Текст книги "Игры оборотней"

Автор книги: Эдогава Рампо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

3

С наступлением утра, однако, от ощущения счастья и покоя не осталось и следа. Первым делом он развернул газету и, увидев сообщение об убийстве Окумуры, почувствовал, как все внутри у него похолодело. Набранный крупным шрифтом заголовок извещал о трагической смерти Итиро Окумуры. Далее шло короткое изложение результатов судебно-медицинской экспертизы. «… След пулевого ранения в самом центре лобной кости, а также положение пистолета относительно трупа исключают версию самоубийства и заставляют предположить, что речь идет об убийстве. Полиция уже приступила к поиску преступника». Эти несколько строк буквально обожгли ему глаза.

Сётаро вскочил с постели, будто вспомнил вдруг о каком-то неотложном деле. Но затем снова юркнул под одеяло, укрылся с головой и сжался в комок, словно пытаясь таким образом защититься от склонившегося над ним чудовища.

Спустя час он снова поднялся, второпях оделся и вышел из дому. Когда он проходил мимо гостиной, квартирная хозяйка окликнула его, но он не отозвался. Сётаро спешил к своей возлюбленной, как будто его гнала какая-то неведомая сила. Ему казалось, что если он не встретится с ней сейчас, то не увидит ее уже никогда. Но какая награда ждала его после долгой тряски в электричке? Полный ужаса испытующий взгляд. Она, разумеется, уже знала о случившемся и наверняка строила кое-какие догадки. Возможно, на самом деле все выглядело совершенно иначе, но, как известно, на воре и шапка горит, и у Сётаро не осталось сомнения, что в убийстве она подозревает его. Хотя, быть может, Сётаро просто-напросто напугал ее своим затравленным видом.

Они встретились после долгого перерыва, но разговор почему-то не клеился. Прочитав в ее глазах подозрение, Сётаро не мог чувствовать себя раскованным и вскоре простился. Больше ему идти было некуда, и он стал бесцельно слоняться по улицам. Казалось бы, велик город, а захочешь спрятаться – и негде.

К вечеру Сётаро порядочно устал, и ему ничего не оставалось, как вернуться домой. Квартирная хозяйка с удивлением посмотрела на постояльца, который за один день изменился до неузнаваемости: так выглядит человек, перенесший тяжелую болезнь. Встретив его безумный взгляд, она не без страха подала ему визитную карточку инспектора полицейского управления, который приходил в отсутствие Сётаро.

– А-а, инспектор полиции. Ко мне приходил инспектор полиции. Вот умора! – пробормотал Сётаро и захохотал. В глазах его, однако, не было ни малейшего признака веселья, и это еще больше испугало квартирную хозяйку.

Весь вечер Сётаро пребывал в каком-то странном состоянии, как будто бы хотел что-то тщательно обдумать, но мысли ускользали, или наоборот: мыслей было так много, что он не знал, на которой из них сосредоточиться. Однако с наступлением ночи ощущение безнадежности снова развеялось. К нему вернулась способность рассуждать.

«Чего я, собственно, испугался?»

Теперь тревоги, мучившие его весь день, представлялись ему сущими пустяками. Даже если смерть Окумуры квалифицирована как убийство, даже если любимая женщина подозревает его, даже если полицейский инспектор счел необходимым наведаться к нему, все это еще не служит доказательством его вины. Против него не существует ни единой улики. Речь идет всего лишь о подозрении. Да и то, возможно, это только мерещится ему – у страха глаза велики.

И все же полностью успокоиться Сётаро не мог. Самоубийцы не стреляют себе в лоб, и полиция не случайно выдвинула версию об убийстве. А коль скоро речь идет об убийстве, должен существовать и убийца. Даже если на месте преступления не осталось никаких улик, полиция будет искать человека, у которого мог быть мотив для преступления. Врагов у Окумуры, пожалуй, не было. Мог ли кто-нибудь, помимо Сётаро, желать его смерти? К несчастью, брат Окумуры, Дзиро, знал о существовании любовного треугольника. Нет никакой гарантии, что от него это не станет известно полиции. Вероятно, инспектор уже допросил мальчишку и именно поэтому сегодня явился к Сётаро.

Чем дольше размышлял Сётаро, тем отчетливее сознавал: он угодил в ловушку. Вопрос заключался лишь в том, удастся ли из нее выбраться. Весь вечер Сётаро мучительно искал выход из создавшейся ситуации. От невероятного возбуждения мысль работала четко. Перед его глазами с удивительной отчетливостью возникали подробности случившегося. Вот комната Окумуры, и в ней труп бывшего друга с сочащейся из раны на лбу кровью. А вот отливающий холодным блеском пистолет. Дым. Чугунный чайник, падающий в хибати. Взмывающее оттуда облако золы.

«Зола… Зола…» – произнес про себя Сётаро. В этом слове, казалось, таился некий спасительный смысл.

«Зола… хибати – большая коробка из павлонии… и в ней зола». Сётаро вдруг почувствовал, что ухватил какую-то важную нить. В кромешном мраке забрезжил слабый лучик света. Возможно, это был всего лишь мираж, который нередко предстает взору преступника. Мысль, осенившая Сётаро, со стороны могла показаться дурацкой затеей, заведомо обреченной на провал. Но Сётаро воспринял ее как божественное благословение. И он решил попытаться осуществить свой замысел.

Теперь, когда решение было принято, Сётаро заснул как убитый и проспал до середины следующего дня.

4

Наступил новый день, и надо было приниматься за дело. С улицы доносились зычные возгласы торговца рисовым хлебом, гудки автомобилей, звон велосипедов, сквозь сёдзи [10]10
  Сёдзи – раздвижные перегородим в японском доме.


[Закрыть] пробивался яркий солнечный свет. Как чудовищно несовместимо было все эго с мрачном замыслом Сётаро! Неужто возможно осуществить его в этом жизнерадостном, открытом мире?

«Я не имею права опускать руки, – подбадривал себя Сётаро. – Вчера я принял решение, и теперь нельзя идти на попятную. Иного выхода у меня нет. Сейчас не время раздумывать. Иначе меня ждет виселица. Терять мне уже нечего. За дело! За дело!»

Сётаро решительно встал с постели. Не спеша умылся, позавтракал, потом с нарочитой беспечностью просмотрел газету и, посвистывая, вышел из дому, словно отправляясь на ежедневную утреннюю прогулку.

Куда он отправился и чем занимался в течение следующего часа, читатель со временем поймет сам, поэтому автор не станет здесь об этом рассказывать и продолжит повествование с того момента, когда Сётаро явился к брату покойного Окумуры. Вот какой разговор произошел между ними в той самой комнате, где было совершено убийство.

– И что же, полиция уже напала на след преступника? – полюбопытствовал Сётаро после подобающего случаю выражения соболезнований.

– Не знаю, – ответил Дзиро, с нескрываемой враждебностью глядя на непрошеного гостя. – Кажется, пока еще нет. Ведь никаких улик не осталось. Даже если они кого-то и подозревают, доказать что-либо трудно.

– Как я понимаю, речь идет об убийстве?

– Да, они так считают.

– Ты говоришь, что никаких улик не обнаружили, но достаточно ли хорошо было осмотрено помещение?

– Да, конечно.

– Я где-то читал, что на месте преступления обязательно остаются какие-нибудь улики. Важно лишь их найти. Предположим, в этой комнате побывал некто и вышел, не взяв ни единой вещи. Так вот, даже в этом случае можно обнаружить какой-нибудь, пусть незначительный след присутствия в комнате постороннего человека, например стертую пыль на татами [11]11
  Татами – плотная и толстая циновка стандартного размера, ими застилают пол в японском доме.


[Закрыть]. Поэтому, как утверждает автор книги, с помощью соответствующих научных методов можно раскрыть любое, даже самое хитроумное преступление.

Дзиро не удостоил эту реплику ответом.

– С другой стороны, – продолжал Сётаро, – необходимо учитывать одно любопытное свойство человеческой психики. Когда человек что-либо ищет, он стремится в первую очередь обыскать все укромные уголки, оставляя при этом без внимания то, что находится у него прямо перед носом. Вот почему самое надежное – спрятать опасную улику на виду у всех. Взять хотя бы эту жаровню. Она стоит на самом видном месте, посреди комнаты. Кто-нибудь осматривал ее? Кому-нибудь пришло в голову покопаться в золе?

– Гм, кажется, нет.

– То-то и оно. На жаровню никто не обратил внимания. А между тем известно, что в момент убийства из жаровни поднялось облако золы. По-видимому, это произошло потому, что в жаровню упал чайник. Весь вопрос в том, почему чайник упал. Признаться, пока я ждал тебя здесь, я обнаружил одну довольно любопытную вещицу.

Сётаро взял щипцы для углей, разгреб золу и вытащил из нее грязный бейсбольный мячик.

– Вот что я обнаружил! Каким образом, спрашивается, оказался здесь этот мячик? Ты не находишь это странным?

Дзиро во все глаза смотрел на мяч. На лице его проступило выражение некоторой растерянности.

– Действительно… Откуда здесь было взяться мячику?

– Вот именно. В этой связи у меня возникло одно предположение. Интересно, в момент выстрела окно было открыто?

– Да. Одна створка была открыта, как раз напротив стола.

– В таком случае возможны два объяснения. Первое состоит в том, что убийца – если, конечно, это было убийство – случайно задел чайник. Но возможен и другой вариант: с улицы через окно залетел некий предмет и попал в чайник. Эта последняя версия выглядит более правдоподобно, не правда ли?

– Вы хотите сказать, что этот мячик залетел с улицы?

– Совершенно верно. Разве нелогично предположить именно это, коль скоро мячик оказался в золе? Кстати, ты часто играешь в бейсбол на заднем дворе. В тот день, когда убили твоего брата, ты тоже был на площадке?

– Да, – ответил Дзиро. Его все больше охватывало беспокойство. – Но сюда мяч вряд ли долетел бы. Правда, один раз он перелетел через забор, но попал в дерево. Я это точно помню, потому что сам бегал за ним. Все остальные мячи были на месте, ни один не пропал.

– Вот оно что? Значит, все-таки в тот день мячик перелетел через забор? Его, конечно же, подкинули битой? А что, если ты ошибаешься и мячик не ударился о дерево, а залетел в комнату? Такого не могло случиться?

– Конечно, нет. Я подобрал мяч под криптомерией, и больше он ни разу не перелетал через забор.

– Что ж, это был какой-то особенный мячик, меченый, что ли, если ты с такой уверенностью это утверждаешь?

– Да нет, просто после того, как мячик перелетел через забор, я побежал его искать и нашел под деревом в саду.

– Но разве нельзя допустить, что под деревом оказался не тот мячик, который ты искал, а совсем другой, попавший туда раньше?

– В принципе это возможно, но не очень-то похоже на правду.

– Отчего же? Это единственно возможное объяснение. В противном случае откуда взялся мячик, который я нашел в золе? Кстати, этим объясняется и то, что чайник ни с того ни с сего упал в жаровню. По-видимому, когда вы играете в бейсбол, мяч у вас нередко перелетает за ограду. Не исключено, что однажды кто-то из вас забросил мяч в сад, но он тогда не был найден и пролежал в траве до позавчерашнего дня. Его-то ты и нашел.

– Может быть, и все-таки…

– Теперь самое главное – установить, когда именно в тот день мячик перелетел через забор. Не могло ли это произойти в момент убийства?

Дзиро неожиданно переменился в лице. Какое-то время он помедлил в нерешительности, затем сказал:

– Вообще-то так оно и было. Странное совпадение, очень странное.

– Во всей этой истории слишком много совпадений, – торжествующе произнес Сётаро. – Облако золы. Мячик, оказавшийся в жаровне. Наконец, момент, когда ваш мячик перелетел через забор. Причем все это так или иначе связано с убийством твоего брата. Многовато, чтобы назвать это совпадениями.

Дзиро сидел, уставившись в одну точку, и напряженно о чем-то думал. Краска сошла с его лица, на носу выступили капельки пота. Сётаро втайне торжествовал победу. Ведь ему с самого начала было известно, что мяч забросил не кто иной, как Дзиро.

– Видимо, ты уже догадался, к чему я клоню. Брошенный с площадки мяч влетел в открытое окно комнаты твоего брата, который, имея обыкновение играть со своим пистолетом, как раз держал в руке эту опасную игрушку, неосторожно положив палец на спусковой крючок. Влетевший в комнату мяч ударяет ему по руке, и пуля летит ему в лоб. К слову сказать, о похожем происшествии я читал в одном зарубежном журнале. После этого мячик рикошетом попадает в висящий на жаровне чайник, и тот падает вниз. Мячик, естественно, тоже оказывается в жаровне. Разумеется, это всего лишь предположение, однако содержащее значительную долю вероятности, не правда ли? Как я уже говорил, в этом деле слишком много совпадений, но они-то как раз и подтверждают мою правоту. Если полиции не удастся найти убийцу, за отсутствием улик придется принять мою версию. Ты так не считаешь?

Дзиро ничего не ответил. На лице его появилось страдальческое выражение. Сётаро почувствовал, что наступил момент для нанесения последнего удара.

– Кстати, Дзиро, – спросил он, – а кто забросил этот злополучный мячик? Наверное, кто-нибудь из твоих товарищей? Мог ли он предположить, что это приведет к таким ужасным последствиям!

Дзиро по-прежнему молчал. В глазах у него сверкнули слезы.

– Да что это ты, право? Зачем же так расстраиваться? – Сётаро почувствовал, что несколько перегнул палку. – Даже если я прав в своем предположении, все это произошло нечаянно. Предположим, мячик забросил ты – разве кому-нибудь пришло бы в голову назвать тебя убийцей? Честное слово, я жалею, что завел этот разговор. Послушай, нельзя же так раскисать. Ну ладно, я пойду вниз, надо поговорить с твоей тетушкой, утешить ее. А тебе советую поскорее выбросить наш разговор из головы.

Сётаро бодро зашагал вниз по лестнице – той самой, с которой кубарем скатился в день убийства.

5

Зловещий план Сётаро увенчался успехом. Мальчишка, конечно же, теперь не находит себе места, рассуждал он. Приняв слова Сётаро на веру, он наверняка расскажет обо всем инспектору. И прекрасно. Если полиция собиралась арестовать Сётаро по подозрению в убийстве, теперь, благодаря признанию Дзиро, он становится чист перед законом. Придуманная им история вполне правдоподобна и содержит достаточно косвенных улик, чтобы снять с пего подозрение. Более того, к устах Дзиро, уверовавшего в то, что он сам повинен в смерти брата, история эта приобретет еще большую достоверность

Теперь уж Сётаро чувствовал себя в полной безопасности. Понимая, что приходивший накануне следователь наверняка появится снова, он принялся тщательно обдумывать, как отвечать на его вопросы.

Следователь появился на следующий день.

– Вас снова спрашивает тот человек, – шепотом сообщила квартирная хозяйка и положила на стол Сётаро визитную карточку.

– Вот как? – спокойно ответил Сётаро. – Ну что ж, проводите его сюда, пожалуйста.

На лестнице послышались шаги, но – удивительное дело – Сётэро показалось, что он различает шаги не одного человека, а двоих или даже троих. «Странно», – подумал Сёгаро. Вскоре в дверях возникла фигура следователя, из-за спины которого выглядывал… Дзиро Окумура.

– Я все рассказал господину инспектору, – воскликнул мальчик.

Сётаро с трудом сдержал довольную ухмылку. В тот миг, однако, на пороге появился еще один человек. Кто это? У Сётаро было такое чувство, будто лицо этого человека ему знакомо. Он мучительно пытался вспомнить, где довелось его видеть.

– Ваше имя Сётаро Кавай, не так ли? – официальным тоном спросил следователь. – Это он? – обратился он затем к незнакомцу.

– Да, без сомнения, – тотчас же откликнулся тот.

При этих словах Сётаро невольно подскочил на месте. Он сразу все понял. Это был конец. Но в чем же он просчитался? Не может быть, чтобы Дзиро разгадал его хитроумный план. Ведь мяч забросил он, и никто другой. Все остальное опять-таки сходилось – и время, и открытое, окно, и упавший в золу чайник… Каким же образом мальчишка мог почуять подвох? Видимо, Сётаро допустил какую-то ошибку. Но где, в чем она заключалась?

– Вы мерзкий, дурной человек – закричал Дзиро, с ненавистью глядя на Сётаро. – А я-то чуть было не. попался на вашу уловку. Но должен вас огорчить – трюк с мячиком выдал вас с головой. Дело в том, что жаровня, в которой вы «нашли» мячик, была не та, которая стаяла в комнате в день убийства. Вы так долго рассуждали по поводу золы, а подмены не обнаружили. Удивительно! Наверное, само небо вас покарало. После того как чайник упал в жаровню, ею стало невозможно пользоваться – зола затвердела, и жаровню пришлось заменить. Так что мячик никак не мог туда попасть. Или вы думаете, что у нас в доме всего одна жаровня? Вчера после вашего ухода я все понял. О, вы замечательно придумали! Вашей изобретательности можно позавидовать. Откровенно говоря, меня с самого начала насторожили ваши слова про мячик, потому что жаровни, которая стоит в комнате сейчас, в день убийства там не было. Я принялся размышлять и в конце концов понял, что в вашей истории концы с концами не сходятся. А сегодня утром я рассказал о своих сомнениях инспектору.

– В здешних краях, – вступил в разговор инспектур, – магазины, торгующие спортивными товарами, можно пересчитать по пальцам, так что мне не составило особого труда отыскать требуемый. Вы не припомните этого человека? Вчера днем вы купили в его лавке бейсбольный мячик, не правда ли? Потом основательно вываляли его в пыли, чтобы не казался новым, и подкинули в жаровню.

– Сам положил, сам же и нашел. Великая премудрость! – со смехом воскликнул Дзиро.

Увы! План, с такой изобретательностью задуманный Сётаро, провалился. Преступнику не удалось уйти от ответственности..

Невероятное орудие преступления

1

Сначала раздался пронзительный крик: «Помогите!» – а вслед за ним – звон разбитого стекла. Сато кинулся в комнату жены и увидел Мияко лежащей на полу в крови. Из раны на левом плече хлестала кровь. К счастью, артерию не задело, но тем не менее кровотечение оказалось столь обильным, что Сато помчался за врачом, а уже потом, когда рана была перевязана, позвонил в полицию. По его вызову на место происшествия выехал я и Киносита-кун из следственного отдела…

На основании показаний мужа потерпевшей можно предположить, что преступник проник в комнату через окно и, подойдя со спины, нанес Мияко ножевую рану, после чего скрылся. Впопыхах он, видимо, задел оконную раму и выбил стекло.

Окно комнаты выходит на бетонный забор, отстоящий от дома метра на два. Вдоль забора тянется улочка Сумидатё, довольно-таки пустынная. Мы тщательно осмотрели забор и с внутренней, и с внешней стороны, но ничего подозрительного не обнаружили.

Муж потерпевшей, тридцатипятилетний Торао Сато, – из породы скороспелых богачей, каких немало развелось после войны. Он немного говорит по-английски, благодаря чему установил связи с американцами и нажился на каких-то поставках. Формально он нигде не служит и, так сказать, жуирует жизнью. На самом же деле этот ловкий малый проворачивает какие-то финансовые махинации и богатеет. Его жене, Мияко, двадцать семь. Из разговора с Сато я узнал, что она родом из Ниигаты. Ничего не скажешь, красивая женщина. В свое время служила в кабаре, так что на своем коротком веку повидала немало. Естественно, у нее были мужчины и до Сато. Один из них, с которым она порвала перед самым замужеством, до сих пор не может успокоиться. Вьется вокруг нее еще какой-то подозрительный тип. Сато уверен, что преступник – один из этих двоих.

Скоро пять лет, как я служу в полиции, за это время перевидел немало женщин, но такой красавицы ни разу не встречал. Сато, влюбившись в нее без памяти, чуть ли не силой увел ее от прежнего сожителя, некоего Горо Сэкинэ, по профессии повара, причем настоящего мастера своего дела, специалиста по части французской кулинарии. Сато прельстил Мияко, конечно же, деньгами.

Другим подозреваемым является Сигэру Аоки, парень с явно преступными наклонностями. В прошлом тоже был любовником Мияко и, похоже, до сих пор не в состоянии ее забыть. Он по сей день не прекращает своих домогательств – время от времени нагло является в дом Сато с угрозами и бранью.

Внешность у Аоки весьма благородная, его вполне можно принять за человека из хорошей семьи, в действительности же он связан с шайкой некоего Накагавы и уже не раз имел дело с полицией. Он так и не смирился с изменой Мияко, а за последнее время даже написал ей нескольку угрожающих писем. Судя по всему, Мияко не на шутку встревожилась, во всяком случае, она высказывала мужу опасение, что Аоки может ее убить

Короче говоря, Сато подозревает только этих двоих и уверен, что преступник – один из них. Лица преступника Мияко не видела, ведь он напал на нее со спины, когда же она обернулась, тот уже успел выскочить в окно. В темноте она не разглядела, во что он был одет, однако тоже склоняется к мысли, что это был либо Сэкинэ, либо Аоки, можно даже сказать, она уверена в этом. Я навел кое-какие справки о том и о другом. Но об этом после – сначала я хотел бы обратить ваше внимание на одно любопытное обстоятельство. Вы ведь сами мне говорили: «Если при расследовании преступления ваше внимание привлечет какая-либо неожиданная деталь, непременно запомните ее, пусть даже поначалу вам покажется, что она не имеет отношения к делу…»

Так вот, после того как доктор обработал рану и Мияко уложили в постель, Сато тщательно осмотрел комнату, где было совершаю нападение. Он полагает, что преступник воспользовался не обыкновенным ножом, а каким-то обоюдоострым предметом. Но, обыскав всю комнату так ничего и не нашел.

Я в связи с этим заметил ему, что преступник, скорее всего, унес нож с собой и в таком тщательном обыске не было особого смысла. Но, оказывается, Сато не такой уж простак. Он предположил, что вся эта история с покушением могла быть всего лишь спектаклем, разыгранным самой Мияко. Она, дескать, женщина в причудами, подвержена истерикам, и от нее можно ожидать любого безрассудства. Поэтому Сато и попытался выяснить, не спрятан ли нож где-нибудь в комнате.

Он проверил все шкафы и ящики, но не нашел ни единой пары ножниц, даже иголки. Ничего подозрительного не обнаружил он и в саду. Лишь после этого Сато уверовал в то, что преступник действительно проник в дом извне…

Выслушав рассказ коллеги, Когоро Акэти, сидевший в кресле напротив, запустил пальцы в свою густую шевелюру и кивнул.

– Гм, любопытно. В этом что-то есть, – проговорил он.

Знаменитому сыщику перевалило уже за пятьдесят, но никто не дал бы ему его лет. Правда, лицо его несколько осунулось, но это даже шло ему. В остальном же он мало изменился за минувшие годы. И уж над чем время было совершенно не властно, так это над его великолепной шевелюрой.