Текст книги "Рожденная в Техасе"
Автор книги: Джудит Гулд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Твоя мама идет. Посмотри, какая она.
На лице Лоренды появился испуг.
– Мне здорово влетит, – тоскливо пискнула она.
Дженни наблюдала за женщинами. Миссис Питкок открыла калитку, и все потянулись за ней к веранде, похожие на сердитую стаю растревоженных птиц. Даже в шуршании их накрахмаленных юбок чувствовалось возмущение.
Дженни обернулась к Лоренде:
– А за что тебя будут ругать?
Лоренда вдруг как-то жалко поежилась.
– Я пришла без разрешения. Мне запретили приходить к тебе.
– За что же тебя наказали, что ты такого сделала?
– Ничего я не делала, – обиделась Лоренда. Она понизила голос и искоса посмотрела в сторону матери. – Мама говорит, чтобы я к вам не ходила, пока здесь живет эта ненормальная.
Дженни бросило в дрожь. Она давно чувствовала, что появление Элизабет-Энн принесет ей неприятности, но теперь она могла еще и друзей растерять.
– Но почему же ты все-таки пришла? – прошептала Дженни.
– А мне нечем было заняться, – скривила губы Лоренда. – Мама говорит, что воскресенье – Божий день, а потому работать и играть – грех. Вот мне и надоело дома сидеть.
– Выпорют? – заинтересовалась Дженни.
– Что ты, – ответила подруга взрослым тоном, – меня никогда не бьют. – Она умолкла и помахала женщинам, поднимавшимся по ступеням на веранду.
У миссис Питкок на лице застыло каменное выражение.
– Вы что здесь делаете, Лоренда Питкок? – спросила она с угрозой.
– Да я только мимо проходила и решила…
– Лоренда Питкок, сию же минуту отправляйтесь домой! – Голос миссис Питкок дрожал от злости. – Твой папочка задаст тебе хорошую трепку за то, что ты меня не послушалась!
Лоренда побледнела и поспешно спрыгнула с качелей, но не удержалась на ногах и с глухим стуком ударилась об пол. Дженни бросилась к подруге и помогла подняться.
– Сильно ударилась? – участливо спросила она.
Лоренде было не до разговоров. Ее словно ветром сдуло с крыльца, и в следующую минуту она уже неслась по улице к дому. Дженни обернулась и внимательно посмотрела на миссис Питкок. Слева на лице кожа у нее была стянута и потемнела от ожогов, полученных при пожаре в цирке. Правая сторона совсем не пострадала.
Вирджиния Эвинс Питкок возвышалась над всеми женщинами, как непоколебимая скала, худощавой рукой придерживая накинутую на плечи шаль. По всему было видно, что руководила здесь она.
Атака началась. Миссис Питкок сделала глубокий вздох, и ее черные как уголь глаза сверкнули. Казалось, она едва сдерживает клокочущий гнев. Дрожащим от гнева голосом она спросила:
– Твоя тетя дома?
– Здравствуйте, миссис Питкок, – вежливо поздоровалась Дженни. – Тетя дома.
– Ну, если ты такая вежливая и воспитанная, тогда будь добра, передай тете, что мы хотели бы с ней поговорить, – язвительным тоном произнесла миссис Питкок. – Мы ее здесь подождем, – добавила она, скрестив руки на груди.
Дженни колебалась лишь мгновение. Она знала, что тетя сердилась, если нарушали дневной сон постояльцев. В то же время выбирать не приходилось. Миссис Питкок и в лучшие времена не отличалась мягкостью характера, а после того как при пожаре в цирке ей обожгло лицо, она готова была обвинить любого во всех грехах.
Дженни предпочла вызвать недовольство тети, чем навлечь на себя гнев миссис Питкок; не раздумывая, она побежала к Эленде.
Эленда была в спальне. Спущенные шторы затеняли окна, смягчая лившийся с улицы свет. Она с нежностью прислушивалась к мирному посапыванию Элизабет-Энн. Девочка крепко спала, посасывая палец в белой перчатке, золотистые локоны прилипли к веснушчатым щекам.
Печально улыбнувшись, Эленда покачала головой, а про себя подумала: «Сон младенца… Какое счастье, что бедняжка может забыться под его целительным покровом. Но как ужасно, что она осиротела так рано и так трагически. И впереди у нее тяжелые испытания: не так просто привыкнуть к новой жизни». Как никто другой, Эленда понимала, как это трудно. Элизабет-Энн повернулась во сне на бок, поджала коленки и снова засопела. Эленда пришла, чтобы разбудить девочку, но теперь, глядя на нее, передумала. Пусть поспит подольше, хоть сны будут с ней. Ведь больше у малышки ничего не осталось.
Наклонившись, она нежно коснулась губами щеки девочки и укрыла ее одеялом. Затем выпрямилась и на цыпочках вышла из комнаты, оставив дверь приоткрытой, чтобы услышать, если вдруг ребенок во сне заплачет. И тут на нее налетела Дженни. Вид у нее был мрачный. На секунду Эленда почувствовала себя виноватой, поцеловав Элизабет-Энн. А если Дженни это видела? Она знала, что та от природы невероятно ревнива, никогда и ничего ни с кем не делила, а уж внимание и любовь требовала к себе целиком и полностью.
Дженни перевела дух и выпалила:
– Тетя, пришла миссис Питкок и с ней еще много других женщин. Они хотят с тобой поговорить.
Элизабет-Энн не знала, долго ли она спала. Открыв глаза, девочка посмотрела на потолок и нахмурилась. Затем повернула голову и взглянула на окно. Начинало темнеть, и занавески были опущены. Но через щель в двери проникал бледно-желтый свет, создавая приятное ощущение уюта. До нее долетел невнятный шум рассерженных голосов.
Девочка села в постели, протерла глаза и поправила перчатки. Она их терпеть не могла. В них было жарко и потели руки, но видеть обезображенную кожу было еще ужаснее. Девочка огляделась, она еще не до конца проснулась и пыталась понять, где находится. Это не ее маленькая койка в цирковом вагончике, да и на кладовку, которую тетя приспособила ей под спальню, тоже не похоже. Наконец Элизабет-Энн догадалась: она в тетиной комнате, на ее постели, но тети рядом не было.
До нее вновь долетели приглушенные голоса из гостиной. Девочка повернулась к двери и наморщила лоб, прислушиваясь. Слов разобрать ей не удавалось, но чаще других звучал высокий и резкий женский голос. Элизабет-Энн раньше его не слышала.
Любопытство заставило ее откинуть одеяло и вылезти из постели. Пол холодил босые ноги. Девочка тихонько прошлепала к двери и, приоткрыв ее чуть шире, выскользнула в коридор.
По мере того как она приближалась к гостиной, голоса становились громче и явственнее.
– Я вам заявляю, что она ненормальная, – кипела злобой миссис Питкок. – Она ведь жила среди этих сомнительных разношерстных уродцев. Мы хотим, чтобы наш город продолжал оставаться добропорядочным. Мы желаем, чтобы наши дети были избавлены от ее общества!
Женщины одобрительно зашумели. Элизабет-Энн осторожно заглянула в гостиную через приоткрытую дверь. Комнату освещала масляная лампа с красивым абажуром, на котором по желтому фону были нарисованы розы. Стояла она на приставном столике. Дрожащее пламя отбрасывало на стены длинные женские тени. Маленький с красной обивкой викторианский диванчик занимала миссис Питкок вдвоем с одной из своих союзниц. Они сидели лицом к Элизабет-Энн, но были слишком возбуждены, чтобы ее заметить. Эленда и еще одна женщина разместились на приставных стульях. Девочке был виден ее строгий затененный профиль. Элизабет-Энн хотелось вбежать в комнату и обнять тетю. Она постояла в нерешительности и тихо отступила в коридор. Внутренний голос подсказывал ей, что не следует мешать разговору, поэтому она спряталась за дверью и посматривала в гостиную через щель между дверью и косяком.
Все время, пока говорила миссис Питкок, Эленда не поднимала глаз от своих скрещенных на груди рук. Но вот она с достоинством подняла голову и порывисто встала. От резкого движения длинная черная юбка обвилась вокруг ее ног.
– Но ведь это только ребенок! – задохнулась от возмущения Эленда, гневно сжимая руки. – Невинный ребенок! Как вы можете быть так жестоки? Еще сегодня утром вы сидели в церкви рядом с нами. – Эленда с осуждением оглядела женщин. – Если мне не изменяет память, вы все были там и слушали внимательно проповедь о христианском милосердии.
Несколько женщин в смущении отвели глаза. Происходящее было им явно не по душе.
Миссис Питкок подалась вперед и обратилась к Эленде, повернувшись к ней здоровой половиной лица.
– Зачем, по-вашему, Моисей повел сынов Израиля в землю обетованную? А затем, чтобы они жили на своей земле, среди своего народа. – Она кивнула головой, как бы подтверждая справедливость своих слов. – Мы люди полноценные и считаем противоестественным иметь что-либо общее с ненормальными уродцами.
– Она ничуть не хуже нас с вами, – заметила Эленда ровным голосом и снова села, сложив руки на коленях. – И не виновата, что ее родители работали в цирке. Почему же ребенок должен страдать за грехи взрослых, если они и были грешниками?
Миссис Питкок вскочила и закричала, ее голос сорвался на визг:
– А разве не из-за этого цирка мы пережили такой ужас?! И может, не цирк стал причиной того, что у меня такое лицо? – С этими словами она наклонилась к Эленде, повернувшись изуродованной частью лица.
– Но к вам ведь не стали из-за этого хуже относиться, – сказала Эленда, пытаясь взять ее руки в свои, однако женщина раздраженно их отдернула.
– Я вам вот что скажу, – в голосе миссис Питкок звучала угроза, – ноги моей Лоренды не будет больше в этом доме, пока здесь остается эта ненормальная. Хочу вас предупредить: если вы и дальше намерены давать ей приют, мы выживем из города и ее, и вас с вашими бостонскими замашками. Мы проведем общее собрание горожан. Мой муж – мэр! Эти женщины целиком на моей стороне.
– Прошу вас, миссис Питкок! – Эленда еле сдерживалась. – Ребенок, как и вы, пострадал от огня. Она лишилась родителей и потеряла всех друзей. Неужели у вас нет сострадания? И ни в ком из вас нет ни капли жалости? – Эленда умоляющим взглядом обвела комнату, но женщины не хотели встречаться с ней глазами.
В этот момент Элизабет-Энн проскользнула в гостиную. Взрослые не сразу заметили ее. Первой навстречу девочке бросилась Эленда. Она заглянула в широко раскрытые глаза ребенка, которые, казалось, кричали от душевной боли.
– Поздоровайся, детка, – мягко сказала Эленда, положив руки ей на плечи.
Элизабет-Энн застенчиво кивнула.
– Она не может разговаривать, – сказала Эленда со слезами на глазах. – Это последствия пожара. – Она взяла руки девочки в свои и обратилась к женщинам, указывая на перчатки: – На ней эти перчатки, потому что она не может смотреть на свои руки. У нее были сильные ожоги, как и у вас, миссис Питкок. – Эленда на минуту умолкла, переводя дыхание. – Как вы можете быть жестоки к тому, кто столько вынес и сейчас продолжает страдать?
Женщины обменялись взглядами и, не проронив ни слова, как по команде, одна за другой покинули комнату, оставив миссис Питкок с Элендой и Элизабет-Энн.
Эленда посмотрела вслед женщинам и улыбнулась нерешительно, словно не могла поверить, что все закончилось. А миссис Питкок презрительно фыркнула и удалилась из комнаты, непоколебимо уверенная в своей правоте.
Эленда крепко прижала к себе девочку и ласково сказала:
– Если твои родственники живут в Йорке, то не подавай виду, что это так и есть. Я хочу, чтобы ты осталась здесь с нами. А ты хочешь?
Вместо ответа девочка бросилась Эленде на шею и благодарно ее поцеловала.
3
– Посиди здесь, пока я закончу, – попросила Эленда.
Элизабет-Энн послушно уселась на верхней ступеньке лестницы. Эленда в это время быстро и легко, словно влетела, вошла в комнату мистера Сандерса и стала собирать простыню, одеяла и подушки, которые проветривались у раскрытого окна. Девочка внимательно наблюдала за своей тетей.
Не делая лишних движений, Эленда энергично встряхнула нижнюю простыню, и та стала медленно опускаться на кровать, похожая на мягкое белое облако. Но не успело «облако» коснуться постели, а умелые руки уже разгладили его, заправив края под волосяной тюфяк. Через минуту простыня оказалась аккуратно натянута, а углы расправлены. В открытое окно приятно веял свежий осенний ветерок.
Эленда поставила подушки у отливающей медью спинки кровати и хорошенько их взбила. Внизу громко хлопнула входная дверь, зазвенели колокольчики.
Эленда быстрым взглядом окинула комнату и, убедившись, что все в порядке, нигде ни пылинки, прошла по старенькому овальному коврику и вышла на лестницу.
Она улыбнулась Элизабет-Энн и, держась за перила, перегнулась и посмотрела вниз.
– Дженни, это ты?
Дженни, которая стояладвумя площадками ниже, отошла на несколько шагов, и теперь Эленда ее увидела. Девочка закинула голову и посмотрела вверх.
– Да, тетя, это я, – приторно-сладким голоском пропела она. – Извини, что задержалась. Мисс Велкер предложила помочь мне по математике. Задания были трудные, и я очень устала. – Она прикрыла рот рукой, сделав вид, что зевает, и добавила: – Может, тебе помочь?
– Не-е-ет, – протянула Эленда, – я уже почти закончила. – Она плавно взмахнула рукой. Этот элегантный жест она переняла у миссис Кромвель, которая была для нее образцом светской дамы. – В кладовой есть молоко и печенье. Пока светло, поиграйте, а заниматься будешь позже.
Дженни просияла.
– Да, и посмотри, чтобы Элизабет-Энн выпила молоко с печеньем.
Улыбка на лице у нее застыла, а в голосе зазвучала притворная покорность.
– Конечно, тетя. Пойдем, Элизабет-Энн, – позвала ее Дженни.
Элизабет-Энн вопросительно посмотрела на Эленду, ее зеленовато-голубые глаза были тусклы и невыразительны.
– Смелее, – слегка подтолкнула ее Эленда.
Девочка встала и стала осторожно и медленно спускаться вниз, держась за перила. На площадке второго этажа она остановилась и обернулась.
– Иди, иди, – ободряюще улыбнулась Эленда и хлопнула в ладоши, словно подгоняя ее.
Элизабет-Энн послушно продолжала спускаться. Она понимала, о чем говорят вокруг и что ее просят делать, но речь к ней так и не вернулась. Все усилия Эленды ни к чему не приводили – девочка молчала.
Оказавшись в кладовой, Дженни первым делом набила себе карманы печеньем, от которого замечательно вкусно пахло.
Она надкусила одно печенье и выглянула в кухню, куда входила Элизабет-Энн. Дженни быстро проглотила еще кусок, затем, схватив кувшин с молоком и тарелку с печеньем, крадучись вышла из кладовой.
За последние несколько месяцев Дженни подросла почти на полдюйма. Лицо ее с рассыпанными по нему веснушками напоминало сердечко, темно-синие глаза казались бездонными. Густые темно-каштановые волосы, аккуратно разделенные пробором, были заплетены в две толстые длинные косы. Когда с тарелкой и кувшином она вышла в кухню, губы ее были плотно сжаты.
Элизабет-Энн осторожно выдвигала стул из-под кухонного стола. В этот момент сзади к ней подкралась Дженни, так что они неминуемо должны были столкнуться.
– Осторожно, – крикнула Дженни, прекрасно понимая, что предупреждать уже поздно.
Элизабет-Энн резко обернулась и с ужасом уставилась на кувшин и тарелку. Какую-то долю секунды они как бы оставались висеть в воздухе, потом полетели на пол. Кувшин разбился на тысячу осколков, молоко брызнуло во все стороны, а печенье разлетелось по кухне.
– Посмотри, что я из-за тебя наделала! – завопила Дженни.
Элизабет-Энн, открыв рот, смотрела на жуткий беспорядок.
Девочки услышали, как по лестнице быстро спускалась Эленда. Она вошла в кухню и, уперев руки в бока, огляделась.
– Так, – сказала она тихо, – что здесь случилось?
Дженни быстро обернулась и, показывая на Элизабет-Энн пальцем, затараторила:
– Это она виновата. Все из-за нее. Она на меня налетела!
– Уберите здесь все и побыстрее, – отступив в сторону, спокойно проговорила Эленда.
– Но я же не виновата, тетя, – заныла Дженни. – Почему я должна убирать?
– Я уверена, если Элизабет-Энн и виновата, то она сделала это не нарочно, – рассудительно заметила тетя. – Но убирать придется обеим. А гулять пойдете потом. У нас в последнее время что-то много случайных происшествий.
Дженни злорадно уставилась на Элизабет-Энн.
– Вернусь через пять минут, – предупредила Эленда. – Надеюсь, что к этому времени все будет блестеть. И до вечера никто из вас печенья не получит. Вам ясно?
Дженни скромно опустила глаза.
– Да, тетя. Мне очень жаль, что так получилось. – Она была сплошное покаяние.
Как только Эленда ушла, Дженни подняла голову: теперь глаза ее горели злобным торжеством.
Элизабет-Энн смотрела на нее безучастно, но, как только Дженни достала из кармана печенье и стала его есть, равнодушие с ее лица исчезло, а глаза налились слезами. Она страстно хотела заговорить, закричать, сказать, что она не виновата, даже рот раскрывала, но не смогла произнести ни звука. Не в силах выразить свою обиду, девочка заплакала еще сильнее, убирая кухню после проделок Дженни, которая наблюдала за ней, с удовольствием поедая печенье.
4
После долгих размышлений и внутренней борьбы Эленда наконец решилась отвести Элизабет-Энн в школу. Однажды утром, нарядив девочку в чистое и выглаженное платье, она взяла ее за руку, и они отправились на окраину Квебека, где находилась школа. Это был маленький домик, выкрашенный в красный цвет, всего в одну комнату, куда ходили Дженни и ее друзья. Эленда подумала, что, хотя Элизабет-Энн и не могла говорить, по возрасту ей пора было учиться. Кроме того, у нее не было друзей, и Эленда надеялась, что в школе девочка с кем-либо подружится.
В школе было шесть классов. Учительницу звали мисс Велкер. Это была высокая женщина со строгим худощавым лицом. Перед тем как переехать в Квебек, мисс Велкер преподавала в Новом Орлеане. Обучение одного ребенка стоило 10 долларов в год.
– За Элизабет-Энн вы заплатите восемь долларов, потому что учебный год начался два месяца назад, – сказала Эленде мисс Велкер.
Эленда полагала, что деньги вложены с большой пользой. Однако, как показали дальнейшие события, она сильно заблуждалась на этот счет. Оказалось, деньги были выброшены на ветер. Элизабет-Энн ничему не научилась и ни с кем не подружилась. И не только потому, что не могла говорить, – проблемой стала ее прошлая жизнь в бродячем цирке. Все дети считали ее не вполне нормальной и не хотели с ней дружить.
Неприятности начались уже в первый день на перемене.
– А может, она карлик и никогда не вырастет, – шепотом сказала одна из девочек, но достаточно громко, чтобы ее слова долетели до Элизабет-Энн.
– Может быть, у нее по всему телу волосы растут, – предположил один из мальчиков. – Тогда она может в цирке выступать.
Все вокруг громко рассмеялись в ответ на эти бессердечные слова.
Изо дня в день Элизабет-Энн была объектом безжалостных насмешек. Она старалась делать вид, что ничего не слышит, но внимание всех детей постепенно было отдано ей. Дженни почувствовала, что теряет былую популярность, кроме того, колкости, отпущенные в адрес Элизабет-Энн, часто задевали и ее. Дженни пожаловалась Эленде.
– Тетя, забери Элизабет-Энн из школы, очень прошу, – умоляла она Эленду.
– Но почему, скажи на милость?
– Все подшучивают над ней!
– Может быть, им надоест и они перестанут.
– Но они и надо мной насмехаются! – в отчаянии выкрикнула Дженни.
– Ты уже большая, чтобы обращать внимание на подобную ерунду, – мягко заметила Эленда. – К счастью, ты можешь постоять за себя, а вот Элизабет-Энн – другое дело. Ты должна ее защищать, быть ей старшей сестрой.
Вскоре Дженни нашла способ вернуть утраченное влияние. Она всячески старалась показать, что между ней и Элизабет-Энн нет ничего общего, и в этом своем стремлении стала еще более жестокой и бессердечной, чем другие. Именно Дженни была вдохновителем всех злых шуток.
В классе Элизабет-Энн чувствовала себя в относительной безопасности – на уроках мисс Велкер добилась железной дисциплины, но была еще дорога в школу и обратно, а самое страшное – перемена. Вот когда Элизабет-Энн становилась совсем беззащитной, и дети пользовались моментом, чтобы помучить ее.
Элизабет-Энн постоянно терзал страх перед переменой, и она всегда старалась держаться поближе к мисс Велкер. Как оказалось, она имела все основания страшиться перемены, потому что вскоре к устным оскорблениям прибавилось и физическое унижение.
Каждый день начинался для Дженни и Элизабет-Энн одинаково, Эленда будила их в половине шестого, наливала в два эмалированных таза горячую воду, а холодную дети сами приносили со двора. Затем девочки одевались и шли через улицу в кафе «Вкусная еда», где Эленда кормила их завтраком, одновременно готовя все необходимое для приема первых посетителей. После завтрака каждая из девочек занималась своими домашними делами, после чего тетя вручала им аккуратно завернутые и перевязанные бечевкой завтраки. Обычно она давала им по два куска домашнего хлеба с холодной грудинкой и яблоко или грушу. Перед выходом Эленда придирчиво осматривала каждую девочку и напоминала, что надо вести себя хорошо и прилежно учиться. Поцеловав каждую на прощание, Эленда, стоя на крыльце, с гордостью смотрела, как девочки направляются по Мейн-стрит в школу. А про себя думала: «Они совсем как сестры». Она радовалась в душе, что девочки, как ей казалось, начинали ладить друг с другом. Но как жестоко она заблуждалась.
Дженни оглянулась через плечо: дом остался позади.
– Не иди рядом со мной, – ядовито бросила она Элизабет-Энн.
Девочка посмотрела на нее пристально и пошла в школу одна. Дженни подождала немного, затем свернула в боковую улицу и прошла мимо дома миссис Питкок. В конце улицы она помедлила и пошла обратно, снова проходя мимо того же дома. Несколькими минутами позже ее догнала Лоренда Питкок.
– Ты что, забыла? – задыхаясь, выговорила она. – Ты должна была ждать меня у эстрады. Мы же с тобой договорились.
– Где хочу, там и хожу, – со смехом ответила Дженни, с вызовом тряхнув косами.
– Если бы мама тебя заметила и поняла, что ты меня ждешь, мне бы влетело.
– Снова отлупили бы? – лукаво осведомилась Дженни.
– Меня не бьют, я же тебе говорила, – рассердилась Лоренда.
– А я вот слышала другое, и потом, после того как твоя мама с другими женщинами приходила к нам, ты несколько дней с трудом садилась.
– Неправда!
Дженни громко расхохоталась. Лоренда больно схватила ее за руку. Дженни перестала смеяться и посмотрела на подругу с вызовом. Лоренда отпустила ее руку, потом поддела носком туфли камешек и, проследив за ним взглядом, пробормотала:
– Мне иногда кажется, что ты меня совсем не любишь.
– Мне все равно, что ты думаешь, – пожала плечами Дженни. – Хочешь яблоко? – Она протянула Лоренде свой пакет с завтраком.
Лоренда покачала головой. Некоторое время они шли молча. Когда девочки уже подходили к школе, Дженни повернулась к подруге и с улыбкой сказала:
– Есть идея. Но мне понадобится твоя помощь, и нужно, чтобы другие тоже участвовали.
– Это насчет уродки? – живо откликнулась Лоренда.
Дженни кивнула:
– Больше она в школе не появится.
Услышав это, Лоренда даже остановилась и уставилась на Дженни.
– А ты уверена?
– Конечно. Могу я на тебя рассчитывать?
Лоренда смущенно спросила:
– А мне за это не влетит?
– Не думаю, – ответила Дженни. Она на минуту задумалась, и лицо ее просветлело. – Но даже если в школе тебе и попадет, то мама не будет тебя ругать, если эта ненормальная перестанет ходить в школу, ведь так?
Лоренда усмехнулась, а Дженни обняла ее за плечи и наклонилась к ней с заговорщическим видом. Девочки медленно приближались к школе.
– Я все рассчитала, – негромко проговорила Дженни. – Мы все устроим завтра во время перемены. У нас достаточно времени, чтобы как следует подготовиться. Я отвлеку мисс Велкер, так что она вам не помешает. Вот что вы должны будете делать…
Наступил полдень следующего дня.
Мисс Велкер, нахмурившись, смотрела на класс. Неодобрение и беспокойство сквозили в ее темных глазах, об этом же говорили поджатые узкие губы. Что-то ей не нравилось в детях, вызывало смутную тревогу. Уж слишком тихо и примерно они себя вели: руки – на партах, сидят все прямо и тихо. Что-то в этом было противоестественное.
Мисс Велкер – женщина средних лет, смуглая, с пучком непослушных седых волос, проработала в школе двадцать два года и во многом полагалась на внутреннее чутье. Она гордилась тем, что могла предугадать разного рода неприятности. И теперь она чувствовала: что-то должно произойти. Все утро дети вели себя слишком хорошо, но глаза их выдавали – в них горел беспокойный огонек, словно они чего-то ждали. Что-то должно было случиться. Если бы она только знала правду!
Медленно, словно нехотя, потянулась мисс Велкер за медным колокольчиком на своем столе, подняла его за деревянную ручку, подержала, раздумывая, и наконец встряхнула колокольчик только один раз.
И в ту же минуту дети сорвались с мест и ринулись к двери, топая, как стадо слонов. Они, видимо, собирались играть в игру «прикрепи ослику хвост». Выходя из класса, Лоренда взяла с полки «хвостик» – несколько связанных вместе ремешков из сыромятной кожи, к которым сверху через узел крепился штырь. Ослик был выпилен из доски и прибит к школьному забору. Никто не помнил, сколько времени он там находился. От непогоды и солнца дерево постепенно менялось и стало такого же цвета, как настоящий ослик. Родители нынешних школьников помнили, как сами играли в эту игру, только вот «хвост» время от времени приходилось менять.
Мелисса Велкер собрала книги, отодвинула стул и собралась встать, когда заметила Дженифер.
– Ты что-то хочешь мне сказать? – удивленно спросила учительница. – Разве ты не идешь играть?
– Я плохо разбираюсь в делении, – робко произнесла Дженни. – Я подумала…
Мисс Велкер опустила руки на стол и, недоверчиво прищурившись, заметила:
– Но ведь ты хорошо занимаешься и за последнюю контрольную у тебя высокий балл.
Дженни заставила себя улыбнуться.
– Да, конечно, но мне хотелось знать еще лучше. И я не все понимаю в дробях. – Она покусывала нижнюю губу и украдкой поглядывала на раскрытую дверь.
– Ну, хорошо, Дженифер. Прикрой дверь и давай посмотрим, что у тебя не получается, – со вздохом проговорила мисс Велкер.
Дженни едва смоглд скрыть довольную улыбку. Теперь оставалось задавать учительнице вопросы, чтобы на полчаса задержать ее в классе, – на это они и рассчитывали.
В это время Элизабет-Энн медленно ходила по школьному двору, понурив голову. Прохладный день дарил свежесть и вселял бодрость, а в воздухе уже чувствовалось приближение зимы: его приносил ветер, дувший с севера. Девочка продрогла, несмотря на теплый свитер. Она ничего не замечала вокруг, ее как бы окружала невидимая стена, которую она воздвигла между собой и другими детьми.
Элизабет-Энн была так погружена в свои размышления, что не заметила, как со всех сторон к ней приближались одноклассники. Когда она вернулась к действительности и огляделась, было уже поздно: дети окружили ее со всех сторон.
Сердце у девочки екнуло, и она в замешательстве стала озираться по сторонам. Она шагнула вперед, но ей преградила дорогу Лоренда Питкок, шагнула в другую сторону, но там ее поджидала Надин Дерик. Элизабет-Энн почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Она и не подозревала, что забрела так далеко от школы.
Лоренда придвинулась близко к лицу Элизабет-Энн, так что та ощутила тепло ее дыхания, и спросила с угрозой:
– Боишься?
Глаза Элизабет-Энн наполнились слезами, но она дерзко покачала головой.
Двумя пальцами Лоренда держала черный платок, которым пользовались при игре в «ослика». Элизабет-Энн никогда не принимали в игру, поэтому при виде платка ее охватил страх. Она сделала шаг назад и натолкнулась на кого-то.
– Ну же, – наступала Лоренда, – не ломайся, мы только хотим поиграть с тобой. Ведь правда? – обратилась она к остальным.
Дети согласно зашумели.
– Теперь веришь? – спросила Лоренда.
Элизабет-Энн смотрела на нее, и губы у нее дрожали. Девочке не нравилась Лоренда Питкок. Она была злая и внушала страх. Кроме того, она дружила с Дженни, а мать Лоренды, миссис Питкок, возглавляла группу женщин, приходивших к Эленде.
Элизабет-Энн метнула взгляд на школу, взгляд, полный отчаяния, надеясь, что мисс Велкер окажется поблизости. Но учительницы нигде не было видно. Где же она была?
Элизабет-Энн позволила Лоренде завязать глаза, хотя и чувствовала, что это неспроста. Когда черный платок плотно обхватил голову, у Элизабет-Энн от страха ноги подкосились, но девочка старалась скрыть свой испуг. Она решила сыграть в игру, надеясь, что после этого ее оставят в покое.
Она крепко сжала в руке «хвост», стараясь припомнить, в какой стороне от нее забор с деревянным осликом. Тут ее охватил глубокий ужас от того, что должно было произойти дальше. Она не представляла, что задумали дети, но чувствовала, что ничего хорошего ждать от них не приходилось.
Вдруг несколько рук схватили ее и сильно закружили, потом еще… и еще… Даже через повязку она ощущала, как все бешено завертелось. А безжалостные руки все крутили и крутили ее, не давая остановиться. Элизабет-Энн вертелась волчком, напоминая дервиша, потерявшего над собой контроль. Вдруг она споткнулась и почувствовала, что летит на землю.
По сигналу Лоренды дети отступили, и Элизабет-Энн со всего размаху упала на колени. Внутри у нее что-то ухнуло, содранные колени охватило огнем, глаза заливали слезы. Девочка подняла руки, чтобы снять платок.
Но тут на нее посыпался град ударов, она отчаянно вскрикнула, ее грубо схватили за руки и сорвали перчатки. Кто-то охнул от страха, кто-то засмеялся.
«Зачем они это делают? – хотелось закричать Элизабет-Энн. Она чувствовала себя так, будто с нее сорвали одежду. – Я только хочу, чтобы меня оставили в покое. Я никому ничего плохого не сделала!» – Она попыталась уползти от детей.
– Вставай, уродка! – прошипел злобный голос.
Девочке показалось, что говорила Лоренда, но она не была в этом уверена. Она медленно поднялась на ноги и вдруг почувствовала укол в руку, потом еще. Нет, это были не уколы. Это боль от ожогов: дети бросали ей на руки спички, прижимая их к коже!
Элизабет-Энн охватил панический ужас, она попыталась вырваться и убежать, но кто-то поставил ей подножку, и она упала лицом вниз. Подняв голову, она силилась закричать, позвать на помощь, но не могла преодолеть немоты.
Мелисса Велкер взглянула на часы, прикрепленные к платью, вышла на боковое крыльцо и позвонила в колокольчик. Перемена закончилась.
Дети подбежали к двери, тихонько построились и чинно вошли в класс, Дженни поднялась и пошла на свое место. Проходя мимо учительницы, она вежливо поблагодарила:
– Спасибо, мисс Велкер, за помощь. Теперь я все понимаю намного лучше.
– Действия с дробями – сложный материал, – согласилась мисс Велкер, – но во всем можно разобраться. Если что-то не понимаешь, всегда подходи и спрашивай, не стесняйся.
– Конечно, – пообещала Дженни.
Дети тихо разошлись по своим местам и стали ждать начала урока. Дженни избегала смотреть им в глаза.
Вначале мисс Велкер не поняла, почему в классе повисла такая тяжелая, зловещая тишина. Обычно после перемены дети возвращались возбужденными, и их трудно было успокоить. Но теперь все было по-другому.
