Текст книги "Когда на Лондон нагрянули банды"

Автор книги: Эдгар Ричард Горацио Уоллес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Эдгар Уоллес
КОГДА НА ЛОНДОН НАГРЯНУЛИ БАНДЫ

Глава 1

Было время, когда в Чикаго всем преступным миром заправлял Большой Билл, когда для бандитов не существовало преград и когда банковские сейфы вскрывались, словно детские копилки. Для гангстеров это был золотой век. Но постепенно им стало в этом городе тесновато, и в один из дней 1929 года в чикагском кафе встретились два главаря для деловых переговоров. Их встреча и послужила толчком к поразительным событиям, развернувшимся на улицах Лондона.

Описание их следует начать с истории молодой англичанки, ищущей работу. Она решила откликнуться на объявление некоего сэра Илайджи Декадона, которому требовалась секретарша. В тот момент, когда она поднималась по ступенькам его дома на Беркли-сквер, ей и в голову не могло прийти, что скоро здесь будет эпицентр грядущих бурных событий.

Девушку звали Лесли Рейнджер. Природа с избытком наградила ее. Гибкая, стройная, с маленькими изящными ножками и с гордо посаженной головой, она была выше среднего роста. Один из клерков конторы «Кларк и Джиббс» называл ее моделью для рекламы купальных костюмов – немного грубовато, но вовсе не так уж далеко от истины. Лицо ее, правда, нельзя было назвать красивым в привычном смысле. Серые глаза, немного раскосые, алый рот, чуть крупноватый. В глазах отблески незаурядного ума.

Девушка решительно позвонила, и дверь открыл ливрейный лакей. Держался он почтительно, но в глазах затаилось недовольство, так как множество претенденток в тот день наведывались по объявлению мистера Декадона о найме.

– Вы по поводу места, мисс? – учтиво спросил он.

– Да.

На лице лакея появилось сомнение.

– Сегодня здесь было так много молодых леди…

– Значит, место уже занято?

– О нет, мисс, – поспешил ответить он, – проходите, пожалуйста.

Ее провели в большую холодную комнату, скорее напоминавшую приемную у врача в Уэст-Энде. Лакей вернулся через пять минут и открыл дверь.

– Сюда, мисс.

Девушка оказалась в библиотеке. Вдоль всех стен тянулись шкафы с книгами, и один из столов был завален новыми томами еще в бумажных обертках. Сухопарый пожилой джентльмен восседал за огромным письменным столом. Не потрудившись встать, он неприязненно глянул поверх очков.

– Садитесь. Как вас зовут?

– Лесли Рейнджер.

– Дочь отставного полковника индийской армии или что-то в равной степени аристократическое?

– Дочь служащего, который всю жизнь тяжело трудился, чтобы обеспечить жене и дочери приличную жизнь.

Лесли заметила, как оживились глаза старика.

– С последнего места ушли потому, что рабочий день оказался слишком продолжительным для вас?

– С последнего места ушла потому, что управляющий надумал флиртовать со мной, а он последний мужчина в мире, с кем бы я хотела флиртовать.

– И стенографируете вы, конечно, с немыслимой скоростью, а печатаете так, что вам нет равных? Вон машинка, – старик показал костлявым указательным пальцем. – Садитесь и печатайте. Я буду диктовать. Бумага на столе… Меня бояться не надо.

– Я и не боюсь вас.

– И нервничать не надо, – упрямо буркнул старик.

– Я и не нервничаю, – улыбнулась Лесли.

Она заправила в машинку чистый лист бумаги, перевела каретку и посмотрела на старика. Он стал диктовать, диктовать очень быстро, и клавиши застучали под ее пальцами.

– Вы диктуете слишком быстро для меня, – не выдержала, наконец, Лесли.

– Конечно. Ладно, идите сюда.

Он повелительно указал на стул по другую сторону стола.

– Какое жалованье хотели бы?

– Пять фунтов в неделю.

– Я никому в жизни не платил больше трех – вам буду платить четыре.

Лесли Рейнджер поднялась и взяла сумочку.

– Сожалею, что побеспокоила.

– Четыре и десять шиллингов… Ладно, пять. Какие языки знаете?

– Говорю по-французски и свободно владею немецким, но я не лингвист.

Старик надул губы и стал выглядеть отталкивающе.

– Пять фунтов – это целая куча денег.

– Французский и немецкий – это тоже немало.

– Ни о чем больше спросить не хотите?

Девушка покачала головой.

– Ничего о своей службе?

– Ничего. Я понимаю так, что жить здесь вы меня не заставляете.

– Вы не хотите знать, когда приходить и уходить? Вы меня разочаровываете. Если бы спросили, я велел бы вам отправляться ко всем чертям! Итак, вы приняты. Я покажу ваш кабинет.

Он встал, прошел в другой конец огромной комнаты и открыл дверь. Они попали в маленький кабинет, очень уютно обставленный, с большим ореховым письменным столом. Рядом с ним на подставке стояла пишущая машинка, в углу – большой сейф.

– Приступите завтра в десять утра. Ваша работа – никому не позволять дозваниваться до меня, не беспокоить дурацкими расспросами, быстро отправлять письма и ничего не рассказывать племяннику о моих делах.

Старик нетерпеливо махнул рукой, показывая, что разговор окончен. Лесли вышла и была уже в приемной, когда он вернул ее.

– Молодой человек у вас есть – жених или еще как?

Она покачала головой.

– Это необходимо?

– Крайне нежелательно, – буркнул мистер Декадон.

Вот так судьба Лесли была решена, и вскоре девушку ожидали серьезные испытания. Хотя ее вмешательство, пусть и невольное, в немалой степени повлияло на благоприятный исход событий.

На следующее утро Лесли пришлось столкнуться с тем самым племянником, о котором предупреждал старый Декадон. Мистер Эдвин Теннер оказался совершенно безобидным, очень любезным человеком. Тридцать пять лет, широкий лоб, приятное чисто выбритое лицо и в глазах за очками с золотым ободком искорки смеха.

Мистер Теннер зашел в кабинет Лесли вскоре после ее прихода.

– Хочу представиться, мисс Рейнджер. Я племянник мистера Декадона.

Девушка с удивлением отметила, что он говорит с американским акцентом, и Теннер, словно прочитав ее мысли, добавил:

– Я американец. Моя мать – сестра мистера Декадона. Полагаю, он предупредил вас держать все дела от меня в секрете. Дядя всегда так делает. Но вы ведь прекрасно понимаете, то нет таких сведений, которые можно долго утаивать, так что не воспринимайте это очень серьезно… Не думаю, что я вам понадоблюсь, но если надо, просто наберите шестерку – это мой домашний телефон. Мои комнаты на верхнем этаже. Кстати, в ваши обязанности входит каждую субботу по утрам взимать плату, которую дядя назначил за пользование своим чудесным домом… Да, он не филантроп, но в нем есть много привлекательного.

Это Лесли еще предстояло выяснить в течение следующих нескольких месяцев.

О своем племяннике мистер Декадон упоминал очень редко. Вместе Лесли видела их лишь однажды. Она удивлялась, почему Теннер вообще живет в этом доме. Деньги у него были, и он мог бы позволить себе номер в хорошем лондонском отеле. Мистер Декадон не хотел или не мог избавиться от своего родственника, к которому он всегда относился с подозрением.

– Единственный из родни, кто остался у меня во всем мире, – проворчал как-то старик. – Какого черта ему здесь надо!

– На вид он такой безобидный, – заметила секретарша.

– Да, прямо-таки овечка! – в сердцах воскликнул старик.

Лесли недоумевала, откуда такая враждебность, для нее как будто не было причин. Эдди Теннер производил на нее впечатление картины, нарисованной художником, напрочь лишенным чувств. Он был неизменно приятным, но каким-то холодным, отстраненным. Было в нем, однако, и нечто такое, чего девушка не могла понять. Старый Декадон однажды назвал его игроком, но не удосужился объяснить, что хотел этим сказать. Странно, что он вообще употребил это слово: старик сам был игроком, сколотил состояние игрой на бирже, которая, когда он этим занимался, была чревата весьма опасными последствиями.

В доме царила тяжелая атмосфера, неживая, лишенная человечности. На всем лежал отпечаток личности хозяина, скаредного и неуживчивого. Правда, Лесли жаловаться не могла, поскольку на вторую неделю ее службы мистер Декадон совершенно неожиданно удвоил ей жалованье. Девушка ему явно понравилась с самого начала.

У нее обычно было немного работы: написать несколько писем, прочесть статьи в журналах, написать рецензии. Старик был большим книголюбом и большую часть времени посвящал собиранию книг.

Ей пришлось столкнуться с некоторыми странностями старика. Мистер Декадон постоянно что-то терял – ценные книги, важные договора. А когда терял, сразу же посылал за полицией. И всегда до прихода полиции пропажа находилась. Девушка об этом не знала. В первый раз, когда это случилось, она ужасно испугалась. Пропала редкая рукопись, стоившая более двух тысяч фунтов. Пока Лесли дрожащими руками перерывала бумаги, мистер Декадон позвонил в Скотленд-Ярд. Прибыл довольно молодой старший инспектор по имени Терри Уэстон. К его приходу рукопись уже нашлась – в большом сейфе в кабинете Лесли.

– Должен вам заметить, мистер Декадон, – вежливо заметил Терри, – что эта ваша привычка стоит обществу кучу денег.

– А на кой черт вообще нужна полиция?

– Во всяком случае, не для того, чтобы бросаться на поиски вещей, которые вы забыли в соседней комнате.

Мистер Декадон засопел и молча удалился в свою комнату, где и просидел надутый весь остаток дня.

– Для вас это в диковинку? – спросил у Лесли инспектор.

– Да, мистер…

– Старший инспектор Уэстон, Терри Уэстон. Звать меня просто Терри не прошу.

Лесли улыбалась редко, но на этот раз улыбки не сдержала. Инспектор обладал юмором, чего от полицейского она никак не ожидала.

Со своей стороны Терри нашел в ней качества, которые у женщин встречаются крайне редко. Скажи ему Лесли, что она заняла первое место на конкурсе выдержки и строгости, он счел бы это в порядке вещей. Как ни странно, вначале очарования девушки он не заметил, оно лишило его покоя позже.

Спустя несколько дней Терри встретился с ней снова. Лесли всегда завтракала в магазинчике неподалеку от Бонд-стрит. В один из таких дней он как бы случайно зашел туда и оказался за одним столиком с девушкой. Разумеется, ни одна случайность не имела под собой столь тщательной подготовки, как эта. Еще раз он встретил Лесли, когда она возвращалась домой. Но Терри ни разу не пригласил ее в театр, ничем не показал, что хотел бы познакомиться поближе. Поступи он так, и рассчитывать ему было бы не на что.

– Почему вы работаете на этого старого зануду? – спросил при первой встрече Терри.

– Он вовсе не зануда, – вступилась за своего работодателя Лесли.

– А Эдди Теннер зануда?

Лесли вскинула голову.

– Это допрос?

– Неужели похоже? Ради Бога, извините. Наверно, уже привычка. Меня он вовсе не интересует.

Это и впрямь было так. Старший инспектор не знал, о чем говорить с красивой, но очень строгой девушкой. И даже не особенно надеялся на новую встречу. Но время шло…

На пятый месяц службы Лесли случилось одно событие. Она возвращалась с почты, и уже на пороге ее окликнул какой-то мужчина. Он был маленького роста; на голове нелепо сидел огромный котелок. Ворот пальто он поднял до подбородка – накрапывал дождь, и этому было оправдание. Когда незнакомец заговорил, в его речи слышался сильный американский акцент.

– Послушайте, мисс, Эду не передадите вот это?

Он достал из кармана письмо.

– Мистеру Теннеру?

– Эду Теннеру, – кивнул мужчина. – Скажете, от Хозяина.

Лесли улыбнулась такой странной характеристике отправителя. С лица же Эдди Теннера, когда девушка передала ему письмо, сошла неизменная улыбка.

– Хозяин, вы сказали? – задумчиво произнес он. – Кто его передал? Наверное, маленький мужчина, примерно такого роста?

Мистера Теннера, похоже, взволновало это происшествие. Лесли постаралась вспомнить все подробности, описала даже нелепую шляпу посланника.

– Котелок? Очень признателен вам, мисс Рейнджер. – Он учтиво поклонился и молча вышел.

Лесли не придала этому эпизоду никакого значения и вскоре забыла о нем. Однако события весьма стремительно приближались к кульминации, хотя ничто этого не предвещало. Когда кульминация наступила, Лесли готова была думать, что мир сошел с ума. В этом мнении она оказалась не одинока.

Глава 2

– В жизни действуют две основные движущие силы: первая – это любовь к женщине, вторая – страх смерти. Усекли?

Капитан Джигс Аллерман из сыскного бюро Чикаго откинулся в кресле и выпустил к потолку колечко дыма. Он был высоким и худощавым. Лицо было почти таким же смуглым, как и у индейцев из его родной Невады.

Терри Уэстон улыбнулся: Джигс его забавлял.

– Ну какой из вас старший инспектор? – ворчливо продолжал гость. – У вас, наверно, каждый молокосос может стать инспектором. Первый раз, когда я увидел вас, я сказал себе: «Джи, это не сыщик – это дитя», а когда мне сказали, что вы старший инспектор, тут уж я решил, что Скотленд-Ярд совсем рехнулся. Сколько вам лет, Терри?

– Тридцать пять.

Джигс поморщился.

– Не морочьте мне голову! Если вам больше двадцати трех, и то хорошо.

Терри улыбнулся.

– Эту шуточку я слышу всякий раз, когда вы приезжаете в Скотленд-Ярд. Вы что-то говорили об основных движущих силах?

– Да, женщины и смерть, – решительно кивнул Джигс. – Первое действует уже много лет, а вот второе пока обращают себе на пользу лишь доктора и похоронные бюро. Но этот рэкет уже в разгаре, Терри – это я вам говорю!

– Не хотелось бы этому верить. Откуда у вас такая уверенность?

Гость поудобней умостился в кресле.

– Будьте уверены, этот рэкет – выгодное дело. Легкие деньги! В Соединенных Штатах Америки, на моей дорогой родине, граждане на свою защиту каждый год тратят кучу миллиардов. Если этот рэкет дает приличный куш в Соединенных Штатах, наверняка он станет выгодным и в Англии, Франции, Германии, где хотите.

Терри Уэстон покачал головой.

– Не знаю, как бы вам объяснить это?..

– Что-нибудь об отличии преступного мира Штатов и старушки Европы?

– Нет, я подумал о законах.

Джигс фыркнул.

– Слышали, есть закон о пари на улицах? – спросил он и, когда Терри поморщился, добавил. – Закон есть, так ведь? Может, он иначе называется, но заключать пари на улицах – противозаконно. И если кого за этим сцапают, штрафуют или отправляют за решетку. Ну и что? Каждый год такие пари заключают на миллионы долларов. Так что когда говорите о законах, не забывайте и об этой стороне. Нет, Терри, человеческая натура – есть человеческая натура, и где одному сошло с рук, туда потянет и всех. Сейчас парни из Чикаго и Нью-Йорка положили глаз на Англию. Поверьте мне, Терри, это так. И если эти ребята за что-то берутся, то берутся обеими руками. Ваше мелкое жулье мыслит десятками долларов, ребята посерьезней – тысячами, и часто попадают впросак. А вот народ, с которым я имею дело, работает с восьмизначными цифрами в долларах. И часто за решетку попадает мелкая рыбешка, а до главарей не добраться.

В прошлом году они разведали новые земли и потратили два миллиона долларов, чтобы засеять их. Семена не взошли, и им пришлось продать ферму – я говорю образно, то есть я хочу сказать, повернуться и уйти. А здесь Лондон, Англия. Они могли бы каждый год выуживать по сто миллионов долларов, и вы бы ни сном, ни духом не ведали об этом.

Это была любимая тема Джигса Аллермана. Он развивал ее и раньше, но Терри отмахивался от него, хотя и уважал мнение товарища. Общество американца не только доставляло ему удовольствие, но и позволяло набираться опыта. Уэстон руководил отделом Скотленд-Ярда, который занимался преступлениями, хорошо знакомыми Джигсу.

…В ресторане «Карлтон»[1]1
  Ведущий лондонский клуб консерваторов.


[Закрыть] Терри кивнул на одного из гостей.

– Мистер Илайджа Декадон, самый скаредный миллионер в мире.

– Ну и физиономия, – бросил Джигс. – А что это за тип с ним? Я его откуда-то знаю.

– Его племянник. Вы можете его знать – он жил в Чикаго. Случайно не попадал под следствие?

Американец покачал головой.

– Нет, сэр. На него я протоколов не составлял. Вспомнил! Это Теннер, Эд Теннер, бездельник и славный малый.

– Что это значит – он хороший или плохой?

– Это значит, он именно тот, кто на самом деле. Я часто спрашивал себя, откуда у него деньги. Его дядя миллионер, вот в чем дело!

– Дядя ему бы денег не дал, – заверил Терри.

Джигс покачал головой.

Мистер Декадон являлся в своем роде колоритной фигурой. Он был высокого роста, мощного сложения и для своего возраста удивительно хорошо сохранившимся. Этот прямой некрасивый рот, огромный нос, седые косматые брови знали владельцы всех лондонских ресторанов. Он никогда не оставлял официанту больше трех пенсов, и не было случая, чтобы он не затеял спор по поводу счета.

Сейчас его беспокоило другое. Забыв о стоящем перед ним скромном завтраке, он с ненавистью смотрел на племянника.

– Зарубите себе на носу, мистер Эдвин Теннер: деньги, которые у меня есть, я привык держать при себе. Мне наплевать на любой из ваших американских планов, как можно быстро заработать деньги. Поищите другого идиота.

– Да я и не собирался вас уговаривать, дядя Илайджа, – добродушно ответил Теннер. – Мне сказали об этом по большому секрету, и похоже, дело верное. А будете вы участвовать, не будете, мне все равно. Просто я подумал, что вы игрок.

– Я вовсе не тот игрок, то вы думаете, – огрызнулся Илайджа Декадон.

Двое мужчин, сидевших в другом конце зала, видели, как старик поднялся из-за стола и решительно направился к выходу. Они решили, что стали свидетелями ссоры.

– Интересно, что это родственнички не поделили? Нет, Декадона я не знаю – я знаю Эда. Это, поверьте мне, величайший психолог в Соединенных Штатах, и… Ба! Какие люди! Хозяин, собственной персоной!

В обеденный зал вошел мужчина. Он был среднего роста, очень худой; на длинное изможденное лицо, исполосованное морщинами, было неприятно смотреть. Не добавляли ему привлекательности и два шрама, рассекавшие наискось всю левую щеку от глаза до челюсти. Тем не менее посетитель держался очень уверенно, на нем был безупречный костюм в крупную серую клетку, волосы зачесаны по последней моде.

Джигс присвистнул. Он сидел, выпрямившись, глаза горели.

– Сам Хозяин! Какого черта…

– Кто это? – спросил Терри.

– Вам нужно с ним познакомиться. Он сейчас подойдет сюда.

– Но он ведь не видел вас… – начал Терри.

– Можете мне поверить, я первый, кого он заметил в зале! Этот парень видит все пылинки на полу. Неужели ни разу о нем не слышали? Альфред Дж. Смит по прозвищу Керки. Это от Альбукерке. Слышали о таком городе?

Мистер Керки Смит вальяжно прошел по залу и неожиданно с показным изумлением поймал взгляд мистера Теннера. Эдди Теннер улыбался.

– Привет, Керки! Когда приехал? Вот уж никак не ожидал увидеть!

Он протянул руку. Керки вяло пожал ее.

– Присаживайся.

– Надолго здесь? – спросил Керки, словно и не слыша приглашения.

– Я приезжаю сюда каждые два года. У меня здесь дядя.

– Точно? – Голос Керки Смита стал почти сочувственным. – А может, из Чикаго пришлось удирать, Эд?

– С чего ты взял? – холодно ответил Теннер.

Керки склонился над столом и в упор взглянул на него. На его тонких губах появилась понимающая улыбка.

– Слышал, ты становился в очередь за бесплатным супом. Мне сказали, прогорел на пару миллионов. Так долго здесь пробудешь?

Эд откинулся на спинку стула. С улыбкой на губах он грыз зубочистку.

– Ровно столько, сколько, черт возьми, понравится, – весело проговорил он. – Джигс на тебя все глаза проглядел.

Керки Смит кивнул.

– Знаю, видел его – чертова крыса! С кем это он?

– Парень из Скотленд-Ярда.

Керки Смит выпрямился и положил руку на плечо Эда.

– Ты ведь будешь паинькой, Эд. Можешь оставаться, но лучше проваливай отсюда. На такое дело тебе понадобится куча денег – побольше, детка, чем у тебя есть.

Он дружески похлопал приятеля по плечу и двинулся к столику, за которым сидел капитан Аллерман.

– О, Джигс!

Лицо Керки сияло. Джигс Аллерман подвинул стул.

– Садись, ублюдок, – спокойно сказал он. – Что в Лондоне поделываешь? Британские власти, по-моему, выдают визы уж больно беспечно.

Керки улыбнулся, обнажив хорошо сделанные искусственные зубы, многие из которых были в золотых коронках.

– Ну зачем же так? Лучше представили бы меня своему приятелю.

– Тебя он и так знает. Это старший инспектор Терри Уэстон. Побудешь здесь, он обязательно познакомится и с твоими отпечатками… Что на этот раз за рэкет?

Керки обиженно пожал плечами.

– Послушайте, начальник, разве я сюда за этим приехал? У меня отпуск. Я ведь сейчас в солидной фирме, жалованье – какое вам и не снилось. Я же по-настоящему зарабатываю на хлеб. Не то что чикагская полиция – получает от рэкетиров свою долю и делает вид, что гоняется за ними.

Лицо Джигса Аллермана потемнело.

– В один прекрасный день, парень, ты все равно попадешься мне, и вот тогда-то я припомню тебе эти слова.

Керки Смит расцвел.

– Вы меня совсем не так поняли, сэр. Неужели шуток не понимаете? Я всегда был за закон и порядок. А ведь однажды я даже спас вам жизнь. Один босяк из Норт-Сайда собирался пришить вас, и мне пришлось состыковаться с парнем, который остановил его. – У Керки была привычка как бы ненароком класть руку на плечо собеседнику. – Вы не знаете своего лучшего друга, детка.

– Моему лучшему другу тридцать пять лет. – Джигс, едва сдерживая ярость, сбросил его руку с плеча. – И в тот день, когда он засадит тебя в каталажку, я сниму для него лучший ресторан Чикаго.

Керки рассмеялся.

– Вот это парень! – сказал он и, весело помахав рукой, отошел.

Джигс наблюдал, как он сел за столик, где его уже ждала очень красивая блондинка.

– С такими в Англии вы не сталкивались – убийцы хладнокровные, без жалости, без снисхождения к своим жертвам! И вину их никогда не докажешь, Терри! Когда что-то случается в Иллинойсе, они всегда где-то в Мичигане, или болтаются по Индиане, когда убийство в Бруклине. Вы не знаете, насколько они бесчеловечны – и, дай Бог, чтобы никогда не узнали. Слышали, как он говорил, что спас мне жизнь? Черта с два! Четверо из его громил четыре раза пытались достать меня. Один из его подручных, Пит Даго, гнался за мной две тысячи миль и промахнулся вот на столько. – Джигс оставил между большим и указательным пальцами полдюйма, – Что было дальше? Я сделал с ним то, что он хотел сделать со мной. Он подыхал восемь дней, и каждый день был для меня именинами сердца!

Терри слегка покоробили слова американца, но он извинил приятеля. Капитан Аллерман имел право так выражать свои чувства, за время службы в полиции ему пришлось немало пережить.

– Слава Богу, у нас такого нет…

– Подождите!