Текст книги "Зороастрийцы в Иране (Историко-этнографический очерк)"

Автор книги: Е. Дорошенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

Следует, однако, иметь в виду, что поездка Хатариа не носила чисто благотворительного характера, как это может показаться на первый взгляд. Индия в то время была колонией Англии, и парсы являлись крупными компрадорами и посредниками в англо-индийской торговле. Можно предположить, что английские власти были заинтересованы в поездке Хатариа в Иран, так как хотели с помощью индийских парсов проникнуть на внутренний рынок Ирана. Сам Хатариа был подданным Великобритании и ее агентом в Иране и в случае необходимости имел право обратиться в английскую миссию в Иране.

Прибыв в 1854 г. в Керман, Хатариа произвел перепись членов зороастрииской общины, насчитывавшей 932 семейства. Его деятельность по восстановлению разрушенных храмов огня и мест поклонения огню была встречена благожелательно со стороны иранских зороастрийских священнослужителей и рядовых членов общины. Так, в 1857-1858 гг. были восстановлены храмы огня «Даримехр магалейе шахр» в Йезде и Кермане. В память о благотворительной деятельности Хатариа на пьедестале священного огня в храме зороастрийцы сделали благодарственную надпись. В ней говорилось, что храм зороастрииской общины в Кермане построен на средства парсов Индии. Указывалось также на те громадные усилия, которые приложил Хатариа для восстановления храма. В надписи отмечалось также, что данное сооружение должно быть использовано как самое чистое место для свершения молитв и воздаяния хвалы богу, как место обучения зороастрийских детей и, наконец, как место вручения даров самым уважаемым зороастрийским священнослужителям и членам общины. Здесь происходили культовые церемонии, свадьбы, праздники, встречи и собрания выборного комитета по управлению делами зороастрииской общины Йезда, Кермана и деревень, жители которых также были зороастрийцами.

Русский востоковед А.Г. Туманский в письме к акад. В.Р. Розену от 28 февраля 1892 г. писал о Хатерджи Хатариа, что он «свою деятельность посвятил обеспечению положения своих единоверцев в Персии... успел выхлопотать у персидского правительства право взимать самому джизий, т.е. излишек, который до той поры попадал в карман посредников,. Хатариа обратил в фонд, на проценты с которого он устроил зороастрийские школы. Все это, конечно, не могло быть иначе как с помощью английского правительства, подданным которого он был».

Пытаясь сблизить зороастрийцев Йезда и Кермана Хатариа создал нечто вроде общего правления («панчаят»). Он собрал интересные данные о зороастрийцах Керманской и Йездской провинций. Из всех зороастрийцев этих провинций только 200 человек были способны платить джизью, 400 человек платили джизью с большим трудом, а остальные испытывали огромные трудности и были не в состоянии уплачивать указанный налог. Очень бедных зороастрийцев Йездской провинции Хатариа насчитал 663 человека, из которых 400 жили в очень плохих условиях, а 223 буквально умирали с голоду. Он же подсчитал, что для Йездской провинции из бюджета зороастрииской общины надо внести по крайней мере 60 туманов для организации школ в Йезде и селении Ганатйасане.

Если привилегированные слои зороастрииской общины Кермана и Йезда интересовались политическими событиями, происходившими в Иране в конце XIX-начале XX в., то рядовая масса зороастрийских бедняков проявляла к ним полное безразличие. Это объяснялось не только тяжелыми условиями жизни, угнетением, но и территориальной изолированностью и полной оторванностью от столицы – Тегерана, являвшегося центром политической и экономической жизни страны.

В 60-х годах XIX в., после отмены шахского фирмана, запрещавшего зороастрийцам выезд за пределы Ирана, некоторые семьи, в том числе представители шарифабадской семьи Кай Хосрова Йедгара, время от времени выезжали в Бомбей по торговым и финансовым делам и сумели разбогатеть и нажить состояние.

Хотя зороастрийское духовенство противилось отправке зороастрийских подростков для обучения в Индию, некоторые семьи сумели отправить своих детей в Бомбей для получения образования. В то же время по распоряжению шаха Ирана в Йездской и Керманской провинциях были открыты две светские школы для зороастрийцев.

Общение зороастрийцев Йезда и Кермана с индийскими парсами привело к активизации наиболее предприимчивых зороастрийцев, занявшихся торговлей и ростовщичеством, хотя нелишне будет отметить, что постоянные запреты самого разного свойства, притеснения и грабежи привили одним из них пассивность и покорность, а другим приспособляемость и предприимчивость.

Разбогатевшие на торговле с парсами Индии зороастрийские компрадоры начали строить дома по мусульманскому образцу, с большим открытым двором, фонтаном и садом. И только один зал дома, где находился алтарь со священным огнем, был выдержан в традиционном стиле.

В конце XIX в. в селении Носратабад к северу от Йезда встречались дома с большими открытыми дворами. Прилегающие к ним улицы были обсажены деревьями, хотя дорога к селению была очень узкой и неудобной для езды. Селение Носратабад находилось в относительно благоприятных климатических условиях, однако его жители постоянно страдали от соседства с мусульманскими районами Йезда, подвергаясь частым набегам иранских лути (городских низов). В начале XX в. многие зороастрийцы Носратабада переселились в более современные зороастрийские селения Хасанабад и Торкабад.

Только дома зороастрийских священнослужителей Йезда продолжали оставаться традиционными, хотя и в них постепенно происходили перемены. Известный в Йезде дом зороастрийского дастура Намдара, переданный наследство другому, дастуру – Шахрияру, получившему образование в Бомбее, был выстроен по традиционному плану: восьмиугольное помещение с четырьмя комнатами, одним входом и главной дверью, коридором, передней, где у стены находилась каменная скамья – наиболее прохладное место летом. Просторная передняя одновременно служила амбаром для запасов зерна и продуктов; здесь же разгружали вьючных животных. В конце коридора находилась дверь, которая вела в небольшой дворик, где было очень небольшое, низкое строение, очевидно предназначенное для женщин.

В конце XIX-начале XX в. начинается переселение наиболее обеспеченных семей в Тегеран и бедных зорострийцев в другие города в поисках заработка. Там их искусство садоводов ценилось очень высоко. Богатые иранцы-мусульмане, несмотря на разное вероисповедание, охотно нанимали зороастрийев садовниками для ухода за фруктовыми деревьями и цветами. К услугам садовников-зороастрийцев весною прибегало и английское посольство в Тегеране, в котором ежегодно работало в качестве садовников около 200 человек. Отработав весенне-летний сезон в городах, зороастрийцы к осени возвращались домой, в свои деревни, а на смену им приезжали другие.

Наиболее предприимчивая часть зороастрийцев прибегала к различным ухищрениям, чтобы обойти запреты правительства для немусульман. Понимая свое неустойчивое положение, они должны были постоянно демонстрировать всему населению страны, что являются людьми долга, необыкновенно честными и порядочными. Некоторые из них сумели обогатиться за счет ростовщических операций. К их числу принадлежала семья Джамшида Джамшидияна, известного зоррастийца Йезда.

Накопив довольно значительный капитал, члены семьи Джамшидияна переселились в столицу и приобрели в ее окрестностях 20 поместий. Джамшид Джамшидиян основал торговый дом, впоследствии преобразованный в частный банк, пускавший в оборот капиталы, предоставляемые ему членами зороастрийской общины и отдельными лицами. Филиалы банка Дж. Джамшидияна были открыты в Йезде, Кермане, Ширазе, а также в Бомбее, Калькутте, Багдаде.

Принимая к оплате самые безнадежные векселя, подписанные министрами и высшими чиновниками правительства каджарской династии, и беря под залог преимущественно земли, Дж. Джамшидиян как бы оказывал услугу высокопоставленным вкладчикам. Поэтому иранцы-мусульмане более охотно вели денежные расчеты и дела с банком Дж. Джамшидияна, чем с английским или русским банками.

Банк давал деньги под залог земельных владений и брал проценты в зависимости от платежеспособности вкладчика и других обстоятельств. Обычно банк взимал 12% годовых, в то время как русский учетно-ссудный банк – только 4%.

Жажда наживы и страсть к обогащению толкнула Дж. Джамшидияна на необдуманный-поступок и привела в конечном счете банк и его основателя к краху и банкротству.

В начале XX в., желая расширить свое дело, Джамшидиян занял 1 млн. туманов у бомбейских парсов, которые одобрительно относились к его деятельности, так как парсы в Индии не могли рассчитывать больше чем на 6% дохода со своего капитала. Затем Джамшидиян обратился к русскому банку, который также одолжил ему довольно значительную сумму. Раздавая деньги направо и налево своим клиентам – крупным феодалам, вельможам, аристократам, Джамшидиян по-прежнему брал под залог их земли, которые хотя и представляли огромное богатство, но в тот период не могли быть реализованы, а должники не могли уплатить свой долг банку деньгами. Русский банк наложил арест на земли Джамшидияна. Рассчитывая на помощь богатых единоверцев Бомбея, Джамшидиян обратился к ним с просьбой поддержать и выручить его, однако получил решительный отказ.

Репутации Джамшидияна был нанесен большой урон, что, сказалось и на других зороастрийцах и было использовано мусульманским духовенством против них.

Существует версия, согласно которой в крахе банка Джамшидияна был виновен английский шахиншахский банк. Чтобы имущество семьи Джамшидияна не попало в руки англичан, иранское правительство, выплатив долг английскому шахиншахскому банку, приобрело этот банк. Дж. Джамшидиян был назчачен заместителем управляющего этого банка.

Другие зороастрийцы, братья Джахан, также основали банк, связанный с торговлей и сельским хозяйством. Этот банк развил бурную деятельность и стал конкурентом шахиншахского банка, который совместно с учетно-сеудным банком прекратил субсидировать его, что привело к банкротству банка.

В начале XX в. большая часть торговли городов Йезда и Кермана была сосредоточена в руках купцов-зороастрийцев – торговых домов «Ростам Кайхосров и сыновья» и «Хосров-шах Джахав и братья», сумевших установить торговые связи с одесскими купцами. Они торговали коврами, кашемировыми шалями и платками, хной, смолой, фисташками и другими товарами.

Хотя компрадоры-зороастрийцы, получившие образование в Бомбее, как и иранские либерально-буржуазные элементы, враждебно относились к абсолютистскому режиму и жаждали политических перемен, они и все сочувствующие конституционному движению зороастрийцы активного участия в буржуазной революции 1905-1911 гг. не принимали. Но были и исключения. К ним относились уже упоминавшиеся братья Джахан. Зороастрийцы, которые в основном жили на юге и юго-востоке страны, не были осведомлены, о событиях, происходивших в Тегеране и других крупных городах Ирана.

Во время выступлений мусульманского населения в знак протеста против репрессий, предпринятых Мохаммед-шахом Каджаром по отношению к участникам иранской буржуазной революции, там не было ни одного зороастрийца.

Есть сведения, что богатые зороастрийцы, проживавшие в Тегеране, передали в 1906 г. лидерам первого меджлиса 3 тыс. туманов для того, чтобы депутаты иранского парламента не препятствовали зороастрийским купцам заключать выгодные для них торговые сделки. Кроме того, они добились права избирать в меджлис своего представителя из числа наиболее авторитетных и известных членов зороастрийской общины. Первыми депутатами-зороастрийцами в меджлисе в 1906 и 1911 гг. стали Джамшид Джамшидиян и Кайхосров Шахрох.

Среди прогрессивных для своего времени зороастрийцев были представители семьи мобеда Бехруза – одного из лидеров зороастрийской общины Кермана, которого мусульмане в знак уважения называли муллой. Прадед Бехруза, Гиштасп Бахман, славился не только знанием Авесты, но был знаменитым математиком и астрономом, принятым при дворе Лютф Али-хана Зенда, а затем и Ага-Мохаммеда Каджара, что помогло ему и его семье выжить во время кровавой резни в Кермане, когда погибли многие зороастрийцы.

Гиштасп Бехруз сумел передать свои знания старшему сыну Искандеру, ставшему известным математиком. Внук Г. Бехруза проявил незаурядные способности в области изучения пехлевийского и арабского языков и получил традиционное зороастрийское образование. Другой внук Бехруза – Шахрох прославился своими знаниями в области зороастрийской теологии. Он преподавал в школе, основанной Хатариа, а его сын Кайхосров учился в этой школе по программе, составленной Хатариа.

Вообще говоря, семья Бехруза была примечательна тем, что, несмотря на противодействие большинства служителей зороастрийского культа, она поддерживала светские традиции образования, стремясь приобщить к нему, насколько это было возможно и доступно, рядовых членов своей общины, ища и находя способных и одаренных детей и подростков.

О некотором изменении положения зороастрийцев во время иранской буржуазной революции свидетельствует тот факт, что, когда в 1907 г. один зороастрийский купец был убит мусульманином, представитель высшего шиитского духовенства в Тегеране аятолла Сейид Мохаммед Бехбехани впервые в истории Ирана послал телеграмму зороастрийскому мобеду Йезда с выражением соболезнования и с сообщением о принятии мер по наказанию убийцы. Этот факт говорил о некоторой перемене в отношении шиитского духовенства к зороастрийскому религиозному меньшинству.

Глава V.
ЗОРОАСТРИЙЦЫ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Во время правления в Иране Реза-шаха Пехлеви (1925-1941) при осуществлении светских реформ в 20-30-е годы и для подрыва влияния шиитского духовенства шах использовал в качестве союзника зороастрийское религиозное меньшинство.

В иранских газетах и журналах периодически публиковались хвалебные статьи о зороастризме, печатались книги, авторы которых прославляли события древней истории, эпохи Сасанидов и называли зороастризм «гениальной» религиозно-философской системой взглядов.

Во время коронации Реза-шаха, которая была отпразднована с пышностью, в Иране распространялась литография с портретом шаха, фигурками пророка Зороастра, Дария и Куроша (Кира) – шахов Ахеменидской династии. При этом на литографиях не было пророка Мухаммеда или какой-либо другой мусульманской символики.

На литературном факультете Тегеранского университета с 1934 г. было введено преподавание Авесты и изучение зороастрийской философии и этики, текстов на языках пехлеви, и дари. Молодые иранцы начали проявлять интерес к изучению своей древней истории и памятникам материальной культуры, а также к древним иранским языкам.

Мода на зороастризм захлестнула, как элиту общества, так и иранскую интеллигенцию. Некоторые тегеранские аристократы, известные политические и общественные деятели-мусульмане обучали своих детей в зороастрийских школах «Фируз Бахрам» (для мальчиков) и «Ануширван Дадгар» (для девочек). Как-то одна из дочерей Реза-шаха, выступая перед журналистами, дала положительную оценку обучению в зороастрийских школах. Этого оказалось достаточно для того, чтобы сложилась официальная точка зрения, будто в зороастрийских школах подросткам прививают прочные нравственные основы.

Государственные здания в Иране часто украшались зороастрийской эмблемой – изображением крылатого божества ахеменидского времени. Большинство зарубежных ученых и некоторые советские исследователи считают крылатое божество символическим изображением самого бога Ахура-Мазды. Между тем современные зороастрийские священнослужители резко возражают против подобной точки зрения, считая ее глубоко ошибочной, поскольку она противоречит существу зороастрийской религии и ее канонам, которые никогда не представляли своего бога в каком-либо облике. Крылатое божество, как они полагают, олицетворяло божественную славу, летящую над головой Дария.

В годы правления Реза-шаха был официально введен солнечный календарь. Зороастрийцам было разрешено открыто праздновать Новый год согласно древним традициям. Во время этого празднования возрастала активность зороастрийского духовенства; по радио передавались беседы, знакомившие слушателей с древнейшей историей Ирана.

Закон, принятый в конце 20-х годов, уравнивал в правах зороастрийцев и мусульман: преследование зороастрийцев, покушение на их жизнь наказывалось.

В 40-е годы XX в. зороастрийская община в Иране насчитывала примерно 8-10 тыс. человек. Зороастрийцы поддерживали Реза-шаха в его внутренней политике, что также являлось одной из важных причин положительного отношения династии Пехлеви к зороастрийцам.

В связи с усилением миграции зороастрийцев в крупные города Ирана, что объяснялось некоторыми социально-политическими сдвигами, законами, несколько облегчавшими положение зороастрийцев, число их, проживавших в Керманском районе, сократилось. Алтари огня из зороастрийских селений и деревень были перевезены в Керман и помещены в городском храме, построенном в 1923 г. и переделанном в 1935 г. по образцу храмов индийских парсов. Керманский зороастрийский храм, сохранившийся и до наших дней, существует за счет благотворительности. Дома уехавших зороастрийцев покупались мусульманами, которые становились близкими соседями зороастрийцев. И хотя здесь оставались зороастрийские храмы, больницы, школы, бани, но напротив них на главной площади сооружались мечети или же древние зороастрийские храмы перестраивались в мечети, и таким образом эти районы становились районами со смешанным религиозным населением.

Согласно закону, изданному в начале 30-х годов, в Кермане стены цитадели старого города были снесены, квартал зороастрийцев расширился в сторону севера и северо-запада, а мусульмане Кермана стали проявлять терпимость в отношении своих соседей зороастрийцев. Некоторые цеховые гильдии включали людей одной профессии независимо от их вероисповедания. Поэтому в состав цеховых гильдий входили шииты, зороастрийцы, христиане и представители других религий. Для разных гильдий, производивших ткани, ковры, предметы декоративного искусства и торговавших ими, отводилось специальное место на базаре. Поэтому нередко члены одних и тех же религиозных общин торговали в разных частях базара.

Процесс миграции из Кермана и Йезда в Тегеран, Исфахан и другие большие города Ирана, наблюдавшийся в конце 20-30-х годов XX в., особенно коснулся зороастрийской молодежи, не хотевшей жить в изоляции в рамках своей общины и стремившейся получить светское среднее образование, а после открытия в 1934 г. Тегеранского университета и высшее образование, чтобы в дальнейшем принимать деятельное участие в общественной жизни страны.

Оставшиеся в Керманской и Йездской провинциях зороастрийские семьи были потомками известных в прошлом зороастрийских служителей культа, занимали хорошие должности на гражданской службе и имели некоторый достаток. В указанных городах и в некоторых сельских местностях Керманской и Йездекой провинций оставались и фанатично верующие зороастрийцы, которые не хотели менять свой образ жизни, а также бедняки.

Зороастрнйские семьи, покидавшие насиженные места, прилагали большие усилия, чтобы обосноваться в столице или в Исфахане, что объяснялось не только возможностями устроиться на работу, но и тем, что в больших городах кроме персов-шиитов жили представители других религиозных меньшинств, не подвергавшиеся массовому преследованию за веру.

В 20-30-е годы заметно укрепились связи между иранскими зороастрийцами и парсами Индии, чему способствовало иранское правительство, заинтересованное в интенсивной торговле иранских зороастрийских купцов с богатой бомбейской общиной парсов, в притоке парсо-индийских капиталов в Иран, постоянном получении пожертвований и денежных средств от индийских парсов на строительство больниц, школ, библиотек в Тегеране, Исфахане, Ширазе, Кермане и Йезде. Однако посылаемые суммы не всегда использовались по их прямому назначению.

Представитель общины индийских парсов Ардеширджи Эджилджи, проживший в Иране около 40 лет (до 1933 г.), был одним из известных деятелей разветвленной и популярной благотворительной организации «Лига Ирана», образованной в Бомбее в 1922 г. и обладавшей значительным денежным фондом. «Лига Ирана» возглавлялась Харманджи С. Диншавом, Коваджи Джехангиром, Рустамом Мазани, Диншахом Ирани и обладала большими возможностями. Однако подлинными попечителями «Лиги» стали крупнейшие монополисты Индии – семья Тата. Духовный и финансовый глава индийских парсов Джахангир Тата был посредником в торговле с Англией и Китаем. Его сын Дж. Н. Тата после смерти отца основал в 1868 г. торговый дом "Тата и К°" с капиталом в 2 тыс ф.ст., разбогатев на поставках товаров Англии во время ее войны с Эфиопией, и построил в Индии прядильно-ткацкую фабрику. Позднее Тата открыл отель. В 1892 г. совместно с индийскими купцами семья Тата основала благотворительный фонд для поощрения развития высшего образования.

Члены «Лиги» неоднократно публично выступали с выражением симпатий иранскому правительству, обращая особое внимание на стимулирование торговых отношений Индии с Ираном, установление и укрепление деловых контактов бизнесменов-парсов с коммерсантами-зороастрийцами Ирана и оказание материальной помощи наиболее нуждавшимся зороастрийцам. «Лига» считала необходимым организацию взаимных поездок парсов и зороастрийцев и расширение личных контактов, в том числе поощрение браков между единоверцами Индии и Ирана, хотя зороастрийские священнослужители Ирана относились к бракам между зороастрийцами Ирана и парсами весьма настороженно.

Издаваемый с 1928 г. ежемесячный бюллетень «Иран Лиг» помещал статьи и очерки о древней цивилизации и религии Ирана, стремился привить интерес парсам Индии и зороастрийцам Ирана к древним зороастрийским традициям и обычаям.

В журнале приводились подробные сведения и данные о жизни и деятельности выдающихся парсов – ученых, политических деятелей, служителей культа. Прославлялись преимущественно индийские парсы-бизнесмены, обладавшие значительными капиталами и жертвовавшие большие средства на нужды «Лиги». Среди тех, кого чаще всего упоминал журнал, была семья Тата. Журнал информировал своих читателей о всех конференциях и симпозиумах по изучению истории древнего Ирана.

В каждом номере журнала публиковались данные о денежном фонде «Лиги» с указанием имен парсов и сумм, вносившихся ими на благотворительные цели. В 1934 г., во время празднования в Иране 1000-летия великого иранского поэта Фирдоуси, «Лига» презентовала иранскому государству статую поэта, которая позднее была установлена на одной из главных площадей столицы.

В свою очередь, «Общество зороастрийцев» в Тегеране содействовало активной деятельности эмиссаров «Лиги» в Иране, заинтересованное главным образом в получении материальной помощи.

Официальная кампания борьбы за уравнение в правах зороастрийцев с мусульманами, за их активное участие в общественной жизни страны носила в основном пропагандистский характер. Она свелась к тому, что в Иране запретили называть зороастрийцев оскорбительной для них кличкой «гебр», стали именовать их парсами, что говорило о том, что их прародиной была провинция Фарс (Парс), на территории которой в прошлом существовали древние иранские империи Ахеменидов и Сасанидов. Как писал А.А. Хикмат, бывший министр просвещения Ирана, зороастрийцев стали принимать на государственную службу, кадровыми офицерами в армию, в государственные учреждения, в Тегеранский университет, пединститут и т.д. Следует, однако, иметь в виду, что в этих случаях речь шла о наиболее состоятельных и преуспевающих семьях зороастрийцев или об очень немногих из тех, кто сумел вырваться из нищеты и получить образование. Так, эмиссар «Лиги», посетивший Иран, нашел единоверцев «в жалком положении».. Он информировал, в частности, председателя «Лиги» о том, что зороастрийские женщины и девочки сплошь неграмотны, заняты непосильной работой на фабриках, в психиатрических больницах или «сбиваются с пути». Эмиссар «Лиги», как и члены руководства иранского «Общества зороастрийцев» обращались к индийским парсам с просьбой оказать помощь, в открытии для зороастрийских женщин хонарестана (профессионального училища).

Инициативу в этом проявила семья Д.Р. Тата, предоставившая деньги на строительство профессионального училища в память о зороастрийском мобеде Кайхосрове Шахрохе. Однако этих средств оказалось недостаточно для приобретения швейных, вязальных и вышивальных машин. Нужны были дополнительные, значительные для того времени, средства в размере 1 млн. риалов. «Лига» сумела собрать только 30878 риалов.

Пропаганда доисламской цивилизации, культуры и религии и предоставление некоторых льгот зороастрийцам было встречено шиитским духовенством весьма сдержанно. Их беспокойство вызывала мода на зороастризм, увеличивающаяся тяга молодежи к изучению древней цивилизации Ирана и зороастрийской религии. Опасаясь, однако, ухудшить отношения с Реза-шахом, которые и так были очень напряженными, верхушка шиитского духовенства была вынуждена в конце 30-х годов издать специальную фетву, в которой объявлялось, что зороастрийцы находятся под защитой ислама и мусульмане должны уважать их жизнь, имущество и права. Тем не менее, несмотря на шахский указ и эту фетву, имели место убийства зороастрийцев, в том числе Кайхосрова Шахроха.

В 20-40-е годы в Тегеране, Исфахане, Ширазе, Йезде, Кермане, Захедане и Ахвазе функционировали зороастрийские общества, хотя практически они не могли оказать существенной помощи несостоятельным зороастрийцам.

В начале второй мировой войны, когда в Иране пришел к власти новый монарх, сын Реза-шаха, Мохаммед-Реза Пехлеви, положение зороастрийцев несколько ухудшилось. Однако в середине 60-х годов он, как и его отец, начинает проявлять интерес к этому религиозному меньшинству.

До свержения Мохаммед-Реза-шаха в феврале 1979 г. в результате мощного антимонархического, антиимпериалистического движения шах в своей самодержавной политике искал опору среди религиозных меньшинств, привлекая на свою сторону зороастрийцев, многие из которых являлись крупными банкирами, бизнесменами и предпринимателями, членами меджлиса и ответственными сотрудниками в государственных учреждениях. Некоторые зороастрийцы получили высшие чины в армии. Бывший шах Мохаммед-Реза Пехлеви в своей официальной доктрине делал упор на возвеличивание древнейшей иранской цивилизации и культурных традиций, арийского духа, пророка Зороастра и его заповедей, связывая все это с незыблемостью монархического правопорядка. В действительности принципы шахской идеологии означали стремление официальных теоретиков создать некий механический сплав, соединив традиционную иранскую культуру с современной западной технологией. При этом подчеркивалось, что «влияние древней иранской цивилизации и культуры и доисламских традиций на Иран не менее значительно, чем влияние ислама».

Бывший шах покровительствовал представителям крупной зороастрийской буржуазии, зороастрийским предпринимателям и промышленникам, вкладывавшим свои капиталы в развитие иранской экономики, а также известным деятелям зороастрийской интеллигенции, занимавшимся благотворительностью. К ним относились семья Йеганеги, доктор Ошидари, инженер Рустам Ходабахш, служитель культа Азер Гишасп и многие другие.

Поскольку все зороастрийские общества существовали за счет благотворительных средств и пожертвований частных лиц, именно от этих лиц зависело их функционирование. Дочъ Кайхосрова Шахроха и жена Джам-шида Йеганеги – Ференгис Йеганеги после смерти отца и мужа, следуя традиции своей семьи и являясь активным членом зороастрийской общины, выступила инициатором организации в 1950 г. «Общества зороастрийских женщин» (ОЗЖ) в Иране. Общество имело свой дом, который купила в 1952 г. богатая зороастрийка, пожертвовав на это часть своего капитала. Здесь собирались зороастрийские женщины. «Общество зороастрийских женщин» имело свою программу и устав, входило в состав Высшего совета женщин Ирана и было связано с ЮНЕСКО и международными женскими организациями. Секретарем общества была Ференгис Йеганеги.

ОЗЖ собиралось раз в месяц. На его заседаниях в основном рассматривались религиозные вопросы. В них участвовали известные мобеды и дастуры, видные теоретики и практики зороастризма. К их числу относились Ардешир Азер Гишасп, Рустам Шахзаде, Фарханг Мехр и др.

Поскольку большинство современных зороастрийцев, особенно молодежь, которая жила в больших городах, не было знакомо со многими древними обрядами, праздниками и. религиозными, ритуальными церемониями, все заседания общества превращались в острые дискуссии. Так, на одном из заседаний обсуждался вопрос о том, что считать главным – поклонение огню и сам огонь или свет, который он излучает. Одна из сторон, которая считала первоосновой огонь, приводила в качестве аргумента следующий довод: огонь – основа основ, а свет является производным огня. Другая сторона, не согласная с этой точкой зрения, считала, что главным является свет, который дает огонь. В подтверждение своих умозаключений говорили о свете или добре, об отблесках пламени огня, очищающего все живущее от нечисти.

Вскоре споры разгорелись и вокруг возобновленных в 60-х годах празднованиях гаханбаров, которые, как пояснил мобед Гишасп, должны были отмечаться, если следовать указаниям, приводившимся в Авесте, шесть раз в году. Дискуссии и споры показали, насколько иранская зороастрийская молодежь была далека or обрядов своих предков и незнакома со многими обычаями и традициями зороастрийской веры. Особенно это касалось городской молодежи, хотя часть ее и проявляла интерес к истории и обычаям, существовавшим с древности.

Придавая большое значение пропаганде зороастризма среди молодежи, руководство «Общества зороастрийцев» приглашало на свои заседания авторитетных служителей культа и теологов, которые отвечали на все поставленные вопросы. Так, они подтвердили, что в основе зороастрийской религии лежит культ огня, а свет – явление вторичное, производное от огня. В Авесте сказано, что священный огонь в алтарях готовится специально. Он регулярно очищается и обновляется, в соответствии с великой философией этой религии, что связано с особыми зороастрийскими ритуалами.

ОЗЖ патронировалось «Обществом зороастрийцев Тегерана». Оно имело полуофициальный статус, поскольку было организацией филантропической. Оно имело свой устав, председателя, который избирался общим собранием, директорат, секретариат и инспектора, ведавшего финансами.