Текст книги "Остров эволюции (СИ)"

Автор книги: Эдмонд Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Бриллинг отказался. В отличие от меня, он не испытывал никаких страхов и с головой ушел в работу. Мне он, впрочем, настоятельно рекомендовал плыть. В конце концов я так и поступил: сел в ялик и отправился на Ямайку. Бриллинг же сказал, что хочет еще немного понаблюдать за развитием растительных существ. Однако он пообещал включить реверсивное излучение через несколько дней. Его заверения удовлетворили меня. Итак, я отбыл с острова и оставил Бриллинга в одиночестве, если не считать растительных тварей.

Месяц я отдыхал в Кингстоне, а потом вновь обратился мыслями к острову. Я обдумывал следующий этап нашего плана. Нужно было раздобыть очередную партию животных, выпустить их – как и прошлых – на острове, подать реверсивное излучение и наблюдать за тем, как они меняются, спускаясь в прошлое по эволюционной лестнице. Я жаждал быстрее приступить к работе, так что в конце месяца покинул Кингстон и направился к острову. Я вернулся и обнаружил...

Как же описать то, что я обнаружил? Как оказалось, все мои прежние страхи воплотились в жизнь. Кроме того, открылось еще одно ужасное обстоятельство. Теперь-то я понял, почему Бриллинг хотел остаться на острове один.

Он подверг себя воздействию ускорительных лучей, Оуэн. Сняв защиту с позвоночника, Бриллинг перенесся развитии на века вперед. И я видел его. Видел обличие, какое он принял. Обличие, которое спустя века примет все человечество.

Голова его очень сильно увеличилась, Оуэн, стала почти вдвое больше первоначальных размеров, и совершенно облысела, хотя черты лица сохранились прежними. А тело! Оуэн, тела как такового не было! Голова сидела не на человеческом торсе, а торчала прямо из приземистого, округлого мешка плоти, который был примерно на половину меньше обычного туловища. К этой бесформенной куче крепились четыре гибкие, мускулистые, лишенные костей руки. Четыре крайне длинные руки. Могучие щупальца. Он мог передвигаться на этих конечностях, или на некоторых из них, а мог хватать ими и держать. Четыре длинных извивающихся щупальца одновременно служили и руками, и ногами. В Бриллинге я узрел перемены, которые претерпит человеческое тело в грядущие эпохи. Как ты знаешь, Оуэн, организм человека неуклонно стремится стать проще, сделаться менее сложным в строении. Пальцы на ногах уменьшаются, усыхают и теряют свою цепкость, волосы исчезают, а отдельные органы (такие как аппендикс) оказываются совершенно бесполезными и атрофируются. Все наши хитроумные органы пищеварительной и дыхательной систем постоянно упрощаются. И в Бриллинге я увидел совокупный итог подобных изменений, которые потребуют веков.

Также он преобразился и умственно. Он узнал меня – мозг сохранил все прежние воспоминания и сведения, но кроме того в нем зародились новые мысли, новые устремления, новые желания. Объятый ужасом от произошедших с моим помощником перемен, я предложил ему облучиться реверсивными лучами и вернуться в нормальное человеческое тело. Однако предложение привело его в ярость. Он заявил, что старое тело вызывает у него отвращение. Все равно как если бы я уговаривал обычного человека согласиться на превращение в низколобого неандертальца. Бриллингу претила сама мысль об этом. И тут я понял: тварь передо мной уже не тот молодой человек, которого я знал, а скорее пришелец из далекого – миллион лет или даже больше – будущего. Я лишь утвердился в своем мнении, когда узнал о планах безумца и увидел, что он натворил в мое отсутствие.

Как выяснилось, вместо того, чтобы запустить после моего отъезда реверсивное излучение, Бриллинг продолжил распространять ускорительные лучи. Таким образом растительные создания не возвратились в состояние безвредной флоры, а, напротив, получили возможность и дальше эволюционировать в подвижных, разумных существ.

Ликуя, Бриллинг поведал о своих делах, но я не поверил ему. Тогда он отвел меня на другой конец острова и там представил доказательство. Впервые я увидел их... растительных людей.

Я дал им такое название, поскольку своим внешним видом они в чем-то походили на нас. Собственно, в них оказалось больше человеческого, чем в Бриллинге. Они были прямоходящими, и передвигались на двух конечностях; была у них и парочка рук-щупалец. На, скажем так, плечах красовался луковицеобразный нарост, где размещались глаза – два пустых, мертвенно-белых круга, через которые люди-растения и смотрели на мир. Однако на этом, Оуэн, всякая сходство с человеком заканчивалось. Кроме глаз, на их лицах не было ничего. Тела или скорее туши тварей, казалось, состояли из грубых, тягучих на вид волокон темно-зеленого цвета. И, как рассказал мне Бриллинг, существа оставались истинными растениями: при всем интеллекте и подвижности, они употребляли в пищу неорганические вещества и усваивали их посредством хлорофилла внутри своих тел – а на это, Оуэн, способны лишь настоящие растения. Подвижные, видящие, думающие, и все же – растения. Твари узнавали Бриллинга, вели себя с ним дружелюбно. Сгрудившись вокруг, они слушались всех его приказаний. Он позволил растительным людям множится целыми полчищами, и теперь хвастался, что те станут его слугами, его представителями, его армией.

Армией! В этом и состоял план, которым он поделился со мной, в этом заключался его грандиозный замысел. Бриллинг намеревался создать несметное количество тварей, собрав тем самым на острове колоссальную силу, а затем выпустить их в свет, снабдив построенными заранее мощными излучателями, которые планировалось разместить во внешнем мире и которые должны были пронзить Землю ускорительными лучами. Представляешь последствия? Они распространят смертоносное излучение по всей планете. Царство животных изменится и полностью вымрет, как это произошло на острове. Затем растительный мир Земли преобразится, эволюционирует в орды людей-растений. Но на этом захватчики не остановятся: новые и новые полчища станут вздыматься из почвы. В конце концов, сказал Бриллинг, когда зеленая волна поглотит земной шар, она устремится в другие миры – неудержимым потоком хлынет с одной планеты на другую.

ПОДОБНЫЙ план мог зародиться лишь в голове у маньяка, Оуэн. Безумный замысел привел меня в ужас, поскольку я понимал, что Бриллинг способен добиться своего, способен натравить на человечество армию людей-растений и облучить Землю ускорительными лучами. Я ничуть не сомневался: как только задуманное свершится, и растительные люди добьются мирового господства – безумца смахнут с дороги. Но к тому времени непоправимое зло уже свершится.

Бриллинг предложил мне присоединиться к нему. Он хотел, чтобы я подвергся воздействию ускорительного излучения и, превратившись в такое же, как он существо, поддержал его кошмарный замысел.

Я понимал: лучше не отказываться сразу. Притворившись, будто принял предложение, я заверил Бриллинга, что облучу себя на следующий день. Той же ночью я сбежал с острова.

Я намеревался проникнуть в лабораторию, добраться до излучателя и включить реверсивное излучение, что снова превратило бы растительных людей в обычные растения. Но подкравшись глубокой ночью к лабораторному корпусу, я увидел множество стоявших дозором тварей и догадался: Бриллинг решил подстраховаться. Я сознавал, что прорваться через зеленых стражей не удастся. У меня был пистолет, но попробуй-ка застрелить растение. А ведь у охранников тоже имелось оружие – странное, похожее на кинжал устройство, плевавшее ярким, всепожирающим пламенем. Вместе с огненной струей агрегат выбрасывал поток кислорода, так что, независимо от условий, заряд пламени вспыхивал мгновенно. Это, несомненно, чудовищное оружие изобрел для растительных людей Бриллинг. Что я мог поделать? Оставаясь на острове, я бы ничего не добился. Назавтра Бриллинг подверг бы меня воздействию ускорительного излучения и превратил бы в такое же чудовище, как он сам; а если бы я отказался – однозначно убил бы. Поэтому я спустился на берег, к ялику, и отплыл с острова в северном направлении, держа курс на Кубу. Я опасался преследования, понимая, что на это у Бриллинга вполне хватит могущества. Однако погони не было, и я благополучно добрался до Ллуэгос. И там я задумался, как же мне следовало поступить? Я не мог поднять тревогу и отправить на остров войска для уничтожения угрозы. Ведь я понимал: армии нечего противопоставить новому оружию Бриллинга. Да и кто поверил бы мне, вздумай я поднять шум? Но вот если бы я тайно вернулся на остров, и если бы нашелся кто-то, согласный помочь, хотя бы один друг – тогда бы многого удалось достичь. Так что я сел на пароход до Нью-Йорка и отплыл на север, к единственному человеку, на которого, как мне кажется, я могу положиться. К тебе.

И вот я здесь. Но должен немедленно возвращаться. Я пришел просить тебя отправится со мной. Даже сейчас может оказаться, что уже слишком поздно. Теперь ты знаешь все, Оуэн. Ты вернешься со мной на остров?

Лицо юноши выражало недоверие.

– Ты ведь знаешь, что я ни сколько не сомневаюсь в твоей истории, Уолтон. Но звучит она крайне странно. Не верится, что подобное происходит на самом деле и несет какую-то угрозу...

Доктор торжественно произнес:

– Угроза есть, Оуэн. Невиданная доселе угроза. Разрушительная погибель, которая уничтожит наш мир, если не удастся ее сдержать. Думаешь, мне все это не кажется диким? Когда я плыл в ялике на север, то чувствовал, что схожу с ума, размышляя о случившемся. Там, на острове, Бриллинг (или монстр, который раньше был Бриллингом) трудится, планирует и готовится. Он науськивает все новые и новые орды людей-растений, и превращение его задумки в жизнь приближается с каждой секундой.

Вскоре полчища растительных людей хлынут с острова, убивая и сея страх. Они установят излучатели, и мир пронзят смертоносные ускорительные лучи. И затем по всей Земле воцарятся ужас, смерть и невообразимый хаос. Хорошо знакомые животные превратятся в жутких чудовищ. Начнется бедственное нашествие странных зверей и огромных страшилищ-насекомых; гигантские морские твари будут утаскивать корабли на дно. Ну и самое ужасное: мужчины и женщины примут кошмарный облик, превратятся в таких же отвратительных созданий, что и Бриллинг. То будет мир чудовищных перевоплощений. Мир, где все живое меняется и вымирает. И в конце концов животная жизнь сгинет навсегда. А затем произойдет последнее великое превращение: царство растений перейдет в новое, жуткое состояние; поднимется полчищем людей-растений. И в итоге, от полюса до полюса станет безраздельно властвовать одна сила – растительные люди!

Уолтон замолчал, лицо его побледнело, глаза горели. Оуэн поднялся из кресла. Молодого человека мутило от обрисованной другом картины. Затем, резко повернувшись, он спросил:

– Когда отправляемся, Уолтон?

Губы доктора тронула слабая улыбка – первая, какую увидел Оуэн за весь вечер.

– Я знал, что могу рассчитывать на тебя, дружище, – сказал ученый. – Во вторник в Гавану отходит судно. Можем сесть на него.

СОРОК ВОСЕМЬ часов спустя двое мужчин стояли у поручней покидавшего бухту торгового парохода, и смотрели, как очертания Нью-Йорка постепенно растворяются вдалеке. Оба молчали.

Из Гаваны, они отплыли в Ллуэгос, колоритный маленький порт на южном побережье Кубы. Там друзья, не тратя время впустую, сразу же переправили багаж на ялик, который дожидался Уолтона у причала. Через несколько часов после прибытия, они уже покидали гавань, покачиваясь на волнах в своем небольшом двухмачтовом судне, снабженном вспомогательным двигателем. Впереди пролегали почти триста миль Карибского моря, отделявшие путешественников от острова, что был целью их путешествия.

Мимо проплывали рыбацкие суда, корабли ловцов губок и белоснежные прогулочные яхты. Вскоре прямо по курсу раскинулась синяя гладь океана. Маленькая лодка упорно продвигалась вперед под пляшущим бризом. Прислонившись к мачте, Оуэн смотрел на далекий горизонт. На душе у него было неспокойно. На встречу с каким безумным кошмаром они так спешат? Что за губительный ужас поджидает за морскими просторами? Стремительно опустилась ночь. С собой она принесла ярко блестевшие звезды тропиков, а позднее – великолепное сияние полной луны. Оуэн по-прежнему всматривался вдаль, через посеребренные лунным светом воды. Перед ним у штурвала стоял Уолтон. С мрачным, застывшим лицом доктор держал курс на юг. Строго на юг.

Однажды, незадолго до полуночи, они прошли мимо огромного круизного лайнера, что полз на север, в Гаванну. Надводная часть судна ослепительно сверкала, на верхних палубах толпились пассажиры, веселившиеся под музыку корабельного оркестра. Живая мелодия летела над водой и отчетливо доносилась до двух мужчин. Но те, не обращая внимания, продолжали свой путь.

Некоторые пассажиры, стоявшие у перил лайнера, заметили стремительную парусную лодку, и теперь лениво гадали, откуда она и куда спешит. Однако они даже вообразить не могли правду. Никто не догадывался сколь необычная и великая миссия толкала ялик на север; заставляла нестись к островку, на котором решится судьба всего мира.

4

СТОЯЛА глубокая ночь, когда ялик достиг острова; густая непроглядная ночь, пока ещё не разбавленная лунным светом. Много часов Оуэн и Уолтон напряженно изучали море впереди, и теперь, когда они различили вдалеке темную массу, смутно выделявшуюся на фоне звездного неба, их и без того натянутые нервы напряглись до предела. В тишине Оуэн не сводил взора с место их назначения. Доктор же тем временем умело вел суденышко через лабиринт скал и отмелей.

Безмолвно неслись двое мужчин в сторону острова, к длинному песчаному пляжу, тускло мерцавшему в слабом свете звезд. Уолтон направил ялик в небольшую протоку, которая прорезала береговую линию. Киль заскрипел, заскрежетал о песок – и лодка замерла на месте. Перешептываясь, друзья канатами привязали судно к близлежащему валуну. Затем они обсудили план действий.

Биолог настоял, чтобы Оуэн проверил, надежно ли пристегнута накладка, защищавшая спинномозговые нервные узлы от губительных лучей. Сам доктор поступил точно так же. Затем они попытались решать, что делать дальше.

– Излучатель – наш единственный шанс, – сказал Уолтон другу. – Если доберемся до прибора и запустим реверсивное излучение на полную мощность – это уничтожит здесь все живое, кроме нас. По своей форме остров – длинный и узкий. На всем протяжении его делит пополам высокий горный кряж. Коттедж и лаборатория находятся на южной оконечности. Основной лагерь растительных людей, думаю, располагается на восточном берегу, то есть на противоположном краю острова. Так что, лучше всего нам сразу же отправиться на южную сторону и попытаться проникнуть в лабораторию.

Оуэн согласился – и двое друзей крадучись зашагали вдоль пляжа. Пройдя немного, Уолтон резко свернул в сторону и по отлогому склону стал взбираться к центральной гряде, которая являлась этаким позвоночником острова. Оуэн не отставал от ученого ни на шаг. По пути молодой человек отмечал скудость местности: сплошь камни да песок. На склонах не росло ни одной травинки, куста или дерева. Неужели вся – до последнего клочка – растительная жизнь на острове подверглась трансформации под воздействием ускорительных лучей и превратилась в армию людей-растений? Он вздрогнул от этой мысли.

На полпути к вершине хребта, Уолтон внезапно остановился и предостерегающе поднял руку. Откуда-то спереди, из темноты, прилетел тонкий, воющий звук. Снова и снова достигал ушей пронзительный гул, который то стихал, то вновь разрывал тишину. Пока они вслушивались, шум, вроде бы, сделался громче и приблизился. По склону впереди с грохотом скатилось несколько булыжников. И теперь путники отчетливо различали звук шагов – множество ног шаркало вниз по пустынному склону, направляясь в их сторону.

Немедля друзья бросились к ближайшему скоплению огромных скал и притаились в тени за ними, припав к земле и высматривая тех, кто приближался. Они слышали, как шарканье и топот становятся все громче, а потом на склоне в поле зрения возникла орава темных силуэтов, которые неуклонно шли вниз по косогору в сторону пляжа. "Весьма похоже на толпу людей", – подумал Оуэн, наблюдая за двигавшейся в зыбком свете звезд процессией. Когда колонна приблизилась, стенающий шепот зазвучал отчетливее – то было шипящее бормотание их голосов.

Не успела и половина силуэтов пройти мимо укрытия, как сверху, из-за вершины хребта, хлынул призрачный белый свет. Всплывая в небеса, подобно светящемуся мыльному пузырю, полная луна омыла гору расплавленным серебром своего сияния. Обличительный свет пролился на марширующие фигуры, и, резко втянув в себя воздух, Оуэн крепко сжал плечо товарища.

– Люди-растения! – прошептал он, и Уолтон молча кивнул.

Объятые ужасом, следили они за бредущими тварями. Казалось, в созданиях, освещенных ярким светом луны, не было ничего людского. Крапчато-зеленая пародия на человеческий облик – вот, что они напоминали; куски жилистого волокна, которым небрежно придали получеловеческие очертания. Оуэн не мог оторвать взгляд от пустых гладких зеленого цвета лиц, с которых, не мигая, таращились жуткие глаза – два мертвенно-белых круга.

Только успел он заметить, что растительные люди, похоже, несут с собой уйму металлических то ли инструментов, то ли приборов, а последние монстры уже скрылись из виду. Двое скорчившихся мужчин слышали, как шарканье удаляется вниз по склону и вдоль берега. Несколько минут они выжидали, прислушиваясь, но больше не раздавалось ни звука. Поэтому приятели встали и продолжили восхождение, соблюдая после неожиданной встречи с людьми-растениями двойную осторожность.

Теперь, при лунном свете, идти стало легче, и через несколько минут они добрались до самой вершины хребта, откуда открывался вид почти на весь остров.

Тотчас внимание обоих приковало к себе восточное побережье. Там, вдалеке, виднелось множество огней. Крошечные мерцающие искорки непрестанно гасли и вспыхивали, кружили и трепетали, точно мотыльки, а кое-где некоторые из них сбивались в кучки.

Огоньки растянулись вдоль далекого берега примерно на две мили (а, возможно, даже и шире, ведь волнистый изгиб косогора частично закрывал обзор в том направлении). Пока они смотрели, ушей их достиг металлический лязг, слабый и отдаленный. Он шел со стороны огоньков. Могучие удары металла о металл, прилетали на крыльях легкого ветерка, а затем стихали. Двое мужчин стояли и слушали, а звон повторялся снова и снова.

– Главный лагерь растительных людей, – прошептал биолог. – Судя по огням, их там, внизу, должно быть, тысячи.

– Чем они заняты? – спросил Оуэн. – Слышишь этот стук? Там происходит нечто серьезное.

Уолтон кивнул, глядя на далекие огоньки.

– Один бог знает, что они задумали. Но, как бы то ни было, можешь не сомневаться: заправляет всем Бриллинг. Впрочем, там нам нечего делать.

Отвернувшись от восточной стороны, он огляделся. Затем, дернув Оуэна за рукав, доктор молча указал на северную оконечность острова.

Там тоже виднелся свет – ровное, немигающее сияние, даже рядом не стоявшее с иллюминацией, бурлившей на востоке.

– Освещение коттеджа, – прошептал Уолтон. – Туда-то нам и нужно.

И биолог зашагал на север вдоль кряжа.

Снова Оуэн следовал за ученым. Оба молча пробирались по хребту в сторону далекого огонька, который, по мере их продвижения, принимал квадратные очертания освещенного окна. Чем ближе спутники подходили к северной оконечности острова, тем ниже становился гребень. Через несколько минут они уже находились в пределах полумили от частокола, что огораживал домик и лабораторию. Друзья находились от построек чуть выше по склону.

Они крались вниз, и вскоре смоги отчётливо разглядеть в лунном свете коттедж – небольшой одноэтажный дом, позади которого стояло длинное приземистое сооружение. "Лаборатория", – догадался Оуэн.

Уолтон ткнул пальцем в сторону последней.

– Излучатель там, – прошептал он, – и если удастся проникнуть внутрь, запомни: реверсивные лучи включаются крайним слева тумблером. Только бы попасть в лабораторию! Ворота ограды открыты, и рядом, вроде, никого. Бриллинг теперь совсем не использует излучатель: как только люди-растения полностью развились, он отключил ускорительные лучи. Но если получится подать реверсивные...

Сердце бешено колотилось в груди Оуэна, когда он вслед за другом подбирался к распахнутым воротам частокола. В освещенном коттедже не раздавалось ни звука, не наблюдалось никакого движения. В окрестностях построек тоже все было тихо. Чем ближе подкрадывались мужчины, тем больше их наполняла надежда.

Ближе, ближе подходили они, держась, насколько это возможно, под прикрытием теней. И вот уже, пройдя через ворота, они бесшумно пересекают двор, направляясь к зданию лаборатории. Открытая дверь, как магнит, манила к себе.

В сотне шагов от дверного проема, Оуэн вдруг услышал топот бегущих ног. Быстро оглянувшись, он заметил кучку темных силуэтов, что перла от ворот в их с доктором сторону. Растительные люди!

– Уолтон! – крикнул он, и биолог резко повернулся.

Внезапно один из бегущих людей-растений выпустил в сторону мужчин язык зеленого огня, который чуть было не зацепил их. Прежде чем смертоносное пламя вновь обрушилось на друзей, высокий пронзительный визг донесся из коттеджа. Вопль словно бы отдавал приказ растительным людям. Оуэн лишь мельком заметил странную коренастую фигуру, возникшую в дверях освещенного дома, а затем на него и доктора набросилась толпа чудовищ.

Молодой человек выхватил пистолет и выстрелил: раз, другой... Однако наступавшие монстры даже не притормозили – пули прошили их насквозь, не причинив никакого вреда. Он услышал полный отчаяния крик Уолтона и торжествующий вой, исходивший из коттеджа. В следующий миг плотная стена растительных людей врезалась в него и сбила с ног. Что-то твердое с оглушительной силой опустилось Оуэну на голову. Он оседал на землю, а в голове у него раскручивалось огромное полотнище оранжевого пламени. Потом было ощущение падения, полет сквозь бездонные глубины тишины и мрака в полное забытье.

5

ОУЭН очнулся и обнаружил, что крепко связан по рукам и ногам. Он растянулся на земле у стены домика. Уолтон лежал рядом. Молодой человек понял, что с момента пленения прошло не так много времени, поскольку все еще было темно, хотя на востоке тусклый серый свет уже пригасил блеск звезд.

С того места, где он лежал, просматривался почти весь двор, и Оуэн заметил царившую там суматоху. Место просто кишело людьми-растениями, спешащими туда и сюда по своим загадочным делам. От дверей коттеджа ими руководил высокий, тонкий голос. Извиваясь, Оуэн сменил положение, чтобы увидеть его обладателя. Он взглянул и содрогнулся от глубокого отвращения.

Там стоял Бриллинг. Такой, каким его и описывал Уолтон. Такой, каким его сделало ускорительное излучение. Огромная лысая голова; матово-бледная кожа; тело – бесформенная куча плоти с четырьмя извивающимися щупальцами, два из которых служили туловищу опорой. Пока Оуэн таращился на чудовище, оно перехватило взгляд молодого человека и спустилось к пленникам. Остановившись напротив, Бриллинг с глумливым любопытством рассматривал связанную парочку.

– Итак, ты вернулся, Уолтон? – провизжал он. – А вместе с ним явился и ты, Оуэн. Ради чего? Ума не приложу!

Бриллинг разразился ужасным смехом.

Ни Оуэн, ни Уолтон не снизошли до ответа, что привело стоявшего перед ними монстра в ярость.

– Вы прибыли как раз вовремя, чтобы узреть мой триумф, – бушевал он, – увидеть рассвет моего царства.

Он пристально изучал восточный горизонт, а затем ликующе выбросил вверх мускулистое щупальце.

– Узрите же, глупцы, – крикнул он, указывая на восток.

Оба посмотрели туда, где медленно разгоралась заря. Внимание друзей привлекло нечто черное и круглое, медленно взлетавшее с отдаленного восточного берега. Все выше и выше поднимался таинственный объект. Послышалось жужжание – урчащий вой, переросший в громкий гул. Первые лучи солнца коснулись летающей чертовщины, и пленники отчетливо увидели колоссальный металлический шар диаметром добрых сто футов. Огромная, ослепительно блестевшая в солнечном свете сфера всплывала в небо, словно невесомый мыльный пузырек.

Гудение усиливалось, росло. Еще один круглый темный силуэт вспучился на востоке вслед за первым. И еще один, и еще... Затем показалось сразу целое скопление... И вот уже пятьдесят большущих шаров висит в миле над восточной оконечностью острова, кружась, жужжа, собираясь вместе.

Бриллинг повернулся к связанным мужчинам. Злобное тожество исказило лицо безумца.

– Моя армия! – куражился он. – Мои растительные люди!

Глаза его пылали.

– Они идут сеять смерть в вашем мире, полосовать Землю ускорительным излучением!

Он говорил, а высоко вверху, плотный строй сфер неспешно плыл над островом.

Бриллинг следил за их передвижением, обратив лицо к утреннему солнцу. Оуэн повернулся к другу – и в сердце его внезапно вспыхнула надежда: Уолтон исподтишка перетирал оплетавшие руки веревки об острый край булыжника, что выступал из почвы за спиной биолога.

На участке не было ни одного растительного человека – все поспешили на восточный берег, наблюдать за отбытием летающих шаров. Бриллинг все еще не сводил глаз со скопления сфер, которые, проплыв над островом, неслись теперь над поверхностью моря. Краем глаза, не поворачиваясь, молодой человек видел, что доктор, освободив руки, возится с веревками на ногах.

Вдруг Бриллинг переключил свое внимание на пленников.

– А вы, двое, – провозгласил он, – умрете!

Безумец повернулся и завизжал. Издалека донесся ответный клич – отряд растительных людей возвращался к коттеджу. Стоило прозвучать зову, как Уолтон вскочил и бросился на Бриллинга. Вместе они полетели на землю, вцепившись друг в друга и не отпуская.

Четыре длинных щупальца мгновенно обвили биолога, сжав его в стальном захвате. Человек и чудовище катались по земле из стороны в сторону. Бриллинг снова завопил, поторапливая растительных людей. Отклик на визгливый приказ не заставил себя ждать: Оуэн увидел вдалеке тварей, спешащих на помощь хозяину. А всего в сотне футах зияла отворенная дверь лаборатории!

Судорожно дергаясь, Оуэн торопливо откатился от стены и, миновав дерущихся, пополз через двор. Он корчился, извивался и крутился, продвигаясь через участок к маячившему впереди дверному проему, олицетворявшему собой жизнь или погибель мира. Хор стенающих воплей раздался ближе, однако молодой человек упорно продолжал тащиться вперед. Все его естество сосредоточилось на огромном черном цилиндре по ту сторону двери, и на выключателях, блестевших на передней панели устройства. На одном единственном выключателе. На крайнем слева тумблере.

Нужно успеть! Оуэн добрался до двери и перевалился через порог. Корчась возле цилиндра, словно припадочный, он пытался принять вертикальное положение. Неужели веревки не позволят даже этого? С величайшим усилием он рывком поднялся на ноги и увидел, как люди-растения ворвались во двор. Бриллинг отдал приказ, и монстры бросились к лаборатории. Они все ближе... ближе...

Изогнувшись, Оуэн сжал зубами левый тумблер, и в тот же миг первый из монстров вломился в помещение, размахивая перед собой похожим на кинжал огнеметом. Но прежде чем смертоносное оружие успело нацелиться на него, Оуэн резко дернул головой, и переключатель, щелкнув, переместился в крайнее нижнее положение. На долю секунды повисла абсолютная тишина.

Внезапно снаружи донесся плачущий вой, слабый, постепенно стихающий. Когда Оуэн со страхом взглянул на растительных людей, то увидел, что те дрожат и шатаются. Очертания их тел расплылись, стали нечеткими, изменились. Твари со скоростью света сменили тысячу обликов, а затем расплавились, оставив после себя холмики слизи. Кучи зеленой липкой дряни растекались по полу и по земле там, где минуту назад стояли люди-растения.

Сквозь распахнутую дверь, Оуэн видел доктора, который, еле держась на ногах, с величайшим изумлением таращился на изобилие слизи вокруг. Спотыкаясь, он поплелся к лаборатории и освободил Оуэна от пут. После этого оба вышли наружу и огляделись, словно не веря в сотворенное ими чудо.

Слизь! Слизь лежала там, где недавно расхаживал Бриллинг и толпились люди-растения. Под воздействием запущенного на полную мощность реверсивного излучения все живое на острове (за исключением двух мужчин, защищенных накладками) мгновенно превратилось в первооснову жизни – в слизь, которая много эпох назад покрывала полосу приливов.

Уолтон вдруг вскрикнул и указал на море. Скопление шаров, мчавшихся прочь от острова, всколыхнулось, замедлилось, беспорядочно засуетилось. Гудение стихло, и сферы одна за другой обрушились в море, взметнув огромные фонтаны брызг. Кружась, аппараты падали в воду: мощное излучение дотянулось до сидевших внутри растительных людей и уничтожило их. Обратило чудовищ... в слизь!

Последний из летающих шаров рухнул вниз и пропал. Уолтон с Оуэном переглянулись. В их глазах стояли слезы. Плотное, тяжелое одеяло тишины накрыло остров.

6

МАЛЕНЬКАЯ лодка бежала по волнам. Уолтон и Оуэн стояли на корме и провожали взглядом оставшийся позади остров. На западе, у самой воды, повисло заходящее солнце – огромная, пылающая дверь, внутрь которой, устремлялось море. Вспомная беспросветное отчаяние, с каким они недавно ступили на остров, Оуэн теперь ощущал безмерный покой и бесконечное счастье.

Мысли же Уолтона занимало кое-что другое.

– Бриллинга больше нет, – произнес он, – Люди-растения исчезли. Излучатель уничтожен, и лишь я один знаю, как построить новый.

– Навряд ли ты решишься собрать еще один, так ведь? – с улыбкой спросил Оуэн.

Но лицо доктора оставалось серьезным, когда он ответил:

– Нет, со всем этим покончено. Мы были на краю... на самом краю...

Друзья наблюдали, как остров исчезает вдали. Тишина окутала обоих. Слова были не нужны. Солнце провалилось за горизонт, и теперь с трудом удавалось различить в наступивших сумерках мертвый клочок суши. Еще минуту они видели его – темную массу, маячившую вдалеке на фоне небосклона, а затем он исчез, растворился в сгустившемся полумраке. Вздохнув, Оуэн отвернулся. Чуть погодя, Уолтон тоже покинул корму. Стоя плечом к плечу, путники смотрели вперед, а ялик, рассекая водные просторы, спешил на север сквозь стремительно наступавшую ночь.