355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джузеппе Д'Агата » Римский медальон » Текст книги (страница 6)
Римский медальон
  • Текст добавлен: 9 сентября 2016, 17:37

Текст книги "Римский медальон"


Автор книги: Джузеппе Д'Агата



сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

9

Эдвард без проблем добрался до района Монти, припарковал машину возле палаццо Анкизи и через минуту уже стоял на парадном крыльце. Ждать пришлось довольно долго. Наконец за дверью послышались шаги и слуга в ливрее открыл дверь.

– Я бы хотел поговорить с князем Анкизи. Мое имя Форстер, профессор Форстер.

Слуга смерил гостя придирчивым взглядом и после некоторого колебания отступил в сторону:

– Прошу.

Величественная осанка слуги и надменное выражение его лица вполне соответствовали убранству просторного холла, служившего прихожей.

– Извольте подождать. – Слуга удалился, оставив Эдварда среди портретов самых разнообразных предков нынешнего князя Анкизи. Усопшая родня перемежалась гипсовыми копиями бюстов римских императоров. Всадник на коне, написанный в манере Тьеполо, единственный в этой компании был изображен в полный рост.

Дверь за спиной Эдварда скрипнула. Он обернулся и увидел мужчину, облаченного в пышный костюм эпохи Возрождения.

Несколько секунд длилась немая сцена. Наконец мужчина удовлетворенно рассмеялся. Это был князь Раймондо Анкизи.

– Здравствуйте, профессор! Добро пожаловать в мой дом. – Он продолжал улыбаться в седую бородку. – Не узнали, да?

– По правде сказать, не узнал.

– Нравится? – Он повернулся, демонстрируя свой наряд. – Это костюм кавалера Ордена Полумесяца, к которому я имею честь принадлежать. Проходите, прошу вас. Закончу примерку и буду в вашем полном распоряжении.

Эдвард прошел в комнату, из которой только что появился Анкизи. Возле высокого старинного зеркала стоял небольшого роста человек в скромной одежде.

– Позвольте представить вам синьора Пазелли, виртуоза иглы и ножниц, – сказал Анкизи. – Это он сотворил нашу парадную форму. По моему эскизу, разумеется. – Князь довольно потер руки и с выражением досады прибавил: – А это синьор Салливан.

Эдвард повернулся в ту сторону, куда указал Анкизи. Входя в комнату, он не заметил стоявшего за дверью барона Россо. И теперь не смог скрыть удивления:

– Привет, Салливан! Вот неожиданная встреча.

Тот что-то пробурчал в ответ.

– А, так вы знакомы? – воскликнул Анкизи. – Думаю, синьор Салливан, или, если угодно, барон Россо, предложил какую-нибудь сделку и вам, профессор.

– Пока нет. Должно быть, случай не подвернулся. – Невольно Эдвард подхватил пренебрежительный тон Анкизи.

– Странно. Он обожает свой бизнес и очень настойчив.

Салливан покинул свой угол и сделал шаг к Анкизи, красовавшемуся перед зеркалом.

– Мое предложение, князь, вполне разумно… и выгодно для нас обоих.

– А мне так не кажется. – Не оборачиваясь, Анкизи обратился к Эдварду, глядя на него в зеркало: – Послушать синьора Салливана, так я должен ради его выгоды опустошить свой дом и налегке перебраться в какую-нибудь квартирку подешевле.

– Сейчас самый подходящий момент для продажи, – не обращая внимания на тон князя, настаивал Салливан. – Подобные произведения искусства встречаются теперь все реже, их цена может быть огромна.

Суетясь возле князя, портной Пазелли расправлял складки и оборки на костюме. Анкизи жестом остановил его.

– Мне жаль, Салливан, но то уже совсем немногое, что осталось от моей коллекции, я не собираюсь выставлять на продажу. Кроме того, вы неважный маклер. – Подойдя к сонетке, он дернул за шнурок. Послышался звон колокольчика.

Салливан вспыхнул, но сумел сдержаться.

– Я только прошу подумать над моим предложением, князь.

В дверях появился слуга.

– Антонио, – Анкизи улыбнулся своему отражению, – проводи синьора Салливана.

Тот вышел, ни с кем не попрощавшись.

Анкизи принялся расстегивать тяжелый камзол.

– Извините, профессор, что вынудил вас быть свидетелем такого неприятного разговора. Но уже давно следовало преподать урок этому барону Россо. И я не жалею, что он получил его в вашем присутствии. Ужасно боюсь шакалов, они питаются падалью.

С помощью Пазелли князь наконец снял камзол.

– Итак, милейший профессор, вы пришли, чтобы посмотреть мое собрание материалов о Байроне. Польщен. И очень надеюсь, что вы сможете найти что-нибудь полезное для своих исследований. Я провожу вас в мою скромную библиотеку.

Князь, продолжая свою игру в дилетанта, лукавил: стены небольшого зала, служившего библиотекой, были сверху донизу уставлены книгами. Наметанный глаз Эдварда сразу же отыскал шкаф, отведенный Байрону.

– Я потрясен! Действительно, можно считать, у вас есть все, что написано о Байроне.

Анкизи, явно польщенный, перебирал рукописи, лежавшие на большом письменном столе из мореного дуба.

– Коллекция, собранная с бесконечной любовью. – Он погладил свою бородку и продолжал, все более вдохновляясь: – К сожалению, это инертный материал. Как я завидую вашему умению заставить говорить древние манускрипты, старые документы, объяснить их утерянный смысл, пролить свет на забытые факты… – Казалось, он никогда не остановится.

Эдвард между тем перешел к соседнему с «байроновским» шкафу и стал знакомиться с книгами, читая названия на корешках.

– Я вижу, у вас много сочинений по парапсихологии, оккультизму, спиритизму…

– Да, – согласился Анкизи, – я неплохой знаток этих феноменов, но опять же в скромных пределах, отпущенных дилетанту. – Князь испытующе посмотрел на Эдварда. – А вы, дорогой профессор, что вы думаете об этом тонком предмете?

– Ну, я никогда не задавался целью… Хотя, надо признать, некоторые из моих друзей любят повертеть блюдечко. Эти спирические сеансы бывают довольно веселыми.

– Повертеть блюдечко… Погружение в мир оккультизма – это не игра. Это, знаете ли, иногда переворачивает жизнь. – Анкизи отрешенно смотрел в пространство перед собой. Потом встрепенулся: – За примером далеко ходить не надо. Возьмем хотя бы нашего, простите, вашего Байрона…

Эдварда все больше занимал этот разговор.

– Извините. – Анкизи подошел к «байроновскому» шкафу и принялся что-то искать среди книг. – Куда же я положил его? А, вот он – журнал с вашей статьей… – Князь принялся быстро перелистывать страницы. – Эта статья показывает, что вы находитесь на пике профессиональной формы. А для ученого вы еще достаточно молоды. – Анкизи нашел нужную страницу и надел очки. – Итак… пятнадцатого апреля 1821 года Байрон записал в дневнике: «Вечер. Одиннадцать часов. Площадь с портиком. Романский храм и фонтан с дельфинами. Удивительное место. Каменный посланец. Божественная музыка. Мрачные явления».

– Я помню это место, – сдержанно заметил Эдвард.

Анкизи снял очки и закрыл журнал.

– Сию эмоциональную запись вы относите на счет романтических фантазий Байрона? Набросок будущего стихотворения?

Эдвард неопределенно пожал плечами, давая возможность Анкизи высказаться до конца.

– Примерно об этом вы и пишете в своей статье… Ранний романтизм и так далее. Какие-то неординарные впечатления… Вернувшись домой, Байрон сделал набросок по-итальянски:

Я повернулся к Господу спиной.

Лежит греха дорога предо мной.

И я пошел, сомненья отметая.

Дорога зла вела меня, прямая

И страшная. Я вышел за порог,

И за спиной моей остался Бог.

Я шел, не видя Божьего лица.

Дорогу зла прошел я до конца,

Но душу потерял свою в пути.

Я грешник жалкий. Господи, прости!

Анкизи декламировал торжественно, самозабвенно. Глаза его были полуприкрыты. Голос гулко звучал под сводами библиотеки. Потом воцарилась тишина, которую нарушил Эдвард:

– Поздравляю, князь! Блестящая память!

– Это ваша заслуга, – улыбнулся Анкизи. – Когда я общаюсь с действительно умным человеком – а это теперь случается так редко, – то и память у меня активизируется. А сейчас позвольте мне, смиренному дилетанту, высказать скромное предположение. Задавались ли вы вопросом, что хотел сказать Байрон, имея в виду мрачные явления!

Эдвард почувствовал волнение.

– У меня есть мысли по этому поводу. Однако это осталось вне рамок литературоведческой статьи.

Анкизи вернулся к «оккультному» шкафу.

– Предположим. Но ведь очевидно, что в ту ночь Байрон пережил что-то… как бы это сказать… из ряда вон выходящее.

– Вы намекаете на некромантические мании Байрона?

– Мании… В ту ночь для Байрона приоткрылось окно в мир неведомого, неземного. В ту ночь Байрон заглянул в ад.

Эдвард попытался улыбнуться:

– И кого он там встретил, по-вашему?

– Мне будет трудно пробить брешь в вашем скептицизме. Как все, кто не верит, вы отказываетесь войти в некое незнакомое измерение, где скрываются истины, которые ваше рацио боится обнаружить. – Князь сделал выразительную паузу. То, о чем он говорил, было, по всей видимости, выстрадано им. – Согласно утверждению графа Калиостро, в одном из домов, выходящих на площадь, о которой упоминает Байрон, два века назад жил великий магистр оккультных наук, обладавший страшным, невероятно захватывающим даром стирать грань между жизнью и смертью.

– И что же? Байрону предстала тень этого некроманта? А кто это был?

– Этого не может знать профан вроде меня. Узнать это дано только тому, кому это предназначено. – Он значительно посмотрел на Эдварда, чем привел его в смятение. И вдруг резко сменил тему: – Но я не могу злоупотреблять вашим драгоценным временем. Я хочу показать вам еще кое-что интересное. Пройдемте в самое древнее крыло моего палаццо. Там есть несколько достойных внимания картин… Если вас интересует живопись.

По длинной анфиладе они прошли в другую часть палаццо. Комнаты здесь были почти пустые и еще более мрачные. К Анкизи между тем снова вернулась его восторженная болтливость.

– Думаю, вы не преминули воспользоваться своим пребыванием в Риме, чтобы посетить все места, где бывал Байрон… Убежден, что вы приберегаете какой-то сюрприз, о котором мы узнаем только на лекции. Какое-нибудь потрясающее открытие, основанное на второй, пока только вам известной части дневника Байрона.

– Думаю, уже не только мне. По правде говоря…

На лице Анкизи отразилось крайнее удивление. Эдвард продолжал:

– У меня украли сумку, в которой находились микрофильмы с этой неизданной частью.

– Украли здесь, в Риме? – Князь пожал плечами. – Она, несомненно, найдется.

Теперь удивился Эдвард:

– Почему вы так уверены?

– Когда воры поймут, что в этой сумке для них нет ничего интересного, они найдут способ вернуть ее вам. – Он усмехнулся. – Римские воры – очень вежливая публика.

Они шли мимо окон, забранных массивными решетками.

– Надеюсь, что вы окажетесь правы, – сказал Эдвард. – Где мы сейчас находимся?

– Эти окна выходят во двор. Мы, как я уже сказал, в самой старой части дворца. Остальное было перестроено в восемнадцатом веке.

Они остановились у окна. Может быть, того самого, за которым Эдвард видел бредущую со свечой Лючию.

– Мне рассказывали о легенде, связанной с дворцом Анкизи.

– Таких легенд множество, и у каждого патрицианского палаццо своя, – небрежно заметил князь. – Это, можно сказать, обязательное условие. – Он улыбнулся и повлек Эдварда за собой дальше.

– А у вас – это органная музыка и призрак женщины, который бродит ночью по этим комнатам?

– Могу заверить, что я никогда не видел ничего подобного. К счастью… Иначе я был бы уже мертв.

– Да. Легенда гласит, что тот, кто увидит этого призрака, умирает в течение месяца.

Анкизи поднял брови:

– Любезнейший мистер Форстер, до лекции осталось несколько дней, а ваша жизнь слишком ценна. Собственно, мы почти пришли.

И действительно, они оказались в старинной, заброшенной пинакотеке. На стенах видны были разной величины темные прямоугольники: следы множества висевших тут в свое время картин.

– Вот единственные настоящие призраки в этом палаццо. Призраки картин, – с сожалением заметил Анкизи, – картин, которые висели здесь и которых больше нет. Тут находились наименее значимые произведения из моей коллекции, и я согласился продать их. Все они будут выставлены на аукцион в антикварном салоне на площади дель Пополо.

Эдвард помнил это место. Он знал, что картины будут продаваться именно там.

– Когда это произойдет?

– Сегодня вечером, после шести. Но это не бог весть что. Произведения некоторых маньеристов прошлого века – Пирани, Галлинари, Спина, Тальяферри…

Говоря это, Анкизи касался ладонью темных следов. Потом указал Эдварду и на то место, где висело полотно Тальяферри.

– Здесь висела картина Тальяферри?

– Да. «Архитектурная фантазия на римские темы».

– Я знаком с неким полковником Тальяферри, – осторожно заметил Эдвард. – Коллекционером старинных часов.

– А, тот старик с виа Маргутта! – Анкизи сочувственно вздохнул. – Бедняга, он очень болен. Вчера его отправили в клинику Амати. Похоже, ему недолго осталось жить.

* * *

Больница Амати на виа Номентана утопала в зелени. И яркая зелень, и сияние дня смягчали ощущение беды, идущее от старого, с облупленными стенами здания. Сейчас оно казалось обителью покоя.

Монахиня, дежурившая у входа, объяснила, куда нужно пройти, и Эдвард направился по длинному коридору. Он уже хотел было войти в палату, как дверь открылась, и ему навстречу вышла сестра милосердия.

– Здесь лежит полковник Тальяферри?

Женщина прикрыла за собой дверь.

– Здесь. Мне очень жаль, но к нему нельзя.

– Как он себя чувствует?

– Он очень слаб. Но доктор говорит, что все обойдется. Приходите завтра. Думаю, тогда вы сможете его повидать.

Она удалилась. Эдвард услышал, что кто-то зовет его:

– Профессор Форстер!

Из небольшого холла в конце коридора навстречу Эдварду шла девушка. Он вспомнил, что где-то уже встречал ее.

– Вы не узнаете меня? Я – Джулиана, племянница полковника. – Неловкая, смущенная, она по-прежнему оставляла впечатление гадкого утенка.

– Да-да, конечно…

Девушка начала что-то искать в сумочке.

– Дядя просил меня передать вам это… – И она достала массивный ржавый ключ. – Я звонила вам в гостиницу, но не застала.

Эдвард с недоумением посмотрел на ключ.

– Что это?

– Ключ от тринадцатой квартиры. На виа Маргутта.

Он попытался расспросить Джулиану, что бы это значило и почему ее дядя захотел передать ему этот ключ, но та путалась в объяснениях, так ничего толком и не сказав.

Эдвард поспешно покинул клинику и, сев в «ягуар», помчался на виа Маргутта.

А его место на парковке тотчас заняла другая машина, поскромнее. Из нее вышел Лестер Салливан. Сняв шоферские перчатки и бросив их на сиденье, он направился в клинику. Выражение его лица, скрытого большими солнцезащитными очками, разобрать было невозможно.

* * *

Эдвард проехал по улице Двадцатого Сентября, свернул к площади Барберини. Рим цвел, шумел, сиял, жил своей повседневной жизнью. Люди спешили по делам, сидели на улицах за столиками кафе… Но Эдварду казалось теперь, что все это – декорации, за которыми, невидимое обычному глазу, разворачивается настоящее действие.

Он выехал на виа Систина и скоро притормозил у дома 53 В по виа Маргутта. Сердце его бешено колотилось, когда тяжелый ключ со скрипом поворачивался в замке квартиры номер тринадцать.

Дверь подалась со звуком, похожим на стон. Эдвард остановился на пороге, осматриваясь. В темном помещении стоял резкий запах сырости и пыли, скопившейся за многие десятилетия. Щелкнув зажигалкой, он подошел к окну. Закрытые ставни были изъедены жучком. Эдвард попытался поднять державшую их перекладину, однако при первом же его усилии ставни рухнули.

Солнечный свет залил комнату. Запустение, царившее в ней, наводило тоску. Обои свисали со стен кусками. На гвоздях болтались гипсовые античные маски с перекошенными ртами. Их пустые глазницы во множестве уставились на непрошеного гостя. Щербатый пол был усеян мусором и битым стеклом. Осторожно ступая, Эдвард двинулся в глубь квартиры по длинному коридору, в который выходили двери нескольких небольших, похожих на кельи комнат.

В торце коридора оказалась еще одна дверь. Эдвард, прислушавшись, слегка надавил на нее, и она тут же с грохотом упала, подняв с пола тучу пыли. Эдвард закашлялся.

Теперь он оказался в очень большой комнате. Она была значительно светлее других, потому что солнце проникало сюда не только через запыленные окна, но и сквозь довольно грязный стеклянный купол в потолке.

Эдвард понял, что находится в мастерской художника. Точнее, в том месте, где когда-то находилась мастерская: несколько сильно осыпавшихся полотен, старые, покрытые пылью рамы, покосившийся мольберт, ветошь, палитра с засохшими красками. Битое стекло хрустело под ногами. Сквозняк гулял по всему помещению, шевеля старые бумаги и обрывки ткани. Казалось, по мастерской перемещается некто невидимый.

Эдвард с испугом взглянул на одну из картин. Это был поясной портрет женщины. Но вместо головы зияла дыра: кто-то вырезал из портрета кусок холста.

Это был портрет Лючии. Он узнал ее светлое платье и прекрасно прописанный медальон с совой.

Эдвард с трудом отвел взгляд от обезображенного полотна и покачнулся – пол в центре комнаты заметно осел и, казалось, готов был в любую минуту провалиться на нижний этаж. Оглянувшись, Эдвард увидел еще одну дверь, еле державшуюся на петлях.

Он пробрался вдоль стены к этой двери и толкнул ее. Она легко отворилась, открыв узкий проход между двумя кирпичными стенами. В конце прохода Эдвард обнаружил крутую каменную лестницу.

Он стал подниматься по этой лестнице, ощущая себя словно в колодце: только где-то наверху брезжил свет. Каменные ступеньки крошились у него под ногами. Эта разрушенная часть здания была необитаемой уже бог знает с каких времен.

На площадке Эдвард остановился и заглянул в большой проем в стене: видимо, тут была разобрана какая-то перегородка. Слабый свет проникал сквозь переплет стеклянного фонаря в потолке. Эдвард разглядел комнату, уставленную по периметру разбитыми амфорами. В углу красовался мраморный бюст со стертыми чертами лица.

Эдвард собрался продолжить подъем, но вдруг замер, отчетливо услышав чьи-то шаги. Он затаил дыхание. Шаги, казалось, доносились снизу, из мастерской художника.

Ступая на цыпочках, он поднялся еще на несколько ступенек и укрылся в стенной нише. Шаги приближались. Дверь, ведущая в проход перед лестницей, слегка скрипнула. Кто-то начал медленно подниматься по ступенькам. С минуты на минуту этот кто-то должен был появиться на площадке, где только что стоял Эдвард.

Вот уже показалась рука, ухватившаяся за железные перила, и наконец Эдвард увидел поднимавшегося человека. Это был Пауэл. Он поднял голову и встретился взглядом с Эдвардом.

– А, это вы, профессор Форстер? Вы меня здорово напугали. Полагаете, уместно играть в прятки в таком месте, как это?

Эдвард перевел дыхание.

– Можно узнать, что вы делаете в этом доме? – поинтересовался он.

Пауэл ответил не сразу, словно искал подходящие слова.

– Вот и я спрашиваю себя о том же. И не знаю, что и сказать. Был странный телефонный звонок. Какая-то дама… Она умоляла меня приехать сюда. – Пауэл двусмысленно улыбался. – Я подумал, вдруг какое-нибудь галантное свидание… Но место, мне кажется, не слишком подходящее для подобных встреч… А вас как сюда занесло, профессор?

– Я тут, можно сказать, у себя дома. Мне дали ключ.

Над их головами что-то хрустнуло. Эдвард едва успел отскочить в сторону: массивная балка, рухнув с потолка, упала совсем рядом с ним.

Он прижался спиной к двери, и та тоже оказалась на полу, сорвавшись с петель.

– Дом что надо, – заметил Пауэл. – Но ремонт ему определенно не помешает.

Он подошел к Эдварду, застывшему на пороге возле упавшей двери, и заглянул в проем. Там оказалась деревянная лестница, ведущая на чердак. Она была в ужасном состоянии – многих ступенек недоставало, а перила ходуном ходили под рукой.

И тем не менее Эдвард начал подниматься. Пауэл остановил его:

– Куда вы?

– Там чердак, интересно взглянуть.

Глаза Пауэла блеснули.

– Как правильно, что вы идете впереди!

– Это почему?

– Потому что с вами не может случиться ничего плохого. – Эдвард с удивлением обернулся. – До тридцать первого марта еще несколько дней, – улыбнулся Пауэл. – Так что я – после вас.

Осторожно ступая по шатким ступенькам, они поднялись на чердак. Здесь тоже царило полнейшее запустение. Пол был усыпан битым стеклом. Там и тут валялись засохшие кисти, доски, бруски. К стенам были прислонены картины в старых, разбитых рамах.

Внимание Эдварда привлекло одно полотно. Вернее, то, что от него осталось. Живописный слой почти весь осыпался, виднелась грунтовка, но по тем немногим местам, где еще сохранились островки масляной краски, угадывался – во всяком случае, так показалось Эдварду – замысел художника: сюжет напоминал «Архитектурные фантазии на римские темы» Тальяферри, ту самую картину из собрания князей Анкизи. Эдвард помнил, что сегодня вечером ее будут продавать с аукциона.

Пауэл едва удостоил холст взглядом.

– Дорогой Форстер, я высоко ценю ваш интерес к живописи, но взгляните вон туда. Возле той стены есть нечто куда более интересное. Если не ошибаюсь, это ваша сумка. – Он показал рукой в угол. – Вот почему вы оказались здесь.

Эдвард бросился к сумке. Все содержимое было на месте – Эдвард сразу же убедился в этом. Похоже, ее даже не открывали.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю