Текст книги "Любовные голоса"

Автор книги: Джуди Джил (Гилл)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

– У-ж-ж-асно боюсь, – ответила Ингрид и заулыбалась.

Оставшуюся часть вечера она держалась напряженно, опасаясь, что Кен обвинит ее, как минимум в том, что она намеренно уходит от разговора. Имелась и другая опасность. Не подумал бы Кен, что она пытается выдать себя совсем не за того человека, которого все привыкли в ней видеть. Однако Кен ничего такого не подумал, и это лишь усилило в ней чувство вины оттого, что она не сказала ему правду.

Когда они приехали к Кену, то сразу же легли в постель. Он нежно ее целовал, гладил по голове, крепко прижимая к себе.

– Устала, бедняжка, – ласково шептал Кен. Сегодня я дам тебе возможность выспаться. Спи. А я буду держать тебя в своих объятиях.

Она вспомнила все, что было за ужином, и крепко, даже с каким-то отчаянием, прильнула к нему.

– Я люблю тебя, Ингрид Бьернсен. Люблю так, что это трудно выразить словами.

– Покажи мне, как ты меня любишь, – сказала она, покрывая поцелуями его лицо.

Кен охотно исполнил ее просьбу, обнаружив при этом умение быть необыкновенно нежным и деликатным.

В среду утром Кен проснулся, уже в момент пробуждения зная, что Ингрид ушла. Больше всего он ненавидел понедельники, среды и пятницы: в эти дни по утрам он просыпался один, Ингрид приходила только к девяти вечера. Часы без нее тянулись томительно медленно и были заполнены тем, что придумал для него отец

Ралф: он звонил по телефону согласно подготовленному для него списку. Но все существо Кена, его мысли сосредоточились на Ингрид и ночах, которые они проводили вместе.

Когда Кен бывал в одиночестве, большую часть времени он посвящал звонкам по телефону от имени бюро «Живые голоса». Когда звонить не нужно было, Кен подыскивал людей, которые готовы были содействовать «Живым голосам». В школе для слепых нашлось двенадцать таких добровольцев. Два городских клуба предложили еще шестнадцать человек. Пять клубов, объединяющих иммигрантов, предоставили семь иностранцев с различными языками, и еще кто-то у них остался в запасе. Такие люди давно требовались «Живым голосам». Случалось, что состарившиеся иммигранты с годами утрачивали способность свободно говорить на языке, который они выучили уже будучи взрослыми. В таких случаях особенно важно, чтобы общение с ними шло на их родном языке.

Кен сидел, закинув руки за голову, и улыбался. Он радовался тому, что мог помочь Ингрид в ее благотворительной деятельности. Ей требовались люди, у которых имелась возможность заняться этой работой в дневное время. Теперь в их списке уже почти не осталось одиноких людей, которые ждут своей очереди, надеясь, что их обслужат «Живые голоса». Кен знал, что непременно найдутся еще желающие помочь им. Он делал все от него зависящее, чтобы никто из нуждающихся в участии и заботе не был обойден вниманием. Кену страстно хотелось, чтобы не было людей, в тоске и одиночестве сидящих у телефона и ждущих, чтобы он зазвонил и они услышали приветливый дружеский голос.

Найти людей, согласных добровольно заниматься этим делом, а главное удержать их, было не так-то просто. Но у Кена хватало на это времени и энергии. Он мог заниматься этим пять дней в неделю по двенадцать часов в день.

Ингрид по достоинству оценила его энтузиазм и пожалела, что Кен не начал помогать ей еще пять лет назад.

Кен же предпочитал, чтобы они познакомились, скажем, десять лет назад. А еще он желал обладать ею сейчас в эту самую минуту.

Он лежал с закрытыми глазами, в мельчайших подробностях вспоминая все, что было между ними в прошлую ночь. И мечтал о приходе сегодняшней ночи. Он чувствовал аромат кофе, который она приготовила ему рано утром, глубоко дышал и потягивался, ощущая прилив сил. Пройдет минута, он встанет, нальет себе кофе и примется за работу. Выполняя эту работу, ему не приходилось преодолевать большие расстояния. Встав с кровати, он шел в душ, оттуда – на кухню, чтобы выпить чашку кофе, потом отправлялся в гостиную или на террасу – вместе с телефонным аппаратом и пленками, которые отец Ралф продолжал для него записывать.

Его жизнь обрела смысл.

Солнечный зайчик пристроился у него на груди, согревая ему душу. Утром Ингрид лишь слегка приоткрыла шторы. Они колыхались от легкого ветерка, отчего солнечный луч скользил по его лицу. Когда свет попадал Кену на веки, он видел багровые вспышки.

Неожиданно глазам стало больно. Кен прикрыл их рукой, и болезненное ощущение отступило. Он убрал руку – и тотчас же почувствовал солнечное тепло на веках. Он снова увидел – увидел! – багровую вспышку, почувствовал жжение. От боли на глазах выступили слезы.

Он лежал, боясь шевельнуться, гоня от себя надежду. С бьющимся сердцем, чувствуя себя еще слишком неуверенно, он сел на кровати и долго сидел так, зажмурив глаза. Наконец повернул лицо к свету. Снова появилось жжение и усилилось слепящее сияние.

Кен попытался открыть глаза, но веки, словно приклеенные, не двигались. Из глаз лились слезы.

Вслед за жжением в глазах появилась боль в лобной части головы. Кен застонал, прикрыл глаза согнутой в локте рукой и отвернулся от света. Боль стала менее интенсивной. Кен задышал спокойно, осознав, что все это длилось недолго.

Осторожно он отвел локоть в сторону. Боль вернулась, опять полились слезы, и он увидел багряное сияние. Он снова застонал, перебрался на другой край кровати, подальше от света, потом встал и поплелся в ванную комнату, испытывая сильное головокружение.

Там он вытер слезы полотенцем, с усилием открыл глаза, но… ничего не увидел. Он опустился на край ванны и закрыл лицо руками.

Кто-то позвонил в дверь. Наверное, это Джанет. Он схватил с вешалки махровую простыню, завернулся в нее и бросился к двери. С налета ударился о дверную раму, отлетел в сторону и упал. С каждой минутой головокружение становилось все сильнее. Он поднялся, но шел неуверенно, натыкаясь на мебель, пока с трудом не добрел до двери.

Открыв ее сильным движением, Кен остановился, раскачиваясь и держась за нее.

– Джанет!

Она ухватила его за локоть.

– Кении! Что с тобой?

Она вошла, закрыла за собой дверь и с силой усадила брата в кресло.

– Ты очень бледный, прямо зеленый. Ты заболел?

– Мне кажется… что ко мне возвращается зрение. Лучше поскорее вызвать врача.

– О, Кении! – пронзительно вскрикнула Джанет и залилась слезами, обняв его руками за шею.

– В больницу? – Кен повернул голову к врачу, который стоял возле стола, обследуя пациента. – За каким дьяволом?..

Кен хотел было встать, но врач положил руку ему на плечо, останавливая движение пациента.

– Я же не болен, черт возьми! – возмущался Кен. – Мне уже лучше!

– Может быть, да… А может, и нет. Вы сказали, что несколько недель назад видели багровое сияние в тот момент, когда солнце светило вам в глаза. Нужно было сразу об этом сообщить. Да и про боли, которые у вас случались неоднократно, тоже надо было сказать. Разве врачи на востоке страны, где вы раньше жили, не предупреждали вас об этом?

– Тамошние врачи решили, что я не в своем уме.

– Хм…

Доктор никак на это не отреагировал. Так оно всегда бывает. Конечно, существует врачебная этика и врачи не хотят друг друга подводить.

– И кроме того, головная боль бывает у всех. Так же, как все видят красные круги перед глазами, если на них светит солнце. Когда глаза закрыты.

– Знаю, знаю. Разумеется, такое встречается часто. Но в тот момент для вас это было очень важно.

Кен действительно не придавал значения подобным вещам. В первый раз, если память не изменяет, это случилось с ним на борту яхты «Молли Дарлин». Однако он был слишком занят своими отношениями с Ингрид, чтобы обратить внимание на слепящее сияние в глазах. Да и много раз в жизни, лежа на берегу, он видел красные круги сквозь прикрытые веки. Но только сегодня утром это ощущение стало непереносимым, а прежде, насколько ему помнилось, оно не доставляло ему неудобств.

– Значит, вы и прежде его видели, но до сегодняшнего утра не возникало никакого дискомфорта? – продолжал допытываться врач.

Он приподнял веко Кена, чтобы еще раз осмотреть глаз. Раздался щелчок, что означало, что врач взялся за офтальмоскоп. Кен по-прежнему ничего не видел.

– Меня беспокоит, что у вас головокружение сочетается с резью в глазах, – сказал врач. – На мой взгляд, это даже серьезнее, чем боль в лобной доле. Напрашивается вывод о повышенной чувствительности к свету. В настоящее время ваши зрачки не реагируют на свет, но час назад, когда вы проснулись, это имело место. Есть основания полагать, что это повторится и что снова вам может быть больно. Мне кажется, что начинается процесс вашего выздоровления. Однако все это должно проходить под контролем. Иными словами, в больнице.

Он помог Кену медленно приподняться и сесть, поддерживая его рукой за спину, словно опасался, что снова может повториться головокружение. Но этого не случилось.

Врач вложил в руки Кена очки и сказал:

– Совершенно необходимо носить эти очки в доме, в солнечную погоду. На улицу вы постоянно будете выходить только в них, пока не нормализуется зрение. У очков специальные темные стекла, которые почти полностью задерживают свет.

Кен собирался сказать врачу, что он хочет видеть свет, даже если при этом будет испытывать боль… Но врач, по всей видимости, был прав. Медицинское наблюдение – гарантия безопасного и полного выздоровления.

– Я сейчас выйду на минуту и уточню в приемном покое, когда вам можно туда явиться. А теперь наденьте очки, чтобы я мог включить свет.

Кен надел очки. Они были плотно закрыты с краев, а сама их конструкция обеспечивала абсолютную защиту глаз от нежелательных воздействий.

Выздоровление! Прошел уже почти год с момента постигшего его несчастья, и, по мере того, как шло время, надежда Кена на возвращение зрения становилась все призрачней. Снова начать работать! Снова начать жить! Жить вместе с Ингрид! Нужно позвонить ей и все рассказать… И нечего ждать.

– Все в порядке, – сказал врач, возвращаясь в комнату. Он проверил, как сидят на Кене защитные очки. – Ваша сестра отвезет вас в отделение офтальмологии университетского госпиталя, а потом вернется сюда и соберет все необходимое для вашего пребывания там. Прошу вас, как можно меньше бывать на солнце, несмотря на наличие защитных очков. Надеюсь, вы согласны? В противном случае мне придется вызвать машину «скорой помощи».

На губах Кена заиграла счастливая улыбка.

– Знаете, доктор, я готов во всем вас слушаться. Джанет, конечно же, привезет необходимые мне вещи. К тому же, мне нужно совсем немного.

– Отлично. Для большого количества вещей у вас там просто не будет места. Пока что вы будете довольствоваться небольшой палатой без окон.

– Мне нужно главным образом, чтобы там был телефон и электрическая розетка для магнитофона. Уже сегодня я должен сделать уйму звонков. Я разволновался и почти забыл об этом.

Он подумал, что будет здорово поделиться с теми, кому он постоянно звонил, своими собственными новостями. Когда у них случались какие-то радостные события, он от души поздравлял их. А ведь три-четыре недели назад он их совершенно не знал. Но, ни на минуту не сомневался, что они искренне разделят с ним его радость.

– Сейчас трудно сказать, сколько времени вам придется пробыть в госпитале, – сказал врач, выводя Кена из кабинета. – Готовьтесь к тому, что ожидание выздоровления будет продолжительным. Однако все может измениться буквально за несколько дней или даже часов.

Словом, трудно сказать что-то более определенное.

Он ободряюще похлопал Кена по спине. Джанет, при этом присутствовавшая, вручила брату трость.

Джанет Рэнсом вошла в церковную канцелярию пружинистой легкой походкой и уселась на край стола, за которым сидела Ингрид.

– Привет, Инки, – сказала она. – Ты, как всегда, творишь здесь чудеса… Я зашла кое-что тебе сказать, – продолжала она. – Сегодня утром я заехала повидаться с братом. Дело кончилось тем, что пришлось отвезти его в больницу. Он…

– В боль… – В глазах у Ингрид потемнело. – В больницу? – Она слышала свой собственный голос словно издалека. – Ч-ч-ч… то…

– Ингрид! – изменившимся голосом воскликнула Джанет.

Она схватила Ингрид за плечи и встряхнула так, что у той лязгнули зубы. Ингрид открыла глаза и увидела перед собой озабоченное лицо Джанет.

– Что с тобой? С Кеном все в порядке. Есть надежда, причем большая, что к нему скоро вернется зрение. Ты не должна так близко к сердцу принимать то, что происходит с твоими клиентами. Хотя, конечно, поскольку Кен мой брат, мне это очень приятно.

– Говоришь… м-м-о-жет вер-нуть-ся з-з-зре-ние?

Ингрид ничего не видела перед собой: глаза были полны слез.

– Он м-мо-жет в-в-ви-д…?

Все, что было в комнате, поплыло у Ингрид перед глазами. Нет! Нет! Нет! – стучало у нее в голове. Она же совершенно не готова к такому повороту событий. Все случилось как-то неожиданно. Они только начали делать вместе добрые дела. И столько еще предстояло сделать… Нет!.. Все это не может кончиться просто так. До сих пор он был слепым. А теперь вот… есть надежда. Боже, как много это должно для него значить! Его зрение, его карьера, его жизнь…

Ингрид закрыла лицо руками и разрыдалась.

– Инки… Да ну же… – Джанет погладила ее по спине… – Успокойся. Подумай только, о чем ты плачешь? Мне просто больно видеть, как ты расстраиваешься. Успокойся… – В голосе Джанет послышались нотки отчаяния. – В этом году тебе должны присудить премию за самое теплое отношение к клиентам «Живых голосов».

Ингрид постаралась взять себя в руки.

– Да, это точно. Я действительно тепло отношусь. К К-к-е-ну.

Последнее слово прозвучало как вопль отчаяния. Она снова уронила голову на стол.

– В самом деле? Что ты хочешь сказать?

Ингрид разрыдалась еще громче. Джанет помогла ей подняться, сунула в руку несколько бумажных салфеток, чтобы вытереть слезы.

– Сию же минуту прекрати этот рев! Вытри щеки и скажи мне все. Что ты хотела сказать про Кена?

– Я… я люблю его.

У Джанет широко раскрылись глаза. Лицо ее выражало крайнее удивление.

– Что в данном случае означает это «люблю»?

Ингрид молча смотрела на Джанет. Та все поняла по выражению ее лица. Джанет вдруг издала радостный вопль и обняла подругу, прижав лицо Ингрид к своей груди.

– Когда? – требовательно вопрошала она, хлопая Ингрид по спине. – Как это случилось? Где я была в то время? Почему он мне об этом ничего не сказал? Боже правый! Значит, это он из-за тебя несколько раз по утрам не открывал дверь, хотя я стучала условным стуком?

Джанет радостно рассмеялась и снова начала хлопать Ингрид по спине.

– Я догадывалась, что у него там женщина, но предполагала, что это какая-нибудь блондинка. Я не могла себе представить, чтобы ваши отношения так быстро перешли в интимные!

Джанет чуть не задушила Ингрид. Той наконец удалось высвободиться из ее объятий. Радость подруги по поводу случившегося дала возможность Ингрид успокоиться: слезы ее высохли. К тому же в комнате было мало кислорода, а это помогает в подобных обстоятельствах.

– К-кен не зна-ет, что я не б-б-блон-динка. Джанет хихикнула.

– Вот и хорошо!

– Я его не обманывала, Джанет. Я все ему рассказала. Но он мне не поверил.

Джанет еще больше развеселилась.

– Я тоже не могу тебе поверить! Ты с Кеном? Значит, вы в самом деле любовники? Теперь понятно, зачем ему нужен был номер твоего телефона. Я, конечно, не дала, но заверила его, что все тебе передам. А я-то думала, что он просто хочет быть внимательным к тебе, как к сотруднику «Живых голосов».

– О Боже, с ума можно сойти! – Эти слова больше относились к самой Ингрид, чем к Джанет. – Я люблю его. В течение последнего месяца я каждую ночь оставалась у него, а он даже не знает номера моего телефона…

Эти слова снова вызвали у Джанет приступ бурного веселья.

– Действительно? В течение последнего месяца? А я ничего не подозревала!

Джанет обняла Ингрид. Голос ее потеплел.

– Это для меня самые желанные новости. Ты и Кен любите друг друга и… Ведь он испытывает к тебе такие же чувства, да?

– Он гово-р-р-ит, ч-что да. – Ингрид сделала глубокий вдох. – Да, – продолжала она уже более уверенно. – Д-да, любит.

– А вы говорили о… Конечно же, я знаю, это не мне решать, но ведь он же мой брат, и я долгие годы искала ему женщину, которая бы подходила ему во всех отношениях. И потому я хочу знать… Вы собираетесь пожениться? Ради всего святого, скажи – да! Ведь именно на это я надеялась с тех самых пор, как мы с тобой подружились. Мне только трудно было уговорить его встретиться с тобой. Я была уверена, что, как только вы встретитесь, он полюбит тебя так, как я люблю тебя.

В глазах Ингрид снова потемнело.

– М-м-мы говорили про д-де-тей, – произнесла она, пытаясь представить себе будущее. Но Кен сказал, ч-что не см-может их содержать и…

– У-ррр-а! – вскричала Джанет, вскакивая на ноги и пускаясь в пляс посреди канцелярии.

Луч солнца, заглянувший к ним в окно, расположенное позади стола Ингрид, высветил золотые нашивки на летной форме, надетой на Джанет.

– Он тебя любит! И хочет, чтобы у вас были дети… И до сих пор думает, что ты блондинка! Могу представить себе выражение его лица, когда он увидит твои замечательные волосы цвета шоколада и твои огромные карие глаза!

– Он не должен это знать, – прошептала Ингрид, снова чувствуя сильное головокружение. – О, Джанет! Он не должен меня в-в-ви-деть! Я не могу ему э-т-т-ого позволить. К т-том-у же он не з-з-нает, что я з-з-заи-каюсь!

Джанет подошла к столу Ингрид, села перед ней на краешек стула и стала с удивлением ее рассматривать.

– Как это он может не знать, что ты заикаешься, если у вас близкие отношения? Или я ни черта не понимаю.

– Я… я не-не знаю п-почему, но я нн-и-когда не зза-ика-юсь, к-когда м-мы вме-сте. Я г-говорю, как н-нормаль-ный чело-в-в-ек. М-мо-жет, это п-потому, что он н-ничего н-не видит… – Ее глаза снова наполнились слезами, а говорить стало еще труднее. – Я… я п-про-сто ур-р-од, Джа-нет! – сквозь слезы проговорила она. – Я м-могу разго-в-варивать т-только с-со слепыми и д-д-детьми!

– Да нет же, дорогая!

Джанет ласково приобняла подругу.

– Никакой ты не урод. И даже если после того, как к Кену вернется зрение, ты начнешь заикаться, для него это не будет иметь никакого значения. Он не такой человек, поверь мне. Пойми, Инки, ты изменила всю его жизнь. Я считаю, что ты, твоя любовь вернули ему зрение. Подумай об этом! Если после его выздоровления, ты откажешься с ним встречаться, он может снова ослепнуть.

Ингрид подняла голову с плеча Джанет и привела себя в порядок.

– Я н-не бу-ду с ним в-видеть-ся, – сказала она. – Не стану. П-пусть он всп-п-поминает меня к-как нормаль-н-ного ч-челов-века, п-пока н-не забу-дет. – Губы ее дрожали. – П-пусть предс-с-тав-ляет меня б-б-лондин-кой.

Ингрид долго смотрела в лицо Джанет, потом взяла телефонную трубку и набрала номер.

– Здравствуйте, Марта, – приветливо сказала она. – Как вы себя чувствуете? Ваши внуки еще с вами? Сегодня утром? Понимаю, как вы без них скучаете…

– Кении, она отказывается, – убитым голосом произнесла Джанет. – Я была в церкви еще три раза. Заезжала к ней домой. Что я могу с ней сделать? Силой вытащить из дома и привезти сюда?

– Дай мне номер ее домашнего телефона! Я буду звонить ей до тех пор, пока она не возьмет трубку!

– Не могу! Она запретила мне.

Кену хотелось выть от отчаяния. Со всех сторон его обступила темнота. Она была пострашнее той темноты, которая не позволяла ему видеть окружающий мир. Эта темнота забралась к нему в душу. Та эйфория, которая охватила его четыре дня назад, испарилась без следа. И причиной тому был отказ Ингрид посетить его. Кен впервые почувствовал себя по-настоящему слепым. Безнадежно слепым.

Его душу терзал страх. Он хотел, чтобы к нему вернулось зрение. Этого ему очень хотелось. Но еще сильнее он желал Ингрид.

Ему снова и снова вспоминались слова отца Ралфа, сказанные о ней: «Ингрид готова помогать всем и каждому». Боже, неужели по этой причине она отказывается приехать к нему? Из-за того, что, если к нему вернется зрение, он уже не будет нуждаться в помощи?

Он просто не мог в такое поверить. Тем не менее эта мысль с ужасающим постоянством возвращалась к нему, хотя он изо всех сил пытался ее отогнать.

– Почему она так поступает, Джанет? Черт бы все побрал! Почему? Ведь она меня любит. Я знаю это наверняка. Так почему она отказывается?

– Я… точно не знаю, Кен. Она говорит, что не может приехать в больницу, не может снова с тобой встречаться.

Кен нахмурился. Черт возьми, сестра, конечно же, все знает, но в силу каких-то непонятных причин, пресловутой женской логики встала на сторону Ингрид. Ох, эти женщины! Они держатся друг за друга даже сильнее, чем врачи. Куда же делась преданность Джанет? Ведь он ей все-таки брат! И куда делась любовь Ингрид, о которой она так горячо говорила?

Куда пропала Ингрид?

Ведь он не сомневался ни на минуту, что она придет его навестить, что примчится в больницу в первый же вечер его пребывания там. Он надеялся, что она будет проводить с ним все вечера, заскакивать к нему в свободную минуту, главное – окажется рядом в тот момент, когда он откроет глаза и наконец увидит белый свет.

Да, он рассчитывал на многое.

Кен лег на бок, отвернувшись от сестры.

– Тебе лучше сейчас уйти, – сказал он.

И все-таки он испытывал благодарность к Джанет за то, что она сидела рядом, положив ему на спину руку, от которой исходило успокаивающее тепло. Замечательно, конечно, что она находилась рядом.

Но всеми фибрами души Кену хотелось, чтобы возле него сидела Ингрид.