Текст книги "Снова в моем сердце"

Автор книги: Джуди Чапмэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5

– Джеймс! Куинни! – позвала Алекс, входя в кухню.

Она подождала ответа… Никого. Даже кошки, вечно путавшиеся под ногами, куда-то исчезли. Дом казался совершенно пустым. Не дом, а призрак.

Подойдя к холодильнику, Алекс достала лед, взяла стакан, хотела налить воды и тут заметила записку.

– «Мама, – прочитала она вслух, – мы с Роупером и ребятами поехали за гамбургерами. Вернусь через час. Люблю тебя. К.».

Машинально вертя в руках клочок желтой плотной бумаги, Алекс подошла к окну. Сегодня выдался тяжелый день, в девять утра она уже была в магазине и затем большую часть дня встречалась с клиентами. Слава Богу, что подобрала квалифицированный персонал. Именно поэтому ей порой удается уединиться в своем офисе и немного передохнуть. Конечно, возить Куинни на ранчо Джеймса шесть раз в неделю – это слишком.

Алекс никогда не боялась тяжелой работы. За долгие годы магазин стал делом ее жизни, ее любовью и финансовой защитой. Успешный бизнес подтверждал правильность выбранного пути. Все то, что она сделала в жизни, принесло плоды. И до сих пор Алекс не замечала, как ежедневная работа связывает ее. Но в последние недели ее жизнь круто изменилась, и новые заботы поглотили внимание: поездки на ранчо, уроки Куинни, ее ежедневные успехи. А какое удовольствие доставляли Алекс вечера, проведенные на ранчо! Как приятно было окунуться в спокойную атмосферу после суеты города, после бездны проблем, без которых не обходился ни один день в магазине! Они обычно сидели на веранде, пили чай и мило беседовали, а между тем вечерело, туман белой пеленой наползал на поля, а солнце окрашивало горы в багровый цвет.

И рядом был мужчина, встречавший ее всякий раз, когда она приезжала за Куинни.

Алекс нахмурилась. К чему эти мысли? Выплеснув из стакана оставшуюся воду, она поставила его в посудомоечную машину. В последнее время Алекс слишком много думала о Джеймсе, это до добра не доведет. И как, собственно говоря, она направит дочь на путь истинный и удержит ее от бездумной влюбленности в первого встречного, если сама дрожит и трепещет при виде Джеймса?

Алекс потуже затянула пояс джинсов, одернула белый хлопковый свитер и улыбнулась. Ничего не скажешь, в этой одежде чувствуешь себя куда удобнее, чем в любом из тех многочисленных костюмов, которыми забит ее гардероб. Алекс легко приноровилась к сельской жизни, и внезапная боль пронзила ее – когда соревнования закончатся, она будет скучать не только по Джеймсу, но и по всему тому, из чего складывается жизнь на ферме Лексингтон.

Но тут же Алекс одернула себя. И в городе есть кое-что, от чего она не хотела отказываться. Так размышляла Алекс, идя по дорожке и напоминая себе, кто она и кто Джеймс. Зеленый джип Джеймса стоял возле дома. Поняв, что хозяин где-то поблизости, Алекс отправилась на поиски.

Она нашла его в одном из дальних загонов. Джеймс склонился перед миниатюрной бело-гнедой лошадкой, рассматривая ее ногу, зажатую им между колен. Он снял рубашку, и лучи заходящего солнца освещали его рельефные мускулы. Алекс подошла ближе и невольно вскрикнула, заметив шрам, пересекавший его спину. Ее хорошее настроение сразу улетучилось. То, что случилось в прошлом, давно миновало, но шрамы – физические и душевные – остались.

Все пострадали из-за нее: Джеймс – потому что она ему не доверяла, Куинни – потому что выросла без отца. Да и сама Алекс обречена на одиночество, поскольку, ошибившись однажды, боится положиться на кого-то снова.

Она шагнула вперед, веточка хрустнула под ее ногой, встревожив лошадь, которая мгновенно уловила этот звук.

– Алекс, – сказал Джеймс, не оборачиваясь, – когда ты приехала?

Она подошла ближе, погладила лошадь по бархатистому носу. Лошадь была маленькая, не такая, как пони, но немногим больше, с красивыми карими глазами и невероятно длинными ресницами.

– Как ее зовут? – спросила Алекс, опускаясь на траву в нескольких шагах от Джеймса.

Осторожно опустив переднюю ногу лошади, он отбросил напильник. По напряженному лицу Джеймса было ясно, что ему не по себе. «Черт, – подумала Алекс, – опять эта спина…» И он, как бы отвечая ее мыслям, с трудом выпрямился, несколько раз глубоко вздохнул и расправил затекшие плечи.

Алекс проглотила комок в горле. Но он сложен потрясающе, куда до него красавчикам с журнальной обложки! Широкие плечи, узкая талия… Джеймс и в лучшие времена обращал на себя внимание, но сейчас она не могла отвести глаз от его сильного торса, от гладкой загорелой кожи, поблескивающей на солнце. Она потерла рукой бровь и улыбнулась, борясь с желанием прикоснуться к нему.

– Ее зовут Хромоножка. – Джеймс погладил шею кобылы. – Она у меня уже десять лет. Ты ведь хорошая девочка, правда, Хромоножка?

Лошадь кивнула, и он рассмеялся, в уголках его глаз таилась нежность. При виде этой картины сердце Алекс тоскливо заныло. Джеймс, безусловно, способен на глубокое чувство, и Алекс вдруг захотелось, чтобы вся сила его привязанности сосредоточилась на ней.

Она тряхнула головой, стараясь отогнать непрошеные мысли. Придет же такое в голову! Алекс всегда была довольна своей жизнью, и сейчас ничего не изменилось. Джеймс смеялся все громче, и она тоже рассмеялась, наблюдая, как лошадь, тычась в него мордой, вытаскивает морковку из заднего кармана его джинсов.

– Как вы позанимались сегодня? Как Куинни? – спросила Алекс, когда Джеймс опустился рядом с ней на траву.

О Господи, зачем он сел так близко? Так близко, что видна темная дорожка волос, сбегающая по его груди к пряжке ремня… А джинсы так туго облегают бедра… Она же всего-навсего слабая женщина…

– Сегодня был отличный урок, – ответил он, растянувшись на траве и закинув руки за голову. Улыбнувшись Алекс, Джеймс прикрыл глаза от солнца. – Было хорошо и… тихо.

Алекс смерила его взглядом. Он дразнил ее, но ей это нравилось. Между ними возникала та неуловимая близость, от которой согревалась ее душа.

– Ты имеешь в виду, что я слишком много говорю? – спросила она, сдерживая смех.

– Нам незачем беспокоиться, что Клэнси испугается шума на соревнованиях, поскольку она привыкла к твоей болтовне.

– Гм… – Алекс взглянула вверх на пролетающих уток. Они шумно крякали, взмахивая крыльями, и Алекс вдруг рассмеялась, подумав, что сама похожа на такую крякву. Интересно, а как считает Джеймс?

Она повернулась к Джеймсу, чтобы задать этот вопрос, но замерла, залюбовавшись его профилем. Золотистые отблески заката подчеркивали красоту лица Джеймса, удивительно сочетавшего теплоту и мужественность. И это одинокий мужчина! Какая несправедливость! Нет, он должен быть ближе к ней, потому что она, слабая одинокая женщина, не в силах справиться с его очарованием. Интересно, а что бы сделал Джеймс, если бы она сейчас, в эту самую минуту, наклонилась и коснулась поцелуем его губ?

«Наверное, счел бы меня сумасшедшей. Поцелуи – это нечто из арсенала любовников, они выражают силу чувств. А что может быть между людьми, столь неподходящими друг другу?»

Размышляя подобным образом, Алекс услышала ровное дыхание Джеймса и догадалась, что он заснул. Она усмехнулась, легла рядом, скрестила на груди руки и прикрыла глаза. Еще будет время спросить Джеймса, не видит ли он в ней эмансипированную дамочку. Ведь на самом деле она просто самостоятельная… Алекс широко зевнула… практичная… она снова зевнула… привыкшая аналитически мыслить… подвергать…

Проснувшись, Алекс заметила, что солнце уже почти зашло за горизонт. Джеймс спокойно спал, закинув на нее ногу и положив руку ей на грудь.

– А ну-ка, Джеймс. – Она мягко отодвинула его ногу, хотя совсем не возражала бы сохранить такое положение навсегда. – Джеймс, – Алекс осторожно потормошила его за плечо, – просыпайся, просыпайся.

Он глубоко вздохнул, открыл глаза, но не шевельнулся. Улыбнувшись, хрипло сказал:

– Как хорошо, правда? Тебе тоже?

Укоризненно посмотрев на него, она попыталась оттолкнуть его руку, но не тут-то было.

– Что за глупости…

– Ты нашла подход ко мне, дорогая? – осведомился Джеймс. – Я оправдал твои… ожидания?

– Джеймс, перестань. – Алекс затаила дыхание, когда его рука скользнула под ее свитер. – Что ты делаешь? – Она отпихнула его руку. – Ты с ума сошел, – еле слышно прошептала Алекс, тая от наслаждения, когда его ладонь легла на ее грудь.

– О Боже, – простонал он, приподнимая свитер, – какая красота!

Его горячие губы коснулись ее груди сквозь кружево лифчика, и сдавленный стон замер в горле Алекс. Она шумно выдохнула, потянулась, чтобы оттолкнуть голову Джеймса, но вместо этого начала перебирать густые темные пряди его волос.

– Черт, ты вся горишь! – пробормотал он, на секунду оторвавшись от ее груди.

Алекс с готовностью откликнулась на его ласки и придвинулась к нему. Джеймс сильнее прижал ее к земле. С каждой секундой его ласки становились все настойчивее. Тихие стоны слетали с ее губ, она выгибалась и замирала, положив руки ему на плечи, позволив себе расслабиться и насладиться его прикосновениями.

– О, Джеймс, дорогой… – шептали ее губы. Неужели это действительно происходит с ней? Да. Здесь и сейчас. Он и она. Мужчина и женщина. – О, Джеймс, слава Богу, что ты хоть сейчас забыл о своих лошадях…

– Что? – Он поднял голову, оторвавшись от ее груди и соображая, не ослышался ли. Приподнявшись на локте, Джеймс встретил затуманенный взгляд Алекс и понял, что слух его не подвел. – При чем тут лошади? – удивился он, понимая, что шанс получить логичный ответ маловероятен.

– Какие лошади? – Алекс растерянно посмотрела на него. Джеймс выпрямился, она тоже приподнялась, быстро поправила лифчик, одернула свитер. – Да, что я хотела сказать… – Пройдясь кончиком языка по пересохшим губам, пожала плечами. – Что-то пригрезилось, наверное.

– Мне тоже, – криво усмехнулся Джеймс и встал.

Ему пригрезилось, что с Алекс можно заниматься обычными вещами, такими, как ужин, чаепитие или близость… Он был потрясен, чувствуя, что восторг их физического единения предопределен. Менее пяти недель назад она вернулась в его жизнь, вынуждена была вернуться, при иных обстоятельствах им понадобилось бы не меньше пяти лет, чтобы достичь нынешнего положения. Именно неожиданная ситуация позволила им пройти долгий путь за столь короткое время. Джеймс смотрел на Алекс, растрепанную, раскрасневшуюся, с глазами, влажными, как у лани, и радовался, что ему удалось, пусть случайно, услышать ее молчаливый призыв и ответить на него.

– Почему ты назвал ее Хромоножкой? – спросила Алекс через четверть часа, наблюдая за его работой.

Придерживая заднюю ногу лошади, Джеймс чистил ее копыто.

– Она хромает. Взгляни на переднюю ногу.

– Ну?

– Заметила, как она деформирована? Это у нее с детства. Мать Хромоножки не слишком любила ее. Ударила, когда она только родилась.

– Не может быть! Почему?

Джеймс пожал плечами, потирая спину. Он становится стар для такой работы.

– Кто его знает… Так уж вышло. Такое случается и в человеческой жизни.

– Ты на ней ездишь?

– Нет, мэм. – Он прищурился, опытным взглядом оценивая свою работу. – Она здесь на особом положении, и все, что от нее требуется, – пастись на травке, хорошо выглядеть и радоваться жизни.

Алекс задумчиво нахмурилась.

– Это на тебя не похоже. Здесь нет ничего, что не приносило бы пользу. Кошки ловят мышей, собаки отгоняют непрошеных гостей.

– Да, только получается это у них не очень хорошо, – усмехнулся Джеймс, припоминая одну незваную гостью на высоких каблучках и в белом костюме, от которой собаки не уберегли его.

Она вскинула брови.

– Ты знаешь, о чем я говорю. На твоем ранчо все подчинено определенной цели.

Алекс была права, и Джеймса восхитило, что она видит его насквозь. Не жалуя бездельников и прихлебателей, Джеймс имел репутацию жесткого, но честного и порядочного работодателя. А работников, сумевших доказать, что чего-то стоят, ждало щедрое вознаграждение.

– Наверное, судьба этой несчастной лошадки напоминает мне мою собственную, – задумчиво проговорил он.

Джеймс взглянул на Алекс, она во все глаза смотрела на него, ожидая продолжения. Что ж, от объяснений не отвертеться.

– Как это понимать? – наморщила брови Алекс. – Твоя мать тебя тоже ударила?

– Нет, не так буквально. – Джеймс опустил ногу Хромоножки.

Спина не давала ему покоя, а надо обработать еще два копыта. Он надеялся, что длинные дни позволят ему закончить работу сегодня, потому что…

– Тогда почему же ты чувствуешь сходство с этой лошадью?

Глубоко вдохнув запах свежей травы и напоенного летним солнцем воздуха, он потрепал Хромоножку по шее.

– Потому что моя мать тоже не слишком любила меня. – Джеймс погладил лошадь по пятнистому коричнево-белому брюху. – Так что мы товарищи по несчастью.

Кобыла тихонько заржала в ответ, и Джеймс понял, что работу придется закончить завтра. Сегодня он не в состоянии больше нагибаться.

– Почему ты сам этим занимаешься? – спросила Алекс, когда Джеймс сел рядом с ней.

Она провела рукой по его спине и особенно осторожно по шраму. Джеймс отдался этому ангельскому прикосновению, легкому и успокаивающему, пока неожиданная мысль не завладела им. Он откинулся на траву.

Черт, его не нужно жалеть, и если Алекс гладит его из сочувствия, то… Он хотел, чтобы ее прикосновение было вызвано страстью, а не жалостью.

– Никто, кроме меня, не прикасается к Хромоножке, – твердо сказал Джеймс. – Таков закон ранчо.

– Почему?

– Потому что она для меня особенная, только моя, – ответил Джеймс, понимая, что Алекс не собирается оставлять эту тему, и признавая ее право на объяснение. Так уж вышло, что никогда прежде он ни с кем не говорил о своем детстве, и было довольно странно поверять теперь эти тайны Алекс. – Я отказался бросить эту лошадь, чтобы не уподобиться матери, бросившей меня. – Стиснув зубы, Джеймс повернулся к Алекс. – Я вырос на улице, Лекси, в прямом смысле этого слова. Терпеть не могу сантиментов, но моим лучшим другом был приблудный пес.

Алекс посмотрела на Джеймса и потянулась обнять его. Быть нелюбимым ребенком, ничего хуже она и вообразить не могла. Поразительно, как много у них общего! Боль отверженности сближала ее с Джеймсом больше, чем она могла себе представить.

Он сидел, обхватив колени и уставившись вдаль, на горы.

– Думаю, мы оба виноваты… Мне хотелось простой человеческой ласки, а она… О, у нее были совсем другие устремления – блистать, наряжаться, каждый день одерживать победы. Вскоре после того, как мне исполнилось шестнадцать, она встретила богатого пожилого господина, который не любил детей, и началась другая история.

– Какая?

Джеймс так упорно смотрел на нее, что Алекс смутилась.

– Какая? «Убирайся с моей дороги, щенок! Тебе уже шестнадцать. Хватит держаться за мамочку… Пора самому подумать о себе…»

Алекс слушала затаив дыхание. Да она ничего не знала о нем! Считала его занудой, довольно самоуверенным типом, лезущим в чужие дела, тогда как он, испытав боль, пытался сделать жизнь других чуточку лучше. Но, как и мать Джеймса, она отвергла его и не дала ему шанса помочь ей самой и полюбить Куинни как родную дочь. Алекс подняла глаза к небу. Одинокая слеза скатилась по ее щеке.

– Эй! – нежно окликнул ее Джеймс, взглянул Алекс в лицо, смахнул слезу с ее щеки и улыбнулся. – Все было не так плохо. Я выкарабкался. Вскоре я познакомился со старым ковбоем, который научил меня всему, что нужно знать о родео. Он отдал мне свою старую черную шляпу и одну из самых строптивых лошадей, когда-либо созданных Богом, велев ездить на ней, пока не свалюсь. – Джеймс рассмеялся давно забытым воспоминаниям. – Пару раз я чуть не свернул себе шею, но в конце концов усмирил ее. После этого укрощать необъезженных лошадей на родео оказалось легкой забавой.

– Тогда я с тобой и познакомилась.

– Да, тогда мы встретились. – Джеймс покусывал тонкую травинку. – Что до моей матери, то долгие годы во мне кипел гнев, я ненавидел ее за все, что она мне сделала, и так продолжалось, пока в один прекрасный день я не решил прекратить это.

– И что ты сделал?

То, что она обидела Джеймса так же, как и его мать, потрясло Алекс до глубины души. Этот поступок жег ее каленым железом. Не имело значения, что Джеймс простил свою мать и, казалось, готов забыть и ту обиду, что нанесла ему Алекс.

Он беззаботно пожал плечами.

– Я встретился с ней и высказал все. Честно сказал, что она причинила мне боль, что была скверной матерью, променяв меня на мешок с деньгами.

– И что она ответила?

– Ничего. Мое мнение не интересовало ее. – Взяв Алекс за руку, Джеймс перебирал ее длинные пальцы, на которых сегодня не было лака. – Но мне стало лучше. Я примирился с самим собой.

Алекс опустила глаза и облизнула пересохшие губы. Она снова взглянула на Джеймса, но он молчал и, подняв голову, наблюдал, как покачиваются от ветерка ветки сосен. Легкая щетина на лице, волосы падают на шею завитками, влажными от тяжелой работы.

Никогда Джеймс не был так красив.

И она никогда не чувствовала себя столь близкой ему.

– Прости, – сказала Алекс от имени всех женщин, когда-либо причинивших ему боль.

Он улыбнулся, и морщинки залегли в уголках его глаз.

– Не стоит. Я рассказал тебе это не потому, что мне нужна твоя жалость. Но ты доверила мне самого близкого тебе человека, поэтому должна знать обо мне все.

Алекс была поражена. Она дала Джеймсу столько поводов отвернуться от нее, что не могла взять в толк, как он вот так сидит рядом с ней и делится самым сокровенным. Удивительное качество – уметь выслушать и понять другого. Как же ей повезло с таким другом!

– Спасибо. В последнее время я многое начала понимать, – призналась она и была вознаграждена теплой улыбкой.

Их разделяло лишь несколько дюймов, его дыхание касалось ее щеки, ничего не стоило чуть наклониться и наконец насладиться вкусом его губ…

Алекс так и сделала, приоткрыв губы.

Его поцелуй был легким, он закончился, не успев начаться, и не утолил ее жажды.

– Пожалуй, отведу Хромоножку в загон, – сказал Джеймс, глядя мимо Алекс.

Ее разочарование сменилось растерянностью. Что-то не так?

Она кивнула:

– Иди.

Джеймс поколебался минуту-другую, потом поднялся, стряхнул траву с джинсов. Протянул ей руку, помогая встать.

– Вот что я тебе скажу, – промолвил он, снимая травинки с ее свитера. – Ребята еще не скоро вернутся. Почему бы тебе не приготовить горячий шоколад? Я здесь все закончу, а потом посидим у камина.

Алекс кивнула, радуясь, что конкретное дело отвлечет ее от горьких раздумий о прерванном поцелуе, посмотрела, как Джеймс подошел к лошади, погладил ее по боку, а та в ответ тихо заржала. Он ослабил узел повода, привязанного к березе, и повел Хромоножку на заднее пастбище, где паслись несколько белых коз.

– Джеймс, ты удивляешь меня, правда, – прошептала Алекс и повернула к дому. – Сколько бы раз ни била тебя жизнь, ты остался внимательным к другим. Как доказать тебе, что твоя дружба многое значит для меня?

Алекс задумчиво вздохнула и, преисполненная решимости, пошла по извилистой дорожке. Она еще не знала как, но намеревалась найти способ заслужить уважение Джеймса. Да, она скверно обошлась с ним когда-то, но все это в прошлом, и ей необходимо показать ему, что люди меняются к лучшему. Новая Алекс Гордон стала лучше и готова дать ему сотню доказательств того, что им следует стать друзьями. И она точно знала, как это сделать.

Быстро убрав инструменты, Джеймс присоединился к Алекс. Она заняла свое обычное место в уголке софы, так, словно всегда тут обитала. Он зажег камин, и они погрузились в привычный уют и покой. Рутинный уклад жизни не утомлял Джеймса, не нагонял на него скуку, а, напротив, успокаивал, давал ощущение, что он кому-то нужен. Джеймсу это чрезвычайно нравилось.

– Ну что, кошки у тебя язык откусили? – пошутил он, усаживаясь.

Словно поняв намек, одна из полосатых кошек вспрыгнула Алекс на колени и устроилась там как дома.

Алекс погладила пушистую шерстку.

– Я задумалась.

– О!

Она сдержанно улыбнулась.

– О том, что ты говорил насчет… переезда сюда на оставшееся до соревнований время.

Она опустила голову и смотрела на Джеймса исподлобья, то ли с надеждой, то ли со страхом.

– Предложение остается в силе? – спросила Алекс, поскольку он промолчал.

– Разумеется.

Он не хотел пугать Алекс и был так удивлен ее согласием, что растерялся. Что заставило ее изменить решение? Неужели происходит нечто новое и они придут к чему-то большему, чем дружба?

Глаза Алекс засияли, и она тряхнула головой.

– Раз сегодня пятница, мы можем завтра перевезти вещи. И я в эти выходные буду на посылках, если возникнут какие-нибудь проблемы. – Она замялась. – А хорошо ли это будет?

– Конечно, – ответил Джеймс.

Он произнес это так, будто приглашение матери и дочери Гордон пожить на ранчо – событие малозначительное, но на самом деле оба понимали, как это важно. Его мысли едва справлялись с этой потрясающей новостью. Алекс и Куинни здесь, в его доме. Ежедневный ужин вместе. И не нужно больше скучать, когда она уезжает по утрам, оставив ему дочь. Незачем прощаться в тихие вечерние часы и беспокоиться, как они добрались домой.

– Конечно, – мягко повторил он и улыбнулся. Джеймс поймал взгляд Алекс и смотрел на нее, пока она смущенно не отвела глаза. – Чем скорее, тем лучше.