Текст книги "Сердечные перемены"
Автор книги: Джуд Деверо
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
Глава 7
Рэнди до отказа отвернула кран с горячей водой. Она, несомненно, сварилась бы в таком кипятке, но Таггерт, сидевший в соседней комнате, казалось, источает пронизывающий холод, как айсберг. Рэнди очень удивилась бы, узнав, что мистер миллиардер сохранил хоть каплю душевной чуткости и способен любить кого-нибудь, кроме себя. Впрочем, ей почему-то хотелось думать, что его, как и многих героев ее любимых романов, когда-то сильно обидела бесчувственная женщина, и бесстрастная маска Таггерта – всего лишь самозащита.
Она улыбнулась этой мысли. Весь вечер Фрэнк сверлил ее взглядом, который Рэнди ощущала даже спиной.
– Что ж, даже Лесли испытывал ко мне если и не любовь, то хоть бы желание, – пробормотала она, выбираясь из ванны.
Лесли вкладывал страсть во все – проявлял ее в постели с Рэнди, трахаясь с другими бабами и делая деньги. А глаза Фрэнка Таггерта не выражали ничего одну пустоту. Уж он-то никогда не скрывал ни от одной женщины, что провел ночь с новой знакомой, – ему глубоко безразлично, что о нем думают.
«Ладно, это проблемы мистера миллиардера, мне-то что до них? Как там без меня Илай? Что он сейчас делает? Может, голоден? Или опять сидит за компьютером, забыв обо всем? Нет, вспоминать о сыне сейчас тоже не стоит: слезы брызнут из глаз, и, кто знает, что подумает тогда Таггерт. Надо отдать должное шутнику, он неплохо поиздевался не только над Фрэнком, но и надо мной. Не каждый додумается послать самую обычную, непритязательную женщину к красивому богатому мужчине, явно привыкшему к вниманию».
Рэнди вынула из дорожной сумки и открыла пакет, в котором лежал ее старый фланелевый купальный халат. Но, увидев, что лежит в пакете, она впала в панику – это были чужие вещи! Заметив лейбл «Кристиан Диор» на кокетливо-розовом новом халате, Рэнди едва не упала в обморок. Она запустила в пакет дрожащие руки. Под халатом оказался пеньюар из тончайшего египетского хлопка. На лифе щелком были вышиты розы. О Господи, этот великолепный, почти прозрачный пеньюар совсем не для кухарки!
Ошарашенная Рэнди накинула полотенце поверх халата, стремительно вошла в комнату, опустилась над своей дорожной сумкой и начала рыться в ней.
– У вас проблемы? – осведомился Таггерт, отделенный от нее натянутой простыней.
– Нет, Боже упаси, какие могут быть проблемы? Рэнди продолжала копаться в пакетах, надеясь отыскать хоть одну собственную вещь. Но нет, лежавшая в них одежда, казалось, предназначена для кинозвезды тридцатых годов, решившей провести недельку на лоне природы. Рэнди никогда еще не носила вещей из кашемира, шелка и такой удивительно мягкой шерсти.
Все! Ее терпение лопнуло! А ведь оно казалось неиссякаемым, свидетельство чему – ее многолетнее сосуществование с Лесли.
Но сейчас наступил предел Нарушив границу, разделяющую их кровати, Рэнди швырнула Таггерту три кашемировых свитера:
– Я хочу точно знать, что здесь, черт побери, происходит! Для чего меня пригласили сюда? Что это за одежда?
Фрэнк спокойно расшнуровывал ботинок:
– Скажите, миссис Стау, вы замужем?
– Разведена! Что вас еще интересует?
– Тогда все понятно. Видите ли, я родился в очень большой семье, и по традиции все мои братья решили создать такую же – они плодятся как кролики и, очевидно, хотят заставить меня делать то же самое.
– Вы!.. – Потрясенная Рэнди вернулась на свою половину. – Они…
По-вашему, они надеются, что мы…
– Вот именно! Такова моя догадка.
– Ваша… догадка? – Рэнди перевела дыхание. – Значит, вы полагаете, что ваша семья решила таким образом… Что ж, весьма забавно! В вашей семье все развлекаются подобным образом?
Фрэнк молча пытался развязать шнурок, затянувшийся в узел.
Тяжело вздохнув, Рэнди опустилась перед ним на колени и принялась помогать ему. Удивленный Фрэнк наблюдал за ее действиями.
– Я никогда не отличалась любопытством, – задумчиво пробормотала Рэнди, но почему они выбрали меня? При ваших деньгах и внешности вам доступна любая женщина.
– Наверное, вы им понравились, поскольку напоминаете символ материнства.
Рэнди словно во сне расстегивала пуговицы на его рубашке.
– Какой еще символ?
– Материнства, плодородия, если угодно. Уверен, сын составляет для вас смысл жизни.
– А разве это предосудительно?
– Ничуть. По-моему, в этом ваше призвание. Рэнди помогла ему снять рубашку.
– Не знаю, как насчет призвания, но что может быть лучше для женщины, чем посвятить жизнь детям?
– А у вас их много?
– Нет, только один. – Фрэнк уловил печаль в ее голосе. – Значит, ваш брат послал меня сюда в надежде, что я… А что, собственно, я, мистер Таггерт?
– Принимая во внимание пополнение вашего гардероба, уверен, что это штучки Майкла. Даже не столько его, сколько бесценной Саманты, помешанной на приключениях романтических героинь.
– Романтических героинь?
– Ага! Она сама трясется над Майклом и над целым выводком подрастающих отпрысков.
– Что вы знаете о настоящих романтических героинях! Вы никогда не читали об этом! Эти женщины способны в корне изменить свою собственную жизнь и…
– …И жизнь мужа, и детей, и кто там у них еще…
– Возможно. Встаньте, – потребовала Рэнди и начала расстегивать брюки Фрэнка. Она столько раз делала это для своих пациентов в больнице, что сейчас не задумывалась о некоторой двусмысленности подобных манипуляций.
– А много ли героев из ваших любимых романов произносили фразу: «Я мечтаю переспать с тобой, дорогая, но только так, чтобы ты потом не приставала ко мне с замужеством и не рожала детей»?
– Есть и такие. Вы считаете, что такая постановка вопроса неестественна?
– А по-вашему, это приемлемо? Рэнди холодно улыбнулась:
– Я никогда не встречала таких мужчин, как вы, но уверена, мистер Таггерт, что вы не женаты. Более того, вы наверняка не хотели и не захотите ни жены, ни детей, а если они у вас и есть, то ваши свидания с ними происходят только по постановлению судебного исполнителя.
Рэнди стащила с Фрэнка футболку и брюки, даже не обратив внимания на то, что он великолепно сложен. Она не испытывала к этому мужчине ровно никаких чувств и смотрела на его тело так же равнодушно, как на статую.
– Почему вы так уверены, что я холост? Я мог жениться тысячу раз! – с любопытством осведомился Фрэнк.
– О! Ничуть в этом не сомневаюсь. Нашлось бы немало женщин, желающих прибрать к рукам ваше состояние.
– Не стоит так плохо думать обо всех женщинах. Задетая самоуверенной ухмылкой Фрэнка, Рэнди резко возразила:
– Вы не из тех, о ком грезит настоящая женщина.
– И о каких же мужчинах грезят, по-вашему, настоящие женщины, миссис Стау?
– О! Прежде всего он должен быть в определенном смысле героем. – Рэнди расправила простыню на кровати Таггерта. – Должен уметь переворачивать мир и не бояться решать проблемы даже мирового масштаба. Но, придя домой, такой мужчина опускается на колени перед любимой и говорит ей, что без нее он был бы не способен на такие подвиги. А самое главное, женщина должна быть уверена, что все это – чистая правда.
– Достаточно, я понял. Вы чудесно обрисовали образ слабовольной размазни, пусть даже со стальным торсом.
– Вы ни черта не поняли! Да уж, метание бисера перед… Прошу прощения.
Скажите, пожалуйста, вы ведь, надеюсь, способны к анализу? Умеете идти от частного к общему, поскольку занимаетесь отчетностью своей процветающей корпорации? Иначе сейчас у вас не было бы ни цента, это элементарный закон бизнеса. Позвольте спросить: что вы собираетесь делать с вашими деньгами в дальнейшем?
– Стараниями любимых братцев у меня масса племянников и племянниц, и если вдруг завтра мне на голову свалится кирпич…
– …то не найдется ни одного человека, который проронит хотя бы одну слезу на ваших похоронах!
Она задернула простыню и нырнула в кровать, почему-то вдруг ощутив себя одинокой и никому, кроме Илая и Челси, ненужной в этой жизни. Может, это разговор об образовании сына или вопрос Таггерта о том, сколько у нее детей, оказали на нее такое странное действие? Нет, жизнь не романтическая книга! Рано или поздно Илай оставит ее одну, и никогда не раздастся у дверей топот копыт вороного коня со всадником, и…
Мысли ее совсем запутались, и, всхлипнув, она провалилась в сон.
Рэнди не знала, долго ли проспала.
– Миссис Стау!
Она вздрогнула и открыла глаза. Фрэнк Таггерт стоял перед ней с очень серьезным видом. Загипсованная рука казалась в полумраке неестественно белой.
Комнату освещал лишь догорающий огонь в камине. Сейчас Таггерт походил на человека, только что заключившего выгоднейшую сделку. Что ему нужно в такой час? Она считала, что достаточно четко изложила свои взгляды.
– Да?
– У меня есть к вам одно предложение… Возможно, несколько неожиданное.
Рэнди натянула одеяло, вспомнив, как прозрачен египетский пеньюар, но Фрэнка, похоже, это совершенно не интересовало, судя по его отсутствующему взгляду.
– Обыкновенно, – начал он, – слова, подобные тем, что вы говорили мне вчера, не производили на меня никакого впечатления. Я слышал от своих родственников то же самое, и даже больше, не один раз. Когда мужчина достигает сорокалетнего возраста и…
– Не забудьте упомянуть про свой миллиард, – насмешливо подсказала Рэнди.
– Да, конечно. – Таггерт явно не заметил сарказма. – Так вот, приходит время, когда человек начинает задумываться о том, что он смертен.
– Просто Мидас какой-то! – Рэнди вспомнила известный древнегреческий миф о царе, обращавшем в золото все, к чему он прикасался.
– Итак… – Он запнулся, бросив взгляд на ее грудь, не полностью прикрытую одеялом, – вопреки сформировавшемуся общественному мнению мне не чуждо ничто человеческое.
Поняв, почему сорвался голос Фрэнка, Рэнди натянула одеяло по самую шею.
Она ничуть не собиралась переспать с Таггертом, ибо героини прочитанных ею многочисленных романов не позволяли себе заводить любовников.
– Мистер Таггерт, – решительно проговорила Рэнди, но Фрэнк с неожиданной силой сжал ее руку. – Мистер Таггерт. – Она повысила голос. – Вы заблуждаетесь, я не занимаюсь проституцией даже за большие деньги. Ваша теория ценника не имеет ко мне ни малейшего отношения.
Она скинула одеяло, приготовившись активно защищаться. Вообще-то Рэнди не считала себя способной провоцировать мужчин на неконтролируемые поступки, но, возможно, психология миллиардеров имеет свои особенности.
– Ну что, вы наконец закончите свою мысль?
– Конечно… Почему бы вам не выйти за меня замуж?
Глава 8
– Вы предлагаете мне выйти замуж? За Вас? – Рэнди вытаращила глаза, не веря собственным ушам.
– Да, – совершенно серьезно ответил Фрэнк. – Я вижу, вы потрясены моим предложением. Видите ли, большинство мужчин, обладающих солидным состоянием, почему-то предпочитают длинноногих блондинок с точеными фигурами, увлекающихся конным и горнолыжным спортом. Они не замечают невысоких, полноватых, ненаманикюренных…
– Можете не продолжать, я вас поняла. Простите, а вам-то что мешает жениться на шикарной девице, которая будет дни и ночи примерять одежду?
– И интересоваться только состоянием моей чековой книжки, да?
– Мистер Таггерт, меня совершенно не интересуете ни вы, ни ваша чековая книжка! Фрэнк криво улыбнулся.
– Наверное, все-таки существуют и такие вещи, к которым можно привесить ценник. Не возражайте, у вас на лбу написано, что вы живете в .доме, за который еще не выплачен кредит, а вашему автомобилю, несомненно, больше трех лет. Когда ваш бывший супруг последний раз выплачивал вам алименты? Вы ведь явно не из тех, кто заискивает перед кредиторами. Когда вы последний раз покупали себе что-нибудь из одежды? Все уходит на сына, ведь так?
Таггерт попал в яблочко, и это разозлило Рэнди.
– Бедность – не проявление социальной болезни, по крайней мере со времени отмены рабства. Вам, надеюсь, известна эта аксиома, мистер Таггерт? Да, мне не по карману приобрести новый автомобиль…
– А как насчет белого «мерседеса» с красной кожаной обивкой? – перебил ее Фрэнк. Рэнди рассмеялась ему в лицо:
– Вот что, мистер миллиардер, мы говорим на разных языках, происходящее уже начинает смешить меня. Скажите честно, из каких соображений вы затеяли этот разговор, если, конечно, еще не передумали?
– Не передумал. Если я на что-то решился, меня трудно остановить.
– В последнем не сомневаюсь, это очень похоже на людей вашего типа. – Никто не может упрекнуть меня в непорядочности, – мягко улыбнулся Таггерт. – Я добился всего собственным трудом! Ни сотрудники моей фирмы, ни обслуживающий персонал не упрекнут меня в жадности, но дома… Порой я не знаю, где найти расческу, и если бы со мной был близкий мне человек…
– …то он следил бы за вашими расческами, полотенцами и носками.
– Да. И я буду знать, где они находятся.
– Боже, как это скучно! Вам никто не говорил, мистер Таггерт, что вы вдобавок ко всему еще и нудный?
– Скучно? Зато рационально и обоюдовыгодно! Весьма рационально!
– Неужели вы действительно такой тупой и ничего не понимаете? Какое мне дело до того, что вы считаете рациональным?
– Кто из нас туп? Я уже устал повторять, что хочу иметь самую обыкновенную жену в общепринятом понимании этого слова.
– Ну так и заведите себе несколько самых обыкновенных. По штуке в каждый дом Для разнообразия советую вам выбрать разномастных: здесь – блондинка, там жгучая брюнетка. Чтобы не перепутать невзначай.
Фрэнк продолжал улыбаться – не слишком широко, но и не очень кисло:
– Если бы нарисованная вами картина не была столь ужасна, я бы женился много лет назад.
Рэнди не сочла нужным отвечать на шутку. Улыбка Фрэнка, по ее мнению, была сейчас совершенно не к месту.
– Ну вот теперь, кажется, я начала вас понимать! Вы считаете, что мне удастся внести некий хаос в вашу размеренную жизнь. Для этого я вам и понадобилась.
– Не забудьте о детях.
– Детях? – изумилась Рэнди.
– А что? Я уже поведал вам об исключительной плодовитости всех моих братьев: их жены и рожают-то почти всегда по двойне. Извините, но мне тоже хочется быть таким же, чем я хуже? Понимаете, с малых лет я почему-то всегда ощущал повышенную ответственность за будущее своей семьи, и пока мои братья развлекались, думал лишь о расширении бизнеса.
– Речь коронованной особы. Только непризнанной.
– Пусть так. Но года два назад я повстречал одного мальчика… – Таггерт замолчал и задумался.
– Мальчика? – заинтересовалась Рэнди.
– Да, он появился в офисе моего брата и, делая вид, что играет, начал внимательно прислушиваться и приглядываться ко всему, что происходит вокруг.
Короче, поговорив с ним, я словно увидел себя в зеркале, но совсем юным. Это все равно что смотреть в свои глаза…
– И после этого вы захотели иметь детей? Встреча с незнакомым мальчиком навела вас на такую мысль?
– Отчасти… Не знаю… Мальчик изменил мою жизнь, мое мировоззрение.
Конечно, не сразу, но мы до сих пор переписываемся. Нет, правда, как ни парадоксально это звучит, но мы стали настоящими друзьями.
Теперь улыбнулась Рэнди. Слава Богу, у него есть хоть один друг. Уж не надеется ли Таггерт, что она даст согласие на брак и родит ему мальчика, похожего на того, о котором он сейчас рассказал?
– Ладно, мистер Таггерт, вот вам мой ответ – не вижу ни малейших предпосылок осуществить то, что вы предлагаете. С какой стати мне выходить за вас замуж? У меня есть сын, воплощение доброты и великодушия, и мне этого более чем достаточно. Его я убаюкивала по ночам, ему читала на ночь книги, когда он подрос. – Рэнди не упомянула о том, что Илай довольно рано потребовал, чтобы она читала ему перед сном популярное изложение курса общей физики – такое признание не соответствовало бы ее патетической речи.
– Хотелось бы надеяться, что мои будущие дети окажутся добрее и мягче меня, – заметил Фрэнк, склонив голову набок.
Только сейчас Рэнди поверила, что он вполне серьезно предлагает ей замужество, а в перспективе – общих детей. Таким же тоном он, наверное, обсуждает проблемы воспроизводства со своим вице-президентом: «Чарли, моя жена нуждается в удовлетворении». Рэнди ухмыльнулась.
– Что рассмешило вас, миссис Стау?
– Да так, просто кое о чем подумала. – Она с состраданием посмотрела на Фрэнка. – Мистер Таггерт, я понимаю ваши затруднения и хотела бы помочь вам.
Если бы это касалось меня одной и не затрагивало интересов моего сына, то, чем черт не шутит, не исключено, что я бы и согласилась. Если мы с вами по каким-то причинам не сможем иметь детей, каково в таком случае будет ваше отношение к моему сыну? Простите, но я не представляю, что вы можете питать отеческие чувства к чужому ребенку, несмотря на вашу дружбу с тем мальчиком. Таггерт неподвижно сидел на краю ее кровати.
– Я должен считать это отказом?
– Совершенно верно.
Он несколько секунд пристально смотрел на нее, затем встал и поплелся на свою половину. Рэнди откинулась на подушку и задумалась. Может, она спятила, отвергнув предложение миллиардера? Илай имел бы все, что только захочет, а она вышла бы, Рэнди вздохнула, вышла бы замуж за человека, который явно желает ее… Нет, для него это только развлечение.
Она поднялась и начала ходить кругами по своей территории. Миранда-девочка оказалась слишком глупа, чтобы использовать веселую шутку Майкла и Саманты в своих интересах.
Заснула Рэнди очень нескоро.
На следующее утро Рэнди молча готовила клубничные вафли, а Фрэнк сидел перед камином, уставившись в приходно-расходную книгу. Поскольку он не переворачивал страницу уже минут пятнадцать, Рэнди поняла, что его мысли витают совсем в иных сферах.
«Да, видно, я первая, с кем он потерпел поражение, – решила Рэнди. Интересно, что он еще придумает? Пошлет Илаю коробку самых дорогих конфет? Он, конечно, не представляет себе, что Илай, мечтающий о новом си-ди роме, не променял бы его на все сладости в этом мире».
Она украдкой взглянула на мрачного Таггерта и ощутила что-то вроде жалости. Отрешенный от всего окружающего и одинокий, Фрэнк напоминал пузырек воздуха, по недосмотру попавший в стеклянный шар. Закончив приготовление сахарного сиропа для клубники, Рэнди подумала, что с удовольствием запачкала бы маслом рубашку мистера Всегда-Безупречно-Аккуратного Таггерта, как вдруг услышала звук приближающегося вертолета.
Через мгновение Фрэнк был уже на ногах.
– Оставайтесь здесь. – Он взял винтовку и вышел из дома.
– О'кей, – прошептала она, чувствуя себя как героиня вестерна.
Через несколько минут Таггерт вернулся и, повесив винтовку, деловито осведомился:
– Завтрак готов?
Этот вопрос Рэнди прочла по его губам, ибо вертолет заглушал все звуки.
Стараясь не выказывать любопытства, Рэнди ловко и быстро выложила на тарелку вафли, налила в чашку горячий кофе и, поставив все это на стол, выглянула наружу.
Вертолет висел почти над домом. Сначала с него спустили ворох рюкзаков, за ними последовал высокий блондин в черном костюме и с кейсом в руке. Рэнди не сдержала улыбки – уж слишком нелепо выглядел беспомощно болтающийся на тросе мужчина, одетый словно для прогулки по Уолл-стрит. На фоне гор и высоких деревьев он казался особенно несуразным. В довершение ко всему блондин преспокойно жевал яблоко, держа его в другой руке.
Он приземлился прямо напротив Рэнди, и она рассмотрела гостя более детально. В свою очередь, этот светловолосый белокожий и голубоглазый человек с изумлением уставился на Рэнди. Впрочем, это не помешало ему снова откусить яблоко и проводить взглядом удаляющийся вертолет. Рэнди заметила, что кейс присоединен к запястью тонкой стальной цепочкой.
– Вы так голодны? – Она указала на яблоко.
– Почти умираю. – Его голос звучал так доброжелательно, что Рэнди тепло улыбнулась. – Вы здесь с Фрэнком?
– Я сама по себе. Мне предложили работу по уходу за больным, но потом выяснилось, что это просто глупая шутка. Поэтому я здесь временно и, возможно, улечу с вами на вертолете. – Она посмотрела в небо на быстро удаляющуюся машину.
– Майкл. Или все-таки Кейн?
– Простите?
– Я говорю, что такую шутку могли сыграть только Майкл или Кейн.
Поскольку Рэнди молчала, мужчина с улыбкой протянул руку.
– Я – Джулиан Уоллес, ассистент Фрэнка. А вас как зовут?
Она ответила ему рукопожатием:
– Миранда Стау. Можно просто Рэнди. Приехала сюда как нянька-сиделка, но стала домохозяйкой-поварихой.
– Если заболею, обязательно воспользуюсь вашими услугами.
Рэнди хотела резко возразить, что она не из тех, за кого он ее принимает, но, заметив восхищенный взгляд Уоллеса, сдержалась. "Господи, куда я попала!
Вчера предлагали замужество, сегодня – флирт". Она с трудом вырвала руку:
– Мистер Таггерт в доме. На завтрак могу предложить клубничные вафли.
– Праздник души! Неужели вы умеете готовить такие блюда? Знаете что, выходите за меня замуж.
– Мистер Таггерт уже предлагал мне это. – Она направилась в дом, чувствуя, как взгляд Уоллеса сверлит ей спину.
Фрэнк не утруждал себя церемонными приветствиями, к чему Джулиан отнесся с полным спокойствием. Годы совместной работы и преданность Уоллеса делу корпорации наложили определенный отпечаток на их отношения Ассистент вполне удовлетворялся годовым жалованьем, выражающимся шестизначным числом, а также возможностью иметь неплохой дополнительный заработок.
Джулиан без лишних слов отстегнул кейс от запястья и, открыв его, поставил на стол перед Таггертом.
– Я отпустил вертолет, он прилетит только через два дня. Вообще-то я собирался немного здесь порыбачить, не зная, что у вас гостья. Но если это нарушит ваши планы, то могу уйти и пешком.
Фрэнк внимательно просматривал доставленные бумаги и даже не поднял головы.
– Присядьте, не стойте столбом, – ответил он.
– Слушаюсь, сэр. – Уоллес посмотрел на стол, где тут же появилась еще одна тарелка с вафлями. – А вы уже позавтракали, Рэнди? – Она покачала головой. – Не хотите присоединиться ко мне? Пойдемте на воздух – такой день, как сегодня, грешно проводить в четырех стенах.
Она рассмеялась и с тарелкой в руке последовала за Уоллесом. Оглянувшись, Рэнди увидела, что Таггерт пристально смотрит им вслед.
– Боюсь помешать вам работать, – пояснила Рэнди, заметив, как он нахмурился.
Джулиан поставил тарелку на ближайший пень и с видимым удовольствием снял пиджак и галстук.
– И-и-эх! – воскликнул он, засучив рукава сорочки. – Подумать только, два дня полной свободы! – Потом добавил совсем другим тоном:
– Однако жаль, что комната рассчитана на двоих.
Рэнди села рядом с Джулианом, ощущая тепло его тела, – пень был не слишком велик.
– А что, Фрэнк и впрямь сделал вам предложение?
– Не хотелось бы обсуждать это с вами, но коль уж начали… Это было не настоящее предложение, а так, что-то вроде делового соглашения.
Джулиан приподнял брови:
– Мне понятно, что выиграл бы от этой сделки он. Но что получили бы вы, кроме денег, конечно?
– Детей. Почему-то ему кажется, что мы с ним могли бы нарожать кучу детей…
– Он так и сказал? Вы что, давно знакомы?
– Совсем нет, Боже упаси. Меня рядом с ним дрожь пробирает.
– Не только вас. Многие чувствуют то же самое, но, поверьте, это лишь от неумения оценить человека. Фрэнк погорячее всех нас, вместе взятых.
– В праведных трудах по зарабатыванию очередного миллиона – вполне допускаю, но в любви, да что там в любви, просто в человеческом общении извините, никогда не поверю.
– Вы хотите сказать, что еще не переспали с ним?
– Конечно, нет! Для этого необходимо чувствовать слияние сердец и чтобы вокруг были цветы и… Тьфу! Мистер Уоллес, вы меня завели в такие дебри, что мой лексический запас исчерпался. Бред какой-то. Я не похожа на героиню романа, осаждаемую одновременно двумя мужчинами. Судите сами: мой возраст стремительно приближается к тому, который ханжески называют средним, у меня избыточный вес, я мать-одиночка, и, кроме того, ваш костюм стоит чуть больше того, что я заработала за весь прошлый год. Да если бы здесь, кроме меня, оказалась еще одна женщина, никто из вас и близко ко мне не подошел бы.
– А знаете, чего не хватает другим, но что есть у вас? Естественность.
Причем это я заметил, едва отцепившись от проклятого вертолетного троса. Обычно все женщины, обхаживающие Фрэнка, напоминают мне изделия, сошедшие с одного конвейера. Если вдруг он потеряет свой капитал, ни одна из них и близко не появится.
– Уверяю вас, мистер Уоллес, я… – Джулиан.
– Джулиан. Я самая обыкновенная женщина. – Да? – Он с наслаждением съел вафлю. – вы были когда-нибудь замужем? – Рэнди молча кивнула. – А при разводе вы потребовали с него хотя бы цент? Можете не отвечать, я и так знаю. Вот этим вы и отличаетесь от пустоголовых Барби.
– По-моему, вы неплохо разбираетесь в людях.
– За это Фрэнк и платит мне деньги. Разбираюсь я, конечно, далеко не во всех, но бездельников, паразитов и жуликов определяю с первого взгляда.
Дверь дома открылась, и на пороге появился Таггерт с удочкой в руке:
– Эй, Джулиан, кажется, кто-то собирался поудить рыбку?
– Но мистеру Уоллесу необходимо переодеться. – Рэнди вскочила. – А мне нужно собрать вам что-нибудь на ленч. Не станете же вы сидеть весь день голодными?
– А почему бы вам не отправиться с нами? Умеете печь рыбу на костре?
Джулиан, соберите все, что положено, и догоняйте нас!
Хотя последняя фраза относилась не к Рэнди, она с пустыми тарелками направилась к дому.
Уоллес замер с открытым ртом. Он проработал с Фрэнком Таггертом больше десяти лет, но за все это время тот ни разу никуда не пригласил его. Что-то тут явно не так – Джулиан хорошо изучил своего шефа.
– Да ведь он влюбился! – изумленно прошептал Уоллес. – Клянусь всеми святыми – влюбился! Только настоящая любовь может заставить его бросить документы, забыть о делах и отправиться на рыбалку. – Джулиан посмотрел вслед Таггерту, спускающемуся по тропинке. Да, он не умеет общаться с женщинами и этим порой отпугивает их, но Уоллеса всегда восхищало, как непринужденно и легко Фрэнк бросал ради них все неотложное. Кстати, Таггерт довольно часто поручал дипломатичному Джулиану роль посредника, если желал избавиться от залетной красотки. Последняя из отверженных дам оказалась не только весьма агрессивной, но и образованной, и бедному ассистенту пришлось выслушать от нее поток проклятий на четырех языках. Этот момент своей работы Уоллес ненавидел, ибо переговоры с такими дамами крайне раздражали его.
Рэнди вышла с сумкой, набитой свертками с едой и пластиковой одноразовой посудой.
Значит, Фрэнк предлагал этой женщине выйти за него замуж. Зная его по работе в корпорации, Джулиан не сомневался: Таггерт не утруждал себя ухаживаниями и пламенными объяснениями в любви. Скорее всего он просто подошел к ней и деловито сказал: «У меня к вам предложение. Выходите за меня замуж!»
Переодеваясь в джинсы и свитер, Уоллес продолжал размышлять. Большинство людей, окружающих Фрэнка, как и Рэнди, считали, что у него нет сердца. Однако это совсем не так. Просто босс отлично умеет скрывать свои чувства.
Кто вызвал лучших докторов из Лондона и Нью-Йорка, когда Джулиан разбился на новом «феррари»? Кто, оставаясь в тени, изменил решение суда, когда муж миссис Сайленс решил отобрать у нее детей? Что бы там ни говорили, Фрэнк всегда считал своим долгом помогать людям, но не афишировал это, дабы не разрушать имидж безжалостного дельца. И со своими служащими, и с родственниками он всегда вел себя одинаково, был откровенен и честен. Может, Фрэнку не хватает обычной душевной теплоты, поэтому все, даже женщины, ошибочно считают его холодным и бессердечным. Правда, года два назад Фрэнк несколько изменился, но Уоллес не знал почему. Перелом руки еще больше повлиял на его характер Страстный гандболист, Фрэнк относился к этой игре так же серьезно и ответственно, как и к бизнесу. Он умудрился врезаться в стену зала и сломал руку в двух местах. Перелом оказался настолько сложным, что операция продолжалась больше двух часов Джулиан безотлучно находился при шефе два дня. Вот тут он и заметил резкий контраст между холодным, официальным Фрэнком и другими членами его семьи.
Уоллес прекрасно знал: Таггерт никогда не покажет, что страдает от боли, напротив, оборвет первого, кто упомянет об этом. Тем не менее на третий день Фрэнк неожиданно отменил все ранее назначенные важные встречи и отправился в Скалистые горы, предупредив, чтобы его не беспокоили.
Джулиан не решился спросить шефа о причинах такого решения, но брат Таггерта сообщил, что, садясь в вертолет, Фрэнк сказал:
– Мне необходимо отдохнуть и… кое о чем поразмыслить.
