Текст книги "Повелитель вампиров"

Автор книги: Эдмонд Мур Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава третья
Ночные бдения

– Мэйсвиль! – объявил кондуктор, когда поезд замедлил ход.

– Наша остановка, Оуэн, – вторил ему доктор Дэйл. Мы взяли свои вещи. Доктор Дэйл подхватил черный саквояж, где хранились оккультные инструменты, которые он захватил с собой. Когда поезд остановился, мы вышли в солнечный октябрьский день на платформу маленькой железнодорожной станции. – А вот и доктор Хендерсон, – продолжил доктор Дэйл, и только тогда я увидел высокую, тощую фигуру мэйсвильского доктора, спешившего к нам.

Хендерсон приветствовал нас и отвел к своей машине. Когда мы отъехали от станции, он обратился к нам:

– Вы, конечно, остановитесь тут.

– Спасибо вам, доктор, – ответил доктор Дэйл. – Я хотел бы как можно скорее познакомиться с этим Джеймсом Ролтоном.

Доктор Хендерсон кивнул.

– После ленча мы поедем туда.

Мэйсвиль, оказался типичной нью-йоркской деревней: главная улица, на которой, расположены все деловые учреждения, вытянулась с севера на юг – это были старые дома, в основном каменные. На маленьких боковых улочках расположились деревянные дома, окрашенные белой краской.

К западу от Мэйсвиля, до темных лесистых предгорий Кошачьего Черепа, раскинулась равнина. Также она протянулась на несколько миль на север, юг и запад от деревни. Тут было полным-полно богатых поместий. За границами равнины темнели дикие леса, где прятались старинные заброшенные усадьбы.

Дом самого доктора Хендерсона был отделан камнем с одной стороны. После того как мы позавтракали и разложили свои вещи в комнате, которую выделил нам радушный хозяин, мы вновь сели в автомобиль и отправились на запад.

Вскоре Хендерсон свернул с главной дороги на просёлочную – там на повороте приютилась приземистая каменная сторожка. Извилистая дорога, вдоль которой стояли высокие деревья, вела через пышные земли к огромному зданию из серого камня. Это и было поместье Джеймса Ролтона – каменный особняк в готическом стиле – огромное здание.

А чуть позже, внутри роскошно обставленного особняка Хендерсон представил нас Джеймсу Ролтону. Тот оказался человеком средних лет, брюнет с проседью и интеллигентным лицом, с великолепными серыми глазами, в глубине которых затаилась смесь любопытства и облегчения. Он пожал руку доктору Дэйлу и мне.

– Доктор Дэйл, вы не знаете, насколько я счастлив, что вы и мистер Оуэн здесь, – проговорил он. – Доктор Хендерсон достаточно рассказал мне, и если кто и сможет распутать этот грязный клубок, так это вы.

– А что вы сами думаете по поводу этого дела? – спросил его доктор Дэйл. – Вот доктор Хендерсон верит, что тут замешаны вампиры… А вы сами верите в это?

Ролтон побледнел.

– Доктор Дэйл, я не знаю, во что и верить! Вампиризм – вещь столь невероятная, однако мне кажется, мои жена и дочь – жертвы какой-то ужасной твари. Вампир или нет убил мою бедную жену и нападает сейчас на Оливию, я уверен: это нечто чудовищное по природе своей. И я был бы очень рад, если вы сможете помочь в случае с моей дочерью.

Доктор Дэйл кивнул.

– Мы можем прямо сейчас увидеть мисс Ролтон?

– Конечно, – ответил хозяин поместья. – Сюда. Моя вторая дочь сейчас с Оливией.

Он вместе с доктором Дэйлом, который не выпускал из рук свой саквояж, подошел к широкой лестнице. Доктор Хендерсон и я последовали за ним. Мы прошли в большой зал на втором этаже, обитый большими деревянными панелями. А оттуда еще через одну дверь – в просторную угловую комнату, очевидно, предназначенную для девочек.

Девушка, которая сидела на кровати в углу, поднялась, когда мы вошли. Лет двадцати, она была очень миленькой шатенкой с серыми глазами, такими же, как у Джеймса Ролтона. Хозяин представил нам девушку как свою младшую дочь, Вирджинию, а потом подвел нас к кровати, где лежала другая девушка.

– Моя дочь Оливия, – с гордостью объявил господин Ролтон. – Это доктор Дэйл и господин Оуэн, дорогая, я тебе о них говорил.

– Это тот доктор, за которым ездил в Нью-Йорк Хенди? – поинтересовалась Оливия Ролтон слабым голосом. – Очень рада видеть их.

Я был потрясен Оливий Ролтон. Она была прекрасна. Темные, большие глаза и лицо с правильным овалом. Но это была болезненная красота. Её сверхъестественно белая кожа, казалось, крепко натянута на кости, глаза слишком глубоко запали, а взгляд был совершенно лишен выражения.

Возле её кровати на тумбочке в большой рамке стояла фотография женщины средних лет, миловидной, с темными волосами, темными глазами, точно таким же, как у девушки. Без сомнения, это была фотография её мертвой матери – Аллины Ролтон.

Доктор Дэйл поставил стул рядом с кроватью.

– Мисс Ролтон, я и господин Оуэн здесь, чтобы помочь вам, – заверил он девушку. – Мы победим вашу болезнь.

– На самом деле это вовсе не похоже на какую-то болезнь. Я просто ужасно ослабла. У меня нет сил даже подняться с кровати.

– Когда все это началось? – поинтересовался у девушки доктор Дэйл.

Оливия нахмурилась.

– Думаю, через два или три дня после похорон матушки.

– И что вы почувствовали? Вы не могли бы описать все это как можно более подробно?

– Ладно, – чуть поколебавшись, сказала Олвия Ролтон. – Как-то утром, проснувшись, я почувствовала невероятную слабость, словно часть моей силы ушла за ночь.

Доктор Дэйл многозначительно взглянул на доктора Хендерсона, а потом снова повернулся к девушке, лежавшей в кровати.

– Доктор Дэйл сказал мне, что обнаружил какие-то отметины на вашем горле, – объявил он. – Не возражаете, если я взгляну?

И, не ожидая разрешения, ловко откинул одеяло, открыв белую шею Оливии Ролтон. С левой стороны горла несчастной и в самом деле темнели две крошечные красные ранки. Доктор Дейл осторожно коснулся их, и мы все увидели, как при прикосновении Оливия вздрогнула всем телом.

– Когда вы заметили эти отметины? – поинтересовался доктор Дэйл.

Но девушка в ответ только покачала головой.

– Не знаю, доктор, я и не знала о них, пока их не обнаружил доктор Хендерсон. Скорее всего, меня укусило какое-то насекомое.

– А скажите мне, вы никогда не чувствовали ночью прикосновений к этим болячкам, на вашем горле? – продолжал расспросы доктор Дэйл.

Оливия Ролтон заколебалась.

– Мне снилось что-то вроде того.

– Что вам снилось?

– Это был просто глупый сон, как большинство сновидений. Мне казалось, что где-то далеко-далеко воют собаки – они каждую ночь воют. И, возможно, из-за этого мне приснилось какое-то странное существо с длинными, острыми белыми зубами. А потом я увидела, как эти зубы приближаются ко мне. Зубы и ярко-красный рот, горячее зловонное дыхание. Кажется, у этого создания были красные глаза, как у дикого зверя. А потом боль в горле. Однако все это происходило во сне.

– И сон этот снился вам только один раз? – поинтересовался доктор Дейл.

– Да. Но разве это не глупость какая-то?.. Но что-то в этом все же есть… Утром, после кошмара, я почувствовала себя намного хуже…

Доктор Дейл не спеша поднялся со своего места. Только глаза его сверкали, и я представлял, в каком волнении он на самом деле.

– Думаю, сегодня вечером мы все эти ужасы прекратим, – заверил он Оливию. – У меня есть сонный порошок, который прекратит все кошмары.

Дейл поставил баночку с порошком и стакан с водой на прикроватный столик. Потом, сказав Оливии несколько ободряющих слов, он откланялся и вместе с Джеймсом Ролтоном, доктором Хендерсоном и мною покинул комнату, оставив Вирджинию Ролтон с её сестрой.

Мы вчетвером спустились вниз по лестнице. Молча мы добрались до библиотеки – роскошной комнаты с высокими книжными шкафами, массивным каменным камином и большими окнами. Только там Джеймс Ролтон нарушил тишину, обратившись с вопросом к доктору Дэйлу.

– Итак, доктор, ваше мнение? Это…

– Это вампиризм, – ответил Дэйл. – Господин Ролтон, без сомнения, жизненные силы вашей дочери и её кровь высасывает вампир. Тот же самый, из-за которого погибла ваша жена.

– Аллина – жертва вампира! – воскликнул Джеймс Ролтон. – Боже мой, Дэйл, что же нам делать? Как сможем мы защитить Оливию от этого ужаса?

– Вначале мы должны узнать, кто высасывает её кровь, – заметил Дэйл. – После этого мы будем знать, что делать дальше. Все вампиры, хоть они и могут бродить ночью в поисках новых жертв, от восхода до заката неподвижные и беспомощные лежат в своих гробах. Когда мы узнаем, кто вампир, мы сможем отыскать днем его гроб и положить конец всем этим безобразиям, вбив в сердце твари деревянный кол и отрубив голову. Только тогда эта тварь и в самом деле умрет.

– Но мы же не знаем, кто напал на мою жену и дочь… кто вампир! – вздохнул Ролтон. – Как мы сможем вычислить его?

– Сможем, – заверил доктор Дэйл. – Ночью мы спрячемся в комнате Оливии и подождем, пока вампир не появится. Оливия же, приняв мой снотворный порошок, будет крепко спать и ничего не узнает. Так что, если вампир в эту ночь явится к Оливии, мы будем наготове и разберемся с ним. А если не сумеем, то мы, по крайней мере, будем знать, кто он, и сможем днем отыскать его тело и уничтожить его.

– Доктор Дэйл, я сделаю все, что вы скажете… я буду сторожить ночью вместе с вами! – объявил Джеймс Ролтон. Лицо его было очень бледным, но решительным. – Я полностью полагаюсь на ваши советы, потому как сам я совершенно беспомощен в этом деле.

– Я тоже буду с вами, – вмешался в разговор доктор Хендерсон. – Так что нас будет пятеро, если посчитать молодого Эдварда Хармона, который скоро прибудет.

– Он – жених Оливии? – поинтересовался доктор Дэйл. – Этого должно быть достаточно.

– А теперь приглашаю вас отобедать, – подытожил Ролтон. – И, конечно, мы не станем ничего говорить Оливии, Вирджинии и слугам…

Обед в этот вечер получился не слишком веселым. Устроили его в мрачной столовой Ролтонов. Мы все, кроме Вирджинии Ролтон, которая, судя по всему, еще до конца не пришла в себя после смерти матери, вели себя довольно сдержанно, готовясь к предстоящему ночному бдении.

Еще до обеда доктор Дэйл побеседовал с ней и с Джеймсом Ролтоном, расспрашивая о Мэйсвиле и о его жителях. Я насторожился, когда услышал, что их разговор коснулся Герритта Геисера. Джеймс Ролтон знал его, и Герритт, похоже, нравился ему.

В ответ на вопрос доктора Дэйла, Ролтон сказал, что и представить себе не может, почему Герритт поселился в старом поместье. Тем более что дорогу, ведущую в холмы, давно не использовали, а у Герритта не было машины. Насколько я понял, этот человек нравился и Ролтону, и его покойной жене, и они не раз приглашали его в гости.

Когда стемнело, мы покинули столовую. Вирджиния поднялась к Оливии, а мы отправились в библиотеку. Тут как раз подъехал Эдвард Хармон – высокий, серьезный молодой человек лет тридцати. Очевидно, он очень беспокоился о здоровье Оливии Ролтон и, казалось, был немного разочарован, когда Вирджиния спустилась и сообщила, что Оливия уже спит, выпив снотворного порошка доктора Дэйла.

Мы нервно беседовали о разных пустяках, пока Вирджиния Ролтон не удалилась. Когда она ушла, Эдвард Хармон наконец-то задал доктору Дэйлу вопрос, который давно вертелся у него на языке:

– Доктор Хендерсон рассказывал мне о своих подозрениях. Его «диагноз» оправдался?

– Вы хотите знать, стала ли Оливия жертвой вампира? – в свою очередь спросил доктор Дэйл. – Да, это так. И мы собираемся этой ночью сразиться с вампиром.

После Хармон внимательно выслушал доктора Дэйла, который подробно объяснил молодому человеку наш план.

– Так вы собираетесь ждать тут этого вампира? А если он не придет?

– Тогда мы будем дежурить следующую ночь и еще одну… пока он не явится, – пояснил доктор Дэйл. – Это единственный способ обнаружить, кто он.

Хармон покачал головой.

– Все это ужасно. Но я буду с вами и постараюсь сделать все возможное, для того чтобы помочь вам спасти Оливию от этой ужасной твари.

Потом Дэйл посмотрел на часы.

– Думаю, нам лучше подняться наверх и расположиться в комнате Оливии, – объявил он. – Сейчас десять, и большая часть слуг, и Оливия, как мне кажется, уже уснули.

Доктор Дэйл подхватил черный саквояж, который привез из Нью-Йорка, и во главе нашей компании отправился на второй этаж, но перед этим потушили свет в доме, кроме пары ламп в холле, так что весь первый этаж особняка погрузился во тьму. На втором этаже тоже не было света, и только тусклый лунный свет освещал комнату Оливии Ролтон, когда мы осторожно вошли туда.

Доктор Дэйл быстро огляделся. В комнате были высокие окна, выходящие на северную и западную стены дома. На северной стене за окном был балкон. Кровать, на которой крепким сном спала Оливия Ролтон, располагалась в северо-западном углу. Девушка лежала головой к западной стене. Между кроватью и северным окном было пространство в несколько ярдов.

У южной и восточной стены, где не было окон, тени сильно сгустились. Доктор Дэйл шепотом предложил нам расположиться именно там. Я забился в юго-восточный угол комнаты. Справа от меня притаились доктор Дэйл и Джеймс Ролтон, а слева – Эдвард Хармон и доктор Хендерсон. Присев на корточки, доктор Дэйл достал из своего саквояжа два маленьких креста. Один он оставил себе, другой без всяких комментариев отдал мне.

Шепотом он предупредил всех, чтобы не двигались и не разговаривали. Потом, присев на корточки, в полной темноте мы стали нести нашу странную вахту. Единственное, что я не мог четко видеть в этой тьме, а лишь смутно различал контуры северного и западного окон, через которые лился призрачный лунный свет, и белеющее во тьме пятно кровати, в которой крепко спала Оливия Ролтон.

Тьма и тишина. Я с трудом мог различить темную массу доктора Дэйла справа от меня и других моих спутников слева. Приглушенное поскрипывание ботинок подсказало мне, что они то и дело нервно переминались с ноги на ногу. Еще я слышал нервное, прерывистое дыхание Джеймса Ролтона, а также дыхание доктора Хендерсона и Хармона. Где-то внизу тяжело, протяжно пробили часы.

Я задумался о девушке, которая спала передо мной в кровати, – об Оливии Ролтон, о её матери, – обо всех Ролтонах, которые неожиданно для самих себя оказались на пути Зла. И это темное Зло забрало душу Аллины Ролтон, а теперь собиралось погубить Оливию. Я вспоминал, что доктор Дэйл рассказывал мне: вампиризм – само по себе ужасное явление, но могло ли тут происходить что-то еще более страшное?..

Ролтон зашевелился, когда часы внизу пробили полночь. А потом, когда эхо боя часов стихло, тишину нарушил звук, который заставил насторожиться всех нас, и только доктор Дэйл не шелохнулся, где-то далеко-далеко завыла собака – протяжный, вибрирующий вой, полный ярости и страха, разнесся во тьме. Через минуту к нему присоединилось еще несколько псов, завывающих на тот же манер – низкий, захлебывающийся лаем звук, который резал слух нам – тем, кто жался у стены в комнате спящей девушки. А потом вой неожиданно перешел в яростный лай, который становился все громче и громче.

– Собаки лают, потому что кто-то… что-то приближается… – прошептал Джеймс Ролтон, стоящий рядом со мной.

Доктор Дэйл тут же шикнул на нас:

– Тихо! Помолчите!

Лай собак превратился в настоящую какофонию, а потом, перейдя в испуганный визг, оборвался. Завывания прервались так неожиданно, что тишина, последовавшая за ними, навалилась на нас удушающим ватным одеялом.

Теперь ждать пришлось не долго. Тихий звук донесся с балкона за окном в северной стене. Мое сердце ушло в пятки, когда в лунном свете я увидел неясную фигуру. По тому, как сильно Ролтон сжал мое запястье, я понял, что и он заметил незваного гостя.

Неизвестный подошел вплотную к окну, и теперь стало видно, что он одет в белые одежды. Он прижал лицо к стеклу, вглядываясь в глубь темной комнаты, пытаясь что-то разглядеть среди теней, где мы прятались. Только тогда мы смогли хорошенько разглядеть лицо ночного гостя – лицо женщины, которую можно было бы назвать красавицей, если бы черты лица не были искажены дьявольским выражением холодной жестокости. Темные волосы ночной гостьи были распущены, и на их фоне её лицо показалось мне белым как мел. Кроме того, оно показалось мне знакомым…

Её глаза горели алым светом. Губы сверкали алым на её мертвенно-бледном лице, чуть приоткрытые, но достаточно, чтобы рассмотреть белоснежные зубы. Женщина была в белых одеждах, в которых я с ужасом узнал саван. Она не видела нас, спрятавшихся среди теней.

А потом я услышал, как Джеймс Ролтон, задохнувшись, прошептал:

– Боже мой, это же Аллина! Это – моя жена!

– Аллина Ролтон – мать Оливии! – с изумлением пояснил доктор Хендерсон. – Я констатировал её смерть… Она мертва!

Глава четвертая
Герритт Геисерт

– Тихо! – прошептал доктор Дэйл. – Ради бога, больше ни звука!

В голове у меня все смешалось, и единственное, что я смог сделать – крепче сжать крест. Этот сверхъестественный ночной гость оказался мертвой матерью спящей девушке, мертвой Аллины Ролтон! Но ведь она сама умерла, став жертвой вампира, а теперь пришла ночью к собственной дочери.

Взгляд Аллины Ролтон замер на спящей девушке, её лицо расплылось в нечестивом удовольствии, а губы – в улыбке злорадной жестокости, словно неожиданное пламя ада заиграло отблесками на алебастровой маске лица. Вот она потянулась к верхней ручке окна…

Замочек щелкнул, и окно распахнулось. Теперь Аллина Ролтон оказалась прямо перед нами – фигура в белых одеждах была так же реальна, как и любой из нас. Ее глаза сверкали красным. Она скользнула прямо к изголовью кровати и склонилась над Оливией.

Казалось, она наслаждалась зрелищем спящей дочери, наклоняясь все ниже и ниже. Медленно Аллина Ролтон потянулась алым ртом к белой неприкрытой шее девушки. Губы матери сложились в красный круг. Я затаил дыхание. Но что теперь станет делать доктор Дэйл?

Однако первым потерял самообладание Джеймс Ролтон. Он вскочил на ноги.

– Аллина! – закричал он. – Ради бога, что ты творишь? Почему ты вернулась из могилы?

С нечеловеческой смесью страха и ярости Аллина Ролтон отпрянула от кровати к окну, когда я и доктор Дэйл разом вскочили на ноги.

– Вы собрались тут, чтобы поймать меня? – закричала она, и её голос дрожал и вибрировал. – Вы глупцы! Все вы глупцы!

Ралтон бросился было к ней, но доктор Дэйл схватил его и потянул назад.

– Аллина, это же я… Джеймс! – безумно закричал Ролтон. – Что заставило тебя вернуться?.. Пустите меня, доктор Дэйл!

– Нет, Ролтон! – закричал доктор Дэйл. – Держитесь сзади… Держи его, Оуэн!

Аллина Ролтон дьявольски звонко рассмеялась.

– Можете не сдерживать его, я его не хочу! – насмешливым голосом объявила она. – Я и тот, кому я служу, найдем себе жертвы получше… смотрите!

Ночная гостья вытянула руку в сторону кровати, и Оливия Ролтон, так и не проснувшись, поднялась с кровати и направилась к Аллине, подчиняясь неведомой силе.

Глаза Аллины Ролтон триумфально сверкнули.

– Она придет на мой зов!.. Идя сюда, дорогая… Это твоя мать. Оливия… Иди ко мне…

Доктор Дэйл подскочил к вампиру, сжимая крест в руке. Насмешливая улыбка Аллины Ролтон исчезла, и она отскочила на балкон, словно её выдернули туда какие-то ужасные силы.

– Аллина! – закричал Джеймс Ролтон. – Не уходи… Доктор Дэйл не…

И тут он упал в обморок.

– Она будет нашей… Станет одной из нас! – в ярости воскликнула тварь, в которую превратилась Аллина Ролтон. – Одной из нас!

При этих словах доктор Дэйл махнул в её сторону крестом, и ночная гостья отступила на балкон. Доктор Дэйл и я ринулись следом за ним, Хендерсон и Хармон склонились над Ролтоном.

Аллина Ролтон соскользнула с балкона, и мы увидели, как её белая тень скользнула между деревьями. Тварь обернулась, посмотрев на доктора Дэйла и меня, стоящих на балконе. Лицо женщина кривилось в дьявольской усмешке. А потом она исчезла во тьме.

Доктор Дэйл обернулся, а потом поспешил назад в комнату и включил свет. Оливия Ролтон все еще стояла возле кровати и по-прежнему спала. Доктор Хендерсон и молодой Хармон привели в себя Джеймса Ролтона, и теперь он оглядывался в недоумении, выпучив глаза.

Он сжал руку доктора Дэйла.

– Это была Аллина! Что случилось?.. Куда она ушла?

– Она вернулась в свой гроб, как я думаю, – мрачно объявил доктор Дэйл.

– В свой гроб? Дэйл, выходит, она на самом деле не умерла! Она, должно быть, жива… Однако она вовсе не похожа на Аллину! – Неожиданно какая-то мысль пришла ему в голову. – Доктор Дэйл вы же не думаете, что это Аллина, – та мертвая персона, о которой вы говорили – та, кто высасывает кровь у Оливии?

– Это она! – объявил доктор Дэйл. – Джеймс Ролтон, ваша мертвая жена – вампир, который высасывает кровь Оливии – и в этом нет никаких сомнений!

– Этого быть не может! – закричала Джеймс Ролтон. – Дэйл, Аллина – была святой при жизни, и она не могла превратиться в такую злую тварь, как вампир!

– Но это так! – закричал доктор Дэйл – Ролтон, ваша жена мертва. Она в свою очередь стала жертвой вампира. Теперь нам известна ужасная правда. Мы имеем дело с вампиром, высасывающим кровь. Именно он стал причиной потери крови. Но все прекратится, когда вампир умрет… Человек может быть святым при жизни, однако он умер, став жертвой вампира, и сам после смерти становится вампиром… Оказавшись в гробу, он ведет ужасную жизнь, и каждую ночь выходит на поиски крови, которая продлевает ему жизнь. К тому же вампиры почти всегда выбирают свои первые жертвы среди близких. Точно так, как поступила Аллина Ролтон, когда стала вампиром.

– Но это невозможно! – снова воскликнул Джеймс Ролтон. – Аллина не могла стать такой тварью! Она умерла, окруженная любовью Оливии и Вирджинии!

– Не сомневаюсь, – согласился доктор Дэйл. – Но, умерев, она стала вампиром, и, как все вампиры, она злая и отвратительная тварь. Она такой и останется, до тех пор пока мы не покончим с ней как с вампиром, и не подарим ей истинную смерть… И мы должны сделать все, чтобы спасти Оливию, сделать для этого все возможное. Сейчас между девушкой и её матерью существует связь через кровь, которую из нее высосали. Вы же видели, что она может командовать Оливией, даже когда та спит. И если Оливия умрет до того, как оборвется жизнь Аллины Ролтон как вампира, то и она станет вампиром!

Доктор Дэйл повернулся от ошеломленного Джеймса Ролтон к Оливии, которую Хендерсон уложил обратно в постель. Она все еще спала.

– Сейчас с ней все в порядке, – объявил он, осмотрев девушку. – И, надеюсь, утром, когда она проснется, она не будет ничего помнить. Думаю, лучше будет, если вы, Хармон, останетесь здесь до утра, присмотрите за ней до окончания ночи. Кроме того, я оставлю здесь средство защиты, хотя скорее всего Аллина Ролтон не посмеет вернуться этой ночью.

Доктор Дэйл снова взялся за свой черный саквояж и достал оттуда несколько спреев, грязно белых цветков чеснока с засохшими листьями, которые купил перед отъездом из Нью-Йорка. Мы развесили их над дверью и над оконными рамами, которые были тщательно заперты.

Доктор Дэйл даже раскрошил несколько головок и втер получившуюся пасту в стыки окон и двери, и разложил несколько цветков вокруг головы Оливии Ролтон. Потом, оставив Эдварда Хармона сидящим около спящей девушки, мы спустились по лестнице в холл первого этажа.

Когда мы добрались до библиотеки, Джеймс Ролтон буквально рухнул в кресло. Он был ошеломлен случившимся. Доктор Хендерсон стоял с белым лицом у пылающего камина, в то время как доктор Дэйл уставился на нас.

– Мы обнаружили вампира, который нападал на Оливию, – начал доктор Дэйл. – Наш следующий шаг очевиден. Этот вампир должен быть уничтожен. Завтра днем мы отправимся на могилу Аллины Ролтон и сделаем то, что должно.

Джеймс Ролтон побледнел еще больше.

– Вы имеете в виду тот способ, которым можно уничтожить вампира?..

– Да, мы должны будем выкопать ее гроб и вбить деревянный кол ей в сердце, а потом отрезать голову! – безапелляционно заявил доктор Дэйл.

– Сотворить такое с телом Аллины! – воскликнул Джеймс Ролтон. – Я даже подумать о таком не могу.

– А вы предпочли бы, чтобы её мертвое тело продолжало разгуливать по округе, а она оставалась живым трупом? – суровым голосом поинтересовался доктор Дэйл. – Вы хотите, чтобы она вылезала из гроба каждую ночь, и с помощью чьей-то крови продлевала себе жизнь, за счет собственной дочери, а потом за счет еще кого-то? Нет, Ролтон, ваша мертвая жена должна быть обработана именно таким образом, потому что только так мы сможем уничтожить вампирское семя в теле Аллины Ролтон. А потом нам нужно будет заняться поисками повелителя вампиров, который заразил вампиризмом и убил Аллину, и который и дальше станет распространять свое Зло, если мы его не остановим…

Неожиданно доктор замолчал и все остальные тоже замерли, так как услышали странный звук, который донесся откуда-то извне. Вновь где-то вдали залаяли собаки. Вой поднялся до крещендо страха и ярости.

– Собаки! – воскликнул Хендерсон. – Они так же выли, когда…

– Наверх, быстро! – закричал доктор Дэйл. – Аллина Ролтон побывала здесь этой ночью и может вернуться!

Мы поспешили к двери, когда неожиданно вошел старший лакей – Смарт.

– Прибыл гость, сэр, – сказал он, обращаясь к Джеймсу Ролтону. – Господин Герритт Геисерт.

– Герритт Геисерт! – автоматически повторил доктор Дэйл.

Джеймс Ролтон расслабился.

– Герритт, – в свою очередь сказал он. – Должно быть, это он побеспокоил собак. Пусть войдет.

Доктор Дэйл прищурился. И мое сердце стало биться быстрее, пока мы ожидали, когда Смарт приведет гостя.

Когда тот вошел, Джеймс Ролтон приветствовал его дружеским рукопожатием.

– Вы сегодня припозднились, Герритт. Вы испугали нас.

– Испугал? – тихим голосом переспросил Герритт Геисерт. – Как я мог вас испугать?.. Мне очень жаль, если так вышло.

Герритт Геисерт, когда доктор Дэйл и я рассмотрели его вблизи, оказался высоким, тощим – кожа и кости, одетым в темные одежды. Прямые темные волосы и густые брови, бледное, словно восковое, лицо без единой морщинки – сложно было определить его возраст. Скорее всего ему было около тридцати. Но что-то в его взгляде и выражении лица говорило, что он может оказаться намного старше.

Чувствовалось, что он обладает огромным жизненным опытом, великолепно владеет собой и самоуверен. Об этом свидетельствовали высокий лоб, прямой, в меру длинный нос и резко очерченный подбородок. Слишком уж прямая линяя алых губ говорила о том, что этот человек может оказаться жесток. Его бледная кожа плотно обтягивала кости черепа. И чем дольше я смотрел на него, тем больше лет я мог бы ему дать.

– Очень жаль, если я испугал кого-то, – повторил он мягким, шелковистым голосом. – Я поздно вернулся домой из деревни, увидел, что у вас горит свет, и подумал, что мог бы…

– О, вы ни в чем не виноваты… Просто собаки взвыли, когда вы появились, – нервно пояснил Джеймс Ролтон. – Рад представить вам доктора Джона Дэйла из Нью-Йорка и господина Харлея Оуэна – его ассистента. Они приехали, чтобы помочь нам вылечить Оливию.

Герритт Геисерт кивнул, и при этом мне показалось, что на мгновение он встретился взглядом с Дэйлом и заметил удивленный взгляд доктора.

– Кстати, как там Оливия? – вежливо спросил поздний гость у Джеймса Ролтона, словно здоровье девушки его и в самом деле интересовало. – Надеюсь, ей не стало еще хуже?

Джеймс Ролтон замялся, словно решая, сколько можно рассказать гостю о том, что в эту ночь случилось на втором этаже.

– Не сказал бы… – неопределенно протянул он. – Однако должен заметить, это дело приняло странный поворот, и доктор Хендерсон решил, что целесообразно будет привлечь доктора Дэйла и господина Оуэна. – А потом хозяин дома повернулся к нам. – Думаю, мне стоит на секундочку подняться наверх, чтобы убедиться, что с моей дочерью все в порядке… После всего случившегося, я чувствую себя не в своей тарелке. Простите, Герритт, я на секундочку… Не станете возражать, доктор Дэйл?

– Конечно, нет, – ответил доктор Дэйл, согласно кивнув.

Ролтон вышел, и мы услышали, как заскрипели ступеньки лестницы, ведущей на второй этаж.

В библиотеке повисла напряженная тишина. Герритт Геисерт застыл возле очага, разглядывая докторов Дэйла, Хендерсона и меня. На лице его играла усмешка.

– Не думаю, чтобы вы волновались из-за того, что вам придется в одиночестве ночью бродить среди холмов, – неожиданно объявил доктор Дэйл, обращаясь к Геисерту.

– Я об этом вовсе и не думал, – улыбнулся Герритт Геисерт. – Хотя в чем-то вы правы. Особняк моих предков находится в отдалении, далеко от деревни.

– Я слышал и об этом, и о вас, – продолжал доктор Дэйл.

– И что же вы слышали обо мне? – улыбаясь, поинтересовался Геисерт. – Я всего лишь ленивый студент, ведущий жизнь отшельника.

– Я бы рассказал, – протянул доктор Дэйл. – Но часть того, что я слышал и читал, скорее всего, относится к другому Герритту Геисерту, а не к вам.

– Другой Герритт Геисерт? – повторил поздний гость. Его темные брови сошлись в единую линию. – Что вы имеете в виду?

– Я говорил о Герритте Геисерте, который жил почти две сотни лет назад и бежал из этих краев, так как его объявили колдуном самого дьявольского толка, – объяснил гостю доктор Дэйл. – Когда доктор Хендерсон назвал мне ваше имя, я сразу вспомнил одну историю.

Улыбка на лице Геисерта растаяла, как утренний туман, теперь лицо его выражало скорее неприязнь.

– И что вы об этом знаете? – зловещим голосом поинтересовался он. – Ну, изгнали моего предка из этих мест, и что с того? Я не горжусь тем, что мой предок и тезка – колдун Герритт Геисерт, но никто предков не выбирает.

– Так он был вашим предком и тезкой? – с наигранным удивлением поинтересовался доктор Дэйл. – Выходит, у того Герритта Геисера были дети?

– Доктор Дэйл, на что вы намекаете? – растерянно поинтересовался доктор Хендерсон. – Вы же не подозреваете господина Геисерта в том, что он – самозванец?

– Ерунда, я отвечу на все вопросы, – с презрением отмахнулся ночной гость. – Мой далекий предок, который оставил эти края пару сотен лет назад из-за обвинений в колдовстве, отправился в другую часть этой благословенной страны, женился, оставил потомков, из которых я – последний. Права на владения Геисертов в этих краях передавались из поколения в поколение, и в итоге я явился, чтобы получить свое по праву.

– Красивое объяснение, – подвел итог доктор Дэйл. – Тем не менее существует другое объяснение всему происходящему.

– И какое же? – зловещим голосом спросил Геисерт.

– Вы вовсе не потомок Герритта Геисерта, а тот самый Герритт Геисерт!

Глаза ночного гостя полыхнули огнем, а потом он тихо рассмеялся.

– Доктор Дэйл, вы мне льстите, – наконец заговорил он. – Думаете, я выглядел бы так хорошо, если бы прожил более двухсот лет.

– Я не это имел в виду, – мягко объявил доктор Дэйл. – Я не сказал бы, что вы «прожили» эти двести лет.

Волна горечи его слов смыла улыбку с губ Герритта Геисерта, и в его глазах снова запылали злые алые огоньки.