Текст книги "Любимые застольные песни"

Автор книги: Е. Зайцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

Ты что за рожи там, месяц, кривишь,

Глазки прищурив, так странно глядишь?

Лишний стаканчик хватил, брат, вина?

Стыдно тебе – ведь уж ты старина.

Левая, правая где сторона?

Улица, улица, ты, брат, пьяна…

«У нас нонче субботея…»

У нас нонче субботея!

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

субботея.

А назавтра воскресенье.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

воскресенье.

Ко мне нонче друг Ванюша

приходил.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

приходил.

Три кармана приносил.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

приносил.

Первый карман со орехами, второй карман со деньгами.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

со деньгами.

Третий карман со изюмом.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

со изюмом.

От орехов губы горьки, нельзя с милым целоваться.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

целоваться.

Только можно обниматься.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

обниматься.

От изюма губы сладки, можно с милым целоваться.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

целоваться.

У нас нонче субботея.

Барыня ты моя, сударыня ты моя,

субботея!

«В жизни все неверно и капризно…»

В жизни все неверно и капризно,

Дни бегут, никто их не вернет.

Нынче праздник, завтра будет тризна,

Незаметно старость подойдет.

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

Эти кудри дерзко-золотые

Да увяли в белой седине,

Вспоминать те годы молодые

Будем мы с тобой наедине.

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

Где ты, юность без конца, без края,

Отчего так быстро пронеслась,

Неужели скоро, умирая,

Мне придется петь в последний раз?

Эх, друг-гитара, что звенишь несмело?

Еще не время плакать надо мной,

Пусть жизнь прошла, все пролетело,

Осталась песня, песня в час ночной!

«Колокольчики-бубенчики звенят…»

Колокольчики-бубенчики звенят,

Простодушную рассказывают быль…

Тройка мчится, комья снежные летят,

Обдает лицо серебряная пыль!

Нет ни звездочки на темных небесах,

Только видно, как мелькают огоньки,

Не смолкает звон малиновый в ушах,

В сердце нету ни заботы, ни тоски.

Эх! Лети, душа, отдайся вся мечте,

Потоните, хороводы бледных лиц!

Очи милые мне светят в темноте

Из-под черных, из-под бархатных ресниц…

Эй, вы, шире, сторонитесь, раздавлю!

Бесконечно, жадно хочется мне жить!

Я дороги никому не уступлю,

Я умею ненавидеть и любить…

Ручка нежная прижалась в рукаве…

Не пришлось бы мне лелеять той руки,

Да от снежной пыли мутно в голове,

Да баюкают бубенчики-звонки!

Простодушные бубенчики-друзья,

Говорливые союзники любви,

Замолчите вы, лукаво затая

Тайны нежные, заветные мои!

Ночь окутала нас бархатной тафтой,

Звезды спрятались, лучей своих не льют,

Да бубенчики под кованой дугой

Про любовь мою болтают и поют…

Пусть узнают люди хитрые про нас,

Догадаются о ласковых словах

По бубенчикам, по блеску черных глаз,

По растаявшим снежинкам на щеках.

Хорошо в ночи бубенчики звенят,

Простодушную рассказывают быль…

Сквозь ресницы очи милые блестят,

Обдает лицо серебряная пыль!..

«Очаровательные глазки…»

Очаровательные глазки,

Очаровали вы меня.

В вас столько жизни, столько ласки,

В вас столько страсти и огня.

С каким восторгом я встречаю

Твои прелестные глаза,

Но я в них часто замечаю —

Они не смотрят на меня.

Я опущусь на дно морское

И поднимусь под облака,

Я все отдам тебе земное,

Лишь только ты люби меня.

Я пережил все муки ада

И до сих пор еще терплю.

Мне ненавидеть тебя надо,

А я, безумный, все люблю.

«Как грустно, туманно кругом…»

Как грустно, туманно кругом,

Тосклив, безотраден мой путь,

А прошлое кажется сном,

Томит наболевшую грудь.

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить!

Ямщик, не гони лошадей.

Как жажду средь мрачных равнин

Обиду забыть и любовь.

Но память, мой злой властелин,

Все будит минувшее вновь.

Все было лишь ложь и обман,

Прощай и мечты, и покой.

А боль незакрывшихся ран

Останется вечно со мной.

Ямщик, не гони лошадей,

Мне некуда больше спешить,

Мне некого больше любить!

Ямщик, не гони лошадей.

Женская доля

«Не одна-то ли, да одна…»

Не одна-то ли, да одна,

Ай, во поле дорожка,

Во поле дороженька,

Эх, во поле дороженька.

Не одна-то ли дороженька,

Ай, дорожка пролегала,

Она пролегала,

Эх, она пролегала.

Эх, частым ельничком доро…

Ай, дорожка зарастала,

Она зарастала,

Эх, она зарастала.

Молодым-то ли горьким,

Ай, горьким осинничком

Ее заломало.

Эх, ее заломало.

Как по той ли по дороженьке,

Ай, по той ли дорожке

Нельзя ни проехать, ой,

Да ни проехать, ни пройти…

«Выходили красны девушки…»

Выходили красны девушки

Из ворот гулять на улицу.

Выносили белы лебеди

Соловья да на белых руках,

Соловеюшка рассвищется,

Красны девки разгуляются,

Красны девки разгуляются,

Молодцы-то расплачутся:

«Да поживите, красны девушки,

Во душах да в красных девицах,

Неровен де взамуж выйдется,

Неровен черт накачается,

Неровен черт накачается,

Или старое удушливое».

Дуня по двору похаживает

Да шелковые плети спрашивает:

«На мое лицо на белое,

На мое лицо румяное?»

«Платок тонет и не тонет…»

Платок тонет и не тонет,

Потихонечку плывет, —

Милый любит и не любит,

Только времечко ведет.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Я росла и расцветала

До семнадцати годов,

А с семнадцати годов

Крушит девушку любовь.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый спрашивал любови,

Я не знала, что сказать, —

Молода, любви не знала,

Ну и жалко отказать.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Понапрасну небо ясно,

Одна звездочка горит,

Понапрасну милых много, —

Об одном сердце болит.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Тебе, белая береза,

Нету места у реки.

Если я тебе невеста,

Ты меня побереги.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

Милый скажет: «До свиданья», —

Сердце вскинется огнем,

И тоскует, и томится

Все о том же, все о нем.

Ах, Самара-городок,

Беспокойная я.

Беспокойная я,

Успокой ты меня!

«Светит месяц, светит ясный…»

Светит месяц, светит ясный,

Светит белая заря.

Осветила путь-дорожку

Мне до милого двора.

Мне не спится, не лежится,

И сон меня не берет.

Я сходил бы к милой в гости,

Да не знаю, где живет.

Попросил бы я товарища,

Мой товарищ доведет,

Мой товарищ меня краше —

Боюсь, Машу отобьет.

Подхожу я к дому милой,

А у милой нет огня.

Постучал я под окошком,

Моя Маша спать легла.

– Стыдно, стыдно тебе, Маша,

Со вечера рано спать.

– А тебе, мой друг, стыднее

До полуночи гулять!

«В низенькой светелке огонек…»

В низенькой светелке огонек горит,

Молодая пряха под окном сидит.

Молода, красива, карие глаза,

По плечам развита русая коса.

Русая головка, думы без конца…

Ты о чем мечтаешь, девица-краса?

В низенькой светелке огонекгорит,

Молодая пряха под окном сидит.

«Мой костер в тумане светит…»

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

Ночь пройдет – и спозаранок

В степь далеко, милый мой,

Я уйду с толпой цыганок

За кибиткой кочевой.

На прощанье шаль с каймою

Ты на мне узлом стяни:

Как концы ее, с тобою

Мы сходились в эти дни.

Кто-то мне судьбу предскажет?

Кто-то завтра, сокол мой,

На груди моей развяжет

Узел, стянутый тобой?

Вспоминай, коли другая,

Друга милого любя,

Будет песни петь, играя

На коленях у тебя!

Мой костер в тумане светит;

Искры гаснут на лету…

Ночью нас никто не встретит;

Мы простимся на мосту.

«Он говорил мне…»

Он говорил мне: «Будь ты моею,

И стану жить я, страстью сгорая;

Прелесть улыбки, нега во взоре

Мне обещают радости рая».

Бедному сердцу так говорил он,

Бедному сердцу так говорил он…

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он говорил мне: «Яркой звездою

Мрачную душу ты озарила,

Ты мне надежду в сердце вселила,

Сны наполняла сладкой мечтою».

То улыбался, то слезы лил он,

То улыбался, то слезы лил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

Он обещал мне, бедному сердцу,

Счастье и грезы, страсти, восторги,

Нежно он клялся жизнь усладить

мне

Вечной любовью, вечным блаженством.

Сладкою речью сердце сгубил он,

Сладкою речью сердце сгубил он,

Но не любил он, нет, не любил он,

Нет, не любил он, ах, не любил

меня!

«Не велят Маше за ре… за реченьку…»

Не велят Маше за ре… за реченьку ходить,

Не велят Маше моло… ах, молодчика любить,

Ах, молодчика любить.

А молодчик-то люби… любитель дорогой,

Он не чувствует любо… ох, любови никакой,

Ох, любови никакой.

Какова любовь на све… на свете горюча:

Стоит Машенька, запла… ох, заплаканы глаза,

Ох, заплаканы глаза.

Призатертые кисе… кисейны рукава.

Знать, на Машеньку побе… ох, победушка была,

Ох, победушка была.

Знать на Машеньку побе… победушка пришла;

Видно, Машеньку брани… эх, бранили за дружка,

Эх, бранили за дружка.

«Как за нашим, за нашим…»

Как за нашим, за нашим, за нашим за двором,

За двором, за двором, за двором, за двором

Растет трава, растет трава, растет травка шелкова,

Шелковая трава, шелковая трава.

По той траве, по той траве, по той траве пава шла.

Пава шла, девица, пава шла, девица.

За павою, за павою, за павою пан летел,

Пан летел, пан летел, пан летел, пан летел.

Кличет: «Пава!», кличет: «Пава!», кличет: «Пава ты моя!

Ты моя, ты моя, ты моя, ты моя!»

«Нет, я, сударь, нет, я, сударь, нет, я, сударь, не твоя,

Не твоя, не твоя, не твоя, не твоя.

Я павлина, я павлина, я павлинова жена.

Вольная, вольная, вольная, вольная!»

«Не грусти, мой свет, мне грустно…»

Не грусти, мой свет, мне грустно и самой,

Что давно я не видалася с тобой.

Муж ревнивой не пускает никуда;

Отвернусь лишь, так и он идет туда.

Принуждает, чтоб я с ним всегда была;

Говорит он: «Отчего не весела?»

Я вздыхаю по тебе, мой свет, всегда,

Ты из мыслей не выходишь никогда.

Ах! несчастье, ах! несносная беда,

Что досталась я такому, молода;

Мне в совете с ним вовеки не живать,

Никакого мне веселья не видать.

Сокрушил злодей всю молодость мою;

Но поверь, что в мыслях крепко я стою;

Хоть бы он меня и пуще стал губить,

Я тебя, мой свет, вовек буду любить.

«По горам, по горам…»

По горам, по горам,

И я по горам ходила,

И я по горам ходила.

Все цветы, все цветы,

И я все цветы видела,

И я все цветы видела.

Одного, одного,

Одного цвета нет как нет,

Одного цвета нет как нет.

Нет цвета, нет цвета,

Ах, нет цвета алого,

Ах, нет цвета алого.

Алого, алого,

Моего цвета прекрасного,

Моего цвета прекрасного.

По двору, по двору,

И я по двору ходила,

И я по двору ходила.

Всех гостей, всех гостей,

И я всех гостей видела,

И я всех гостей видела.

Видела, видела,

Одного гостя нет как нет,

Одного гостя нет как нет.

Нет гостя, нет гостя,

Ах, нет гостя милого,

Ах, нет гостя милого.

Милого, милого,

Моего друга любезного,

Моего друга любезного.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли служба сказана,

Аль ему ли служба сказана.

Аль ему, аль ему,

Аль ему ли государева,

Аль ему ли государева.

Али мне, али мне

В своем доме воли нет,

В своем доме воли нет.

Али мне, али мне

Послать было некого,

Послать было некого.

Я сама, я сама,

Я сама к другу поехала,

Я сама к другу поехала.

Я сама, я сама,

Я сама с другом простилася,

Я сама с другом простилася:

«Ты прости, ты прости,

Ты прости-прости,

Сердечный друг!»

«Ах! когда б я прежде знала…»

Ах! когда б я прежде знала,

Что любовь родит беды,

Веселясь бы не встречала

Полуночная звезды!

Не лила б от всех украдкой

Золотого я кольца;

Не была б в надежде сладкой

Видеть милого льстеца!

К удалению удара

В лютой, злой моей судьбе,

Я слила б из воска яра

Легки крылышки себе

И на родину вспорхнула

Мила друга моего;

Нежно, нежно бы взглянула

Хоть однажды на него.

А потом бы улетела

Со слезами и тоской;

Подгорюнившись бы села

На дороге я большой;

Возрыдала б, возопила:

«Добры люди! Как мне быть?

Я неверного любила…

Научите не любить».

«– Голубчик мой, Ванюшка, куда…»

– Голубчик мой, Ванюшка, куда едешь ты?

– Не скажу…

– Скажи разлюбезный, Ваня, размилой,

– На базар.

– Голубчик мой, Ваня, возьми ж меня с собой.

– Не возьму.

– Возьми разлюбезный, Ваня, размилой.

– Садись да на край.

– Голубчик мой, Ванюшка, что у тебя в мешке?

– Не скажу.

– Скажи разлюбезный, Ваня, размилой.

– Яблоки.

– Голубчик мой, Ванюшка, дай мне хоть одно.

– Не дам.

– Дай, разлюбезный, Ваня, размилой.

– Возьми, да только гнилой.

– Голубчик мой, Ванюшка, как мне его съесть?

– Не знаю.

– Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

– Гнилой срежь, а хороший съешь.

– Голубчик мой, Ванюшка, где ночуем мы?

– Не знаю.

– Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

– На постоялом дворе.

– Голубчик мой, Ванюшка, кто ж разбудит нас?

– Не знаю.

– Скажи, разлюбезный, Ваня, размилой.

– Есть захочешь – сама вскочишь.

Тррр, приехали, слезай.

«Что ж ты, милый, не пришел…»

Что ж ты, милый, не пришел?

Я тебе велела…

Всю я ночку не спала —

Все в окно глядела.

А что же ты стоишь,

Глазоньками водишь,

Товарищу не велишь

И сам не подходишь?

Скоро, скоро снег растает,

Вся земля согреется.

Скажи верное словечко —

Можно ли надеяться?

Не сияет, не горит

Золото колечко.

Неужели не болит

У милого сердечко?

Голубую ленту бантом

Ты зачем завязывал?

Я любила тебя тайно,

А ты всем рассказывал.

Мне сказали, что сердита,

Из каменья сердце сбито.

Совершенно правильно —

Мое сердечко каменно.

Срубил белую березу,

Да в лесу осталася.

Любил девчоночку три года,

Да не мне досталася.

«На горе – колхоз, под горой…»

На горе – колхоз, под горой – совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

Задавал вопрос, сам глядел в глаза:

– Ты колхозница, тебя любить нельзя!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей, —

Ты колхозница, тебя любить нельзя!

– Что колхозница, не отрицаю я,

И любить тебя не собираюсь я!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И любить тебя не собираюсь я!

– Я пойду туда, где густая рожь,

И найду себе, кто на меня похож!

Ай-я-яй-яй-яй, ой-ей-ей-ей-ей,

И найду себе, кто на меня похож!

На горе – колхоз, под горой – совхоз,

А мне миленький задавал вопрос.

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока!

Прихожу к тебе с тоской;

Мой сердечный друг далеко,

Ты беги к нему волной.

Ты беги, волна, стремися,

К другу весть скорей неси,

Как стрела к нему пустися

И словечко донеси.

Ты скажи, как я страдаю,

Как я мучуся по нем!

Говорю, сама рыдаю,

Слезы катятся ручьем.

Вспомню, милый как прощался,

И туда вдруг побегу,

Где со мною расставался;

Плачу там на берегу.

С ветром в шуме Волга стонет,

А я рвуся злой тоской;

Сердце ноет, ноет, ноет

И твердит: «Где милый мой?

Где мой друг, моя отрада?

Где девался дорогой?..»

Жизни я тогда не рада,

Вся в слезах иду домой.

Но к несносному мученью

Страсть должна свою скрывать,

Здесь предавшись слез стремленью,

Дома вид иной казать.

Как ни тошно, как ни больно,

Чтоб не знали страсть мою,

Покажусь на час спокойной;

Ночь зато проплачу всю.

«Поспешай ко мне, любезный!

Ты почувствуй скорбь мою,

Ток очей отри мой слезный,

Облегчи мою судьбу».

Только я уста сомкнула,

Стон пустился вслед за мной;

Мнится, реченька вздохнула,

Понесла слова волной.

«Вниз по матушке по Волге…»

Вниз по матушке по Волге,

От крутых красных бережков,

Разыгралася погода,

Погодушка верховая;

Ничего в волнах не видно,

Одна лодочка чернеет,

Никого в лодке не видно,

Только парусы белеют.

На гребцах шляпы чернеют,

Кушаки на них алеют.

На корме сидит хозяин,

Сам хозяин во наряде,

Во коричневом кафтане,

В перюиновом камзоле,

В алом шелковом платочке,

В черном бархатном картузе;

На картузе козыречек,

Сам отецкий он сыночек.

Уж как взговорит хозяин:

«И мы грянемте, ребята,

Вниз по матушке по Волге,

Ко Аленину подворью,

Ко Ивановой здоровью».

Аленушка выходила,

Свою дочку выводила,

Таки речи говорила:

«Не прогневайся, пожалуй,

В чем ходила, в том и вышла.

В одной тоненькой рубашке

И в кумачной телогрейке».

«Скучно, девушки, весною жить…»

Скучно, девушки, весною жить одной:

Не с кем сладко побеседовать младой.

Сиротинушка, на всей земле одна,

Подгорюнясь ли присядешь у окна —

Под окошком все так весело глядит,

И мне душу то веселие томит.

То веселье – не веселье, а любовь,

От любви той замирает в сердце кровь.

И я выду на широкие поля —

С них ли негой так и веет на тебя;

Свежий запах каждой травки полевой

Вреден девице весеннею порой,

Хочешь с кем-то этим запахом дышать

И другим устам его передавать;

Белой груди чем-то сладким тяжело,

Голубым очам при солнце не светло.

Больно, больно безнадежной тосковать!

И я кинусь на тесовую кровать,

К изголовью правой щечкою прижмусь

И горючими слезами обольюсь.

Как при солнце летом дождик пошумит,

Травку вспрыснет, но ее не освежит,

Так и слезы не свежат меня, младой;

Скучно, девушки, весною жить одной!

«Не пробуждай, не пробуждай…»

Не пробуждай, не пробуждай

Моих безумств и исступлений,

И мимолетных сновидений

Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,

Которой память – мука жизни,

Как на чужбине песнь отчизны

Изгнаннику земли родной.

Не воскрешай, не воскрешай

Меня забывшие напасти,

Дай отдохнуть тревогам страсти

И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..

Мне легче горя своеволье,

Чем ложное холоднодровье,

Чем мой обманчивый покой.

«Скучно, матушка, мне сердцем…»

Скучно, матушка, мне сердцем жить одной,

Скучно, скучно, что не едет дорогой.

Где сокрою я кручинушку свою?

Лучше выйду, на крылечке постою.

Посмотрю, кто вдоль по улице прошел,

Посмотрю, не пролетит ли мой сокол.

Вдоль по улице метелица метет,

А с метелицей и милый мой идет.

Машет издали мне аленьким платком,

Подошедши, говорит он мне тайком:

«Ах, постой, постой, любезная моя!

Дай мне, радость, наглядеться на тебя!

С той поры, как разлучились мы с тобой,

Потерял я и здоровье и покой».

– «Друг сердечный, – отвечала я ему,

Или ты смеешься горю моему?

Такова ли я до сей поры была?

Таковою ли красавицей слыла?

На лице поблекли алые цветы;

Без тебя, мой друг, лишилась красоты!»

«– Матушка, матушка…»

– Матушка, матушка,

Что во поле пыльно?

Сударыня, матушка,

Что во поле пыльно?

– Дитятко милое,

Кони разыгралися.

– Матушка, матушка,

На двор гости едут,

Сударыня-матушка,

На двор гости едут!..

– Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

– Матушка, матушка,

На крылечко идут,

Сударыня-матушка,

На крылечко идут!..

– Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся…

– Матушка, матушка,

В нову горницу идут,

Сударыня-матушка,

В нову горницу идут!..

– Дитятко милое,

Я тебя не выдам!

– Матушка, матушка,

За столы садятся,

Сударыня-матушка,

За столы садятся!

– Дитятко милое,

Не бойсь, не пужайся!

– Матушка, матушка,

Образа снимают,

Сударыня-матушка…

Меня благословляют…

– Дитятко милое,

Господь с тобою!

«Снеги белые, пушисты…»

Снеги белые, пушисты

Покрывали все поля;

Одного лишь не покрыли

Горя люта моего.

Есть кусточек среди поля,

Одинешенек стоит,

Он не клонит к земле ветки,

И листочков на нем нет.

Одна, горькая, несчастна,

Все горюю по милом,

День горюю, ночь тоскую,

Понапрасну слезы лью.

Слеза канет, снег растает,

В поле вырастет трава,

Никто травушки не косит,

Шелковой не обожнет.

Никто девушки не любит,

Никто замуж не берет.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок.

Пойду с горя в чисто поле,

Сяду я на бугорок,

Посмотрю я в ту сторонку,

Где мой миленький живет.

«Уродилася я, как былинка в поле…»

Уродилася я,

Как былинка в поле.

Моя молодость прошла

У людей в неволе.

Я с двенадцати лет

По людям ходила,

Где качала я детей,

Где коров доила.

Светлой радости я,

Ласки не видала,

Износилася моя

Красота, увяла.

Износили ее

Горе и неволя.

Знать, такая моя

Уродилася доля!

Уродилася я

Девицей красивой.

Судьба злая не дала

Мне доли счастливой.

И у птицы есть гнездо,

У волчицы дети,

У меня лишь, молодой,

Никого на свете.

Птица в темном лесу

Звонко распевает,

И волчица с детьми

Весело играет.

Хороша я, хороша,

Да плохо одета.

Никто замуж не берет

Девицу за это.

Эх ты, доля моя,

Доля-сиротинка,

Что полынь ты трава,

Горькая осинка!

«Уж ты сад, ты мой сад…»

Уж ты сад, ты мой сад,

Сад зелененький,

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты зачем рано цветешь,

Осыпаешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Ты далече, милый мой,

Собираешься?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Не во путь ли, во поход,

Во дороженьку?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься?

Ты со всеми людьми

Распрощаешься,

А со мною, молодой,

Все ругаешься.

Не ругайся, не бранись,

Скажи: «Милая, прощай!»

Скажи: «Милая, прощай!

Уезжаю в дальний край!»

«В час роковой, когда встретил тебя…»

В час роковой, когда встретил тебя,

Трепетно сердце забилось во мне.

Страстно, безумно тебя полюбя,

Весь я горю, как в огне.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

Снятся мне милые глазки твои,

Чудный твой стан, твоя красота.

Вся создана ты для знойной любви,

Вся ты любовь, вся – мечта.

Сколько счастья, сколько муки

Ты, любовь, несешь с собой!

Час свиданья, час разлуки, —

Дышит всё тобой одной.

«В садочке гуляла…»

В садочке гуляла,

Цветочки рвала,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Срывала, бросала

Под те ворота,

Смеялся казаче,

Что я – сирота.

– Не смейся, казаче,

Что я сирота.

Пришел бы ты сватать,

А я бы пошла.

– Не пойдешь – не надо,

А я не прошу!

– Поеду в Россию,

Там краше найду.

Объехал Россию

И все города

И не нашел краше,

Чем та сирота.

Вернулся казаче

Под те ворота,

Ой, вышла дивчина,

Моя сирота,

Ой, вышла дивчина

Заплаканная,

Наверно, дивчина

Засватанная.

Ой, вышла дивчина

Зажуренная,

Наверно, дивчина

Зарученная.

«Волга-реченька глубока…»

Волга-реченька глубока

Бьет волнами берега,

Мил уехал, не простился,

Знать, любовь не дорога.

Ой, туманы голубые,

Серебристая волна.

Неужели ко мне милый

Не вернется никогда?

Цвела вишня всем на диво,

Ветром сдуло белый цвет.

Я б другого полюбила,

Да любови в сердце нет.

Возле бережка крутого

День и ночь волна шумит.

Хорошо любить такого,

Кто любовью дорожит.

Над рекой стоят туманы,

Красна солнца не видать.

А мой милый меня вспомнит,

И его я буду ждать.

«Зажглась звезда далекая…»

Зажглась звезда далекая,

Цветет сирень в саду.

Я к речке, одинокая,

Тропиночкой иду.

Не пой, гармонь, страдания,

Мне сердце не тревожь.

Забытые свидания

Ты больше не вернешь.

Меня, девчонку строгую,

Он не хотел понять.

Ушел своей дорогою

Другую завлекать.

Ой, ночка, ночка звездная,

В саду сирень цветет.

Я верю, что серьезная

Любовь ко мне придет.

«В том саду, где мы с вами…»

В том саду, где мы с вами встретились,

Ваш любимый куст хризантем расцвел,

И в моей груди расцвело тогда

Чувство яркое нежной любви…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду,

Но любовь все живет

В моем сердце больном…

Отцвели уж давно

Хризантемы в саду…

Опустел наш сад, вас давно уж нет,

Я брожу один, весь измученный,

И невольные слезы катятся

Пред увядшим кустом хризантем…

«Если б завтра да ненастье…»

«Если б завтра да ненастье,

То-то рада я была;

Если б дождик, мое счастье, —

За малиной бы пошла.

Я бы милому сказала,

Чтобы он за мною шел!» —

Вот как Надя рассуждала,

С поля идучи домой.

С светом, рано, чуть проснуся,

Я в окошко погляжу;

Если дождик – отпрошуся,

Вот как маменьке скажу:

«Отпусти меня, родная!

Я малинки наберу;

Там дороженька большая:

Я продам все ввечеру.

Теперь дождик, мокро в поле —

Нам не можно работа ть;

Ну, чего же мешкать доле?

Я малинки пойду брать».

Лишь отпустит, я сберуся

И умыться побегу;

Я на час остановлюся

Подле речки на лужку.

Я нарву цветочков с поля,

За собой буду бросать,

Чтобы друг мой милый Леля

По следам бы мог сыскать.

А потом аукну смело,

Голос лесом отнесет.

Вчерась миленький, любезный

Рассердился на меня.

Все сердился и резвился:

«Поцелуй, – сказал, – меня».

«Ни за что не поцелую, —

Говорила я ему, —

Ты напал не на такую». —

Побежала ко двору.

В мыслях тех опять ложилась:

«Встану рано на заре», —

Но, проснувшися, смутилась:

Ясно, ясно на дворе.

Изголовьице смочила

Горючими слезами я:

«Не увижусь, – говорила, —

Ах, сегодня с милым я.

Я упрямиться не буду,

Не наделаю проказ:

Если миленький захочет,

«Поцелуй, – скажу, – сто раз».

«Как за реченькой…»

Как за реченькой

Слободушка стоит,

По слободке той

Дороженька бежит,

Путь-дорожка широка,

Да не длинна,

Разбегается

В две стороны она:

Как налево —

На кладбище к мертвецам,

А направо —

К закавказским молодцам.

Грустно было

Провожать мне, молодой,

Двух родимых

И по той, и по другой:

Обручальника

По левой проводя,

С плачем матерью-землей

Покрыла я;

А налетный друг

Уехал по другой,

На прощанье мне

Кивнувши головой.

«Вернись, я все прощу…»

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

Я упрекать тебя не стану и не смею:

Мы так недавно, так нелепо разошлись.

Ведь ты любил меня, и я была твоею!

Зачем же, зачем же ты ушел?

Вернись!

О, сколько, сколько раз вечернею порою

В запущенном саду на каменной скамье

Рыдала я, забытая тобою,

О милом, дорогом, о розе, о весне.

Я счастье прошлое благословляю.

О, если бы мечты мои сбылись!

Ведь я люблю тебя, люблю и проклинаю!

Отдай, отдай мне снова жизнь, вернись!

Вернись, я все прощу: упреки, подозренья,

Мучительную боль невыплаканных слез,

Укор речей твоих, безумные мученья,

Позор и стыд твоих угроз.

«Не спеши, моя красавица, постой…»

«Не спеши, моя красавица, постой:

Мне не долго побеседовать с тобой;

Оберни ко мне прекрасное лицо,

Есть еще к тебе заветное словцо:

Скажи, любишь ли ты, молодца, меня

И каков кажусь тебе удалый я?»

(Лицо девицы-красавицы горит,

Потупивши ясны очи, говорит:)

«Не пристало мне ответ такой держать

И пригожество мужское разбирать!»

– «Не спросил бы я, да вот моя беда:

Я сбираюсь в понизовы города;

Волгой-матушкой в расшиве погулять,

На чужбине доли, счастья поискать».

(Помутился вдруг девицы светлый взгляд;

Побледнела, словно тонкий белый плат.)

– «Уж зачем бы меня, девицу, пытать,

Коли едешь, коли вздумал покидать?

Видит бог, как я любила молодца!

Может, больше – грех и молвить, – чем отца!

Все на свете за него бы отдала!

Да ему, уж видно, стала не мила!»

– «Ты мила мне пуще прежнего теперь;

Не словам – хотя божбе моей поверь.

Для тебя же я сбираюсь в дальний путь,

Чтоб трудами выйти в люди как-нибудь;

Чтоб, вернувшись, быть на родине в чести;

Чтоб смелее от венца тебя вести.

Понизовые привольные края:

Не последний за другими буду я».

– «Волга-матушка бурлива, говорят;

Под Самарою разбойники шалят;

А в Саратове девицы хороши:

Не забудь там красной девицы-души!»

– «Не боюсь я Волги-матушки валов,

Стеньки Разина снаряженных стругов!

Не прельстит меня ничья теперь краса,

Ни такие ж с поволокою глаза;

Страшно только мне вернуться невпопад:

Тот ли будет на тебе тогда наряд?

Встретишь молодца ты в ленте золотой

Или ведешь на крылечко под фатой?»

– «Коли шутишь – не до шуток мне – до слез;

Коли вправду – кто ж так девицу обнес?

С кем иным, как не с тобою, молодцом,

Поменяюсь обручальным я кольцом?

Для кого блюла девичью красоту,

Для того и русу косу расплету;

Гробовой скорей покроюсь пеленой,

Чем, без милого, узорчатой фатой».

«Напилася я пьяна…»

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

Там кукушка кукует,

Мое сердце волнует.

Ты скажи-ка мне, расскажи-ка мне,

Где мой милый ночует.

Если он при дороге,

Помоги ему, Боже.

Если с любушкой на постелюшке,

Накажи его, Боже.

Чем же я не такая?

Чем чужая другая?

Я – хорошая, я – пригожая,

Только доля такая.

Если б раньше я знала,

Что так замужем плохо,

Расплела бы я русу косыньку

Да сидела б я дома.

Напилася я пьяна,

Не дойду я до дому.

Довела меня тропка дальняя

До вишневого сада.

«За окном в тени мелькает…»

За окном в тени мелькает

Русая головка.

Ты не спишь, моё мученье,

Ты не спишь, плутовка!

Выходи ко мне навстречу!

С жаждой поцелуя,

К сердцу сердце молодое

Пламенно прижму я.

Ты не бойся, если звёзды

Слишком ярко светят:

Я плащом тебя одену

Так, что не заметят…

Если сторож нас окликнет, —

Назовись солдатом,

Если спросят, с кем была ты, —

Отвечай, что с братом!

Под надзором богомолки

Ведь тюрьма наскучит…

А неволя поневоле

Хитрости научит!

«На речке, на речке…»

На речке, на речке, на том бережочке,

Ой, мыла Марусенька белое платье.

Мыла Марусенька белое платье,

Она мылась, белилась, ой, говорила,

Ой, мыла, белила, с собой говорила.

Ой, приплыли к Марусеньке белые гуси,

Приплыли к Марусеньке белые гуси:

«Ой вы, гуси, гуси – лазоревы очи,

Сколько хотите, то пейте, воды не мутите.

Сколько хотите, плывите, воды не мутите».

Ой, папаша с мамашей мне говорили:

«Ой, Марусенька, Маруся – несчастное имя,

Ой, Марусенька, Маруся – несчастное имя,

Ой, кого ж ты любила, навек позабыла

На речке, на речке, на том бережке».

«Виновата ли я, виновата ли я…»

Виновата ли я, виновата ли я,

Виновата ли я, что люблю,

Виновата ли я, что мой голос дрожал,

Когда пела я песню ему?

Виновата во всем, виновата кругом,

Еще хочешь себя оправдать,

Так зачем же, зачем в эту лунную ночь,

Позволяла себя целовать?

Ах, зачем же ты спишь в эту лунную ночь,

Ночью спать непростительный грех,

Ночью звезды горят, ночью ласки дарят,

Ночью все о любви говорят.

Уходи от меня, ненавижу тебя,

Откровенно тебе говорю,

За измену твою, за неправду твою

Я уж больше тебя не люблю.

«Мы на лодочке катались…»

Мы на лодочке катались

Золотисто-золотой,

Не гребли, а целовались —

Не качай, брат, головой!

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Слюбилася с молодчиком

Веселая девчонка.

Я тогда тебе поверю,

Что любовь верна у нас:

«Поцелуй меня, приятно,

Без отрыву сорок раз».

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Понравился мне, девице,

Молоденький мальчонка.

Меня маменька ругает,

Тятька боле бережет:

Как приду с гулянки поздно,

Он с поленом стережет.

«А я, – говорит, —

Тебя, – говорит, —

Дочурочка уважу:

А я, – говорит, —

Тебе, – говорит, —

Гуляночку налажу».

Где мы с миленьким встречались,

Там зеленая трава,

Где мы с милым расставались,

Там посохли дерева.

В лесу, говорят,

В бору, говорят,

Растет, говорят, сосенка.

Уж больно мне понравился

Молоденький мальчонка.

«Солнце красное взошло на небеса…»

Солнце красное взошло на небеса,

И на зелени обсохнула роса, —

Не обсохли лишь у Аннушки глаза,

Все блестит на них жемчужная слеза.

«Не круши себя, красавица моя!

Знать, такая участь слезная твоя.

Видно, так уж предназначено судьбой,

Чтоб безвременно расстался друг с тобой.

Променял твою девичью красоту —

На дощатый гроб, могильну темноту.

Хоть и грустно жить без друга своего,

Но слезами не воротишь ты его!»

Слышу девицы печальные слова:

«Пусть увяну – как без дождичка трава,

Сердцу бедному дам волю я изныть,

Друга ж милого нельзя мне позабыть!»