Текст книги "Слишком идеально"

Автор книги: Джулия Ортолон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Глава 17

Если вам не нравится действительность, ищите способы ее изменить.

«Как сделать свою жизнь идеальной»

Эйми проснулась дома, в своей постели. Это было похоже на сон, который приснился ей после того, как она в первый раз занялась любовью с Гаем: словно она никогда никуда не уезжала и это все приснилось. А затем нахлынули воспоминания, и она снова опечалилась.

Действительность и сон поменялись местами, и теперь сон стал явью. Время, проведенное на Сент-Бартсе, было иллюзией. Никакого Гая не было. Был только незнакомец по имени Байрон.

Эйми лениво поднялась и принялась распаковывать багаж, присланный ей с лайнера. Ужаснее всего было разбирать одежду. Ту, которую они покупали с Кристин перед отъездом. Раньше эти шмотки казались ей прелестными. А теперь они вдруг стали какими-то скучными и мешковатыми.

Неужели она действительно намерена снова так одеваться?

А с другой стороны, хватит ли у нее сил и смелости отправиться покупать новую одежду? Одежду, похожую на ту, что выбрал Ланс?

Она вспомнила его слова: «Я прошу тебя только об одном: чтобы у тебя хватило смелости остаться той женщиной, какой ты стала со мной».

На глаза ее снова навернулись слезы. Эйми разозлилась. Пора перестать плакать. Мама бы сказала: «Что толку плакать? От этого ничего не изменится».

«Не плачь. Не жалуйся. Будь смелой. Будь сильной. Терпи, терпи, терпи».

Но на этот раз слова не вдохнули в нее силы, как это бывало обычно. Они лишь усилили боль. Устав сдерживаться, Эйми уселась на полу, рядом с чемоданом, полным мешковатой одежды, и громко заревела. Она ревела так долго, что чуть не охрипла. Она оплакивала себя. Маму. Дедушку. А больше всего она ревела из-за Гая. Она ревела, пока не выревела все, что накипело на душе. Пока не почувствовала себя полностью опустошенной.

Без всяких эмоций она осмотрела свое маленькое уютное жилище и подумала: «Что я здесь делаю?»

Какая странная мысль! Она здесь живет. Это ее дом. Она приехала сюда, чтобы ухаживать за Мим, чем ей и надлежало заняться в первую очередь. Но Эйми приехала так поздно, что даже не заглянула к бабушке.

Мысль о том, что предстоит встреча с Мим, отняла у нее последнюю силу духа. Но тем не менее Эйми встала и механически оделась. Так как одежда, в которой она приехала, нуждалась в стирке, она надела старую красную футболку и джинсовку, которые были велики ей на несколько размеров. Взглянув в зеркало, она поняла, что вернулась безвкусно одетая Эйми.

Не желая больше об этом думать, она вышла из фургона и направилась по тропинке сада к дому. Ночью прошла гроза, сильная и бурная, как и все весенние грозы в штате Техас. С утра же на небе не было ни облачка. Омытый дождем сад так и сверкал, а в воздухе словно был растворен золотой блеск.

Проходя мимо ухоженных клумб, Эйми не могла не удивиться: неужели это Элда поддерживает сад в порядке? Нужно ее поблагодарить, когда они встретятся и обсудят все, что произошло в отсутствие Эйми.

На большом дубе, что затенял главную лужайку, щебетали и перекликались птицы. Шагнув на тенистое крыльцо, Эйми заметила, что во время грозы на плетеную мебель нападало много листьев. Нужно хорошенько здесь подмести, прежде чем возвращаться в свой фургон.

– Мим? – позвала она, пройдя в раздвижные стеклянные двери. Как только она вдохнула запах этого дома, на нее нахлынула масса воспоминаний. А в доме бабушки и дедушки всегда пахло: печеньями, пирожками, и полиролью для мебели с запахом лимона и розами. На журнальном столике в коридоре она увидела вазу со свежесрезанными розами.

– Эйми? – Сначала послышался грохот и бряцанье бабушкиного ходунка, а потом в дверях кухни появилась сама Мим. На ней был голубой домашний костюм. Улыбка осветила ее морщинистое лицо. – Я так рада, что ты вернулась!

Эйми обняла бабушку. Получилось это у нее довольно неуклюже – мешал ходунок. Зажмурившись, она ощущала такое знакомое, маленькое и теплое тело бабушки, вдыхала запах ароматического талька.

– Я тоже рада тебя видеть. – Эйми выпрямилась и поглядела на бабушку, словно желая увериться в том, что Мим жива и невредима.

Бабушка выглядела хорошо, даже немного разрумянилась. У нее были безупречная кожа и тонкие кости, кот она передала своим детям и внукам.

– Почему ты ходишь с ходунком? – спросила Эйми. – Когда я уезжала, ты сама нормально ходи.

– Ах, мое бедро опять разболелось, – вздохнула бабушка.

– Ну, тогда присядь.

– Нет-нет, я пеку пирог. – Мим повернулась и снова заковыляла к кухне.

– Пирог? – Эйми последовала за ней в сияющую чистотой белую кухню с кружевными занавесками и утварью, которая не менялась с пятидесятых годов.

– Хочу приготовить что-нибудь особенное, чтобы отметить твое возвращение.

– Не нужно, – сказала Эйми. Неужели Мим снова забыла, что Эйми на диете и не ест сладкого?

– Но мне это совсем не сложно. – Одной рукой Мим держалась за ходунок, а в другую руку взяла лопаточку. Древний чугунный миксер на белом столе размешивал шоколадное месиво. Скрюченная от артрита рука Мим дрожала, когда она отскребала это месиво со стенок. – Боюсь, я уже не такая ловкая, как прежде.

– Дай я этим займусь. Посиди пока. – Эйми усадила бабушку на стул рядом со столом, за которым обычно они завтракали.

Усевшись, бабушка схватила Эйми за руку и крепко ее сжала.

– Я так рада, что ты добралась до дома живой и невредимой! Как это было ужасно!

– Вообще-то все было не так уж и плохо, – произнесла Эйми и вдруг поняла, что, если не считать того, чем все закончилось, все было и вправду восхитительно. Самое чудесное время в ее жизни. – Хочешь, я расскажу тебе о Сент-Бартсе?

– Здесь у нас творился полный хаос, – провозгласила Мим и начала перечислять то, что случилось в отсутствие Эйми.

Эйми слушала, разливая тесто для торта в две круглые формы и ставя их в духовку. Вообще-то она была даже рада, что бабушка не расспрашивает о поездке, но поток ее жалоб казался бесконечным.

Сегодня Эйми это раздражало больше, чем обычно: за пять недель, проведенных на острове, она уже разучилась выслушивать причитания Мим.

Бабушка начала с соседа, у которого обнаружили рак простаты. Его жена была жутко расстроена, и Мим чем могла старалась утешить бедную женщину. Люди, у которых случается такое горе, не понимают, как их печаль действует на нервы окружающим. А потом в автомобильной катастрофе погибли сын и невестка одной партнерши Мим по бриджу, ныне уже покойной. Мим все-таки пошла на похороны, хотя от весенних дождей у нее обострился артрит. Ее жалобы не ограничивались только болями в бедре. После того как Эйми уехала, Мим чуть не умерла от инфаркта. Она до сих пор не вполне пришла в себя.

– Что? – встревоженно охнула Эйми, хотя и знала, что под «инфарктом» Мим скорее всего подразумевает стенокардию. – Элда мне ничего не сказала!

– Конечно, не сказала, милая, – вздохнула Мим. – Я не хотела портить тебе отдых, поэтому попросила ее ничего не говорить.

– Нет, Мим! – Эйми села рядом и взяла хрупкую руку бабушки в свои ладони. – Не нужно скрывать от меня такие вещи. Я хочу знать все, что происходит, когда меня нет рядом. Иначе путешествовать мне становится гораздо труднее, а ты же знаешь, как я хочу посмотреть мир.

– В том-то и проблема. – Мим снова вздохнула. – Когда звонишь домой, все всегда говорят, что «все в порядке». А может, дом сгорел дотла, а родные просто не хотят портить тебе отдых! Но слава Богу, теперь ты дома. Надеюсь, это испытание заставит тебя одуматься и больше не пускаться в долгие путешествия.

Эйми откинулась назад. Внезапно она осознала все. Словно кто-то отвел с ее глаз пелену, мешающую видеть. Гай был прав. Мим делает это нарочно.

Эйми сказала, что ей будет сложнее путешествовать, если ее не будут информировать об истинном положении дел, а что ей ответила бабушка?

К тому же половина несчастий, которые перечислила Мим, не имели к ней самой непосредственного отношения. Она приняла на себя беды соседки и потерю сына подруги, которого она, наверно, последний раз видела двадцать лет назад. А Эйми еще оказалась виноватой, что оставила Мим наедине со всеми этими бедами!

– Знаешь что, Мим, – она погладила рукой стол, – мне пора.

– Но ты же только что пришла! Да и пирог еще не испекся.

Ах да, пирог. «Пусть Эйми поскорее возвращается, и мы опять ее раскормим».

Нет-нет! Она покачала головой. Навряд ли все так плохо. Не может же Мим быть до такой степени эгоисткой. Ее страхи настоящие, это они довели ее до теперешнего состояния. Она не нарочно лишила внучку всякой свободы, опутав ее собственными страхами.

«Если у тебя хватило смелости преодолеть свои страхи, почему бы твоей бабушке не преодолеть свои?»

Она помотала головой, пытаясь позабыть слова Гая.

– Прости, но мне действительно пора.

– С тобой все в порядке? – Мим поднялась на ноги. – У тебя слегка нездоровый вид. Ты ничего не подхватила на этом острове?

– Нет. – Эйми обняла бабушку, не зная, то ли ей смеяться, то ли плакать. – Я в порядке. Я потом к тебе еще загляну.

– Хорошо. – Мим крепко ее обняла. – Господи, да ты никак похудела?

– Да. И довольно сильно.

– Ну и ну! – Мим повнимательнее присмотрелась к ней, и в ее бледных глазах отразилось беспокойство. – Смотри не вздумай худеть слишком сильно, иначе совсем ослабнешь. Но какая же ты хорошенькая! Мне нравится, как ты одета. Этот наряд очень идет к твоей фигуре.

«В этом наряде я кажусь огромной», – подумала Эйми. Она покачала головой:

– Мне и вправду пора идти.

– Хорошо. – Бабушка снова ее обняла. – Мы поговорим позже.

– Да. Может быть.

Эйми была на грани истерики. Почему она раньше не замечала, что Мим ею манипулирует? То есть замечала, конечно, просто не понимала, насколько вопиющи ее уловки. Но почему? Почему вес эти годы она находила этому какие-то оправдания? Мим ведь не желала ей зла! Наоборот, она хочет чтобы с Эйми ничего не случилось. Но она навредила ей уже тем, что слишком привязалась к ней. Ведь лоза, опутывая дерево, в конце концов губит его.

Когда Эйми добралась до фургона, то обнаружила, что дверь в офис открыта. Очевидно, пока она была в доме, пришла Элда.

Женщина сидела за письменным столом и разговаривала по телефону со специальным приспособлением, оставлявшим свободными руки. Одновременно она что-то набирала на компьютере. Элде было немного за шестьдесят. Вся она излучала уверенность и теплоту, которые были отличительными признаками любой хорошей нянечки и сиделки. Как только она увидела Эйми, ее лицо осветилось улыбкой.

– Добро пожаловать домой, – сказала она, закончив разговор. Потом вынула наушник, обернулась и обняла Эйми. – Я так рада, что ты вернулась! Ну рассказывай: как съездила?

Эйми чуть не расплакалась. Ну почему бабушка не могла так ее поприветствовать?

– О Господи! – Элда усадила Эйми на одно из высоких кресел рядом со столом. – Что случилось?

– Ничего. – Эйми перевела дыхание и постаралась успокоиться, разглядывая свой красивый уютный офис. Все цветы были политы, мебель в стиле королевы Анны начищена полиролью. – Просто перелет домой совсем лишил меня сил.

– Тогда отдохни. – Элда снова уселась за письменный стол. – Я еще день смогу проработать одна.

– Нет, тебе и так пришлось справляться со всем дольше, чем ты планировала вначале. Я не хочу снова тебя перегружать. – Ну вот еще! – фыркнула Элда. – Мне это даже нравилось. У тебя такой чудесный офис. Было истинным удовольствием сидеть за работой и любоваться садом.

– Я заметила, какой сад ухоженный. Спасибо тебе, что ты о нем позаботилась.

– И вовсе я о нем не заботилась! Это все твоя бабушка.

– Что? Но… как же? У нее болит бедро, и она говорит, что у нее был инфаркт, – наверное, она преувеличивает, но все равно зря ты от меня это скрыла. Знаю, вы обе хотите, чтобы мне было легче, но я должна знать о таких вещах.

Элда рассмеялась:

– Ох уж эта Дафна! Никакого инфаркта у нее не было. Просто легкая стенокардия, вызванная избытком эмоций. Ее даже в больницу отвозить не пришлось, хотя она требовала, чтобы вызвали «скорую помощь» и еще много чего.

– Ты уверена? – спросила Эйми, хотя и сама она подозревала нечто подобное. – Это случилось, когда я потерялась на Сент-Бартсе?

– Нет! – Элда махнула рукой. – Это случилось потому, что она была мной недовольна. Первые несколько дней после того, как ты уехала, она лежала на диване и ждала, что я буду за нее готовить и убираться, так как она очень плохо себя чувствует. Я сказала ей, что даже и не подумаю: она вполне способна о себе позаботиться. Ну, она закатила сцену, которую я оставила без внимания. Этому я научилась, когда приходилось иметь дело с избалованными детьми. Если не обращать внимания на их капризы, они очень скоро их прекращают.

Эйми только глазами захлопала. Неужели Элда только что сравнила Мим с избалованным ребенком?

– Спустя две недели она начала выбираться в сад: дергала сорняки, всем своим видом пытаясь изобразить, какие мучения испытывает. Я и это оставила без внимания.

– Не обращала внимания на то, как она с трудом дергает сорняки? – Эйми вскипела от гнева. Как она могла поручить бабушку заботам этой бесчувственной женщины?! – А что, если бы ей стало плохо?

– Эйми! – Элда бросила на нее суровый взгляд. – Я не спускала с нее глаз, и если бы понадобилось, я в мгновение ока пришла бы ей на помощь. На самом же деле Дафне необходимы физические упражнения и свежий воздух. По-моему, это пошло ей только на пользу.

– Тогда почему она снова пользуется ходунком?

– Понятия не имею! – Элда вскинула брови, словно желая этим сказать, что Мим взяла ходунок только для того. чтобы произвести впечатление на внучку. – Если хочешь знать мое мнение, ей нужно вести более активную жизнь. Пусть пригласит своих подруг на партию бриджа.

– Большая часть ее партнерш, по бриджу давно преставились.

– Но не все же! Пусть заведет себе новых подруг. Я знаю одну компанию, увлекающуюся наклеиванием вырезок в альбомы, которая собирается каждый четверг. Может, дашь ей одно из моих приглашений и уговоришь ее присоединиться?

Значит, это Эйми виновата, что у бабушки нет друзей? Она терла виски. Ей хотелось заплакать. Зареветь.

– Милая, с тобой все в порядке? – спросила Элда, нагнувшись к ней.

– Прости. Я просто очень устала.

– Ну, тогда послушай меня и возьми выходной. Я и сама со всем справлюсь.

– Нет, я хотела просмотреть еще не выполненные заявки.

– У меня все под контролем. – Элда снова вставила наушник. – Иди отдохни.

Эйми хотела было с ней поспорить. Раньше она никогда не брала лишних выходных и никого не просила ее заменить. Однако сейчас она ужасно устала, ей казалось, что ноги ее вот-вот подкосятся и она упадет.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Иди. Дай мне поработать.

Эйми вышла во двор и поднялась по лестнице, ведущей в ее комнату. Темнота ее успокаивала, поэтому она не стала раздвигать занавески, хотя обычно в такой прекрасный день она распахнула бы все окна. Затем она открыла ноутбук, чтобы написать Мэдди и Кристин. В первый раз при этой мысли она испытала ужас. Как она расскажет им, что случилось? Когда они в последний раз обменялись письмами, она рассказала им о том, какой ультиматум применит, чтобы заставить Гая показать лицо перед ее отъездом. Они пожелали ей удачи и сказали, что с нетерпением ждут подробнейшего отчета.

Как она может рассказать им о том, что случилось?

Нет, поняла Эйми. Она не может выразить это словами, когда потрясение еще так свежо. Но нужно дать им знать, что она вернулась домой. И что с ней все в порядке. В порядке? К горлу подкатил комок. Но она сглотнула и уселась писать послания.

Ей пришло несколько открыток от подруг и обычный завал спама.

И послание от Гая.

Эйми так и застыла, увидев адрес. Обычно они общались напрямую – ведь их компьютеры были связаны между собой. Но несколько раз они пользовались электронной почтой. Только вот Гая не существовало. Значит, письмо было от Байрона Паркса.

Тема: Пожалуйста, прочитай.

Посмеет ли она открыть это письмо? Что он хотел ей сказать?

Трясущимися пальцами Эйми открыла послание:

Просто хочу убедиться, что ты благополучно добралась до дома. Эта неделя, похоже, будет особенно тяжелой. Все зависит от того, сколько таблоидов купят фотографии и попадут ли они на обложку. Надеюсь, что их напечатают где-нибудь внутри журнала или вообще не напечатают. Но если тебе будет плохо и захочется с кем-нибудь поговорить, выплеснуть чувства, знай: я всегда здесь.

Эйми хотела написать ему, что у нее есть подруги – настоящие подруги, но затем вспомнила, что решила ни о чем им не рассказывать. Кроме того, то, что произошло, касается только их с Байроном. Может, вдвоем им легче будет пережить эту неприятность. Она собралась с духом и напечатала вежливый, но прохладный ответ:

Да, я уже дома. Ценю твое участие и буду иметь в виду твое предложение.

После чего она переключила внимание на послания, присланные подругами. Но тут пришел ответ от Байрона. Очевидно, он был в онлайне. Она представила, как он сидит в башне с ноутбуком. Она и раньше это часто представляла, только теперь она знала, как он выглядит.

Байрон: Рад, что ты благополучно добралась домой. Но я заметил, что ты оставила одежду. Я упакую ее и отправлю тебе.

Эйми: Мне не нужна эта одежда. Можешь оставить ее себе.

Может, он на этом успокоится? Но он снова прислал ответ:

Не думаю, что мне пойдет такая одежда. Лучше я отошлю ее тебе, а ты уж делай с ней что хочешь. Прошу тебя еще раз: пожалуйста, не прячь свое тело. Ты красивая женщина, Эйми. Одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо знал. Не прячь же себя!

Она злобно начала печатать:

Учитывая, что твоей последней любовницей была Джулианна Мур, твоим словам трудно верить. У меня и так хватает забот. Не нужно расстраивать меня лживой лестью.

Байрон: Ты все еще мне не веришь? Это начинает действовать мне на нервы! Ты же верила мне, когда считала, что я урод. Неужели ты думаешь, что только урод может найти тебя красивой? Эйми, я готов тебя придушить! Взгляни на себя как следует в зеркало. Или нет – ведь ты вернулась домой, к бабушке. Готов спорить, что ты сейчас сидишь в своей старой одежде и волосы у тебя заплетены в тугую косу. Не делай этого! Не запирай себя от мира!

Эйми уставилась на эти строки: именно это сказал бы Гай… Да, он прав. Она взглянула на свой свитер и скорчила гримасу: прошло меньше суток, а она уже вернулась в свой прежний образ.

Да, Гай бы сказал именно так.

Эта мысль ее потрясла. На кухне он сказал ей, что, может быть, настоящий он – это нечто среднее между Лансом и Гаем. Есть над чем задуматься. Вообще-то ей и так есть над чем задуматься: например, как у Элды получилось найти подход к Мим. За время ее путешествия дом не рухнул. Да и сад не зачах.

Эйми отсутствовала больше месяца, и все в полном порядке! Даже лучше, чем когда она была здесь. Определенно есть над чем задуматься. В ответ на просьбу Байрона она пообещала как следует заняться своим туалетом. Затем переключила внимание на Мэдди с Кристин. Кристин снова была в Колорадо: больничное расписание позволяло ей улетать туда на три-четыре дня. Подруги засыпали ее вопросами, но Эйми написала, что обо всем расскажет, когда они приедут на девичник. Таким образом, она выгадала несколько дней, за которые должна была обдумать, что можно им рассказать.

Угомонив таким образом подруг – не совсем, конечно, они продолжали грозить ей и требовали, чтобы она немедленно поделилась с ними, – она захлопнула ноутбук, взяла ключи от машины и направилась к молу.

Глава 18

Правильный путь обычно самый легкий.

«Как сделать свою жизнь идеальной»

Эйми понравился поход по магазинам. Она пришла на мол с твердой решимостью найти одежду, похожую на ту, что для нее выбрал Ланс. То есть Байрон. Как странно! Она покупана одежду вместе с Байроном Парксом, сыном известной во всем мире модели. Интересно, сколько женщин могут этим похвастаться?

Она направилась в универмаг, где имела обыкновение делать покупки, но по пути ей посчастливилось забрести в великолепный бутик. Там она обнаружила много удобной одежды, которую легко можно было сочетать друг с другом.

В этом магазинчике Эйми удалось купить основу своего будущего гардероба, а также много забавно!! бижутерии.

Вернувшись домой, она села строчить послание Гаю и задумалась. Эйми так привыкла подробно описывать ему каждый свой день, что послать ему сейчас письмо казалось вполне естественным делом. Только он был не Гаем, а Байроном.

Пусть даже и так. Все равно ей хотелось возобновить их обмен сообщениями. Эйми злилась, но не забыла, как он умолял ее не становиться снова неряхой в одежде. Похоже, он переживал за нее не меньше, чем она когда-то переживала за Гая, заточенного в башне. Ну что ж: она вполне в состоянии развеять его тревоги.

После долгих раздумий она написала:

Хочу тебе сообщить, что сегодня я отправилась за покупками и приобрела очень красивую одежду. Думаю, этот стиль пришелся бы тебе по вкусу. Поэтому нет необходимости высылать мне одежду, которую ты для меня купил.

Байрон: Отправилась за покупками? Правда? Жаль, меня там не было! Мне очень нравится делать с тобой покупки. Что ты купила?

Эйми, нахмурившись, смотрела на экран. Как же это странно! Именно так ответил бы Ланс. Только американский стиль речи письма был ближе Гаю. Сначала ей не хотелось отвечать, но потом она решила, что это будет грубо, и описала ему бутик, который она для себя открыла.

В ответ он написал:

Я знаю, о каком бутике ты говоришь. Их целая сеть. Одна моя подруга, с которой я познакомился благодаря маме, работает фотомоделью для их каталога. Она говорит, что там продают очень удобную и стильную одежду и фотосессии всегда проводят в прикольных местах.

Эйми: Раньше ты никогда не говорил ни о друзьях, ни о своей семье. Вообще ничего не рассказывал о своей личной жизни.

Байрон: Я не мог – ведь тогда ты не знала, кто я такой. А теперь могу. Если тебе интересно, спрашивай меня о чем хочешь.

Эйми уверяла себя, что ей это совсем неинтересно. Она не собирается поддерживать отношения с этим человеком. Но она лгала себе. Ей ужасно хотелось узнать его получше. Она провела с ним четыре недели своей жизни. Когда он снял маску, то оказался совсем не тем, кого она ожидала увидеть, но ей все равно хотелось его разгадать.

Последующие четыре дня они только и делали, что обменивались письмами. Их разговоры были бесконечны и часто продолжались до зари. Эйми засыпала за ноутбуком, а просыпаясь, видела на экране пожелание: «С добрым утром».

Байрон отвечал на все ее вопросы, рассказывал о своем детстве, как он жил то у отца, то у матери. Учился он в Калифорнии, а летом гостил у бабушки, на юге Франции.

Эйми: Выходит, дом бабушки вдохновил тебя на создание такого дизайна для своей кухни?

Байрон: Ну да. Мне нравилось у нее гостить. Бабушка жила в крошечном домике рядом с Нарбонной, разводила кур и держала коз. Мама стеснялась своего деревенского происхождения, а мне всегда нравилось отдыхать там летом. Это было единственное место, где я мог позволить себе расслабиться и… быть собой, что ли.

Эйми огорчало, что он в столь юном возрасте нацепил на себя скучающую маску. Теперь она была уверена, что то лицо Байрона Паркса, к которому привык мир, всего лишь маска. Она не забыла, как он сказал, что, может, он и не Гай, но тоже своего рода узник. Значит, он и вправду был покрытым шрамами человеком, прятавшимся в башне, только шрамы эти были душевные. Конечно, это не извиняло того, как он обошелся с Эйми, но понять его все равно было можно.

В одно прекрасное утро вышли таблоиды с их фотографиями. Байрон написал ей:

Надеюсь, ты запаслась продуктами на целую неделю. Думаю, ближайшее время тебе будет очень неприятно стоять в очереди в кассу.

Эйми: Плохи наши дела, да?

Байрон: Мы попали на обложку «Сан». Вообще-то снимок на обложке не так уж плох… Но внутри просто ужас что такое. Боже, прости меня! Как же мне хочется поймать этого прохиндея и придушить его ремешком от фотоаппарата!

Эйми захотелось самой все увидеть. Предчувствуя недоброе, она приблизилась к очереди в кассу и сразу заметила фото. Большую часть снимка занимал Байрон. Он прижимал Эйми к груди, а лицо его выражало гнев. Одной рукой он закрывал ей лицо, а другую руку тянул к камере, словно хотел закрыть объектив или выхватить ее у фотографа.

Рядом были люди, поэтому у Эйми не хватило смелости открыть таблоид и посмотреть, какие фото внутри. Она купила журнал и принесла его домой. Открыла и в немом шоке уставилась на фотографии, где она в голом виде бежит вверх по лестнице. Когда она взглянула на заголовок, ее чуть не стошнило.

Байрона Паркса застукали с домработницей.

Вдруг кто-нибудь догадается, что это она? Правда, на обложке не был упомянут остров Сент-Бартс, но некоторые люди (Мэдди, Кристин, Элда и Мим) вполне могут это вычислить, если откроют журнал и прочитают статью. Слава Богу, что никто из них не читает таблоиды!

Статья тоже ее покоробила. В ней писалось, что Байрон так переживает после разрыва с Джулианной Мур, что ищет утешение в своей толстой домработнице.

Немного успокоившись, Эйми отослала ему письмо:

Что ж, этого и следовало ожидать.

Байрон: Сплошная ложь! Я вовсе не переживал, когда Джулианна меня бросила. Просто именно после этого я осознал, что мне не нравится та жизнь, которую я веду. А что касается эпитета «толстая», то так говорят всегда, когда хотят оскорбить женщину. Они думают, что женщина, которая не отвечает их представлениям о сексуальности, может подцепить только того мужика, который недавно разочаровался в любви. Я готов их убить! Ну а ты как? Как ты с этим справляешься?

Эйми: Не знаю. Немного нервничаю и все никак не могу поверить в случившееся. Хорошо, что они моего лица не засняли, а то бы ты еще больше переживал. А ты как?

Байрон: В ярости. Но это пройдет. Когда я отправился на рынок, чтобы купить журнал, завидев меня, все вскидывали брови. Но на меня и без того пялятся и перешептываются за моей спиной с тех пор, как я перестал носить парик и бородку. На этой неделе вся Густавия только и говорит о том, что Зверь вышел из башни. Надо сказать, я скучаю по Лансу. Мне нравилось быть этим обыкновенным парнем. Раньше мне это никогда не удавалось.

Эйми поежилась и напечатала:

Значит, все мужчины, работавшие в форте, знают, что это я. Как мне стыдно!

Байрон: Прости, Эйми. Не только за это, но вообще за все. Ты сможешь когда-нибудь меня простить? Я не хотел причинить тебе боль. Я знаю, что мы никогда не сможем быть вместе, что я никогда не стану тем, в кого ты влюбилась, но, может, мы будем друзьями? Просто друзьями? Большего я не прошу.

Весь день Эйми не переставала обдумывать произошедшее. В сущности, эти журналы с фотографиями никак не изменили ее жизнь, просто она чувствовала теперь себя еще более неловко. Она как работала в офисе, так и продолжала работать: принимала звонки от тех, кто хотел заказать няню, слушала, куда они собираются поехать, и мечтала о дальних странствиях. После обеда ей удалось уговорить Мим выйти из дома и помочь ей приготовить сад к вечеринке.

Элда оказалась права: Мим действительно нуждалась в свежем воздухе и упражнениях. Похоже, Гай – нет, Байрон – был прав: если она проявит такую же твердость в отношении Мим, какую проявляла к нему, результат не заставит себя долго ждать. Когда Мим начала жаловаться на плохое самочувствие и заявила, что лучше просто посидит и посмотрит, Эйми поставила рядом с клумбами маленький стульчик и вручила ей садовые ножницы. Мим была потрясена и тут же принялась жаловаться на старческое пигментное пятно у себя на руке. Она была уверена, что это рак и ей вредно сидеть на солнце. Эйми собрала всю свою волю в кулак и не стала обращать на нее никакого внимания.

Вместо этого она принялась думать о Байроне. Из всего, что он ей рассказал, на нее наибольшее впечатление произвело его заявление, что ему нравилось быть обыкновенным парнем и то, что лучшие дни детства он провел в крошечном деревенском домике, во дворе которого бегали цыплята и козы. Там он мог быть собой. Он был сыном легендарного продюсера Хамилтона Паркса и известной модели Фантины Фоллет. Интересно, сколько людей этим пользовались? Сколько людей искали с ним дружбы только из-за его связей?

Неудивительно, что он решил затаиться на время и хорошенько все обдумать. Наверно, не было ни одного человека, которому бы он доверял, к кому бы он мог обратиться в период эмоционального кризиса. Эйми вспомнила о Мэдди и Кристин. Без них ее жизнь была бы гораздо тяжелее. Но в нынешней ситуации она не могла к ним обратиться. Она могла обратиться только к Байрону. Лишь он в полной мере понимал, как ей сейчас тяжело.

Той ночью, наплакавшись перед компьютером, она наконец напечатала:

Я тебя прощаю. Конечно, мы можем быть друзьями. Я еще раз обдумала все, что произошло, и понимаю, что ты хотел меня защитить. Я понимаю, что частично я сама виновата. Я все еще чувствую, что человек, в которого я влюбилась, погиб. Мне очень тяжко, потому что я ни с кем не могу поделиться своим горем.

Байрон: Ты можешь поделиться со мной. Мне очень хотелось бы сейчас быть с тобой, обнять тебя, если бы ты, конечно, позволила.

Позволила бы она? Его здесь не было, так что вопрос был спорный. Эйми спросила:

Чем ты планируешь заняться после того, как перестанешь скрываться? Вернешься в Калифорнию?

Байрон: Нет. Там у меня останется дом, но я решил, что отныне моя главная резиденция будет тут. Я все обдумал. Работать я смогу и здесь.

Эйми: Ты что, работаешь? То есть, я, конечно, знаю, что ты как-то связан с кинобизнесом, но мне всегда казалось, что ты только и делаешь, что ходишь на вечеринки со знаменитостями. Как-то не могу представить тебя в офисе.

Байрон: Собственно, эти вечеринки и есть мой офис. Я продвигаю сценарии.

Эйми: А поподробнее?

Байрон: Агенты присылают мне пьесы или книги, на основе которых они хотят создать фильм. Я покупаю приглянувшийся мне сюжет, а потом отправляюсь на вечеринки и предлагаю его знаменитым актерам, пытаюсь заинтересовать режиссера и продюсера, а потом за хорошие деньги продаю сценарий студии.

Эйми: Интересная, наверно, работа.

Байрон: Да. Но вечеринки – не самое в ней интересное. Больше всего мне нравится обнаружить действительно восхитительный сюжет и воплотить его в фильм. То, что я сейчас скажу, разрушит опостылевший мне образ циника: нет ничего восхитительнее, чем посетить премьеру продвинутого тобой сценария и увидеть, как он оживает на экране.

Эйми: Шутишь! То есть, конечно, это восхитительно, но по тебе не заметно, чтобы ты был в восторге. Я много раз видела твои фотографии, сделанные на премьерах, и всегда у тебя такой вид, будто вот-вот зевнешь. Хотя, может, ты играешь свою роль лучше, чем многие актеры.