Текст книги "Лунная девушка [= Девушка с Луны] [The Moon Maid]"

Автор книги: Эдгар Райс Берроуз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Кто такой Зо-аль?! – повторила она. – Говорят, вы сказали, что пришли из другого мира, и я почти поверила, а теперь вы спрашиваете, кто такой Зо-аль?

– Ну, так кто же он? – настаивал я.

– Огромный зверь, – прошептала она. – Он везде. Он живет в больших ямах и, когда злится, выходит наружу и заставляет воду падать с неба и гонит воздух. Мы знаем, что наверху нет воды, – она показала в небо. – Но когда Зо-аль злится, он заставляет воду падать оттуда, где ее нет, так силен Зо-аль! И он заставляет воздух бежать с такой скоростью, что деревья падают, и хижины разваливаются или поднимаются высоко вверх. И затем – о ужас из ужасов! – он издает кошмарный звук, пред которым самые могучие воины падают на землю и закрывают уши. Мы разгневали Зо-аля, он гневается на нас, и я не смею просить его не насылать на нас этот кошмарный звук.

И внезапно в моих ушах зазвучал самый ужасный взрыв, какой я когда-либо слышал. Такой ужасный, что я решил, что мои барабанные перепонки лопнут; и одновременно огромный огненный шар покатился с горы прямо на нас.

Женщина, закрывающая уши, затряслась и, увидев огненный шар, издала пронзительный крик.

– Свет, который пожирает! – закричала она. – Когда он появляется – это конец, Зо-аль обезумел от ярости!

Земля затряслась от ужасного грохота. Огненный шар прокатился вдалеке от нас, оставляя за собой почерневшую и дымящуюся растительность, и я почувствовал исходящий от него жар. Какой бы природы это пламя ни было, дождь прекратился почти мгновенно. Шар продвинулся еще на десяток миль, перекатываясь через холмы и долины, а потом внезапно взорвался с грохотом еще более громким, чем услышанный мною в первый раз. Землетрясение вряд ли могло потрясти землю сильнее, чем этот жуткий лунный гром.

Я впервые своими глазами наблюдал лунный электрический шторм, и меня не удивило, что обитатели этого странного мира настолько перепуганы. Они приписывали эти штормы, как и прочие несчастья, Зо-алю, огромному существу, прячущемуся в глубинах лунных кратеров, достигающих внутреннего лунного мира. Я удивился, почему они не боятся, что подует ветер и вырвет деревья с корнями, и спросил об этом женщину, стоящую рядом.

– Да, – ответила она, – такое часто случается, но чаще случается другое: находящегося на открытом месте воздух подхватывает и несет, пока не швырнет вниз с огромной высоты на твердую почву. Деревья начнут ломаться, и мы, увидев это, убежим, если окажемся достаточно быстрыми. А если ветер догонит нас, тут уж нет спасения.

– Мне кажется, – сказал я, – было бы безопасней, если Га-ва-го отведет нас в то глубокое ущелье, – и я указал на впадину в холмах справа от нас.

– Нет, – ответила она, – Га-ва-го умен. Он привел нас в самое безопасное место. Мы там спрятались бы от воздуха, несущего деревья, и, возможно, от пожирающего света, но вода, которая топит, застигла бы нас там, потому что сейчас все впадины заполнены водой.

Она была не так уж не права. Стекая вниз со склонов холмов, вода заполняла все впадины. В настоящий момент, несмотря на то, что впадина была прибизительно тридцати футов глубиной, вода переполняла ее. Если бы кто-то отважился спрятаться там, наверняка утонул и его смыло бы в океан, начинающийся неподалеку. Было ясно, что Га-ва-го действовал не в слепом ужасе, хотя я видел испытываемый им ужас перед электрическим штормом, ибо лишь лн один мог вызвать страх у этих бесстрашных и безжалостных людей.

Сколько времени продолжался шторм я не могу сказать, но его продолжительность была довольно велика. Об этом свидетельствует тот факт, что я чувствовал голод и ел фрукты с окружающих нас деревьев как минимум шесть раз и дважды спал. Мы промокли до нитки и замерзли. В течение всего шторма Но-ваны все время меняли положение по отношению к ветру, – прячась под деревьями, они старались повернуться к нему спиной и стояли с опущеной головой, словно скот. Мы насчитали двенадцать раскатов сотрясающего почву грома и были свидетелями шести проявлений света, «который пожирает». Деревья падали вокруг нас, и насколько хватало взгляда, травы плотно полегли на землю. Мне сказали, что штормы возникают внезапно, их можно ожидать в любое время года – я использую это выражение по привычке, на Луне трудно обнаружить какие-то четко выраженные сезонные изменения, по которым можно было бы отмечать течение времени, как на Земле. Из своих наблюдений и расспросов Ва-га я заключил, что лунная растительность репродуцируется вне зависимости от сезона; погодные условия и температура дождей оказывают самое решающее влияние на этот процесс. В период затяжных холодных дождей развитие замедляется, в то время как теплые дожди вызывают совершено обратный эффект, в результате растительный мир можно наблюдать во всех стадиях развития одновременно: на одном дереве – цветы, плоды – на втором и сухие листья – на третьем. Так что даже растения не могут помочь в измерении времени внутри Луны. Даже период беременности среди Ва-га нерегулярен и зависит исключительно от физического состояния женщины, как, впрочем, и от климатических условий. Когда племя хорошо кормится, погода – теплая, воины – побеждают, и женщины ни о чем не волнуются, они роджают детей в удивительно короткие сроки. С другой стороны, холод, голод, длинные переходы, частые стычки, вызывают противоположный эффект. Я убедился, что женщины нянчатся с детьми крайне короткий период времени; те растут быстро, и, как только у них отрастают зубы настолько, что молодняк оказывается в состоянии есть мясо, их отлучают от матери. Это дьявольские маленькие негодяи, молодежь находит развлечение в бессмысленной жестокости. Они недостаточно сильны, чтобы подвергать пыткам взрослого. Поэтому они издеваются друг над другом (после того, как они считаются подросшими, матери уже не присматривают за ними), в результате чего более слабый частенько погибает. Они пытались проделать несколько своих жестоких опытов на Ортисе и мне, но после того, как мы сшибли нескольких из них с ног, оставили нас в покое.

Во время шторма они стонали и, дрожа от холода, жались ко взрослым. Наверное, в этом стыдно признаться, но я не испытывал к ним жалости и, скорее, предпочел бы, чтобы они замерзли насмерть, настолько ненавистны и дики они были. Становясь взрослыми, они несколько умеряют свою бессмысленную жестокость, хотя и остаются такими же дикими, и их энергия направляется на два жизненно важных интереса – добычу мяса и женщин.

Вскоре после того, как дождь стих, ветер начал успокаиваться. Замерзший, застывший и чувствовавший себя отратительно, я все же выбрался на открытое пространство, желая проделать несколько упражнений и заставить кровь циркулировать быстрее. Пока я расхаживал взад и вперед, разглядывая последствия шторма, мой взгляд случайно поднялся к небу, и в нескольких сотнях футов над лесом, в котором мы нашли прибежище, я увидел нечто, сначала показавшееся мне огромной птицей. Она слабо взмахивала огромными крыльями и казалась уставшей до последней степени. Насколько я мог видеть, она пыталась вернуться в направлении гор, но ветер постоянно относил ее к равнинам и морю. Когда она оказалась надо мной, я изумлении вскинул брови: то, что сначала показалось мне огромным горбом между крыльями, сейчас очертниями напоминало человеческую фигуру.

Некоторые из Но-ванов заметили, что я с интересом смотрю вверх, и, движимые любопытством, присоединились ко мне. Увидев существо, слабо взмахивающее крыльями, они принялись громко кричать, пока наконец все племя не выбралось на открытое место, смотря на странную птицу над нашими головами.

Ветер резко стихал, но был еще достаочно силен, чтобы поддерживать существо над нами. Я заметил, что чем бы это ни было, оно медленно опускалось на землю или, вернее, медленно падало.

– Что это такое? – спросил я одного из воинов, стоящих рядом.

– Это – У-га, – ответил он. – Сейчас мы наедимся.

До сих пор я не видел птиц в лунном мире, а насколько я знал, Ва-га не едят летающих рептилий. Я решил, что речь идет о каком-то виде птиц, но по мере того, как она опускалась, я все более и более убеждался, что это крылатое существо напоминает силуэтом человека.

Когда оно приблизилось к поверхности, Но-ваны помчались вперед, к месту предполагаемого падения, ожидая, когда существо упадет. Га-ва-го вдогонку приказал им привести существо к нему живым и нетронутым.

В ста ярдах от места, где мы находились, бедное существо наконец упало на землю. Воины жестоко прижали его к земле и через мгновение я с ужасом увидел, что они отрывают крылья и горб со спины. Затем долго раздавалось возмущенное рычание, выражающее недовольство приказом Га-ва-го, так как из-за шторма и долгого перехода все племя проголодалось до безумия.

– Мясо! Мясо! – рычали они. – Мы голодны. Дайте нам мясо! – Но Га-ва-го не обращал на них никакого внимания, стоя невдалеке от дерева в ожидании, пока к нему не приведут пленника.

6. Лунная дева

Ортис, ставший почти бессменным спутником вождя, стоял рядом с ним, в то время как я находился в двадцати пяти или тридцати ярдах, точно между Га-ва-го и воинами, ведущими пленника, который должен был невольно пройти рядом со мной. Я остался на пержнем месте, чтобы получше рассмотреть его, что было довольно трудно, так как его со всех сторон окружили Но-ваны. Но когда они приблизились, в их рядах появилась небольшая щель, и у меня появилась наконец возможность, хотя и мельком, взглянуть на пленника; мое сознание отказывалось воспринимать то, что видели мои глаза: передо мной предстала самая настоящая женщина-человек с великолепной фигурой. По земным меркам она выглядела девушкой лет восемнадцати с шелковистыми черными волосами, более всего напоминавшими цветом воронье крыло, и кожей почти алебастровой белизны, слегка окрашенной в кремовый цвет. От земных женщин она отличалась только цветом кожи, если не считать того, что она была гораздо красивее люьбой из них. В такое совершенство черт трудно верилось. Если бы я увидел ее неподвижной, то мог бы поклясться, что она высечена из мрамора, хотя в ее чертах не было ничего холодного. Она прямо-таки излучала жизненную силу и чувство. Если мое первое впечатление было ошеломляющим, то это все было ничтожным по сравнению с тем эффектом, который призвел на нее мой вид, когда она повернула голову и ее глаза встретились с моими. Ее черные брови были очень тонкими, похожими на две стрелки, под которыми мерцали темные колодцы света, окруженные такой же чернотой, как чернота волос. На каждой щеке играл кремовый румянец и – подумать только – эти чудовищные существа видят в таком божественном создании лишь мясо, которое можно съесть! Я вздрогнул от этой мысли, затем наши глаза встретились, и я увидел в ее взгляде удивление, смешанное с изумлением, отраженным в огромных глазах. Она повернула голову, проходя мимо, чтобы лучше рассмотреть меня, и вне всякого сомнения была изумлена не меньше моего, увидев подобное ей существо.

Я импульсивно двинулся вперед. Была ли какая-то просьба в этих глазах, я не знаю, но во мне, видимо, проснулся естественный человеческий инстинкт – помочь слабому. И я оказался справа от нее, совсем рядом, когда она остановилась перед Га-ва-го.

Дикий повелитель Га-ва холодно смотрел на нее, пока со всех сторон раздавались крики:

– Дайте нам мясо! Дайте нам мясо! Мы голодны! – не обращая ни малейшего внимания на шум.

– Откуда ты взялась здесь, У-га? – спросил он.

Ее голова было высоко поднята, и она посмотрела на него с холодным достоинством, ответив:

– Из Лейси.

Но-ван вскинул брови.

– Эх, – вздохнул он, – из Лейси. Мясо женщин из Лейси очень вкусно, – и он облизал губы.

Глаза женщинцы стали злыми, и она, задрав подбородок чуть выше, сказала:

– Римпс!

«Римпс» – имя четырехногой змеи Ванах во внутреннем лунном мире, оно означает самую примитивную и презираемую тварь, и пленница не могла найти более подходящего эпитета для вождя Но-ванов, но, если она хотела вызвать какую-то реакцию, то никаких знаков, что она добилась успеха, не было.

– Твое имя? – спокойно спросил вождь.

– Нах-и-лах, – ответила она.

– Нах-и-лах, – повторил он. – Ты дочь Сагрота, Джемадара Лейси?

Она кивнула с таким великолепным пренебрежением, словно ей было все равно, дочь она или не дочь.

– Что, по-твоему, мы с тобой сделаем? – задал Га-ва-го вопрос, играя с ней, словно кот с мышью, прежде чем растерзать.

– Что можно ожидать от Ва-га кроме того, что они убьют меня и съедят? – ответила она.

Яростный рев вырвался из глоток окруживших ее существ. Га-ва-го бросил короткий взгляд ярости и неудовольствия на своих людей.

– Не будь так уверена в этом, – прорычал он. – Здесь не хватит мяса и для одного Га-ва-го. Это лишь подогреет аппетит племени.

– Есть еще двое, – подсказал лысый воин, показывая на меня и Ортиса.

– Молчать! – проревел Га-ва-го. – Или, может быть, ты станешь вождем Но-ванов?

– Без вождя мы умрем от голда, – пробормотал воин, и двое или трое мужчин, стоявших рядом, ворчанием выразили свое согласие.

Га-ва-го молниеносно вытянул переднюю ногу, одновременно выхватив и швырнув копье. Острие вонзилось в грудь осмелившегося оскорбить вождя воина, проткнув его сердце. Когда лысый воин упал, ближайший к нему мужчина перерезал мертвому глотку, в то время как второй вытащил копье из трупа и подал его вождю.

– Разделите труп, – приказал возждь, – а если кто думает, что этого недостаточно, то пусть скажет, как поступил этот, и у нас будет больше мяса для еды.

Таким образом Га-ва-го, вождь Но-ванов, поддерживал дисциплину среди своих диких соплеменников. Возржений больше не было, но я видел множество голодных глаз, устремленных на меня, голодных глаз, не предвещавших ничего хорошего.

В невероятно короткий срок труп убитого воина был поделен и сожран, и мы снова отправились на поиски новых территорий для захвата и свежего мяса для еды.

Теперь Га-ва-го разослал разведчиков далеко вперед, так как мы вступали на территории, где племя не бывало долгое время. Об этом свидетельствовал тот факт, что, кроме Га-ва-го, было всего двадцать воинов, знакомых с местностью. Конечно, возмущенные и буйные Но-ваны были далеко не самой приятной компанией, правда, они еще не опомнились от ужасов шторма, хотя и были особенно голодны. Думаю, никто другой, кроме Га-ва-го, не смог бы их сдержать. С какой целью он держал трех пленников, представляющих из себя такую отличную пищу для племени, я не знаю. Как бы то ни было, нас не съели, хотя, судя по воину, который нес меня, он жаждал поскорее сьесть меня и, несясь подо мной, старался изо всех сил доставить мне как можно больше неприятностей; смею вас уверить – это был самый дьявольский галоп, какой я когда-либо испытывал. Я чувствоввал, что он хочет уронить меня на землю, хотя мой вес и не представлял для него особой тяжести; это было бы для нас обоих лучшим выходом, даже несмотря на то, что я находился под защитой Га-ва-го. Я решил преподать урок этому существу, что в конце концов и сделал: к моему и его дискомфорту я сполз по его спине и, поднимаясь как можно выше, плюхался на его почки. Это крайне злило его, и он грозил мне самыми страшными муками, если я не перестану, на что я отвечал, что он должен ехать нормально. В конце концов он так и сделал.

Ортис скакал впереди с Га-ва-го, который, как обычно, вел колонну, в то время как новая пленница находилась на еще одном Но-ване, так же как и я.

Как только воины мирно двинулись бок о бок, я увидел, что девушка вопросительно смотрит на меня. Она, казалось, была очень заинтригована остатками моей формы, которая крайне отличалась от всех видов одежды, виденных ею в своем мире. Мне казалось, что она говорит и понимает язык Га-ва-го, поэтому я прямо обратился к ней.

– К несчастью, – сказал я, – вы попали в руки этих существ. Я хотел бы помочь вам, но я тоже всего лишь пленник.

Она выслушала меня, немного наклонив голову, и сначала я думал, что она не собирается отвечать, но в конце концов женщина посмотрела мне прямо в лицо и спросила:

– Кто ты?

– Я один из обитателей планеты Земля.

– Где это, и что такое планета? – спросила она, так как я использовал земное слово, ибо в словаре Ва-га не существовало ничего подобного.

– Вы, конечно, знаете, – сказал я, – что в пространстве вне Ва-наха существуют другие миры. Ближайший мир к Ва-наху – Земля, которая во много раз больше вашего мира. С Земли я и прибыл.

Она покачала головой.

– Не понимаю. – Женщина закрыла глаза и сделала руками жест, который мог объять вселенную. – Все, все – камень, – сказала она, – за исключением центра того, то что мы называем Ва-нахом. Все остальное – камень.

Я подавил улыбку, услышав о самомнении Ва-нахов, однако как мало это отличалось от многих космогонических теорий, утверждавших, что Земля – центр всего мироздания. Я даже знал людей в наш просвещенный двадцать первый век, которые утверждали, что Марс не может быть обитаемым, и сообщения, пришедшие с планеты-сестры, или большой всемирный обман, или голос дьявола, отвращающий людей от настоящего Бога.

– Ты когда-нибудь видела похожих на меня на Ва-нахе? – спросил я.

– Нет, – ответила она, – никогда, но я не была во всех частях Ва-наха. Ва-нах – очень большой мир, и в нем множество мест, о которых я ничего не знаю.

– Я не с Ва-наха, – повторил я снова, – я из другого мира, находящегося далеко-далеко отсюда; затем я попытался обьяснить ей что-либо о Вселенной – о солнце, планетах и их спутниках, но увидел, что это настолько отлично от ее концепции пространства и времени. Она просто не могла принять это, вот и все. Все, что мы воспринимали как космос, для нее было твердым монолитом камня.

Она размышляла дологое время, а потом сказала:

– Да, возможно, кроме Ва-наха могут существовать и другие миры. Большой Хуз – нора в небесном камне – могла открыть и другие миры, кроме Ва-наха. Я слышала, что об этой теории спорили, но никто на Ва-нахе не верит в нее. Значит, это правда, – воскликнула она радостно, – и ты прибыл из другого мира, похожего на Ва-нах? Ты прибыл через одну из нор, правда?

– Да, я прибыл через один из Хузов, – ответил я. Это слово означало нору в языке Ва-га, – но я прибыл из мира не похожего на ва-нах. Здесь вы живете внутри мира. Мы, земляне, живем снаружи – на гораздо большей поверхности.

– И почему же вы не падаете? – воскликнула она и рассмеялась, это был очень примечательный смех и одновременно очаровательный. Хотя я и думал, что это, скорее всего, бесполезно, но попытался объяснить ей все, упрощая космогонические теории и используя то общеее, что существовало между Землей и Луной. Если я и не преуспел ни в чем другом, то, во всяком случае, занял ее внимание, отвлекая от мрачного будущего, и даже несколько развлек, потому что она часто смеялась, слушая мои объяснения. Я никогда не встречал такого веселого и жизнерадостного существа, равно как и такого красивого. Простое платье без рукавов, похожее на тунику, приоткрывало ее колени и, так как она скакала на Но-ванском воине, задиралось до середины бедер и даже выше. Ее фигура была божественно совершенной, деликатные линии которой, скорее, подчеркивались, чем прятались в складках материала; а когда она смеялась, то демонстрировала два ряда таких белых зубов, что их вне всякого сомнения нашли бы самыми прекрасными из всех улыбок земных дев.

– Предположим, – сказала она, – что я возьму полную пригоршню земли и подброшу ее в воздух. Согласно твоей теории, меньшие куски начнут вращаться вокруг больших и будут постоянно летать в воздухе, но такого никогда не происходит. Если я подброшу пригоршню земли, она тут же упадет на землю, и, если миры, о которых ты говоришь, даже и висели бы в воздухе, то они упали бы вниз, как пригоршня земли.

Да! Это было бесполезно, как я и думал с самого начала. Гораздо интереснее было бы расспросить ее, что я и пытался делать время от времени, но она отмахивалась очаровательным жестом и покачивала головой, предпочитая, чтобы я отвечал на ее вопросы, но на сей раз я, наконец, не выдержал.

– Скажи мне, пожалуйста, – спросил я, – как ты попала в то место, где тебя взяли в плен, как ты летала, что стало твоими крыльями, и почему, когда они оторвали их у тебя, тебе не было больно?

Она очень весело рассмеялась.

– Крылья не растут на нас, – пояснила она, – мы делаем их и пристегиваем к рукам.

– Значит, ты можешь подняться в воздух с крыльями, пристегнутыми к рукам? – напряженно спросил я.

– Ох, нет, – ответила она, – крылья используются для того, чтобы держать себя в воздухе. В сумке, за спиной, мы храним газ, который легче воздуха. Именно этот газ поднимает нас. Мы можем регулировать количество газа, чтобы летать на любой высоте, или с помошью крыльев медленно подниматься и опускаться; но как только я поднялась над Лейси, пришел воздух, который разрушает, и подхватил меня своими сильнысми руками и пронес над поверхностью Ва-Наха. Я, конечно же, пыталась бороться с ним, пока не устала и не почувствовала слабость, а затем он бросил меня в лапы Ва-га, потому что газ в моей сумке закончился. Он не смог бы поддерживать меня долгое время.

Она использовала слово, значением которого я поинтересовался, и понял, что она имеет в виду «время». Я спросил, что она подразумевает под этим, и как она измеряет его, потому что не заметил, чтобы Ва-га хоть как-то измеряли время.

Нах-и-лах обьяснила мне, что Ва-га, которые были менее развиты, не нуждались в измерении времени, но У-га – раса, к которой принадлежала она, – всегда умела определять время, используя тот факт, что в течение определенных периодов нижние части дыр, или кратеров, были освещены, а в другой период времени были темными; поэтому У-га создали систему измерения от начала света в определенном кратере до нового начала, и это называлось у них «ула» – нечто, похожее на месяц. Механическим образом они разделили его на сто частей, называемых «ола», продолжительность которых составляет приблизительно шесть часов и тридцать две минуты земного времени. Десять ула составляют «келд», что можно было бы назвать земным годом – приблизительно двести семьдесят два земных дня.

Я задал ей множество вопросов, получая огромное удовольствие от ее ответов, потому что она была умная, сообразительная девушка; кроме того, я заметил в ней подлинные черты благородства; хотя ее поведение со мной было вполне естественным и лишенным позы, я не мог избавиться от чувства, что она занимает высокое положение в своем племени.

Наш разговор был внезапно прерван прибытием гонца, мчавшегося с невероятной скоростью и принесшего сообщение от Га-ва-го: тот заметил огромную деревню, и воины должны были приготовиться к битве.

Наш отряд поспешил к Га-ва-го. Затем мы были остановлены приближающимся разведчиком, потребовавшим тишины. Когда мы бесшумно продвинулись вперед по мягкой, бледно-лавандовой растительности внутренней Луны, картина, представшая перед моим взором, была удивительной и до невозможности загадочной.

Добравшись до разведчика, мы выяснили, что деревня находится неподалеку от небольшого холма, поэтому Га-ва-го распорядился, чтобы женщины, дети и трое пленников под небольшой охраной поднялись на эту возвышенность, откуда мы сможем видеть деревню, а если ход битвы будет не в пользу Но-ванов, то мы должны отправиться в место, указанное нашим охранникам. Это было место рандеву на случай поражения воинов Ва-га, которые рассыплются в разных направлениях, тем самым предотвращая разгром основных сил превосходящим противником.

И вот мы стоим на холме, наблюдая, как Га-ва-го и его дикие воины быстро мчатся к дальнему плоскогорью. Меня изумило, что обитатели атакованной деревни не выставили даже простых дозорных вокруг места своего обитания, чтобы предотвратить подобные инциденты. Когда я спросил об этом одного из стороживших нас воинов, он сказал, что Ва-га никогда не выставляют дозорных, так как чувствуют себя в безопасности. Только Га-ва-го постоянно выставляет дозорных, и в этом-то и заключается его превосходство над остальными племенами.

– После нескольких победоносных набегов племя переполняет гордыня, – сообщил мне воин, – и в в конце концов они привыкают к мысли, что никто не посмеет напасть на них. Тогда они становятся беззаботными и постепенно привычка выставлять дозорных забывается. Тот факт, что мы не заметили дозорных, свидетельствует, что это большое, сильное и удачливое племя. Мы будем долгое время хорошо питаться.

Сама мысль об этом не умещалась в мозгу, настолько она была отталкивающей в своей чудовищности, и я содрогнулся, увидев с каким спокойствием это существо говорит о предстоящей оргии, в которой он надеялся поживиться мясом себе подобных.

Мы увидели, как наши воины исчезают за холмом и тоже выдвинулись вперед. Внезапно издлека донесся яростный и дикий боевой клич Но-ванов, а через мгновение раздлся другой, не менее ужасный крик, исходящий из деревни. Наши охранники понесли нас вперед, пока на полном скаку мы не влетели на следующий холм, остановившись на его вершине.

Перед нами лежала довольно обширная долина, с большим и красивым озером в центре, на противоположной стороне которого располагался живописный лес. Ближняя к нам сторона была открытой и походила на парк, украшенный прекрасными деревьями. На этом открытом пространстве и находилась деревня.

Чудовищность сцены, разыгравшейся перед нами, была просто неописуема. Но-ваны быстро окружили деревню, намереваясь захватить врагов в узкое кольцо, где они будут представлять лучшую мишень для копий. И действительно, земля устилли трупы. Раненых не было – стоило одному воину упасть, ближайший к нему враг или друг тут же перерезал ему глотку, так что победителям достанутся все тела. Женщины и дети оставались в хижинах, наблюдая из дверей за течением битвы. Обороняющиеся все время пытались прорваться сквозь цепь Но-ванов. Воин, с которым я беседовал, сказал мне, что если им это удастся, то женщины и дети устремятся в прорыв и рассыплются во всех направлениях, пока воины будут стараться окружить Но-ванов. Было ясно, что превосходство будет у той стороны, которая окружит и удержит врага внутри, пока не добьет его, потому что снаружи кольца скачущие воины представляли собой плохую мишень, а вот промахнуться в сбившуюся в центре массу воинов было трудно.

Последовало несколько неудачных попыток воинов деревни прорваться сквозь кольцо врагов, и обороняющиеся, образовав в свою очередь кольцо, двинулись в направлении, противоположном движению Но-ванов. Они больше не тратили копья на врагов, а кружились со все возрстающей скоростью. Сначала мне казалось, что они совсем потеряли голову от ужаса, но потом я понял, что они осуществляют стратегический маневр, демонстрирующий коварство и отличную дисциплину. На ранних стадиях битвы каждая сторона зависела только от своего оружия и оружия, полученного от врагов, но постепенно стало ясно, что у Но-ванов скоро не останется копий, чтобы метать в противников. Обороняющиеся умерили свой пыл, но их отличала высокая смелость и дисциплина. Ведь достаточно трудно заставить человека изображать из себя мишень для врага, когда ему самому запрещено наносить удары противнику.

Га-ва-го, видимо, был знаком с подобной тактикой, потому что издал громкий крик. Внезапно все войско Но-ванов остановилось и помчалось по кругу в противоположную сторону, и оставшиеся копья были выпущены в относительно легкие цели.

Обороняющиеся, которые были из племени называемого Лу-таны, тут же повернули в направлении, противоположном бегу нападающих. Раненые во время резкой остановки начали спотыкаться и падать, сбиваемые с ног и затаптываемые остальными, и на мгновение Лу-таны представляли из себя скученную массу, не поддающуюся упрвлению. И в этот момент Га-ва-го и его Но-ваны налетели на них со своими жуткими мечами-кинжалами. Моментально битва превратилась в кошмарный и кровавый рукопашный бой, в ход пошли кинжалы, зубы и копыта, чтобы нанести максимальный урон противнику. Пытаясь избежать удара или выбирая более удобную позицию для схватки, множество воинов взлетали высоко в воздух – иногда до тридцати или сорока футов вверх. Их вопли были дикими и яростными. Трупы лежали так плотно, что остановили движение воинов, и земля стала скользкой от крови, пока, похоже, ни одного из обороняющихся не осталось в живых.

– Все почти закончилось, – сказал воин, стоящий рядом со мной. – Смотри, двое-трое Но-ванов атакуют одного Лу-тана.

Это была чистая правда, и я видел, что битва скоро закончится. Честно говоря, она закончилась почти мгновенно. Лу-таны попытались отступить и рассыпаться во всех направлениях. Некоторым из них это удалось, и они убежали; думаю, спасшихся было не более двадацти, а остальные пали.

Га-ва-го и его воины не стали преследовать тех немногих, кому удалось уйти, видимо, решив, что игра не стоит свеч, так как оставшихся в живых Лу-танов все равно было недостаточно, чтобы попытаться отбить деревню, а мяса вполне хвтало, лежащего свежим и теплым на земле.

Мы двинулись к деревне, к огромной радости женщин и молодежи.

Возле женщин и детей побежденных Лу-танов выставили охрану, и по сигналу Га-ва-го Но-ваны бросились на военную добычу. Это было отталкивающее зрелище: матери пожиарли своих сыновей, а жены – мужей, и я отвернулся, чтобы не смотреть на это.

Когда победители наелись, пленники выгнали вперед, и Ва-га принялись делить их между Но-ванскими воинами. При распределении добычи никто не пользовался привилегиями, за исключением Га-ва-го, сделавшего выбор первым, и кждый получил равную долю, насколько это было возможно. Я ожидал что мальчиков убьют, но этого не произошло. Их приняли в племя, и теперь они могли встретится в бою со своими сородичами.

Они не испытывали сентиментальности или какой-либо лояльности, это было настолько далекое чувство для этих существ. Им было все равно, к какому племени принадлежать. Попав в племя, инстинкт самосохранения удерживает их там, пока они не будут вновь захвачены членами другого племени.

Вскоре я узнал, что в этой битве Га-ва-го потерял не меньше половины своих воинов, и это была одна из самых серьезных битв, в которых племя когда-либо принимало участие. Но добыча была огромна – победители захватили около десяти тысяч женщин и полных пятьдесят тысяч молодняка.

Мясо, которое они не могли съесть сразу, было завернуто и закопано в землю, и, как я уже, по-моему, упоминал, таким образом оно могло прекрасно сохрняться очень долгое время.