Текст книги "Женитьба под расписку"

Автор книги: Джулия Джеймс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

В комнате было светло, солнце врывалось в широкие окна. Андреа пошевелилась, неохотно пробуждаясь ото сна.

Кто-то потрепал ее за плечо, не грубо, но настойчиво.

– Андреа, мы пропустим прекрасный день! Вставай, завтрак готов.

Никос произнес это непринужденным, шутливым тоном. Надо ее приободрить, дать ей освоиться. Она не хочет вставать, не хочет признавать его существование, но придется – она не может больше отворачиваться от него и делать вид, что его нет. Он не станет ее торопить, он будет терпелив, но прежнему больше места нет. Он хочет ее, а она хочет его, и ее больные ноги вовсе не повод, чтобы отрицать эту неопровержимую истину.

Никос поцеловал Андреа в щеку.

– Я тебе тут чаю принес, он поможет тебе проснуться. Кок приготовил специально для тебя настоящий английский чай, ты его очень обидишь, если не выпьешь. Он тогда целую неделю будет дуться, и мы помрем с голода. Так что выпей свой чай, как хорошая девочка, и через пятнадцать минут выходи на палубу. – Никос внезапно наклонился и погладил Андреа по щеке. – Все будет хорошо, поверь мне.

И он вышел.

За пятнадцать минут Андреа успела вымыться под душем и одеться. И все эти четверть часа в голове ее вертелась одна мысль: Не думай об этом! Просто не думай об этом, и все!

Однако стоило ей выйти на залитую солнцем палубу, где был накрыт стол, и увидеть сидевшего там Никоса, как она чуть не упала в обморок. Ей сразу все вспомнилось, во всех подробностях, в малейших деталях.

Никос заметил это по ее лицу, вскочил, быстро подошел к ней и взял ее за руку.

– Давай завтракать, – сказал он. – Что ты хочешь? – Он повел рукой в сторону сервировочного стола, где еды хватило бы на целый полк и где было все, от фруктов до изысканных канапе.

Как он и рассчитывал, она с радостью позволила ему поставить перед ней яичницу-болтунью, тосты и тарелочку со свеженарезанным ананасом. Оказалось, что она ужасно голодна.

Если я не стану думать об этом, то скоро все забуду», – твердила про себя Андреа, садясь за стол.

Из команды поблизости никого не было, и этому она тоже обрадовалась. Неизвестно, то ли это Никос оказался таким тактичным, то ли просто так получилось само собой, но молчаливая свита отсутствовала.

Андреа осмотрелась. С кормовой палубы, где они находились, был виден лишь блистающий простор синего моря.

Ощущение счастья вдруг охватило Андреа. Душа ее пела. Да и может ли быть иначе в такое великолепное утро?

Она стала с жадностью поглощать свой завтрак. Вчера за ужином она почти не дотронулась до еды и сейчас наверстывала упущенное. Яичница и тосты были восхитительно вкусны.

Никос молча перелистывал газету, успевая одновременно с большим аппетитом есть, и не обращал особого внимания на Андреа, разве что время от времени поглядывал, не налить ли ей еще чая, не подать ли еще тостов, еще масла.

Никос держался естественно и просто. Впервые с момента их встречи он был не в строгом костюме, а в красивой желто-коричневой рубашке с короткими рукавами, с открытым воротом и в хлопчатобумажных брюках темнее тоном.

Он и в них выглядел великолепно, но только отсутствовал свойственный ему прежде дух повелительности.

Минут через двадцать Никос допил кофе, сложил газету и посмотрел на Андреа. Лишь поймав на себе этот взгляд, Андреа сообразила, что она уже несколько минут назад закончила завтракать и просто сидит, подставив лицо теплому солнцу.

До нее вдруг дошло, что яхта стоит на месте.

– Где мы? – удивилась она. – Почему мы остановились?

– Мы подплываем к Ираклиону. Если хочешь, можем сойти на берег.

– К Ираклиону? – воскликнула Андреа. – Это на Крите?

– Да. Остров уже виден с носа. Пойдем посмотрим?

Андреа с готовностью поднялась на ноги, как только Никос отодвинул ее стул. Они прошли на нос, откуда остров был виден как на ладони, и Никос показал рукой на Ираклион, располагавшийся прямо по курсу.

– До Кносса всего несколько километров в глубь острова. Хочешь, сходим в гости к Минотавру? – весело предложил он.

Андреа очень хотелось согласиться, но она тут же с упавшим сердцем вспомнила, что собиралась потребовать возвращения в Пирей. У нее есть план, и ему надо следовать.

Словно прочитав эти мысли, Никос коснулся ее руки. Андреа напряглась.

– Побудь со мной, Андреа mou. Что в этом плохого, в конце концов? – Он проговорил это легким тоном, но глаза смотрели умоляюще. – Давай проведем этот день как туристы. Последние недели были тяжелые, почему бы не отдохнуть немножко?

Андреа хотела воспротивиться, но не смогла. Ведь она никогда не видела древний город Кносс и вряд ли когда-нибудь еще попадет сюда.

И она его увидела, бродя с толпой туристов среди раскопанных и частично реставрированных древних строений. Ее поразили гигантские размеры дворца, возведенного свыше четырех тысяч лет назад и так внезапно разрушенного. Изумление владело ею… и печаль. Богатейший дворец древности не имел ни вала, ни укреплений и был чужд воинственности.

– Им не нужны были оборонительные сооружения, – сказал Никос, словно прочитав мысли Андреа. – Это была морская торговая держава, имевшая могущественный флот и поддерживавшая связи с Египтом, Малой Азией и Грецией. Что же до легенды о семи юношах и семи девушках, которых Афины должны были каждые девять лет посылать в качестве жертв Минотавру, то в основе ее, скорее всего, лежит миф, и империя, вероятнее всего, рухнула вследствие коммерческой конкуренции, а не из-за гибели Минотавра от руки Тесея.

– И еще из-за землетрясения, – добавила Андреа. – Как это, наверное, было страшно! – Она поежилась, вспомнив компьютерную реконструкцию ужасного извержения вулкана, когда воздух наполнился плотной ядовитой пылью, а мощный поток лавы устремился на юг, чтобы обрушиться на пологое, беззащитное критское побережье.

Андреа посмотрела вокруг. Когда-то здесь были стены, лестницы, комнаты, кладовые, дворы, сады, кишевшие людьми, занятыми своими повседневными делами. Где все это? Тишина и запустение.

Они были такие же, как ты, живые. То же солнце ласкало их кожу, та же земля была у них под ногами.

Словно догадавшись, о чем она задумалась, Никос вполголоса сказал:

– Надо жить, пока мы живы, Андреа. И наилучшим образом использовать то, что нам дано, – ум, сердце, а также тело и чувства.

На мгновение Андреа заглянула ему в глаза и поняла, что он хотел сказать. Никос тряхнул головой и улыбнулся.

– Ты голодна? Давай поедим.

По настоянию Андреа они устроились в маленьком ресторанчике неподалеку от Кносского дворца, который, несмотря на свою непритязательность, понравился ей тем, что можно было сесть на увитой виноградом террасе. Тут все было просто и без претензий, им подали то, что едят в Греции все туристы, – салат из помидоров и брынзы, политый оливковым маслом, и непременный кебаб из барашка.

Если Никосу и не понравился выбор Андреа, он этого никак не показал. Что ж, подумал он, после дорогих ресторанов, в которых она ест всю свою жизнь, ей интересно попробовать эту незамысловатую пищу и затесаться между простыми людьми, у которых нет дедов – мультимиллионеров.

Ему внезапно подумалось, что она смотрится здесь совершенно естественно. С волосами, заплетенными в косу, в джинсах и майке она выглядела так, что он, если б не знал ее, мог подумать, что эта девушка покупает себе одежду в заурядном магазине. Она должна сказать спасибо своему стилисту, который за бешеную плату добился такого эффекта.

– Что будем делать дальше? – спросил он, чтобы отвлечься. – Поедем на пляж позагораем? Или, может, ты хочешь посмотреть Ираклион? – зачастил он. – А можно поехать еще дальше, например к горе Ида, там в одной пещере, говорят, родился Зевс.

– Хорошо бы, – ответила Андреа. – Только… только я вряд ли смогу долго идти, у меня устали ноги, пока мы бродили по Кноссу. Но я об этом ничуть не жалею! – с жаром добавила она, словно испугавшись, как бы он не подумал, что она жалуется.

– Я распоряжусь, чтобы сюда подогнали машину, – сказал Никос, доставая мобильный телефон и собираясь вызвать взятый им напрокат автомобиль с шофером, на котором они приехали сюда от причала.

– Никос, – Андреа удержала его руку, он удивленно взглянул на нее, – я, конечно, не требую, но, если можно… – она запнулась от смущения, – давай возьмем вот такую машину!

Она показала на дорогу, по которой бежал один из сотен джипов с открытыми боками, которые предпочитали брать напрокат туристы.

– Они такие забавные, – добавила она.

Через считанные минуты Андреа убедилась, что быть женой богатого человека, пусть и кратковременно, очень удобно. Короткий телефонный разговор – и роскошный лимузин с шофером был заменен на джип, подпрыгивающий на неровностях дороги.

Ей пришлось крепко держаться, когда они стали подниматься в горы. Дорога вилась серпантином, повороты становились все круче, но чем выше, тем прекраснее становился открывавшийся перед ними вид. Влажный, теплый воздух равнины сменился сухим и прохладным, вдыхать его было одно удовольствие.

– Как хорошо! Спасибо тебе!

Они стояли на открытой площадке и смотрели вниз. Лесистые склоны спускались к самому морю.

– Очень рад, что тебе нравится, agape mou.

Никоc улыбался. И снова, как тогда, после концерта, в его словах не было никакого подтекста, ничего, кроме радости, что Крит ей нравится и она благодарна ему за поездку.

– Для Греции Крит очень лесистый, – заметила Андреа.

– Это не всегда было так, – ответил он, принимая от нее пас. – Когда Критом правили венецианцы, а потом турки, лес был в значительной части вырублен для строительства кораблей. В те дни главным врагов деревьев были горные козлы, которые, подрастая, поедают молодые деревца. Был издан декрет, по которому каждому, кто принесет с гор убитого козла, обещалось вознаграждение. Нечего и говорить, что вскоре хитрые горцы сообразили, что к чему, и занялись разведением козлов.

Андреа звонко рассмеялась.

– Прекрасный образчик бюрократического творчества, – сказала она.

Никоc как бы между прочим накрыл ее ладонь рукой.

– Да уж. Как ты считаешь, может, поищем какое-нибудь кафе?

Они остановились, чтобы выпить кофе у маленькой кофейни, отважно прилепившейся к почти отвесному склону. Вид отсюда открывался захватывающий. Они замерли в молчании, впитывая царившие вокруг покой и тишину. Вчера за ужином мы молчали совсем по-другому, подумалось Андреа. То было напряженное молчание, а сейчас… дружеское.

К морю они вернулись под вечер, но не в Ираклион, а западнее, в Ретимнон.

– Как раз к вольте поспели, – сообщил Никос.

– А что такое вольта?

– У нас так принято: вечером после работы все выходят на улицу и делают круг по городу – так сказать, людей посмотреть и себя показать, – пояснил Никос. – Это и называется вольта.

Андреа понравилось неспешно прогуливаться вдоль берега, смотреть, как солнце золотит окаймляющие бухту дома из известняка, а краски моря густеют, превращая дневную лазурь в темную синь. В какой-то момент Никос приобнял Андреа за плечи, ограждая от столкновения с шумными туристами, шедшими толпой в противоположном направлении. Туристы прошли, а он не спешил убрать руку, но Андреа обнаружила, что она совсем не против. По правде говоря, даже наоборот: это дружеское объятие было ей приятно. И когда он убрал руку, чтобы усадить ее за столик, где они решили чего-нибудь выпить, ей стало как-то неуютно.

Никос взял пива, Андреа – фруктового сока в высоком стакане. Мимо неторопливо катила толпа, на душе было хорошо и спокойно. Они разговаривали о Крите – о его долгой борьбе за независимость, о бедах, постигших островитян во время нацистской оккупации, о современном расцвете острова в качестве туристического центра.

– Ты хорошо знаешь остров? – поинтересовалась Андреа.

Он мотнул головой.

– Не очень. Я приезжал сюда не раз, но только по делу, долго не задерживался. За сегодняшний день я увидел больше, чем за все прежние приезды. – Он посмотрел ей в глаза. – Послушай, может, побудем здесь несколько дней?

Андреа смутилась.

– Я… я…

Он накрыл ее руку ладонью.

– Не говори сейчас. Пусть все идет как идет, хорошо?

В его словах был некий тайный смысл, но Андреа не стала ничего говорить, а устремила взгляд на золотые блики на морской глади.

– Может, пора возвращаться в Ираклион, а то они, наверное, беспокоятся, куда мы пропали?

Никос засмеялся.

– Капитан Петракос привел яхту сюда и стоит на рейде. Мы доберемся до нее на лодке, когда захотим. Спешить некуда.

– О, – только и смогла произнести Андреа. Как все, оказывается, просто, когда за тобой повсюду следует роскошная яхта.

– Может, поужинаем здесь, на берегу?

– А можно?

Он снова засмеялся.

– Андреа, у нас же медо… – он быстро поправился, – мы на отдыхе и имеем право делать все, что нашей душеньке угодно!

Андреа посмотрела вокруг. Повсюду рестораны и закусочные, столы выплеснулись на тротуары и прямо на песок, шум и гам, отпускники празднуют избавление от скучных будней. Откуда-то доносились звуки базуки.

– Пойдем туда! – воскликнула Андреа. Ей не хотелось даже думать о том, чтобы снова усесться за стол в аляповатой, раззолоченной столовой на яхте. К тому же здесь, среди людей, она чувствовала себя в безопасности…

Она ела влажные, сочные оливки, пила свой любимый апельсиновый сок, не отрывая глаз от бухты. И впервые, робко, несмело, задумалась о том, что произошло.

Никос занимался с ней любовью – вот что произошло. Он ее раздел и довел до экстаза. Превратил из неопытной девственницы в женщину, познавшую силу чувств. Всеохватывающую, неодолимую силу, которая лишила ее разума и увлекла за собой, заставив делать то, что она считала невозможным для себя.

Это случилось. И я сама это допустила.

Она могла остановить его, должна была остановить, но не остановила. А ведь прекрасно знала, что им движет.

Он же сам все сказал. И не надо себя обманывать, все предельно ясно.

Он занимался со мной любовью из жалости.

Такова была горькая правда.

Сердце Андреа разрывалось на части. Она чувствовала себя глубоко униженной, представив себе, какие усилия пришлось, наверное, приложить этому прекрасному мужчине, чтобы заставить себя заниматься любовью с ней, трогать ее безобразное, изуродованное тело.

Уже совсем стемнело, когда они возвращались на яхту. Поужинали они в одном из прибрежных ресторанчиков, полном оживленно переговаривающихся туристов. Было весело, и это отвлекло Андреа от грустных мыслей. Но вот моторная лодка помчала их сквозь темноту к сиявшей огнями яхте, и отчаяние нахлынуло на нее снова.

Никос почувствовал ее состояние по тому, как она отдернула руку, когда он помог ей подняться на палубу.

С улыбкой отпустив слуг, он повернулся в Андреа:

– Пойдем полюбуемся ночью.

Никос поднялся на верхнюю палубу и направился на корму. Там их никто не мог видеть.

С палубы открывалась великолепная картина. Огни на берегу словно перемигивались с мириадами звезд на темном небе.

Они остановились, облокотившись о перила, и стали смотреть на небо, пытаясь угадать созвездия.

– Я знаю только Большую Медведицу и Орион, – призналась Андреа. – Лондон – неподходящее место, чтобы любоваться звездами.

– Нам надо было заночевать на горе Ида, оттуда видно лучше всего, – проговорил Никос, и Андреа засмеялась.

– Крит чудесный, – сказала она с чувством. – Спасибо, что привез меня сюда.

Никос осторожно провел рукой вверх по шее Андреа, ладонь его замерла у нее на затылке.

– Может, все-таки побудем здесь подольше?

Его пальцы поглаживали затылок девушки. По всему телу Андреа пробежал озноб.

– Никос…

– Да? – Его пальцы перебирали тонкие прядки волос на затылке. По спине Андреа пробежал холодок.

– Я… мне надо поговорить с тобой! – торопливо пробормотала она.

Его пальцы нашли чувствительное местечко у нее за ухом.

– О чем? – спросил он лениво. Другая его рука скользнула у нее по спине и замерла на боку.

Андреа взяла себя в руки.

– О том, что произошло.

– Когда? – спросил Никос все так же лениво и провел большим пальцем по контуру ее лица.

– Прошлой ночью…

– А… это.

–  Да! Это!

– Это? – Его ладонь прижалась к ее щеке, a большой палец легонько нажал на нижнюю губу.

– Нет!

– А… Тогда, может быть, это…

Рука, лежавшая у нее на боку, шевельнулась и плавно двинулась вниз.

У Андреа все внутри словно сжалось в клубок, и она ничего не могла с этим поделать. Оказалось, он стоит совсем близко, почти прижавшись к ней. Когда он успел?

– Ага, – пробормотал он, – наверное, это, да?

Большой палец стал поглаживать нижнюю губу изнутри.

Сердце у Андреа судорожно заколотилось, и провалилось куда-то, и взорвалось. Она застонала, потом застонала снова, когда он стал водить большим пальцем по ее зубам, крепко держа остальными за подбородок.

Никос развернул ее лицом к себе и начал целовать. Она покорно замерла, закрыв глаза. Он целовал ее уже не сдерживаясь, как раньше, тесно прижав к себе и придерживая рукой затылок, погрузившись в этот поцелуй всем своим жаждущим естеством. И Андреа отозвалась: ее руки взметнулись вверх и обхватили его за шею, словно боясь, как бы он не исчез, до того как она утолит внезапно опалившую ее жажду… Она уже пила из этого источника, она снова хотела припасть к нему…

Только он… только он ей нужен, весь.

Сейчас же, немедленно…

Пробуждение было молниеносным. Андреа, задыхаясь, отскочила, в глазах ее стоял ужас.

– Никос! Нет!

– Нет? – с иронией переспросил он. Знала бы она, как трудно далась ему эта ирония.

– Нет, – повторила девушка уже тверже, стараясь утихомирить свое бешено колотившееся сердце. – Ты не должен это делать. Я… я же сказала, нам надо поговорить о… о том, что было прошлой ночью. Я знаю, почему ты… поступил так, как поступил. Я все понимаю. Ты пожалел меня, решил, что я достойна жалости. Все нормально. – Она сглотнула. – Но я не хочу, чтобы ты думал, будто ты обязан повторить это представление еще раз.

Никос слушал ее, прислонившись спиной к перилам и опершись о них локтями.

– Я рад, что ты все поняла, – сказал он легкомысленным тоном. – Должен тебе признаться, это действительно была самая худшая ночь в моей жизни.

Никос наблюдал, как Андреа меняется в лице, слушая его.

– Да-да, – повторил он, – действительно наихудшая ночь в моей жизни.

Андреа с такой силой сжала кулаки, что ногти впились в ладони. Зачем ему понадобилось добивать ее, подчеркивая, как ему противно было заниматься любовью с уродкой? Он снова заговорил. Андреа почти не слушала, но постепенно смысл его слов стал доходить до нее.

– …Это была настоящая пытка. Ни за что не согласился бы пройти через это снова. Хочу тебе сказать, – Никос посмотрел на нее в упор, – сдерживаться, как я себя заставил сдерживаться, было сплошной мукой. Я ужасно хотел тебя. – Он судорожно вздохнул. – Господи, да ты себе представить не можешь, что это такое, Андреа mou, – ты, такая прекрасная, лежишь передо мной и хочешь меня, а я не могу овладеть тобой. Это была пытка, настоящая пытка! – Никоc тряхнул головой. – Больше такого не будет, обещаю тебе!

Он внезапно выпрямился.

– Но я знал: тебе нужно освоиться. Это была твоя ночь, Андреа mou, но сегодня будет моя…

Никос рывком притянул ее к себе и подхватил на руки.

Размышляя позже, целую вечность спустя, Андреа подумала, что именно эта неприкрытая, буйная страсть заставила ее поверить ему. Когда он, бросив ее на широкую кровать, навис над ней и, вжав ее руки в подушку по обе стороны головы, стал жадно целовать в губы, чувство счастья охватило Андреа, такое сильное, что она чуть не задохнулась.

Никос молниеносно стянул через голову свою рубашку, потом ее футболку, умудрившись заодно каким-то ловким движением расстегнуть ее бюстгальтер. Груди вырвались на свободу, и он, зарычав от удовольствия, зарылся в них лицом.

Андреа сотрясала дрожь ожидания, а он целовал и покусывал то один, то другой сосок, пока они не стали твердыми как сталь. Господи, какое же это было наслаждение – чувствовать под пальцами его гладкую, твердую спину, ощущать на себе тяжесть его тела!..

Он оторвался наконец от груди и, часто-часто целуя живот Андреа, стал расстегивать молнию на ее джинсах, а расстегнув, тут же запустил туда руку. Она тихонько вскрикнула, пронзенная тысячами молний.

В спальне было темно, ее безвкусная роскошь не мозолила глаз, а атласные простыни так приятно касались ее обнаженного тела – джинсы и трусики куда-то подевались. Андреа обнаружила, что Никос тоже успел раздеться и очень возбужден. Никос ее хочет! Этого ведь не сыграешь!

Куда только подевались ее былые страхи? Словно тигр из клетки вырвалось на свободу такое жгучее и откровенное желание, что Андреа, не испытывая больше ни робости, ни стеснения, протиснула руку между ним и собой и обхватила его возбужденную плоть.

Никос застонал, и по ней пробежала волна желания.

– Все, больше не могу, – прорычал он и провел рукой по ее животу. Андреа, с бешено бьющимся сердцем, с кипящей в жилах кровью, не ощущая ничего, кроме желания, сама направляла его, подавшись к нему, ожидая его, зовя его. – Сейчас… – пробормотал он и, не давая ей больше шевелиться, пригвоздил обе ее руки к подушке по обе стороны головы.

Она запрокинула голову и легонько прикусила его губу.

– Возьми меня, – простонала она. – Возьми меня.

Он не стал больше медлить. Андреа приняла его, мимолетная острая боль была тут же смыта волной охватившего ее блаженства.

Он был в ней, он заполнял ее всю, они были одно тело, одно сердце и одна душа. Беззвучный крик вырвался из ее горла, и она подалась вперед, стараясь еще плотнее обнять его собою. Что-то внутри нее сжалось, и он ей ответил, и за каждым напряженным сокращением следовал мгновенный ответ его тела, они зажигались друг от друга.

Напряжение стало невыносимым, и Андреа в отчаянье закричала, выгибаясь дугой.

Она услышала его торжествующий крик. Это было и ее торжество тоже, а накатывающие волны продолжали нести их к безграничному блаженству.

Их пальцы переплелись так туго, что казалось, их уже не разделить, как не разделить их тела.

Постепенно частота приливных волн уменьшилась, Никос опустился на Андреа, придавив своим весом ее обмякшие груди.

Оба были в полном изнеможении. Андреа высвободила руки и, обняв, прижала его к себе.

Как долго они лежали так, соединенные, недвижимые, бессильные, Андреа не могла бы сказать. Да ей было и все равно, время утратило свой смысл. Она открыла вечность.

Наконец Никос пошевелился. Пот у него на спине уже успел высохнуть, и там, где ее не касались руки Андреа, кожа была холодная.

Он с трудом оторвал голову от ее плеча, она, почувствовав движение, покрепче прижала его к себе. Никос коротко засмеялся.

– Мне тоже не хочется вставать, Андреа mou, но надо.

Он приподнялся на локти.

– Вставай, я поухаживаю за тобой.

Никос встал. Андреа почувствовала себя покинутой и несчастной. Его шаги вырвали ее из полузабытья. Послышался шум льющейся воды. Андреа не успела еще ничего понять, как Никос подхватил ее на руки.

– Я не хочу, чтобы ты грустила, моя дорогая, – ласково пробормотал он, опуская ее в большую круглую ванну, наполненную пенистой, бурлящей водой.

Ах, как это было прекрасно! Андреа скрутила волосы узлом на макушке и погрузилась в воду. Струи устремлялись к ней со всех сторон, она решила, что это, по-видимому, джакузи. Тревога в ее сердце улеглась, Андреа расслабилась, позволяя живительной воде омывать ее обессилевшее тело.

– Тебе больно? – озабоченно спросил Никос.

Андреа быстро отвела взгляд. Она стеснялась смотреть ему в глаза.

– Нет, не больно. Просто… очень устала.

– Понятно, – сказал он.

– Никос, я… – начала было Андреа.

– Не надо, – перебил он, качая головой. – Ничего не надо говорить. Все потом, Андреа mou, не будем торопиться. А пока я тебя ненадолго оставлю. Отдыхай. И не вылезай, пока я не приду за тобой.

Наступила тишина, лишь с легким шорохом лопались воздушные пузырьки на неспокойной поверхности воды. Необычайный покой снизошел на Андреа, она, лежала, отдавшись теплой воде, тишине и одиночеству. Через десять минут Никос помог ей вылезти из ванны и завернул ее в большое полотенце. Андреа почти спала. Никос улыбнулся. Он мог бы продолжать всю ночь напролет, но для нее все это внове, ей нужно время.

Поэтому он отнес ее в спальню и уложил на постель, осторожно убрав полотенце. Андреа проснулась от прохладного прикосновения атласных простынь, и когда Никос лег рядом и обнял ее, она с жаром прижалась к его теплому телу.

– Никос…

– Тшш. Спи.