Текст книги "Проклятие Ведьмака"

Автор книги: Джозеф Дилейни

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Я подхватил мешок и последовал за ним. Вскоре мы свернули с дороги и пошли напрямик через лес и широкий луг. Идти было легко и приятно, однако мы остановились задолго до захода солнца. Ведьмак слишком вымотался. По-хорошему, ему следовало бы оставаться в Чипендене, восстанавливать силы после болезни.

У меня возникло скверное чувство, связанное с тем, что ждет нас впереди, – сильное ощущение опасности.

Глава 4
Пристаун

Пристаун, построенный на берегах реки Рибл, оказался самым большим городом, где мне когда-либо приходилось бывать. Мы спускались по склону холма, и река, словно огромная змея, мерцала оранжевым в лучах заходящего солнца.

Это был настоящий город церквей – сплошные шпили и башни, возвышающиеся над рядами небольших домов. Прямо на вершине холма, почти в центре города, стоял кафедральный собор. Внутри его легко поместились бы три самые большие церкви из всех, какие я видел раньше. И еще там была колокольня… Построенная из известняка, почти белая и такая высокая, что, наверно, в дождливый день крест на ее вершине скрывался в облаках.

– Это самая большая колокольня в мире, да? – в волнении спросил я.

– Нет, парень, – улыбнулся Ведьмак. – Но самая большая в Графстве. Что неудивительно, если вспомнить, как много в этом городе священников. Хотелось бы, чтобы их было поменьше, но придется рискнуть. – Улыбка на его лице вдруг погасла. – Легок на помине! – прошипел он сквозь стиснутые зубы.

И вытолкнул меня сквозь дыру в живой изгороди на соседнее поле. Приложил палец к губам в знак молчания и заставил припасть к земле рядом с ним. Я замер, вслушиваясь в звуки приближающихся шагов.

Высокая, густая изгородь из боярышника по большей части еще не потеряла своих листьев, но даже сквозь них я смог разглядеть черную сутану над башмаками. Мимо шел священник.

Мы не шевелились еще какое-то время после того, как шаги стихли в отдалении. Только тогда Ведьмак снова вывел меня на дорогу. Я никак не мог понять, к чему была вся эта суета. В путешествиях нам не раз попадались священники, и, хотя они не проявляли особого дружелюбия, никогда прежде мы не прятались.

– Нужно быть настороже, парень, – объяснил Ведьмак. – Со священниками всегда могут возникнуть проблемы, но в этом городе они по-настоящему опасны. Видишь ли, епископ Пристауна – дядя верховного квизитора. Уверен, ты слышал о нем.

Я кивнул:

– Он охотится на ведьм, да?

– Точно, парень. Схватив того, кого считает ведьмой или колдуном, он нахлобучивает черную шляпу и вершит суд… обычно очень скорый. На следующий день он надевает другую шляпу, превращается в палача и организует сожжение. Говорят, верховный квизитор добился в этом деле огромного мастерства и поглазеть на казнь собирается много народу. По слухам, он устанавливает столб с особой тщательностью, чтобы бедная ведьма мучилась как можно дольше. Предполагается, что боль заставляет ее сожалеть о своих деяниях, она молит Бога о прощении, и таким образом после смерти душа ее будет спасена. Но это всего лишь слова. Квизитор не знает того, что известно любому ведьмаку. Он не распознает настоящую ведьму, даже если она вылезет из могилы и ухватит его за ногу! Нет, он просто жестокий человек, который любит причинять боль. Это доставляет ему удовольствие. К тому же он богатеет, продавая дома и имущество казненных.

Вот почему нас ждут дополнительные трудности. Видишь ли, квизитор считает, что ведьмаки – те же колдуны. Церковь не любит тех, кто вмешивается в дела тьмы, пусть даже борясь с ней. По их мнению, этим могут заниматься только священники. Квизитор имеет право арестовать любого, и вооруженные церковные старосты исполняют все его приказания. Но не вешай нос, парень, потому что на этом плохие новости заканчиваются.

А хорошие новости вот какие. Квизитор живет в большом городе на юге, далеко за пределами Графства, и редко выбирается на север. Так что, если нас узнают и его вызовут, ему понадобится неделя, чтобы добраться сюда, даже верхом. Вдобавок меня здесь никто не ждет. Никому и в голову не придет, что я появлюсь на похоронах брата, с которым не разговаривал сорок лет.

Однако меня эти его слова не очень-то успокоили. Ведьмак стал спускаться по склону холма, и я двинулся следом, в ужасе от услышанного. Мой наставник в своем плаще, с посохом ведьмака, очень рисковал входить в город в таком виде. Но только я собрался заговорить об этом, как он жестом остановил меня, и мы свернули налево, в небольшую рощу. Углубившись в нее примерно на тридцать шагов, Ведьмак остановился.

– Ты прав, парень, – сказал он. – Сними плащ и дай его мне.

Я не возражал. По его тону я понял, что он собирается сделать, но не мог взять в толк, как именно. Ведьмак тоже снял плащ и положил посох на землю.

– Теперь принеси-ка мне немного тонких веток. Я имею в виду – не слишком тяжелых.

Я выполнил его просьбу. Он положил посох среди веток и обмотал все это нашими плащами.

Теперь мне уже стало ясно, что он задумал. Ветки торчали с обеих сторон вязанки. Казалось, будто мы просто сходили в лес за хворостом. Такая вот маскировка.

– Неподалеку от кафедрального собора много маленьких гостиниц. – Ведьмак бросил мне серебряную монету. – Нам с тобой нельзя останавливаться в одной и той же, потому что если придут за мной, то арестуют и тебя. Тебе, парень, лучше вообще не знать, где я буду. Квизитор применяет пытки, и если захватит одного из нас, то быстро заполучит и второго. Я пойду первым. Выжди десять минут и отправляйся следом. Подыщи себе гостиницу, в названии которой нет никаких упоминаний о церкви – что бы по чистой случайности мы не оказались в одной и той же. Не ужинай – завтра нам предстоит работа. Похороны назначены на девять утра, но постарайся оказаться в соборе раньше. Если я уже буду там, держись от меня подальше.

Я понял, что он имел в виду, говоря о работе. Мы должны будем спуститься в катакомбы, чтобы лицом к лицу встретиться с Лихом. Эта мысль мне совсем не понравилась.

– Ах да, и еще кое-что, – снова заговорил Ведь мак, уже совсем собравшись уходить. – Возьмешь мой мешок с собой. О чем нужно помнить, входя с ним в такой город, как Пристаун?

– О том, что нужно держать его в правой руке. Он кивнул в знак согласия, подхватил вязанку – правой рукой – и ушел.

Мы оба были левшами, а этого священники не одобряют. Они считают, что все левши «порченые», легко поддаются искушению дьявола или даже состоят с ним в союзе.

Я выждал даже больше десяти минут, чтобы дать наставнику возможность уйти подальше, и стал спускаться по склону холма с тяжелым мешком в руке, держа курс на колокольню. В городе мне снова пришлось подниматься в гору, чтобы попасть к кафедральному собору. Оказавшись рядом с ним, я принялся искать гостиницу.

Их и правда было здесь очень много. Похоже, на каждой мощенной булыжником улице имелась хотя бы одна. Плохо только, что почти все их названия так или иначе имели отношение к церкви. Вот лишь немногие: «Посох епископа», «У колокольни», «Веселый монах», «Митра», «Святая книга и свеча». Последнее название напомнило мне о том, почему мы вообще оказались в Пристауне. Брат Ведьмака убедился на собственной шкуре: святые книги и свечи бесполезны против тьмы. Даже в сочетании с колоколом.

Вскоре стало ясно, что Ведьмак, выбрав гостиницу для себя, очень затруднил мне задачу. Я потратил уйму времени, бродя по лабиринту узких переулков и широких улиц Пристауна. Ни на улице Филда, ни на другой, под названием Путь Монаха, я не обнаружил ни одной гостиничной вывески. Улицы, вымощенные булыжником, были полны людей, которые все будто куда-то спешили. Большой рынок в конце Пути Монаха уже закрывался, но кое-кто из продавцов и покупателей все еще продолжал торговаться. Здесь очень сильно пахло рыбой, и над площадью с пронзительными криками носилась стая чаек.

Мне постоянно попадались люди в сутанах. Увидев кого-нибудь из них, я сворачивал за угол или переходил на другую сторону. Просто не верилось, что в одном городе может быть столько священников.

Потом я спустился с Рыбачьего холма. Увидев вдали реку, я пошел обратно и в конце концов описал круг, но все без толку. Просить людей подсказать дорогу к гостинице, название которой не имело бы никакого отношения к церкви, я не мог из опасения, что меня сочтут сумасшедшим. Меньше всего мне хотелось привлекать внимание. Хотя я и нес черный кожаный мешок Ведьмака в правой руке, но то и дело ловил на себе любопытствующие взгляды.

Наконец незадолго до наступления темноты я нашел где остановиться. Рядом с кафедральным собором, неподалеку от того места, откуда я начал свои поиски, была маленькая гостиница под названием «Черный бык».

До того как стать учеником Ведьмака, я никогда не останавливался в гостиницах, никогда не уходил далеко от папиной фермы. С тех пор мне не раз приходилось ночевать в гостинице – иногда наш путь затягивался на несколько дней. Это могло бы случаться и чаще, если бы Ведьмак не был таким бережливым. Если погода была недостаточно плохой, он считал, что раскидистое дерево или старый сарай – вполне подходящее укрытие для ночлега. Однако сейчас я впервые останавливался в гостинице самостоятельно и потому, открывая дверь, немного нервничал.

Я оказался в большой темной комнате, освещенной единственным фонарем. По комнате было расставлено множество столов и пустых кресел около них, а в дальнем ее конце была стойка. От нее исходил неприятный уксусный запах – дерево насквозь пропиталось прокисшим элем. Справа от стойки висел колокольчик, и я позвонил в него.

Тут же позади нее открылась дверь, и оттуда, вытирая большие руки о грязный фартук, вышел лысый человек.

– Мне нужна комната на ночь, если можно, – сказал я и быстро добавил: – Хотя, возможно, я останусь тут дольше.

Он смотрел на меня с таким видом, словно я был какой-то пакостью, которую он только что обнаружил на подошве своего башмака, но стоило мне вытащить и положить на прилавок серебряную монету, как выражение лица у него заметно изменилось в лучшую сторону:

– Ужин подать, господин?

Я покачал головой. И не только потому, что должен был поститься. Одного взгляда на его грязный фартук было достаточно, чтобы отбить аппетит.

Пять минут спустя я уже оказался наверху в своей комнате и запер дверь. Постель была в беспорядке, простыни грязные. Ведьмак на моем месте выразил бы недовольство, но я очень хотел спать, а здесь всяко было лучше, чем в щелястом сарае.

Вместо белой дорожки, пересекающей зеленую лужайку в направлении западной части сада, и привычного для меня зрелища холма Клин Парлик я видел лишь ряд грязных домов на противоположной стороне улицы, из труб которых поднимался дым.

Я лег в постель, так и не выпустив из рук мешок Ведьмака, и почти сразу же заснул.

На следующее утро в начале девятого я уже шагал к кафедральному собору. Мешок я запер в своей комнате, поскольку странно было бы появиться с ним на заупокойной службе. Я слегка волновался, оставляя его в гостинице, но, как и дверь, мешок запирался на замок, и оба ключа лежали в моем кармане. Был у меня с собой и третий ключ.

Ведьмак дал мне его, когда послал в Хоршоу утихомирить потрошителя. Ключ изготовил его брат, слесарь Эндрю. Этим ключом можно было открыть почти любой не слишком сложный замок. Вообще-то мне следовало его вернуть, но я знал, что у Ведьмака есть и другие такие же, и, раз он не спрашивал, я оставил ключ себе. Полезная штука, вроде маленькой трутницы, которую подарил мне отец в начале моего ученичества. Ее я тоже всегда носил в кармане. Когда-то она принадлежала моему деду и считалась фамильным достоянием, но для меня, ставшего учеником Ведьмака, трутница оказалась особенно полезной.

Я долго взбирался на холм, держась справа от колокольни. Утро выдалось сырое, мелкий дождь моросил в лицо. Больше трети колокольни скрывали тяжелые серые тучи, быстро бегущие с юго-запада. В воздухе ощущался неприятный запах сточных канав, из труб домов валил дым, стелющийся над улицами.

Большинство людей тоже торопливо поднимались на холм. Одна женщина только что не бежала, волоча за собой двух ребятишек, маленькие ножки которых не поспевали за ней.

– Шевелитесь! Быстрее! – ворчала она. – А не то все пропустим!

Сначала я подумал, что люди торопятся на похороны, но потом понял, что вряд ли – слишком уж возбужденный был у них вид. Добравшись до площадки на вершине холма, я свернул налево к собору. По обе стороны дороги толпились взволнованные люди, как будто чего-то ожидая. Они преграждали мне путь, и я со всей возможной осторожностью стал пробираться сквозь толпу, стараясь не наступить кому-нибудь на ногу и постоянно извиняясь. В конце концов толпа стала такой плотной, что я вынужден был остановиться.

Долго ждать не пришлось. Справа от меня неожиданно раздались хлопки и приветственные возгласы, однако они не мешали расслышать цоканье лошадиных копыт. В направлении кафедрального собора двигалась большая процессия. Впереди ехали два всадника в черных шляпах и плащах, с мечами на бедрах. За ними следовали другие всадники, вооруженные кинжалами и огромными дубинками… десять… двадцать… пятьдесят… и в конце, чуть в отдалении от остальных, еще один всадник – на огромном белом жеребце.

На нем тоже был черный плащ, но под плащом у горла и на запястьях проглядывала дорогая кольчуга, а рукоятка меча была инкрустирована рубинами. Сапоги из прекрасно выделанной кожи стоили, пожалуй, больше, чем крестьянин зарабатывает за год.

Судя по одежде и манере держаться, всадник был из числа тех, кто привык отдавать приказы. Впрочем, это не вызвало бы сомнений, будь он даже в лохмотьях. Из-под широкополой красной шляпы выглядывали светлые волосы, а голубизне глаз уступало даже летнее небо. Я смотрел на него как завороженный. Он был почти нечеловечески красив, но одновременно и силен, с выступающим подбородком и свидетельствующим о непреклонной решимости лбом. Однако, взглянув еще раз в его голубые глаза, я увидел в них жестокость и злобу.

Он напомнил мне рыцаря, который однажды проскакал мимо нашего хутора, когда я был еще совсем маленьким. Тот тоже даже не взглянул в нашу сторону. Для него нас просто не существовало. Ну, по крайней мере, так сказал отец. По его словам, рыцарь был из «благородных». С одного взгляда на него становилось ясно, что он вышел из семьи, все предки которой на протяжении столетий обладали богатством и властью.

При слове «благородных» отец сплюнул на землю и добавил, что мне здорово повезло родиться крестьянским сыном, зарабатывающим себе на хлеб честным трудом.

Этот скачущий через Пристаун человек, несомненно, тоже принадлежал к «благородным». Высокомерие и властность были написаны у него на лице. К своему ужасу, я понял, что горделивый всадник, скорее всего, квизитор, поскольку позади него два коня тянули открытую повозку, где стояли люди в цепях.

В основном это были женщины, но было и двое мужчин. Они выглядели так, словно уже давно ничего не ели. Их одежда была в грязи, на теле видны следы побоев. У одной несчастной глаз так сильно заплыл, что напоминал гнилой помидор. Некоторые женщины безнадежно стенали, по их щекам катились слезы. Одна снова и снова с надрывом выкрикивала, что невиновна. Но тщетно. Они оказались в плену, вскоре их будут пытать, а потом сожгут.

Внезапно к повозке метнулась молодая женщина, подбежала к одному из плененных мужчин и попыталась сунуть ему яблоко. Наверное, она была его родственницей… может, дочерью.

К моему ужасу, квизитор просто развернул коня и сшиб ее с ног. Только что она стояла с яблоком в протянутой руке – и вот уже лежит на мостовой, крича от боли. Я хорошо разглядел безжалостное выражение его лица. Он радовался тому, что заставляет ее страдать. Повозка в сопровождении еще большего числа вооруженных всадников с грохотом проезжала мимо, и приветственные крики в толпе сменились оскорблениями и воплями «На костер их!».

И тут я разглядел среди пленников закованную в цепи девочку, не старше меня, с широко распахнутыми от страха глазами. От дождя пряди ее темных волос прилипли ко лбу, капли стекали с кончика носа и подбородка точно слезы. Я смотрел на ее черное платье, на остроносые туфли – и с трудом верил своим глазам.

Это была Алиса. И она стала пленницей квизитора.

Глава 5
Похороны

От всего увиденного голова у меня пошла кругом. В последний раз я встречался с Алисой несколько месяцев назад. Нам с Ведьмаком пришлось разбираться с ее теткой, ведьмой по имени Костлявая Лиззи, но Алиса, в отличие от остальных членов ее семьи, не была окончательно испорченной. На самом деле, если кого-то из своих знакомых я и мог назвать другом, то, пожалуй, только ее. И это благодаря ей тогда же я сумел уничтожить Мамашу Малкин – самую злобную ведьму Графства.

Алиса не была плохой, просто ей очень не повезло с семьей. Я не мог допустить, чтобы ее сожгли как ведьму. Нужно было что-то придумать, чтобы спасти ее, но в тот момент у меня не было никакой, даже самой смутной идеи, как это сделать. Я решил сразу же по окончании похорон просить Ведьмака о помощи.

И еще этот квизитор. Надо же было такому случиться, что наш поход в Пристаун по времени совпал с его приездом! Нам с Ведьмаком угрожала серьезная опасность. Скорее всего, теперь мой наставник не станет задерживаться здесь после похорон. В глубине души я очень сильно надеялся, что он решит уйти прямо сейчас, отказавшись от противоборства с Лихом. Вот только я не мог сбежать, оставив Алису умирать.

Когда повозка проехала, толпа подалась вперед и потянулась за процессией квизитора. Мне пришлось двигаться вместе со всеми, так тесно меня зажало в толпе. Повозка проехала мимо кафедрального собора и остановилась около большого трехэтажного дома. Я предположил, что это и есть церковный дом, где живут священники, и что именно здесь пленников собираются пытать. Их сбрасывали с повозки и волокли внутрь, но я был слишком далеко, чтобы рассмотреть Алису. Пока я не мог помочь ей, но надо было срочно что-нибудь придумать – ведь казнь будет скорой…

С этими грустными мыслями я повернулся и, проталкиваясь сквозь толпу, пошел к собору, где должна была состояться похоронная служба по отцу Грегори. Это было величественное здание с огромными контрфорсами и высокими стрельчатыми окнами, забранными разноцветными стеклами. Потом я вспомнил слова Ведьмака и взглянул на большую каменную горгулью над главным входом.

Чудовище на фасаде изображало Лихо таким, каким он был когда-то и каким пытался стать теперь, когда его сила вновь возросла. Покрытое чешуей мускулистое тело было напряжено, как перед рывком, длинные острые когти вцепились в притолоку. Казалось, чудище вот-вот спрыгнет вниз.

За время ученичества мне доводилось встречать весьма устрашающих созданий, но ничего безобразнее огромной головы горгульи я никогда не видел. Ее вытянутый подбородок сильно загибался вверх, едва не касаясь длинного носа, а взгляд налитых злобой глаз словно следил за мной, пока я приближался к собору. Уши тоже впечатляли – такие больше подошли бы большому псу или даже волку. Да уж, меньше всего мне хотелось бы встретиться в катакомбах с таким чудищем!

Прежде чем войти внутрь собора, я снова в отчаянии оглянулся на дом священников, спрашивая себя, есть ли хоть какая-нибудь надежда спасти Алису.

Собор был почти пуст, и я без труда нашел место в задних рядах прихожан. Неподалеку, стоя на коленях и склонив головы, молились две старухи, и алтарный служка усердно зажигал свечи.

У меня было время оглядеться. Внутри кафедральный собор казался больше, чем снаружи, благодаря высоким сводам и огромным деревянным балкам под потолком. Даже легкий кашель отдавался тут гулким эхо. Между скамьями было три прохода. Средний вел прямо к ступеням алтаря и был достаточно широк, чтобы по нему проехала повозка. Все здесь поражало воображение: статуи сверкали позолотой, стены были выложены мрамором. Ничего общего с маленькой церковью в Хоршоу, где служил брат Ведьмака.

В передней части центрального прохода стоял открытый гроб отца Грегори, со свечами по углам. Никогда в жизни я не видел таких свечей – огромные, выше человеческого роста, они были укреплены в массивных медных подсвечниках.

В собор начали заходить люди, по одному, по двое, и, как я, садились на скамьи подальше от алтаря. Я продолжал высматривать Ведьмака, но его пока не было.

Оглядываясь по сторонам, я невольно пытался найти какие-то доказательства существования Лиха. Пока я никак не ощущал его присутствия, но это не значит, что он не способен почувствовать мое. Что, если слухи правдивы? Что, если он уже набрал достаточно сил, чтобы принять человеческий облик, и сейчас сидит среди прихожан? Я нервно оглядывался по сторонам, но потом, вспомнив, что говорил Ведьмак, расслабился. Лихо связан и сидит в катакомбах, далеко внизу. По крайней мере, сейчас мне нечего его бояться.

Или нет? Его разум настолько силен, говорил наставник, что он может дотягиваться им до дома, где живут священники, и до собора, затуманивая мысли людей. Может, как раз сейчас он пытается проникнуть и в мою голову!

Я в ужасе поднял глаза и поймал взгляд женщины, только что отдавшей последнюю дань уважения отцу Грегори и возвращающейся на свое место. Я мгновенно узнал в ней рыдавшую над ним домоправительницу. Она тоже узнала меня и остановилась рядом.

– Почему ты пришел так поздно? – сердито спросила она громким шепотом. – Если бы ты явился сразу же, как я послала за тобой, сейчас он был бы жив.

– Я сделал все, что мог, – коротко ответил я, стараясь не привлекать к нам слишком много внимания.

– Иногда сделать все, что можешь, оказывается недостаточно, верно? Квизитор прав насчет вашего племени – от вас одни неприятности! Вы заслуживаете того, как с вами поступают!

При упоминании квизитора я вздрогнул, но тут внутрь один за другим начали входить люди, все в черных сутанах и плащах. Священники… десятки священников! Никогда не думал, что можно увидеть их столько сразу. Как будто все священники мира съехались на похороны отца Грегори. Однако я понимал, что это не так, что здесь лишь те, кто живет в Пристауне… ну, может, еще в нескольких ближайших деревнях и городках. Домоправительница отца Грегори не произнесла больше ни слова и поспешила к своей скамье.

Теперь я и в самом деле испугался. Вот я сижу здесь, в кафедральном соборе, прямо над катакомбами, ставшими логовом самого страшного создания в Графстве, и именно сейчас сюда прибыл квизитор… Вдруг меня узнают? Я отчаянно хотел оказаться как можно дальше отсюда и с тревогой оглядывался в поисках наставника, но не видел его. И уже совсем решил было уйти, как вдруг большие двери широко распахнулись, и в собор потянулась длинная процессия, преградив мне путь к бегству.

Человека, который шел во главе процессии, я поначалу принял за квизитора – они и в самом деле были очень похожи. Однако этот выглядел старше, и я вспомнил слова Ведьмака о том, что дядя квизитора – епископ Пристауна. Видимо, это он и был.

Церемония началась. Песнопения продолжались бесконечно, и так же бесконечно мы то вставали, то садились, то опускались на колени. Стоило занять одно положение, как приходилось тут же менять его. В тех местах, где похоронная служба шла на греческом, я лучше понимал, что происходит, потому что, когда я был маленьким, мама обучала меня этому языку. Однако большая часть службы велась на латыни. Кое-что я тоже ухватывал, но очень мало и решил как-нибудь при случае непременно приналечь на латынь.

Епископ сказал, что сейчас отец Грегори на небесах и что он заслужил это, так как много лет трудился на благо людей. Я почти не удивился, что он ни словом не обмолвился о том, как именно погиб отец Грегори. Полагаю, священники не распространялись на эту тему, не желая признавать тот факт, что их заклинания бессильны.

Спустя почти час заупокойная служба закончилась. Процессия покинула церковь, но на этот раз шесть священников несли гроб. Четверо других, довольно крупных, шли следом, держа свечи, что, по-видимому, было нелегко, учитывая, как они пошатывались под их тяжестью. И только когда последний из них проходил мимо меня, я разглядел трехгранное основание медного подсвечника.

На каждой из трех граней была изображена безобразная горгулья, которую я видел над входом в кафедральный собор. И хотя, скорее всего, этот эффект создавало трепещущее пламя, у меня снова возникло ощущение, будто чудовище сверлило меня взглядом все время, пока священник проходил мимо.

Наконец все священники, а следом за ними и прихожане в черном вышли, но я еще долго оставался внутри собора из опасения столкнуться с домоправительницей отца Грегори.

И ломал голову, что же мне делать. Ведьмака я не видел, не знал, где он остановился, и не представлял, как его найти. Но нужно было предостеречь его насчет квизитора… да и домоправительницы тоже.

Снаружи дождь прекратился, двор перед собором был пуст. Справа я увидел хвост процессии, огибающей собор и направляющейся, надо полагать, на кладбище.

Я решил пойти другим путем – через передние ворота и дальше на улицу, но внезапно замер, потрясенный. Прямо посреди улицы жарко спорили двое людей; точнее говоря, пыл в основном исходил от сердитого краснолицего священника с забинтованной рукой. Вторым был Ведьмак.

Похоже, оба заметили меня одновременно. Ведьмак жестом показал, чтобы я шел дальше, и сам двинулся следом по противоположной стороне улицы.

Священник крикнул ему вслед:

– Одумайся, Джон, пока еще не поздно!

Я обернулся и увидел, что священник стоит, пристально глядя на меня.

Не могу утверждать с уверенностью, но возникло впечатление, будто я внезапно заинтересовал его больше, чем Ведьмак.

Несколько минут мы спускались по склону холма и наконец добрались до его подножия. Поначалу нам попадалось немного народу, но вскоре улицы стали у же, а людей на них прибавилось. Несколько раз сменив направление, мы добрались до рынка – большой, мощенной плиткой площади с множеством лотков под серыми тентами из водонепроницаемой ткани, натянутыми на деревянные рамы, по которой туда-сюда сновали люди. Пробираясь за Ведьмаком через толпу, я едва не наступал ему на пятки – а как еще было не потерять его среди всего этого столпотворения?

На северной стороне площади обнаружилась большая таверна с пустыми скамейками снаружи, и Ведьмак устремился к ней. Поначалу я подумал, что он хочет перекусить: если он решил покинуть город из-за квизитора, можно было и не торопиться. Однако вместо этого он свернул в узкий, мощенный булыжником тупик, подошел к низкой каменной стене, рукавом стер с ее верхней грани капли дождя, сел и жестом велел мне сделать то же самое.

Я послушался и огляделся. Тупик был пуст, с трех сторон его окружали стены товарных складов. Окон на них практически не было, а имеющиеся пошли трещинами и были так грязны, что по крайней мере с этой стороны можно было не опасаться любопытных взглядов.

Ведьмак все никак не мог отдышаться после ходьбы, и это дало мне возможность первому начать разговор.

– Квизитор здесь, – сообщил я.

Он кивнул:

– Ага, парень, он здесь, это точно. Я стоял там же, где и ты, только на противоположной стороне улицы, но ты был слишком занят, глазея на повозку, и не заметил меня.

– Так вы видели ее? В повозке была Алиса…

– Алиса? Что еще за Алиса?

– Племянница Костлявой Лиззи. Мы должны помочь ей…

Как я уже говорил, Костлявая Лиззи была ведьмой, которую мы поймали этой весной. Сейчас Ведьмак держал ее в яме, в своем саду в Чипендене.

– А-а, та Алиса… Ну, тебе лучше позабыть о ней, парень, все равно ничего сделать нельзя. Квизитора сопровождают не меньше пятидесяти вооруженных людей.

– Но это несправедливо! – воскликнул я, поражаясь его спокойствию. – Алиса не ведьма.

– В этой жизни вообще мало справедливости, – ответил Ведьмак. – Среди осужденных на самом деле нет ни одной ведьмы. Как тебе известно, настоящая ведьма способна унюхать квизитора за много миль.

– Но Алиса – мой друг. Я не могу оставить ее умирать! – Я почувствовал, как внутри закипает гнев.

– Сейчас не время для сантиментов. Наше дело – защищать людей от тьмы, а не отвлекаться на хорошеньких девушек.

Я был в ярости – в особенности теперь, когда знал, что когда-то Ведьмак сам «отвлекся на хорошенькую девушку», которая к тому же была ведьмой.

– Алиса помогла спасти мою семью от Мамаши Малкин, вспомните!

– А почему Мамаша Малкин вообще оказалась на свободе? Ну-ка ответь мне, парень!

Я вспыхнул от стыда и опустил голову.

– Потому что ты впутал в наши дела эту девчонку, – сам ответил на свой вопрос Ведьмак. – И я не хочу, чтобы это повторилось. Тем более здесь, в Пристауне, когда квизитор дышит нам в затылок. Ты поставишь под удар свою жизнь – и мою заодно. И говори потише – ни к чему привлекать внимание.

Я оглянулся, но, кроме нас, в тупике никого не было. В отдалении мелькали проходившие мимо люди, но никто из них не смотрел в нашу сторону. Позади, за дальней стороной рынка, я видел крыши домов, поднимающийся из труб дым и колокольню. И все же, заговорив, я понизил голос.

– Что квизитору здесь понадобилось? – спросил я. – Вы говорили, что в основном он делает свое дело на юге, а на север приезжает, лишь когда за ним посылают.

– По большей части это так и есть, но иногда он сам отправляется в экспедицию на север Графства и даже еще дальше. По слухам, за прошедшие несколько недель он прочесал все побережье, где и насобирал весь этот сброд, который везли в повозке.

Я разозлился, что он отнес Алису к «сброду», потому что знал: это не так. Однако сейчас было не время спорить, и я сдержался.

– Однако в Чипендене мы будем в безопасности, – продолжал Ведьмак. – Он не отваживается забираться в те края.

– Значит, мы возвращаемся домой?

– Нет, парень, пока нет. Я уже тебе говорил – у меня в этом городе есть незаконченное дело.

Сердце у меня упало, я со страхом посмотрел в сторону входа в тупик. Люди по-прежнему шли мимо по своим делам. Я слышал, как продавцы в палатках расхваливают товар. Хорошо хоть, что нас оттуда не было видно. И все же мне было тревожно. Предполагалось, что мы с Ведьмаком будем делать вид, что не знакомы. Однако священник, с которым он разговаривал у собора, узнал его. Домоправительница отца Грегори узнала меня. Что, если кто-то забредет в тупик, поймет, кто мы такие, и нас арестуют? Сейчас в городе много священников из других приходов Графства, и они знают Ведьмака в лицо. Одно хорошо – что пока они наверняка все еще на кладбище.

– Этот священник, с которым вы разговаривали, – кто он? Похоже, он вас знает. Он не скажет квизитору, что вы здесь? – Спрашивая, я пытался понять, будем ли мы на самом деле где-нибудь в безопасности, поскольку этому краснолицему священнику ничего не стоило направить квизитора и в Чипенден. – Ох, есть и еще кое-что. Домоправительница вашего брата узнала меня на похоронах. Она была очень сердита. Она тоже может рассказать кому-нибудь, что мы здесь.