Текст книги "Время надежды"

Автор книги: Джудит Мэлори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

3

Поймав такси, Адам назвал адрес офиса. Хотя был восьмой час, он решил заехать на работу.

Поездка в Лондон прошла успешно, он завершил дело, над которым работал последние месяцы. Но расслабляться было рановато.

Он позвонил своему помощнику, Кевину.

– Кевин, привет, это Харрисон. Ты еще в офисе?

– Да. А ты где? В аэропорту?

– Нет, я в такси. Скоро буду в офисе.

– Это хорошо. Тут такое дело. – Стоун замялся. – В общем, по телефону рассказывать не буду, приедешь и поговорим.

Адам откинулся на сиденье. Что могло еще приключиться? Ему хотелось поскорее оказаться дома, принять душ и повидать дочь, но сначала надо разобраться с текущими делами. И взять с собой документы, почитать дома на сон грядущий.

Кевин ждал его в своем кабинете. Мужчины поздоровались.

– У тебя кофе есть? – спросил Адам.

– Только растворимый.

– Давай. Может, и бутерброды найдутся?

Стоун рассмеялся и кивнул.

– Будет и такое дело.

Пока помощник ставил электрочайник и доставал нехитрую провизию, Адам расслабил галстук и вытянулся на диване.

– Ну рассказывай, что тут у вас приключилось.

– Николос Картленд умер, – без какого-либо предисловия сказал Кевин и поставил поднос на невысокий столик.

Харрисон присвистнул. Николос Картленд был их давним клиентом, занимался бизнесом, и вполне успешно. Близких приятельских отношений они не поддерживали, но иногда могли вместе пообедать.

– От чего же он умер? – снова поинтересовался Харрисон, наливая себе большую кружку крепкого кофе.

– Сердечный приступ. Никто и не знал, что у мистера Картленда больное сердце. Для всех это было полной неожиданностью.

– Да, пожалуй, – согласился Адам. – Сколько ему было? Пятьдесят?

– Пятьдесят три.

– Совсем еще молодой. Похороны когда? Или уже похоронили?

– Вчера.

Адам помолчал. Он не любил ни похорон, ни поминок. Они у него ассоциировались с утратой жены. Линда, его девочка. Как это давно было. Боль от потери до сих пор бередила душу.

Мысли о жене он прятал в самый дальний уголок души и не позволял себе часто о ней думать. Слишком больно. Слишком живо.

– Когда состоится оглашение завещания? Или ты еще ничего не планировал?

Алекс заметил, как Кевин замялся.

– В чем дело? Что насупился сразу?

– Мистер Картленд увлекался букинистическими книгами, – сказал Кевин. – И не просто собирал разные старинные книжки. Его увлекала одна серия. Подробностей я не знаю. Мне известно только, что он владел одним редким экземпляром. Это книга «Крик в пустыне», издана она была в Берлине, в 1801 году.

Адам уважительно кивнул. Он не мог знать, сколько стоила подобная книга, но предполагал, что немало.

– Видимо, неплохой экземпляр.

– Да, – скептически кивнул Кевин. – С этим неплохим экземпляром и возникли трудности. Мистер Картленд завещал книгу некой девице, которая к его семье не имеет никакого отношения.

– Любовница?

– А черт его знает. Может, и любовница, теперь у него не спросишь, да и по большему счету не наше это дело, кто чьей любовницей был. Девчонка совсем молодая, двадцать два года, некая мисс Моника Эллиотт.

– Ты с ней уже связался?

– Пока нет.

Адам потянулся и сделал глоток горячего напитка.

– Ситуация, конечно, неприятная, но мы не можем ее изменить. Я, конечно, предполагаю, что миссис Картленд будет не в восторге, что редкая книга досталась неизвестной девушке, но… – Мужчина развел руками. – Кевин, давай завтра же свяжись с мисс Эллиотт, введи ее в курс дела. Чем быстрее мы покончим с этим, тем будет лучше.

Кевин согласно кивнул.

Когда позвонили из адвокатской фирмы и попросили прибыть туда Монику Эллиотт в среду, девушка удивилась. Сначала она не могла понять, что случилось и зачем ей необходимо связываться с адвокатами. Но когда некий мистер Стоун любезно сообщил, что дело касается завещания одного пожилого господина, Моника запуталась окончательно. Она положила трубку и пожала плечами.

Разговор происходил в присутствии матери, Анжелы Эллиотт.

– Что-то случилось, дорогая? – поинтересовалась та, закрыв книгу. С тех пор как младшая дочь вернулась домой, Анжела не могла нарадоваться. Она всегда мечтала, чтобы ее семья жила вместе.

– Мне только что сообщили, что я являюсь наследницей некого мистера Картленда.

Миссис Эллиотт заметно побледнела, и книга выпала из ее рук.

Моника бросилась к матери. Та в последнее время жаловалась на плохое самочувствие, и девушка испугалась, как бы матушке не стало плохо.

– Мама, что с тобой? Тебе нехорошо?

– Нет… со мной все нормально, – медленно, тщательно подбирая слова, сказала Анжела и внимательно посмотрела на дочь.

Моника насторожилась. Что-то здесь не так. Она неплохо знала мать, и ее трудно было обмануть.

– Мама, в чем дело? Я же вижу, что, как только я назвала имя мистера Картленда, ты изменилась в лице. Ты знала его? – без обиняков спросила Моника.

Некоторое время миссис Эллиотт молчала, пристально глядя на дочь, а потом негромко ответила:

– Да.

Такой ответ не удовлетворил Монику, но настаивать она не стала. Придет время, и мама сама все расскажет.

– Странно. А я никогда не слышала про мистера Картленда, и тем более странно, что он мне оставил наследство. Удивительное дело. Он случайно не является нашим дальним родственником?

И снова Анжела как-то загадочно посмотрела на дочь.

– Нет. Кровными узами мы не связаны.

– Тем более. Ладно, нечего гадать. В среду все станет ясно.

Жизнь Моники, с тех пор как она вернулась домой, вошла в привычное русло. Ей нравилось ходить по знакомым с детства улочкам, встречать старых приятелей и возобновлять давно забытые знакомства. На днях она приступила к работе в салоне у сестры и получала от этого истинное удовольствие. Моника была без ума от меховых изделий и иногда завидовала счастливым покупательницам той или иной шубы.

Время пролетело быстро, и, когда наступила среда, Моника прибыла по указанному адресу. В офисе ее встретила миловидная секретарша и любезно проводила в кабинет.

Как только девушка зашла в помещение, она сразу почувствовала волну негатива, которая обрушилась на нее. В кабинете находились женщина лет пятидесяти, девушка и молодой человек, по внешнему сходству которых было понятно, что они состоят в родственных отношениях. Возможно, мать и дети. Один мужчина сидел в кожаном кресле за столом, другой стоял около окна, спиной к присутствующим, заложив руки за спину.

– Мистер Харрисон, мисс Эллиотт, – сказала секретарша и удалилась.

Как только Моника услышала это имя, кровь прильнула к ее щекам. Не может быть! Она не верила в подобного рода совпадения. Но когда мужчина обернулся, Моника поняла, что не ошиблась в своих догадках.

Перед ней стоял тот разгневанный папаша, чью дочь она по незнанию приняла за свою племянницу.

По выражению лица и прищуренным глазам мужчины можно было понять, что он тоже узнал ее. И совсем не рад новой встрече.

– Если все собрались, то можно начинать, – сказал молодой человек, сидящий за столом. – Мисс Эллиотт, присаживайтесь, пожалуйста, мы ждали только вас.

– Благодарю, – негромко ответила Моника.

Женщина бросила на нее взгляд, полный злобы, и девушке стало не по себе. Начало оставляло желать лучшего.

Зачитывал завещание мистер Стоун, Адам Харрисон хранил молчание, лишь иногда он бросал настороженные взгляды в сторону Моники. Та сидела, смиренно положив ладони на колени и желала только одного – чтобы поскорее все закончилось. Она искренне не понимала, что здесь делает.

– И последнее, – мистер Стоун оторвался от бумаг, которые зачитывал, и выдержал паузу. – «Свою любимую книгу "Крик в пустыне" я оставляю Монике Эллиотт. Документы на книгу прилагаются. Прошу не судить меня строго».

В кабинете образовалась тишина.

Впервые за прошедшее время Моника встрепенулась. Ей оставили книгу? Но зачем? Что она будет с ней делать?

Ее размышления прервал яростный голос миссис Картленд:

– Я буду оспаривать завещание! Я не позволю, чтобы «Крик в пустыне» достался этой…

– Миссис Картленд! Прошу вас сохранять самообладание! – холодный голос Адама прервал женщину и не позволил вслух произнести оскорбления. – Оспорить завещание – ваше непосредственное право.

– Вот именно! – миссис Картленд поднялась, за ней встали ее дети. – Я этого так не оставлю! Мы еще с вами увидимся, мистер Харрисон.

Адам кивнул:

– Всегда к вашим услугам.

Больше не было сказано ни слова. Кевин Стоун тоже поднялся, чтобы проводить семейство Картлендов. Моника осталась на месте, не зная, как вести себя дальше.

Когда за Картлендами захлопнулась дверь, она задумчиво произнесла:

– Почему вокруг этой книги поднялась такая шумиха?

Адам усмехнулся и прошел к столу. Всем своим видом он выказывал пренебрежение, что очень задело Монику. Ей захотелось поскорее уйти из этого офиса.

– А вы не понимаете? – не без иронии спросил он.

– Нет, – Моника покачала головой.

– И, конечно, не знаете, что «Крик в пустыне» является очень редкой книгой.

Брови Моники удивленно взметнулись вверх, но она постаралась взять себя в руки. Ей не нравилось, что собеседник владеет большей информацией, чем она. После их столкновения в парке между ними осталось много недосказанного, и Моника подозревала, что мистер Харрисон до сих пор не принял ее извинений за ту путаницу, что она учинила.

Но извиняться еще раз Моника была не намерена. Если в прошлый раз она чувствовала свою вину и искренне стремилась ее загладить, то теперь она видела перед собой холодного самоуверенного человека, чье общество не вызывало у нее симпатии.

– Я впервые слышу об этой книге, – честно призналась она, хотя и подозревала, что адвокат ей не поверит.

– Тогда мне остается только поздравить вас, – тем же тоном продолжил Адам, и его взгляд лениво скользнул по стройным ногам девушки. – Сегодня вы получили в наследство целое состояние.

Моника нахмурилась. Происходящее ей нравилось все меньше и меньше.

– Не могли бы вы объяснить все более подробно?

– Могу, раз мистер Картленд вам ничего не сообщил заранее, – сказал Адам и выдержал паузу.

У Моники складывалось ощущение, что с ней играют. Но она не собиралась демонстрировать свое недоумение и растерянность.

– Мистер Харрисон, а нельзя ли просто рассказать, не иронизируя по каждому поводу? Вы адвокат, вот и выполняйте свои прямые обязанности. – Моника почувствовала, что начинает злиться.

– Ваш любовник с вами, видимо, не был откровенен, раз вы не знаете, что мистер Картленд увлекался букинистической литературой, – сухо заметил Адам и откинулся на кресло. Отчего-то вид порозовевших щек мисс Эллиотт доставил ему удовольствие.

Моника задохнулась от возмущения и вскочила.

– Какое вы имеете право оскорблять меня?

– Я вас не оскорбляю, мисс Эллиотт, я просто называю вещи своими именами!

Руки Моники невольно сжались в кулаки. С нее хватит! Она не намерена больше выслушивать насмешливые замечания красавчика-хама.

– Я думаю, на этой фразе нам следует закончить разговор, – едва сдерживаясь, чтобы не ответить оскорблением на оскорбление, проговорила Моника. – Я смела надеяться, что у вас серьезная фирма, мистер Харрисон, но теперь понимаю, что ошиблась. Всего хорошего.

Моника успела сделать несколько шагов по направлению к двери, как властный голос остановил ее:

– Мисс Эллиотт, вернитесь на место. Я готов принести свои извинения.

Один-ноль в ее пользу. Моника повернулась, но возвращаться в удобное кожаное кресло не стала.

– Мне не приятна мысль, что вы могли подумать, будто я являлась любовницей мистера Картленда. Мне не следовало об этом говорить и тем более разубеждать вас. И еще могу добавить, что я вообще не была знакома с мистером Картлендом и узнала о его существовании, только когда ваш партнер позвонил мне, – все это Моника выдохнула на одном дыхании, поражаясь, зачем она оправдывается перед мистером Харрисоном.

Ее слова удивили Адама.

– Не были знакомы? – переспросил он, чувствуя, что поспешил с выводами. Вообще-то ему не была свойственна поспешность, за годы адвокатской практики он приобрел привычку взвешивать каждое слово, а тут на него что-то нашло.

– Вот именно!

Теперь надо было Адаму хорошенько призадуматься. Кевину не зря эта история показалась странной с самого начала, а в свете последних событий она приобретала едва ли не детективные очертания.

– Книга «Крик в пустыне» была издана в Берлине в 1801 году, я не могу точно сказать, сколько она стоит, но, как вы понимаете, немало. Если вас интересует конкретная цена, я могу связаться с нужными людьми.

У Моники запершило в горле, она закашлялась. Адам протянул ей стакан с водой, и она благодарно кивнула.

Теперь ей стали понятны возражения миссис Картленд и ее праведное возмущение. Ничего удивительного в том, что она смотрела на нее с ненавистью! Если мистер Харрисон решил, что она была любовницей Николоса Картленда, то его жена сделала такие же выводы. Иначе, спрашивается, с чего ему оставлять в наследство незнакомой девушке столь редкую и ценную книгу?

Моника по-новому взглянула на Адама, точно пыталась в его взгляде получить ответы на интересующие ее вопросы. Теперь мужчина стоял совсем рядом, и она чувствовала терпкий запах его туалетной воды.

– Я… я не знаю, что сказать, – охрипшим голосом произнесла она. – Для меня все это стало полнейшей неожиданностью.

– Кажется, не только для вас.

– И что мне теперь делать?

Отчего-то растерянный вид Моники вызывал у Адама противоречивые чувства. Когда он думал, что она состояла в любовной связи с мистером Картлендом, ему было проще не замечать ее женской привлекательности и ранимого обаяния. И вот сейчас она растерянно смотрит на него, ищет поддержки и объяснений.

– Владеть книгой. Ее всегда можно продать за хорошие деньги, как я уже говорил. А если не захотите, то оставьте у себя. Только позаботьтесь о безопасности и сохранности книги.

– Я не могу. Мне необходимо узнать, почему мистер Картленд оставил «Крик в пустыне» именно мне! – с чувством воскликнула Моника.

– Если вы сами не можете ответить на этот вопрос, обратитесь к профессионалу, – посоветовал Адам.

– Что вы хотите сказать? Вы предлагаете мне нанять частного детектива?

Адам пожал плечами и отошел от девушки. Ее близость влияла на него странным образом. Он не мог сосредоточиться на делах, а смотрел на чувственные губы мисс Эллиотт.

– Почему бы и нет? Это один из возможных вариантов.

– А есть и другие?

– Попробуйте поговорить с вашими родственниками и близкими. Возможно, кто-то из них был знаком с Николосом Картлендом.

Стоило Адаму произнести эти слова, как Моника сразу вспомнила странное поведение матери после звонка мистера Стоуна.

4

Был замечательный день, и Натали предложила Монике вместе с Кэтрин прогуляться по осеннему парку, Два последних дня Моника находилась под впечатлением от посещения фирмы мистера Харрисона, ей была необходима хорошая душевная компания, поэтому она с радостью приняла предложение сестры. К тому же она получала истинное удовольствие от общения с племянницей, и перспектива провести с ней вечер показалась заманчивой.

Натали осталась около машины, ей позвонила одна из клиенток, а Моника направилась с Кэтрин в глубь парка. Алекс подарил девочке воздушного змея, и теперь она с упоением запускала его, убежав вперед тети.

Моника медленно брела по тропинке, поддевая носком сапожка осеннюю листву.

Поговорить с матерью о мистере Картленде за эти дни ей так и не удалось. Как только Моника начинала говорить о наследстве, у Анжелы сразу находились неотложные дела и она уходила. Лишь в среду, сразу после возвращения Моники из адвокатской конторы, миссис Эллиотт искренне порадовалась за дочь, но между тем тоже уклонилась от разговора.

Странное поведение матери озадачивало Монику. У нее закрались подозрения, что именно Анжела была знакома с мистером Картлендом. А что? Вполне возможно. Они были одного возраста и могли в прошлом общаться.

Поэтому Моника была полна решимости узнать всю правду. В выходные дни она собиралась пригласить мать на прогулку или в кафе и там основательно поговорить.

Моника так погрузилась в раздумья, что едва не натолкнулась на высокую фигуру в длинном черном пальто, а потом и маленькую, детскую.

– Вы? – невольно вырвалось у Моники, когда в мужчине она узнала Адама Харрисона.

– Добрый вечер, – сдержанно поздоровался он, и его взгляд скользнул по фигуре Моники. Сегодня на ней был легкий бежевый плащ, а высокие сапоги подчеркивали красоту и изящество ног.

– Не ожидала увидеть вас так скоро, – сказала Моника первое, что пришло на ум, и потому, как насмешливо растянулись губы Адама, она поняла правоту пословицы: «Поспешишь – людей насмешишь».

– Вы не рады нашей встрече? Мне же, напротив, приятно видеть вас.

Ей показалось или в его словах был иной, скрытый, смысл?

Моника смутилась.

– Вы неправильно меня поняли, – проговорила она и, чтобы перевести тему, обратилась к девочке:

– Привет, Кэтрин. Ты помнишь меня? Как у тебя дела?

Девочка сильнее сжала ладонь отца и опустила голову, но потом резко подняла ее, отняла свою руку и быстро подошла к Монике. Девушка улыбнулась, обрадовавшись, что Кэтрин узнала ее. В руках у девочки был листок с рисунком, и она протянула его Монике.

– Это мне? – ласково поинтересовалась та.

Девочка кивнула.

Моника с благодарностью приняла рисунок.

– Спасибо тебе большое. Я непременно его сохраню.

Девочка как-то странно взглянула на нее и едва не бегом вернулась к отцу. Адам внимательно наблюдал за происходящим и о чем-то задумался.

– Кэтрин, пойдем, нам пора, – сказал он, и девочка послушно засеменила за отцом.

Моника пожала плечами и посмотрела на рисунок. Детской нетвердой рукой на листке бумаги был запечатлен солнечный день, прекрасная поляна с несколькими кустистыми деревцами и три фигуры: мужчина, женщина и ребенок. Нетрудно было предположить, что девочка таким образом пыталась нарисовать семью. У Моники что-то екнуло в груди. Несчастный ребенок! По великому секрету их Кэтрин рассказала, что «та девочка, с которой вы меня перепутали, ни с кем не разговаривает» и что она «странная какая-то». Моника постаралась объяснить племяннице, что нельзя делать поспешные выводы, но слова ребенка запали ей в душу. Как она поняла позднее, мистер Харрисон был деловым человеком и скорее всего уделял дочери мало времени. Натали ей уже успела поведать, что он – один из самых успешных и дорогих адвокатов города.

– Мисс Эллиотт!

Мужской голос отвлек ее от раздумий, и она непроизвольно вздрогнула. К ней быстро направлялся Адам Харрисон, его дочь одиноко стояла в сторонке.

Его возвращение насторожило Монику. Особенно вызывали смутную тревогу глаза мужчины, они смотрели на нее непривычно серьезно, даже немного сердито.

– Да?

– У меня к вам разговор, – без всяких предисловий начал Адам.

Моника почувствовала облегчение и расслабилась. Она уже несколько раз ловила себя на мысли, что в присутствии этого мужчины чувствует себя неловко, он вызывал в ней непонятные чувства волнения и легкого возбуждения.

– Если вы по поводу завещания мистера Картленда, то мы с мистером Стоуном обо всем условились, и я смогу получить книгу на следующей неделе, – как можно беззаботнее постаралась сказать Моника.

– Я знаю об этом, – немного раздраженно бросил Адам.

Моника ждала продолжения, но мужчина не спешил объясняться. Девушка насторожилась. У нее участилось сердцебиение.

– Тогда что вы от меня хотите?

– Я объясню при встрече, – безапелляционно сказал он, как будто они обо всем уже условились.

У Моники промелькнула шальная мысль: а не приглашает ли ее мистер Харрисон на свидание? Но стоило посмотреть на его лицо, как подобные мысли исчезли без следа. С таким сосредоточенным видом на свидание не приглашают, скорее уж выступают в суде.

Девушка колебалась мгновение, потом медленно кивнула.

– Хорошо. Я свободна завтра.

– Тогда я заеду за вами в восемь, – проговорил Адам и быстро удалился.

К Монике навстречу спешила Натали:

– Мне показалось что я сейчас столкнулась с мистером Харрисоном.

– Ты не ошиблась.

– Вот как, – задумчиво пробормотала Натали, но эту тему развивать не стала, а спросила о том, что ее волновало больше: – Моника, что с тобой? Ты какая-то странная в последние дни.

– Это сказывается напряжение. Все началось с таинственного завещания мистера Картленда, с которым по-прежнему ничего не ясно. Кто он такой? Почему оставил очень дорогую книгу именно мне? Ведь у него дочь и сын. Все это очень странно, Натали. И тревожно.

Натали согласилась с сестрой. Она сама немало удивилась, когда услышала об этом.

– И по-прежнему никаких предположений?

Моника в задумчивости прикусила нижнюю губу. По ночам она подолгу перебирала причины, и одна мысль не давала ей покоя. Но она ей казалась настолько кощунственной, что девушка боялась произнести ее вслух.

Терзаться в сомнениях можно было до бесконечности, Монике необходимо было поговорить с близким человеком.

– Понимаешь, Натали, – осторожно начала она, – когда я начинаю об этом думать, то всегда вспоминаю реакцию мамы. Я тебе рассказывала, что она отреагировала очень странно. К тому же она призналась, что была знакома с мистером Картлендом. И сейчас, когда я пытаюсь с ней поговорить о случившемся, она всеми правдами и неправдами пытается избежать разговора. И ведет себя так, точно ей есть что скрывать.

Натали пристально посмотрела на сестру.

– Неужели ты думаешь… – Она не договорила, оборвала себя.

Моника невесело усмехнулась.

– Мне самой не верится, но я все чаще склоняюсь к мысли, что мистер Картленд – мой отец.

Как только Моника призналась в своих подозрениях, ей стало легче.

У них в семье не было принято об этом говорить, но и Моника, и Натали знали, что настоящий отец Моники не Кристофер Эллиотт. На тот момент, когда родилась Моника, Кристофер и Анжела уже два года не жили вместе. Сестрам до сих пор не было известно, почему родители расходились, но, когда отец вернулся в семью, все вздохнули с облегчением. Кристофер всегда считал Монику своей дочерью и до самой смерти ни в чем не упрекнул Анжелу. А Моника любила Кристофера, как настоящего отца, хотя в юношеском возрасте с подростковым максимализмом пыталась выяснить у матери правду. Та ничего не сказала.

Успокоилась Моника не сразу. Иногда ей казалось, что она обязана узнать, кто ее настоящий родитель. Но когда она подросла, то пришла к выводу, что это не так уж и важно. Если мать не сочла нужным о нем рассказывать, значит, так надо.

Натали тяжело вздохнула.

– Если откровенно, у меня тоже возникала подобная мысль. Конечно, это больше смахивает на киношную историю, но что еще можно подумать?

– Мне надо поговорить с мамой, – твердо сказала Моника. – Я больше не могу жить в неведении.

– Вот тут я абсолютно с тобой согласна. Чем быстрее ты расставишь все точки над «i», тем лучше. А что ты решила с книгой?

– Ничего. Я ее даже пока не видела.

– Если ты ее продашь, то станешь богатой женщиной, – улыбнулась Натали и задорно подмигнула сестре. Но та оставалась серьезной.

– Поживем, увидим. Знаешь, со мной о чем-то хочет поговорить мистер Харрисон.

– Не хочешь ли ты сказать, что он пригласил тебя на свидание?

Неожиданно для себя Моника почувствовала, что заливается краской.

– Навряд ли.

– Он красивый и очень опасный мужчина, – как бы невзначай заметила Натали. Пусть она и была старшей сестрой, но предпочитала не вмешиваться в жизнь Моники. – И если я не ошибаюсь, он вдовец.

– Вдовец? – машинально переспросила девушка. – Надо же. Тогда я начинаю понимать, почему его дочь смущается людей. Бедная девочка! Потерять мать в таком нежном возрасте – большая трагедия!

– Согласна.

И сестры, не сговариваясь, посмотрели на беззаботную Кэтрин, которая убежала вперед и теперь призывала их догонять ее.

Моника не желала себе признаваться, но она с самого утра думала о предстоящей встрече с Адамом Харрисоном. Натали права, он опасный мужчина. Совсем недавно она пережила разрыв и теперь старалась не думать о мужчинах как о возможных возлюбленных. Легко сказать, а сделать труднее. Что-то неуловимо возбуждающее было в Харрисоне, отчего Моника в его присутствии чувствовала себя неопытной девчонкой, на которую впервые обратил внимание мальчик.

Нет, надо немедленно прекратить это безобразие! Добром дело не кончится.

Адам заехал за ней, как и договаривались, в восемь. Сегодня на нем были джинсы и теплый свитер, и Моника, впервые видевшая его не в костюме, отметила, что неофициальная одежда смягчает суровые черты его лица и делает Адама более доступным.

– Куда мы поедем? – поинтересовалась она, чтобы не молчать. Молчание давило на нее.

– Я знаю один хороший японский ресторан. Надеюсь, вы ничего не имеете против восточной кухни.

– Нет, напротив, она мне очень нравится.

– Вот и замечательно.

И снова тишина. Моника недовольно скривила губы: поговорили, называется.

Ресторан на самом деле оказался приличным. Монике здесь сразу понравилось. После того как они сделали заказ, Адам проговорил:

– Вы, наверное, гадаете, зачем я вас пригласил.

– Да. Для меня это оказалось неожиданностью, – честно призналась девушка. Она старалась вести себя беззаботно, но у нее это плохо получалось. Отчего-то разбушевавшаяся фантазия в воображении рисовала этот вечер не как деловую встречу, а как романтическое свидание. А если бы Адам на самом деле пригласил ее на свидание, она бы согласилась?

– Я не буду вас долго интриговать и сразу перейду к делу. – Адам говорил ровным, деловым тоном, его лицо ничего не выражало, от посторонних людей он тщательно прятал свои чувства. – Я вас пригласил сюда из-за Кэтрин.

– Из-за Кэтрин? Мистер Харрисон, если вы снова о той истории, когда я перепутала девочек…

Он отрицательно покачал головой, прерывая ее.

– Нет. Об этом я давно забыл. – Мужчина невесело усмехнулся. – Я хотел с вами поговорить совсем об ином. Я хочу предложить вам работу.

– Но у меня есть работа, – попыталась возразить Моника и тотчас натолкнулась на сердитый взгляд серых глаз.

– Мисс Эллиотт, выслушайте меня. Мне хорошо известно, что вы работаете менеджером в меховом салоне вашей сестры. И я бы не завел речи о перемене вашего рода деятельности, если бы не чрезвычайные обстоятельства, связанные с моей дочерью. По непонятным причинам она тянется к вам. Взять хотя бы вчерашний день. Она подарила вам рисунок, хотела сделать вам приятное.

– Но так и получилось! Рисунок очаровательный, я сохраню его на память.

– Раньше подобного не было. – По мере того как Адам говорил, его голос приобретал хрипловатость, точно его охватывало волнение и першило в горле. – Видите ли… Моя жена погибла два года назад, и с тех пор Кэтрин замкнулась в себе. Она тяжело переживает потерю матери, что и понятно. Но самое ужасное заключается в том, что она перестала разговаривать. Сначала я упустил этот момент, за что не могу себя простить. Сами понимаете, каково было мое состояние. А когда я попытался наладить отношения с дочерью, было поздно.

Все сказанное тронуло Монику. Она подумала, что не зря он является одним из самых успешных адвокатов. Его слова проникали в душу, не оставляя человека равнодушным.

– Вы обращались к специалистам? – спросила Моника.

– Конечно, но все безрезультатно. Психологи считают, что ее состояние вызвано глубоким стрессом и что оно закончится внезапно, главное – создать для ребенка благоприятные условия и постараться окружить ее заботой и вниманием. Поэтому я и хочу, чтобы вы стали ее няней.

– Мне не понятны ваши мотивы, мистер Харрисон. Я не имею педагогического образования и у меня нет опыта общения с детьми.

– Кэтрин вы понравились, и для меня это главное, – убежденно проговорил Адам и сделал глоток вина. – Чтобы вы приняли решение быстрее, я готов платить вдвое больше, чем вы сейчас зарабатываете, плюс вы будете проживать в моем доме, ни в чем не нуждаясь.

Моника откинулась на спинку кресла и призадумалась. Адам говорил о неплохих деньгах, и с финансовой точки зрения его предложение звучало заманчиво. Букинистическую книгу, полученную в наследство, Моника в счет не брала. Она всегда жила по принципу, что не стоит делить не зарезанного барана. Но ее смущал тот факт, что она не знает, как обращаться с детьми. Вернее, у нее нет специальных знаний. А если она еще больше навредит психике ребенка? Да Моника никогда себе этого не простит. Но она не могла не признать правоту Адама. Девочка почему-то выделила Монику.

– Воспитание ребенка – это большая ответственность, – все еще колебалась девушка.

– Я с вами согласен. Но… После смерти жены я два года не был в отпуске и теперь собираюсь отдохнуть дней десять. Мисс Эллиотт, давайте поступим следующим образом. Вы в качестве гостьи появитесь в моем доме. Эти десять дней мы проводит в предместье Лондона, там у меня дом. Вы сможете больше пообщаться с Кэтрин, впрочем, как и я, но обо мне отдельно. И если за это время вы решите, что не справляетесь с предложенной работой или она вам не по душе, мы расстанемся и никогда больше не будем об этом говорить.

Моника встретилась глазами с мужчиной и почувствовала, как забилось у нее сердце. Его взгляд завораживал. И она, не совсем отдавая отчета своему поступку, выдохнула:

– Я согласна.