Текст книги "В паутине преступлений"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

Эдгар Уоллес
В паутине преступлений

ПРЕСТУПНИК СО СВЯЗЯМИ В ВЫСШЕМ СВЕТЕ

Главного инспектора полиции О.Ратора прозвали «Оратором» не только из-за созвучия с этим словом его инициала и фамилии, а главным образом из-за необычайной молчаливости. Мистер Оливер Ратор говорил очень мало, но зато много думал.

Это был высокий, широкоплечий человек с крупным невыразительным лицом. У его собеседников часто создавалось впечатление, что он не верит ни единому их слову. Зато под влиянием его многозначительного молчания преступники, обладавшие настолько очевидным алиби, что арест их казался нелепостью, нередко теряли душевное равновесие и во всем сознавались.

– У Ратора только один недостаток, – сказал однажды помощник комиссара. – Он слишком умен.

…В холодный февральский вечер Оратор стоял в углу большой комнаты, уставленной свадебными подарками. Он наблюдал за знатными гостями, большая часть которых любовалась своими подношениями и сравнивала их с сувенирами своих знакомых. При этом результат сравнения, конечно, был не в пользу последних.

В обществе не принято приглашать главного инспектора полиции охранять свадебные подарки. Оратор добровольно взялся за наблюдение, хотя и был здесь в качестве гостя.

…Составляя список приглашенных, Анджела Маркен, невеста, вспомнила о мистере Оливере Раторе, близком друге ее покойного отца.

– Дорогая моя, – резко возразила ей мать, – разве можно приглашать на свадьбу полицейского? Над тобой будут смеяться.

Анджела вздохнула и откинулась на спинку кресла, задумчиво покусывая карандаш.

– Не понимаю, почему бы нам не позвать его, – устало ответила она, – По-моему, трудно найти человека, более заслуживающего уважения, чем мистер Ратор.

После минутного колебания Анджела прибавила:

– Могу я пригласить Дональда Грея?

Миссис Маркен возмущенно подняла брови.

– Конечно, нет. Будь благоразумной, Анджела. Дональд очень милый мальчик, и я ничего не имею против него лично. Но какой интерес может представлять молодой человек, зарабатывающий всего лишь триста фунтов в год?

– Вероятно, никакого, – спокойно согласилась Анджела и написала на конверте адрес главного инспектора Ратора. – Быть может, мистер Оливер будет настолько мил, что присмотрит за драгоценностями. И тем самым сэкономит нам несколько гиней, – прибавила она с легкой горечью.

Гости, без сомнения, очень удивились бы, услышав ее слова: жених, лорд Евстафий Литли, был очень богат. Кроме того, он обладал красивой внешностью, носил титул герцога – одним словом, являлся во всех отношениях прекрасной партией для дочери небогатого генерала, который строил всю жизнь стратегические теории вместо того, чтобы сколачивать капитал.

Анджела была стройна и очень красива. Когда она вышла к гостям в подвенечном наряде, Оратор остался доволен ее внешностью. Что же касается приглашенных, то лишь немногие из них внушали ему доверие, жених же и вовсе не нравился. Если бы Всемогущий поручил Оливеру создавать людей, то уж, конечно, лорд Евстафий Литли был бы скроен иначе.

Лорд был очень раздражителен и часто доходил до откровенной грубости. Первая (и последняя) встреча с его светлостью не оставила у Оратора особенно приятных воспоминаний.

– Вы сыщик? – спросил лорд. – Присматриваете за драгоценностями?

Оратор кивнул.

– В таком случае, какого черта вы спрятались сюда, в угол? Отсюда вы ничего не увидите, мой милый! Почему бы вам не подняться на галерею?

Его светлость ткнул пальцев в ту сторону, где, по его мнению, следовало находиться инспектору.

Оратор задумчиво посмотрел на лорда и промолчал.

Сэр Евстафий вышел из себя.

– Вы совершенно не нужны здесь! – воскликнул он.

Сыщик не реагировал.

– Вы принесли бы гораздо больше пользы, стоя на каком-нибудь перекрестке! – продолжал лорд.

– Я тоже так думаю, – медленно проговорил Оратор и, не прибавив больше ни слова, покинул разъяренного хозяина.

Во время свадьбы сыщик узнал много интересного.

Особенно полезным оказался разговор с молодым человеком, который подошел к Оратору с пакетом в руках и спросил:

– Мистер Ратор, не знаете ли вы, где сейчас лорд Литли?

Очевидно, он узнал сыщика по фотографиям, которые довольно часто появлялись в газетах.

Оратор показал, куда надо идти.

Молодой человек был рад, что имеет возможность поговорить с известным детективом. Поэтому он постоял несколько минут с ним, болтая о том, о сем. Он не забыл между делом разрекламировать свою фирму.

– Наш торговый дом существует уже не первое столетие и все это время является постоянным поставщиком многих знатных семейств. Среди них – и лорды Литли.

– Что вы производите? – спросил Оливер.

– Различные продукты химии. Войдите в число наших клиентов, мистер Ратор, не пожалеете. Наша фирма творит чудеса.

– Например?

– Даже когда господин лорд жил в Сирии, мы доставляли ему лекарства и туалетные принадлежности так же аккуратно, как делаем это здесь.

Последняя фраза молодого человека заинтересовала Оратора, и он задал молодому химику несколько вопросов.

Через несколько месяцев сыщику пришлось вспомнить об этом разговоре.

* * *

Примерно год спустя мистер Ратор проводил свой ежегодный отпуск в Остенде. Оливер был холостяком и мог не стесняться в расходах. Он избрал этот дорогой курорт, зная, что встретит там немало знакомых, которые в Англии обычно избегали встреч с ним. В отпуске он ничего не читал и лишь случайно услышанный на скачках разговор заставил его вечером просмотреть целую кипу газет.

В конце концов нашлась заметка на интересующую его тему:

«С величайшим прискорбием сообщаем о смерти лорда Евстафия Литли. После продолжительной болезни его светлость скончался вчера вечером в своей резиденции на Гарт-стрит, в Мейфере».

– Боже мой! – воскликнул Оливер.

Если бы он последовал своему первому побуждению, то послал бы немедленно поздравительную телеграмму вдове. Но тут он вспомнил о разговоре с молодым химиком и что-то записал на всякий случай в блокнот. Этим и ограничился его интерес к кончине лорда: в течение нескольких дней Оратор был занят бесконечными переговорами с полицией Остенде по поводу краж в лучших отелях курорта. Местная полиция полагала, что похищение большого количества драгоценностей – дело рук английских «специалистов». Оратор решил, что наступило время проявить внимание к отдыхающим в Остенде соотечественникам.

Он насчитал пять достаточно подозрительных личностей и с сожалением убедился, что среди них не было Билла Озевольда, крупного специалиста по проделкам подобного рода. Позвонив по телефону в Скотленд-Ярд, Ратор узнал, что Билл находится в Лондоне, откуда ни разу не выезжал в течение месяца.

– В тот самый день, – сообщили сыщику по телефону, – когда были совершены самые крупные кражи в Остенде, мы чуть было не задержали Билла. Дежурный полисмен заметил, как он выходил из чужого дома. Выяснилось однако, что его позвала через окно хозяйка, у которой заболел муж. Телефон не работал, и она попросила Билла пойти за доктором.

– Не везет! – проворчал Оливер, у которого были старые счеты с Биллом.

На другой день вор был пойман.

Это был американский гражданин, и полиция Остенде принесла мистеру Ратору свои извинения.

* * *

Оратор вернулся в Лондон, посвежевший после отдыха, преисполненный энергии, и в таком хорошем настроении, что даже согласился с одним из попутчиков, который сообщил ему:

– Сегодня удивительно хорошая погода, сэр.

В Лондоне перед ним открылось обширное поле деятельности. В течение трех месяцев сыщик вел дело Оноре де Юра и неопровержимо доказал его вину. Однажды утром Оливер возвращался из Иендеворской тюрьмы, где присутствовал при казни этого убийцы. Он шел через Гайд-парк, когда чей-то грубоватый голос вдруг окликнул его:

– Привет, инспектор! Не хотите ли прокатиться со мной?

Оратор медленно повернул голову. В большом, красивом лимузине сидел богато одетый человек, в перстне у него сверкал большой бриллиант.

Это был Озевольд.

– Садитесь, инспектор, – весело пригласил Билл. – Я немного подвезу вас.

Очевидно, он не ожидал, что приглашение будет принято. Когда Оратор неторопливо открыл дверцу и, войдя в автомобиль, сел рядом, в глазах Озевольда, которого инспектор уже трижды «пристраивал» в тюрьму, промелькнула тревога.

– У вас было удачное «дело», Билл?

Озевольд закашлялся и заерзал на мягком сиденьи под испытующим взглядом сыщика.

– Мне, пожалуй, еще не приходилось видеть человека, одетого роскошнее, чем вы сейчас, – продолжал Оливер. – Откуда все это?

И действительно, наряд мистера Озевольда отличался исключительным изяществом. Самый модный костюм, французская рубашка, великолепный галстук с бриллиантовой булавкой, лаковые туфли и яркие шелковые носки производили неотразимое впечатление.

Озевольд дал газ, и машина покатила по улице.

– Мои делишки поправились, инспектор, – хрипло произнес Билл. – Одна из моих теток умерла и оставила в наследство кучу денег. Я купил домик. Приходите в гости…

Оратор не спускал с него проницательных глаз.

– Тетя? Я уверен, что она с небес любуется вами. Тетя жила в Австралии?

– Нет, в Америке, – возразил Билл и попытался изобразить на лице приветливую улыбку. – Если вам захочется выпить виски, инспектор, загляните на улицу Блумсбери-Меншенс, дом номер 107.

– Я ничего не пью, кроме содовой воды, вы же знаете, – ответил сыщик.

Он еще раз оглядел Билла и медленно проговорил:

– Кто поверит, глядя на вас, что последняя наша встреча произошла на крыше дома на Эльбемерлъ-Меншенс, где я поймал вас с оружием в руках и посадил в тюрьму на пять лет!

Билл смущенно улыбнулся.

– С этим покончено, инспектор, – сказал он. – После смерти моего дяди…

– Вы, кажется, говорили – тети?

– Ну да, я и хотел сказать «тети». После ее смерти я решил исправиться и даже стараюсь не встречаться со старыми друзьями.

Мистер Ратор, не спуская глаз со своего спутника, думал о том, что за Вильямом Озевольдом числились не только кражи. Он отличался звериной жестокостью, которая подчас превращала его в первобытного дикаря. Оливеру припомнилось исключительно гнусное преступление, после которого Биллу пришлось исчезнуть из общества на четыре года и три месяца. Он напомнил об этом собеседнику.

– Я был не в своем уме, иначе не мог бы совершить подобного, – возразил тот, качая головой. – Во всяком случае, девчонка многое наврала, а вы, инспектор, не помогли мне.

– Вы пригласили тогда одного из лучших адвокатов Лондона. Однако даже он не смог вам помочь!

Между тем лимузин подъехал ко входу в парк. Озевольд вышел из машины и распахнул дверцу.

– Извините, инспектор, дальше нам не по пути. Меня ждет приятель, – сказал он и облегченно вздохнул, когда его недруг ушел.

Билла действительно ждали, но только не приятель, а приятельница. Это была очаровательная продавщица, которая имела неосторожность принять приглашение позавтракать у него на квартире.

Мистер Ратор нисколько не удивился неожиданному богатству известного мошенника, который был на весьма плохом счету у полиции. Подобное превращение не было исключением. Например, Гарри Гэй, знаменитый вор, однажды снял целый этаж в фешенебельном отеле «Сплендид» только для того, чтобы спокойно распить там с Кью Ремми несколько бутылок пива.

…В пять часов того же дня в полицию поступила жалоба на Билла Озевольда. Суть ее была изложена туманно: информация исходила от несчастной, почти обезумевшей продавщицы, то и дело прерывавшей свою бессвязную речь истерическими рыданиями.

Жалобу передали Ратору.

– Узнаю Билла, – сказал инспектор, прочитав бумагу.

Это было случайностью, а может быть и нет, но первым, кто попал на глаза Оливеру, когда он вышел из Скотленд-Ярда, был не кто иной, как Озевольд. Впрочем, их встреча была в какой-то степени закономерна: ведь самая короткая дорога между Блумсбери и Ватерлоо-Стейшн проходит как раз здесь. Билл же спешил на вокзал, судя по чемоданам, красовавшимся на крыше его такси. Он проскочил было мимо инспектора, но такси остановилось у перекрестка и прежде, чем флегматичный полисмен успел поднять руку, Оливер уже распахнул дверцу машины.

– Выходите, – приказал он, – и живо!

Билл повиновался. Лицо его исказилось от злости. Оратор движением руки подозвал полисмена.

– Арестуйте его, – лаконично распорядился сыщик, указывая на пассажира.

Полицейский ловко надел на Билла наручники. Через пять минут арестованный уже стоял перед инспектором участка Кеннон-Роуд и всеми силами старался оправдаться.

– Это – ни на чем не основанное обвинение! – кричал он. – Девчонка все врет! Она сама напросилась ко мне! Вот уже несколько недель, как она за мной бегает!

– Мы ни о какой девушке еще не упоминали, – остановил его Оратор. – Заговорив о ней, вы тем самым косвенно признали свою вину.

Билл вздрогнул.

– Вы воображаете, что поймали меня, Ратор? – воскликнул он. – Не выйдет: мои друзья не пожалеют денег, и суд меня оправдает!

– Отведите его в камеру, – сказал Оливер.

Вещи, обнаруженные у Билла, лежали на столе у сержанта.

Там были: 1750 фунтов стерлингов в банкнотах, небольшой автоматический револьвер с полной обоймой, несколько колец с бриллиантами и драгоценная булавка, упоминавшаяся нами ранее. Мистер Ратор внимательно оглядел эти предметы, записал номера банкнот и отправил трех детективов собирать информацию. Как выяснилось, никакая тетя (скоропостижно превратившаяся в дядю) не оставляла Биллу наследства. Значит, его внезапно появившееся богатство имело своим источником кражу или мошенничество. Но Ратору так и не удалось собрать неопровержимые доказательства причастности Озевольда к каким-нибудь из еще не раскрытых полицией преступлений. На суде Билла защищали два лучших адвоката Лондона. Дело об изнасиловании продавщицы, которое могло бы быть рассмотрено судом за пару часов, адвокаты растянули на три дня. Они вызвали множество свидетелей, которые хорошо знали продавщицу и обрисовали ее личность в весьма неблагоприятном свете.

Но, к счастью для правосудия, прокурор оказался человеком умным. Медленно, но верно он опутывал обвиняемого своими сетями. На второй день процесса Оратор увидел среди публики даму, лицо которой показалось ему знакомым. Он напряг память – и узнал в этой женщине Анджелу Литли. Она внимательно следила за каждым словом, произносившимся на суде. Было ясно, что это делается не из праздного любопытства: Оливер заметил, что женщина вздрогнула, когда были обнаружены неблагоприятные для подсудимого подробности. К концу третьего дня присяжные признали Билла виновным. Судья надел очки, обвел взглядом зал и спросил:

– Есть ли еще какие-нибудь данные против этого человека?

Оратор встал, поднял руку и, присягнув, кратко сообщил:

– Билл Озевольд – вор и сообщник воров. В тысяча девятьсот двадцать первом году уже был осужден по такому же обвинению. Один из опаснейших преступников, известных Скотленд-Ярду.

Билл Озевольд задрожал от ярости.

– Это вам, Ратор, даром не пройдет! – вскричал он.

Судья погрузил перо в чернильницу и спокойно написал что-то на бумаге, лежавшей перед ним, затем громко произнес:

– Подсудимый, вы присуждаетесь к двенадцати годам каторжных работ.

Понадобилось четыре полисмена, чтобы вывести обезумевшего от злобы Билла из зала суда.

…Ратор стоял в коридоре около входа на галерею. Среди уходящей публики он увидел Анджелу. Сыщик подошел к ней. Она узнала его, переменилась в лице и сбивчиво заговорила:

– О, мистер Ратор, что вы подумаете обо мне?.. дело в том, что я пишу книгу о преступниках… Не правда ли, очень неприятное дело только что разбиралось?..

Смущение Анджелы все увеличивалось. Оливеру стало жаль ее. Она дрожала всем телом – так поразила ее неожиданная встреча с сыщиком.

– Вы заметили меня в зале? Я не думала, что вы узнаете меня…

– Так вы пишете книгу? – переспросил Оратор. Тут он вдруг вспомнил, что не выразил еще сожаления по поводу смерти ее мужа.

Сыщик тут же исправил свою оплошность.

– Благодарю вас, – сказала Анджела. – Наш брак был не слишком счастливым. С лордом было трудно ужиться… Через три месяца я выхожу замуж за мистера Дональда Грея. Он служит в министерстве иностранных дел.

Она оглядывалась вокруг, словно искала, куда скрыться от Оливера, но он решительно предложил ей руку, и они вместе спустились по лестнице.

– Вы в первый раз видели этого насильника? – вдруг спросил Ратор.

Она резко остановилась и побледнела.

– Этого Озевольда?.. Да, конечно…

– Отвратительный человек, – продолжал Оратор. – При аресте мы нашли у него большую сумму денег. Я никак не могу понять, откуда он их взял…

Оливер умолк, ожидая ответа.

– Боюсь, что не смогу вам помочь это выяснить, – с трудом проговорила она.

Оратор внимательно посмотрел на леди Литли и продолжал:

– Кто-то очень хорошо заплатил его защитникам, причем деньги, найденные при нем, остались нетронутыми. Вот почему я и полагаю, что у Билла есть весьма влиятельные друзья… Разрешите мне навестить вас, леди Анджела, – неожиданно попросил сыщик.

Женщина долго смотрела в глаза Оратора, пытаясь понять истинный смысл его просьбы.

– Пожалуйста, – наконец произнесла она и дала ему свой новый адрес, назвав один из самых дорогих кварталов Вест-Энда.

Когда они вышли на улицу, дама была уже значительно спокойнее.

– Вы, вероятно, настолько привыкли к подобным зрелищам, что они вас нисколько не расстраивают, – заметила она. – Я же совершенно выбита из колеи. Ведь я и представить себе не могла, что на свете существует такой ужас… Как вы думаете, он подаст апелляцию?

Мистеру Ратору показалось, что ей стоило больших усилии задать этот вопрос.

– Конечно, – ответил он.

Леди Литли помолчала.

– И вы думаете, что он может выиграть дело? Разве на суде было что-то сделано неправильно?.. Кто-то говорил, что судья предубежден против обвиняемого…

Ратор, не спуская с нее глаз, покачал головой.

– Что вы хотите этим сказать? – спросила леди Литли.

– Ему не на что надеяться.

– О!

Это было все, что она сказала, но в ее голосе прозвучало такое отчаяние, что даже Оратор был поражен. Он мягко проговорил:

– Я хотел бы задать вам один вопрос, леди Анджела.

– Какой?

– Вас что-то удручает. Быть может, мне удастся помочь вам? Давайте попробуем? Ваш отец был моим другом, и я был бы чрезвычайно рад оказать услугу его дочери.

Она попыталась улыбнуться.

– Боюсь, что вы не сможете помочь мне. Разве что согласитесь написать вместо меня книгу… До свидания.

– Я приду к вам. Спасибо за приглашение, – отозвался мистер Ратор.

Оливер видел, как она села в ожидавший ее автомобиль и уехала. Он же долго стоял на месте, ничего не замечая вокруг, и напряженно размышлял.

* * *

На следующий день Оратору пришлось отправиться в Пентонвильскую тюрьму, чтобы допросить Билла: его бриллиантовые кольца оказались крадеными. На допросе Озевольд сказал:

– Я купил эти кольца у Луи Реновера за сорок три фунта. Если они кем-то до этого были украдены, я ни при чем. Уж тут вы никак не можете «привязаться» ко мне, Ратор.

– Вы подали апелляцию? – осведомился сыщик.

Билл криво ухмыльнулся.

– Конечно! Не беспокойтесь, я выберусь отсюда. У меня есть высокопоставленные друзья, которые все сделают, чтобы освободить меня, потому что иначе им придется плохо. Двенадцать лет… Судья – старая свинья! Замолвите за меня словечко, Ратор, когда мое дело будет слушаться. Я подарю вам обезьяну, если меня оправдают.

– Если вас оправдают, я подарю вам стадо слонов.

– Какая щедрость!

– Ничего подобного. Я знаю, что ничем не рискую.

…Апелляция рассматривалась в Роял-Корте на Стрэнде. Билла Озевольда доставили в суд за два часа до заседания. Он приехал в такси в сопровождении тюремной стражи и был посажен в маленькую комнатку под залом суда. В десять часов служительница понесла ему завтрак на подносе.

Полицейский, сопровождавший девушку, пошел вперед и далеко обогнал ее.

Вдруг она услышала чей-то тихий голос:

– Простите…

Девушка обернулась. Позади нее стояла дама в черном. Лицо ее было закрыто густой вуалью.

– Вы несете завтрак мистеру Озевольду? – спросила она на ломаном английском языке с французским акцентом.

– Да, сударыня.

Незнакомка оглянулась.

– А этот человек идет с вами?

Служительница тоже повернула голову, но никого не увидела.

– Какой человек, сударыня?

– Мне показалось, что там полисмен, – ответила дама в черном.

На этом их разговор окончился. Иностранка пошла к выходу и чуть не столкнулась с Ратором, который с интересом наблюдал за ней. Дама под вуалью проскользнула мимо него, пробормотав извинение и низко наклонив голову. Уходила она так быстро, словно боялась, что ее будут преследовать.

Мистер Ратор взглянул ей вслед и бросился вдогонку за служительницей. Он остановил ее перед самой дверью комнаты, где сидел Билл. Оливер взял из рук девушки чашку и стал сосредоточенно исследовать кофе. Вдруг сыщик уронил чашку на пол, к великому удивлению и негодованию служительницы. Ударившись о каменный пол, чашка разлетелась на мелкие кусочки.

– Простите, пожалуйста! Я сегодня ужасно неловок, – извинился Оратор. – Не беспокойтесь, милая девушка, я велю убрать здесь, а вы пока принесите другую. Передайте, что главный инспектор Ратор возместит убыток.

Он подождал возвращения девушки. Ее не впустили к заключенному. Один из сторожей взял у нее поднос и вошел с ним в комнату. Мистер Ратор медленно поднялся наверх, в зал суда. Вскоре туда привели позавтракавшего Билла.

К удовлетворению инспектора, приговор первой инстанции был утвержден.

* * *

В четыре часа того же дня леди Анджела сидела в своей гостиной. Кипа свежих газет лежала у ее ног. Когда раздался звонок телефона, она дрожащей рукой взяла трубку.

– Попросите его подняться ко мне, – ответила она так тихо, что ее переспросили.

На сей раз Оратор оправдал свое прозвище. Он долго и со вкусом говорил с хозяйкой о погоде, об уличном движении, о дороговизне жизни в отеле. Потом вдруг без всякого перехода сообщил:

– Апелляция вашего приятеля отклонена, леди Анджела.

– Почему вы называете его моим приятелем? – спросила она, избегая его взгляда.

– В самом деле, людям вашего круга трудновато считать его «своим», – любезно улыбнулся Оратор. – Я подозревал его в совершении кражи драгоценностей в Остенде и запросил Скотленд-Ярд. Мне ответили по телефону, что он не мог никого обокрасть в Остенде, потому что его в тот день видели выходящим из вашего дома. Это был день смерти вашего супруга. Не странное ли совпадение?

Она молчала.

– Беда в том, – продолжал Оливер, – что я – теоретик. Очень люблю сочинять предположительную цепь событий, предшествующих тому, что я наблюдаю. Я постарался объяснить себе ваш интерес к Биллу Озевольду и, кажется, нашел ему верное объяснение. Хотя есть факты, – с грустью заметил он, – которые так и остались невыясненными. Например, что это была за мерзость, которую француженка под вуалью влила сегодня утром в кофе Билла? Я видел, как она опрокинула над чашкой маленький флакон в то время, как девушка на миг отвернулась. Быть может, это была вовсе не француженка?..

Анджела покраснела.

– Впрочем, важно не то, кто был под вуалью, а то, что эта женщина хотела сделать большую глупость.

– Почему вы так думаете?

– Скажите пожалуйста, какой смысл в том, чтобы совершать бесполезное преступление? Ведь Билл Озевольд ничего не выиграет, если предаст свою покровительницу. И, кроме того, он недолго протянет, если тюремный доктор не ошибается. В случае, если он вам напишет, я просил бы вас переслать его письмо мне. Впрочем, не думаю, чтобы он стал это делать.

Сыщик взял шляпу, помолчал несколько минут, глядя в окно, и сказал:

– Я ухожу, леди Анджела. Быть может, на днях вы напишите мне и объясните, каким образом ваш супруг, отравленный мышьяком, навлек на вас такие ужасные неприятности?

Она вскочила, дрожа всем телом.

– Мышьяком?.. И вы знали? – едва смогла пролепетать леди Литли.

Он кивнул.

– С этого и начались все ваши несчастья. Лорд прожил несколько лет в Сирии, где некоторые европейцы приобретают эту странную привычку. В день вашей свадьбы я встретил молодого химика, который нес ему очередной пакет с ядом. Потребление мышьяка начинается с малой дозы и доходит до количества, достаточного для отравления целого полка. Мне кажется, лорд Евстафий успел достигнуть этого уровня.

* * *

Письмо от леди Литли пришло только через три месяца.

Она писала:

«Я была в отчаянии, узнав о его ужасной привычке, и никак не могла свыкнуться с ней. Наш брак был очень несчастлив. Муж был раздражительным, придирчивым. Он дважды ударил меня из-за пустяков. Я хотела поговорить с доктором, но муж угрожал мне, что скажет, будто никогда не принимал мышьяка и что я отравляла его. Вскоре он заболел бронхитом, и мне пришлось доставать ему мышьяк. Химик отказался снабжать его. Как-то ночью я старалась удержать его от приема яда, и между нами разыгралась бурная сцена. Кончилось тем, что я дала ему яд, и он потребовал еще, крича на меня из кровати! „Я расскажу, что ты меня отравляешь! Ты хочешь моих денег, ты – убийца!“

Тут послышался какой-то шум, и, оглянувшись, я увидела в дверях незнакомого мужчину с грубым лицом. Тут муж издал странный звук и упал на подушку. Вы, вероятно, уже догадались, что к нам вошел Озевольд. Он пробрался в дом и подслушал этот разговор. И как вы думаете, что случилось дальше? Он поверил, что я действительно убила Евстафия! Будь я в состоянии трезво рассуждать, я сейчас же позвала бы врача и все ему рассказала. Мне ничего бы не стоило доказать, что мой муж употреблял мышьяк в течение многих лет. Но я совсем потеряла голову от страха. Я дала Озевольду денег и впоследствии послала еще. Вы себе представить не можете, что мне пришлось пережить в дни процесса! Ему удалось вырвать у меня обещание, что я попытаюсь добиться его оправдания. В противном случае он угрожал выдать меня в день рассмотрения его апелляции…»

Оратор дочитал письмо до конца и бросил его в камин.