Текст книги "Мятежная страсть"

Автор книги: Джулия Гарвуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– И как сейчас поживает мистер Смит? – спросил Бредфорд, вдоволь насмеявшись.

Улыбнувшись ему, Кэролайн снова повернулась к Брюммелю.

– Что ж, мне кажется, теперь неплохо. Он немного повредил себе ногу, но, судя по его виду, сейчас она вполне зажила.

– И чем же страдал бедняга? – вставил графу словечко в разговор.

– Подагрой, – тут же ответила Кэролайн. Брюммель закашлялся, и Бредфорд похлопал его ладонью по спине

– Я не смеялся так несколько лет, – признался Бью. – Мадам, я восхищен и надеюсь снова встретиться с вами. – Последнюю фразу он произнес несколько громче, и Кэролайн поняла, что это было сделано намеренно, для сведения всех прислушивающихся к их разговору. – И я надеюсь еще сегодня быть представленным вашей кузине.

Кэролайн согласно кивнула и проводила его взглядом. Потом повернулась к Бредфорду, собираясь с духом, чтобы спросить, не хочет ли он присоединиться к другу.

Оркестр снова заиграл как раз в тот момент, когда ее отец решил отправиться за бокалом шампанского для маркиза. Бредфорд успел попросить у него позволения пригласить Кэролайн на танец. В зале звучал вальс, и, хотя граф любезно дал согласие, Кэролайн отрицательно покачала головой.

Бредфорд, не обращая внимания на отказ, взял ее за руку. Едва ли не волоча девушку за собой, он пересек зал, и они оказались почти у выхода. Здесь он повернулся и властно положил руку ей на талию.

Глядя на грудь Бредфорда, обтянутую черным камзолом, Кэролайн прошептала:

– Я не умею танцевать вальс.

Другой рукой Бредфорд поднял вверх ее лицо.

– Пуговицы моего камзола ничего вам не ответят, – произнес он насмешливо.

– – Я сказала, что не умею танцевать вальс, – повторила Кэролайн.

Пальцы Бредфорда коснулись каких-то чувствительных мест под ее подбородком, и у нее вдруг задрожали и ослабли ноги.

– Положите руку мне на плечо, – прошептал Бредфорд голосом, полным тепла и ласки.

Он склонился к ней, лица их почти соприкасались.

Кэролайн снова отрицательно покачала головой. Бредфорд опять проигнорировал это и положил ее руку себе на плечо. Пальцы ее оказались в каком-нибудь дюйме от его волос. Потом она и Бредфорд взлетели над полом и оказались одни в мире; она ощущала лишь, как он кружит и кружит ее в вальсе, и, замирая в кольце его рук, вся отдалась блаженному чувству полета.

Во время танца они не сказали друг другу ни слова, и Кэролайн была благодарна за это Бредфорду. Опомнившись, она ощутила неловкость и неуверенность. Рука, лежавшая на плече Бредфорда, казалось, горела огнем.

Кэролайн осторожно передвинула руку в более удобное положение; пальцы ее медленно распрямились, пока не коснулись шелковистых завитков темно-русых волос на затылке. Она удивилась их мягкости и тут же отдернула пальцы.

Но Бредфорд почувствовал это движение. Легкое прикосновение ее пальцев произвело на него совершенно невероятное впечатление. Он хотел только одного – заключить Кэролайн в свои объятия и целовать, целовать, пока ее не охватит страсть, такая же страсть, какая в этот момент переполняла его.

Кэролайн оглянулась по сторонам и сразу же обратила внимание на то, что другие танцующие дамы иначе держат свои руки на плечах партнеров. Она быстро сдвинула руку пониже и тут же перехватила взгляд Бредфорда.

– Мы танцуем на чересчур близком расстоянии друг к другу, – вполголоса произнесла Кэролайн. – Я не хотела бы смущать моего отца.

Бредфорд неохотно ослабил объятия и позволил ей немного отстраниться. По лицу его скользнула усмешка, когда он спросил:

– Вы не хотите быть так близко ко мне только по этой причине?

– Конечно, – ответила Кэролайн. Ноги плохо слушались, сердце рвалось из груди, к тому же ей показалось, что многие из женщин постарше, сидящие вдоль стен, глядят на них с явным осуждением.

– Бредфорд, почему все эти женщины так смотрят на нас? – спросила она, осмелившись наконец быстро взглянуть на него.

Бредфорд обвел взглядом зал и снова повернулся к Кэролайн.

– Мы делаем что-нибудь не так? – снова спросила она, в голосе ее звучала неуверенность. Бредфорд усмехнулся.

– К сожалению, мы все делаем чересчур правильно, – сообщил он. – Просто кое-кто из пожилых дам не приемлет этого нового танца. Для приверженцев старины вальс – почти неприличный танец.

Кэролайн кивнула:

– Понятно. – Потом снова взглянула вверх, встретила его взгляд и улыбнулась. – Кто же тогда вы, радикал или консерватор?

– А как вам кажется? – Бредфорд ответил вопросом на вопрос.

– О, я бы сказала, что радикал, – не задумываясь, ответила Кэролайн. – И осмелюсь предположить, вы, наверное, постоянный возмутитель спокойствия в палате лордов. Это ведь правда, не так ли?

Бредфорд пожал плечами.

– У меня репутация упрямца, но только временами, когда того стоит дело, за которое я сражаюсь.

– И все же вас уважают, – заметила Кэролайн. – Это благодаря титулу, который вы унаследовали, или из-за репутации, которую сами себе создали?

Бредфорд усмехнулся.

– Другими словами, вы хотите узнать, удалось ли мне сделать в жизни что-нибудь стоящее? – Он помолчал, а затем спросил:

– Но как вы узнали, что меня уважают?

– По тому, как люди смотрят на вас, – ответила Кэролайн. – Мой отец – классический консерватор. Если бы он сейчас играл какую-нибудь роль в политике, он, вероятно, был бы вашим противником во всем. Кстати, Бредфорд, мы не могли бы остановиться? Боюсь, что у меня начинает кружиться голова.

Бредфорд тут же перестал кружить Кэролайн в вальсе и, поддерживая ее под локоть, подвел к двери, ведущей на наружную галерею.

– Ваш отец в былые дни был куда большим радикалом, чем я, – произнес он, продолжая начатый разговор.

Кэролайн изумленно взглянула на него.

– Я не шучу, – добавил он. – Он был известен как самый яростный сторонник решения ирландского вопроса.

– Что это за ирландский вопрос? – спросила Кэролайн.

– Самоуправление, – пояснил Бредфорд. – Ваш отец не верил в то, что ирландцы способны управлять своей страной, но изо всех сил сражался за то, чтобы у них был голос в правительстве.

Слова Бредфорда заставили Кэролайн задуматься. Она попыталась представить себе отца молодым, страстным, сражающимся за то, что он почитал справедливым делом.

– Сейчас он такой мягкий, деликатный человек, – задумчиво произнесла девушка. – Мне трудно представить себе его в те далекие времена. Но я, разумеется, верю вам, – поспешила прибавить она.

Бредфорд не мог сдержать улыбки. Неужели она всегда столь деликатна по отношению к чувствам других?

Кэролайн не обратила внимания на то, как Бредфорд смотрит на нее. Она все еще думала о своем отце, пытаясь понять, что вынудило его отойти от политической активности. Почему он устранился от всего… от самой жизни?

Бредфорд заметил, как несколько явно претендующих на танец юношей направляются к ним с вполне определенными намерениями. Оркестр снова заиграл, и Бредфорд закружил Кэролайн в своих объятиях, не собираясь отпускать ее. Он вдруг вспомнил свои собственные слова, сказанные Милфорду, что хотел бы увидеть Кэролайн еще раз только для того, чтобы выбросить ее из сердца. Теперь эта мысль представлялась ему верхом абсурда.

А Кэролайн чувствовала себя словно в волшебном царстве, трепеща, когда его пальцы ласково касались ее спины. Никогда еще ей не приходилось так остро ощущать прикосновение мужчины. Сила влечения даже испугала ее. Вынужденная считаться с условностями света, она все же хотела бы навсегда оставаться в кольце его рук. Когда же ей представилось, каков был бы поцелуй этого человека, она поняла, что пришло время взять себя в руки.

– Я не хотела бы…

Но ей не дали закончить фразу.

– Вам не нравится то, что с вами происходит?

Кэролайн от изумления округлила глаза и едва не кивнула согласно головой. Но вовремя овладела собой и нахмурилась.

– Что вы имеете в виду?

– Не надо, Кэролайн. То же самое творится и со мной.

– Но со мной ничего не творится, – сдавленным голосом ответила Кэролайн. – Разве что от этого постоянного вальсирования у меня снова кружится голова. И еще здесь довольно жарко. Вам не кажется, что мы уже вдоволь натанцевались? – с надеждой спросила она.

– Да, здесь и в самом деле жарко, – ответил на это Бредфорд.

В этот момент они как раз завершали очередной круг и очутились снова у дверей. Кэролайн улыбнулась, думая о том, что сейчас ей удастся сбежать от Бредфорда, но, когда они вышли из круга танцоров, он не отпустил ее от себя. Напротив, взял за руку и повлек за собой. Не успела она открыть рот, чтобы воспротивиться, как он увлек ее сквозь открытую дверь в темноту ночи.

Глава 5

– Отпустите мою руку. Я не могу оставаться с вами наедине, – яростным шепотом запротестовала Кэролайн.

Ее негодование, однако, не пробило броню самоуверенности Бредфорда. Этот невозможный человек продолжал вести Кэролайн за собой, и несколько супружеских пар, вышедших подышать ночным воздухом, проводили их удивленными взглядами.

Как только Кэролайн поняла, что они привлекают всеобщее внимание, краткий прилив доверия к нему мгновенно прошел. Больше всего ей хотелось сбить кулаком графа Бредфорда с ног и пару раз как следует поддать ему ногой. Хотя такие мысли совершенно не пристали молодой девушке, от них ей все-таки стало немного легче. Надо сказать, она почти не сомневалась, что ей удастся справиться с ним или по крайней мере сбить с него спесь, потому что братья в свое время научили девушку всем тем приемам, которые так действенны против мужчин.

Балкон-галерея огибал здание с трех сторон, и Бредфорд направился, по-прежнему увлекая Кэролайн за собой, в самый дальний его закуток, пока они не оказались совершенно одни.

Галерея была освещена несколькими свечами, которые горели в глубоких стеклянных колпаках, чтобы их не задувал ветер. Мягкий полусвет во мраке ночи придавал ей романтический вид. Там, где галерея заканчивалась тупиком, Бредфорд остановился и повернулся лицом к Кэролайн. Горевшая неподалеку от них свеча золотистым мягким светом сглаживала резкие черты его лица,

– Теперь, надеюсь, нам никто не помешает, – без предисловий начал Бредфорд. – Мне надоели эти хлыщи, которые добиваются вашего общества.

– Ну хорошо, пусть я целиком в вашем распоряжении, и что же вы будете со мной делать?

Бредфорд улыбнулся, услышав в этом вопросе несомненный вызов. В ее глазах он читал страх и смущение, но голос отрицал это. Ее наигранная храбрость обрадовала его. Она была не из тех барышень, что сразу готовы обратиться в бегство или упасть в обморок.

Ответ на ее вопрос вполне можно было прочитать на его лице: всем своим видом он выражал неистовое желание обладать ею, несмотря ни на какие препятствия. И Кэролайн, должно быть, прочитала это желание в его взгляде, потому что начала тихонько пятиться назад,

Но Бредфорд тут же пресек ее попытку к отступлению. Он опустил руки ей на плечи, ощутил шелковистую нежность кожи и тут же, захваченный чувством, забыл все свои прежние намерения, пока она не попыталась вырваться из его объятий.

– Нет, не надо, – прошептал он. Затем нежно привлек ее к себе, и она оказалась, как в ловушке, между стеной и перилами балкона, ощущая себя марионеткой в руках опытного мастера-кукловода. Бредфорд улыбнулся ей с высоты своего роста.

– Позвольте мне уйти, – обратилась к нему Кэролайн.

– Не позволю, пока мы не поговорим, – ответил Бредфорд.

Он вел себя так, словно весь мир вокруг принадлежал только ему. Кэролайн дала волю своему раздражению:

– – Вы на редкость наглый человек! Вы не обращаете никакого внимания на то, что я совершенно не желаю с вами разговаривать.

– Нет, вы хотите этого, – сообщил ей Бредфорд. – Между нами происходит что-то. Мне кажется, мы должны признать это, и чем скорее, тем лучше. У меня нет времени для всяких там расшаркиваний, Кэролайн. Когда я что-то хочу, я это беру.

Кэролайн отнюдь не лгала: она и в самом деле не собиралась оставаться наедине с этим человеком. В присутствии Бредфорда она совершенно теряла самообладание. От неловкости девушка стала говорить резкости, но ужаснулась, когда он ответил ей в таком же тоне.

– И вы решили, что хотите меня? – сдавленным голосом спросила Кэролайн – Бредфорду пришлось наклониться к ней, чтобы разобрать ее слова.

Он не ответил, но в страстном взгляде она прочитала ответ на свой вопрос.

– Моя откровенность пугает вас? – нарушил наконец молчание Бредфорд, и в голосе его зазвучала нежность. – Должен сказать, что меня это тоже беспокоит, – с кривой усмешкой добавил он, – хотя мне и нелегко в этом признаться.

Под его горячим взглядом, казалось, вода могла бы обратиться в пар. Взгляд этот обжигал ее, и она не знала, что же делать.

– Мне не по себе, когда вы так на меня смотрите, – сказала Кэролайн, вздохнула и покачала головой. – Должна предупредить вас. Если я очень уж нервничаю, я обычно начинаю хохотать, и вы можете почувствовать себя оскорбленным.

– Кэролайн, – прервал ее слова Бредфорд, – признайте лишь, что между нами что-то происходит.

– Но мы не знаем друг друга, – возразила Кэролайн.

– Я знаю вас куда лучше, чем вы думаете, – ответил Бредфорд. Во взгляде Кэролайн отразилось недоумение, и он кивком головы подтвердил свои слова:

– Вы человек преданный, верный своему, слову и боитесь признаться, что появился мужчина, который вам небезразличен.

По вспыхнувшему на ее щеках румянцу он понял, что эти слова смутили ее. Очень хорошо! Он хотел добиться того, чтобы она призналась в своих чувствах. Все остальное не имело никакого значения.

– Откуда вам это знать? – спросила Кэролайн.

– По тому, как вы вели себя в тот день, когда мы встретились. Вы были испуганы, но все ваши мысли были только о том, как спасти от дальнейших бед совершенно неизвестного вам человека. Ваша храбрость – вот что меня восхищает. – Теперь он уже не улыбался и продолжал серьезным тоном:

– Когда мы с вами разговаривали тогда, во время нашей первой встречи, вы сказали, что беспокоитесь, как бы не подвести ваших родственников какой-нибудь неловкостью. Вы с такой заботливостью говорили о вашей семье, которая осталась в колониях, что ваша преданность родным была совершенно очевидной. Наконец, – завершил свою речь Бредфорд, – вы назвали вашу тетю мамой, не в силах скрыть вашу глубочайшую привязанность к ней.

– Ну, собака тоже привязана к своим хозяевам. – Эта шутка Кэролайн вызвала лишь мимолетную усмешку на лице склонившегося к ней Бредфорда.

– Сегодня вечером, во время танца, вы трепетали в моих объятиях. Вы, может быть, скажете, что вам было холодно? – Он явно поддразнивал ее, и теперь настала очередь Кэролайн улыбнуться его шутке. – Вы можете быть честны со мной?

– Я восхищаюсь честностью других, – сказала на это Кэролайн, – но сама совершенно лишена этой черты. – Печально вздохнув, она продолжала:

– Я чересчур легко даю клятвы и обещания, поэтому если и соглашусь с вами, что между нами возникли какие-то особые чувства, то вы не сможете быть уверены, правду я говорю или нет, разве не так?

Бредфорд улыбнулся и покачал головой.

– Тогда мы должны будем сделать нечто такое, что будет явным доказательством этого, – предложил он.

Его взор светился насмешкой, и Кэролайн поняла, что он ни на секунду не поверил ее словам.

– Но как же я могу доказать, что я испытываю к вам какие-то чувства? – спросила Кэролайн. – Или наоборот, что не испытываю?

Кэролайн сосредоточенно размышляла, но вдруг в ее взоре блеснули огоньки, и Бредфорд сразу же понял, что ей в голову пришла какая-то хитрость. Именно такой взгляд был у нее чуть раньше, когда она обвела вокруг пальца Брюммеля. Он напрягся, ожидая подвоха.

– Но, может, такой путь и есть! Почему бы вам не прыгнуть с балкона? Если я не остановлю вас, вы будете знать, что безразличны мне.

– Ну а если вы все же попытаетесь остановить меня? – широко улыбнувшись, спросил Бредфорд.

– Что ж, тогда вы будете знать наверняка, что я испытываю к вам какие-то чувства. Разумеется, после такого прыжка у вас будут переломаны все кости, но зато мы узнает истину, не правда ли?

Она мило улыбнулась, и Бредфорд всерьез испугался, не доставит ли ей удовольствие зрелище его переломанных костей.

– У нас есть другой выход, – предложил он. – Причем такой, который не нанесет урона моему телу, если вас это в самом деле волнует.

– Ваше тело меня совершенно не заботит, – отмела его тревоги Кэролайн. – Но наш разговор начинает принимать слишком вольный характер. Что, если кто-нибудь нас подслушивает?

– Вы всегда так внимательны к мнению других людей?

– Только со дня моего прибытия в Англию, – призналась Кэролайн. – И это очень утомительно. Необходимость соблюдать приличия изматывает меня.

Бредфорд улыбнулся откровенному признанию.

– Кэролайн, я хочу поцеловать вас и покончить с этим.

Она не пошевелилась. Как завороженная, смотрела она в глаза возвышающегося над ней мужчины. Бредфорд оперся обеими руками в стену за ее спиной и медленно наклонился к ней.

– Вы так романтичны, – прошептала Кэролайн. – «И покончить с этим». Неужели это для вас столь неприятно?

«Зачем я снова поддразниваю его? – спросила она сама себя, уже немного нервничая. – Ведь это может только ухудшить положение».

– Вы настаиваете на том, что между нами ничего не происходит, но стараетесь не смотреть мне в глаза и трепещете в моих объятиях. Ваше тело не в ладу с вашими словами.

К удивлению Бредфорда, Кэролайн кивнула головой.

– Я знаю, – прошептала она.

Это признание несказанно обрадовало его. Он едва сдерживался, безудержно влекомый ее розовыми губами, но заставил себя не торопиться. Его губы осторожно прикоснулись к ее устам. Кэролайн попыталась отвернуться, но Бредфорд не дал ей сделать это. Он снова поцеловал ее, на этот раз не сдерживая страсть, и, хотя он собирался сначала всего лишь невинно коснуться ее рта, теперь понял, что хочет гораздо большего. Он приоткрыл губы и, несмотря на то, что она попыталась воспротивиться, одной рукой придерживая ее за подбородок, проник языком в нежную сладость ее рта.

Прикосновение его губ и языка ошеломило Кэролайн. Она понятия не имела, что мужчины могут целовать женщин таким образом. От неожиданности она было отпрянула от него и тут же услышала свой собственный стон восторга. Она была не в силах прервать поцелуй или укротить свою страсть.

Это казалось невозможным, но поцелуй стал еще глубже и яростнее. Она всем телом прижалась к груди Бредфорда, впивая сладость его губ, содрогаясь от наслаждения и не желая ни о чем думать.

Чем дольше длился поцелуй, тем большую жажду испытывал Бредфорд. Никогда он не был так возбужден. Он желал ее со всей силой страсти, которую не могла разжечь и удовлетворить никакая другая женщина. Чем больше он пил сладость ее губ, тем больше ему хотелось.

Его язык проникал, отступал, потом снова и снова проникал меж ее губ. Кэролайн, захлестнутая океаном не изведанных ею ранее чувств, задрожала всем телом и ощутила, как горячая волна вздымается в ней. Собственное волнение испугало ее. С огромным усилием Кэролайн оторвалась от жарких губ Бредфорда и прислонилась к стене, чтобы обрести равновесие. Грудь ее высоко вздымалась, голова горела…

Бредфорду тоже понадобилось время, чтобы прийти в себя.

Кэролайн не поднимала глаз, и все же он видел, как она ошеломлена всем случившимся. Она вела себя как распутница, теперь Бредфорд наверняка считает ее падшей женщиной, развратной и аморальной.

– Попробуйте теперь сказать мне, что между нами ничего нет, – услышала она голос Бредфорда. Он звучал грубо и, как с недовольством сразу же отметила она, торжествующе.

– Я не могу отрицать, что ваш поцелуй был мне очень приятен, – сказала на это Кэролайн. Она подняла на него глаза, и Бредфорд снова лишился дара речи под ее взглядом.

– Я хочу тебя, Кэролайн.

И Бредфорд тут же проклял себя за грубость, когда увидел, как изменилось выражение ее лица.

В наступившей паузе Кэролайн подыскивала слова для ответа. Что же, винить можно только себя, ведь она сама отвечала на его поцелуи, как последняя уличная потаскушка, разве не так?

– Вы хотите меня? – сдавленным голосом произнесла она. – Как вы осмелились говорить мне такие вещи? Неужели только потому, что я позволила вам поцеловать меня и ответила на ваши поцелуи?

Слезы хлынули у нее из глаз, и она не могла ничего с этим поделать.

– Мне нет никакого дела до того, что вы меня хотите. – Она не дала Бредфорду ни секунды, чтобы сказать хоть слово в свое оправдание. – Вы думаете, что с вашим титулом и положением в обществе вы можете позволить себе все, что хотите? В данном случае вы ошибаетесь, если считаете, что можете заполучить меня, милорд. Я не принадлежу к вашему обществу, и мне неинтересно все то, что вы можете мне предложить.

– Любой женщине интересно то, что я могу предложить, – прорычал Бредфорд, напоминая намеки Кэролайн при первой их встрече.

– Так вы считаете, что можете заполучить любую женщину, если назовете правильную цену? – Кэролайн выпрямилась в полный рост перед Бредфордом, который в ответ только пожал плечами. – Вы оскорбляете меня.

– Тем, что честен с вами?

– Нет! Тем, что вы в самом деле верите в то, что говорите, – ответила Кэролайн и добавила:

– Я не больше стремлюсь отдаться вам, чем, скажем, королю Георгу.

– Только потому, что я сказал, что хочу вас, вы тут же пришли к заключению, что вам предлагают вступить в любовную связь. Вы оскорбились, а я решил, что вы должны быть польщены, – возразил он ей. Ярость переполняла его, и он дал почувствовать ей всю силу своего гнева:

– Но если бы я стал ухаживать за вами, а потом предложил вам руку и сердце, что тогда?

Бредфорд продолжал обнимать Кэролайн, лицо его было в нескольких дюймах от ее лица. О, он отчетливо понимал, что ей надо, и, яростно отвергая это, желал ее все более страстно, так, что был почти готов предложить ей все, что она хотела.

– Тогда бы вы изменили свое отношение ко мне, не так ли?

Кэролайн не могла прийти в себя, не могла поверить, что возможна подобная наглость.

– Я должна понимать это как комплимент? Ха! Вы сказали, что между нами что-то есть, – напомнила она ему. – Но это только плотское желание и ничего больше. Неужели вы и в самом деле считаете, что я могу отдаться вам по столь ничтожной причине? И уж ни в коем случае я не хочу выйти за вас замуж, – горячо заметила она. – Вы говорите, что вам нужна преданная, любящая женщина, которой вы могли бы доверять? Но сами вы не обладаете ни одним из этих качеств.

– Откуда такая уверенность? – спросил Бредфорд.

Но Кэролайн уже не слышала его и не могла остановиться:

– Прежде всего потому, что вы предложили мне стать вашей любовницей.

– С чего вы взяли? – вскричал Бредфорд, нимало не заботясь, что его могут услышать.

– О, вы же имели в виду именно это. И, во-вторых, на мой взгляд, вы чересчур эгоистичны. Я сужу о людях не только по их внешности, милорд, и выйду замуж за человека внимательного и деликатного. Во всяком случае, не за англичанина.

– А чем же плохи для вас англичане? – возмущенно воскликнул Бредфорд и… рассмеялся.

Его гнев внезапно куда-то испарился, и он не мог продолжать разговор в прежнем тоне. Ее высокомерие, слава Богу, не относилось к нему лично. Забавно, ведь обычно именно англичане недолюбливали жителей колоний, а не наоборот.

– Вы, кажется, забыли о том, что вы тоже англичанка.

Кэролайн решила пропустить это замечание мимо ушей.

– Большинство англичан из верхушки общества не стоят доброго слова, – не отвечая на его вопрос, заявила она.

Его смех озадачил Кэролайн, она не сразу смогла найти подходящие слова. Гнев, которым он пылал раньше, куда больше устраивал ее, а неожиданная смена настроения была непонятна. Кэролайн почувствовала, что теряет почву под ногами.

– Большая часть англичан, когда им это нужно, может пойти против своего собственного короля. Его собственный сын однажды пытался предать его и, без сомнения, попытается снова сделать это. Почему вы смеетесь? Разве вы не понимаете, что я оскорбляю вас? – вскричала Кэролайн, чувствуя себя растерянной и обиженной.

– Теперь, мне кажется, моя очередь говорить, – твердо произнес Бредфорд. – Прежде всего я хочу объяснить вам, почему я хочу вас.

– Мне нет никакого дела до этого, – прервала его Кэролайн. Она бросила взгляд через плечо, проверяя, не слушает ли их кто-нибудь, а потом снова повернулась к собеседнику. – Судя по тому, как вы целовали меня, вы жаждете… вам нужно мое тело.

Произнося это, она густо покраснела, но ничего не могла с собой поделать.

– Признаю, что я хотел бы разделить с вами ложе. Вы очень красивая женщина. Вы необыкновенно привлекательны!

– Это не имеет никакого значения, – бросила ему Кэролайн.

Бредфорд понял по ее небрежному тону, что она и в самом деле не осознает, насколько хороша собой. Это было новостью для него. Большинство красивых женщин, которых он знал, прекрасно понимали свою силу и использовали внешность как средство для достижения своих целей,

– Вы знаете, что я не могу смотреть на вас без смеха? – спросил он.

Кэролайн ожидала объяснений, но они не последовали, и она дала волю чувствам.

– Разумеется, я знаю, что смешна, – с раздражением сказала она. – Вы все время смеетесь надо мной. Я не глухая. Полагаю, что очень многие в бальном зале прекрасно слышали ваш смех, – нахмурившись, сказала она.

– Но я смеялся вовсе не над вами, – возразил Бредфорд, попытавшись принять серьезный вид и не преуспев в этом. – Я смеялся вместе с вами.

– Тогда почему я не смеюсь? – бросила ему Кэролайн. – Не надо быть таким дипломатичным. Это все впустую. И если вам так нравится правда, то могу выдать вам ее в полной мере. Меня совершенно не интересует то, что я вам нравлюсь. Я привыкла держать себя в руках, и меня не устраивает, когда кто-то подавляет или запугивает меня. Поскольку вы предпочитаете последнее, мы совершенно не подходим друг другу. Вам нужна какая-нибудь скромница, которая только и дожидается, чтобы ею все время помыкали. Может быть, вы позволите мне помочь вам найти что-то подходящее? Я уже знаю ваши требования к женщинам. Вам нужна преданная, любящая и… да, я совершенно забыла… такая, над которой вы могли бы смеяться.

– Вы забыли, что она должна быть честной, – с усмешкой перебил ее Бредфорд.

Он был почти счастлив, потому что Кэролайн, не отдавая себе в этом отчета, дала ему надежду. Она призналась, что боится его. Бредфорд понял, что она боится своих чувств к нему. И эта мысль воодушевляла его.

– Разумеется, она должна быть честной, – согласилась, кивнув головой, Кэролайн. – А теперь скажите, какой должна быть эта ваша идеальная женщина внешне? Блондинкой или шатенкой? Маленькой или высокой? Только скажите, и я тут же вернусь в зал и найду что-нибудь подходящее.

– Брюнетку с негодующими фиолетовыми глазами, – заявил Бредфорд. – Среднего роста, пожалуйста.

– Но вы же описываете меня, – возразила ему Кэролайн. – Я отнюдь не совершенство, милорд. У меня много недостатков.

– Некоторые из них я уже знаю, – сообщил ей Бредфорд.

Не устояв перед искушением, он снова быстро наклонился, чтобы поцеловать ее.

У Кэролайн не было времени, чтобы уклониться, поэтому сладость этого поцелуя превзошла все предыдущие. Но она все же нашла в себе силы оттолкнуть Бредфорда,

– Вы уже знаете мои недостатки? – спросила она, делая вид, что никакого поцелуя не было.

– Вам не нравятся ирландцы и англичане, вы можете рассмеяться в самый неподходящий момент, довольно вспыльчивы, и, кроме того, вы сами признались в том, что порой не вполне справедливы, – перечислял Бредфорд. – Надо ли продолжать?

– Нет, не надо, – ответила Кэролайн. – Но, перечисляя мои недостатки, вы тоже не совеем справедливы. Не то чтобы мне не нравились все ирландцы и все англичане – только невоспитанные. Да, я вспыльчива и порой могу не вовремя рассмеяться, но стараюсь этого не делать. И я редко сужу несправедливо о людях. Но вы видите только мои недостатки и не замечаете куда более тяжелых грехов за собой.

– Ваша честность повергает меня в изумление, – с улыбкой произнес Бредфорд. – А уж кротость… Мне просто хочется встать перед вами на колени.

Его широкая улыбка была совершенно неожиданна для собеседницы. Бредфорд понимал, что, продолжая пикироваться, он ничего не достигнет, но не мог справиться с собой. Он давно так не смеялся.

– Не думаю, чтобы кто-то мог заставить вас встать на колени, – заметила Кэролайн.

Она улыбнулась, и Бредфорд покачал головой.

– Вы представили себе эту картину, и она доставила вам удовольствие, не так ли? – спросил он.

– Именно так, – ответила Кэролайн. – Но нам надо вернуться в зал, покуда нас не начали разыскивать.

Бредфорд предпочел не уверять ее в том, что их исчезновение осталось до сих пор незамеченным. Он знал: все в зале только и шепчутся об этом. Никакое мало-мальски значительное происшествие не могло ускользнуть от ястребиного взгляда светских кумушек. А на своем печальном опыте герцог Бредфорд знал, что все его поступки вызывают поток сплетен.

Кэролайн совершенно справедливо настаивала на возвращении к отцу и гостям. Но… он не мог уйти, он твердил, что хочет провести с ней еще одну минуту, только минуту и наедине.

– Мы с вами не должны были целоваться, не должны были говорить друг с другом так откровенно. Мы почти не знакомы и не имеем права обсуждать подобные вещи, – заявила Кэролайн.

Она хотела предложить ему забыть весь этот разговор, но Бредфорд снова ошеломил ее.

– Я знаю про вас все, – горделиво сообщил он. – Последние четырнадцать лет вы жили со своей теткой и дядей на ферме неподалеку от Бостона. Ваш дядя считает своим домом Бостон и совершенно не вспоминает Англию. Ваша кузина Черити близка вам, как родная сестра. Хотя она и старше вас на шесть месяцев, но почти во всем слушается вас. Ваш отец, граф Брэкстон, пользуется репутацией большого оригинала и много лет жил, удалившись из общества. Вы умеете обращаться с огнестрельным оружием, хотя с какого-то времени вам не нравится держать его в руках. Вы считаете это слабостью и стараетесь изжить ее в себе. Довольно ли? Вы убедились, что я знаю про вас все, или мне продолжить?

Слова Бредфорда ошеломили Кэролайн.

– Но как вы все это узнали?

– Это не имеет отношения к делу, – ответил Бредфорд.

– Но почему вы…

– Я не мог забыть вас, – не дал ей закончить Бредфорд.

Он сказал это тихо и мрачно. Его лицо стало серьезным, и Кэролайн снова охватила тревога.

– Кэролайн, я всегда добиваюсь того, что хочу. Когда вы лучше узнаете меня, вы с этим смиритесь.

– Я не желаю этого слышать! – яростным шепотом возразила Кэролайн. – Вы говорите, будто избалованный ребенок.

Бредфорда, похоже, ее замечание нисколько не обидело. Он лишь пожал широкими плечами и произнес:

– Полагаю, вы ко мне привыкнете. А со временем примете меня таким, каков я есть. Я не потерпел поражение, а только на время отступил.