не надо никаких извинений. Мы, собственно, и не считаем, что на нас смотрят как на подозреваемых. Две смерти подряд – Химэда, Муракоси… Эти люди часто бывали в нашем доме, и интерес полиции к нам вполне объясним. Ну а вообще как идет расследование? Подозревается ли кто-нибудь конкретно?

– На этом этапе изучаются все контакты Муракоси. Конкретно пока никого не подозревают. Работа следственной группы очень сильно затруднена, и знаете чем? Тем, что совершенно неясны мотивы всех трех убийств.

– Да-да, понимаю… Какая же связующая нить соединяет эти три странным образом случившиеся смерти? Если все они – дело рук одного преступника, то, действительно, каковы мотивы? Я полагаю, если установить мотивы, то сразу бы уличили преступника.

– Вы совершенно правы, господин Огавара. Сегодня есть только один элемент, связывающий две смерти, – белое перо. Что кроется за ним? Неясно. Как неведома и тайна, связывающая убийства Муракоси и Сануки. Маркиз, поскольку и Химэда, и Муракоси пользовались вашей благосклонностью, вы хорошо знаете их характеры, хотелось бы знать, что вы о них думаете.

Огавара в задумчивости прикрыл глаза. Через некоторое время медленно заговорил:

– Характеры этих людей резко различались. Химэда был словоохотлив, весел, в нем ощущалось, я бы сказал, женское начало. Муракоси же, напротив, был немногословен, замкнут. Ему с его характером более подходила бы деятельность ученого, а не служащего фирмы. Оба, каждый по-своему, были очень талантливы, оба прекрасно закончили университет, прекрасно выполняли свою работу в фирме. Безусловно, они были самыми замечательными из всех моих молодых служащих. Для меня лично их смерть – большая и печальная утрата… Господин Ханада обмолвился как-то, что белое перо, присутствовавшее при обеих смертях, возможно, указывает на их принадлежность к какому-либо тайному обществу. Я совершенно так не полагаю. По характеру это не те люди, которые могут вступить в таинственные масонские ложи… Финансовые проблемы? Да нет, и они не могли стать причиной убийств. Оба только становились на ноги, особого имущества не имели, да и страстью к наживе не отличались; вряд ли мотивом преступлений могли быть меркантильные соображения. Ну что еще… Остается только один мотив – сердечные проблемы. Вполне, думается, можно допустить убийство на почве ревности. Молодые, холостые люди… Насколько мне известно, в полиции тоже склоняются к этому варианту – в частности, считают, что Муракоси убил Химэду из ревности. Кстати, господин Ханада говорил, что за Муракоси велось наблюдение…

– Да-да. Как раз упоминавшийся мною сыщик Миноура вел за ним слежку, подозревая его в убийстве Химэды.

– А кончилось тем, – вздохнул Огавара, – что подозреваемый стал жертвой… Белое перо заставляет предполагать единого убийцу. Но это уводит от версии ревности.

– Почему же, – улыбнулся Акэти. – Мог быть третий человек, который испытывал ревность к ним обоим.

От внимания Такэхико не ускользнула лукавая улыбка Акэти, как и такая же улыбка, мелькнувшая на лице Огавары. Почему-то тревожно забилось сердце.

– Какова же тогда во всей этой истории роль художника? – задумчиво произнес Огавара. – Из ваших слов вытекает, что он был скорее другом Муракоси, чем врагом.

– Вы говорите о Дзёкичи Сануки? Очень странная личность. Обитал в каморке на крыше склада. Почти ежедневно болтался на барахолке в Сэндзю. Тот факт, что его труп был обнаружен именно там, на первый взгляд не должен особо удивлять. Но все же – что он делал ночью в безлюдном заводском районе? Река в том месте достаточно глубокая, не умеющий плавать вполне может там утонуть. Кстати, как узнал Миноура от соседей, Сануки не умел плавать. Полагаю, это было известно и преступнику.

И снова легкая улыбка пробежала по лицу Огавары.

– Сбросить в реку – слишком примитивно! Вряд ли один и тот же преступник совершил изощренное убийство Муракоси и так просто утопил Сануки. Может, Сануки просто оступился, упал в речку сам?

– Действительно, следов насильственной смерти нет. Но тот факт, что произошла она сразу после убийства Муракоси, наводит на размышления, что и эта смерть как-то связана с предыдущими убийствами. Хочу сообщить вам, что имеются некоторые подозрительные детали, связанные с этим самым художником.

– Да? А что именно? – В глазах Огавары загорелось любопытство.

– Я был в его каморке. Грязная маленькая конура, набитая всяким хламом. Но среди гипсовых фигурок, керосиновой лампы и прочей рухляди были странные, на мой взгляд, вещи. Например, манекен. Обычный, какие используют в витринах, – фигура в человеческий рост, отнюдь не предмет искусства. Зачем манекен оказался среди антиквариата и других предметов, претендующих на художественную ценность? Это несоответствие побудило меня приглядеться к манекену внимательнее.

Акэти медленно достал сигарету, спички. Вспыхнувший на мгновение огонь осветил озабоченное лицо.

– Это был мужской манекен, – продолжал Акэти свой рассказ. – Конечно, не новый; краска во многих местах облупилась, и наружу бессовестно торчала белая известковая основа – обычное папье-маше, покрытое грунтовкой. Манекен был безносый и с одним ухом. Верхняя часть стояла на полке вместе с гипсовыми фигурками, а нижняя лежала на полу, рядом валялись связанные в охапку руки и ноги. Меня удивили многочисленные отверстия в нижней части торса (тазобедренная вообще отсутствовала) и такие же отверстия в верхней части ног. Если они нужны, чтобы просто прикрепить ноги к туловищу, то зачем так много? Внимание привлекла и прилипшая к манекену грязь, мне даже показалось, свежая.

Такэхико никак не мог взять в толк, для чего Акэти так подробно описывает манекен.

Между тем знаменитый детектив продолжал:

– Отверстия и свежая грязь очень заинтриговали меня. Как бы ни был странен Сануки, не мог он приобрести до неприличия разбитый грязный манекен. Скорее всего, он купил нормальный манекен, а дырочки просверлил потом сам. Для чего?

На этом месте Акэти снова замолк и с улыбкой оглядел присутствующих.

Чета Огавара слушала Акэти с предельным вниманием. А Юмико, не проронившая до сих пор ни слова, казалась даже несколько возбужденной. Такэхико опять поймал себя на мысли, что происходит что-то необычайное. За нарочитым весельем и приветливостью Акэти таилось нечто темное, грозное.

– Можно предположить еще одно обстоятельство, связанное с Сануки. – Акэти говорил и говорил, словно пересказывал понравившийся роман. – На барахолке в Сэндзю бродят разные люди, в немалом числе и преступные элементы, у которых Сануки мог купить, скажем, пистолет. Либо что-нибудь из одежды – шляпу, плащ или какие-нибудь аксессуары вроде темных очков, фальшивых усов. По моей просьбе Миноура побывал там, расспрашивал о Сануки и доподлинно выяснил, что пистолет, которым был убит (или застрелился) Муракоси, куплен там же, на барахолке, и человек, продавший его, уже арестован. Далее. За два дня до своей гибели Муракоси приезжал к Сануки, имел с ним десятиминутную беседу. Миноура, побывавший у Сануки в тот же день, пытался выяснить, зачем приезжал Муракоси. Художник наговорил что-то о какой-то гравюре, которую якобы Муракоси спешно должен был ему вернуть. Но это, конечно, неправда. Мне кажется, Муракоси уговаривал Сануки купить для него пистолет. Зачем он ему понадобился? Тут стоит огромный вопросительный знак.

Как завороженные слушали детектива супруги Огавара и Сёдзи.

– Я думаю, – продолжал Акэти, – Муракоси попросил своего друга купить пистолет не по собственной воле. Кто-то настойчиво уговаривал его. Можно предполагать, что этот «кто-то» и есть преступник, на совести которого три жертвы. Но что меня, видавшего виды старого детектива, поразило более всего – это сама идея заставить человека приготовить пистолет, чтобы позднее убить его. Каким нечеловеком надо быть, чтобы поступить таким образом!!

Акэти больше не улыбался. Его лицо выражало одновременно горечь, брезгливость и решительность. Он был бледен. Глаза светились недобрым огнем.

Вскоре, вежливо попрощавшись, Акэти ушел.