Текст книги "Отец подруги. Тайная связь (СИ)"

Автор книги: Джулия Ромуш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 41.

Пальцы рук дрожат, я не могу нормально натянуть на себя брюки. Просто не получается. Я тяну, психую. Внутри всё как будто очень сильно сжимается и в какой-то момент мне становится просто сложно сделать вдох. В груди как будто ком образовывается, ртом хватаю кислород, а он не поступает в лёгкие. Я не знаю, что это. Реакция на стресс. Паника. Сердце? Я не понимаю.

Несколько секунд уходит на то, чтобы хоть немного взять себя в руки. Голос Ника… Он был странным. Он волновался. Что же там такого произошло? Он сказал, что Майя в сознании, значит, всё не так плохо или… Господи. Какой кошмар! А что, если ей совсем плохо, а он отказался вызывать скорую.

Натянув на себя брюки, я встаю на ноги и хватаю телефон. Дрожащими пальцами набираю номер Михаила. Мне нужно ему всё рассказать. Больше скрывать нельзя. Это всё зашло слишком далеко. Очень сильно. Гудок за гудком бьют по нервам. Проходит секунда, пять, десять… А Михаил не принимает вызов. Я звоню ещё раз. Нервно кусаю губу. Меня всю потряхивает. Но это не приносит никакого результата, Михаил не отвечает.

– Да твою же мать! – Кричу в сердцах. Хоть так немного выпускаю эмоции, иначе меня от них просто разорвёт.

Захожу в мессенджер, копирую адрес, который прислал Ник, вбиваю в приложение такси. Когда вижу, что дорога займёт не меньше тридцати минут, начинаю психовать ещё сильнее.

Выбегаю из квартиры, чуть не качусь вниз по лестнице, потому что ногой цепляюсь. Чудом только на ногах удерживаюсь.

Когда еду в такси, продолжаю набирать номер Михаила, вот только он всё так же не берёт трубку.

Район, в который я еду, мне незнаком, я даже представить не могу у кого из наших одногруппников там вечеринка. Хотя… я в группе почти только с Майей и дружила. Ни у кого не была в гостях, так что я и не могу знать, у кого они сейчас находятся.

– Спасибо, – протягиваю таксисту деньги и пулей вылетаю из такси.

Вопрос кто именно устроил вечеринку, отпадает сам собой, когда я вижу Антона. Никогда бы не подумала, что Майя с ним дружит. Она всегда говорила, что он ублюдок, которых ещё поискать. А сейчас она у него в доме?

– О-о-о-о, какие люди! Белова! – По голосу понимаю, что Антон далеко не трезвый. Заметив меня, парень отталкивает друзей и направляется ко мне.

– Привет, мне Майя звонила, я за ней. – Произношу в ответ, от парня разит алкоголем, хочется скривиться, но я держусь.

– Жарова? Ей не до тебя, поверь.

– Я проверю? – Хочу пройти вперёд, но Антон становится на дороге. Не пропускает.

– Ты опоздала, Белова. Эй, пацаны, штрафную сюда. – Свистит своим друзьям.

Холодок по коже пробегает. Что такое штрафная? Алкоголь? Вижу, как один из парней наполняет бокал из графина. Протягивает его Антону. Запах крепкого алкоголя тут же бьёт в нос.

– Антон, я не пью, прости. Можно я заберу Майю, и мы уйдём?

– Поверь, тебе лучше выпить, на трезвую ты это не вывезешь.

Его слова заставляют меня напрячься ещё больше. Да что он за человек такой?! Почему ему плевать. Господи…

– Пей или вали, такие правила. – Он протягивает мне бокал, содержимое разливается на свитер.

Я на эмоциях его принимаю и делаю два больших глотка. Язык и горло моментально обжигает от горючей смеси. Я закашливаюсь.

– Соня! – Голос Ника звучит где-то совсем рядом. – Что это за хуйня?! – Парень вырывает из моих пальцев бокал, бросает суровый взгляд на Антона.

– Это штрафная, братан, она опоздала. Всё честно.

Ник подносит бокал к носу, нюхает. Кривится. Тут же вручает его обратно Антону, а меня, схватив под локоть, тащит за собой.

– Ник, я… – Язык до сих пор огнём горит, заплетается. Не мог же алкоголь так быстро подействовать? Конечно, не мог. Это всё просто от нервов.

– Как ты себя чувствуешь? – Парень окидывает меня взглядом. Внимательно сканирует.

– Я… что с Майей?

– Она наверху, в комнате. Поссорилась с Марком, он уехал. У неё истерика. Там пиздец. Я не знаю, что делать. Она совсем не слушает.

То, что всё плохо, я слышу ещё на лестнице. Майя орёт. Громкие звуки. Как будто кто-то выбивает дверь.

– Что она делает?!

– Швыряет всё в стены.

Сглотнув, я стучусь в комнату, а после нажимаю на ручку двери. Когда толкаю её вперёд, то окунаюсь в шок всего происходящего.

На Маю страшно смотреть. Такой я точно никогда её не видела. Глаза красные от слёз, лицо распухшее, волосы растрёпаны. Но это не самое страшное. Страшное начинается, когда она понимает, что в комнате больше не одна. Подруга поворачивается ко мне. Взглядом буквально вспарывает наживо. Я думала, что меня ненавидела мачеха. Но теперь по-настоящему понимаю, как выглядит ненависть. Я всё вижу в режиме онлайн.

– Ты… – Зло шипит, стискивает кулаки. Вижу, что хочет броситься в мою сторону, но сдерживается. Меня в жар бросает от всего происходящего.

– Мая, давай поговорим. – Преодолеваю желание отсюда убежать. Хотя очень хочется. Внутренний голос визжит об опасности. Но я вижу, что ей плохо. Она была рядом, когда плохо было мне. Я не могу поступить иначе. Не могу позволить ей и дальше погружаться во всё это. Нужно помочь. Вот только у меня пока нет идей, что именно я должна сделать.

– Поговорим? – Истерический смешок, от которого по телу проносится холодок, – пошел вон! – Рявкает на Ника, который пытается незаметно зайти в комнату. – Ты такой же предатель, как и все остальные! Она предала и тебя, а ты бегаешь вокруг неё на задних лапках и стараешься угодить. Выйди!

Я понимаю, что если Ник не выйдет, то она точно не успокоится. Показываю парню, чтобы он вышел. Даю понять, что всё под контролем. Хотя ничего, вашу мать, не под контролем. Я не знаю, что с ней. Но точно ничего хорошего. Майя то громко смеётся, то переключается на агрессию. А мне становится душно. Как будто в комнате воздуха не хватает.

– Как же я тебя ненавижу! НЕ-НА-ВИ-ЖУ! Ты меня предала! За моей спиной. Господи, с моим отцом… Мне даже думать об этом мерзко. – Она кривится, громко кричит.

Я слегка поправляю ворот свитера, дышать и правда нечем. Бросает в слегка в жар. Так, будто в комнате на всю включили отопление или, если бы подо мной начал гореть пол.

– Понимаю, ты можешь не понимать моего поступка. Не принимать. Но это уже свершившийся факт. Всё произошло.

– Ты похерила нашу дружбу! Всё похерила!

Она подходит вплотную, вижу, как дрожат губы. Да она вся дрожит. Ей как будто ужасно холодно, при том, как мне жарко. Вокруг всё как будто пылает. Мысли в голове начинают путаться.

– Я бы не хотела, чтобы наша дружба заканчивалась, но если нет выбора, то…

– Почему же, выбор есть, завяжи. Брось его. Закончи это. Бред, я даже отношениями это назвать не могу. Он же старше тебя на… На… Это что? Желание доказать себе, что ты можешь? Самоутвердиться за счёт того, что смогла охомутать моего отца?

– Я его люблю, – произношу тихо. Не надеюсь, что она поймёт. Но и слушать все эти обвинения обидно. Она же знает, что я не такая.

Майя зависает. Несколько секунд просто молча на меня смотрит. Пугающим взглядом. Потерянным. Как будто мимо меня смотрит. Не видит ничего. Не замечает. И вот здесь я замечаю то, что полностью подтверждает все мои опасения. Её зрачки, они расширены. Может ли мне это казаться из-за того, что всё расплывается или… Но довести мысль до конца у меня не получается.

– Майя, ты принимаешь что-то? – У самой внутри всё дрожит, когда спрашиваю. Я никогда не видела зависимого человека. Никогда не сталкивалась. Это страшно. И я понятия не имею как помочь.

Перед глазами слегка всё плывёт. Не настолько, чтобы я перестала различать предметы. Это как при очень высокой температуре. Контуры размываются.

Майя делает несколько шагов назад, как будто отшатывается от меня. А после начинает громко визжать, сжимает пальцами свои волосы, тянет. Я не сразу понимаю, что происходит. Нахожусь в шоке. В панике. В ужасе. Я даже не успеваю среагировать, когда Майя срывается с места, бросается к двери.

– Ник! – Кричу с опозданием. Но уже вижу, что Майя чуть ли с ног его не сбивает возле лестницы, парень только чудом не падает головой вниз. Успевает за поручень схватиться.

Слегка пошатываюсь назад. Меня накрывает как будто мощной волной.

Всё, что происходит дальше, как будто на автопилоте. Мысли в голове совершенно не задерживаются, они как будто пули пролетают на нереальной скорости. Перед глазами всё теперь не только плывёт, но и меняет очертание. Я не понимаю, что это. Как… Почему…

То, что я бросилась и бежала за Майей понимаю, лишь когда оказываюсь на улице, холодный ветер бьёт в лицо. Это меня отрезвляет на несколько секунд. Я успеваю заметить лишь как Майя не может открыть дверцу машины. Что-то ей кричу, но она продолжает ломиться в машину.

Дальше полнейший провал, я как будто из реальности выпадаю. Следующая вспышка происходит, когда я уже оказываюсь в салоне автомобиля. Майя за рулём. Громко кричит. Плачет. Я затуманенным мозгом понимаю, что так не должно быть. Неправильно.

– Я не могу, слышишь? Всё плохо. Всё ужасно. – У неё самая настоящая истерика. – Я уже пробовала завязать, но ничего не выходит.

В следующий момент я слышу мелодию своего телефона. Она стоит у меня только на него. Все мои действия как будто без моего одобрения. Я лезу в карман за телефоном. Имя Медведя размывается перед глазами.

– Не смей! Не бери! Ты хочешь ему рассказать?! Не… – А дальше громкий визг, сильнейший удар, я больно ударяюсь боком и головой, перед глазами всё темнеет, и я проваливаюсь в полнейшую темноту.

Глава 42.

Медведь

Наумов злит своей несговорчивостью. Я всрал три часа на то, чтобы расписать ему в подробностях проект. Разложил всё по полочкам и всё ради чего? Чтобы наблюдать эту кислую мину напротив?

– Миш, я так быстро не решаю, нужно подумать, обмозговать…

– Это другим втирать будешь, – грубо перебиваю, лапшу другим на уши повесит. Я прекрасно знаю к чему вся эта игра галимого актёра, – скидку я делать не буду. Если тебя не интересует, значит, на этом и закончим разговор.

Наумов кривится, отставляет в сторону бокал с бухлом. Ему не нравится, как строится разговор. Сначала я отказался пить, теперь выебываюсь по поводу условий.

– В этом твоя проблема, Миш. Слишком эмоциональный, амбициозный. Не умеешь притормаживать.

– Если притормаживать всю жизнь будешь задних пасти. Я настроен воплотить проект в реальность с тобой или нет. Найду другого партнёра.

– С такими же связями? – Наумов криво улыбается, намекает, что такого, как он я больше не найду. Значит, придётся самому вложиться в проект.

– У меня связей предостаточно, Борь.

Откидываюсь на спинку кресла, смотрю на часы. Бля, я думал, что прошло три часа, а прошло уже целых пять. Пора реально сворачиваться. За всё это время я даже на телефон ни разу не взглянул. Настолько был увлечён.

– Миш, давай серьёзно обсудим, тема рисковая и… – Наумов начинает нудить, я же достаю из кармана телефон. Первое, что заставляет напрячься, множество пропущенных вызовов. И все они от Сони.

– Потом, – резко перерываю Бориса, встаю из-за стола.

Предчувствие твердит, что что-то произошло. Но я наотрез отказываюсь к нему прислушиваться. Что могло случиться? Почему она звонила так поздно? Первый пропущенный был почти сразу же как мы с ней поговорили. Вряд ли это просто заскок, Соня бы не стала звонить столько раз без повода.

Набираю её номер, слушаю раздражающие гудки. И когда девчонка берёт трубку, должно произойти облегчение, но нет… Я слышу крик собственной дочери.

– Ты хочешь ему всё рассказать, да?! – А после помехи, непонятные звуки, визг…

Стискиваю пальцами телефон. Какого хера там происходит?!

– Соня?! – Сам не замечаю, как ору в трубку. Вот только никакого ответа нет. Пару секунд и связь совсем прерывается.

– Случилось что-то? – Обеспокоенный голос Наумова, но я не отвечаю. Открываю приложения отслеживания автомобиля дочери. Стискиваю телефон до хруста, когда вижу локацию. Это хуй знает где. Она должна быть дома. Какого…

– Мне нужно идти.

Проношусь мимо Наумова, вылетаю на улицу. В висках всё вибрирует. С каждой секундой становится всё хуже. Машина не сдвигается с места.

– Сука, – сбрасываю приложение, захожу снова. Надежда на то, что приложение просто глючило, умирает. Машина продолжает стоять всё там же. Точка не сдвигается.

Выжимаю педаль газа, и тачка срывается с места. Я мчу в сторону геолокации как ненормальный. Хочу верить в лучшее. Очень хочу. Вот только оптимистом быть сложно.

Я чуть не врезаюсь в машину, чудом ухожу от столкновения. Выжимаю газ на всю. И когда прибываю к месту назначения… Внутри что-то обрывается. Больно сжимает в груди.

Вылетаю из машины на автопилоте. Здесь менты и скорая помощь.

– Туда нельзя!

Меня пытаются остановить. Я откидываю кого-то в сторону, прохожу дальше. К машине дочери. Подбираюсь близко. Мне нужно видеть. Нужно знать. Блядь!

– Вам туда нельзя!

– Пусти, блядь! Это машина моей дочери!

– Пострадавших в аварии уже отвезли в больницу.

– Куда?! В какую?! – Хватаю парня за рубашку, к себе притягиваю. В какую больницу?!

– Первая городская, по скорой туда. Трёх девушек и парня забрали.

– Что с ними?! Ты знаешь?! – Продолжаю орать. Лицо парня бледнеет, но меня это не останавливает. Я встряхиваю его ещё сильнее. Говори, блядь.

– Две девушки и парень были не в самом плохом состоянии, а вот третья девушка… Врачи сказали без шансов.

Сука. Разжимаю пальцы, отпускаю его. Делаю несколько шагов назад. Осознание накрывает.

– Вас сейчас отвезут в больницу, я договорился. В таком состоянии нельзя садиться за руль… – Звучит как будто эхом в ушах. Но я не слушаю. Несусь к своей машине. И молюсь про себя. Никогда не верил в Бога, но сейчас самое время поверить.

* * *

Телефон звонит в который раз, но я сбрасываю вызов. Звонят с работы, но я не могу сейчас думать о делах. Ни о чём не могу кроме Майи и Сони.

Сжимаю переносицу пальцами. Сильнее затягиваюсь сигаретным дымом. Какая это уже по счёту чашка кофе? Десятая?

Мои мольбы были услышаны. Майя и Соня относительно были в порядке, если вообще можно было так сказать. Но по сравнению с девушкой, которая не пережила эту ночь, им очень повезло. Ублюдок, который врезался в машину Майи, поехал на красный свет, превысил скорость, не успел вовремя затормозить. Его спутница вылетела в лобовое стекло и скончалась почти на месте. Скорая не успела довезти её до больницы. Сам ублюдок был в реанимации. Маю и Соню спасло только то, что удар был в зад машины.

– Михаил Игоревич, – голос Ветлицкого возвращает меня в реальность. Лечащий врач стоит напротив меня.

– Майя пришла в себя?

Затушив сигарету, я хочу сорваться с места. Меня не пускали в палату ни к Соне, ни к Майе. Обе были под обезболивающими и снотворным.

– Она скоро будет в сознании, но для начала нам с вами нужно поговорить. – Ветлицкий указывает мне рукой, чтобы я прошёл к его кабинету. Я сразу понимаю, что разговор мне не понравится.

– Вы мне скажете, что случилось? – Нервы сдают, держать себя в руках получается куда сложнее, чем обычно.

– Михаил Игоревич, в подобных ситуациях я должен сообщать в соответствующее место о таких случаях… – Врач мнётся, смотрит на бумаги, не поднимает на меня взгляд.

Подхожу ближе к его столу.

– В каких ситуациях? Вы можете внятно объяснить?!

– Результаты анализа крови вашей дочери. – Он протягивает мне бумажку, которую я резко забираю. Пробегаюсь взглядом по таблице, ни хера не понимаю.

– Вы можете объяснить?!

– Смотрите ниже, последние строчки.

С раздражением опускаю взгляд и зависаю. Застываю на месте. Поверить не могу. В крови обнаружено…

– Переделайте анализ, этого не может быть.

– Это повторный, вы же понимаете, что…

Сжимаю чёртов листок в кулак. Упираюсь руками о столешницу его стола.

– Об этом никто и никогда не узнает. – Каждое слово чеканю, чтобы до него дошло. Он же не просто так позвал меня на разговор, понимал, что у меня есть деньги, и решил заработать.

В палату Майи я захожу спустя два часа. За которые успел сожрать себя изнутри. Когда это произошло? Почему я упустил? Как мог не заметить? Почему она подсела на эту дрянь?!

– Папочка, – дочь произносит еле слышным голосом. Хрипит. Глаза красные, а лицо… Внутри всё больно сжимается. Она бледная. Говорит с трудом. Вся облеплена проводами. Сердце сжимается от адской боли. Я виню себя во всём случившемся. Я не уследил, не заметил, когда ей стало плохо.

– Тсс, детка, всё хорошо. – Я сажусь рядом. Сжимаю её холодную руку.

– Папочка, прости меня, я такая… Такая… Как Соня? Что с ней? Ты уже у неё был?

– Она ещё без сознания, – провожу рукой по её волосам.

Майя сканирует взглядом мои глаза. Я же рассматриваю её. Царапины и синяки. Перебинтованную голову.

– Я не заметила, как та машина, я просто не… – Майя начинает плакать, сжимает пальцами мою рубашку. – Папочка, прости, я такая дура. Они ведь сделали анализы, да? Ты всё знаешь?

Я прижимаю её к себе сильнее.

– Папа, прости, я не думала, что на это… что это… – Она всхлипывает, дрожит в моих руках. Я же жду, жду, пока она сама всё расскажет. – Соня сказала, что это безобидные таблетки, что они помогут при подготовке к сессии. Чтобы не хотелось спать и было много энергии.

От каждого её слова напрягаюсь. Я был готов услышать, что её на это подсадил малолетний ублюдок Марк. Кто-то из одногруппников, которым я переломаю ноги. Но я точно не было готов к тому, что Майя сейчас говорит.

– Соня?

– Да, помнишь я оставалась у неё с ночёвкой? – Майя поднимает голову, смотрит в мои глаза, снова всхлипывает.

Я не отвечаю. Потому что в полнейшем шоке. Я пытаюсь понять говорит дочь правду или же пытается просто оговорить подругу, которую считает сейчас предательницей.

– И Соня дала тебе таблетки? Не сказав, что это на самом деле?

– Мне нужно было сдать сессию… Ты поставил условия, а я хотела их выполнить… Соня не заставляла. Она просто сказала, что иногда сама их принимает, когда много работы и ей нужно быть активной…

Я часто могу понять, когда Майя лукавит, а когда говорит правду. Но сейчас у меня не получается определить. Эмоции мешают. Я не могу поверить, что Соня бы могла… Не та девочка, которую я знаю.

– Та ночь была давно, а ты продолжала их принимать.

– Потому что без них уже плохо, пап. Спать нормально не получалась. Я психовала, не сдерживалась. А после новости о том, что ты и Соня…

Я подрываюсь со стула. Прекрасно понимаю, что она делает. Давит на чувство вины, даёт понять, что я виноват в её состоянии не меньше. Перекладывает ответственность на меня. Манипулирует.

– Достаточно!

– Пап, – Майя жалостно взвизгивает, – вот видишь, ты не хочешь слушать правду. И ты не спрашиваешь, почему мы вместе оказались в машине. Соня говорила мне о том, что ты её не бросишь и тебе плевать на мои истерики. И что у вас всё серьёзно и очень скоро она переедет жить к нам!

– Майя, ты не чуешь границ! – Рычу в ответ.

– Разве ты не пригласил её с собой в поездку?! – Орёт в слезах, прибивает фактами.

Я выхожу из палаты, чтобы не сорваться. Слова дочери убивают, справляться с эмоциями практически не получается. Соня не могла, я ведь слишком хорошо её узнал, чтобы понимать какой она человек. Не могла… Но взгляд сам мечется в сторону кабинета врача. Они же брали анализ крови у обеих?

Я врываюсь в кабинет Ветлицкого без стука.

– Вы брали анализ крови у Беловой?!

Лицо Ветлицкого идёт пятнами. Он смотрит на меня как на сумасшедшего.

– Что? Это конфиденциальная информация и я…

– Я заплачу, покажите мне её результаты.

Ветлицкий думает несколько секунд, после чего встаёт со своего места, закрывает дверь кабинета на замок. Протягивает мне листок с анализами. Я скольжу взглядом в самый низ. Те же препараты, что и в крови у Майи. С яростью сжимаю листок в кулак.

Глава 43.

Голова болит, кажется, такой тяжёлой, что я её даже от подушки оторвать не могу.

Слегка приоткрываю веки и тут же снова зажмуриваюсь. В комнате не горит яркий свет, но и от тусклого глаза жжёт. Нужно немного привыкнуть.

Я нахожусь в больнице, после аварии. Это то, что мне рассказали в прошлый раз, когда я приходила в себя на несколько минут. Вот и сейчас, хотела только немного полежать с закрытыми глазами и снова провалилась в сон.

В следующий раз, когда я открываю глаза, сразу понимаю, что нахожусь в палате не одна. Мне даже глаза открывать не нужно, чтобы понять, что Михаил здесь. Я чувствую его присутствие. Его запах окутывает и вбивается в ноздри. Сердце моментально начинает стучать быстрее.

В этот раз свет не жжёт глаза. Я приподнимаю веки, вижу Медведя и внутри сразу как-то теплее становится. Не так страшно.

– Привет, – хриплю, в горле пересохло.

Михаил тут же поворачивается в мою сторону. Ощупывает взглядом. По его лицу сразу всё видно. Насколько он устал. Как вымотался. Переживал. Синяки под глазами. Этот взгляд… От которого хочется съёжиться.

– Как ты себя чувствуешь?

Когда он подходит ближе, мне даже выдохнуть хочется. Я снова себя накручиваю.

– Голова болит, тело всё ноет и как будто выкручивает. А в остальном не так плохо. – Произношу тихо. Взглядом по его лицу скольжу. Никак не могу отделаться от мысли, что что-то не так. Что-то изменилось. И я пока не понимаю, что именно.

– Врач сказал, что нужно несколько дней на восстановление. Главное, что нет серьёзных повреждений.

– Я спрашивала за Майю у медсестры, она сказала, что с ней тоже всё относительно неплохо. Я даже не представляю, что ты пережил за это время. Ты её навещал? Как она себя чувствует?

– Пришла в себя, – Михаил отходит к окну, смотрит в него долгих две минуты, пока я буквально схожу с ума от нервов и догадок. Он не такой, как раньше. И я не понимаю…

– Прости, я, наверное, могла её остановить и… Я пыталась, но всё получилось, как получилось и я…

– Ты не должна извиняться, Майя сама несёт ответственность за свои поступки. Взрослая уже.

– Ты можешь со мной поговорить? – Я наконец не выдерживаю и произношу чуть громче. Я не могу так. Меня всю изнутри колотит. Мы как будто разговариваем. Он здесь. А как будто и далеко. Не со мной.

– Ты только пришла в себя, тебе нужно отдохнуть. Я просто хотел убедиться, что с тобой всё хорошо.

Господи, нет, он хочет просто уйти и оставить меня одну с догадками?

– Ты можешь мне сказать, что случилось?!

– Ты давно знаешь, что Майя употребляет? – Михаил разворачивается ко мне, смотрит в глаза. А меня как будто ведром ледяной воды окатывают. Он так резко задаёт вопрос, не ходит вокруг да около.

Я опускаю взгляд на свои руки. Рассматриваю пальцы. Понимаю, что нужно говорить правду. Моё желание не влезать привело к тому, что я здесь. Нужно было сказать с самого начала. А теперь… теперь получается, что я скрывала и врала?

– Я не знала точно, – произношу тихонько, – я подозревала. Отмечала смену её настроения. Первый раз начала подозревать, когда она ночевала у меня. Она тогда… тогда пришла поздно. Очень поздно. Практически перед твоим звонком. Была с Марком. Я сначала подумала, что она просто перебрала алкоголь и…

– Тогда, когда я просил тебя хотя бы намекнуть, что она мне врёт?

Господи, кровь в венах как будто замерзает, разрывая их изнутри. Он не обвиняет. В его голосе нет даже намёка на это. Но…

– Она мне подруга. Просила прикрыть перед отцом. Если бы я знала, что всё так серьёзно, я бы никогда… Понимаешь?

Михаил проводит ладонями по лицу, трёт переносицы. А я уже вся дрожу.

– Хорошо, давай иначе. Дальше, ты ведь в какой-то момент поняла, правильно?

Я киваю. Наверное, было бы намного умнее играть роль, что я не понимала до самого конца. Совершенно не видела. Но это же не так. А я так сильно не хочу ему врать. Он же говорил, что ценит правду. Верю, что сейчас, сказав правду, всё исправлю.

– Я хотела… Тем вечером, что ты не смог приехать. Хотела рассказать… А ты не смог. Был на работе. После позвонил Ник, сказал, что Майе плохо. Что её нужно забрать, и я поехала. Звонила тебе. Но не смогла дозвониться. Майя была как будто в не себе. Я, наверное, зря сказала ей… Она просила всё исправить, расстаться с тобой. А я сказала, что не могу, потому что влюбилась… – Я впервые говорю ему о своих чувствах. Вываливаю всё и сразу. На ресницах застывают слёзы.

Михаил подходит совсем близко. Садится возле моей кровати. Сжимает руками мою ладонь. Моё бедное сердце снова грохочет в груди лишь от его присутствия. Маленькая иллюзия того, что всё ещё можно исправить.

– Помнишь, мы с тобой говорили в отеле, и я сказал, что ценю честность?

Я согласно киваю в ответ. Конечно, я помню. Я всё помню.

– Сразу после выписки я отправлю Майю на реабилитацию. Я нашёл клинику. Хорошую. Самую лучшую. Там отличные специалисты. Быстрая программа восстановления, а главное эффективная.

Я смотрю в его глаза и киваю. Конечно, это отличное решение для Майи. Если нужна будет моя помощь, я всегда готова. Я сделаю от себя всё зависящее. Но его следующий вопрос лишает меня опоры. Как будто нокаутом отправляет в неизвестность.

– Мне нужно договариваться за тебя? Скажи мне сейчас, Соня. Я могу это сделать. Помогу. Сделаю всё, что от меня зависит. Скажи мне сейчас правду, ты принимала? Мы сможем со всем справиться.

Я нахожусь в полнейшем шоке. Именно поэтому молчу следующие несколько секунд. Я даже не моргаю. Перевариваю его слова.

– Что? – Произношу на выдохе, – о чём ты говоришь? Господи, я никогда. Я никогда не прикасалась к этой гадости. – Вырываю из его рук свою ладонь. Возмущена настолько, что хочу подорваться с больничной койки. Но у меня на это нет сил. Они закончились на эмоциональном взрыве.

– Значит, ты никогда не принимала, я правильно понял?

Его тон, он буквально в ледышку меня превращает. Потому что я его знаю. Помню. Слышала. Господи, как будто в прошлой жизни всё это было. Он снова стал отстранённым и холодным.

– Никогда! Я знаю, к чему это приводит! Я бы никогда не стала!

Медведь снова отходит к окну. Не реагирует на то, что я сверлю его взглядом. Его предположение и вопросы меня оскорбляют. Как он мог так обо мне подумать?

– Я тебя услышал, Соня. Если тебе понадобится помощь, что угодно, ты знаешь мой номер. Я всегда тебе помогу, сделаю всё от себя зависящее.

Господи, что? Зачем он это говорит? Он что же…

– Подожди, я не понимаю… Давай обсудим, прошу, не нужно так. Да, я совершила ошибки. Понимаю, что должна была сказать, и что… Но ведь все имеют право на ошибки. Каждый!

Михаил смотрит на меня взглядом, от которого хочется забиться в угол и заплакать. Прижать к себе колени. Я понимаю. Я всё понимаю по его глазам. Выражению лица. Но маленькая надежда всё ещё тлеет внутри меня. Ну он же может… У нас так всё было хорошо. Мы планировали поездку. Мы должны были… Господи, нет…

– Я говорил, что не прощаю ошибки, Соня. Честно тебя предупредил. Я задал вопросы и услышал ответы. На этом мы поставим точку. Палату я оплатил на неделю. Плату за квартиру продлю ещё на год. Если нужны будут деньги, я пополню твою карту. Уверен, ты с умом всем распорядишься.

– Мне нужно было соврать, что я принимаю, да?! Поехать на лечение?! Что нужно сказать?! Я скажу! Только не так… Не уходи…

– Прощай Соня и береги себя.

Он даже не оборачивается. Просто выходит из палаты. Захлопывает дверь.

Я не знаю, сколько смотрю в одну точку. Даже не двигаюсь. Слёзы ручьями скатываются по щекам. Всё тело дрожит. Ощущение будто я вся горю. Сгораю заживо.

– Господи, да у тебя жар, – кажется, это говорит медсестра, перед глазами всё расплывается.

Я вырываюсь, не даю себя уложить на койку. Плачу и прошу оставить меня в покое. После я чувствую жжение в руке. Это мне сделали укол. Через несколько секунд веки сами смыкаются, и я проваливаюсь в сон.

* * *

Сегодня последний день в больнице. А я нахожусь в полной рассеянности, что делать дальше. Ехать на квартиру, которую он оплатил и продолжать на ней жить? От самой этой мысли меня передёргивает. Не хочу. Не буду. Не смогу. Находиться там, где мы… Где его запах. Где всё напоминает о нём. Нет, я точно не смогу.

Внутри всё начинает бурлить и закипать от злости и обиды. С новой силой. И так каждый раз, когда только вспоминаю о нём. Любая мысль… И я вся сгораю изнутри.

– Доброе утро, – в палату заходит медсестра Мария. Улыбается. Смотрит на меня взглядом, полным сочувствия и сострадания. А меня начинает разрывать всё сильнее. Я лишь киваю в ответ. Знаю, почему она так смотрит. Жалеет меня, потому что каждый в этой грёбаной клинике считает меня наркоманкой!

Когда врач пришёл в мою палату и спросил нужен ли мне психолог или я сама готова справляться с проблемой, я слегка опешила. Думала, что он узнал о Михаиле, подслушал. Но всё оказалось ещё хуже. В моей крови нашли следы запрещённых препаратов. Анализ делали дважды. Сказать, что я была шокирована, это ничего не сказать. Я даже не сразу поняла откуда, как… А после вспомнила вечеринку, коктейль… Моё состояние… И всё сложилось. Слова Михаила заиграли новыми красками. Его тон. Взгляд. Господи, он ведь был уверен, что мы с его дочерью развлекались вместе. Принимали, веселились. И самое ужасное то, что он поверил. Ни капли сомнения. Неужели он не умеет различать человека под этой дрянью и нет? Неужели думал, что всё время, что я была рядом с ним, я была под… Под… Обида окутывает, сжимает изнутри, душит. На глаза снова накатывают слёзы.

– Последний укол и домой? – Мария мне снова улыбается, заглядывает в глаза. Я же лишь молча киваю.

Домой? С недавнего времени у меня нет даже съёмной квартиры. В дом к отцу я не могу вернуться. Меня оттуда выгнали, и мало кто ждёт обратно. Из больницы выписывают. А у меня совершенно нет сил даже думать. Куда. Как. Зачем.

Мой телефон на тумбочке загорается. Сердце больше не екает как в первые дни. Когда я ещё надеялась. Верила. Ждала. Когда осознание ещё не накрыло с головой. На экране высвечивается имя друга. Это Ник. Я попросила его забрать меня из клиники. Парень был единственным, кто навещал меня эти дни. Приносил фрукты и сок. Потому что к еде, которую оплатил Михаил, я не прикасалась. Его еду приносили каждый день, но она так и оставалась не тронутой. Единственное, что я от него приняла, это оплаченную на семь дней клинику. Потому что, если трезво смотреть на ситуацию, я оказалась здесь по вине его дочери. Так что я решила, что я могу это принять.

Сказав Нику, что через час я уже буду полностью собрана и спущусь в холл клиники, я завершила вызов.

Мария вышла из моей палаты, а я сев на койке, начала листать телефонную книгу. Звонить отцу было совершено не вариантом. Я знала, что он не откажет и заберёт меня к ним домой. Даже поссорится с женой. Но жить в той обстановке… Со сводными сёстрами и мачехой, которая меня ненавидит… Сейчас я точно этого не вынесу. Ни тогда, когда я морально сломлена и хочу лежать на кровати, свернувшись клубочком. Я пока не пережила всё, что со мной произошло.