Текст книги "Бунт растений (ЛП)"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Однако я смог взять себя в руки и попытался обдумать сложившееся положение. Возвращаться в Хартвилл было нельзя, потому что он теперь кишел полчищами растений, очистивших его от всего живого. Оставаться в лесу было тоже нельзя не только из-за того, что огромные деревья вокруг меня с каждым часом обретали все более устрашающую подвижность и силу, но и потому, что вокруг меня кишели бесчисленные растениеподобные существа, многих из которых, больших и маленьких, я легко мог разглядеть ползающими между деревьями неподалеку от меня. Я знал, что мне не стоило ждать помощи от внешнего мира, поскольку ужасные метаморфозы, произошедшие в Хартвилле, происходят сейчас по всей Земле, и в данный момент растениеподобные существа формируются и расползаются по планете, как это происходит здесь, чтобы сеять ужас, которому никто не сможет противостоять. Произошёл бунт всей растительной жизни Земли, бунт растений, начавшийся здесь, в Хартвилле, и к настоящему времени охватывающий весь мир!

– Хольм! – прошептал я, когда мои мысли внезапно переключились на моего друга. – Хольм пропал, а я…

Внезапно я принял решение и резко развернулся. Моим единственным шансом было выбраться из леса, окружавшего меня, в какую-нибудь пустынную местность, и, поскольку я не осмеливался вернуться в долину, мне нужно было перебраться через гору и отправиться дальше. Я хорошо знал, что мои шансы спастись от ползучих растений, кишевших вокруг, от огромных древесных монстров, в которых превращались деревья окружающие меня, были бесконечно малы, но это был единственный шанс, остававшийся у меня; и, решив не рисковать, я начал подниматься по склону к вершине, расположенной намного выше, вопреки всему надеясь, что с этой вершины мне удастся разглядеть какой-нибудь безлесный участок, где я мог бы найти убежище от этого могучего растительного бунта, охватившего весь мир.

Последовавшие за этим часы в продолжение того же дня, когда я неустанно стремился вверх, а солнце плыло в небесах надо мной, остались в моей памяти как бесконечный период, в течение которого я карабкался по крутому склону по фантастическим, казалось, бывшими частью какого-то сна, лесам. По лесам, состоявшим из огромных деревьев, чьи гибкие ветви, когда я проходил мимо, тянулись ко мне, пытаясь меня схватить, и действительно дважды хватали, но каждый раз мне удавалось освободиться; по лесам, где деревья были полны отвратительной жизнью, где между ними бродили большие и маленькие, но все одинаково отвратительные, похожие на осьминогов растениеподобные существа, ползущие ко мне со все возрастающей скоростью и, как мне казалось, ощущавшие каким-то странным образом моё присутствие, и от которых мне с трудом удавалось убежать; я поднимался все выше и выше, а древесные монстры и растениеподобные существа вокруг меня становились всё сильнее и передвигались всё быстрее, пока, наконец, с заходом солнца я не добрался до последнего поросшего редким лесом склона, выводившего к плоской вершине горы.

Тяжело дыша я остановился у подножия этого склона и увидел, что вокруг меня больше нет растениеподобных существ, и предположил, что их нет потому, что на этих продуваемых всеми ветрами высотах не росли более мелкие растения, из которых могли бы образоваться эти растениеподобные существа. Однако деревья вокруг меня – естественно, низкорослые деревья, чьи узловатые и изогнутые стволы были неестественно искривлены с самого начала – казались еще сильнее наполненными той ужасной жизнью, чем все остальные из когда-либо мною виденных, их корни почти полностью исчезли, а сами они казались лишь огромными скоплениями тянущихся во все стороны усиков, пытавшихся, хотя пока и безуспешно, выбраться из почвы; древесные чудовища, тянувшиеся ко мне мириадами щупалец, когда я проходил мимо них, стремящиеся дотянуться до меня этими щупальцами! Содрогаясь от ужаса, отравлявшего мою душу, я продолжал карабкаться вверх по последнему склону.

Шатаясь от усталости, я с трудом пробирался вверх, сквозь растущие на склоне деревья, отсекая тянущиеся со всех сторон усики, касавшиеся и хватавшие меня, вверх, пока не взобрался на широкую плоскую вершину горы. Еще во время подъема до моего слуха доносился неясный, глухой рёв, похожий на далекие порывы сильного ветра, и теперь, когда я взобрался на вершину, этот рев стал еще громче. Однако в тот момент я не обратил на него внимания, а принялся оглядываться по сторонам, стремясь осмотреть залитую закатными лучами окружающую местность.

Неправильных очертаний вершина, на которую я взобрался, была плоской и, как мне показалось, около полумили в поперечнике. На ней росло множество толстых, искривленных деревьев, таких же, как те, что росли на склонах – те древесные чудовища, чьи массивные щупальца угрожающе тянулись ко мне, когда я продвигался между ними, и которые могучими усилиями этих щупалец пытались подтянуть ко мне свои огромные массивные стволы. Быстрыми движениями, однако, я умудрился протиснуться между ними, а затем, оставив их за спиной, достиг края круглой поляны, образовавшейся в центре плоской вершины, поляны, занимавшей большую часть ее поверхности и бывшей полностью окруженной извивающимися щупальцами древесных монстров. Когда я, спотыкаясь, вышел на поляну, избавившись угрозы, что несли эти тянущиеся ко мне щупальца, до моих ушей вновь донесся глухой ревущий звук, слышанный мной раньше. В этот момент я резко остановился, ошеломленный увиденным, не обращая внимания на продолжавших тянуться ко мне древесных тварей.

Ибо в центре ровного чистого пространства передо мной зияла яма диаметром в тысячу футов, скальные стенки которой обрывались вниз и исчезали из поля моего зрения, по-видимому, уходя на большую глубину. И именно из этой огромной ямы исходил слышимый мною ревущий звук; ибо из этой ямы несся ужасный поток того, что казалось сильнейшим ветром, колоссальным восходящим потоком воздуха или иных газов, видимый глазами из-за непрерывного дрожания воздуха, и я знал, что он должен обладать ужасной скоростью и мощью. В то же время до моих ноздрей донесся сильный и едкий запах химикатов, тоже замеченный мною ещё ниже по склону, запах смеси газов. Огромные изменения происходившие в растительной жизни всей Земли, здесь начались раньше, чем в других местах; огромная рукотворная яма или шахта передо мной, непрерывно выбрасывавшая в атмосферу огромное количество газообразных соединений – я ошеломленно оглядывался по сторонам, потрясенный значимостью этих фактов.

На противоположном конце поляны, по другую сторону огромной шахты, я увидел то, что показалось мне рядом приземистых стальных ветряных мельниц странной конструкции, чьи лопасти непрерывно вращались. Они соединялись проводами с механизмами или динамо-машинами в небольшом бетонном здании под ними. От этого здания вдоль края поляны ко мне тянулись толстые провода, и, проследив за ними взглядом, я увидел, что они ведут к другому низкому бетонному зданию стоявшему на краю большой шахты в нескольких сотнях футов справа от меня. Провода подходили сзади к большой черной панели с электрическими регуляторами и циферблатами, находившейся сразу за широкой дверью здания, а из-за этой панели, в свою очередь, другие провода вели к краю огромной шахты, исчезая за этим краем, вместе с толстыми стальными канатами.

Багряный закат освещал все вокруг, и я ошеломленно осматривал окружающие строения, пока звук за спиной не заставил меня обернуться, накрыв волной внезапно нахлынувшего ужаса. Однако позади меня оказались всего лишь огромные древесные монстры, не перестававшие тянуть свои щупальца в тщетной попытке добраться до меня. Мириады извивающихся гибких рук, тянущихся ко мне. Они не могли добраться до меня, но весь ужас, внушаемый ими мне, вернулся, и я быстро отвернулся от них, направившись к бетонному зданию справа от меня. Я крадучись приблизился к нему, держась подальше от открытой двери и открытого окна в смежной стене, и, наконец, присел под этим окном. И когда я добрался до него, когда я тихо присел под ним, до меня отчетливо донесся голос, идущий изнутри строения.

– ... и тогда ты увидишь, Хольм, какой у тебя был шанс помешать мне, предотвратить то, что я предопределил для мира!

Хольм! Услышав это имя, отчётливо услышав этот голос, я задохнулся от удивления, а затем, когда голос затих, я приподнялся, медленно и бесшумно, пока мои глаза не оказались на уровне края окна, под которым я скорчился. В длинной, заставленной множеством всевозможных электрических и химических приборов комнате, в которую я заглянул, находились два человека. Один из них сидел у стены напротив меня, крепко связанный по рукам и ногам, и в нём я, с колотящимся от волнения сердцем, узнал Хольма! Он сидел молча, на его лице было написано отчаяние, а напротив него, спиной ко мне, стоял другой человек, высокий, широкоплечий, с рыжеватыми волосами и пистолетом, заткнутым за пояс. Как только я заметил его, этот человек слегка повернулся в мою сторону, и тогда я увидел сильный, похожий на ястребиный профиль, горящие серые глаза и с трудом сдержал крик. Потому что это был Мандалл! Тот самый бывший коллега Хольма, доктор Джексон Мандалл, чья слава блестящего ботаника, гремела на весь мир вплоть до его исчезновения два года назад!

И пока я ошеломленно смотрел на эти две фигуры, я, наконец, понял, какая именно теория великого изменения растений так встревожила Хольма, понял, что он подозревал, что Мандалл каким-то образом связан с этим, понял также, что Хольм, должно быть, уловил какой-то намек во время разговора с жителями деревни, и появившиеся подозрения привели его для проведения расследования на вершину горы прошлой ночью, он отправился сюда не став будить меня и не сообщив никому о своих подозрениях, он оказался здесь как раз перед тем, как на Хартвилл обрушился растительный ужас, и он оказался, в итоге, обнаружен и схвачен Мандаллом. А сейчас Мандалл продолжал свою полную насмешек речь, обращаясь к безмолвному Хольму, и я, сидя под окном в угасающем свете заката, забыл обо всем на свете, слушая то, о чем он рассказывал. Раскачивающиеся, извивающиеся щупальца деревьев-монстров на краю поляны, огромная шахта, мощные потоки воздуха из которой с ревом устремлялись вверх, ужас, через который я прошел – все это, казалось, для меня на время исчезло, пока я слушал этот насмешливый голос.

– Глупо, Хольм, очень глупо пытаться помешать моим планам. Но вы всегда были таким, даже когда мы работали бок о бок в ботанических лабораториях университета, вы всегда исходили из своей неизменной человеческо-животной точки зрения, ни на секунду не сомневаясь в том, что вся растительная жизнь была создана на Земле с единственной целью – быть полезной для животных и для нас – людей! Вы никогда не принимали точку зрения растений, никогда не задумывались о том, что растения, может быть, являются более совершенными организмами, чем любые животные, и что как таковое они должны иметь больше прав на господство в мире, чем те грубые порождения жизни, которыми являются животные и человек.

– Вы считаете меня сумасшедшим, Хольм! Я вижу это по вашим глазам – вижу так, как видел раньше, объясняя вам некоторые из этих вещей. Но разве я не прав? Разве растительные расы не равны животным и не превосходят их? Растения живут так же, как живут животные. Они дышат так же, как дышат животные. Они спят так же, как спят животные, и просыпаются, когда просыпаются животные. Они едят и пьют так же, как едят и пьют животные, хотя и бесконечно более совершенным образом, используя для своего питания исходные неорганические элементы. Вы знали все это, Хольм, вы знали работы Боуза, Касенина и Тейлора, вы знали – они доказали, что растения могут чувствовать боль и делают попытки избежать боли, могут быть опьянены определенными веществами и могут испытывать удовольствие от опьянения, могут чувствовать так же, как животные, и когда им дается сила, они могут сражаться со своими врагами так же, как это делают животные. Растения, ловящие и убивающие насекомых и мелких животных множеством хитроумных способов, растения, симулирующие смерть при приближении врагов, растения, запасающие воду на случай засухи – вы знали об этих и множестве других фактов, но не хотели признавать, что растения обладают сознанием, интеллектом.

– Но я знал, что это так, Хольм; я знал, что на самом деле только их неподвижность ограничивала существование растительных рас, ограничивали корни, необходимые им для получения питательных элементов из почвы. Если бы у них не стало корней, если бы они могли двигаться по своей воле, как умеют двигаться животные, думал я, они стерли бы с лица Земли всю человеческую и животную жизнь, если бы смогли освободиться от неподвижности, от необходимости в корнях. Даже вросшие в землю, беспомощные перед любыми нападениями, они выстояли; а, обретя способность передвигаться, они перешли бы в наступление, вытеснили бы с лица Земли все живое, пока не остались бы на ней одни. Растительный мир, Хольм! Это был мой идеал – растительный мир, в котором растительные расы могли бы свободно развивать свои силы, свой интеллект, подобно тому, как развивались животные и человек, растительный мир, в котором однажды могла бы развиться могущественная цивилизация рационально мыслящих растительных рас!

– Это была моя мечта, и я решил осуществить ее – дать возможность великим растительным расам обрести полную власть на Земле, уничтожить все те виды животных, к которым я сам, к своему несчастью, принадлежу. Итак, я принялся за работу, Хольм, за решение самой грандиозной задачи, которую, несомненно, когда-либо решали – мне нужно было изменить порядок господства видов, царивший на Земле в течение стольких эпох, возвысить растительные расы и навсегда уничтожить животные расы. Для этого требовалось лишь одно – дать растениям возможность двигаться, освободить их от корней, приковывавших их к земле, и пустить их неудержимую орду на завоевания господства на Земле. И я увидел способ для осуществления этого.

– В принципе, этот способ оказался достаточно прост. Из девяти компонентов питания, необходимых всем растениям, углерод, водород и кислород присутствуют в атмосфере в доступной для растений форме. Остальные шесть компонентов – азот, калий, серу, фосфор, кальций и магний – растения могли получать, только погрузив корни в почву. Если бы я добавил эти шесть элементов в атмосферу Земли в виде газообразных соединений, растительная жизнь по всей планете смогла бы получать их из воздуха и больше не нуждалась бы в корнях. А поскольку у природы заведено быстро атрофировать или ослаблять любую часть живого существа, больше не использующуюся или утратившую необходимость, корни всей растительной жизни быстро исчезли бы, и она быстро приспособилась бы к новым условиям, быстро обрела бы способность двигаться, устремляясь вперед неудержимыми, могучими ордами, сокрушая животных, людей и людские города. Таким образом, мне нужно было только добавить эти газообразные соединения в атмосферу для того, чтобы вызвать колоссальный бунт растений по всей Земле!

4

– Итак, я решил вызвать восстание растений именно таким образом. Собрав все средства, что были в моем распоряжении, я полностью отказался от своей привычной жизни и ушёл из университета. Мой план требовал, чтобы я нашел какое-нибудь место на поверхности Земли, где присутствовали бы в достаточных количествах все шесть необходимых мне элементов, и я долго искал такое место, часто находя залежи полезных ископаемых, содержащие соединения четырех или даже пяти элементов, но не содержащие всех их. Однако, в конце концов, я нашел то место, что искал, здесь, на вершине горы над Хартвиллом. Тесты, проведённые мной, показали, что на определенной глубине присутствуют все необходимые элементы, и поэтому я сразу же начал готовиться к их извлечению.

– Чтобы скрыть свои планы, я представился в Хартвилле, как и в других местах, старателем и, прикрываясь этим, пробурил большую шахту здесь, на вершине, на глубину, необходимую для добычи нужных мне минералов. Я возвел это здание, установил ветряные мельницы нового типа и подсоединил их к динамо-машинам, чтобы обеспечить себя бесперебойным питанием, а затем, когда все необходимые мне материалы и оборудование прибыли сюда, объявил, что недоволен результатами и покинул это место. Таким образом, это место вскоре было забыто всеми, кто знал о нем, и через несколько недель я смог тайно вернуться и начать работу здесь так, чтобы никто не подозревал о моем присутствии здесь.

– Передо мной стояла грандиозная задача – выделить шесть необходимых мне элементов из их минеральных соединений в глубинах огромной шахты и превратить их в газообразные соединения, которые можно было бы выбрасывать в атмосферу. Я решил эту проблему с помощью электролиза, метода пропускания электрического тока через химические соединения с целью разложения их на исходные элементы. С помощью мощных электрических излучателей, установленных в глубине огромной шахты, я смог это сделать, смог выделить необходимые элементы из минеральных соединений. Они автоматически подавались в излучатели другого типа, изменявшие структуру и превращавшие элементы в газообразные соединения, и эти вновь созданные газообразные соединения выбрасывались излучателями через шахту, устремлялись мощным потоком в атмосферу Земли, рассеивались в её верхних слоях и быстро разносились по всем частям света посредством непрекращающегося движения воздуха вокруг земного шара.

– Я преуспел на первом этапе, и поэтому тут же приступил к осуществлению своего основного плана, включил огромные излучатели внизу и направил гигантский поток газообразных соединений вверх, чтобы они смешивались с атмосферой. Я знал, что сравнительно небольшой доли этих газообразных соединений в атмосфере было бы достаточно, чтобы обеспечить недостающими шестью элементами всю растительную жизнь на Земле, и знал также, что до тех пор, пока я буду поддерживать поток этих соединений, устремляющихся в атмосферу, пока буду пополнять запасы этих соединений, растительная жизнь Земли продолжит меняться, быстро утратит бы свои корни и обретёт способность к передвижению. Конечно, мне было необходимо, чтобы этот мощный поток газов постоянно устремлялся вверх, поскольку, если бы запасы этих соединений в атмосфере не восполнялись, если бы не хватало необходимых элементов, растительная жизнь Земли, потерявшая свои корни, не смогла бы получать эти элементы вообще, потеряв корни и больше не имея возможность черпать их из воздуха вся растительная жизнь без корней погибла бы почти сразу.

– Следовательно, было необходимо поддерживать непрерывное добавление газов из шахты в атмосферу, поскольку, если бы оно прекратилось, все вновь образовавшиеся формы растений, утративших корни, быстро бы погибли. Однако я мог держать механизмы включенными, мог без проблем поддерживать их работоспособность, и вот, когда газообразные соединения из шахты устремились в атмосферу, я начал наблюдать за жизнью растений, ожидая изменений, которые, как я знал, вскоре произойдут. И, как я и предполагал, эти изменения начались сначала вокруг самой горы и вокруг Хартвилла, поскольку именно этот регион был ближе всего к источнику газов и, естественно, быстрее всего подвергался их воздействию.

– Я наблюдал, Хольм, и видел, как меняется растительная жизнь вокруг меня, видел, как мелкие растения на склонах гор быстро теряют корни, быстро обрастают усиками вместо листьев – усиками, которые, как я видел, заменили листья, потому что они позволяли более эффективно получать и усваивать из воздуха все девять элементов вместо трех. И, медленно волоча себя по земле, с помощью этих усиков, растения обрели способность двигаться. Подстраиваясь под новые способности и условия, они превращались в ставших теперь привычными осьминогоподобных растениеподобных существ со множеством ветвящихся усиков, позволявших им передвигаться по земле. И с помощью этих же усиков растениеподобные существа вскоре смогли ловить и пожирать насекомых и мелких птиц, и тогда я понял, что моя теория оказалась верна до последней запятой, и что, обретя способностью двигаться, растительные расы теперь смогут противостоять животными расами и даже победить их.

– Я наблюдал за происходящими на горе переменами, находясь в безопасности, поскольку на вершине горы и на верхних частях склонов не было мелких растений, способных преобразоваться в растениеподобные существа, угрожавшие мне. И я знал, что то же самое, хотя и медленнее, происходит по всему миру. Радиоприемник, привезённый мной сюда, сообщал мне об этих переменах, озадачивших весь мир – переменах, об истинном значении которых не подозревал никто, даже вы, Хольм. И все же здесь, на горе, изменения продолжались, и даже чахлые деревца на вершине оказались ими затронуты, они менялись, как менялись все деревья и остальные растения, выпускали массу усиков и быстро теряли свои корни, стремились обрести способность двигаться. Я наблюдал за их изменениями здесь, на вершине, зная, что могу уничтожить их, если захочу, в любой момент, прежде чем они станут опасны для меня, и я видел, как они меняются – видел, как растения, тысячами произраставшие в лесах вокруг горы, тоже продолжают меняться, стремительно становясь всё более активными и сильными. И вот, прошлой ночью они достигли такого уровня активности, что смогли хлынуть в деревню в поисках животной пищи, почуянной ими там, чтобы нанести первый серьезный удар растительных рас по миру!

– И вот вчера вечером, Хольм, вы пришли сюда; пришли по подсказке этих деревенских дурачков, рассказавших вам о проводившихся здесь горных работах; прошли через лес и сумел ускользнуть от кишащих там растениеподобных существ, чтобы добраться сюда, найти меня здесь и попасть в мои руки. И всего несколько минут назад, Хольм, вы, как и я, слышали по радио, что прямо сейчас народы Земли гибнут под натиском растительных рас; что растениеподобные существа бесчисленными ордами устремляются из этого региона и уничтожают жизнь в деревнях, как они это сделали в Хартвилле; что все способы защиты от них: пушки, снаряды и газы – не могут остановить их распространение; что по всей Земле в этот момент растения превращаются в растениеподобных существ, а деревья начинают превращаться в огромных древесных монстров, похожих на тех, что прошли изменения здесь; и что народы Земли в панике ищут спасения от того ужаса, от которого не может быть спасения. Ибо с каждым часом растительная жизнь планеты меняется так же, как она изменилась здесь, и когда она полностью изменится на всей планете, она сметет с лица Земли всех остальных живых существ и оставит великие растительные расы господствовать на ней на все времена!

Голос Мандалла умолк, и мне, скорчившемуся под окном в угасающем свете заката, показалось, что все окружающее меня – огромная шахта и ревущий поток газов, здание, у которого я сидел, огромные деревья, чьи многочисленные щупальца всё ещё беспокойно метались туда-сюда – все это стремительно вращается вокруг меня, пока я слушаю о той гибели, что один человек обрушил на весь мир. Затем, когда головокружение прошло, я снова приподнялся к краю окна и заглянул внутрь. Мандалл все еще смотрел на Хольма горящими глазами, и, приглядевшись, я увидел, что Хольм поднял голову и посмотрел ему в лицо.

– Мандалл, вы сумасшедший! – произнёс он. – Наслать этот ужас на Землю, поднять растениеподобных существ против своей расы…

– Моей расы! – закричал Мандалл в безумном гневе. – Моя раса, раса испорченных животных – раса, от которой я отрекаюсь! Раса растений станет хозяевами и сметёт все остальные расы с лица Земли!

Он повернулся к открытой двери и шагнул наружу, его горящие глаза смотрели на пейзаж за порогом, на искривлённых древесных монстров, стоящих на краю поляны, на величественную панораму гор и долин, теперь лежавших в сумерках в угасающем свете заката. И пока он это делал, я застыл, не в силах пошевелиться, ужас, сковывавший мой разум последние часы, казалось, лишил меня возможности действовать. Огромные полчища растениеподобных существ, обрушившихся на Хартвилл и теперь заполонивших все окрестности, бесконечно превосходящие их количеством растительные орды, миллионами формирующиеся по всей Земле, готовящиеся вскоре стереть человечество с её лица – все это, о чем я только что услышал, казалось, парализовало и мой разум, и мою волю.

Однако я постарался собраться с мыслями и приподнялся чуть выше уровня окна. Хольм, опустив голову, сидел, не шевелясь, напротив меня, и вся его поза явно выражала переполнявшее его невыразимое отчаяние. Я со страхом посмотрел на Мандалла, неподвижно стоявшего у двери спиной к нам, затем быстро взмахнул рукой. Хольм, однако, не поднял глаз и ничего не увидел, поэтому я, охваченный отчаянием, тихое, едва слышно свистнул. Впрочем, Хольм услышал мой свист и быстро поднял голову, уставившись на меня внезапно расширившимися глазами, а с его губ едва не сорвался крик узнавания.

Однако я вовремя заставил его замолчать отчаянным жестом, а затем вопросительно указал на Мандалла, стоявшего у двери. Хольм взглянул на него, его глаза загорелись надеждой, а затем он молча покачал головой, кивком указав на пистолет, заткнутым за пояс Мандалла. Он быстро кивнул в сторону своих пут, и я мгновенно догадался, что он хочет, чтобы я его освободил, и что, вдвоем мы скорее всего сможем одолеть Мандалла, несмотря на его пистолет, а вот одному мне это вряд ли удастся. Я снова взглянул на Мандалла, чей мрачный взгляд, устремленный на открывавшуюся перед ним панораму, оставался неизменным, а затем осторожно поднялся, перемахнул через край открытого окна и бесшумно опустился на пол.

Я на мгновение замер, стараясь унять бешено колотящееся сердце, а затем бесшумно шагнул вперед. И еще, и еще, и еще раз – от Хольма меня отделяла всего дюжина шагов, но каждый из них казался бесконечно длинным, пока я бесшумно пересекал комнату, направляясь к нему. Продолжая идти, я украдкой взглянул на Мандалла, но он не обернулся и даже не пошевелился, и теперь, зажав в руке нож, я посмел робко понадеяться на успех моего рискованного предприятия. Хольм смотрел, как я приближаюсь, и в его глазах бушевала целая буря эмоций, а потом я оказался рядом с ним, быстро наклонился и перерезал путы, стягивавшие его запястья, затем потянулся, чтобы перерезать путы, стягивавшие его лодыжки, достал до них…

– Харли! Сзади!

Резкий крик Хольма заставил меня мгновенно обернуться, и в этот момент я увидел высокую фигуру Мандалла, возвышающуюся надо мной, и пистолет в его руке, занесенный над моей головой. Таким неожиданным был этот предупреждающий крик, таким стремительным и внезапным был прыжок Мандалла ко мне, когда он повернулся и обнаружил в комнате постороннего, что у меня не было ни единого шанса остановить его или сойтись в схватке с ним. Я смог только вскинуть руки в тщетной попытке остановить удар пистолета, обрушивавшегося на меня. Ибо как раз в тот момент, когда я предпринял тщетную попытку избежать этого, он ударил меня по голове, а затем все вокруг, казалось, озарилось ослепительным светом, и я, обмякнув, погрузился во тьму!

Пронзенная болью темнота, чёрные вспышки мучительной боли – через них я с трудом возвращался в сознание. Сначала я услышал глухой рев газовых потоков огромной шахты, а затем странные шаркающие звуки, казалось, раздававшиеся неподалёку. Я понимал, что, возможно, пролежал в беспамятстве всего несколько мгновений, потому что мои вскинутые руки помогли погасить большую часть удара, оглушившего меня. Несмотря на то, что я был почти мертв от изнеможения после своего сумасшедшего подъема по склону горы и все еще находился в полубессознательном состоянии после сокрушительного удара, я после нескольких попыток всё же смог разлепить веки.

Я лежал там же, где и упал, где только что был Хольм, и теперь, медленно оглядываясь по сторонам, я заметил через открытую дверь Хольма и Мандалла, сцепившихся в смертельной схватке на поляне! Мой нож рассек путы на запястьях Хольма, и хотя его лодыжки все еще были связаны, он со всей силой безумного отчаяния цеплялся за Мандалла, изо всех сил пытавшегося стряхнуть его с себя; они боролись практически беззвучно, если не считать свиста их прерывистого дыхания и шарканья ног по земле, покрывавшей поляну за домом, их освещали последние отблески заката, а огромные древесные монстры на заднем фоне дико размахивали своими щупальцами и дергались взад и вперед! Они понимали, что это была схватка не на жизнь, а на смерть, схватка, от которой зависели судьбы мира, и взгляды обоих противников, круживших по поляне, сулили смерть: Хольм сжимал руку Мандалла, державшую пистолет, а Мандалл отчаянно пытался навести оружие на Хольма.

Я попытался подняться с пола, чтобы подобраться к борющейся паре, но мое ослабленное, измученное тело отказывалось подчиняться моей воле. Я видел, как Мандалл постепенно преодолевает сопротивление Хольма, и я, со всхлипом, неимоверным усилием вытянул руки и, все еще находясь в полубессознательном состоянии, прополз по полу. Фут… ещё фут… фут за футом… дюйм за дюймом… я продвигался к двери, к огромной черной панели, провода от которой уходили в шахту снаружи. Все дальше и дальше, в то время как Мандалл и Хольм все еще кружили по поляне в безумной схватке, постепенно приближаясь к огромным древесным монстрам на краю поляны, чьи щупальца нетерпеливо тянулись к ним!

Теперь я был в ярде от панели, и, хоть и из последних сил, всё ещё тащился вперед, к ней, к отходящим от нее проводам, шедшим наружу, к шахте. И в этот момент я увидел, как Мандалл, сражавшийся с Хольмом практически в пределах досягаемости щупалец огромных древесных монстров, на мгновение взглянул в мою сторону и увидел меня! Когда он заметил меня почти у самой панели, в его глазах вспыхнуло безумие, и он с неистовой силой повалил Хольма на землю, а сам бросился ко мне с пистолетом в руке!

В тот момент я понял, что мне настал конец, понял, что еще мгновение, и мы с Хольмом будем мертвы, и последний шанс остановить гибель мира будет упущен, понял, что прежде чем я успею дотянуться до этой панели, до этих проводов, Мандалл настигнет меня. Но как раз в тот момент, когда Мандалл бросился в мою сторону, я увидел кое-что еще, что заставило меня безумно вскрикнуть. Я увидел, как Хольм, только что сбитый с ног, рванулся вверх в последнем диком порыве, как раз в тот момент, когда Мандалл отвернулся от него, увидел, как он, несмотря на связанные лодыжки, одним быстрым движением бросился на Мандалла и опрокинул его назад, к краю поляны, к деревьям-монстрам, чьи мириады щупалец тянулись к нему!