Текст книги "Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)"

Автор книги: Джозефина Белл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

– Если следствие решит, что это нападение, они же все здесь перевернут вверх дном, пока не найдут виновного. Это же представить себе страшно!

Лицо Джудит исказилось, будто она собиралась заплакать. Она встала и прислонилась к каминной полке, повернувшись к мужчинам спиной. Дэвид сделал глоток с задумчивым видом.

– Чарльз, тебе удалось их разместить? – спросил он.

– Удалось, – ответил мистер Ридсдейл. – Крэнстоны, как ты знаешь, любезно взяли к себе миссис Фентон. Двух других девушек мы поселили в изоляторе рядом с мисс Фосетт. Четверо мужчин в лазарете – у нас сейчас там только два тонзиллита и одна растянутая лодыжка. Остальные четверо в доме учителей. Джудит раздобыла пару надувных матрасов, еще есть диван и кресла. Вроде бы никто не возражал – говорят, надувные матрасы рай по сравнению с кроватями, которые попадаются иногда в гостиницах.

– Вот бедняги! Тяжелое у них сейчас время. Кого ты поместил в дом учителей?

– А, это организовал суперинтендант Роджерс. Там их старший, помреж, потом этот здоровый неуклюжий парень, изображавший Эгьючика, Мальволио и Орсино. Невероятно красивый мальчик, прямо ангел с картин Россетти, но в реальной жизни выглядит почти неприлично.

– А тело? – спросил Дэвид, покосившись на Джудит и понизив голос. – Оно еще здесь, с нами?

– Да. Роджерс поставил там констебля и сказал, что примерно к девяти пришлет «Скорую». А ту первую «Скорую» он отпустил. – В голосе директора зазвучал едкий сарказм: – Для него было полной неожиданностью узнать, что морг не входит в список помещений, необходимых современной начальной школе.

– Нехорошо. Полиция должна быть в курсе нынешних веяний, – с улыбкой заметил Дэвид.

Мистер Ридсдейл взглянул на часы и подошел к жене.

– Дорогая, может, тебе лучше лечь? – спросил он, обняв ее за плечи. Она устало прильнула к нему.

– Да, наверное… Чарльз! – Она нахмурилась, глядя на каминную полку.

– Да?

– Что ты сделал с медалями?

– С медалями? – удивился он. – А, с медалями!

– Да, милый, с золотыми медалями, выигранными твоим дедом. Ты утомился сильнее меня. Где они?

У Чарльза Ридсдейла вид был и недоуменный, и виноватый. С галстуком в начале вечера случилось недоразумение, но это куда серьезнее. Он никогда не помнил, где что лежит.

– У меня такое чувство, будто я кому-то показывал их в какой-то момент… – неуверенно начал он.

– Когда это было?

Вопрос, заданный Дэвидом Уинтрингемом, заставил его вздрогнуть.

– Я и правда не помню. Но, мне кажется, я положил их обратно. Почему важно время?

– Потому что в этой театральной труппе были кражи. И вполне возможно, что Фентон обнаружил вора, поругался с ним и в результате получил пролом черепа. С таким же успехом тот же вор мог украсть твои медали, когда труппа была здесь.

– Но как бы он сумел? – вмешалась Джудит. – За ними смотрел констебль. Они просто сидели кружком, как перепуганные зайцы.

– Был момент, – ответил Дэвид, – когда все они метались, как зайцы еще более перепуганные. Пока миссис Фентон выносили из кабинета без сознания.

Ридсдейлы были ошеломлены:

– Но разве мог кто-нибудь сделать нечто подобное за такое время?

– Человек, с которым мы имеем дело, мог сделать все, что угодно, за самый малый промежуток времени. Это его вторая натура – или болезнь. Зависит от вашей точки зрения на преступление.

– Мы должны сказать об этом суперинтенданту, я думаю? – предположила Джудит.

– Должны, если Чарльз не вспомнит, кому показывал медали и в какой ящик потом их засунул.

Наступило неловкое молчание.

– Поскольку это дело касается нас лично, – твердо заговорила Джудит, – оно должно попасть в более профессиональные руки, чем полиция Стэнхерста. При всем уважении к мистеру Роджерсу, я думаю, у него уйдет на решение нашей проблемы очень-очень долгое время. Ты со мной согласен, Дэвид?

Дэвид кивнул.

– Значит ли это, что ты предлагаешь мне за него взяться?

Джудит потрепала его по щеке:

– Нет, дорогой мой зять. Не будь столь тщеславен. Как бы ни ценила я твой интеллект, наверное, удобней будет, чтобы этой работой занимался не родственник. Как ты думаешь, Чарльз?

– Совершенно согласен.

– Так что, Дэвид, это не можешь быть ты. Но у тебя же есть какой-нибудь друг-инспектор в Скотленд-Ярде? Чарльз знаком с главным констеблем, и мои родные знают его много лет. Я уверена, что он сможет тактично провести это дело – раз уж мы из-за медалей оказались в нем замешаны.

– Но я же могу вспомнить, куда…

– Блестяще, Джуди! – не дал ему договорить Дэвид. – Чарльз, свяжись со своим главным констеблем и спроси его про инспектора Митчелла. О моем присутствии здесь лучше, наверное, не говорить. Просто скажи, что свояченица доктора Уинтрингема весьма заинтересована в приезде именно Митчелла, если это можно организовать.

– Это действительно лучше, – подтвердила Джудит. – Если расследование затянется и попадет в прессу и родители узнают все подробности, нашему колледжу конец. Все было не так плохо, пока мы думали, что дело касается только актеров, но с этими медалями – непонятно, во что все выльется. Что бы ты сказал, узнав, что в колледже у твоего ребенка есть непойманный убийца-вор, который начинает посматривать на школьное имущество? Это дело надо прояснить как можно скорее, и лучше всех работу сделает Скотленд-Ярд.

– Да, ты права, – мрачно ответил Чарльз Ридсдейл.

Когда Дэвид вышел к машине, Джилл сидела на месте водителя, положив голову на скрещенные на руле руки, и крепко спала. Когда он открыл дверцу, она дернулась и проснулась.

– Милая моя бедняжка! Давно ты здесь? Я думал, Чарльз отправил тебя домой.

– Он был так ужасно взволнован, мне не хотелось его просить.

– Почему же ты не вошла внутрь? Джудит бы тебя устроила.

– Она, бедная, и так до смерти захлопоталась.

– Тогда надо было взять машину и поехать домой.

– Оставить тебя идти четыре мили пешком ночью? Или уже утро? При том объеме работы, который ты себе организовал на завтра – то есть на сегодня? Нет уж, извини.

– Дорогая, ты меня победила. Подвинься, я сяду.

– Думаешь, тебе надо вести? От тебя сильно пахнет алкоголем.

– Лучше я, чем ты. Тебе, чтобы вести, пришлось бы веки держать двумя руками.

– Наверное, ты прав. – Джилл зевнула и перелезла на пассажирское сиденье. – Ты уже нашел убийцу?

– Нет. И вполне возможно, что нет никакого убийцы.

– Не говори так, ты сам в это не веришь. Где ты оказываешься, там всегда убийство.

– Чарльз попробует вызвать сюда Митчелла.

– Это твоя идея?

– Нет, Джудит.

– Очень разумно с ее стороны. И очень в ее духе. Огромное уважение к закону и порядку… профессионалы… Скотленд-Ярд.

– Милая, я не смогу вести машину, когда ты спишь на моем плече.

– А тебе не надо вести. Ты много выпил.

– Не нервничай. Тебя на этот раз побережем.

Дэвид завел мотор и хотел успокаивающе потрепать жену по колену, но Джилл уже спала, привалившись к спинке сиденья, и мягкие русые кудри спадали ей на плечо.

Суббота

Глава 5

В это субботнее утро колледж «Денбери» спал долго. Обычно после вечерних спектаклей мальчикам давали полежать, хотя юношеская бодрость поднимала их в положенный час, и они занимали это время чтением, сплетничали о старших или просто бездельничали. Завтрак в такое утро и далее в течение всех каникул подавался в девять.

Мистер Ридсдейл, проснувшись после короткой и беспокойной ночи, отметил общую тишину. Он от души надеялся, что обещанная «Скорая» окажется пунктуальной и заберет тело мертвого актера, пока учащиеся еще завтракают, надежно изолированные в столовой. Обремененный мрачными предчувствиями и предвидением будущих судов, он наконец оставил свою постель и проследовал в ванную.

В доме учителей тоже царила глубокая мрачность и общая раздражительность. Мистер Уорвик проснулся в семь, угнетенный тяжелым чувством незаконченной работы. Он вспомнил странствующую труппу, ее продолжающееся присутствие в колледже, свои обязанности по отношению к ней. Прокляв собственную преданность долгу, он перевернулся на другой бок и приготовился еще поспать. Но едва снова погрузился в сон, как появилась горничная. Поскольку мистер Уорвик был старшим из присутствовавших учителей и оказался более всего связан с приезжими, она разбудила его и поинтересовалась, должна ли поднять тех четырех джентльменов в гостиной или оставить их в покое.

– На ваше усмотрение. Можете послать их к чертям, – буркнул мистер Уорвик, не открывая глаз. Он не собирался прерывать свое «полежать подольше», а также думать о чем-то или о ком-то, пока не встанет и не оденется.

Горничная поджала губы и остановилась в нерешительности. Все это хорошо, но не слишком вежливо для джентльмена так разговаривать с девушкой, и посылать кого-либо к чертям в ее обязанности не входит. Если не нужно, чтобы гостиная была убрана, она, горничная, вполне может без этого обойтись.

– Так я оставлю все как есть, сэр?

Неопределенное мычание, которое можно было трактовать по-всякому, явилось единственным ответом мистера Уорвика, лежавшего с закрытыми глазами. Горничная шумно захлопнула дверь и пошла в атаку на учительскую столовую, оставив в покое спящих шекспировских актеров.

Они спали тяжелым сном, и если кого-то из этих четверых грызла нечистая совесть, то на лице это не отражалось. Эдуард Гэш за ночь перекочевал с надувного матраса на пол и лежал под прямым углом к нему, хотя голова все еще покоилась на подушке, но это могло быть связано не с нечистой совестью, а с непривычностью ложа. На втором матрасе тихо, как младенец, подложив руку под щеку, спал Найджел Трент. Костлявая фигура Лайонела Бассета повторяла изгибы софы, а возле окна на двух креслах с очевидным комфортом устроился невысокий Джордж Лемминг.

В восемь горничная начала свой обход. Под треск раздвигаемых штор появился бодрый мистер Уорвик.

– Гости уже встают, Винни? – спросил он.

– Никоим образом не знаю этого, сэр. – Голос девушки звучал холодно. – Вы мне сказали, что я не должна их беспокоить.

Мистер Уорвик смутно вспомнил свои слова и улыбнулся с извиняющимся видом:

– Они легли очень поздно – как и все мы, – объяснил он. – Им многое пришлось пережить, Винни. Думаю, вы об этом слышали.

Наверняка слух прошел по всей школе. Мистер Уорвик намеревался официально объявить обо всем и пресечь ложные слухи и преувеличения.

– Да, сэр. – К Винни вернулась ее обычная болтливость. – Воспитатель утром говорил, что одного из актеров ударили по голове и он погиб. Это же ужасно для нашей школы, правда, сэр? Газеты и вообще. Воспитатель сказал, что лучше бы на задней аллее в конце пьесы был он, а не этот Билли Олдфилд. Он мог бы что-нибудь услышать. Но воспитатель держал дверь в зале.

– А что делал Билли в колледже в это время?

– Как всегда, слонялся без дела. Вероятно, пытался подзаработать чаевые, открывая дверцы машин. Ему это запретили, но он продолжал свое. Если хотите знать, что я думаю, то ему место в работном доме. Он так вымахал, и, если устроит какую-нибудь проказу, я не удивлюсь.

Мистер Уорвик после ухода Винни задумался. Билли Олдфилд был умственно отсталым подростком из деревни Денбери, расположенной примерно в миле от колледжа. Иногда он помогал садовникам или смотрителю спортплощадок, появлялся обычно в начале каникул в середине семестра – отчасти чтобы узнать, не нужны ли его услуги, отчасти из детского любопытства. Персонал колледжа относился к нему терпимо и жалел, но в последнее время он стал несколько груб и шумен, и мистер Ридсдейл счел, что его следует постепенно отвадить. Ему исполнилось семнадцать, и для своего возраста он был крупным и сильным. Мистер Уорвик решил передать слова Винни полиции. Билли не настолько туп, чтобы не слышать звуков ссоры.

В столовой он застал за завтраком всех учителей, кроме мистера Скофилда, который часто опаздывал. Он сел, радуясь, что остальные заняты почтой, газетами и едой и не расположены расспрашивать о событиях прошедшей ночи.

Но покой его длился недолго. Он успел взять с подноса кофе и бекон и возвращался к своему стулу, как распахнулась дверь и ворвался мистер Скофилд, красный от возмущения.

– Что тут вообще происходит? – сердито вскричал он.

– Происходит?

Учителя посмотрели на него, приподняв брови.

– Разве никто из вас не был в гостиной? Я зашел туда за книгой и обнаружил, что там спят четыре человека как минимум! Кто они такие и что тут делают? Колледж сошел с ума или я?

– Ни то, ни другое. Насколько я понимаю, вы не были на вчерашнем спектакле.

– Не был. Я не трачу время без надобности.

Мистер Уорвик поставил завтрак на стол и, глядя в упор на возмущенного коллегу, несколькими краткими предложениями обрисовал ситуацию. Мистер Скофилд, сжимая кулаки, выслушал эту речь, и краска сбежала с его лица, уступив место желтизне. Когда Уорвик договорил, повисла тишина. Все смотрели озадаченно. Взгляд мистера Скофилда устремился куда-то далеко, за окно, за спортивные площадки, к горизонту.

– Понимаю, – тихо сказал он со странно удовлетворенным вздохом.

И когда он наливал себе кофе, мистер Уорвик заметил в уголках его рта намек на улыбку.

Передняя подъездная аллея звенела мальчишескими голосами. В воскресное каникулярное утро родителям разрешалось забирать сыновей в половине одиннадцатого, и мальчики не собирались терять ни минуты драгоценного отпуска. Поэтому они заранее выстроились по обе стороны аллеи и ждали, болтая, прибытия семейных автомобилей.

Большинство из них в это субботнее утро привлекала личность Алистера Уинтрингема. Принесенные им известия прошедшей ночи разожгли воображение всего колледжа, и они ждали от него свежих подробностей деятельности дяди Дэвида. В этом, однако, их постигло разочарование, поскольку блестящий детектив еще не выходил на сцену.

– Ты уверен, что его здесь нет, Уинтрингем?

– Практически да. Я его нигде не нашел. Спросил у копа, которого поставили сторожить в музее.

– И что он сказал?

– В общем, ничего.

На самом деле констебль сказал: «Брысь отсюда, любопытный шкет! Рано тебе в такие дела нос совать». Но Алистер не собирался цитировать эти слова друзьям.

– Кого-то из актеров поселили в лазарете.

– Я знаю, – презрительно бросил Алистер. – Я был у Хорна под окном утром после завтрака. Он говорит языком глухонемых, так что все понятно. Так вот, один из актеров ему сказал, что сэра Тоби стукнули тупым орудием.

– А ему сказал тот, кто это знает?

– Я думаю, они все знают. Их же здесь оставили на ночь?

– Две актрисы в изоляторе. Я видел, как мисс Фосетт говорила с одной из них возле двери. Она была в синей пижаме.

– Мисс Фосетт?

Аудитория согнулась пополам от смеха и визга, который Алистер пытался перекрыть криком:

– Не будь идиотом! Не мисс Фосетт, актриса была в синей пижаме.

Когда веселье стихло, Брюс Притчард задумчиво произнес:

– Интересно, нашли ли в музее это тупое орудие?

– Не думаю. Дураков нет – оставлять его там валяться. На нем же оказались бы отпечатки пальцев. Я считаю, он его спрятал.

– Где?

– Откуда мне знать? Но наверняка где-нибудь поблизости. Вряд ли кто-то из них ушел до приезда полиции. Окна Гермионы выходят на музей, она не спала и видела, как приехала полиция. Полицейские торчали там целую вечность, потом вместе с актерами пошли в школу. Один из них спросил: «Все здесь? Хорошо». Значит, они все там были.

– А я думаю, его спрятали где-то на территории, – сказал Брюс Притчард.

– Тогда наверняка мы увидим, как копы его ищут! – радостно воскликнул Кокер-старший.

– А вот не увидишь, – презрительно заметил Говард. – Ты уедешь со своими родителями. А я увижу, потому что мои не приедут.

– Я думаю, – серьезно заявил Брюс Притчард, – что буду искать его сам. Мой отец приедет только после обеда, так что утро у меня свободно.

– Отличная мысль!

– И я буду!

– Здорово придумано, Притчард!

– И я буду.

– Давайте только не путаться друг у друга под ногами, – продолжил Притчард. – Чур, моя аллея от музея и до задних ворот, потому что придумал я.

– Чур, моя роща!

– Чур, возле павильона!

– Теннисный корт мне!

– А мне лодочный пруд!

– А вот мой отец, – сказал Алистер, увидев автомобиль Хью Уинтрингема, въезжающий в ворота. – Только чтобы ни учителя, ни полиция про ваши поиски не знали! И если найдете что-нибудь – оставьте в шкафчике в раздевалке до моего возвращения. Я выясню тем временем, где дядя Дэвид. И надо успеть пораньше вернуться, потому что играем матч.

Он надвинул на голову школьную шляпу, застегнул рубашку и побежал к автомобилю родителей. Вскоре машина уже ехала по сельским дорогам.

– Я привезла еды – перекусить на природе, – сказала его мать. – Можем поехать на Стэнхерстский луг. Ты не против?

– Ни капельки. Пап, дядя Дэвид сегодня приедет?

– Собирается, если будет время.

– А что такое, чем он занят?

– Ну, сегодня утром он в Стэнхерсте.

– Ага! Это ради следствия?

– Следствия? – удивились мистер и миссис Уинтрингем. Потом Хью рассмеялся:

– Ты думаешь, твой дядя Дэвид только и делает, что разъезжает по всяким следствиям? На самом деле он в тамошней больнице.

– Ага.

Алистер выглянул из окна машины.

– Конфетку? – предложила мать, протягивая открытую коробку.

– Спасибо.

Алистер выбрал большую зеленую и начал вдумчиво ее сосать. Что нужно дяде Дэвиду в больнице Стэнхерста? И тут он вспомнил. В каждом следствии большое значение имеют результаты вскрытия. Значит, дядя Дэвид занимается вскрытием убитого актера.

– Как у нас в этом году подача, Алистер? – спросил отец.

– Думаю, нормально.

Мистер и миссис Ридсдейл на лестнице встречали родителей новых учеников, которые держались более формально – не так, как Уинтрингемы и прочие ветераны.

– Прошу прощения, миссис Биллингтон-Смит, ваш мальчик несколько перевозбудился вчера во время представления. Экономка его продержала в постели до вашего приезда, но считает, что теперь он может встать – если организовать ему спокойный день. Мисс Фосетт, не могли бы вы отвести миссис Биллингтон-Смит наверх? Думаю, она хотела бы поговорить с экономкой.

Джудит передвигалась среди родителей, обмениваясь короткими репликами, блестяще выполняя обязанности хозяйки, хотя голова у нее раскалывалась. Она боялась, что в любой момент из школы может вывалиться толпа эксцентрично одетых небритых актеров или на аллею вдруг заедет полицейская машина с пассажирами в мундирах.

– Доброе утро, полковник Кроуфорд. Хорошая погода для матча, не правда ли? Вы в отличной спортивной форме. Мистер Кокер преисполнен энтузиазма по поводу команды в этом году. Как вы нашли своего мальчика?

– Для меня они все на одно лицо, – беспомощно ответила миссис Флиндерс-Кроуфорд. – Под этими мягкими шляпами цвета волос не видно. А, вот он! Марк!

Юный Флиндерс-Кроуфорд, забывший было, зачем его сюда вывели, попытался подставить ножку соседу. Услышав свое имя, он оглянулся на голос матери.

– Марк, давай, мы ждем! Иногда я думаю, что он какой-то странный! – воскликнула она, когда тот подошел.

Джудит выдавила из себя улыбку и пошла дальше, а Марк вслед за матерью направился к машине. У него не хватало слов объяснить ей, что в колледже – это в колледже, а дома – это дома, и эти два места разделены тысячами миль, а резкое их объединение ошеломительно. Да если бы он и мог ей объяснить, то не счел бы, что оно того стоит.

Мистер Уорвик нашел директора.

– Они завтракают, – сообщил он ему, понизив голос. – Кроме миссис Фентон, я хочу сказать. Нашим я дал еще поспать, но пришли четверо из лазарета и их разбудили. Потом появились те две девушки, так я подумал, что лучше их накормить.

– Совершенно правильно. Если можно, пусть посидят тихо, пока родители забирают детей. Постараетесь, Уорвик? Днем уже не так важно, что они еще остаются здесь. В большой толпе они будут не так подозрительны.

– Понял.

– Спасибо, что взяли этих людей на себя.

– Ну что вы. Мне даже интересно.

– Не могу сказать о себе того же. И все думаю, кто же из них убийца.

Мистер Уорвик нахмурился:

– Честно говоря, я никого не могу представить в этой роли. Но, наверное, я ошибаюсь: ведь кто-то из них это сделал.

Директор вздохнул и двинулся дальше. Увидев, что жена на секунду осталась одна, он подошел к ней.

– Дэвид поехал на вскрытие в Стэнхерстскую больницу. Следствие начнется в понедельник и может затянуться, если не найдут виновного. Дэвид думает, что если повезет, то прессу удастся не пускать сюда до понедельника. И нам должны дать того инспектора, которого он предложил. Кажется, его фамилия Митчелл.

– Что ж, я рада. Они с Дэвидом уже работали вместе. По крайней мере, Дэвид ему помогал: сам он официально не может вести дело. То есть я полагаю, что ему не разрешено.

– Так вот, этот человек приедет сразу после ленча, насколько я понимаю, и сразу возьмет все в свои руки. Суперинтендант Роджерс сейчас в Стэнхерсте, очевидно, изучает репутацию этой труппы. Сюда он послал двух сотрудников в штатском. Не знаю, что они тут делают, но не наше дело их спрашивать. Как только я узнал, что приезжает инспектор Митчелл, тут же сообщил суперинтенданту. Он отреагировал уклончиво, но, думаю, воспринял с облегчением.

– Я бы тоже так подумала. Доброе утро, миссис Тейлор. Ваш мальчик сейчас возле лестницы, вон он стоит, да, вон там. Тейлор!

– Тейлор, тебя зовут!

– Бонзо, проснись!

– Бонзо, на выход! За тобой мать приехала.

Миссис Тейлор с нежностью смотрела на идущего к ней сына.

– Понятия не имею, почему ему дали эту ужасную кличку – Бонзо. Как собаке из мультфильма. Вы не знаете?

Джудит лишь вежливо улыбнулась и посмотрела им вслед. «Глянула бы ты в зеркало, добрая женщина, – подумала она, – так и поняла бы, потому что вы с ним похожи, как горошины в стручке».

Найджелу Тренту было скучно. В его возрасте человек избегает бездействия любого рода, и теперешняя вынужденная пассивность вызывала у него растущее недовольство и раздражение. Целый час после позднего завтрака он читал газету и сделал небрежную попытку разобраться с почтой от поклонниц.

Она состояла в основном из печально-непристойных излияний школьниц, и вскоре он с отвращением отправил письма в мусорную корзину и пошел обследовать школу.

Примерно половина учеников уехала с родителями. Те же, кого еще не забрали, вместе с полностью забытыми, жившими слишком далеко для посещений, развлекались на открытом воздухе. Найджел смотрел, как они гоняли парусные лодки по пруду, возделывали миниатюрные садики, запускали на футбольном поле модели самолетов или просто бродили небольшими группами. Всюду царил мир и порядок.

На другой стороне поля среди деревьев виднелась крыша дома Крэнстонов. Там сейчас находилась Соня Фентон. Найджел задался вопросом, как она воспринимает непривычную обстановку. Решил, что не будет сейчас ее навещать, и через боковую дверь вошел в школьный зал.

Там он обнаружил прибиравшего сцену воспитателя. Предложение о помощи было отвергнуто, к разговорам воспитатель также не был расположен, и Найджел вышел в главный коридор, где встретил мистера Крэнстона и мистера Хилла, покидавших учительскую. Они спросили его, не могут ли чем-то помочь.

– Нет, я просто гуляю, – ответил Найджел. – Это ничего? Кажется, полицейским в данный момент не нужен, а в нашей компании стало слишком нервно.

– Вы не хотели бы осмотреть школу? – предупредительно поинтересовался мистер Крэнстон. – Хилл, вы заняты?

– Сейчас – нет.

В тоне мистера Хилла энтузиазм отсутствовал начисто.

– О, не беспокойтесь, ради бога. Я вполне могу побродить сам, если никому не мешаю.

– Хорошо. Классы внизу, дортуары наверху. Если вы действительно не против, мне нужно проверить несколько тетрадей.

Мистер Хилл смягчил свой уход улыбкой и устремился прочь по коридору. Найджел заглянул в школьную столовую, вернулся к обитой зеленым сукном двери директора и направился наверх.

В дортуарах стояла тишина. Накрытые белым кровати были аккуратно застелены, чередующиеся умывальники и тумбочки выстроились ровным строем, губки, расчески и щетки пребывали на своих местах. Под каждой кроватью тапочки, на крюках висят халаты. Другой одежды видно не было.

Несколько впечатленный этой демонстрацией аккуратности, мыслями то и дело возвращаясь к событиям минувших суток, Найджел вышел в открытую дверь, откуда доносились жизнерадостные голоса.

– Нога у Терстона практически зажила, – говорила экономка. – Сегодня вечером он может вернуться. Хорн и остальные двое пусть лучше останутся в лазарете до понедельника. Если они примут участие в веселье, у них наверняка снова поднимется температура.

– Как вы справлялись этой ночью? – спросила Рут Фосетт. – Вас не нервировали эти четверо актеров в лазарете? Вы же слышали, что это не был несчастный случай.

– Конечно, я не испугалась. Этот коп стоял прямо за дверью музея, и суперинтендант меня конфиденциально заверил, что все возможные подозреваемые находятся в доме учителей.

– В том числе и вот этот, – сказал Найджел с порога.

Он фактически сознался в подслушивании, но отказаться от эффектного выхода не смог.

Женщины тихо пискнули от удивления и повернулись к нему. Его фигура, изящество, с которым он держался за дверь, грациозно изогнувшись в поклоне, солнце, осветившее его красивое лицо, – это была такая чудесная картина, что у Рут Фосетт перевернулось сердце и она невольно улыбнулась в ответ:

– Это медицинский кабинет. Заходите и расскажите, на что жалуетесь.

Найджел с удовольствием принял приглашение. Найти в таком месте симпатичную девушку, да еще и дружелюбную, – это превосходило его самые смелые ожидания.

– Я страдаю от безделья, – признался он. – Поэтому пошел разведывать местность. Сейчас нам полагалось быть на полпути из Стэнхерста в Уинчестер, но мы, похоже, проведем уик-энд у вас под стражей. Вот уж не везет так не везет!

– Это вы про нас?

Они оба засмеялись. И в этот момент мимо двери прошел мистер Хилл. Он уже давно не слышал этого любимого им смеха, исполненного такого самозабвения. Рут в последнее время была непривычно мрачная, чем-то угнетенная. Он заглянул посмотреть, что вызвало такое веселье. Возле двери стояла экономка, за ней у окна Рут Фосетт, красивее, чем обычно, и сверкающими глазами глядела в лицо Найджела Трента.

– Это тот молодой актер, – шепнула экономка. – Правда прекрасно смотрятся вместе? Как будто из кино.

Мистер Хилл обнаружил, что на него сцена произвела намного менее радостное впечатление, пожалел о своем эгоистичном отказе быть у молодого человека гидом, и так, что решил это исправить.

– А, вот вы где, – сказал он. – Хотел вас спросить, не желаете ли партию в теннис? Сейчас мне решительно нечего делать.

Найджел заметил, как изменился взгляд Рут Фосетт при появлении мистера Хилла. Ее лицо и шея залились краской, и он тут же поставил точный диагноз. Но при всем том немножко разнообразия ей не повредит. И Найджел обернулся через плечо, идя к двери вслед за мистером Хиллом.

– Вы пойдете посмотреть на матч? – спросил он. – Тогда, надеюсь, там и увидимся.

«Почему бы и нет?» – подумала Рут, оставшись одна. Джон Хилл, войдя, не сказал ей даже «доброе утро».

Соня Фентон лежала в постели в глубочайшем отчаянии. Что с ней теперь будет? Она трезво себя оценивала и понимала, что ее игра, пусть и приемлемая, недостаточно хороша, чтобы обеспечить ей место ведущей актрисы труппы в отсутствие мужа и без его влияния. Боб действительно был блестящим актером и иногда вдохновлял ее играть лучше, чем она могла бы. Без него она опустится на более низкий уровень, наступят тяжелые времена, и что тогда? Таланта к характерным ролям у нее нет. Кроме того, пути этих шекспировских трупп лежат далеко от торных дорог. Ее опыт работы с ними не поможет ей в обычных турне, особенно теперь, когда так мало действующих разъездных трупп. Репертуарные театры тоже не внушали особых надежд: они берут молодые таланты из театральных училищ. В общем, как ни посмотри, ей предстояло мрачное будущее. Она слишком поздно начала. Соня в душе вообще не актриса. Она вышла на сцену под влиянием Боба, романтической страсти к театру и недовольства прежней жизнью. Удивительно, что достигла хоть такого уровня.

Мысль ее описала круг и вернулась к ужасу теперешнего шаткого положения. Труппа не может покинуть колледж «Денбери», пока не будет разгадана тайна смерти Боба Фентона, и все это время она в опасности. Страшная мысль пришла на ум, но Соня твердо ее отвергла. Это невозможно. Такие ужасные вещи просто не могут случаться.

Мисс Крэнстон тихо постучалась в дверь и вошла.

– Унести ваш поднос? Ой, вы же ничего не съели! Так не годится.

– Не смогла.

Соня лежала на спине в трагическом изнеможении, под глазами залегли темные круги, лишенные косметики щеки побледнели.

– Позвольте мне вам помочь, если я хоть что-нибудь могу для вас сделать, – сочувственно сказала мисс Крэнстон. – Понимаю, вы хотите побыть одна. Но помните, что совсем рядом у вас есть друзья, с которыми можно поговорить.

Соня порывисто протянула руку:

– Как вы ко мне добры! Да, есть одна вещь. Я хотела бы видеть Найджела… Найджела Трента. Он… он был большим другом моего мужа.

– Конечно. Я его приглашу к чаю, если вы будете себя достаточно хорошо чувствовать, чтобы встать. Или вы сегодня спуститесь вниз?

«Черт бы побрал эту женщину, – подумала Соня. – Что за замшелые понятия?» Ей явно не пришло в голову, что Найджел может навестить ее, пока она лежит в кровати. Или это она нарочно? Круглое лицо мисс Крэнстон никак не выдавало ее мыслей. Соня снова откинулась на подушки.

– Мне сейчас не очень хорошо, – произнесла она слабым голосом. – Наверное, я попросила бы доктора меня осмотреть. Не того молодого, – добавила она, вспомнив, как обошелся Дэвид с Эдуардом Гэшем, – а пожилого, доктора Мэйсона. Я правильно его назвала?

– Я ему позвоню, – ответила мисс Крэнстон. – А теперь не лучше ли вам еще поспать? Я задерну шторы, иначе солнце будет светить вам в лицо.

Мисс Крэнстон оставила гостью и направилась в школу, продолжая переживать за Соню: бедная женщина совершенно потрясена этим ужасным событием. Проходя под ее окнами, она случайно посмотрела вверх и крайне удивилась, увидев, как резко больная отдернула голову и исчезла за шторами.