Текст книги "Ярость Звездного Волка"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

Соавторы: Сергей Сухинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Распахнув дверь, Спелл с облегчением вышел на улицу. День разгорался, слоистый туман, подсвеченный лучами восходящего солнца, постепенно рассеивался. Заложив руки за спину, чиновник прошелся по пустынной улице, весело посвистывая. «Роний Кар будет доволен, – думал он. – Ольма украсит его цветничок при Попечительском совете – не зря же старый таракан упомянул эту богоугодную организацию… Стоп, а если шеф старается для самого Верховного рыцаря? Говорят, в свои двести лет могучий витязь еще не остыл к женщинам… Это твой шанс, Спелл!»

Как он и ожидал, Ольма вскоре пригласила его в комнату. Ее полные слез глаза окончательно успокоили чиновника, и потому он вошел в дом важной походкой. Брезгливым жестом он отказался вновь садиться на разболтанный стул.

– Отец согласен, – быстро сказала Ольма, опережая Ахава, который выглядел опустошенным. – Мы полагаемся на ваше благородство, уважаемый Спелл…

– А разве в этом кто-то может сомневаться? – холодно произнес сборщик налогов, не глядя на старика. – Собирайся, Ольма – я даю тебе не больше пяти минут. Да не забудь попрощаться с отцом, увидитесь вы не скоро…

Катер мягко причалил к широкому бетонному пирсу, у которого кипели волны прибоя. Двое служащих Порта спустили трап и почтительно помогли Спеллу подняться. Девушка замешкалась. Она стояла на палубе судна и, запрокинув голову, смотрела на гигантский утес, уходящий высоко в звездное небо. Корона Замка сегодня была скрыта белесым облаком.

Вдали, в полулиге от утеса, смутно виднелись очертания огромного крейсера, длинноствольные пушки которого были направлены в сторону Некры. Ольма вспомнила рассказы отца о том, что Белый кит нападает на Замок обычно со стороны местного светила – так, чтобы солнечный ветер мешал бы рыцарскому флоту маневрировать в бою.

– Чего мешкаешь? – обернувшись, сердито крикнул Спелл. – Мое время в отличие от твоего драгоценно!

В основании утеса, за раздвинутыми стальными створками, начинались шахты десятков скоростных лифтов. Спелл подтолкнул девушку к одному из них, отделанному драгоценным деревом. Дремавший на маленьком стульчике лифтер в военной форме встрепенулся и, угодливо кланяясь, проводил чиновника в кабину с зеркалами и обитым бархатом диваном.

– Мы едем к графу Панге? – робко спросила Ольма.

Сантий Спелл не удостоил ее взглядом.

* * *

Ольма с трепетом ожидала, когда дверцы лифта раскроются, и она попадет в один из бесчисленных коридоров Замка. Девушка не раз слышала рассказы чиновников Таможни об этих коридорах, вырубленных в гранитном утесе – узких, холодных, освещенных лишь редкими чадящими факелами. Благородные рыцари жили в крошечных кельях, как и положено смиренным служителям Ордена. Дни они проводили на боевых позициях фортов или на плацу, а ночь напролет стояли на коленях в своих кельях за молитвой во имя господа бога, дабы он даровал, наконец, победу Замку над Врагом. Отец всегда иронически усмехался, слыша эти истории, но в разговор обычно не вмешивался – дальше складских подвалов он в Замке не бывал…

Когда кабинка лифта, наконец, остановилась, погруженный в свои мысли Спелл встрепенулся. достав из нагрудного кармана плоские, прозрачные почти до невидимости очки, он протянул их Ольме:

– Сними свои, уродина – здесь тебе не Один, надо выглядеть прилично…

– Я не знала, что в Замке тоже носят инверс-очки, – удивленно сказала девушка, выполняя приказ чиновника.

– Еще как носят, – усмехнулся Спелл, с кряхтением поднимаясь с дивана и с наслаждением потягиваясь. – Впрочем, взгляни сама…

Дверцы кабинки медленно раскрылись – и Ольма ахнула. Она увидела каменистую, без признаков растительности, равнину, окутанную серой дымкой. Прямо от лифта начиналась вымощенная булыжником дорога, матовая от осевшей влаги. Чуть поднимаясь, она плавно сворачивала налево, проходила рядом с мрачным озером, заросшим по берегам жухлой осокой, и дальше терялась в плотном мглистом облаке. Присмотревшись, Ольма увидела, что над облаком высятся, словно рога, остроконечные шпили.

Спелл, поеживаясь от сырости, вышел на дорогу и нетерпеливо стал прохаживаться взад-вперед. Растерянность девушки, казалось, его забавляла.

– Инвес-компьютеры – это великая вещь! – значительно произнес он. – Ты, конечно, верила всем этим россказням о кельях и всенощных молитвах рыцарской знати? И очень хорошо, что верила. Эти легенды распускает специальный отдел в нашем Управлении… На самом деле аристократы, увы, не столь идеальны. Люди есть люди – всем хочется сладко поесть и мягко поспать… и лучше всего в собственном особняке. Но Замок-то маловат – вот и приходится использовать инверс-технику. Инженеры создали нам целую страну – жаль, что не совсем настоящую… Ага, наконец-то едет Кент.

Ольма услышала звонкое цоканье. Из темного облака, скрывавшего особняк, вынырнула… карета, запряженная пегой лошадью! Такой древний экипаж девушка видела только на картинках.

Через минуту карета подъехала к гостям и, лихо развернувшись, остановилась. С облучка спрыгнул небольшого роста уродец со странным асимметричным лицом – левая его часть словно принадлежала молодому, полному сил юноше, а правая – дряхлому старцу. Горбатое квадратное тельце и кривые ноги были затянуты в черное трико, с плеч свисали золотые аксельбанты. карлик почтительно поклонился Спеллу и распахнул дверцу кареты:

– Прошу прощения, господин Спелл. Граф Панга только сейчас, прибыв с охоты, узнал о вашей радиограмме. Хозяин ждет вас в каминном зале… А девицу, – Кент небрежно кивнул в сторону покрасневшей Ольмы, – приказано сразу же отвести к старшей фрейлине. Графине не терпится взглянуть на этакое чудо – молодую рыбачку в наряде аристократки.

Чиновник снисходительно похлопал уродца по плечу.

– Надеюсь, графиня будет довольна – эта девчонка не так проста, как кажется на первый взгляд. Надеюсь, и дружище Панга будет приятно удивлен!

И Спелл неожиданно расхохотался, но глаза его блестели недобро.

Через час Ольма, переодетая в голубое пышное платье фрейлины, сидела в узкой комнате с высокими лепными потолками и ждала, когда графиня Санта пробудится от послеобеденного сна. Высокая кровать стояла на паркетном помосте с небольшими широкими ступеньками, атласный балдахин складками спускался на пол, слегка колышась от сквозняка. За стрельчатым окном с рассохшимися рамами открывалась унылая панорама скалистых предгорий с многочисленными осыпями и пещерами. И везде царила мгла…

Все происшедшее казалось Ольме странным сном. Еще несколько часов назад она видела за окном родного дома необъятный горизонт морекосма, отец, молча потягивая трубку, сидел рядом за столом. А затем как в калейдоскопе: Сантий Спелл, утес, лифты, древний особняк…

Девушка тихонько вздохнула. Ей было очень неуютно. Жаль, что старшая фрейлина, высокая худая женщина с неподвижным, словно изваянным из гипса лицом, не пожелала представить хозяйке свою воспитанницу. Что ж, таков был приказ графини…

– Подойди ко мне, дитя, – внезапно она услышала тихий, словно шорох осенних листьев, женский голос. – Не бойся, отодвинь балдахин…

На белой, пышно взбитой постели Ольма не сразу разглядела супругу графа. Узкое, с красивыми и несколько резкими чертами лицо – еще не старое, но бледное как снег, воспаленные веки с сетью красных прожилок, пронзительной голубизны глаза, исхудалые руки, сложенные поверх одеяла… Да, сомнений не было – графиня была подточена серьезной и долгой болезнью!

Некоторое время хозяйка особняка пристально разглядывала девушку, которая от смущения забыла представиться.

– Деревенская девчонка, широкобедрая, с миленьким примитивным личиком… так я и знала, – прошептала графиня, устало закрыв глаза. – Тебя привезли с этой планеты… не помню ее названия…

– Полдии? Нет, синьора. Я дочка рыбака, меня зовут Ольма. Господин Спелл сказал отцу, что вам нужна молодая фрейлина…

– Мне? – с возмущением выкрикнула графиня, сверкнув глазами и слегка приподнявшись с постели. – Мне уже ничего не нужно, девочка, и ты это отлично видишь. Говоришь, Спелл тебя привез? Значит, дело не в амурах моего супруга… и то хорошо. Это интрига, я чувствую, за этим кроется какая-то интрига…

Ольма растерянно молчала, теребя в руках тонкий батистовый платок.

– Отлично… сейчас мы все узнаем, – после некоторой паузы произнесла графиня слегка окрепшим голосом. – Я обожаю интриги… и потом, я кое-что должна моему драгоценному супругу и особенно – господину Спеллу. Что-то они в последнее время часто стали ездить вдвоем на охоту… Отвернись, Ольма.

Девушка отошла к окну. Прохладный ветерок протекал через щели в раме, теребя ее короткие волосы. Ольма улыбнулась, вспомнив изумление старшей фрейлины и ее риторический вопрос: «Ну и как я буду делать тебе прическу, милая? Парики нынче не в моде, особенно у молодежи…» Прическа… Да разве это ее сейчас волнует? Отец сегодня вечером впервые остался один – вот что важно! Ужин придется готовить ему самому, как старому бобылю…

Внезапно позади послышались глухие голоса. Двое мужчин о чем-то спорили, перебивая друг друга и не стесняясь в выражениях.

Графиня придвинулась к стене, задрапированной чудесным гобеленом с изображением райского сада. Обнаженная фигурка Евы была отодвинута в сторону – за ней виднелась приоткрытая овальная дверца!

Поймав недоуменный взгляд девушки, хозяйка усмехнулась.

– Не удивляйся, этот дом принадлежит моим предкам более пяти веков. Муж и не подозревает, сколько маленьких хитростей запрятано в его стенах… Но давай послушаем беседу дорогих друзей, она касается и тебя.

– … ты олух, ваше сиятельство! – услышала Ольма далекий голос чиновника. – При чем здесь Белый кит? При чем здесь какое-то мифическое предсказание Большого вычислителя, о котором никто ничего толком не знает? Сколько же можно верить дворцовым слухам!

– Слухам? – раздался в ответ скрипучий голос графа Панги. – Мои люди доложили: члены Синода тайно упаковывают чемоданы, через подставных лиц снимают сбережения в Банке… Быть может, Ты, словно простолюдин, думаешь, что высшая знать захочет разделить с народом все тяготы жизни в случае поражения Замка?

– Не смеши меня, граф – я отлично знаю, что каждый звездный крестоносец потихоньку скупает себе поместья на самых богатых планетах Лиги Свободных Миров – так, на случай какой-нибудь заварушки, вдруг рыбакам когда-нибудь надоест жрать суп из хлореллы, который инверс-очки ловко представляют в виде мясного бульона? Орден вот уже шесть веков дудит о неизбежности победы над Врагом, а между тем Белый кит в прошлый раз нам так надрал холку… Нет, я не верю ни в какое Предсказание. Просто в нас столетиями живет страх – как бы рабы, которых мы называем свободным народом, не взбунтовались и не потребовали к ответу аристократию за ту «сладкую» жизнь, которую мы им устроили…

– Дело твое, Спелл, верить или не верить в Предсказание. Я тебя по старой дружбе предупредил… Кстати, а зачем приволок мне эту смазливую девчонку? Ты же знаешь, я такими делами в своем доме не занимаюсь – моя мегера все равно пронюхает…

– Идея у меня простая. Слухи слухами, а к старости нам с тобой неплохо бы перебраться в метрополию. Сегодня утром мне позвонил Родний Кар, и спасибо ему, олуху, навел меня на удачную мысль… Когда Владыка обещал приехать к тебе на охоту – завтра?

– Положим… Я уже дал распоряжение егерям подогнать к Гнилому болоту стадо кабанов.

– Вот и отлично! А вечером после пира ты шепнешь Владыке, что к тебе приехала погостить племянница – сочная блондиночка в его вкусе. Как зовут дочку твоего беспутного братца – Диной, кажется?

– Откуда ты все знаешь, старый пройдоха?.. Но эта Дина – уродина, каких мало, на нее разве что Кент клюнет.

– Моя Ольма – другое дело. К ночи отведешь Владыку в опочивальню и «случайно» перепутаешь двери. Он окажется в комнате девчонки… и поутру все будет ясно. Ручаюсь, после дворцовых шлюх Ольма покажется старику свежим персиком! А тогда считай, что ты уже в метрополии…

– А тебе какая в этом выгода, Спелл? – подозрительно спросил хозяин дома.

– Граф, совсем отупел среди своих болот. Сколько раз я тебе говорил – измени ты лучше инверс-панораму на что-нибудь менее мрачное, иначе скоро свихнешься…

– Глупости ты говоришь, дорогой Спелл! Ты забыл, что мрак и вечный туман очень подходят к атмосфере моего музея?

– Именно его я и имел в виду. Владыка наверняка захочет перевезти твою коллекцию в метрополию Ордена… естественно, вместе с ее смотрителем. Ну, граф, не Кента же тебе брать с собой на Леду!

– Неплохо придумано, неплохо… – после некоторого молчания признал граф Панга. – Главное – никакого риска! Только согласится ли девчонка?

– Об этом можешь не беспокоиться! – весело воскликнул чиновник. – Девчонка обожает своего отца, старого рыбака Ахава, а у того сейчас куча неприятностей с Управлением… Может, спустимся в винный подвал, а, Панга? Такое вино, как альмеда, лучше пить прямо из бочек! Помнишь, как мы веселились в молодости?..

Голоса постепенно стихли – мужчины, весело переговариваясь, вышли из зала. Ольма стояла, оцепенев, не в состоянии осознать все услышанное. Как, здесь завтра будет сам Верховный рыцарь? И ей, Ольме, предстоит…

Она услышала всхлип – и, взглянув на графиню, не узнала ее. Лицо больной было искажено от ненависти, посиневшие губы дрожали.

– Подлец, подлец… – хрипло шептала она. – Он же знает, что я не выдержу перелета в метрополию! Все достанется только ему – молодость, здоровье, богатство… Он давно мечтает бросить меня умирать в этих проклятых болотах! Подлец, дрянь, изменник…

Немного успокоившись, она мутными, полными слез глазами взглянула на Ольму, которая была потрясена взрывом эмоций своей новой хозяйки.

– Не спеши радоваться, девчонка, – прошипела она. – Да, у тебя есть все, что привлекает мужчин – здоровье, свежесть, красота. Но Владыка позабавится с тобой и бросит, как бросал десятки других юных дурочек. Удивляюсь, как этот пройдоха Спелл решил сделать ставку на какую-то рыбачку! А впрочем… Вон, вон отсюда!

В комнату вошла старшая фрейлина и, низко поклонившись графине, крепко взяла девушку за руку и вывела ее в коридор. Они долго шли молча по узким, полутемных коридорам, и ни один человек не встретился им на пути. Ольма встревожилась – куда ее ведут? Вокруг царило запустение, стены были покрыты слоем пыли, редкие окна серебрились множеством паутинок.

На Ольму внезапно навалилась страшная усталость, она еле передвигала ноги и мечтала только об одном – хоть немного выспаться. Слишком много событий произошло за этот безумный день…

Она пришла в себя в небольшой комнате, со стенами, уютно задрапированными коврами с изображениями сцен охоты. Посреди нее стояла широкая кровать с двумя пышно взбитыми подушками и отделанным кружевами атласным одеялом. В углу, у одного из трех овальных окон, в камине лениво потрескивал огонь. На маленьком столике возле кровати стоял подсвечник с горящими свечами, рядом лежало блюду с пирогами и фруктами.

Не раздеваясь, девушка забралась в кровать и укрылась теплым одеялом – в комнате было сыро и прохладно, несмотря на огонь в камине. Сразу заснуть ей не удалось – любой шорох в темных углах заставлял сжиматься ее сердечко. Даже в самый бурный шторм ей не было так страшно. Замок оказался совсем не таким, каким она видела его во снах. Вместо огромных, залитых светом залов, полных прекрасно одетых танцующих пар – особняк на безжизненной каменистой равнине, больше похожей на тюрьму, с людьми-призраками, плетущими, как пауки, сотни интриг. И в середине сети – отвратительный толстяк Сантий Спелл, с улыбкой протягивающий к ней цепкие как клешни руки…

Девушка проснулась только под утро, когда мгла за окнами стала понемногу рассеиваться. Не удержавшись, она немного поела. Пироги были черствыми и перенасыщенными специями, зато вкус фруктов ее поразил – это были далеко не те пресные синтеяблоки, которые отец иногда покупал в поселковой лавке.

Входная дверь, как Ольма и ожидала, оказалась запертой, зато за одним из ковров она обнаружила небольшую туалетную комнату и роскошную мраморную ванну, до краев наполненную голубоватой водой. Ольма едва не задохнулась от восторга – ей еще никогда в жизни не приходилось плескаться в воде! На островах каждая капля пресной влаги была на учете, так что рыбаки с детства привыкли обходиться обтиранием влажной губкой.

Только через час, вновь нарядившись в платье фрейлины, она смогла обдумать происшедшее вчера. И сразу же чудное настроение улетучилось.

Итак, Спелл подло обманул их с отцом. Вместо почетной службы у добропорядочной старой графини ей, Ольме, предстоит сыграть постыдную роль в грязной игре графа и Сантия Спелла. Нет, только не это, лучше смерть!..

К вечеру Ольма решила, как она поступит, если Владыка войдет к ней в комнату. Она упадет перед ним на колени и расскажет всю правду! Не может быть, чтобы Верховный Магистр, прославленный своей справедливостью, не сжалился над ней и ее бедным отцом. Быть может, он просто не знает ничего о жизни простых людей и за недостатком времени вынужден доверять лживым докладам таких низких людей, как Спелл. Не может быть, чтобы Владыка ее не выслушал!

А если… если… Что ж, тогда придется достойно умереть.

Остаток вечера Ольма пыталась открыть одно из окон – и после долгих усилий старая рассохшаяся рама, наконец, открылась. Взглянув вниз, девушка увидела покрытые дымкой гранитные ступени. Это будет не самая страшная смерть – успокаивала она себя.

Устав, Ольма вновь прилегла на кровать и задремала. Потому она лишь смутно услышала, как к особняку прискакал отряд вооруженных всадников. Входные двери тотчас захлопали, снизу донеслись веселые возбужденные голоса. Через несколько минут все стихло – гости прошли в дом. И в этот момент в дверь громко постучали.

Ольма немедленно вскочила и, взяв в руки тяжелый подсвечник, медленно отступила к окну. Сердце ее бешено билось. Сейчас решится ее судьба…

Дверь неслышно раскрылась – ив комнату легкой тенью скользнула женщина в черном платье с большим капюшоном, полностью закрывающем лицо. Она молча положила на стол кинжал с изящной витой ручкой и исчезла столь же незаметно, как и вошла. В двери с лязгом повернулся ключ – и вновь настала тишина.

Взяв в руки холодный как лед кинжал с трехгранным, остро отточенным лезвием, Ольма растерянно огляделась по сторонам. Она ничего не понимала. Кто-то хочет, чтобы ее встреча с Владыкой окончилась драмой. Но кто? Болезненная графиня, ненавидящая мужа? Но скандал вряд ли выгоден ей – гнев Владыки наверняка коснется и нее. Значит, в интригу вмешался кто-то третий?

Ольма вспомнила, как в воскресной школе пастырь рассказывал им, детям рыбаков, о славной истории Ордена Звездных Крестоносцев. Воины, посвятившие жизнь борьбе с Врагом, представали перед восторженными ребятишками в облике полубогов. Среди них были и свои канонизированные святые, биографии которых детей заставляли учить наизусть: святой рыцарь Кандид, родился в 1213 году от создания Ордена, участвовал в трех схватках с Врагом, лично убил шестерых секачей и более сорока китов, погиб в 1246 году при дерзкой попытке крейсера «Волопас» напасть на Белого кита в поясе астероидов системы Арктура… Святой рыцарь Рамир… святой рыцарь Бангор…

И все это оказалось ложью! «Защитники интересов народа» оказались хуже секача, хуже самой отвратительной морской гиены! Здесь каждый был за себя – и ей, Ольме, предстоит действовать также…

Время тянулось для Ольмы мучительно долго. Наконец, в коридоре послышался топот тяжелых сапог. Хриплый мужской голос прокричал:

– Хозяин, вы идете не туда! Племянница графа ждет Владыку за соседней дверью! А мы пока пойдем проведать фрейлин – им, бедняжкам, должно быть зябко одним в такую студеную ночь…

Последовал взрыв пьяного хохота. И тут же в соседних комнатах раздался отчаянный визг. Перепуганная девушка вмиг забыла о своих намерениях и едва успела просунуть ножку стула за ручку двери, как та задрожала под грозными ударами.

– Черт побери, а пташка-то закрылась! – захохотал кто-то в коридоре. – Это что-то новое, хозяин – еще ни одна девица не решилась отказать самому Верховному Магистру! Прикажите ломать дверь, господин?..

Сжимая перед грудью кинжал, Ольма пятилась назад, пока не отступила в самый темный угол комнаты. При виде вздрагивающей от могучих ударов двери у нее пропало всякое желание пытаться вызвать жалость у Владыки. Нет, кроме смерти у нее нет иного выхода!

Она дождалась, когда ножка стула лопнула под очередным тяжелым ударом и, коротко размахнувшись, приготовилась вонзить кинжал в сердце. И тут каменная плита под ее ногами стремительно ушла вниз. В глазах у девушки потемнело…

Очнувшись, она увидела, что лежит на узкой кушетке в обширной, ярко освещенной светильниками комнате без окон. Вдоль стан зала стояли… Боже, где она?..

Вдоль стен зала стояли десятки, сотни прозрачных ящиков, в глубине которых застыли самые ужасные создания, которых девушке приходилось видеть. Здесь были многочисленные змеи, младенцы с тремя парами рук, ящеры с человеческими лицами и пастями волков, птицы с ветвистыми, как у оленей, рогами… Не осмотрев и десятой доли жуткой коллекции, Ольма зажмурилась, чувствуя, как к горлу подступает горькая волна.

С трудом переборов слабость, Ольма, пошатываясь, поднялась на ноги – и тут же с криком отшатнулась. Прямо перед нею стояло странное сооружение, напоминавшее деревянную двухметровую клетку. В глубине ее самым прихотливым образом перекрещивались множество металлических стержней и тонких канатов. Не сразу девушка поняла, что это были своеобразные зажимы, удерживающие внутри «клетки»… Нет, этого не может быть!

– Испугалась? – послышался из «клетки» чей-то тихий смешок. – Неужто кит-секач в открытом морекосме менее страшен, чем бедный карлик Кент?

– Кент? – воскликнула потрясенная девушка. – Но что… что вы делаете там?

С лязгом металлические стержни упали на пол – и из «клетки» неуклюже выбрался маленький уродец. Проковыляв к кушетке, он развалился на мягких подушках и с ехидной усмешкой взглянул на девушку.

– Я там ничего не делал, – горько сказал он. – Это со мной там что-то делали. Но не сейчас, а с самого детства лет так до пятнадцати… А ты, небось, думала, что я родился таким?

– Вас специально покалечили? – прошептала Ольма, с сочувствием глядя на слугу. – Но кто – и зачем?

– Сразу видно, что ты прибыла из деревни, – с досадой сказал Кент. – Неужели у вас, рыбаков, никто не слышал о графе Панге?

– Почему же… – робко ответила Ольма. – Пастырь нам рассказывал, что граф – это член Попечительского совета. Он все время посвящает помощи бедным сиротам…

Уродец презрительно расхохотался, болтая в воздухе кривыми ногами.

– Помощи сиротам? В жизни не слышал ничего смешнее… Впрочем, я тоже сирота… Взгляни еще раз на меня и на «клетку», и ты поймешь, как он «помогает» детям… И все здесь, в музее, тоже бедные сироты. Ты думаешь, это звери? Ошибаешься, это детеныши разумных существ, собранные графом со всей Галактики. Чтобы они выглядели пострашнее, а стало быть, стоили подороже, граф их также долгие годы держал в «клетках». Те, кто выжил, сейчас украшают зоопарки на многих планетах, и говорят, даже в метрополии. Другие сдохли – и им нашлось место здесь, в подвале. Разве ты не слышала, что граф Панга – потомственный таксидермист. Только чучелами хозяин не ограничивается – он большой шутник, наш старичок…

Ольма насторожилась.

– Да, я знаю… Со мной он тоже хотел пошутить.

– И еще как! Только на этот раз у него сорвалось, – злорадно сказал Кент, вскакивая на ноги и с угрожающим видом подходя к Ольме. – Теперь пора настала веселиться Верховному рыцарю…

– Мой побег подстроила графиня, верно?

Кент состроил старческой частью лица жуткую усмешку, а молодая, между тем, продолжала безмятежно улыбаться.

– День розыгрышей еще не кончился, красавица, – угрюмо произнес он. – Жаль мне тебя, цыпленка… Сидела бы у себя на острове и охотилась на китов – это вполне безопасное занятие по сравнению с так называемой «светской жизнью» здесь, в Замке. Ты, конечно, мелочь, карточная шестерка… но в большой игре и шестерка может побить туза! Ага, вот идет наш славный весельчак…

Дверь в подвал распахнулась, и на пороге появилась знакомая грузная фигура. Это был Сантий Спелл!

– Вот ты где прячешься, Ольма. А неплохой удар ты нанесла: кинжалом – и в самое сердце! Кто бы мог подумать, что простая рыбачка окажет сопротивление барону Умару Кару, племяннику самого Родия Кара! Слава богу, что я вовремя предупредил Владыку о твоем дурном характере, и он предусмотрительно послал к тебе в комнату одного из своих фаворитов.

– Удар? – тихо спросила Ольма, побледнев. – О чем вы говорите? Я никого не убивала!

В подвал спустились двое стражников и молча взяли ошеломленную девушку за плечи. Спелл, тем временем, укоризненно качал головой, хотя его заплывшие глазки искрились весельем.

– Она еще смеет отрицать очевидное! – воскликнул он с восхищением. – Я всегда говорил, что у старого Ахава выросли толковые дети. Только вот кинжал ты напрасно не выбросила в окно, прежде чем бежать сюда, в кунсткамеру…

Девушка с ужасом взглянула на руки – и увидела в правой кинжал, который ей подложила незнакомка в черном плаще. Оказывается, она, Ольма, так и не выпустила его из рук! Но сейчас он был залит кровью!

– Уведите преступницу, – наконец посуровев, приказал чиновник. – Да смотрите, охраняйте ее до тюрьмы как следует – народ у нас не жалует рыцареубийц! Графа-то Пангу – только подумать! – десять минут назад подняли на пики его собственные телохранители в порыве праведного гнева. Он оказался гнусным злоумышленником против особы самого Владыки – а ты, бедняжка, была его орудием. Хотя у тебя есть небольшое оправдание – ты убила рыцаря, защищаясь. Будем надеяться, что судья примет это во внимание!

* * *

К полудню, когда Некра поднялась к зениту, жара стала невыносимой. Узкая долина, расположенная между двумя невысокими старыми горами с полукруглыми, густо заросшими вершинами, окуталась ядовитым голубым туманом.

Посреди долины, на берегу бурной реки, лежал огромный звездолет, походивший не сколько на корабль, сколько на летающий город. Его носовая часть, врезавшая при посадки в склон высокого холма, превратилась в груду ржавого металла. Остальная часть корпуса за прошедшие после катастрофы века почти на треть вошла в жирную землю. Большую ее часть ныне покрывали вьющиеся деревья, превратившие останки звездолета в длинный зеленый холм.

Сотни каторжников словно муравьи облепили звездолет со всех сторон. Одни орудовали топорами и пилами. Очищая корпус от растительности. Другие орудовали молотами и мощными механическими резаками, разрезая металлический корпус на куски. Остальные каторжники, включая и женщин, выносили из чрева погибшего гиганта все, что можно было унести на руках: книги, мебель, снятые со стоек приборы и прочие вещи, о назначении которых можно было догадываться.

Неподалеку, на берегу реки все эти вещи сортировались. Все, что могло гореть, сжигалось на многочисленных кострах. Металлические же предметы разбивались молотами в крошево.

За работой наблюдали более сотни надсмотрщиков. Они не давали никому и минуты на передышку, награждая ударами нейрохлыстов даже тех, кто пытался хотя бы вытереть пот с лица.

Наконец, вдали, на краю долины, показались две длинные колонны. Среди каторжников пронесся вздох облегчения – наконец-то пришла смена!

Надсмотрщики, бранясь и размахивая парализующими нейророхлыстами, согнали в колонну обессиленных каторжников и погнали их к лагерю вдоль берега бурной горной реки. Привычно заложив руки за спину, люди обречено побрели по скользкому галечнику, стараясь поменьше вдыхать едкий влажный воздух, вызывающий болезненный кашель.

Ольма пристроилась вслед за Вервалом. Широкоплечий великан, слегка прикрытый живописными лохмотьями, чуть прихрамывал на левую ногу, до бедра изуродованную свежим шрамом. Он тревожно оглядывался по сторонам, так же как и другие каторжники. После того, как три дня назад стая хищных гордов подстерегла рабов-старателей на излучине реки ив клочья разорвала восемь человек, обратный путь в бараки уже никого не радовал. Тошнотворный обед, два часа отдыха на жестких нарах в душном, вонючем воздухе, звенящем от жужжания мух – все это не стоило риска оказаться в когтях свирепых животных, могучих как земные медведи, но быстрых, словно пантеры.

На этот раз надсмотрщики были куда осторожнее, чем прежде. Четверо из них, вооруженные двуствольными автоматами, сопровождали колонну слева. Они настороженно наблюдали за зарослями низких стелющихся деревьев, бурым ковром покрывавших горные отроги. Еще двое возглавляли колонну, а в арьергарде шли трое самых сильных охранников, держа наготове огнеметы – горды почему-то предпочитали нападать на людей сзади. И все равно Ольма не чувствовала себя в безопасности. Хорошо, что сегодня рядом с ней могучий Вервал – в прошлый раз ему удалось голыми руками задушить одного из гордов, в то время как половина охранников в панике разбежалась.

На этот раз им повезло. Через полчаса они увидели впереди конические хижины, сплетенные из тростника, обмазанного глиной, и приспособленные под бараки. Надсмотрщики заметно приободрились и стали энергично пинками и ударами прикладов подгонять заключенных. Досталось и Ольме – когда она споткнулась о ползучий корень, рыжий верзила с автоматом в руках подскочил к ней и отвесил звонкую оплеуху.

– Эй ты, дрянь, не вздумай отставать! Хочешь отведать моего хлыста?

Девушка покачнулась и едва не упала – но могучие руки Вервала подхватили ее.

– Она ничего плохого не сделала, – сказал великан, исподлобья глядя на охранника. – Зачем ты к ней придираешься?

Надсмотрщик злобно скрипнул зубами, но связываться с Вервалом, который славился бешеным нравом, не решился.

– Чертова рыцареубийца! – прошипел он, с ненавистью глядя на побледневшую Ольму. – Погоди, я еще доберусь до тебя!

Вервал проводил рыжего верзилу тяжелым взглядом и вновь пошел вперед.

Ольма из последних сил поплелась за ним, глотая горькую пыль. Она заметила, что никто из ее товарищей по беде даже взглядом не выразил ей сочувствие, и дело было не только в страхе перед охранниками. Просто здесь, в лагере для аборигенов-уголовников, она была самой презренной и низкой преступницей. Даже детоубийцы поглядывали на нее с отвращением, стараясь обходить стороной. Только подумать – эта девчонка убила рыцаря! Для местных жителей это означало, что она зарезала святого… И за что? Подумаешь, молодой воин, защитник Полдии от страшного Врага, решил в редкие часы отдыха от ратных дел позабавиться с девушкой! Да любая из красавиц должна считать за честь отдаться даже слуге звездного крестоносца!.. Только заступничество начальника лагеря Куглы, очевидно, получившего какие-то инструкции от Спелла, поначалу спасало Ольму от самосуда заключенных. А потом она встретила Вервала и Ланту, и угроза смерти от удара ножом из-за угла уменьшилась. Но все равно девушка чувствовала себя отверженной…