Текст книги "Лицо во мраке"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4. Достопочтенный Лэси Маршалт

В прежние годы Лэси Маршалт был сенатором, членом законодательного совета в Южной Африке, где его из вежливости называли достопочтенным, что служило его слуге, Тонгеру, поводом к тайным насмешкам.

В это пасмурное утро Лэси Маршалт принял ванну и вышел в свой кабинет, одетый только в брюки и шелковую рубашку, плотно облегавшую его мускулистое тело. Он походил скорее на авантюриста, чем на богача, владельца роскошного дома на Портмен-сквер. Лэси постоял некоторое время у окна, глядя на площадь. После тумана начался дождь. Он всегда шел в Англии – печальный, долгий дождь, похожий на меланхолическую женщину. Маршалт с тоской подумал о своем купающемся в солнце доме в Майзенбурге, о широком, длиной в целое лье, пляже и о синем море в Фелсби, о размерах своего виноградника, сбегающего со склонов Констанции.

Кто-то тихо постучал в дверь. Лэси резко обернулся:

– Войдите!

Дверь открылась, и появился его старый камердинер со своей обычной хитрой улыбочкой.

– Получите почту, – бесцеремонно сказал он и положил письма на маленький письменный стол.

– Говорите «сэр», – проворчал Лэси, – вы опять выходите за рамки дозволенного.

Тонгер сморщил в усмешке одну сторону своего лица.

– А я как раз опять собираюсь в них войти, – просто заявил он.

– Тем лучше: всего за четверть того, что я вам плачу, я мог бы нанять в Лондоне сотню камердинеров – и помоложе, и раз в двадцать получше, – с угрозой сказал хозяин.

– Боюсь, что они не стали бы делать для вас того, что делаю я, – сказал Тонгер, – и вы не смогли бы им так доверять. Преданность купить невозможно. Я когда-то читал об этом в одной книжке.

Лэси Маршалт взял одно письмо, оно было в голубом тисненом конверте и надписано рукой явно безграмотного человека. Вскрыв конверт, Лэси прочитал: «О. И. терпит крушение».

Подписи не было.

Миллионер что-то проворчал и протянул письмо камердинеру.

– Пошлите ему двадцать фунтов, – сказал он.

Тонгер, нисколько не колеблясь, прочел этот клочок бумаги.

– Терпит крушение? – размышлял он вслух. – Хм! Он умеет плавать?

Лэси свирепо посмотрел на него.

– Что вы имеете в виду? – не выдержал он. – Конечно же, он умеет или умел плавать. Плавать, как морж. Ну что?

– Ничего.

Лэси долго и сурово смотрел на него.

– Мне кажется, что иногда вам следует быть немного сообразительнее. Взгляните-ка на этот конверт. На нем почтовая марка Маджестфонтейна. Такая же была и в прошлый раз. Почему он пишет оттуда, за сотни и сотни миль от Кейптауна?

– Может быть, по недомыслию, – предположил Тонгер. Он положил клочок бумаги себе в карман жилета. – Почему бы вам не перезимовать в Кейпе, bass (южноафриканское обращение к хозяину)? – спросил он.

– Я предпочитаю провести зиму в Англии.

Маршалт начал одеваться, но что-то в его голосе привлекло внимание слуги.

– Я хочу вам кое-что сказать, Лэси: ненависть – это страх.

Тот уставился на него.

– Что это значит?

– Я хочу сказать, что нельзя ненавидеть человека, не боясь его, и такой страх обостряет ненависть. Если нет страха, то это, пожалуй, будет презрение, а не ненависть.

Маршалт продолжал одеваться перед зеркалом.

– Это вы тоже вычитали из книги?

– Нет, это мое собственное мнение, – ответил Тонгер, взяв жилет своего хозяина и делая вид, что чистит его мягкой щеткой. – Вы не знаете, Лэси, кто живет в соседнем доме? Я давно хотел спросить об этом. Его зовут Малпас или что-то в этом роде. Говорят, что он сумасшедший. Живет один, без слуг, и сам делает всю работу по дому, где шесть квартир. И он не хочет сдавать их.

Лэси Маршалт проворчал через плечо:

– Вы, кажется, все узнали сами, зачем вы спрашиваете меня?

Тонгер рассеянно потер свой нос:

– А вдруг это он?

Хозяин резко обернулся к нему:

– А ну-ка, убирайтесь отсюда, старый сплетник!

Но Тонгер не испугался гнева хозяина и спокойно повесил жилет на спинку стула.

– Вас ожидает частный сыщик, за которым посылали, – сказал он.

Лэси выругался.

– Почему же вы раньше не сказали мне? – закричал он. – Вы становитесь невозможным, Тонгер. Я скоро выгоню вас. Не смейте улыбаться! Позовите его сюда!

Бедно одетый человек, который вскоре вошел, поклонился с почтительной улыбкой.

– Вы можете идти, Тонгер, – проворчал Маршалт. Тонгер медленно вышел.

– Ну?

– Я нашел ее, – сказал сыщик и, вынув бумажник, достал фотографию, которую передал миллионеру.

– Да, это она, – кивнул тот, – но ее легко было найти, зная название деревни. Кто она?

– Одри Бедфорд.

– Бедфорд? Вы уверены в этом? – поспешно спросил Маршалт. – Ее мать тоже живет там?

– Ее мать умерла пять лет тому назад, – ответил сыщик.

– Есть еще одна дочь?

Сыщик покачал головой.

– Насколько я знаю, она была единственной дочерью. Я достал также фотографию ее матери, снятую в тринадцатом году.

Он вынул плоский пакет и развернул бумагу, в которую она была завернута. Лэси Маршалт поднес фотографию к окну.

– Это она, – сказал сыщик.

– Боже! Это замечательно. Когда я увидел девушку… я знал… Это был инстинкт!

Он прервал себя на полуслове.

– Вы знаете ее, сэр?

– Нет! – Ответ был отрывистый, почти грубый. – Чем она занимается? Она живет одна?

– Да, почти! Она держала старую служанку, помогавшую ей в работе на ферме. Вчера Одри Бедфорд уехала в Лондон. По слухам, она распродала все, чтобы уехать.

Миллионер стоял в своей излюбленной позе у окна, глядя на улицу. Его решительное, словно высеченное из камня лицо было, лишено всякого выражения. Все складывалось удачно! «Ненависть – это страх», – повторил он про себя слова Тонгера.

– Красивая девушка, не правда ли?

– Да, – подтвердил сыщик. – Она показалась мне необыкновенно красивой.

Лэси проворчал что-то в ответ.

– В Фонтвиле у меня были неприятности, – неуверенно начал сыщик. – Я не думаю, чтобы эта история могла иметь какие-нибудь последствия, но все же должен предупредить вас, что нам, частным сыщикам, гораздо легче работать, выдавая себя за официальных. В гостинице меня приняли за сыщика из Скотленд-Ярда, который разыскивает вора, укравшего цыплят.

– В этом нет ничего плохого, мистер Виллит, – с холодной, улыбкой ответил Маршалт.

– Конечно, нет, – ответил Виллит, – но, к несчастью, капитан Шеннон остановился в гостинице, чтобы сменить испорченную шину.

– Кто это – Шеннон?

– Если вы его не знаете, то не ищите знакомства с ним, – ответил Виллит. – Он один из лучших агентов Скотленд-Ярда, новый комиссар. До сих пор комиссары не обладали такими полномочиями, даже не имели права ареста. Шеннона перевели из Индии, потому что здесь недавно было несколько скандалов – случаев взяточничества. Он дал мне изрядную нахлобучку за то, что я выдал себя за официального сыщика. Ну и язык у него… Лучше ему не попадаться.

– Он не узнал, кого вы разыскивали?

Сыщик покачал головой:

– Нет. Это единственное, что ему не удалось узнать. Он теперь весь поглощен розысками исчезнувшего ожерелья королевы Риэны.

Лэси, по-видимому, не слушал его. Он думал о девушке и о представившихся ему возможностях.

– И вы допустили, чтобы она уехала, не сообщив своего адреса? Узнайте его непременно! Разыщите ее и познакомьтесь с ней. Вы можете выдавать себя за делового человека, можете предложить ей службу. Одолжите ей денег, сколько ей будет нужно. Но только не напугайте ее.

Он достал из своего бумажника несколько кредитных билетов скомкал их и бросил в протянутую руку.

– Привезите ее сюда обедать в один из ближайших вечеров. А затем вас якобы вызовут по телефону.

Виллит внимательно поглядел на него и нерешительно покачал головой.

– Не знаю, право… это уже не по моей части…

– Я хочу поговорить с ней, хочу сообщить ей то, чего она не знает. Я заплачу вам пятьсот фунтов.

Сыщик замигал глазами.

– Пятьсот фунтов? Я постараюсь…

Оставшись один, Лэси вернулся к окну и принялся снова глядеть на улицу.

«Ненависть – это страх». Он всегда хвастал, что ничего не боится. Безбоязненно и безжалостно шел он к своей цели по растоптанным человеческим сердцам. Во всех частях света были женщины, которые проклинали его имя и память о нем, ожесточенные люди, которые день и ночь мечтали о мести, но он их не боялся. Его ненависть к Дэну Торрингтону была только ненавистью. Так он успокаивал себя, но глубоко в тайниках его души горели слова его старого слуги, и он не мог их забыть: «ненависть – это страх».

Глава 5. Философ Слик

– Ничего страшного, – сказал Шеннон, осматривая автомобиль.

– Произошло столкновение? – спросил Стил, его помощник.

– Да, очень приятное, самое приятное, какое только могло быть!

Они вошли в дом и попали в узкий коридор, который вел в квартиру Дика.

– Нет, я ждал недолго, – говорил Стил, пока Дик отпирал дверь своей гостиной. – Я знал, что вы скоро вернетесь. Вы видели того человека?

– Да, – ответил Шеннон. После небольшого колебания он спросил: – Стил, вы знаете что-нибудь о родственниках Доры Элтон?

– Я даже не знал, что они у нее есть, – ответил тот.

– Может быть, Слик знает. Я велел ему прийти в шесть часов. Добралась ли она благополучно до города…

– Кто? – удивленно спросил Стил. Комиссар немного смутился.

– Я думал об… одной особе, – коротко ответил он и переменил разговор. – Труп опознали?

Стил отрицательно покачал головой:

– Человек этот издалека, вероятно, из Южной Африки, – ответил он. – Он носил туземную обувь, которая очень распространена среди буров, а табак в его кисете, несомненно, происходит из Магальесбурга. Здесь такого табака нет. Возможно, он пробыл в Англии некоторое время, но, вероятнее всего, он приехал недавно. «Булувайо» и «Белмор Касл» прибыли на прошлой неделе, и, надо полагать, он приехал на одном из этих кораблей. Это единственные суда, которые пришли из Южной Африки за последние две недели… Тот человек ничего не знал о пропавших бриллиантах королевы?

– Ничего. Он уверяет, что поссорился с Элтоном некоторое время тому назад и больше с ним дел не имел. Он больше говорил намеками.

Погруженный в свои мысли, Дик уставился на стол и внезапно произнес:

– Я надеюсь, что сестра встретила ее на вокзале.

Стил внимательно посмотрел на него.

– Чья сестра, сэр? – спросил он, и на этот раз Дик рассмеялся.

– Наверное, встретила, – продолжал он развивать свод мысль, – встретила хотя бы для того, чтобы помешать ее приезду на Керзон-стрит и отвезти ее в какой-нибудь отель.

Стил начал понемногу понимать:

– Я вижу, вы говорите об Элтонах?

– Да, я говорю об Элтонах и еще кое о ком, – подтвердил Дик Шеннон. – Но это другое лицо вам неинтересно. Вы следите за домом?

– Элтонов? Конечно, но мы должны быть очень осторожны: это ловкая банда.

Дик закусил губу.

– Если я не ошибаюсь, то сегодня ничего не произойдет до без четверти девять. В этот час ожерелье королевы Риэны покинет дом на Керзон-стрит, и я сам хочу проследить за этим делом, потому что хочу узнать пятого члена шайки. Имею основания думать, что это иностранец.

– А затем? – спросил Стил, когда шеф замолчал.

– Затем я поймаю Дору Элтон с поличным. Этого я и ждал столько времени.

– Разве это будет не Бонни? – спросил Стил.

Дик улыбнулся.

– Бонни очень смел, я этого не отрицаю. Но не настолько! Нужно обладать особой смелостью, чтобы пройти по Лондону с украденными бриллиантами, зная, что полиция разыскивает ожерелье. Это не похоже на Бонни! Но его жена способна на это.

Он нетерпеливо посмотрел на свои часы, затем взял со стол расписание поездов.

– Вы уезжаете? – удивленно спросил Стил.

– Нет, – был нетерпеливый ответ. – Я хочу посмотреть, когда приходит ее поезд.

Он перелистал страницы и, водя пальцем по столбцам, снов посмотрел на часы, забыв, что только что вынимал их.

– Уже полчаса, как она приехала. Я удивляюсь…

Стил тоже удивился. Он никогда не видел Дика Шеннона в таком состоянии.

Объяснения были прерваны появлением мистера Слика Смита. Он вошел без всякого смущения и был очень прилично одет. Гладкое лицо его выражало полное удовлетворение окружающим миром, маленькие глазки часто моргали. Он курил дорогую сигару. Слик кивнул Стилу, на что тот ответил приветливой усмешкой. Когда Стил удалился, Дик заговорил:

– Я послал за вами, Слик, чтобы просить вашего совета. Кража действительно произошла.

– Я узнал это из сегодняшних газет, – сказал Слик, – хотя вообще, не очень-то доверяю газетам, в особенности утренним и предпочитаю вечерние: у них нет времени придумывать новости, поэтому они меньше искажают сведения.

– В этом деле участвовал Элтон. Вы знаете? – нетерпеливо прервал его Дик.

Слик изумленно поднял брови.

– Вы меня удивили, – вежливо сказал он. – Боже мой! Мистер Элтон? Кто бы мог заподозрить его в воровских проделках!

– Перестаньте шутить и поговорим серьезно, – сказал Дик, придвигая ему графин. – Что вы знаете о миссис Элтон?

– Прелестная женщина! Замечательная женщина! Но было бы преувеличением сказать, что у нее душа ангельской чистоты.

– Что она делала до замужества?

Слик пожал плечами.

– Я не люблю сплетен, – сдержанно ответил он. – Она была второразрядной актрисой. Я мало знаю о ней, но думаю, что она вышла замуж, чтобы исправить своего мужа. Многие женщины стремятся к этому.

– И что же, удалось ей это? – насмешливо спросил Дик.

Мистер Слик снова пожал плечами.

– Я слышал лишь, что по нему плачет тюрьма, и если это называется исправлением, то, очевидно, оно ей удалось. Он налил в стакан виски и долил сельтерской воды. – Ваше здоровье, капитан! – Он с одобрением поглядел на графин. – Прекрасное виски.

Дик внимательно посмотрел на него, прекрасно понимая, что Слик деликатно, но упорно старается перевести разговор на другую тему.

– У нее есть сестра?

Мистер Слик допил свой стакан.

– Если есть, то ей не позавидуешь.

Глава 6. Сестры

Одри четверть часа провела на вокзале, разыскивая Дору и читая вывешенные объявления об ограблении королевы Риэны и обо всех новых подробностях, выяснившихся за этот день. Прошло двадцать минут, но Дора все не появлялась.

Миссис Граффит имела обыкновение не отправлять писем. Одри вспомнила теперь, что поручила ей отправить письмо Доре, в котором сообщала о своем предстоящем приезде. Скромные средства не позволяли Одри нанять такси, и она обратилась к полисмену, который указал ей нужный автобус. Подождав в сутолоке несколько минут, она села в автобус, шедший на Парк-лейн по направлению к Керзон-стрит.

Она совершенно не знала Лондона и лишь после долгих поисков нашла нужный ей дом. Одри позвонила. После недолгого ожидания дверь отворила изящная горничная и недоверчиво оглядела бедно одетую посетительницу.

– Миссис Элтон занята. Вы пришли от Севиллей?

– Нет, я приехала из Суссекса, – ответила девушка с легкой усмешкой. – Скажите миссис Элтон, что приехала ее сестра.

Горничная с сомнением посмотрела на девушку, а затем повела ее в маленькую неуютную гостиную и вышла, закрыв за собой дверь. «Меня, очевидно, не ждали», – подумала Одри с неприятным чувством. Сестры переписывались нерегулярно. Дора никогда не интересовалась своей матерью и тем, что она называла «фермой». Когда младшая сестра в отчаянии написала ей, прося о помощи, она после долгого молчания прислала пять фунтов и короткое объяснение, что не имеет ни средств, ни особого желания заниматься благотворительностью. Дора с ранних лет поступила на сцену и незадолго до смерти матери вышла замуж. По мнению матери, жесткой и прямолинейной женщины, Дора всегда поступала правильно, и даже невнимание Доры к ней не могло поколебать ее материнской любви, которая, казалось, росла изо дня в день, из года в год. Мать ставила Дору младшей дочери в пример. Дора преуспевала в жизни, и в глазах миссис Бедфорд это искупало все остальное. Дора пользовалась успехом на сцене. Ее имя стало появляться на больших афишах, а фотографии – в лондонских газетах. Способы, которыми она добивалась славы и успеха, не интересовали миссис Бедфорд.

Внезапно открылась дверь, и вошла молодая женщина. Роста она была выше Одри. У нее были светлые волосы, и она была также красива. Но в ее глазах отсутствовало веселое добродушие, светившееся в глазах сестры.

– Моя дорогая девочка, откуда ты приехала? – озабоченным тоном спросила она.

Дора протянула мягкую руку, украшенную драгоценным камнями, и, слегка наклонившись, провела ею по холодной щеке девушки.

– Разве ты не получила моего письма, Дора?

Дора Элтон покачала головой:

– Нет. Как ты выросла, милая! Ты была совсем ребенком, когда я видела тебя в последний раз.

– Да, я выросла, – согласилась Одри. – Я продала дом, – добавила она.

Глаза молодой женщины расширились.

– Зачем ты это сделала?

– Его пришлось распродавать и закладывать по частям, пока от него ничего не осталось. Таким образом, я избавилась и от единственных кур во всей округе, которые никогда не неслись. Они представляли собой какую-то биологическую редкость.

– И ты приехала сюда! – Недовольство в тоне Доры было более чем явным. – Это крайне неудобно. Мне негде поместить тебя, и я думаю, что нехорошо было с твоей стороны, Одри, продавать ферму. Наша дорогая мать умерла там, и это обстоятельство должно было сделать для тебя это место священным.

– Все, что имеет отношение к нашей матери, священно для меня, – спокойно сказала Одри. – Но я думаю, что мне не было никакой надобности умирать там с голоду, чтобы доказать мою любовь к матери. Я немного потребую от тебя, Дора: только место, где можно было бы переночевать в течение одной недели, пока я не найду какую-нибудь работу.

Дора ходила взад-вперед по маленькой комнате, заложив руки за спину и нахмурив лоб. Она была в платье, стоимость которого обеспечила бы Одри на целый месяц. Ее бриллиантовые серьги и двойная нить жемчуга на шее стоили огромных денег.

– У меня приглашены гости к чаю, – сказала она, – и вечером должны быть гости к обеду. Я совершенно не знаю, что мне делать с тобой, Одри. Ты не можешь показаться к обеду в таком платье. – Она презрительно взглянула на одежду девушки. – Лучше всего, отправляйся в какую-нибудь гостиницу. В Блумсбери есть много дешевых. Там ты приоденешься, приведешь себя в порядок и придешь ко мне в понедельник.

– Чтобы приодеться к понедельнику, вторнику или другому дню недели, понадобятся деньги, – холодно сказала Одри. – И два дня даже в дешевой гостинице исчерпают все мои сбережения.

Дора сложила губы в гримасу.

– Это отвратительно с твоей стороны, свалиться как снег на голову, – раздраженно сказала она. – Я абсолютно не могу придумать, что с тобой делать. Впрочем, подожди – я поговорю с Мартином.

Она вышла из комнаты, оставив после себя запах тонких духов.

Губы Одри Бедфорд невольно дрогнули в усмешке. Она не была оскорблена. Дора поступила так, как Одри и ожидала. Гостье пришлось долго ждать. Прошло около получаса, прежде чем дверь раскрылась и вошла ее сестра. С ней произошла какая-то магическая перемена: Дора была почти приветлива. Впрочем, ее приветливость казалась не совсем искренней.

– Мартин говорит, что ты должна остаться, – сказала она. – Идем со мной наверх.

Она повела ее по узкой лестнице через переднюю, в которую Доносились звуки смеха и разговора, и, открыв на третьем этаже какую-то дверь, зажгла свет. Одри догадалась, что это была одна из маленьких комнат, предназначавшихся для гостей в радушном доме Элтонов.

– У тебя, кажется, нет друзей в Лондоне? – небрежно спросила Дора.

Она стояла у двери; пока Одри вошла в комнату и поставила свой чемоданчик.

– Никого, – ответила Одри. – Это очень хорошая комната, Дора.

– Да?.. Кто-нибудь знает о твоем приезде в Лондон?

– Миссис Граффит знает, что я поехала в Лондон, но не знает, к кому именно.

Она думала, что Дора уйдет, как только приведет ее сюда, но Дора все стояла у входа, собираясь что-то сказать.

– Я боюсь, что была немного груба с тобой, Одри! – сказала Дора, положив руку на плечо сестры. – Но ты добра как ангел и простишь меня, не правда ли? Я знаю, что простишь, ты ведь обещала нашей матери, что все сделаешь для меня, да, дорогая?

Одри была немного растрогана.

– Ты же знаешь, что я не сержусь, – сказала она.

– Когда-нибудь я расскажу тебе все мои секреты, – продолжала Дора. – Я все могу рассказать тебе, единственному человеку в мире, которому я доверяю. Мать всегда говорила, что ты так упряма, что сам черт не заставит тебя проговориться, если ты этого не хочешь!

В глазах Одри мелькнула тень улыбки.

– Наша дорогая мать никогда не баловала меня похвалой, – сухо сказала она.

Она любила мать, но слишком долго терпела ее капризы и пристрастности, чтобы испытывать к ней особую нежность.

Дора погладила ее по руке и внезапно обернулась к двери:

– Гости, наверное, уже расходятся. Я хочу, чтобы ты спустилась вниз познакомиться с Мартином и мистером Стэнфордом. Ты никогда не видела Мартина?

– Я видела его фотографию, – ответила Одри.

– Он красив, – небрежно сказала Дора. – Ты, вероятно, влюбишься в него. Да и он, наверное, увлечется тобой: он любит новые лица. Я хочу довериться тебе, Одри, – медленно сказала она, и в ее голосе явно прозвучала угроза. – Дом на Керзон-стрит имеет свои секреты так же, как и ферма.

Дора вернулась в гостиную. Оба находившихся в ней человека внимательно всматривались в ее лицо.

– Где она? – спросил более высокий из них.

– Я поместила ее в свободной спальне, – сказала Дора.

Мистер Элтон погладил свои шелковистые черные усы.

– Я не совсем уверен, что ей следует оставаться здесь именно сейчас. Дай ей денег и отошли ее в какую-нибудь гостиницу.

Дора рассмеялась:

– Вы целый день обсуждали, каким образом передать вещи Пьеру. Никто из вас обоих не хочет подвергаться риску быть пойманным с ожерельем королевы.

– Не так громко, сумасшедшая! – проговорил сквозь зубы Мартин Элтон. – Ты бы еще открыла окна и кричала об этом на всю улицу!

– Тише! – скомандовал Билл Стэнфорд. – Продолжайте, Дора. Я думаю, что вы правы. Быть задержанным с этим ожерельем, это значит угодить в пожизненное заключение. Но Пьер должен получить его сегодня же ночью. Кто отнесет ожерелье?

– Кто? Да моя драгоценная маленькая сестрица, конечно, – хладнокровно сказала Дора. – Надо использовать ее для этого дела.