Текст книги "Король Бонгинды"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

– Вы должны принять меня, доктор. Я прошу прощения, если вам неудобно, но я должен видеть вас.

Эвершам немного колебался, потом обратился к Селби.

– Будьте добры, подождите немного, – тихо сказал он и прибавил, обращаясь к дворецкому: – Проводите мистера Лоу в столовую.

Селби уселся в небольшой столовой. Ему было любопытно узнать, зачем пришел финансист.

Немного погодя доктор вошел в столовую.

– Поразительный человек! Он уверял меня, что боится сойти с ума. Но я боюсь, что у него был другой план, и ваше появление его расстроило. Во всяком случае, не опасения за свой рассудок привели его в такой час ночи…

– А что же?

– Не могу себе представить. Пройдемте в кабинет.

В кабинете сильно пахло сигарами.

– По-моему, у него нервы в полном порядке.

– Что это?

Селби наклонился и поднял маленький серебряный ключик. Доктор взял и поднес к глазам.

– Должно быть, он уронил. Надо будет ему возвратить.

– Вы окажите мне услугу, если дадите его мне, а я уж верну Флиту.

Эвершам не возражал.

Возвращаясь домой, Селби заметил Голди Локса, который следил за ним. Но не успели они дойти до Керзон-стрит, как ему на плечо легла тяжелая рука.

– Пойдемте со мной, Голди Локс, – сказал Паркер.

– Я говорю правду, сержант, – сказал Голди, усаживаясь на твердую скамью в участке. – Я ничего не знаю об этом убийстве.

– Зачем вы выслеживали мистера Лоу?

– Я ошибся. Я принял мистера Лоу за Флита. На днях мой приятель нанял меня для небольшого дела. Точнее говоря, чтобы сыграть небольшую шутку с Флитом. Вот я и следил…

– Флит и Лоу нисколько не похожи. Завтра явитесь ко мне в одиннадцать часов. И не вздумайте шутки шутить!

Рано утром Селби отправил запрос попечителям имущества Треворса. Потом посетил полицейского врача. Первоначальная версия подтвердилась.

– Совершенно невозможно, чтобы он был ранен еще за дверью. Он был убит во время разговора с вами.

После этого Селби отправился в «Трест Билдингс». Велико же было изумление, когда он не только увидел Мэри Коль на обычном месте, но и веселого Флита с сигарой в зубах!

– Рад видеть вас, мистер Лоу! Вчера вы видели меня в неудачную минуту… Чем могу служить?

– Вы знаете, что Оскар Треворс был убит вчера вечером на Керзон-стрит?

Флит уставился на него. В глазах снова мелькнуло выражение ужаса. Если он играл, то очень удачно.

– Вы собирались уехать. Почему вы изменили свои планы?

– Вернувшись от доктора, я застал дома Аля, и мы с ним все обсудили. В конце концов он согласился забыть прошлое и простить Мэри.

– Аль ничего не говорил об убийстве?

– Аль не любит много говорить. Но это потрясающая новость. А я думал, что все…

Больше Селби ничего от него не добился. Он отправился в швейцарскую и узнал, что Флит действительно пробыл в конторе до одиннадцати часов вечера.

– Я почти все время был с ним, сэр, – сказал швейцар. – Он послал меня отправить письмо, но потом передумал, догнал и сказал, что отправит сам.

– А вы не помните адрес?

– Письмо было адресовано юридической конторе «Трэйль и Трэйль» в Мельбурн. На внутреннем конверте он сделал надпись:

«Это письмо должно быть вскрыто, если я не распоряжусь иначе. Если о моей смерти станет известно до получения этого письма, оно должно быть вскрыто в любом случае».

Теперь Селби понял, почему Флит воспрянул духом. Этим письмом он обеспечил себе передышку. Аль сделал все возможное, чтобы завладеть письмом. А до тех пор Флит мог не бояться за свою жизнь. Но для чего он ходил к Эвершаму? Ответ не замедлил прийти. Выходя из «Трест Билдингс», он столкнулся с доктором Эвершамом.

– Вас-то мне и надо! Вчера из моего кабинета пропал сильно действующий яд! Препарат Х.37. В микроскопических дозах он употребляется в некоторых лекарствах. Вчера, прежде чем идти спать, я хотел спрятать трубочки с ядом в сейф. Но они пропали!

Глава 19
Берлога Джумы

Известие о богатстве Гвенды Гильдфорд произвело угнетающее впечатление на Билля Джойнера. Он был рад, и в то же время очень огорчен. О своих чувствах он рассказал кузине.

– Гвенда теперь богатая женщина, – мрачно сказал он.

– Ну что ж. Я считаю, что это хорошо, когда богатые выходят замуж за бедных. Это способствует равенству полов.

Билль готов был возмутиться, но в это время вошла Гвенда.

– Я видела мистера Лоу. Он сказал, что послал телеграмму попечителям имущества бедного дяди Оскара. Есть какие-нибудь новости, Билль?

– Единственная новость, которая волнует Билля, – сказала Норма, – это то, что ты стала богата и недоступна. Не кашляй, Билль, я еще не кончила говорить.

– Недоступна? Что ты хочешь этим сказать?

– Объясни ей, – и Норма вышла, оставив их вдвоем…

Селби был приглашен на завтрак к Маллингам. По его предложению завтрак был подан наверх, в гостиную Маллингов. Но случилось нечто, бросающее тень на его благовоспитанность. Дело в том, что он напрочь забыл о приглашении и занимался в это время разговорами об Х.37.

Но, как ни странно, Норма, больше всех задетая тем, что Селби не явился, меньше всех это показала. В глубине души она надеялась, что он будет сопровождать ее в задуманной экспедиции. В письме мистеру Маллингу Оскар Треворс описал место, где его держали в заточении. Норма помнила, что это на Сэрридэн-стрит в Ламбете и что в письме упоминался стеклянный завод.

Она без особого труда узнала, что такой завод существует. Но так как Селби не пришел, обязанность сопровождать ее пала на Билля, которому эта перспектива не улыбалась: разговор с Гвендой произвел перемену в его взгляде на жизнь.

Сэрридэн-стрит находилась в одной из беднейших частей Лондона. Это был грязный, унылый тупик, который заканчивался воротами завода. На стене висело объявление, что этот «выгодный участок» продается. Сторожа они нашли в ближайшем трактире.

Это был старичок низенького роста, немного подвыпивший. Он наотрез отказался пустить кого-либо на завод. Две бумажки, сунутые ему в руку Биллем, однако, сделали свое дело, и он быстро засеменил за ключом к своему дому.

Нет более унылого зрелища, чем бездействующая фабрика. Двор завален железным ломом и всякой рухлядью. Норме стало как-то холодно при виде этого запустения. В главном здании завода оказалось шесть бездействующих горнов.

– Здесь негде укрыться, – сказал Билль нетерпеливо, как только они вошли. – Должно быть, Треворс был не в своем уме, когда писал то письмо.

Норма не ответила ему. Она спросила у сторожа, есть ли другие помещения.

– Только контора, мисс. Она полна крыс.

Но Норму нелегко было остановить.

– Я загляну в контору.

Контора находилась в одноэтажном здании, которое располагалось под прямым углом к главному заводскому зданию. Сторож с трудом вставил в замок ключ. Наконец, дверь со скрипом отворилась, и они вошли в пустую комнату. Пол был покрыт густым слоем пыли, потолок затянут паутиной.

– Здесь никто не был с тех пор, как завод закрылся четырнадцать лет тому назад, – с каким-то удовольствием сказал сторож.

Вдруг Норма резко повернулась и вышла на свежий воздух.

По пути в гостиницу она была молчалива, односложно отвечая на вопросы Билля. Когда они пришли, в гостиной был Селби.

– Где вы были? – резко спросил он.

– Я занималась расследованием, – сказала Норма, стараясь быть веселой.

– Ваш отец сказал, что вы отправились на стеклянный завод. Это было глупо с вашей стороны, мисс Маллинг.

– Не журите меня. Я искренне раскаиваюсь. Мы ничего не видели.

– Разумеется, мы ничего не видели, кроме рухляди, гнилой воды и ржавого железа! – сказал Билль.

Норма медленно повернулась к нему со странным выражением в глазах.

– А ты видел следы ног?

Билль нахмурился.

– Следы? Где?

– В конторе. Их легко было заметить на пыльном полу. Следы огромных голых ног, которые вели к маленькой двери в углу. Мне кажется, мы открыли, где живет Джума!

После рассказа Нормы и Билля, Селби немедленно отправился на завод. Его сопровождал верный Паркер. Сторож, как обычно, был в трактире.

– Это невозможно, сэр. После трех часов я не имею права никого пускать туда.

– Поговорите с этим типом на его языке, Паркер, – нетерпеливо сказал Селби. Сержант схватил сторожа и осторожно притянул к себе.

– Я сержант отдела уголовного розыска. Если будете сопротивляться, я посажу вас в тепленькое местечко. Давайте ключи!

Селби осматривал улицу.

– Как далеко простирается завод?

– Он примыкает к железной дороге. Кажется, там есть отдельная ветка.

– Дальше, должно быть, находится канал. Войти и выйти довольно легко.

Они вслед за сторожем пошли на заводской двор. Дверь конторы была не заперта. Селби сразу заметил следы на полу. Их было много. Одна линия вела к окну, другая кончалась у двери. Селби прошел в дальний угол и повернул ручку двери. Она была заперта изнутри. Он вышел и обошел здание конторы. С другой стороны тоже была дверь. Сторож, после некоторых поисков, раздобыл, наконец, ключ от нее. Селби оказался в узком проходе, который заканчивался дверью. Без труда открыв дверь, он вошел в небольшую комнату. Половина ее была занята большой клеткой, похожей на те, которые возят с собой бродячие зверинцы. В углу клетки лежала куча лохмотьев.

– Постель Оскара Треворса, – сказал Селби.

Окна были закрыты и замазаны.

Из этой комнаты дверь вела в соседнюю. Там стояла походная кровать, покрытая шкурой леопарда. В поломанной железной печке был котел для варки пищи. В углу валялось несколько поленьев. Комната была ужасно грязной, но было видно, что ею недавно пользовались.

– Слишком поздно, – сказал Селби. – А теперь давайте найдем выход с завода.

Выходов оказалось два, и оба вели к каналу. Одна из калиток недавно открывалась. Осмотр горнов ничего не дал.

Когда они возвращались в Скотленд-Ярд, Селби вдруг спросил:

– Вы слыхали что-нибудь о человеке, которого зовут Джон Бромлей?

Паркер оглянулся.

– Нет.

– В таком случае – услышите! – был загадочный ответ.

Глава 20
Джон Бромлей

Настроение собравшихся в тот вечер на Керзон-стрит было подавленным. Тень трагедии еще висела над домом. Доктор Эвершам запаздывал. Он сообщил по телефону, что его задерживает пациент, и он будет через полчаса.

– Знаете, что я думаю, – сказал мистер Маллинг после звонка доктора. – Я думаю, что этот доктор – самый ловкий сыщик из всех вас. Я не осуждаю вас, Лоу, но я предсказываю, что когда страшное чудовище будет поймано, а виновные в смерти бедного Треворса арестованы, это произойдет благодаря доктору.

– Почему ты так думаешь, папа?

– У меня такое предчувствие. Ты не замечала, как он мало говорит, когда заходит речь о совершенном на него нападении? Какое у него выражение глаз при этом? Ну как, Лоу, вы проверили сегодня слова Нормы?

– Да, кажется, она права. Там действительно были следы на пыльном полу и, притом, сравнительно недавние, – сказал Селби. – Более того, я уверен, что Оскар Треворс сидел там в заключении некоторое время, во всяком случае, несколько недель.

Мистер Маллинг вдруг резко переменил тему разговора.

– Я говорил с Гвендой. Она возвращается с нами в Сакраменто на следующей неделе. Боюсь, что мы возьмем с собой и вашего приятеля.

– Бедный мистер Лоу! – сказала насмешливо Норма. – Вам будет здесь совсем одиноко.

– Посмотрим, – ответил Селби и сейчас же добавил: – Я говорю не о том, буду ли я чувствовать себя одиноким, а о том, уедете ли вы на следующей неделе.

Послышался шум подъехавшего автомобиля, и Селби пошел навстречу доктору.

– Вы немного опоздали, доктор, чтобы поддержать меня. Уже решено, что мисс Гильдфорд едет в Сакраменто.

– А разве я обещал поддержать вас в чем-нибудь? – удивился Эвершам. – Ах, да, вспомнил! Вы хотели бы, чтобы она поехала в Австралию. Но почему?

– У меня есть основания.

– Но разве там она будет в большей безопасности, чем в Америке?

– Думаю, что да.

Этот разговор происходил в коридоре. В дальнем конце его Селби увидел грузную фигуру Дженингса.

– Не беспокойтесь, Дженингс. Я уже впустил доктора. Свет в порядке?

– Да, сэр. Вчера это вышло ужасно неудачно.

– Вы даже не можете себе представить, как это было неудачно, – сказал Селби.

– Вам телеграмма, сэр.

Селби стал читать.

– Это довольно серьезное известие для вас, мисс Гильдфорд. Слушайте: «Поверенные Джона Бромлея Треворса, известного под именем Джона Бромлея, возбудили дело о притязании на имущество Оскара Треворса. Они обращаются в суд с ходатайством о наложении запрета на переход состояния к мисс Гильдфорд. Джон Бромлей живет в Лондоне, 38, Сомерс-стрит, Сомерс-таун. Он заявляет, что он сын Оскара Треворса и готов представить доказательства».

Это сенсационное известие было встречено общим молчанием. Билль был совершенно ошеломлен. Гвенда почувствовала облегчение.

– Я рада, – сказала она.

– 38, Сомерс-стрит? – спросил хмурясь доктор. – Но ведь это одна из беднейших трущоб Лондона. Для вас это, должно быть, потрясение, мисс Гильдфорд?

– Если и потрясение, то приятное. Не знаю, буду ли я когда-нибудь зарабатывать хлеб пером, но я знаю, что одно из главных препятствий устранено.

На мгновение ее глаза встретились с глазами Билля, и доктор все понял.

– Это разрушает вашу гипотезу, Лоу, и вместе с тем дает мотив убийства Треворса. Вы раньше никогда не слыхали о Джоне Бромлее?

– Напротив, – сказал Селби, – с самого дня смерти Треворса я ждал, что Джон Бромлей выдвинет свои притязания, и я был бы крайне удивлен, если бы он этого не сделал.

– Вы его знаете? – удивленно спросила Норма. – Но никогда не говорили о нем.

– Ошибаетесь, – улыбнулся Селби. – Я много раз говорил о нем, но никогда не называл его по имени.

– Я ручаюсь, что Оскар Треворс никогда не был женат! – вырвалось у мистера Маллинга, когда он сообразил, что означает это известие для его подопечной.

– Кто может поручиться за это? – сказал Селби. – Этот человек утверждает, что может представить доказательства.

Для Гвенды Гильдфорд открылись новые перспективы. В одно мгновение она освободилась от власти Ужаса, тяготевшей над ней со дня приезда в Лондон.

Билль Джойнер разделял ее чувства, но решил настаивать на том, чтобы притязания Бромлея были доказаны законным путем.

На следующее утро мистер Маллинг отправился с девушками по магазинам, чтобы немного развлечь их. Билль воспользовался этим и пошел к Селби. В его конторе было накурено. Селби без пиджака усердно что-то писал.

– Селби, наверное, ты будешь недоволен, но я провел небольшое расследование.

– И ты, Брут, – сказал укоризненно Селби. – В этом деле столько добровольных сыщиков, что я начинаю беспокоиться. Что же ты узнал? Что-нибудь о Джоне Бромлее?

– Да. Вчера вечером я отправился к нему.

– И твой визит, конечно, имел успех?

– Ты прекрасно знаешь, что нет, Сель. Там никто никогда не видел этого Бромлея.

– Разве он там не живет? – с наивным видом спросил Селби.

– Он прожил там целый год в доме, который принадлежит некоему Локсу…

– Точнее Голди Локсу, – вставил Селби. – Если ты еще не узнал профессию, то могу сказать, что он профессиональный вор, дважды судимый. Вот почему ты ничего не узнал. Обитатели Сомерс-стрит, среди которых много преступников, не любят болтать о своих соседях.

– Значит, ты знал, что я там был?

– Я догадался, что ты пойдешь. Вчера вечером в твоих глазах была такая решимость, что я послал за тобой человека ради твоей же безопасности. Локс – вор, приятель Флита. Это он был ночью в комнате Гвенды и спас ее от большой неприятности.

Билль свистнул.

– Какой ты ловкий! – сказал он с восхищением. – Теперь понимаю… Локс из той шайки, которая пытается ограбить Гвенду!

– Не думаю. Локс – орудие в чужих руках.

– Но ведь Бромлей – жулик. Он такой же сын Треворса, как и я!

– Согласен. Но это дело Федерального суда. На твоем месте я бы не очень волновался из-за этого Бромлея.

– Разве ты не видел утренние газеты? Нью-йоркские газеты решительно заявляют, что доказательства будут предъявлены: Оскар Треворс тайно женился в Питсбурге двадцать три года тому назад. Нашли какую-то женщину, которая помнит его ребенка. Даже поверенные попечителей имущества Треворса не отрицают законности отвода. А я уверен, что это подлог! Мистер Маллинг сказал, что будет отстаивать в суде права Гвенды, хотя бы это стоило ему всего состояния, до последнего цента!

– Мой опыт говорит, что в судебных процессах дело редко доходит до последнего цента. Можно отстаивать дело до последней тысячи долларов, а центы обычно остаются на дорогу. Нет, Билль, ты напрасно волнуешься. Мы используем Джона Бромлея сколько нужно, а тогда поступим вот так! – Селби многозначительно щелкнул пальцами.

Билль ушел, нисколько не убежденный доводами Селби.

В тот же день Голди Локс явился по срочному вызову в «Трест Билдингс». Он нашел Флита в самом веселом настроении. Мэри и та улыбнулась ему! Голди был так поражен этой переменой, что даже забыл съязвить по этому поводу.

– Входите, Локс. Давненько я вас не видал. Хотите сигару? Что же, и много вы зарабатываете?

– Миллионы! – насмешливо ответил тот.

– Я говорил о вас с одним общим другом. Он говорит, что вы не так уж хорошо зарабатываете. Если человеку приходится сдавать комнаты, значит, дела его плохи. Кто такой ваш жилец? Я до сих пор не слышал о нем.

– Вы говорите о Бромлее? Странный субъект. Его присутствие почти не чувствуется в доме. Платит он аккуратно, а иметь небольшой подсобный доходец не мешает…

– Как давно он живет у вас?

– Он поселился в прошлом году в первый день Аскотских скачек.

– Сколько ему лет?

– Около двадцати двух. Он американец. У него есть друзья в Чикаго. Я видел, как он получал письма со штемпелем «Чикаго». Весь день проводит в комнате и никогда не выходит раньше полуночи. К рассвету обычно возвращается.

– А вы никогда не были днем в его комнате?

– Нет. Пока он там, он держит комнату на запоре. Два раза я слышал, как он двигался, слышал, как поет. Вот и все, что я о нем знаю.

– Я бы хотел взглянуть на его комнату. Вы получите за это сотенную.

– Это бесполезно, мистер Флит. В его комнату нельзя попасть, не взломав дверь. Странно, что он привлекает к себе такой интерес. Сегодня утром он спросил, сколько будет стоить, если он снимет весь дом. Я назвал такую сумму, что думал, она свалит его с ног. Но он с радостью ухватился. Жаль, что не назначил вдвое больше!

– Он снимет весь дом? А куда же вы денетесь?

– У меня есть друзья в деревне, вернее, родственники моей жены.

Полчаса Маркус засыпал Локса вопросами, так ничего и не добившись. Потом неожиданно спросил:

– Аль причастен к этому делу?

На лице Локса не дрогнул ни один мускул.

– Кто такой Аль? Это новое имя для меня.

Мистер Флит не стал продолжать.

Глава 21
Сыщики

В тот день Голди Локс покидал свой дом на Сомерс-стрит в сопровождении своей жены, двух кошек, канарейки и разного скарба. Никогда Голди не уезжал так торжественно. Несколько раз ему приходилось уезжать, но в полночь, под конвоем двух полицейских в штатском. Все обитатели Сомерс-стрит высыпали из своих домов, чтобы посмотреть на необычайное зрелище. И хотя все прекрасно знали, что у него нет родственников, все же делали вид, что верят, будто он едет к родным в деревню.

В тот вечер никто не видел, как жилец Локса выходил из дома, но, по крайней мере двое, видели, как он входил. В темноте ночи какой-то человек крадучись повернул на Сомерс-стрит и, пробираясь в тени деревьев, вошел в подъезд дома. Это и был Джон Бромлей.

Сначала он тихо прошел на кухню, зажег спичку и, осторожно прикрывая пламя рукой, осмотрел запоры ставень на окнах. Потом осмотрел маленькое соседнее помещение, дверь из которого вела наружу и ощупал засов. Дверь была заперта.

Тогда он зажег лампу и обошел все комнаты, открывая шкафы и заглядывая под кровати. Он проверил даже маленький угольный погреб под лестницей. Только после этого отправился к себе наверх.

Ночь была душная, теплая, но он не стал открывать окна. Снял пиджак, бросил его на кровать. Достал пачку почтовой бумаги, положил на стол и сел писать.

«Милый друг! – начиналось письмо, – Три года я ждал, чтобы заявить мои права на состояние моего отца».

На этом месте он остановился и прислушался. Будто вспомнив об одном упущении, он достал из кармана брюк револьвер с длинным дулом и положил его рядом с собой на стол. Подошел на цыпочках к двери, открыл ее и нагнулся. Убедившись, что то что он слышал, было просто капанье воды из крана, он снова запер дверь и вернулся к письму.

«Благодаря странному совпадению я живу в доме человека, который работает рука об руку с Флитом».

Он опять остановился и прислушался. На этот раз он не ошибся. Кто-то действительно стоял на улице перед домом. Вероятно, у входной двери. Бромлей погасил лампу и осторожно подошел к окну. Пол немного скрипел под ногами. Отодвинул штору, приподнял окно и выглянул наружу. При тусклом свете уличного фонаря он увидел две человеческие фигуры. Один из них стучал в нижнее окно.

Бромлей схватил с ночного столика фонарь, и внезапно яркий луч света осветил улицу.

– Что вам нужно? – спросил Бромлей хриплым голосом. – Смотрите, как бы вы не получили то, чего ждете.

Оба человека на улице опустили головы, чтобы скрыть свои лица. Один сказал:

– Спуститесь. Нам нужно поговорить с вами.

Но прежде, чем Бромлей успел ответить, откуда ни возьмись появился третий человек и стал быстрыми шагами переходить улицу по направлению к этим двум. При виде его оба незнакомца повернулись и поспешно пошли прочь.

Джон Бромлей потушил фонарь и подождал.

– Что-нибудь случилось? – спросил человек внизу.

– Нет, ничего, спасибо, – сказал Бромлей и опустил окно.

Вставшие рано обитатели Сомерс-стрит заметили незнакомого человека, скучавшего на тротуаре. Но отнеслись к присутствию сыщика – ибо это был Паркер – вполне философски…

Спустившись к утреннему завтраку, Билль застал своего приятеля изучающим исписанный карандашом синий лист бумаги.

– Доброе утро, начальник, – совершенно серьезно сказал Селби.

Билль покраснел.

– Насмешки не трогают меня. Кто тебе сказал?

– Почтенный сержант Паркер, – сказал Селби, складывая донесение. – Право, Билль, после всех моих предостережений, ты бы должен был оставить мистера Бромлея в покое. Твоим спутником был, если я не ошибаюсь, другой великий криминалист – доктор Эвершам.

– Я думал, что он нас не узнал, – сказал Билль. – Да, я действительно хотел поговорить с этим Бромлеем. Я посоветовался с доктором, и он согласился пойти со мной. Мы постучали в окно, надеясь, что он выйдет поговорить с нами. Единственное, чего мы добились, это несколько хриплых слов.

– И вы пустились наутек, как зайцы?

– Неправда! – возмутился Билль. – Естественно, мы не хотели привлекать к себе внимание. Почему ты смеешься?

– А что сказал доктор?

– Кажется, он чувствовал себя довольно глупо, и я ругал себя за то, что привел его. Он очень приличный малый. Мы думали, что нам удастся вызвать Локса и уговорить его привести к нам своего жильца.

– Локс вчера днем уехал из Лондона. Какие у вас планы?

– Мы уезжаем на «Мавритании» в субботу на будущей неделе.

– Все?

– Да. Мне очень жаль покидать тебя, старина.

– Да, пожалуй, к субботе на следующей неделе мы закончим это дело и сможем отправить вас в твою счастливую, но трезвую страну без всяких осложнений… – Вдруг Селби остановился. – Нет, это невозможно, Билль. В субботу на следующей неделе никак невозможно. Вам придется отложить отъезд.

– Почему же?

– Есть много причин. Во-первых, тебе придется присутствовать при дознании. Во-вторых, ты будешь важным свидетелем на суде.

– На каком дознании? – спросил Билль. – По поводу убийства Треворса?

Селби покачал головой.

– Это несущественно. У них есть достаточно доказательств. И, кроме того, дело будет, вероятно, отложено. Я еще не уверен о чем будет дознание: об убийстве Аля Клерка или об убийстве мистера Бромлея.

– Ты еще не поймал своего преступника?

– Поймаю, не беспокойся, поймаю.

– А как насчет Бромлея?

– Бромлей должен сам о себе позаботиться. Я сделаю все, что могу, чтобы избавить его от неприятностей. Но иногда я сомневаюсь в том, что мне это удастся. Перестань быть сыщиком, Билль! Поверь мне, что это ужасное занятие.

Даже наблюдатель не видел, как Джон Бромлей на следующий вечер покинул Сомерс-стрит. На крыше дома был люк, через который он вылез на плоскую крышу. Добравшись до конца квартала, мистер Бромлей открыл небольшой сарайчик, вывел оттуда велосипед, вскочил на него и покатил в южном направлении.

Он без остановки доехал до стеклянного завода, слез с велосипеда и пошел по набережной. С одной стороны чернела вода канала, с другой была высокая стена. Он дошел до маленькой калитки, открыл ее и вошел. На ногах у него были мягкие туфли, заглушающие шум шагов. Обойдя здание, он прислушался и быстро скрылся в двери. Едва он успел войти, как появился второй человек, огромный, согнувшийся почти вдвое, он вынырнул из мрака и тоже вошел в здание.

У стены на корточках сидел человек, который видел, как вошел Бромлей. Он мог бы пойти за ним, но предпочел выждать в своем укромном месте. Прошло два часа, прежде чем он увидел приближающегося по дорожке Бромлея. Он осторожно пополз вперед, чтобы перехватить его.

Бромлей тем временем взял велосипед и покатил его по направлению к калитке. Он уже почти вышел, когда подкравшийся к нему человек вскочил на ноги.

– Стойте, не то буду стрелять! – закричал он. – Я хочу видеть ваше лицо!

Бромлей наклонил голову и со всей силы толкнул вперед свой велосипед. Переднее колесо ударило неизвестного и сбило его с ног. И прежде, чем он успел подняться, Бромлей был уже на нем и крепко держал за шею сильными руками.

– Не двигайтесь, а то вам будет хуже! – прошипел Бромлей, произведя быстрый обыск карманов противника.

Нащупав револьвер, он вытащил его и сунул себе в карман. Потом, быстро поднявшись, схватил велосипед, вскочил на него и умчался прочь.

Доктор Эвершам с трудом поднялся на ноги.

– Я, кажется, действительно, старею, – произнес он вслух, и это открытие привело его в отчаяние.