Текст книги "Сингулярность. Инкубатор счастья"

Автор книги: Эдгар Грант

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

– Босс, что ты ему будешь колоть? Мы же не знаем, что с ним. Давай подождем медика. Если эта вашингтонская шишка тут окочурится, нам босс гланды вырвет. Видел, как перед ним все стелются.

– Заткнись, – Адамс узнал голос командира тактической группы. – Ты стоял у входа. Должен был видеть, что произошло.

– Я обернулся только, когда он уже повалился на пол без сознания.

– Твою мать, где здесь стимулянт? Так… Пульс немного учащен. Адреналина вколоть, что ли?

– А может, он эпилептик? – предположил боец.

– Не надо ничего колоть, – открыв глаза, простонал Адамс. – Вроде отпустило.

– Что это было, сэр? На вас напали? – командир помог ему сесть.

– Нет, – агент помотал головой, разгоняя последние остатки слабости. – Я просто дотронулся до этого контейнера, потом, наверно, потерял сознание. Это было, как тепловой удар, только с галлюцинациями.

– До этого? – спросил стоящий за командиром оперативник и потянулся к кубическому контейнеру.

– Нет! Не трогай! – прокричал цэрэушник, но боец уже приложил ладонь к его стальной поверхности.

– Контейнер как контейнер. Только поверхность теплая, – оперативник убрал руку и посмотрел на свою ладонь. – Нормально вроде.

– Так! Закрыть здесь все, опечатать и выставить охрану. Как только мои люди закончат осматривать лабораторию, я одного из них пришлю сюда. Ускорьте погрузку, нам надо поскорее валить отсюда с этим грузом. – Адамс, опершись на руку командира, поднялся с пола и достал рацию: – Брукс!

– Адамс, я пытался связаться с вами, но вы не отвечали, – ответил по связи командир наемников. – Доктор Кравиц прибыл в исследовательский центр вчера утром. Территорию центра не покидал. Во всяком случае, чип-сканеры его не зафиксировали.

– Значит он здесь?

– Скорее всего. Мои бойцы охраняют кабинет директора. Они говорят, что, как только вы начали захват, к Ривкину прибежал какой-то важный ученый. Он и сейчас там.

– Спасибо за помощь, полковник. Если это Кравиц, я сейчас его заберу.

– Не за что. Мне никогда не нравились яйцеголовые. Все проблемы в мире от их. Ну и от вас – долбаных «галстуков»77
  презрительное прозвище агентов ЦРУ среди военных.


[Закрыть].

Через минуту Адамс с двумя своими людьми ввалился в кабинет директора, где в глубоком кресле с кружкой кофе в руке расслабленно сидел одетый в белый халат лысый крепыш.

– Долго же это все у вас занимает. Я думал, вы раньше закончите. Но не стойте в дверях, господа. Проходите, садитесь. Может, кофе? – ученый сделал приглашающий жест в сторону стоящего на столе термоса.

– Доктор Кравиц, – Адамс прошел в кабинет и повалился в кресло напротив него. – У нас к вам есть несколько вопросов.

– Я к вашим услугам, господа, – довольно улыбнулся тот и, сделав небольшой глоток кофе, потянулся к корзинке с имбирным печением, стоящей на столе рядом с термосом.

Франция. Предместье Парижа

Лесовский прилетел не один. С ним была Татьяна. Ник даже обрадовался, когда увидел ее, в глубине души надеясь, что она не позволит причинить ему вред. Сеанс было решено провести в загородной резиденции DPSD88
  Direction de la protection et de la sécurité de la défense – служба военной контрразведки Франции.


[Закрыть], расположенной в небольшом шато99
  фр. «chateau» – замок.


[Закрыть] времен Наполеона, спрятавшемся посреди обширного участка, большую часть которого занимала дубовая роща. Место было тихое, и, если бы не ограда, по которой был пропущен ток, натыканные везде камеры наблюдения и вооруженная автоматами охрана с собаками, можно было бы подумать, что ты оказался где-то во французской глубинке. Судя по тому, что они были единственными гостями этой ВИП-резиденции, а также по той скорости, с которой разворачивались события, французы относились ко всему, что происходит вокруг Сингулярности, очень серьезно.

С сеансом было решено не тянуть. Сразу после приезда Лесовский заперся в своей комнате, чтобы подготовиться, а Ник с Татьяной пошли прогуляться по широким, усыпанным гравием дорожкам, выписывающим замысловатые петли среди многовековых дубов.

– Нам так и не удалось поговорить тогда в Китае, – Татьяна шла рядом, чуть касаясь его руки своим локтем. – Контакт в пещере… Как это произошло? Что ты чувствовал?

– Не помню, – Ник шел, опустив голову, задумчиво наблюдая, как его ботинки приминают мелкий гравий дорожки. – Я взглянул на мумии, потом на монаха – и почти сразу же открылась Сингулярность. А дальше не помню. Майк говорит, я повалился на бок и они меня с монахом поддержали, усадили на пол. Ты действительно думаешь, что нам удалось связать все индивидуальные сознания людей в единую ментальную сеть?

– Не знаю. Лесовский говорит, что именно это и произошло. Ты открыл канал к Сингулярности, получил оттуда крупицу энергии, монах транслировал ее мумиям, а те, усилив ее своим сознанием, создали ментальную вспышку, которая на миг активировала клауструмы всех людей на планете. Если серьезно относиться к тому, чем мы сейчас занимаемся, то до этого момента все понятно. Дальше профессор утверждает, что сознания людей опять же на незримо короткий промежуток времени слились в нечто, напоминающее единое сознание человечества, и оно изменило материальный мир. Хотя я теперь толком не знаю, что можно называть материальным миром. По его словам, это изменение было результатом неосознанного желания большинства людей на планете. Он утверждает, что происходящее сейчас в Штатах является выражением неосознанного коллективного желания человечества.

– Но ведь в Китае Лесовский сказал, что люди выбрали мир, – Ник повернулся и быстро взглянул на Татьяну.

– Да. Я помню. Он именно так и сказал, – ответила она, спокойно встретив его взгляд. – Тебя беспокоит насилие в Америке. Ты думаешь, как это может быть связано с миром. А по-моему, все очень просто. Если желанием человечества является мир, то надо устранить препятствие, стоящее на его пути. И, судя по всему, большая часть человечества уверена, что это препятствие – США. Именно в Америке люди видят реальную угрозу миру. Ну, может, кроме двух десятков европейских вассалов Вашингтона. Если это предположение верно, то в результате твоего контакта с Сингулярностью неосознанное желание пяти миллиардов человек достичь мира повлияло на сознание жителей США, выпустив на волю их агрессивность, которая и привела к гражданской войне. Лесовский и его команда опросили несколько десятков клиник, специализирующихся на неврологии. Врачи говорят, что как раз во время твоего контакта был зарегистрирован необычный всплеск активности мозга у сотен пациентов. Этот всплеск зарегистрирован и у нас в России, и по всему миру.

– А это не может быть случайностью?

– Нет, – покачала головой Татьяна. – Китайцы тоже зафиксировали этот всплеск. Они, скорее всего, ожидали чего-то подобного, знали, на что обратить внимание, поэтому их аппаратура была настроена более тонко. Возможно, они специально спровоцировали контакт в пещере, не дожидаясь нас. Кто знает… Несмотря на ничтожно малый промежуток времени, который занял всплеск ментальной энергии, они смогли локализовать зону возбуждения мозга. Как и следовало ожидать, это клауструм. Более того, они смогли записать нейросигнатуру этого измененного состояния. Она сейчас расшифровывается, и есть шанс, что они, в случае удачи, смогут искусственно вызывать такое же возбуждение.

– Неужели они так далеко зашли в изучении клауструма? – удивленно спросил Ник.

– Не знаю. Они дольше нас занимаются этой темой и могли уже далеко продвинуться. Найти какую-то систему, алгоритм. В конце концов, можно пойти путем простого подбора. Стимулировать клауструм токами или электромагнитным излучением, постепенно подбирая характеристики возбуждения, пока не выскочит искомая сигнатура.

– Но ведь это эксперименты на людях!

– Ну и что. Людей у них много. Цель стоящая. Если китайцы смогут искусственно провоцировать состояние измененного сознания у групп людей, связывать его в сеть достаточно мощную, чтобы открыть канал к Сингулярности, это будет реальный прорыв. А если они смогут еще и управлять этим процессом, задавая нужные параметры изменения материального мира… – Татьяна на секунду умолкла. – Сам понимаешь, их влиянию не будет предела.

– Черт возьми. Я думал, вы партнеры.

– Мы партнеры по необходимости. А так каждый преследует свою выгоду, – со вздохом проговорила Татьяна. – Поэтому сегодняшний сеанс так важен. Возможно, он поможет разобраться в том, что произошло.

– Это не опасно? – Ник чуть замедлил шаг.

– Нет, – она остановилась и очень серьезно посмотрела ему прямо в глаза. – Я уже несколько раз проходила с Лесовским через такие сеансы. Он посредством гипноза стимулирует работу сознания в нужном направлении. Не спрашивай, откуда у него такие способности. Это долгая и очень секретная история. Но факт остается фактом. Он может вытянуть из подсознания твои ощущения в момент контакта, и, если удастся, приборы зафиксируют изменения в клауструме. Я буду участвовать в сеансе вместе с тобой, ведь у меня тоже был контакт с Сингулярностью в это время. Хотя и довольно поверхностный. Мы будем подключены к очень чувствительной аппаратуре, так что не пугайся проводов и людей в белых халатах. Я уверена – все закончится быстро, – она бросила взгляд на часы. – Давай возвращаться. Думаю, профессор уже подготовился. Да и зябко на улице. Зима во Франции не самое лучшее время для прогулок на свежем воздухе.

Профессор встретил их на террасе. Укутавшись в толстый пуховик, он сидел в плетеном кресле, рядом с ним стоял деревянный сервировочный столик, на котором на небольшой горелке грелся мельхиоровый чайничек.

– Ну что, молодые люди, нагулялись? – с дружелюбной улыбкой спросил он, вставая. – Хорошее здесь место. Тихое. Располагает к неспешным раздумьям. А знаете, над чем я тут размышлял? Я вот подумал – а зачем мы во все это лезем? Чего мы хотим добиться в наших попытках контактировать с Сингулярностью? – Лесовский по очереди внимательно заглянул Татьяне и Нику в глаза, и в его взгляде мелькнули почему-то кажущиеся такими знакомыми искорки любопытства. – Мы хотим качнуть оттуда информацию о новых технологиях? Вряд ли это получится. На уровне Сингулярности нет технологий. Она сама и есть высшая технология, доступная в нашей Вселенной. Мы хотим научиться силой сознания изменять мир? Тоже вряд ли. Наше сознание находится на начальном уровне эволюции и неспособно транслировать энергию Сингулярности в сколь-нибудь значимые изменения материального мира.

– Но ведь вы сами говорили, что вспышка неконтролируемого насилия в Штатах – это материальное воплощение подсознательного желания большинства людей, стимулированное энергией Сингулярности, – немного удивилась Татьяна, не понимая, куда клонит профессор.

– Говорил, – с готовностью согласился тот. – И в том, что произошло после контакта в монастыре, может крыться ответ на мои вопросы. Получив доступ к внешним уровням Сингулярности, мы вряд ли сможем серьезно изменять материальный мир. Но манипулировать сознанием человека мы, скорее всего, сможем. И тут возникает вопрос – сможем ли мы контролировать этот процесс? Разве могли мы предполагать, что коллективное сознание человечества выберет Америку своей мишенью. А если бы это была Европа? А если Россия? А что, если бы произошел какой-либо сбой, нестыковка энергии Сингулярности с нашим сознанием? Что тогда? Зомби апокалипсис? Как и в случае с квантовой черной дырой, мы абсолютно не знаем, с чем имеем дело, идем на ощупь с завязанными глазами в незнакомой темной комнате.

– Черт возьми, профессор, к чему вы клоните? – Ник растерянно посмотрел на Татьяну.

– Я к тому, что мы должны быть готовы к самому необычному развитию событий, которое может быть очень далеко от планируемого сейчас результата, – Лесовский на несколько секунд замер, глядя куда-то вдаль, потом встрепенулся и, обняв молодых людей за плечи, направился к двери. – Но пойдемте. У нас все готово для сеанса. А это все так – размышления старого ученого, столкнувшегося с явлением, которое он не может пока ни понять, ни объяснить.

Сам сеанс занял около получаса. Улыбчивые санитары уложили Татьяну и Ника на мягкие кушетки, больше похожие на гостиничные кровати, надели сенсорные шлемы и подключили к считывающей аппаратуре и капельницам. Потом Лесовский лично ввел в капельницы нейростимулянт, сел между увитыми проводами учеными, взял их за руки и коротко кивнул санитарам. Последним, что помнил Ник, были гибкие и холодные, словно змеи, полоски ремней, пристегнувшие к кушетке его лодыжки, запястья, пояс и грудь.

Он пришел в себя, когда уже совсем стемнело. Во всем теле ощущалась непривычная слабость. Прислушался к себе. Несколько раз с силой зажмурил глаза. Пошевелил руками. На локтевом сгибе чувствовался катетер стоящей возле кровати капельницы. Голова была чиста. Не ощущалось ни боли, ни легкого головокружения, которое он испытал перед началом сеанса. Ник повернул голову и совсем рядом увидел экран монитора, по которому бежало несколько строчек его кардиограммы, а под ними высвечивались физиологические параметры: пульс, давление, температура и еще с десяток цифр, значения которых он не понимал.

– Вы, наверное, давно не отдыхали, – в комнату вошел Лесовский и, быстро глянув на настенные часы, присел на стул у кровати. – Но ничего, сон пойдет вам только на пользу. Как вы себя чувствуете?

– Зачем вы пристегнули меня ремнями? – вместо ответа спросил Ник.

– Простая, но необходимая предосторожность, – ободряюще улыбнулся профессор. – Иногда во время сеанса тело может совершать непредсказуемые резкие движения. Но с вами проблем не было. Вы очень хорошо воспринимаете гипнотический контакт. Все прошло как нельзя лучше.

– И каков результат?

– Положительный. Нам удалось вызвать в вашей памяти момент контакта с Сингулярностью, и аппаратура зафиксировала изменения в клауструме. То же самое с Татьяной, хотя у нее природа изменений немного другая. Теперь данные надо расшифровать и решить, что с ними делать дальше. Дайте я уберу капельницу, – Лесовский аккуратно вынул иглу и ловкими движениями закрепил на ее месте полоску коагулирующего пластыря.

– Какова ваша конечная цель? – Ник сел на кровати и покрутил головой, разминая немного затекшую шею. – На что вы рассчитываете?

– Мы попытаемся пойти по китайскому пути. Если расшифровка данных будет успешной, мы выйдем на сигнатуру активации клауструма. Вы физик и понимаете, всем в мире движут четыре силы. Если, конечно, не считать Сингулярность, которая, судя по всему, является их синергетической базой. Думаю, сильное, слабое взаимодействия и гравитацию в нашем случае можно отбросить. Остается электромагнитное взаимодействие. Процессы, протекающие в мозге, всего лишь одна из его форм. С его помощью мы и попытаемся подобрать у испытуемых нужную формулу для активации клауструма без привлечения вас с Татьяной для прямого контакта с Сингулярностью.

– Я не это имел в виду. Дальше что? Только не говорите мне, что все это ради того, чтобы лечить душевнобольных. Вы ведь хотите контролировать сознание людей?

– Я ученый, а такие вопросы надо задавать политикам. Я лишь делаю свой чертовски интересный кусок работы, и пока мы неплохо продвигаемся вперед.

– Теперь вы оставите меня в покое? – не скрывая раздражения, спросил Ник.

– Этот вопрос не ко мне. Вы работаете с французской контрразведкой, им и решать.

После придирчивого осмотра врачами, Ник попрощался со всеми и на вертолете Тьери в сопровождении двух агентов покинул скрытый в глубине дубовой рощи замок. Он возвращался домой к семье, размышляя над словами Лесовского, сказанными несколько часов назад на террасе, над параллелью, которую профессор провел между тем, что они делают сейчас, и их опасными экспериментами на коллайдере. А еще ему вспомнились необычные искорки, мелькнувшие в тот момент в глазах профессора. Очень знакомые радужные искорки.

США. Сан-Франциско

Несмотря на довольно брутальный вид стареющего, но не сдающегося возрасту качка, доктор Кравиц оказался человеком разговорчивым и даже несколько назойливым. Это Адамс понял уже в вертолете по пути в местный офис ЦРУ, где для него была заранее подготовлена небольшая комната для допросов. На ходу серьезный разговор вести не хотелось, тем более в присутствии сидящего рядом в наручниках с заклеенным скотчем ртом директора центра. Поэтому чтобы никого не обидеть, агент надел наушники внутренней связи и с сосредоточенным видом принялся рассматривать частную застройку пригородов, раскинувшуюся внизу.

Комната для допросов была вполне типичной: небольшое помещение в 20 квадратных метров, металлический стол посередине, пара спартанских металлических стульев. Все прочно прикручено к полу. Прозрачного зеркала для внешнего наблюдения не было. Его заменили полдюжины камер, расположенных в разных точках. Отсутствие зеркала и сверкающая хромом скудная мебель делали комнату совершенно пустой и бездушной, но в остальном она вполне соответствовала стандарту, принятому у силовиков.

– Итак, доктор Кравиц, – Адамс положил перед собой нетолстую папку с хорошо заметным гербом ЦРУ на обложке.

– ЦРУ? – удивился ученый, который только сейчас понял, что не удосужился проверить удостоверения у забравших его из исследовательского центра людей. – Я думал, вы из Министерства обороны. Думал, DARPA осознала свою ошибку и хочет возобновить тему моих исследований.

– Знаете, у меня был знакомый индюк… – агент расслабленно откинулся на спинку кресла и недобро ухмыльнулся. – Так вот, он тоже любил думать, пока не попал в овощной бульон. Чтобы этот неприятный случай не произошел с вами, позвольте дать небольшой дружеский совет. Я сейчас буду задавать вопросы. Вы на них будете отвечать. Четко, без лишней научной воды и заумных рассуждений. В этом случае индюк сможет избежать бульона.

– Моя работа совершенно секретна. Я дал кучу подписок о неразглашении. Это вообще может быть самым крупным в истории прорывом в науке.

– Давайте я обрисую вам ситуацию, – Адамс навалился локтями на стол и впился глазами в ученого. – Вы видите, что творится в стране. Если опустить всю лирику, то у нас разворачивается гражданская война. Мы считаем, что она является результатом применения по территории США неизвестного психотронного оружия, повысившего агрессивность американцев до пиковых значений и подтолкнувшего их к бесконтрольному насилию.

– Но я не работаю в области оружия!

– Речь не о вас. Во всяком случае, пока. Мы считаем, что удар был нанесен неким внешним противником. Кто это, мы не знаем. Но знаем точное время атаки. Президент едва сдерживает генералов от того, чтобы начать полномасштабную бойню, которая, скорее всего, приведет к распаду страны. А еще какой-нибудь идиот Пентагона может применить ядерное оружие или начать мировую войну. Как вам такой расклад? Ситуация критическая. Поэтому я в любом случае получу ответы на интересующие меня вопросы. Выбор у вас небольшой: либо вы сотрудничаете добровольно, либо я вас обколю химией и ваше тело найдут в зоне боестолкновений в центре Сан-Франциско. Уверен, в этом бардаке никто задавать вопросы особо не будет.

– Черт возьми! – выругался Кравиц и с опаской взглянул на агента. – Меня потом фирма на части разорвет.

– Не бойтесь. Моих полномочий хватит, чтобы вас защитить. Вот сейчас, например, пара моих людей уже находится у вас дома. Так, на всякий случай, чтобы с вашей женой и детьми ничего не случилось. Вы не знаете, на что способны корпорации, чтобы защитить свои секреты.

– Вы взяли их в заложники! Вы не посмеете причинить им вред! – возмутился ученый.

– Давайте не будем это проверять, – Адамс раскрыл папку и взглянул на первый лист. – Перейдем к вопросам. То, что вы работаете над антидепрессантом, конечно же, чушь. Что вы на самом деле исследуете в лаборатории № 4? Это наверняка связано с продолжением темы пси-поля, которую вы начали в DARPA?

– Дайте воды, – судорожно сглотнул Кравиц и с загнанным видом посмотрел на цэрэушника, тот, не говоря ни слова, коротко кивнул. Через несколько секунд в комнату вошел оперативник и поставил на стол бумажный стакан с водой. – Да. Пси-поле. Я работаю над пси-полем.

– Как далеко вы продвинулись?

– У нас очень серьезный прогресс. Мы знаем, что пси-поле существует. Мы можем измерить его интенсивность. И… – ученый несколькими большими глотками осушил стакан воды. – У нас есть рабочий генератор.

– Спасибо, доктор. Допрос окончен, – Адамс встал и оперся руками о стол. – Сейчас вы подпишите кое-какие бумаги. Это формальность, для вашей же безопасности. Через час встречаемся у генератора.

– Но откуда вы знаете, где он? – ученый озадаченно посмотрел на агента.

– Работа у меня такая, – коротко ответил тот и многозначительно ухмыльнулся.

То, что он вошел в контакт с чем-то очень мощным, когда прикоснулся к кубическому стальному контейнеру в фуре у исследовательского центра, Адамс понял сразу. И это нечто, вероятнее всего, и было основным элементом исследований Кравица. Он связался с генералом, командующим операцией в Сан-Франциско, и договорился разместить ценный груз у него на базе в Кэмп-Паркс, находящейся на восточном берегу залива. Туда же был переправлен лабораторный персонал. Не очень полагаясь на военных, агент попросил директора станции ЦРУ на пару дней оставить в его распоряжении группу оперативников, штурмовавших лабораторию и вертолет.

Адамс с самого начала чувствовал, что находится на верном пути, но без личного контакта с главным фигурантом четко сформулировать цель своего поиска не мог. После разговора с Кравицем в нем будто щелкнул тумблер. Теперь было ясно, что он не ошибся. Теперь он четко видел конечную точку своего расследования.

* * *

Ангар на военной базе, в который загнали фуры, предназначался для хранения техники, поэтому места в нем хватало с избытком, а бетонная площадка перед ним была достаточно широкой, чтобы на ней спокойно мог приземлиться транспортный вертолет.

Отправив вертушку за оставшимся в офисе ЦРУ Кравицем, Адамс быстро проверил посты, выставленные командиром тактической группы, и вошел внутрь. Помещение освещалось несколькими мощными прожекторами, направленными на фуры. Ближе ко входу на притянутых откуда-то армейских койках дремало несколько оперативников. Поняв, что это отдыхающая смена, он осторожно прошел вглубь ангара, где за небольшим столом его люди опрашивали персонал лаборатории.

– Босс, ты не представляешь, чем они там занимаются, – выпалил один из агентов, когда Адамс подошел ближе. – Охренеть!

– Представляю, – цэрэушник подтянул к себе пластиковое офисное кресло и, усевшись за стол, спросил сидящего напротив человека в белом комбинезоне: – Вы системы жизнеобеспечения к стационарному источнику энергии подключили?

Тот с обреченным видом кивнул.

– Что еще надо для нормального функционирования? – задал он еще один вопрос.

– Мобильная лаборатория полностью автономна. Даже внутреннего генератора хватило бы на пару дней.

– Какие вы используете средства защиты или экранирования?

– Защиты? – подняв глаза, удивился ученый. – Мы не сталкивались со случаями, когда нам нужна бы была защита. Наоборот, мы работаем над усилителем.

– Хм… – Адамс подозрительно посмотрел на сидящего напротив растерянного человека. – То есть вы хотите сказать, что можете выдерживать контакт?

– Какой контакт? – удивился ученый, и, вдруг встрепенувшись, широко открыл глаза, и быстро заговорил: – Вы… Вы были внутри и что-то почувствовали. Вы ведь сказали контакт… Черт возьми! Контакт! Это замечательно! Даже через металл контейнера? Такого у нас еще не было. Дистанционная передача импульсов! Без интерфейса цифровой репликации. Какие были симптомы? Так… Мне надо срочно снять параметры с регистрирующей аппаратуры. Мы можем быть на пороге прорыва!

– Хей, хей! Остынь, парень, – Адамс поднял руку в останавливающем жесте. – Я так понял – вы пока вертитесь вокруг да около. И толком не знаете, что делать со всем этим дерьмом дальше.

– Ну… – ученый опустил глаза. – Мы достигли определенного прогресса. У нас есть работающая установка.

– Ладно, – агент повернулся к своему оперативнику. – Слушай, тут на базе есть небольшая гостиница. Я договорился с комендантом, чтобы вас перевели туда. Автобус, наверное, уже ждет. Собирайте всю эту лабораторную братию и продолжайте опрос там. Фиксируйте все на пленку. Только помягче, без нажима. Они нам еще понадобятся. Я пока останусь здесь с местными ребятами, подожду Кравица и поработаю с ним. Да, еще… В автобусе должна быть куча бэушных армейских шмоток. Переоденьте всех, чтобы не светились по базе своими белыми комбезами, а то вояки чего доброго подумают, что эпидемия началась. И оставьте мне ключи от грузовиков.

Когда Адамс остался один, он несколько раз обошел фуры, внимательно прислушиваясь к себе. Потом вернулся в кресло и расслабился, пытаясь мысленно охватить весь ангар внутренним взором. Теперь, когда он знал, что искать, все было гораздо проще. Он явно чувствовал присутствие легкого бесконтактного стимулянта необычной природы. Такого агент еще не испытывал никогда. Воздействие было слабым, на грани доступной ему сенсорики. Оно было успокаивающим, обволакивающим, словно теплый пар в ароматной сауне, нежным, словно шелковые простыни. Сон… Это было похоже на сон. Он на секунду поддался заполнившему все пространство ангара умиротворению, но, поняв, что засыпает, резко тряхнул головой, снова обретая ясность мысли и предельную концентрацию.

Снаружи на фоне множества звуков работающей в боевом режиме военной базы был отчетливо слышен шум винтов заходящего на посадку перед ангаром вертолета.

Доктор Кравиц теперь выглядел гораздо увереннее. Видимо, бумаги о сотрудничестве, дающие иммунитет от уголовного преследования, подписанные им в офисе, и разговор с семьей, находящейся в безопасном месте под присмотром агентов, сделали свое дело.

– Итак. Продолжим нашу беседу, – Адамс небрежно кивнул в сторону стола, за которым его люди только что опрашивали сотрудников лаборатории. – В одной из этих фур находится мобильная лаборатория, а в ней – генератор пси-поля. Верно?

– Да, – согласился ученый. – Нам удалось сделать мобильную версию генератора.

– Какова цель ваших исследований?

– Это наука, – немного смутившись, пожал плечами Кравиц. – А цель науки – находить новое, исследовать, систематизировать и давать ему объяснение.

– Но фармкомпания наверняка ожидала конкретной отдачи от ваших исследований. Ее ведь наука интересует лишь как источник прибыли.

– А… Вы об этом. Они хотели использовать мои разработки в области пси-поля для создания «инкубаторов счастья».

– Чего? – удивился Адамс.

– Счастья, – ученый понял, что его собеседник не понимает, о чем идет речь, и, прочитав на его лице явное замешательство, продолжил: – Понимаете, мы думаем, что наше сознание является результатом множества химических и физических процессов. Эти процессы чрезвычайно сложны и запутаны, но вполне объяснимы с точки зрения современной науки. Как любые другие процессы в природе, они взаимодействуют с окружающей средой, а значит и окружающая среда может взаимодействовать с ними. Взаимодействие физических процессов, порождаемых нашим сознанием, с окружающей средой я называю пси-полем. На этом основана моя теория. Как и любое взаимодействие, его можно зарегистрировать и описать. Для этого нужны очень чувствительные приборы, которых до недавнего времени не существовало. Но сейчас в результате моей работы это возможно. Как и любое взаимодействие, пси-поле неоднородно. Его природа меняется в зависимости от влияния на него окружающей среды. И не забывайте, что это влияние обоюдно. Такая неоднородность может быть классифицирована по характерным физическим или химическим параметрам и привязана к определенному участку мозга. Если стимулировать этот участок, то можно добиться качественных изменений в сознании. Может, мы чего-то еще не знаем или полностью не понимаем, может, все на самом деле устроено совершенно по-другому. Но, во всяком случае, с точки зрения знаний, которыми мы обладаем на данный момент, моя теория выглядит именно так.

– Со стимуляцией все ясно, – понимающе кивнул Адамс. – Препараты с серотонином1010
  один из основных нейромедиаторов, часто называемый «гормоном счастья».


[Закрыть] для поднятия настроения используются давно. А можно еще подключить провода напрямую и стимулировать мозг где и сколько угодно. Меня интересует сам «инкубатор счастья»? Чем он отличается от простой инъекции гормонов.

– Я как раз пытаюсь это вам объяснить. С серотонином не все так просто. Его искусственная форма ведет к критическим срывам гормонального баланса организма, а стимулирование токами шишковидной железы, которая его вырабатывает, вообще может иметь самые неприятные последствия. Я действовал, как вы выразились, напрямую, но более тонко. Я смог через пси-поле бесконтактно влиять на активность шишковидной железы, вырабатывающей серотонин, и еще на вентральный стриатум, вырабатывающий дофамин – гормон удовлетворения и поощрения. Оба этих нейромедиатора в паре отвечают за состояние счастья у человека.

– И ваши боссы решили заработать, продавая людям счастье? – вполне серьезно спросил Адамс, чувствуя, что не зря прилетел в Сан-Франциско.

– О, нет, – Кравиц уважительно покачал головой. – Они хотели продавать счастье не отдельным людям, а целым правительствам, чтобы сделать всех их граждан счастливыми.

– Хм… А вот это довольно необычный поворот.

– Нет здесь ничего необычного. Счастливый народ – мечта любого правителя. Это его индульгенция на вечное правление.

– Ага, – понимающе кивнул головой агент. – Теперь вижу, куда вы клоните. Вы можете сделать счастливым народ, даже если он недоедает, одет в рваньё и живет в засранных, кишащих крысами трущобах. С таким народом можно делать все, что хочешь. Даже умирая с голоду или от болезней, люди будут боготворить государственную верхушку, подарившую им счастливую жизнь. Это очень смахивает на заваренную на ложном ощущении счастья смесь дебилизации и изощренного зомбирования. Жестоко.

– Э… В общем да, – несколько виновато улыбнулся ученый. – Но если вы оглянетесь вокруг, то увидите, что этот процесс уже идет даже без применения моего пси-поля. Во всяком случае, в Америке. Большая часть населения уже похожа на послушное, лишенное своего мнения и разучившееся самостоятельно мыслить стадо, зомбированное средствами массовой информации и Интернетом. Так что дебилизация, как вы выразились, уже идет полным ходом.

– Да, но при этом американцы не испытывают счастья, поэтому процесс не завершен. Ваши исследования доводят все до логического завершения. Это действительно золотая жила! Расскажите, как работает эта ваша установка? Принципы. Механика.

– Все там, внутри, – Кравиц сделал движение головой в сторону фуры.

– Я уже был внутри, – Адамс впился глазами в собеседника в предвкушении его реакции. – У вас там один или несколько живых организмов. Судя по размеру контейнеров, подсоединенных к системам поддержания жизни, в каждом из них находится функционирующий мозг. Я не спрашиваю, кто был донором.