Текст книги "Искренне Ваша"
Автор книги: Джулия Берд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)
Лайза обняла его и приклонила голову на плечо. От Джека исходили приятное тепло и сила. Лайза не понимала, как он может быть таким жестоким.
– Прошу, умоляю, больше ни слова!
Джек погладил ее по голове и прижал к себе, пытаясь успокоить. Но для исцеления Лайза должна была проглотить горькую пилюлю.
– А еще ты должна знать: Баррингтон насмерть рассорился со своим отцом, маркизом, проиграв все свое содержание. Человек, за которого ты собираешься замуж, – заядлый игрок, он проигрывает деньги сразу, едва они попадают к нему в карман. Говорят, маркиз Перрингфорд отрекся от него и что от фамильного состояния Баррингтону не достанется ни гроша. Титул маркиза не передается вместе с наследством, доходов у Баррингтона нет никаких. Прибавь к этому вероятную причастность к поджогу, и ты поймешь, какого мужа себе выбрала.
– Почему ты рассказываешь мне все это? – еле слышно выговорила Лайза.
– Потому что ты должна знать, кто он такой, прежде чем броситься в омут очертя голову. От такого человека можно ждать чего угодно.
Лайза промолчала, тщетно пытаясь согреться в его объятиях.
– Лайза, – продолжал Джек, – все это я рассказываю для того, чтобы ты поняла: тебе незачем предаваться любви со мной сейчас. Дождись, когда будешь свободна. Разреши мне разделаться с ним, и я предложу тебе руку и сердце. Пусть все свершится в положенный срок. Я хочу поступить с тобой, как подобает порядочному человеку. Ты заслуживаешь уважения. А еще… я не хотел бы вновь вымаливать у тебя прощение.
Слезы затопили ее глаза, она прижалась щекой к его щеке. Ей хотелось выкрикнуть, как во сне: «Я здесь, Джек. Я все время была здесь и ждала тебя». Дольше ждать она не в силах. Все замыслы могут расстроиться. Она рискует потерять Джека, не завершив то, что было начато восемь лет назад. Нет, она не допустит, чтобы минута страсти прошла даром.
– Джек, ты нужен мне. Не отвергай меня, – зашептала она. – Меня до боли тянет к тебе. Болит здесь, в груди, где моя душа. Избавь меня от этой боли.
Его лицо стало бесстрастным, но Лайза сразу поняла, как глубоко тронули его эти слова. Она почувствовала, что его твердый жезл уперся прямо ей в бедро. Какое удивительное, почти пугающее ощущение! Что это за невиданная, неукротимая сила, которая подхватила их и несет неизвестно куда? В глазах Джека вспыхнул огонь, он притянул Лайзу к себе и спустил рукав с ее плеча еще ниже, пока грудь не очутилась на свободе.
Сначала выглянул набухший сосок, а потом и все пышное полушарие.
– Какое чудо… – хрипло вымолвил он, осторожно прихватил сосок зубами и обвел его языком, вызывая в глубине тела Лайзы сладкую дрожь.
– Джек, как приятно! Дорогой, я и не знала, что мужчины умеют быть такими нежными. Прошу, не останавливайся. – Ощущения менялись каждую секунду, и Лайза боялась только одного: что все кончится слишком быстро. Чего она ждет, она пока не знала, но жаждала большего.
Джек уткнулся губами в ее шею и одновременно схватился за кружевной подол платья, зашуршал им, завернул вверх, ощупью нашел щиколотку. По телу Лайзы пробежал трепет, она вздрогнула, напряглась и превратилась в туго натянутую струну.
Ладонь. Джека заскользила вверх, к гладкой прохладной коже выше колен. У него дрожали пальцы, ему хотелось осыпать ласками каждый дюйм ее тела, и при этом не спешить. Иначе тугое лоно девственницы останется неприступным.
Он снова поцеловал ее. Их губы слились, а руки между тем продолжали поиски. Горячая ладонь легла на плавно округленный пушистый холмик, и Лайза задрожала, как листок па ветру, дыша тяжело и часто. Мягким движением пальцев Джек заставил ее раздвинуть ноги.
На лбу Джека выступила испарина. Срывающимся голосом он пробормотал:
– Лайза, ты нужна мне… Господи, ты вся влажная!
Она растерянно заморгала, на миг вынырнув из волн экстаза.
– Это плохо?
Он нежно улыбнулся.
– Нет, милая, наоборот – очень хорошо. Ничего не бойся. Все будет замечательно. Ты прекрасна.
Он просунул палец между мягкими влажными складками, и Лайза ахнула, вцепившись в его руки. Отыскав узкое отверстие, манящее к себе, Джек нырнул в него, остановившись, только когда двигаться дальше было уже некуда.
– О, Джек! – потрясенно ахнула она, широко раскрыв глаза.
Экстаз обрушился на нее внезапно, мощным потоком – поначалу тягучим и медлительным, но быстро набирающим скорость. Волны нестерпимого удовольствия подхватили и понесли ее, вознося на неведомую высоту. У нее вырвался пронзительный крик, и Джек улыбнулся.
– Да, дорогая, вот так. Я хочу, чтобы это повторялось бесконечно.
Лайза безвольно поникла у него в руках, наслаждаясь роскошными ощущениями. Он убрал руку и принялся непослушными пальцами расстегивать брюки. Наконец наружу вырвалось гладкое и твердое копье.
– Ты должна быть моей. Сейчас же, – решительно произнес он.
Подхватив Лайзу на руки, он, не глядя, смахнул рукой со стола сухой букет, металлическая ваза лязгнула об пол. Джек уложил Лайзу на стол, придвинув к самому краю, заставил ее еще шире раздвинуть ноги и приставил к горячему входу истекающий соком жезл. Лайза сама придвинулась ближе, изнывая от желания. Стараясь не порвать платье, он высвободил из-под него обе ее груди и накрыл их ладонями.
– Лайза, я могу причинить тебе боль…
– Ну и что? – отозвалась она. – Иди ко мне, Джек.
Наклонившись, он вобрал соски по очереди в рот, упиваясь солоноватым привкусом пота на бархатистой коже, потом поднялся и перевел взгляд на распустившийся розовый цветок между ее ног. Он коснулся твердой бусинки над ним и обвел ее большим пальцем.
Лайза послушно вздрогнула и недоверчиво уставилась на Джека. «Опять? – безмолвно вопрошали ее глаза. – Неужели я смогу еще раз?»
– Джек… – простонала она.
– Не сдерживайся, Лайза. Я хочу, чтобы все повторилось. Отдайся ощущениям, не борись с ними. Это твое право.
Он продолжал ласкать выпуклый бугорок, пока Лайза не издала пронзительный крик:
– Джек! Джек, Боже мой!
Она выгнула спину, приподнимаясь над столом. Он взялся обеими руками за ее бедра и направил острие копья в тугие ножны. И продвинулся внутрь почти на дюйм.
– Да, да! – лихорадочно зашептала она, цепляясь за его мускулистые руки. – Скорее!
Напрягая ягодицы, он погрузился в нее и замер. Капли пота срывались с его лба. Постепенно Лайза расслабилась, затем крепко охватила мышцами его достоинство. От неожиданности Джек вздрогнул, уже теряя власть над собой.
– Тебе больно?
Она покачала головой:
– Нет. А что дальше?
– Вот что. – Он отстранился, вышел наружу, оставив внутри только наконечник копья. Потом снова повторил медленное погружение во тьму. Затвердевшее орудие требовало немедленных действий. – Я буду входить в тебя и выходить, пока не проникну в самую глубину, – объяснил он.
Что-то подсказало Лайзе обнять ногами его талию, удары копья участились. Лайзу охватил жар, каждое движение бедер Джека доставляло ей острое наслаждение. Он двигался все быстрее и мощнее, пока оба не застонали и не вскрикнули в порыве страсти. Сдерживаться ради Лайзы Джек мог бы часами, но не хотел, да и боялся причинить ей боль. Впервые в жизни он дал себе волю, забыл обо всем. Он хотел, чтобы Лайза ощутила всю силу его страсти и радость освобождения.
Задыхаясь, он завораживал ее ритмом движений, потом вдруг остановился, отстранился, извлек наружу вздыбленное достоинство, подхватил Лайзу на руки и понес к постели. Уложив ее, он лег сверху, между ее широко раздвинутых коленей, направил орудие по уже знакомому пути и проник в глубину лона. При этом шелковистая головка скользнула по ее бугорку – сначала при движении внутрь, потом наружу. Еще раз, и еще. Лайза уже задыхалась на грани экстаза.
– Теперь я весь твой, Лайза, – прошептал он, снова вонзаясь в нее стремительными ударами. В комнате слышалось только хриплое дыхание и скрип кровати. Он смотрел на нее затуманенным взором, приближаясь к головокружительной кульминации. Словно издалека, до него донесся ее пронзительный крик, и он не выдержал.
Втиснувшись в нее по самую рукоять копья, он выплеснулся, не думая о том, чем они рискуют, зная только, что он должен принадлежать ей весь, без остатка.
Глава 14
Все в жизни Лайзы изменилось раз и навсегда. Она поняла это в ту же минуту, когда поднялась с влажной от пота кровати. С новым ощущением близости они с Джеком целовались и пересмеивались, неверными движениями помогая друг другу одеваться, приглаживая волосы, пытаясь придать себе хоть сколько-нибудь приличный вид. Никогда и ни с кем еще Лайзе не было так легко. Джек вдруг стал ее лучшим другом. С ним она совершенно ничего не стеснялась.
Не будь тетя Патти не только глуховата, но и подслеповата, она сразу обратила бы внимание на припухшие губы племянницы, раскрасневшиеся щеки, мечтательный взгляд, довольную улыбку – красноречивые свидетельства любви.
К счастью, Хардинг и Патриция Брамбл не хватились юной парочки. Они плотно пообедали, запив заботливо приготовленную кухаркой снедь полутора бутылками вина. К тому времени как со стороны кладбища вернулись Джек и Лайза, Хардинг и тетя Патти уже хихикали, как расшалившиеся школьники, обменивались шуточками и сплетничали напропалую.
Вернувшись домой, Лайза сразу ушла к себе и приказала приготовить прохладную ванну, объяснив, что перегрелась на прогулке. Правда, ей не хотелось смывать с кожи аромат Джека – она не знала, когда им удастся встретиться вновь и удастся ли вообще.
Сквозь пелену умиротворенности начали проклевываться первые ростки недовольства. Несмотря на то, что они с Джеком были созданы друг для друга, положение оставалось отчаянным: лорд Баррингтон шантажировал ее. Он узнал страшную тайну ее семьи. Только Лайза могла помешать огласке.
Она молилась, чтобы Джек каким-нибудь чудом нашел выход. Он должен собрать доказательства и предъявить лорду Баррингтону обвинение в поджоге, притом еще до оглашения помолвки, иначе в глазах света Лайза останется связана с преступником, даже если помолвка будет расторгнута. Особенно если свадьба расстроится.
Торопиться следовало и по другой причине: Джек Фэрчайлд слишком умен. Ему не составит труда выяснить, что за тайна известна злополучному лорду Баррингтону. И тогда Джек ни за что не сделает ей предложения. Благородный барон не допустит, чтобы на репутацию его потомков легло позорное пятно. А Лайза уже поняла, что Джек Фэрчайлд – человек чести.
Как бы она хотела хоть кому-нибудь излить душу! Пожалуй, пора еще раз написать миссис Холлоуэй.
У себя дома, освежившись, Джек сбежал по лестнице в контору, отдавая приказы скороговоркой, как заправский командир.
– Хардинг, надо узнать, есть ли у мистера Крэншоу собственность в городе. Выясните, не строит ли он что-нибудь. Джайлс, поищите человека, который купил участок Джейкоба Дэвиса – сначала по документам, потом осторожно расспросите в городе.
Оба подчиненных Джека с любопытством переглянулись. Джек скрестил руки на груди и принялся вышагивать между их столами.
– Кроме того, Джайлс, разузнайте, не расспрашивал ли лорд Баррингтон о земельных участках в округе в последние восемь месяцев.
– Можно посмотреть в архиве мистера Педигрю. Все сделки в городе проходили через его контору. Незадолго до выхода в отставку он несколько раз встречался с виконтом.
– Отлично! – Джек усмехнулся и злорадно потер руки. – Принесите мне все рабочие записи и бумаги по этому вопросу.
– Будет исполнено, сэр.
– Мистер Фэрчайлд, – вмешался Хардинг, – можно узнать, что именно вы ищете?
Джек посерьезнел.
– Нет, нельзя. Простите, старина, это конфиденциальные сведения. Просто выполняйте распоряжения, и за старание вы будете вознаграждены. Я хочу узнать, почему сгорела лавка Джейкоба Дэвиса. Несомненно, это был поджог. Значит, есть и поджигатель. Надо найти этого человека, даже если он окажется знатной особой. Надеюсь, теперь вам все ясно?
Хардинг насупился, его губы изогнулись в тревожной гримасе.
– Абсолютно.
Дверь распахнулась, вошел лакей в клетчатой зеленой с белым ливрее Крэншоу, с письмом в руках.
– Письмо из Крэншоу-Парка, сэр, – объявил он резким и высоким голосом.
– Положите вон туда, дружище. – Джек указал на стол.
Лакей положил письмо перед Хардингом и устремил скучающий взгляд па Джека:
– И это все, сэр?
– Да. Генри доставит его в Уэверли завтра.
Хардингу понадобился всего один взгляд, чтобы узнать почерк.
– О Боже!
Лакей, который уже направился к двери, обернулся:
– Что-то не так, сэр?
Хардинг многозначительно переглянулся с Джеком.
– Письмо от мисс Крэншоу!
Лакей терпеливо улыбнулся:
– Нет, сэр, от ее горничной. Она сама отдала мне письмо.
Хардинг нахмурился, но согласно кивнул:
– Да, я ошибся. – И он еще раз выразительно заглянул в глаза хозяину. – Спасибо. Мы проследим за отправкой письма.
Озадаченный лакей помедлил, затем ушел. Когда дверь за ним закрылась, Джек ринулся к столу и выхватил письмо из рук секретаря.
– Пусть побудет у меня, – заявил он, сунул письмо в карман и удалился в кабинет.
Джайлс и Хардинг с разинутыми ртами проводили его взглядом, потом переглянулись.
– Не нравится мне все это, мистер Ханикат! Что-то здесь нечисто. Таким скрытным я не видел мистера Фэрчайлда со времен романа с графиней… – Он благоразумно прикусил язык. – Признаться, я встревожен.
Джайлс нервно перебирал бумаги.
– Всем нам известно, кто прочтет это письмо, верно?
– Да, – воинственно отозвался Хардинг.
– А почему бы и нет? – продолжал Джайлс. – Мистер Фэрчайлд – порядочный человек. Он желает мисс Крэншоу только добра. Значит, он вправе распечатать письмо.
Хардинг слабо улыбнулся.
– Надеюсь, вы правы. Но не знаю, согласилась бы с вами сама мисс Крэншоу или нет. На ее месте я бы возмутился, узнав, что посторонние люди читают мои письма.
– Но ведь она ничего не знает, мистер Хардинг. И не узнает.
– Пока миссис Холлоуэй не напишет ей сама.
– А мы перехватим ее письмо.
Хардинг замер.
– Господи, мистер Ханикат, а если миссис Холлоуэй нагрянет в Миддлдейл с визитом?
– Тогда у вас будут неприятности.
– У меня? Вы хотите сказать, у всех нас? Или вы забыли, где служите?
Джайлс гордо усмехнулся, а Хардинг пожал плечами и отмахнулся:
– Ступайте работать, мистер Ханикат. Вы же говорили, что знакомы со всеми жителями города, вот и разузнайте, что к чему. Какое мне дело до мисс Крэншоу? И до миссис Холлоуэй? Пусть себе приезжает. Она разоблачит мистера Фэрчайлда, и мисс Крэншоу рассорится с ним раз и навсегда. И он наконец-то займется делом. Иначе и глазом моргнуть не успеет, как лорд Эббингтон явится за долгом.
Глава 15
В ту ночь Джеку не спалось. Утром он поднялся ни свет ни заря, стараясь не потревожить Хардинга, набросил стеганый шелковый халат и прокрался в гостиную. Ни камердинера, ни слуги у него не было. Но в кухне спал племянник экономки. Услышав, как Джек чиркает спичками, зажигая свечи в гостиной, племянник проснулся, прислушался и снова уснул на тюфяке, брошенном на пол.
Едва Джек успел подкрепиться бренди, как в дверях вырос Хардинг, запахивая халат на объемистом животе и почесывая короткую шею.
Джек с облегчением вздохнул. После близости с Лайзой его томило одиночество. Прежде он не замечал его, а теперь чувство болезненной пустоты стало нестерпимым.
– Рад вас видеть, Хардинг.
– Не спится, сэр? – Хардинг грузно опустился в крепкое кресло.
– Похоже на то. – Джек вытянул перед собой длинные мускулистые ноги и указал на графин. – Выпейте, Хардинг, со мной за компанию.
Секретарь послушно направился к буфету, откупорил графин и плеснул бренди в стакан. Джек внимательно следил за ним, исполнившись к Хардингу странной благодарности. Сегодня одиночество просто сводило его с ума.
Что-то в нем изменилось, и Джек подозревал, что это случилось в минуты близости с Лайзой. В какой-то момент этой нежной, головокружительной любви Лайза с невозмутимостью хирурга вскрыла ему грудь и извлекла сердце. Теперь она могла делать с ним что угодно. И что еще страшнее, это сердце было ей ни к чему. Она просто развлекалась. Движимая чувством долга перед близкими, она и не смела мечтать о счастье длиною в жизнь. Но ей хватило самостоятельности, чтобы сблизиться с ним без любви и брака.
Дьявол! А в каком положении очутился он! Бог свидетель, о любви он не мечтал. Но вдруг осознал, что она ему необходима. Он уже готов сделать Лайзе предложение. Для него это дело чести. Но еще неизвестно, каким окажется брак, если он без ума от собственной жены.
– Вас что-то тревожит, сэр? – Хардинг поерзал в кресле, пригубил бренди и Довольно вздохнул.
– Я вдруг понял, Хардинг, что еще ни разу не просыпался в объятиях женщины.
Секретарь вдохнул аромат бренди, покачал вязкую жидкость в стакане.
– Что-то я вас не пойму.
– Объясню: у меня было много женщин, но ни к одной я не был неравнодушен настолько, чтобы засыпать и просыпаться вместе.
– Простите меня за прозу жизни, но привилегией просыпаться рядом обладают супруги. Можно; конечно, порезвиться с любовницей и до полуночи, но об этом неизбежно узнает ее муж.
Джек хмыкнул с оттенком презрения к себе и потер саднящие глаза.
– Сколько лет я потерял даром! И мне еще хватает наглости роптать на судьбу! А между тем на свете есть истинные страдальцы…
– Кто, например?
Джек переплел пальцы, поставив локти на подлокотники кресла.
– Джейкоб Дэвис.
– Тот лавочник?
– Да. Похоже, пожар, который погубил хорошую миддлдейлскую семью, подстроил сам лорд Баррингтон. Ввязываться в это дело я не хотел, но, узнав подробности, не смог остаться в стороне. Надеюсь, вы никому не проговоритесь.
– Разумеется! Говорите, лорд Баррингтон? Жених мисс Крэншоу?
– Он самый.
– А вы уверены, что виноват он?
– Достаточно уверен, чтобы призвать на помощь Правосудие.
– А я посоветовал бы оставить это дело шерифу.
– Доказательств у меня пока нет. Их как раз ищет Джайлс. И потом, я не могу обвинить Баррингтона, не запятнав репутацию Лайзы.
– Лайзы? С каких это пор вы зовете ее по имени?
Джек залился густым румянцем. Хардинг слишком хорошо знал его. Несомненно, он уже догадался, как далеко зашли их отношения. Раньше Джеку не было дела до предположений Хардинга, но только не теперь. С появлением Лайзы в его жизни все изменилось.
Прокашлявшись, Джек отпил бренди, а потом поведал Хардингу печальную историю Дэвиса. С каждой минутой морщины Хардинга обозначались все отчетливее. Когда Джек умолк, секретарь подпер подбородок ладонью и вздохнул:
– Какой ужас! Значит, это дело вы и расследуете?
– Да. И оно завело меня в тупик. Если Баррингтон узнает, чем я занят, он добьется, чтобы Крэншоу отказался от моих услуг. И даже может ускорить мое переселение и долговую тюрьму.
– Каким образом? – подскочил Хардинг.
– У него есть свои осведомители в Лондоне. Если он пожелает узнать имя моего кредитора, его желание быстро исполнится.
– Но неужели мисс Крэншоу не может рассказать отцу всю правду про этого мерзавца?
– Она не хочет вмешивать в дело родителей. – Джека вдруг посетили дурные предчувствия: Лайза понятия не имела, какую опасную игру затеяла. Он тщетно пытался прогнать со лба тревожные морщины. – Кажется, она сама не понимает, какая опасность ей грозит.
Хардинг приоткрыл рот.
– Вы думаете, лорд Баррингтон такой негодяй?
Джек устало взглянул на него:
– Не думаю – знаю. Таких людей я уже встречал. Помните, как граф Хейверстоук убил своего камердинера и так и не понес наказания? Помните загадочную смерть маркизы Биверли? Аристократам прощают даже убийства, Хардинг. Пока Лайза нужна Баррингтону живой. Он еще не заполучил ее деньги. Но что будет дальше? Хуже того, если я не успею собрать доказательства, о помолвке с лордом Баррингтоном объявят и репутация Лайзы будет навсегда подпорчена, даже если ей посчастливится разорвать помолвку. В глазах света она навсегда останется невестой Баррингтона.
– Ее отец должен знать, что Баррингтон далеко не подарок.
Джек покачал головой:
– Милейший мистер Крэншоу ослеплен блеском титула. Этот простодушный человек наделен удивительной способностью делать деньги, но в делах высшего света ничего не смыслит. По его мнению, всякий обладатель титула благороден.
– А если попробовать убедить мисс Крэншоу разорвать помолвку?
– Это отличная мысль, Хардинг. Но в этой игре на руках у мисс Крэншоу есть козырная карта, которую она старательно прячет. Если бы ей было с кем поделиться сомнениями, она получила бы мудрый совет. Но она делится только с одним человеком. С миссис Холлоуэй.
И он извлек из кармана халата письмо, принесенное днем.
Хардинг уставился на него.
– Печати все еще целы? Глазам не верю.
Джек смотрел запечатанное письмо на просвет, пытался разглядеть хотя бы строчку, различить несколько букв.
– Вы, конечно, понимаете, что и это письмо может очутиться в луже, как предыдущее.
– Конечно, – согласился Хардинг, отпивая бренди. – Тогда вам останется только заплатить почтальону, когда его вернут.
– А вдруг внутри важные улики, доказательства против лорда Баррингтона?
– Очень может быть. Значит, остается одно… Вы согласны?
Джек переглянулся с Хардингом и, не добавив ни слова, взломал печать.
«Дорогая миссис Холлоуэй!
Спешу сообщить Вам редкостно хорошие вести. Наконец-то прибыл рыцарь в сияющих доспехах, потрясающий самым мощным в мире оружием – законом. Он адвокат, добросердечный человек, который творит добро даже в ущерб себе. Таким и должен быть джентльмен и даже герой, верно? Он согласился взяться за дело о пожаре – Вы знаете, что я имею в виду. Буду выражаться туманно, на случай если письмо попадет в чужие руки. Если кто и сможет спасти меня от шантажа лорда Б., так только мистер Фэрчайлд. Его полное имя – мистер Джон Калхоун Фэрчайлд. Этот милый человек, с которым мы за последнее время сдружились, – внук лорда Татли. Вы достаточно хорошо знаете меня, чтобы поверить: титул для меня не значит ровным счетом ничего. Я дорожу только его добротой, поддержкой и опытом. Он чтит закон, и его преданность идеалам благородства вселяет в меня надежду. Пока не знаю, удастся ли мне вознаградить его за труды. Вероятно, с его помощью все, что случилось в Филдинге, можно будет предать истории. Если повезет, мы с Дезире спасены. Но смею вас заверить, что я все еще твердо намерена выйти замуж за его светлость, если разрешить затруднение законным путем не удастся. Прошу вас, ответьте поскорее. Мне не терпится получить от Вас письмо.
Искренне Ваша Л.К.»
Ничем не выдавая бури чувств, Джек аккуратно сложил письмо, разгладил складки и сунул его обратно в карман. Потом переплел пальцы и закрыл глаза. Проклятие! Она твердо намерена выйти за этого подонка даже теперь, после близости с ним, с Джеком. Эта мысль приводила его в ярость. Неужели она вообще не думает о себе?
Лайза любит его – это подсказывал Джеку внутренний голос. Если бы не любила, не отдавалась бы ему с таким пылом. Зачем же она обманывает себя? Почему никак не образумится? И какого черта он вспоминает о ней каждую минуту? Джек был готов возненавидеть себя.
– Ну? – напомнил о себе Хардинг, вытянувшийся в струнку на краю кресла. – Что она пишет?
Джек заморгал.
– Что я – настоящее сокровище.
– И она права! Это все?
– Нет. – Джек погладил подбородок, поскреб заросшие щетиной щеки. – Я не ошибся. Баррингтон действительно шантажирует ее.
– Неслыханно! Каков подлец!
Джек надолго закрыл глаза. Сочувствие Хардинга распалило в нем ярость. Но Джек не мог позволить себе ринуться в бой. Лайзе это не принесет ничего хорошего.
– Она пишет про Филдинг…
– Туда отправлено письмо.
– Видимо, там произошел некий скандал, который мисс Крэншоу пытается сохранить в тайне. В связи со скандалом она упоминает какую-то Дезире.
Мужчины задумались, глядя на пламя свечей и прислушиваясь к тиканью часов.
– Простите, что я был груб с ней, – после размышлений произнес Хардинг. – Она прелестна. Досадно думать, что аристократ способен опуститься до шантажа. Несомненно, Баррингтон надеется выйти сухим из воды, поскольку мисс Крэншоу не знатного рода. И все-таки, как бы убедить мисс Крэншоу разорвать помолвку?
– Если ее шантажируют, никакие уговоры не помогут: она слишком боится последствий.
– Вы могли бы соблазнить ее.
«Уже попытался, – мысленно ответил Джек. – Не помогло». В груди, под ребрами, поселилась тупая боль. Горечь поражения была нестерпима. А он так надеялся, что близость для Лайзы что-то значит.
Он выглянул в окно. В небе висела дымно-оранжевая полная луна. В самый раз для полночного убийства. Его с новой силой потянуло к Лайзе. Влечение к ней скрутило чресла в тугой клубок. Джек не отказался бы вновь попробовать соблазнить ее. Беда в том, что упрямицу Лайзу не собьешь с пути.
Он грустно улыбнулся давнему другу.
– Хардинг, никак не ожидал услышать от вас такое предложение.
– Раньше этот способ был безотказным. Мисс Крэншоу – девственница. Соблазнив ее, вы будете обязаны взять ее в жены.
Брак. Господи! Само это слово лишало Джека душевного покоя. Но именно к браку вели все действия Джека. Он сам сказал об этом в коттедже: он просто не мог лишить Лайзу всех шансов, не обнадежив ее. В конце концов, это он, Джек, виноват в том, что она согласилась стать женой Баррингтона. Но надо ли добровольно надевать кандалы супружества и впредь опасаться презрения со стороны самой дорогой, любимой женщины? Значит, вот что страшит его сильнее всего? Предчувствие, что обожаемая жена его возненавидит?
Джеку стало дурно. Застучало в висках, накатила слабость. Он обтер ладонью лицо.
– Нет, должен быть другой способ переубедить ее. Привычные уловки в последнее время подводят меня, старина.
Он сунул руки в карманы халата и рассеянно затеребил в одном из них письмо Лайзы. Вдруг его осенило:
– Клянусь Иовом, кажется, у меня сеть план. Она с нетерпением ждет письма от миссис Холлоуэй. И похоже, прислушивается к каждому ее слову.
Хардинг смотрел на него поверх края стакана. У обоих мужчин лукаво заблестели глаза.
– Сдается мне, я знаю, что вы задумали, мошенник!
Джек удовлетворенно ухмыльнулся:
– Напрасно вы так льстите мне, дружище. Принесите-ка лучше перо и бумагу. Кстати, вы немедленно отправляетесь с тайным поручением в Филдинг – разузнать все о миссис Холлоуэй и этой загадочной Дезире. А я тем временем постараюсь избавить Лайзу от страданий, воспользовавшись всем арсеналом средств, которые только есть в распоряжении мужчины. Наверное, больше всего ей сейчас недостает этого письма.
Хардинг залпом допил бренди и принес письменные принадлежности, присел к столу у окна и очинил перо.
– И все-таки это обман.
– Знаю, – бесстрастно отозвался Джек.
– Если она узнает, что вы обманули ее, она больше не захочет вас видеть.
– И лорда Баррингтона тоже. Мне, конечно, будет недоставать ее общества, зато она вновь обретет свободу. Итак, начнем.
– Диктуйте, сэр, а я буду писать.
Джек потер наморщенный в творческих муках лоб.
– Нет, так не пойдет. Чужой почерк сразу насторожит ее.
– Не бойтесь, сэр, на этот счет я кое-что придумал. Диктуйте же.
Джек прокашлялся и заложил руки за спину.
– «Дорогая мисс Крэншоу, – начал он, – вообразите, как я была потрясена и опечалена, получив Ваше письмо…» Нет, Хардинг, лучше «письма», «…получив Ваши письма. Прочесть их сразу мне не удалось: я была при смерти, но потом каким-то чудом выздоровела и теперь спешу дать Вам совет. Вы должны немедленно порвать с лордом Баррингтоном, любой ценой. Одобряя Ваш брак, я ошибалась. Этот негодяй заслуживает смерти, будь он проклят! Если он хотя бы пальцем дотронется до Вашей великолепной, нежной кожи, клянусь, я приеду в Миддлдейл и задам ему взбучку, которую он запомнит на всю жизнь! Я сотру его в порошок, я…»
Джек осекся, заметив, что Хардинг давно перестал записывать и смотрит на него, как на неразумного младенца.
– Меня занесло, – проворчал Джек, – ну и что? Можете сочинить лучше – пишите сами.
– Могу, – охотно подтвердил Хардинг, окунул перо в чернильницу и принялся размашисто писать. – «Дорогая моя, милейшая мисс Крэншоу, – наконец прочел Хардинг тоном превосходства, – не могу выразить словами всю мою привязанность к Вам и тревогу за Ваше будущее. Я…»
– Да, да! Вот именно! – живо откликнулся Джек, вскочил и встал за спиной Хардинга, дыша ему в затылок. – Продолжайте.
– «Пусть Вас не смущает незнакомый почерк, Лайза: по моей просьбе это письмо пишет моя служанка».
– Превосходно! – вскричал Джек, хлопнул в ладоши и от избытка чувств заметался по комнате.
– «Я больна и сама писать не в силах, – продолжал диктовать самому себе Хардинг. – Но не бойтесь за меня, дорогая: я уже поправляюсь. Болезнь помешала мне сразу ответить вам. Служанка нас не выдаст – она умеет молчать. Узнав, в каком затруднительном положении Вы очутились, могу сказать, что…»
– Нет-нет! – перебил Джек. – Слишком формально. Переходите сразу к делу.
– Она же солидная дама, – возразил Хардинг, держа перо над бумагой и подкрепляя свой довод шевелением бровей. – Несомненно, миссис Холлоуэй – рассудительная особа. Можете мне поверить. На своем веку я прочитал больше писем, чем вы.
Джек хотел было запротестовать, но передумал.
– Ладно, только не слишком увлекайтесь. Побыстрее переходите к тому месту, где миссис Холлоуэй рекомендует прекрасного местного поверенного. И не забудьте прибавить, чтобы она прислушалась к голосу сердца.
– Само собой, сэр, – отозвался Хардинг таким скучающим тоном, словно каждый день десятками подделывал чужие письма. – Как только мы допишем письмо, считайте, что мисс Крэншоу ваша.
