Текст книги "Узурпатор"

Автор книги: Джулиан Мэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

13

В дельте реки Сувонны на западном побережье острова Окала было два часа ночи. Гигантская серебристая рыбина на минуту затихла, затаившись в глубокой черной воде, расцвеченной лунными бликами, требуя кратковременной передышки в состязании с Марком Ремилардом.

В течение шестнадцати часов огромный тарпон старался освободиться от пут, неразрывно связавших его с человеком. В длину тарпон достигал 430 сантиметров и весил 295 килограммов. В углу его рта прочно засел крючок с жестко армированным цевьем, которое тарпон не мог перекусить своими острыми зубами. Поводок из плетеного волоса был настолько непрочен, что мог лопнуть при нагрузке даже в семь килограммов. И все же тарпону не удавалось вырваться на свободу – настолько велико было искусство рыболова, навязавшего ему эту игру. Приближался момент, когда терпение и человека, и рыбы было на исходе. Спустя какое-то время либо рыболов должен был допустить ошибку в движениях, поскольку переутомленные мышцы уже отказывались служить ему и леска должна была порваться, либо тарпон должен был подчиниться рваному ритму выучивания и покорно замереть на конце роковой нити, дожидаясь, пока в его тело не воткнется острога.

Ожидая, когда рыбина возобновит борьбу, Марк поудобнее утвердил конец мощного удилища в жестком кожаном клапане у себя на поясе. Тишину нарушали только отдаленные всплески выпрыгивающей из воды кефали да стенания кваквы. Марк дышал медленно и расчетливо, мобилизуя механизмы биологической обратной связи, которые позволили бы ему перераспределить силы и очистить мышечные клетки своих дюжих плеч и рук от продуктов распада, вызывающих ощущение усталости. Следуя своему принципу, он не пользовался ультрасенсорными способностями и поэтому не мог отслеживать подспудные движения тарпона. Даже в этот решающий момент Марк предоставлял рыбе определенные преимущества, усиливающие остроту схватки: он не следил за ней трансментальным зрением, не пытался мысленно продиктовать ей те или иные движения, не прибегал ни к каким психокинетическим воздействиям на нее, не использовал психогенную энергию, чтобы придать удилищу, катушке или леске дополнительную прочность, превышающую их обычные характеристики. Только в одном Марк отступал от техники ужения, принятой у людей, не обладающих метапсихическими талантами: поскольку он рыбачил в одиночку, то использовал ментальное поле для придания устойчивости ялику, дабы тот не зачерпывал воду во время схватки.

Но вот Марк ощутил, как натяжение лесы едва заметно изменилось. Несколько мгновений вода в протоке оставалась спокойной, но уже в следующий миг ее поверхность взорвалась вулканическим вихрем. Огромное, бьющееся в корчах тело, поблескивавшее в свете высокой луны, выскочило из воды подобно пушечному ядру, взметнулось более чем на шесть метров вверх и перевернулось в воздухе головой вниз. Безумные глаза рыбины величиной с блюдце отливали оранжевым светом, а жаберные крышки клацали подобно гигантской трещотке.

Марк наклонился и опустил конец удилища, чтобы ослабить натяжение лесы, потому что в воздухе она рвалась гораздо легче. Громадная серебристая тварь рухнула обратно в воду с таким всплеском, словно в реку упал рояль. Долей секунды позже тарпон снова, извиваясь и дергаясь, взлетел в воздух. Ялик закачался. Марк, которого обдало брызгами с головы до ног, криками подбадривал своего противника. Этот тарпон – самый крупный из всех когда-либо попадавшихся ему на крючок – был уже почти у него в руках.

Рыбина ринулась в сторону ялика. Марк выбрал провисшую леску. Как он и ожидал, разъяренный тарпон снова выпрыгнул из воды; на этот раз траектория его кульбита должна была привести к столкновению с яликом. Громогласно хохотнув, Марк молниеносно передвинул лодку на несколько сантиметров в сторону. Вызванная приводнением тарпона волна перехлестнула через планшир и наполовину затопила ялик. Марк выгнал воду с помощью психокинетического импульса, а через мгновение тарпон появился с другой стороны лодки и, пытаясь сойти с крючка, принялся ходить кругами у самой поверхности, похожий на обезумевшую динамо-машину.

Вот рыба снова ушла на глубину, катушка взвизгнула – тарной рванул к отмели у левого берега протоки. Марк направил ялик в ту же сторону, настороженно ожидая следующего прыжка. И прыжок последовал. Гигантское, закованное в чешуйчатый панцирь тело, словно в замедленной съемке поднимаясь все выше и выше, выстрелило в луну расходящимся облаком бриллиантовых брызг, лязгнуло челюстями, оглушительно всхрапнуло в верхней точке дуги и свалилось вниз с таким ударом, что Марк едва не упал за борт. Но крючок по-прежнему крепко удерживал рыбину.

Тарпон снова устремился вверх по течению, ялик последовал за ним. Следующий прыжок выглядел вялым, гигантское тело высунулось из воды менее чем на половину своей длины. Последовавшая затем борьба у поверхности была не столь яростной, вода даже не вспенилась. Марк не удержался и прокричал рыбине:

– Вот так-то, великолепный ублюдок! Теперь я тебя сломал!..

Тьму над рекой выше по течению проколол яркий пучок света. Свет словно пригвоздил к месту стоящего в лодке и изготовившегося бережно отрегулировать натяжение лесы Марка. Физически и ментально ослепленный, он остолбенел.

Тарпон прыгнул.

Слабый плетеный волос лопнул.

Психоэнергетический луч погас, но было уже слишком поздно. Сигнальный огонь принадлежал Хагену, равно как и мыслепередача, исполненная ликования, беспечности и бьющего через край торжества. Катер с молодыми людьми на борту стремительно приближался к дельте, рассекая воду, потом вдруг резко остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Судно содрогнулось, покачиваясь на крупной зыби примерно в ста пятидесяти метрах от рыболова.

Перед носом ялика у самой поверхности, хватая воздух и упиваясь свободой, кружил гигантский тарпон. Марк внимательно осмотрел рыбину мысленным взглядом, удостоверился, что та не получила серьезных ранений, и после этого с помощью психокинетической энергии освободил ее от крючка. Рыбина медленно ушла в черную глубину. Трансментальным зрением Марк увидел, как она поплыла в сторону залива.

«Папа…»

Клу в отличие от брата понимала, как рассердило отца их вторжение. Но ее покаянные излияния разбились об очередной барьер. Метапсихическая стена, преграждавшая путь катеру, теперь исчезла, и судно стало сносить течением к ялику.

Наблюдая за приближением катера, Марк сматывал на катушку провисшую леску. Кроме его детей, остальными пассажирами, как он и предполагал, оказались самые отъявленные молодые баламуты: Элаби Гатен, Джилиан Моргенталлер и Вон Джарроу. Эта троица пыталась скрыть свою вину за нахальной миной. Спеша «поразить» Марка своей новостью, молодежь явно рассчитывала на самый радушный прием.

Суда сблизились. Джилиан остановила катер, бросила якорь и побежала на корму, чтобы взять ялик на буксир. Хаген установил трап, мысленно продолжая улыбаться – он твердо решил замять свою бестактность.

– Как мы и предполагали, папа, Фелиция в Испании. Она скрывается в пещере на горе Муласен в Сьерра-Неваде. – Картинка. Панорама. – Ты только подумай! Она сама пригласила нас к себе!

Стена в сознании Марка осталась незыблемой. Он ухватился за поручни трапа и перепрыгнул на катер, пренебрегши левитацией. Молодые люди отшатнулись, и их мысли слились в едином потоке неуклюжих извинений. Только у Клу на поверхности сознания читалось неподдельное огорчение по поводу схода огромной рыбины.

Дети мятежников – всем им по двадцать с небольшим – были одеты как на торжественный прием. Этой ночью на Безмятежном озере состоялась вечеринка, в разгар которой и произошел успешный контакт с Фелицией. Хаген с Элаби выглядели весьма элегантно в тропических костюмах; одетый в такой же щегольской костюм Вон умудрялся тем не менее, как всегда, выглядеть взъерошенным и нескладным. На темноволосой Джилиан было расписное парео note 8Note8
  одежда полинезийцев в виде прямоугольного куска ткани с флористической росписью


[Закрыть] из бумазеи. Платье Клу из ткани, светящейся подобно ее ментальной ауре, слабо мерцало в лунном свете.

Обнаженный по пояс и босой человек, некогда бросивший вызов всей Галактике, стоял против пятерки молодых людей, роняя капли воды на натертую до блеска палубу.

– Вам было ведено никогда не появляться здесь во время хода тарпонов.

Хаген принялся возражать:

– Да черт с ней, с рыбой, папа! Мы нашли Фелицию!

Фраза оборвалась, и Хаген, вскрикнув, сжал голову руками, впервые узрев истинный лик Аваддона. В теплом ночном воздухе разлился смрадный запах рвоты, а в ментальном эфире возник отвратительный привкус ужаса. Но тут Клу бросила против своего чудовищного отца все свои мягчительные психопобуждающие силы.

Хаген пошатнулся и упал на руки Элаби и Вона. Рыболов ждал, снова задернув сознание завесой. Благодаря заботам Клу Хаген постепенно перестал давиться рвотой и всхлипывать. Весь испачканный блевотиной, он нащупал под ногами опору, отстранился от остальных и встал, покачиваясь, на палубе.

– Папа… ты… должен… выслушать, – задыхаясь, проговорил он.

При виде такого упрямства Марк непроизвольно улыбнулся. Косо падающий лунный свет подчеркивал легкую ямку на его подбородке, а тени делали его кустистые брови похожими на крылья. С густых вьющихся волос, в последнее время засеребрившихся наперекор его дару самоомоложения, все еще сочилась влага. На выступающих скулах и тонком носу с изящно вырезанными ноздрями поблескивали похожие на слезы капли соленой воды.

Марк отверг попытку Хагена представить информацию мысленно.

– Рассказывай, – потребовал он.

– Фелиция… Фелиция согласилась, чтобы мы прибыли в Европу и встретились с ней. Мы пообещали, что поможем ей найти и уничтожить психокорректора-тану, который ее пытал. Папа, ты должен нас отпустить!

Психоэнергетические тиски мягко встали на прежнее место и чуть-чуть сжались, заставив молодого человека опасливо затаить дыхание. Он был копией своего отца, однако копией не столь выразительной, без бычьей шеи Марка и без глубоко запавших глаз. Как и его сестра, Хаген унаследовал от умершей много лет назад Синдии Малдоуни золотисто-рыжие волосы и оголтелое упрямство.

– Для нас это огромная удача! Фелиция поддается внушению, уверяю тебя. Если удастся навязать ей какое-нибудь из твоих смирительных устройств, то у нас с Элаби, Джилиан и Клу будет средство взнуздать ее! Это опасно, потому что она разрешило отправиться к ней только пятерым. Но если ты будешь через трансментальную связь давать нам тактические наставления, я уверен, что мы сумеем обработать ее.

Ментальные клещи сжались. Хаген застонал и стиснул кулаки так, что ногти впились в ладони. Он ощутил, как Клу привела в готовность дренирующую силу психокоррекции, чтобы в случае необходимости оттянуть на себя лавину боли.

– Значит, только пятерым, – повторил Марк.

– Она сказала, что к ней могут явиться только пятеро. Не знаю, правду ли она говорила, что сможет обнаружить лишних, но рисковать не стоит.

– И к ней собираетесь отправиться ты, Клу, Элаби, Джилиан и Вон – он, я полагаю, для трансментальной связи.

– Да.

В приветливой улыбке Марка появилось что-то леденящее душу.

– И что же вы станете делать с этим чудовищем, если вам удастся покорить ее?

– С ее помощью мы добьемся господства в Европе! Надавим на Элизабет, чтобы она подтянула нас до статуса магистров! Папа, мы не можем оставаться здесь и гнить с твоими старцами, не можем и не будем. Мы все вымрем на этом чертовом острове!

Мысленная удавка ослабла. Марк заговорил по-доброму:

– Этим летом я собирался привлечь тебя к работе по звездному поиску. Из всего второго поколения ты обладаешь наилучшими потенциальными данными

– выносливостью в сочетании с широким спектром метафункций.

– Черт бы тебя побрал! – заорал Хаген Ремилард. – Неужели ты никогда не признаешь, что там ничего нет? Плиоценовая галактика еще слишком незрела для единения разумов! Вы обречены на одиночество, папа? И мы вместе с вами тоже обречены на одиночество! А Элизабет – она Великий Магистр, она наставник, который по крайней мере облегчит нам первые шаги к Единству прямо здесь, на Земле.

Марк повернулся к дочери.

– Ты тоже считаешь, что избранный мною путь никуда не ведет?

Клу распахнула перед отцом сокровеннейшие глубины своего сознания:

«Да, папа. В галактике нет обладающей ментальным сродством негуманоидной расы, которая вызволила бы нас из Изгнания. Все, что мы имеем, все находится здесь».

– И ты поощряешь этот набег с похищением? Этот пиратский рейд?

Клу отвернулась, голос ее стал колким, а барьеры вновь водворились на место.

– В Европе есть и другие люди. Люди, принадлежащие к нашей культуре, которые сочувственно отнесутся к нашим целям. Потоп подточил основы танусского общества, и не исключено, что без нашего вмешательства фирвулаги приберут к рукам весь регион. А фирвулаги – активные метапсихотики, папа. Не забывай об этом. Становление их менталитета тормозилось до сих пор кровавыми обычаями, и из-за своих индивидуалистских традиций они так и не научились согласовывать свои действия путем истинной метагармонизации. Но их мировоззрение быстро меняется. Пускай даже всех тану возглавит Эйкен Драм, все равно они слишком малочисленны по сравнению с фирвулагами, чтобы верховенствовать. Но с нашей помощью люди и тану, объединившись, легко смогут противостоять фирвулагам.

– И еще с помощью кое-какого оружия, которое ты припрятал, – добавил Хаген.

– Помимо этого в Европе есть и еще кое-что, – сказал Марк.

Пятеро молодых людей уставились на него.

– Там находится выход темпоральной деформации. Врата времени. Ваша истинная мечта – заново открыть их. Но уже с этой стороны. Вот основная цель всего предприятия! Вы что, всерьез рассчитывали, что сможете скрыть от меня правду?

Хаген почувствовал необычное облегчение.

– Ты, разумеется, прав, папа. Мы готовы на все, лишь бы получить то, от чего ты за ненадобностью отказался… Теперь можешь убить меня, если считаешь, что тем самым убедишь остальных уверовать в тебя. Только это не поможет. И ты сам это знаешь.

Прежде чем Марк успел как-то отреагировать, Элаби Гатен оттолкнул Хагена в сторону. Энергия его мысли вырвалась на свободу ослепительным заревом, столь же неудержимым, сколь и неожиданным, и приостановила гнев Аваддона ровно настолько, чтобы у того успело зародиться любопытство и по лицу скользнула кривая улыбка понимания. В этот миг просветления Марк осознал, что планы завоеваний, розысков Фелиции, замыслы насчет врат времени – все придумано вовсе не Хагеном, а Элаби. Элаби Гатен – такой скромник, такой умелец, такой мастер синтеза. Такая умница, и вот он стоит

– мозг нараспашку – и ждет прикосновения психокорректорского зонда Марка (и ведь не дрогнет под его безжалостным острием). Элаби Гатен, имеющий дерзость любить его дочь и управляющий, словно марионеткой, его сыном. В мыслях молодого человека прочитывалось искреннее уважение к предводителю мятежа операторов и сожаление о неосуществившейся великой мечте. Но была в Элаби и решимость, столь же непреклонная, как и решимость самого Марка, уверенность, что ему и его молодым сверстникам дано будет самим вершить свою судьбу.

– Жаль, что я не обратил на тебя внимания раньше, – сказал Марк. – До того, как все закостенело.

– В наших компьютерных архивах, сэр, – обратился к нему Элаби Гатен,

– в полном объеме сохранились данные Гудериана. Мы знаем технологические параметры и производственные характеристики всех элементов устройства. Если мы установим контроль над Европой, то получим доступ не только к самим вратам времени, но и к исходному сырью, которое использовал Гудериан, к редкоземельным элементам, ниобию и цезию, отсутствующим в плиоценовой Северной Америке. Обосновавшись в Европе, мы смогли бы привлечь к сотрудничеству технических специалистов Галактического Содружества, еще уцелевших среди путешественников во времени. Я уверен, что аппарат Гудериана удастся собрать, пусть это и потребует значительных усилий и затрат времени.

Марк рассмеялся.

– Собрать аппарат – значит успешно задействовать двусторонние врата времени. И вы хотите, чтобы я согласился на это? Агентам Содружества нет дела до вас, детей. Но даже спустя двадцать семь лет они проявят живейший интерес к моей персоне!

Мысли и голос Элаби зазвучали с самым утонченным тактом:

– После того как мы уйдем в Галактическое Содружество, мы сможем сделать так, что обе части аппарата будут разрушены. Можно уничтожить и сами выходы из туннеля времени. Ведь вам известно, что темпоральная деформация порождается уникальной геологической аномалией, территориально ограниченной небольшим участком в долине Роны. Если существенно изменить геологическую структуру, врата времени закроются необратимо.

– Ты по-прежнему будешь находиться в безопасности, папа, – сказала Клу, придвигаясь поближе к Элаби. – А мы… – Ее голос смолк, но мысль завершила фразу: «Мы сможем отправиться домой».

– Вы могли бы сами проследить за уничтожением складки времени со стороны плиоцена, сэр, – сказал Элаби.

Катер развернуло вокруг якорного троса. Начался прилив, и поднимающаяся в эстуарий морская вода пересиливала медленное течение Сувонны. Скоро тарпоны уйдут с нагульных участков на рифах залива и вновь устремятся вверх по реке. Но Марк уже утратил интерес к огромным рыбинам. Крах, постигший его за миг до победы, сыграл с ним злую шутку, оставив после себя скрученное в тугой комок ощущение катарсиса. Марк потерпел неудачу в борьбе со своим противником, но теперь это осталось в прошлом. Начинать все заново было бы невыносимо.

Гатен трезво и рассудительно обрисовал свой проект.

– Нам понадобится два дня, чтобы подготовить все необходимое снаряжение и оснастить кеч note 9Note9
  двухмачтовое парусное судно


[Закрыть] Джилиан, что стоит в бухте Манцинелла. Само путешествие в Европу займет одиннадцать дней. Фил говорит, что погодные условия над Атлантикой великолепные. Встречного ветра, мешающего нам, не будет. Вон будет держать вас в курсе всех наших передвижений. Когда мы встретимся с Фелицией, вы сможете давать нам подробные инструкции о том, как надлежит действовать.

– Можете отправляться, но без Хагена, – сказал Марк.

– Нет, папа! – выкрикнул его сын.

Глаза Аваддона под разлетающимися бровями полыхнули огнем.

– Эта авантюра крайне опасна, более того – безрассудна. Вы сильно недооцениваете Фелицию. А я знаю ее очень хорошо, потому что именно я выковал цепь метагармонизации, связавшую нас всех воедино. Ваш план обуздать ее с помощью смирительного устройства нереален. Никакие устройства ее не сдержат, как не сдержали бы они меня!.. Вам придется действовать хитростью и, используя ее помешательство, принудить саму наложить на себя оковы.

Марк мысленно обратился к Клу:

«Мастерства психокорректора у тебя достанет сполна, оно фактически равно моему. Не уверен только, достанет ли у тебя отваги».

«Ради такой цели, папа, я готова на все», – откликнулась Клу.

«Знаю».

Мысли Марка помрачнели и окрасились скорбью. Ему придется отпустить дочь, даже если эта опасная затея приведет к ее гибели. Он не отваживался рисковать, не мог позволить ей повторить путь Синдии. Дочь была для него потеряна. Но сын…

– Почему я должен оставаться здесь? – запальчиво спросил Хаген.

– На тот случай, если остальных постигнет неудача. Мне нужно иметь преемника для звездных поисков.

Молодой человек взъярился:

– Ты старый дурак! Сколько можно жить в мире грез? Будь я проклят, если соглашусь провести остаток жизни закованным в это долбаное снаряжение, охотясь за тем, чего не существует!

Остальные четверо молодых отпрянули, охваченные ужасом. Последовала нестерпимо яркая вспышка, сопровождаемая порывом раскаленного воздуха. Тело Хагена заколыхалось, сплавляясь в сияющий светоч. Его крики становились все громче, все тоньше, затем перешли в хриплый ритмичный свист. Нечто огромное и серебристое, полыхающее внутри кокона из астрального пламени, с невообразимым всплеском перевалилось через корму катера.

Марк сказал Элаби:

– Вместо Хагена возьмешь с собой в Европу Оуэна Бланшара. Во время Мятежа он был моим лучшим психоиндуктором, и на него ляжет ответственность за дублирующую трансментальную связь в том случае, если с Воном что-нибудь случится. Оуэн будет моим личным представителем и проследит, чтобы я получал точные отчеты о ваших действиях.

– Но, сэр… ведь он так немощен, – начал было Элаби.

– Значит, будете относиться к нему с повышенной заботой! – прогремел Марк. – Бланшар отправится с вами.

– Слушаюсь, сэр.

Разум Клу источал слезы.

«Папа, бедный Хаген…»

В руке у Марка неожиданно появился снятый с удилища рыболовный крючок со свисающей с него искусственной мушкой. Из сердцевины образования из сероватых прожилок и алых перышек поблескивало стальное острие.

– О нем не беспокойся. Я решил не дожидаться лета, а начать его подготовку прямо с сегодняшней ночи.

У поверхности черной воды перекатывался тарпон, заглатывая воздух и обволакивая себя облачком сверкающих пузырьков. Чешуя рыбины жутковато светилась. Марк Ремилард окинул животное удовлетворенным взглядом. Перебравшись через транец, он полез обратно в свой ялик.

– Уверен, что Хаген утихомирится и охотно возьмется за обучение. После того, как немного посидит на крючке.