Текст книги "Патерик Печерский, или Отечник"

Автор книги: Е. Поселянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

Честные мощи преподобного отца нашего Антония избавляют и от различных недугов, поражающих не только тело, но и самую душу, как то испытал на себе святой Иоанн Многострадальный.

Три года борясь с бездной нечистоты, много пострадав, томимый поползновением ко греху, пришел он ко гробу преподобного Антония, молился пред ним день и ночь, и он услышал голос преподобного: «Иоанн, Иоанн, тебе надо затвориться здесь, в пещере, чтоб молчанием и невидением людей утихла брань, и Господь поможет тебе». Иоанн сделал так, и благодатью Божией и молитвами преподобного Антония был спасен, и не победили его нечистые телесные страсти, хотя и вооружались на него вместе с нечистыми духами почти в продолжение тридцати лет, как пишется в житии его.

Не оставил, по обещанию своему, преподобный Антоний своего святого места. И, заботясь о нем, он, по кончине своей, явился с преподобным Феодосием (как явился при жизни) в Константинополе, где уговорился с греческими иконописцами о написании святых икон для церкви Печерской, и дал им довольно золота, как и в начале строителям – с тем же преподобным Феодосием; и послал он их в Киев, в свой Печерский монастырь, к блаженному Никону, который был тогда игуменом, как и описано в сказании об украшении святой Печерской церкви.

Верен преподобный отец наш Антоний и в том надежном обещании своем, по которому помогает почитающим его, упокоеваясь на этом святом месте, кончаться в покаянии и сподобляться помилования.

Чудесно на деле сбылось слово обещания его на блаженном Эразме, черноризце Печерском. Этот инок отдал золото свое на украшение церкви Печерской и скорбел о том. Когда же он впал в лютую болезнь и был при кончине, то лежал сем дней без чувств, не мог скончаться без покаяния и быть погребенным на том святом месте. И вот, на восьмой день, явился ему преподобный Антоний с Феодосием и сказал: «Я молился о тебе Богу, и Бог даровал тебе время покаяния». И Эразм выздоровел и принес совершенное покаяние, так что, скончавшись через три дня, был помилован и сподобился быть причтенным ко святым (о чем написано в житии его).

Прославим и мы Вседарователя Человеколюбца, за дарование столь великого чудотворца, первоначальника иночествующих в земле нашей Русской, преподобного Антония. Других многочисленных его дел, особенно же бывших до преставления его, ни один человек не может описать или поведать, и известны они только Сердцеведцу, ведающему все безвестное и тайное. Его язык есть трость книжника скорописца, и Он пространнее всех написал житие преподобного отца нашего Антония в книгах жизни вечной.

Мы не нашли прочих книг о преподобном Антонии, утерянных во многих бранях, а могли собрать о нем только немногое. Надо нам прилежно молить чудотворца сего первоначальника, чтоб и мы, принятые в благонадежное его обещание, по его ходатайству о нас, сподобились скончать в покаянии жизнь нашу и быть помилованными, если и случится нам быть виновными в каком-нибудь грехопадении, сделанном по немощи человеческой, и не совершить полного покаяния, чтоб найти имена наши написанными в книгах жизни вечной, вместе с преподобным первоначальником Антонием, как дети с отцом,благодатью и человеколюбием первенствующего во всем Начальника спасения нашего, Господа Иисуса Христа, Которому со Безначальным Его Отцем и единосущным Его Духом подобает честь, слава, хвала и держава, ныне и присно, и в бесконечные веки, аминь.

Похвала преподобному и богоносному отцу нашему Антонию Печерскому, первоначальнику иноческого жития в Руси

Преподобен во всех делех своих.

Такое слово предлагает нам царственный пророк на похвалу преподобного и богоносного отца нашего Антония Печерского, великого и богатого во всех добродетелях.

Но, казалось бы, недостаточно здесь наших уст и нашего голоса. Обыкновенно, при похвалах выдающегося человека спрашивают, какого сана человек хвалящий, какого ума, какой жизни. Тот же обычай был еще в древности у язычников; так, царь Александр Македонский завещал никому не писать своего изображения, кроме Апеллеса. Также и Кесарь великий Август запретил, чтоб никто, кроме людей, одаренных умом и искусных, не смел говорить или писать о нем. Ясно, что похвала, выходящая из уст людей грешных и неразумных, имеет мало достоинств, по словам Екклесиаста: «Неприятна похвала в устах грешника» (Сир. 15:9). Как же мы, будучи грешны, грешными устами похвалим того, как прославим того, о котором можем сказать, что не было лести в устах его!? Как грешным гласом достойно воспоем того, кто достоин быть воспетым голосами преподобных? Но знаем, что похвала каждого святого бывает похвалою Богу (как в похвале святому Афанасию написал святой Григорий Назианзин: «Афанасия хваля, восхвалю добродетели; хваля же добродетели, восхвалю Бога, от Которого истекают все добродетели. Ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2:11)). Поэтому мы, грешные и неразумные, дерзаем восхвалить своего преподобного, вспоминая его великие добродетели. Ибо Сирах говорит: «Восхвалим славных мужей и отцов нашего рода» (Сир. 44:1).

Если люди восхваляют того святого, кто прославил жизнь свою одной какою-нибудь добродетелью, выделявшейся над прочими, по слову: «память праведника пребудет благословенна» (Притч. 10:7), то, тем более, особой похвалы от нас достоин преподобный отец наш Антоний Печерский, который прославил себя на земле не единой, но всеми добродетелями, украшающими инока.

Прежде всего прославил он себя любовью к Богу. От юности отвергся мира, богатства и славы и всего, что обещал мир, и посвятил себя на служение Богу иноческим житием, говоря: «Сердце мое говорит от Тебя: „ищите лица моего“, и я буду искать лица Твоего, Господи» (Пс. 20:8). И знал он тогда, что иноческое житие есть жизнь подвижническая, мирская же жизнь суетна, иноческая жизнь – преподобна, мирская же полна клевет; иноческая жизнь – духовна, мирская же – плотская. Иноческая жизнь – небесная, мирская – земная, как говорят учители.

Иной в юности старается угодить миру; старание же преподобного отца нашего Антония Печерского было в том, чтоб угодить единой Божией любви, которую избрал себе в невесты, говоря: «Ее возлюбил, ее возжелал я от юности моей, и искал ее, как невесту себе, и чтил я красоту ее».

И кому было ему в юности своей уневестить себя, как не любви Божией, так как и самое имя города Любеча, в котором он родился и был воспитан, возбуждало к любви. И где ему было искать невесты, как не на небе, так как самое имя его Антоний не земное, а небесное, и значит «свыше данный». Если же преподобный отец наш Антоний по имени и житию был не из земных, но из небесных, то как же не сказать нам, что преподобен он есть в любви Божией?

Учители святых Божиих уподобляют жемчужинам по удалению их от мира, но мы уподобим преподобного отца нашего Антония жемчужине не только за отвержение мира, но и по имени его. Жемчуг рождается в море, но имеет много общего с небом, и служит подобием его по белизне, светлости и красоте состава своего, так что кажется совершенно небесным. Так и преподобный отец наш Антоний, хотя родился в мире, сердцем всегда пребывал на небе и больше связан был с небом, чем с землей, так как, оставив все земное, мыслил только о небесном, по словам: «Размыслил я о днях древних, о летах веков минувших, и многому научился» (Пс. 76:6). Как девица простого происхождения, за красоту лица и добрые нравы избранная в невесты царские, забывает о простых сельских нравах, так и преподобный отец наш Антоний, будучи избран от утробы матерней в рабы Небесного Царя, возлюбив в юности небесное, начал забывать земное, говоря так: «Бог дал мне забыть все несчастья мои и весь дом отца моего» (Быт. 41:51).

Что же такое расположило его к презрению мира и сластей? – Любовь Божия, по изречению псаломскому: «Милость Твоя, Господи, сопровождает меня» (Пс. 22:6). И не чудо это! Как излишняя теплота понуждает нас снять одежду и обнажить тело, чтоб с большей силой и удобством совершить предложенное дело, так и горящий огонь любви Божией сделал в преподобном отце нашем Антонии то, что он лишил себя всех благ мира, чтоб с большей крепостью и удобством положить начало монашеству. Знал он хорошо, что не может он быть учеником Христовым, если не отречется от всего имения своего.

Он бы мог воскликнуть со святым Григорием Богословом: «Умертвил я тело мое, в юности противящееся духу, трудами и подвигами, и пресыщение, и вместе с ним гнездящегося тирана, нечистоту, победил; очи мои смирил и утопил их в веждах моих, удержал ярость гнева моего, владел поступками своими, смех обратил в плачь, и со всем, что было у меня, положил себя к стопам Божиим; земля была ложем мне, власяница – одеждой, бдение было мне сном, и слезы – успокоением; днем обременял я плечи мои работой, всю же ночь, как крепкий столп, проводил в пении псалмов, а утехи мирской не допустил и до мысли моей. Отверг я и великую тяготу богатства, чтоб без всякого препятствия приблизиться к Богу; такова была в юности жизнь моя».

Воистину велика была приязнь между Давидом и Ионафаном, снявшим с себя одежду, в которую был одет, оружие, лук и пояс и давшим Давиду, как сказано в Писании: «Снял Ионафан верхнюю одежду свою, которая была на нем, и отдал ее Давиду, также и прочие одежды свои, и меч свой, и лук свой, и пояс свой» (1 Цар. 18:4). Но еще большую любовь к Богу показал преподобный отец наш Антоний, который не только мирскую одежду свою, богатство и славу, но, что еще больше – сердце свое принес в жертву Богу, исполняя писание: «Сын мой, отдай сердце твое мне» (Притч. 23:26). Если бы мы хотели очертить образ преподобного отца нашего Антония, то, вспомнив о самом имени его, нужно бы нам сказать: так как он был с неба, то и есть он человек небесный. И каковы могли быть его помышления, его дела, и упражнения – не небесные ли, как у человека, посланного свыше?

Всегда помышлял он о небесных вещах, зная, что нет совершенства в благах мира, и что они оставляют всегда чувство неудовлетворенности. Есть у тебя богатство – нет почестей, есть почести – нет здоровья, есть здоровье нет мудрости, есть мудрость – нет красноречия и благодати. А на небе праведники изобильно наслаждаются разом всеми благами, ибо у них есть богатство Божие, мудрость Божия, сладость Божия, сила Божия, утешение от ангелов и всех святых. Все это имеют они зараз и иметь будут всегда, на всю вечность.

Еще прославил себя преподобный отец наш Антоний иноческим богоугодным житием, которое состоит в рукоделии, послушании, поучении, безмолвии и прочих добродетелях, как пишется о том в отеческих книгах. Монашеское житие – рукоделие, безмолвие, неосуждение, неоклеветание, нероптание, ибо писано: «Любящие Господа ненавидьте зло!» (Пс. 96:10). А авва Моисей указывал братии своей, что для инока четыре необходимейшие добродетели: молчание, соблюдение заповедей Божиих, смирение и нищета, и все то исполнил преподобный отец наш Антоний, так что мог сказать о себе евангельским словом: «Все это сохранил я от юности моей». Он одновременно привлекал взоры и людей, и ангелов и удивлял природу, будучи в земном теле и живя нечеловечески, а по-ангельски был зрелищем ангелам и людям; когда же, приняв иноческий образ на Афоне, был первым в церковном стоянии, первым в послушании, первым в бодрствовании, первым в посте, тогда был удивлением естеству нашему.

И за это такую получил он от Бога благодать, что Бог сравнил его как равного по подвигам и по славе с древними преподобными, с Антонием Великим, Пахомием, Иларионом и прочими, по сказанному: «Он сравнял его в славе со святыми и возвеличил его делами на страх врагам; его словом прекращал чудесные знамения, прославил его пред лицом царей...» (Сир. 45:2, 3). Такой своей богоугодной жизнью преподобный Антоний стал столь угодным Пресвятой Богородице, что Она взяла его с горы Афонской и даровала в поучение и пример иноческой жизни русским инокам, так что сбылось над ним пророческое слово: «Сделаю тебя заветом народа, чтоб восстановить землю, чтоб возвратить наследникам наследия опустошенные» (Ис. 49:8). Зерцалом был преподобный отец Антоний, непорочным зерцалом подвигов для Бога. Как смотрящие в зеркало украшают себя, так и преподобные отцы Печерские, взирая на житие первоначальника своего Антония, украшали житие и нравы свои, ибо он смолоду обучил их бояться Бога и воздерживаться от всякого греха. Был он и живым примером, потому что чему научал других, то сперва старался явить сам на деле, во всем показывая в себе образец добрых дел, как говорит апостол.

Скажите сами, братие, чьей помощью и наставлением обрели у Бога столь великую славу прочие чудотворцы Печерские, если не помощью и наставлением преподобного отца нашего Антония. Ибо все поучились от совершенства его. Чьим попечением и помощью Печерская обитель похваляется и чтится по всей Руси если не попечением и помощью преподобного отца нашего Антония Печерского, по изречению: «Слава детей – родители их» (Притч. 17:6).

Историки повествуют, что (в древности) на одном корабле были полотна с разными рисунками с изображениями битв. Пришел туда один афинянин и смотрел пристально на изображение битвы, бывшей некогда между Лакедемоном и афинянами; обернувшись, он увидел лакедемонянина, ходящего по этому помещению, которому указал пальцем на изображение и сказал: «Посмотри, как сильны Афиняне». Лакедемонянин же кратко ответил: «сильны, только на полотне». Мало ли людей есть, братие, в миру, которые украшают дома различными картинами и изображениями прадедов, дедов и родителей своих и, смотря, так хвалят их: «святой то был человек». А кто-нибудь ответит им: «Святой, но на изображении», то есть на словах, а не на самом деле, так же как афинская крепость и мужество, изображенная на полотне.

Приблизимся же и мы к преподобному отцу нашему Антонию Печерскому, запечатлеем в уме богоугодное его житие, вспоминая, как боролся он с миром, с телом и диаволом: с миром – через отвержение его, с телом – через умерщвление, с диаволом – через пост и молитву. И видя победу его, исповедуем, что на самом деле явилась крепость и сила его. Что привлекло тебя, преподобный отче Антоний, к таким подвигам? Христос, слава вечная: «Я сораспялся Христу, – говорит он с Божественным апостолом, – чтоб жить для Бога» (Гал. 2:19).

В истории повествуется, как Кир, царь Персидский, следующим ухищрением возбуждал граждан к ратным подвигам. Он велел идти им в лес и там трудиться над рубкой дров; а на другой день устроил им хорошее, как подобает царям, угощение. Затем, собрав всех их, он спросил: какой день, по-вашему, лучше вчерашний или нынешний, и повторения которого дня хотите вы? Они все ответили: «Нынешнего, потому что он был днем радости и наслаждения, а вчерашний – днем труда и усталости». Кир же сказал им: «Если вы хотите навсегда иметь такой день, то нужно вам немного потрудиться и побороть врага; одолевши его, вы будете почивать в богатстве и наслаждении».

Воистину мудра эта уловка Кира, и труд нужен, чтоб обладать радостью и счастьем. И Сам Христос, желая поселить нас с Собой на небесах и напоить обилием дома Своего, предлагает не другой какой способ, как труд, говоря: «Куплю дейте, дондеже прииду» (Лк. 19:13).

Если б вы спросили здесь, братие, каково житие наше, нужно бы отвечать, что вчерашний день исполнен трудов и скорбей, как сказано: «Тысяча лет пред очами Твоими, Господи, что день вчерашний, истекший» (Пс. 89:5).

Как Кир, царь Персидский, не сразу почтил пиром своих подданных, но после труда их, так и Христос, после трудов наших обещает нам пир, которым несомненно насладится всякий подвизающийся в трудах, по неложному слову Христову: «Как завещал Мне Oтец Царство, Я завещаю вам пить и есть на трапезе Моей в Царствии Моем» (Лк. 22:29–30). Поэтому, если хотим мы, братие, принять динарий небесной славы, должны мы прежде потрудиться за него. И, еще хотим ли мы наследовать богатство наших духовных врагов, веселиться там, откуда они ниспали, и наслаждаться вечного пира на трапезе Христовой: должно прежде победить нам страсти и похоти плотские, ибо Христос сказал: «Побеждающему дам сесть со Мной на престоле, как победил Я и воссел с Отцом Моим на престоле Его» (Откр. 3:21).

Знал это хорошо преподобный отец наш Антоний Печерский, когда, придя со Святой горы, предался труду копания пещеры, не желая взять даром динарий вечной славы, пока трудолюбиво не претерпел за него, в уверенности, что воздаст Господь праведным мзду за труды их. Копая пещеры, он подвизался в том намерении, чтоб в надежде воспринять мзду равную с апостолом Павлом, похвалиться пред Господом: «Господи, больше всех сих я потрудился»!

А не иное он дело избрал в труд, как копание пещеры, потому что помнил слова, сказанные инокам преподобным Иоанном Лествичником: «Пусть удаляемся мы в страны смиреннейшие, мало славные, и далекие от всякой мирской отрады»! А какие места могут быть смиреннейшие для иноческого жития, малославнейшими и более далекими от мирской отрады, как не пещеры? Какое может быть веселье или отрада там, где предстоит уму понять о смерти, и никогда не отходит от мысли ответ грешному естеству нашему: «земля ты, и пойдешь в землю». И преподобный отец наш Антоний, чтоб удобнее соблюсти молчание, смирение, благоговение и наставить прочих к тем же добродетелям, первый явился вдохновителем копания пещер и жизни в них.

Тут явственно показал он совершенное свое отречение от мира, когда поселился в земле, чтоб не видели его. Тут он изобразил разом житие Марфы и Марии: одной – подвизаясь в копании пещер, другой – упражняясь в Богомыслии и всегдашней молитве. Он был наставником преподобному отцу нашему Феодосию и прочим преподобным в труде копания пещер и жития в них, и знал, что находящимся в тьме явится Божественный свет благодати и укрепит их в подвигах. Смотря на пещеры, где упокоилось столько преподобных, всякий скажет, что царские дворцы, хоромы вельмож, украшенные разной лепотой и роскошью, пред пещерами преподобных отец наших Антония и Феодосия – вертепы и хлевы.

О, святые пещеры, как назвать вас? Несомненно, назовем вас небом. Потому, о святые пещеры, вы – небо, что, как небесную твердь украшают солнце, луна и звезды, так и вас украшают преподобные отцы наши Антоний и Феодосий с прочими преподобными, и из них: кто как солнце, кто как луна, а кто как звезды. Но что называю вас небом! Вы много прекраснее небес, потому что на светилах небесных случается быть тьме, как сказано в Евангелии: «Солнце померкнет, и луна не даст света своего...» (Мф. 24:29). На ваших же светилах никогда не было тьмы, но «Свет во тьме светит, и тьма не объяла его» (Ин. 1:5). Солнце же ваше – это преподобный Антоний, потому что, как солнце объединяет и соразмеряет течение планет, и примиряет противные стихии, так и святой отец наш Антоний соединил братию во едино союзом любви, как планеты, совершающие течение на Печерском небе, так что у всех них было одно сердце и душа, как и во дни апостолов, по писанию: «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа» (Деян. 4:32).

Но здесь, может быть, братие, кто-нибудь спросит: почему возлюбил преподобный отец наш Антоний жить в пещерах, и в чем тут тайна. На это можно ответить. Во-первых, гробы приличны мертвецам, как сказано Давидом: «Гробы их – жилища их в род и род» (Пс. 48:12). Святой Антоний, умерши однажды для мира, всегда умирал умерщвлением плоти, так что мог сказать с Божественным Апостолом: «Я каждый день умираю» (1 Кор. 15:31), – и потому любил он жить в пещерном гробе. Кроме того, в Писании преподобный отец наш Антоний прочел, что царство Небесное подобно сокровищу, скрытому на поле (Мф. 13:44), а ведь в горах много находят сокровищ, бывает в них и золото. А что иное есть Спаситель Христос, как не золото: «Глава Его – золото, и руки Его золото» (Песнь Песн. 5:11)? И так, как отложив все мирское, святой Антоний обнищал ради Христа, то, чтоб обогатиться, копал пещеры и искал Христа, как сокровища, скрытого в поле и золота, находящегося в недрах гор, побуждаемый к тому словами Христа: «Ищите и найдете» (Мф. 7:7).

Пещеры – убежище для боящихся; в древесные и каменные расселины укрываются птицы, голуби и горлицы, боящиеся орла и ястреба, и так говорит невесте Дух Святой: «Голубица моя в ущелье скалы, под кровом утеса» (Песнь Песн. 2:14). И зайцы, заслышав лай собак, укрываются в каменных пещерах, как говорит псалмопевец: «каменные утесы – убежище зайцам» (Пс. 103:18). И Соломон вещает в притчах: «горные мыши – народ слабый, но ставят домы свои на скале» (Притч. 30:26). Так и преподобный отец наш Антоний Печерский, чтоб сохранить себя от гордыни, которая является царицей грехов, как орел – царь птицам, от любостяжания, которое похищает и присваивает себе чужое, от нечистоты и всякого невоздержания плотского, – страстей, которые уподобляются псам, устремился в пещеры, как в надежное и тихое место, о чем в древности предвозвестил Бог через пророка Исаию: «В тот день человек бросит кротам и летучим мышам серебряных своих идолов и золотых своих идолов, которых сделал себе для поклонения им, чтобы войти в ущелья скал и в расселины гор...» (Ис. 2:20–21). И так, что Исаия показал в пророчестве, то преподобный Антоний – на деле, избирая себе пещеры убежищем от всех грехов. Пещеры суть жилище тех, чья жизнь многоплодна, ибо в каменных пещерах и расселинах дерев пчелы собирают мед, птицы вьют гнезда, как говорит пророк: «Даст знак Господь мухе, которая при устье реки Египетской, и пчеле, которая на земле ассирийской, и прилетят и усядутся все они по долинам опустелым и по расселинам скал...» (Ис. 7:18–19).

Чем же был святой отец наш Антоний Печерский, как не пчелой или не птицей? Пчелой он был по трудам смирения, чистоты и благодати. Птицей же он был по легкости к нестяжанию; множество добродетелей его были ему перья; скор был полет его к милостыне и высоко парил он в поучении и богомыслии. И потому подобало ему жить в пещерах, во исполнение добродетелей пчелы и птицы, образ которых он носил на себе. Между птицами некоторые превосходят других полетом, так что скрываются с глаз людских, достигая парением облаков, и первая из таких птиц – орел. И преподобный отец наш Антоний Печерский множеством добродетелей и богоугодным житием вознесся на такую высоту, что во время подвижнической жизни своей не виден был человеческим очам, и теперь, по смерти его, не могут быть видны святые его мощи: скрывались при жизни от глаз человеческих, и по смерти подобает им быть скрытыми от нас.

Откуда же знаем мы, братия, когда приближаемся ко гробу святого отца нашего Антония, о честных мощах его? От знамения огня, который некогда изошел от его гроба, о чем и расскажем.

Святой Афанасий пишет о святом Антонии Великом, что он имел такую благодать от Бога, что лицо его светилось как солнце, и, когда ему однажды пришлось стоять между множеством братии, то все, кто стоял далеко, не почему так не узнавали святого Антония, как по свету, исходящему от лица его. Такую благодать имел преподобный отец наш Антоний Печерский, как равный в подвигах преподобному отцу Антонию Великому. Сам Бог явился ему и свидетельствовал: «Антоний, ты обрел благодать предо Мной» (о чем и пишется в житии). Потому, если нельзя нам видеть его святых мощей, то по светлому огню, исшедшему некогда из гроба его, познали мы, что это наш преподобный отец Антоний. Это знамение, отличающее Антония Печерского среди столь великого множества бесчисленных преподобных, удостоверяет нас, отдаленных долгими годами от жизни преподобного, что именно там находились сокровенные честные мощи святого Антония, и может он сказать со псалмопевцем: «Это покой Мой навеки» (Пс. 131:14).

Напоследок же укажем еще на причину, по которой преподобный отец наш Антоний возлюбил жизнь в пещерах. Воины, приступая к крепкому и неодолимому городу, чтобы взять его, сперва, обыкновенно, устремляются на ворота, разбивают их разными орудиями, и так одолевают. Если же в этом будет неудача, тогда делают подкоп и берут город. А какой же город столь крепок и неодолим, как небо? Святой Иоанн Богослов видел небо, и было у него «двенадцать ворот и на них двенадцать ангелов; ...с востока трое ворот, с севера трое ворот, с юга трое ворот, с запада трое ворот» (Откр. 21:12–13). А число стен и оснований также двенадцать, по сказанному святым Иоанном Богословом: «Стена города имеет двенадцать оснований...» (Откр. 21:14).

О, Боже наш, сколь многие хотят достигнуть того небесного города, ударяя в ворота различными орудиями воинских подвигов своих; то есть биением в грудь свою, поклонами и метаниями, по сказанному: «...стучите, и отворят вам» (Мф. 7:7). Зная твердо, что царство небесное берется силой и употребляющие усилие восхищают его (Мф. 11:12); как добрый воин Христов, желая обладать тем городом, преподобный отец наш Антоний старался взять небесный город, не только ударяя себя в грудь и творя метания и поклоны, и ими как бы орудиями небесного воинствования ударяя в ворота города, но и подкопом. Он стал копать пещеры, как бы ведя настоящий подкоп к небесному городу, и не вотще трудился, так что исполнилось над ним слово Господне, сказанное пророком: «Избранные Мои не будут трудиться напрасно» (Ис. 65:23).

Господь свидетельствует, что мало людей, стремящихся к небу таким подкопом, и он говорит через Божественного Матфея: «...тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их» (Мф. 7:14). О, Господи, – мало в другом месте, но здесь пещеры, обитель полна таких людей, которые идут узкими вратами и тесным путем, подкопом и жизнью в пещерах стремятся к жизни вечной.

Иные по смерти бывают забыты в мире, а преподобный отец наш Антоний Печерский трудами и подвигами, подъятыми в этих святых пещерах, исходатайствовал себе вечную память по всей Русской земле, по сказанному Давидом: «...в вечной памяти будет праведник» (Пс. 111:6). И если прекратятся летописцы, не будет народов, то самые пещеры, в которых до смерти подвизался святой Антоний, будут гласить, что он был преподобен во всех делах своих.

О, преподобный отец наш Антоний, видя в тебе сочетание тех иноческих добродетелей, которые в прочих находятся обыкновенно в неравных степенях, воскликнем тебе по псалму: «Славим Тебя, Отче, потому что ты дивно устроен» (Пс. 138). «Если бы кто забыл твои подвиги и труды, то забудь его десница его, прильпни язык его к гортани его» (Пс. 136:5–6). Если же кто не захотел бы славить тебя, то эти святые пещеры, эта святая обитель возвестит все хвалы твои, всюду возглашая: «Таков и должен быть у нас первосвященник: святой, непричастный злу, непорочный, отделенный от грешников...» (Евр. 7:26).

Удивляясь столь великим подвигам и добродетелям твоим и желая явственнее восхвалить праведность твою во всех делах, обращаемся к добродетели чистоты, которая есть сестра ангелов, одоление страстей, царица добродетелей и держава всех благ. От юности своей, среди других добродетелей иноческих, прилежал он и этой добродетели, зная, что чистота уподобляет человека не только ангелам, но и самому Богу, как говорит святой Василий: «Нечто великое и прекрасное есть девственная чистота, уподобляющая человека нетленному Богу; так что он являет в себе подобие Божие, как в чистейшем зеркале, исходящее от самого Бога и благодати Его, как благоприятное сияние». Знал достоинство чистоты преподобный Ефрем, говоря на похвалу ей такие слова: «О, чистота, обуздание очей, ведущая все тело от тьмы в свет; о, чистота, смирение тела, порабощающая его и быстро стремящаяся к небесному; о, чистота, любящая мать и жилище ангелов; сделавшая людей достойными славословить с ангелами; чистота, колесница небесная, возводящая на высоту того, кто стяжал тебя!» Некогда Соломон вопрошал, кто может сказать: я очистил мое сердце, или я чист от греха моего (Притч. 20:9)? На этот вопрос, не обинуясь, может отвечать преподобный отец наш Антоний: «Я чист сердцем». Как же не было стяжать чистого сердца тому, кто от юности своей принес чистоту жизни как жертву Богу, говоря псаломски: «На Тебе утверждался от утробы» (Пс. 70:6).

Как было не соблюсти чистого сердца тому, кто был ангелом во плоти, и может сказать вслед за апостолом: «Как ангела Божия приняли вы меня!» (Гал. 4:14).

На небе девять чинов ангельских, и следует спросить нам, которому из них подобен был преподобный отец наш Антоний Печерский: ангелам низших чинов или высших чинов. По послушанию подобен был ангелам низших чинов, по любви к Богу и прочим совершенствам иноческим подобен был серафимам, так что святая Печерская обитель может пророчески воскликнуть, в похвалу его: «Прилетел ко мне один из серафимов, в руке его, горящий уголь» (Ис. 6:6), то есть пришел ко мне, как бы один из серафимов с небес – со Святой Горы, из лика иночествующих, святой Антоний, и дела его благие горели как угль, составленный из любви. Серафимы превосходят саном и славой все чины ангельские на небе, святой же отец наш Антоний богоугодным и чистым житием превосходит всех преподобных той святой обители. Кто из них был столь преподобен? Один превосходил прочих чистотой, кто нестяжанием, кто смирением, кто послушанием, кто рукоделием, кто безмолвием или постом, или молитвой, а святой отец наш Антоний был преподобен во всех делах своих, и потому подобен он серафимам.

Был некогда Исаия во исступлении и увидел серафимов, стоящих пред Богом, восседающим на престоле; они закрывали лица двумя крылами, ноги двумя крылами, а двумя крылами летали (Ис. 6:1–2). Что значит эта тайна, рассуждает божественный Златоуст. «Закрывали лица свои, чтоб оказать великую честь Богу, потому что не могли быстрозоркими своими очами созерцать столь великий свет, исходящий от лица Его; ноги закрывали по стыдливости, чтоб никто не смотрел на несовершенную их любовь и движения сердечные, знаменуемые ногами. Летали же двумя крылами, чтоб показать себя готовыми и скорыми ко всякому повелению Господню». Но находим и еще толкование этих слов и причину: серафимы делают то, как бы чудясь, что Сын Божий смирится на земле и понесет крест. Поэтому, уподобляясь Господу Своему, каждый стоял пред Ним, как распятый, потому что крылья у главы были склонены, также и крылья у ног, а у рамен распростерты; об этом-то и говорит Исаия: «Двумя крылами закрывали лица свои, двумя – ноги, а двумя летали». И так, если б кто внимательно рассмотрел положение их, то нашел бы, что они знаменовали собой крест.

То, что Исаия видел тогда у престола Божия на небе, тому подобие видим мы во святой Печерской обители. Наши двое святых серафимов, Антоний и Феодосий, подражая тем небесным серафимам и предстоя всегда на молитве как престолу Божию Его распятию, – и казались распятыми: закрывали лица свои, скрываясь от мира в пещеры, ноги, умерщвляя страсти свои и самих себя, двумя крылами летали, когда в подвигах своих воздевали к высоте руки свои, как распростертые крылья. И как те небесные серафимы у небесного престола, так и наши земные у Господнего креста всегда изображали из себя крест, по слову святого апостола: «Чтоб жить для Бога, мы сораспялись Христу» (Гал. 2:19).