Текст книги "Тысяча свечей"

Автор книги: Джойс Дингуэлл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Ты жива, разве этого мало?

– Должно быть, у вас вошло в привычку рыскать вдоль забора в надежде встретить незамужнюю девушку, попавшую в беду, а, мистер Крэг?

– Нет, мисс Бромли. (Интересно, откуда он знает ее имя). Я действительно время от времени прогуливаюсь вдоль забора. Эту дурную привычку заработал в «Падающей Звезде». Там она крайне необходима.

– Почему?

– Потому что там водятся дикие собаки динго.

– А разве в «Падающей Звезде» есть овцы? – По крайней мере, она знала, что от динго следует оберегать именно овец.

– В «Падающей Звезде» нет, а у соседей к югу есть. Вот я и держу собак подальше от них.

– Как благородно.

– Да уж, у меня благородства побольше, чем у некоторых. Хочешь убедиться? – Он принялся медленно утрамбовывать табак, и что-то в этом неторопливом движении насторожило девушку.

– Я лучше пойду домой.

– Иди, я тебя не держу, – ухмыльнулся он.

– Еще чего не хватало!

– На твоем месте я не был бы так уверен.

Его гомерический хохот преследовал девушку всю дорогу, пока она тащила непокорного пони вверх по склону обратно к конюшням.

Домрея нигде не было, и Пиппа мысленно перекрестилась: «И слава Богу!» Она расседлала и насухо вытерла Рикаби, переоделась и внимательно обследовала брюки. При желании их еще можно использовать, хотя все равно придется рассказать обо всем Рене. Что же касается ее собственной кожи, то, как и предупреждал Крэг, и она не избежала горькой участи. Ссадин и царапин не было разве что на лице, и девушка с ужасом думала о горячем душе. Не легче ли сразу плюхнуться в скипидар?

Придя домой, она первым делом разыскала сестру и извинилась за испорченную одежду.

– Пустяки, – отмахнулась та. – Давно пора было выкинуть это старье. Говоришь, ты упала? – Рена загадочно прищурила глаза.

– Да. Но это полностью моя вина. Зря я поехала к ручью.

– А Домрея разве не было рядом?

– Нет.

– И никого, кто бы помог тебе?

– Почему никого? Мистер Крэг как раз проверял забор.

– И спас тебя?

Что-то в ее голосе заставило Пиппу поднять голову. Огромные прекрасные темно-синие глаза австралийки были полны слез. Слезы? Неужели железная Рена умеет плакать? Впрочем, в следующее же мгновение девушка решила, что ей показалось.

– Нужно быть осторожнее, когда падаешь. – Рена вызывающе посмотрела на сестру. – Твердой бывает не только земля.

– О чем ты?

– Иногда… – Она запнулась на полуслове и, повернувшись, зашагала прочь.

Пиппа смотрела ей в следки думала: «Как в одном человеке уживается столько разных чувств? Сейчас она милая и веселая, а через секунду просто невыносима».

Всю неделю Пиппа помогала Домрею по хозяйству. Никто из коров пока не отелился, но и без этого в конюшнях и коровниках было много дел. Для обучения премудростям шоу-бизнеса молодой управляющий взял шесть новых «учеников» и день и ночь гонял их мелкой рысью и галопом, учил элегантно останавливаться и спокойно переносить присутствие многочисленной публики и судей. Работа увлекала девушку, а получив однажды хороший урок, она больше не проявляла излишней инициативы и прекрасно ладила с капризными животными.

Как-то вечером Домрей привел еще одного пони, а с ним и его будущую хозяйку. Маленькая Мерилин недавно переехала с родителями в небольшой городок по соседству с «Вершинами», а в тамошнем обществе бытовало мнение, что все дети должны уметь ездить верхом. Родителям ничего не оставалось, как купить девочке пони и отправить учиться.

Малышка всю жизнь провела в городской квартире и не знала, с какой стороны подойти к миниатюрной каштановой лошадке. Стояла, низко опустив голову, и с явной неприязнью глядела на родительский подарок.

Пример Дэйви оказался бы очень кстати, но Пиппа и близко не подпускала его к лошадям. Мальчик об этом только и мечтал, а сестра смертельно боялась всего на свете. Его жизнь всегда была в чем-то ограничена, и вот теперь одним из множества таких ограничений стали лошади.

– Мерилин, хотя бы сядь на него, – умоляла Пиппа, но девочка упрямо твердила:

– Нет.

– Ну, тогда погладь.

– Нет, он меня укусит.

– Не укусит. Он любит яблоки, а не маленьких девочек.

– На самом деле он даже боится маленьких девочек, – откуда ни возьмись появился Крэг. – У меня были схожие трудности с негритянскими детьми, те тоже в глаза не видели лошадей. А ты когда-нибудь видела негритят? – обратился он к Мерилин.

– Конечно, – удивилась та.

– А диких жеребят?

– Нет.

– Я расскажу ей. – Дэйви высунулся из-за плеча Крэга. Где же еще мог быть этот сорванец? – Дикого жеребенка надо поймать и выдрессировать, а потом на нем можно будет гоняться за другими дикими жеребятами. Понятно? – затараторил он.

– Да, но они мне все равно не нравятся. – Мерилин брезгливо сморщила носик. – Они опасные.

– А они думают, что ты опасная, – вновь вмешался Крэг. Он подошел к Билли-Бою, так звали пони девочки, и тихо шепнул ему на ухо: – Послушай, дружок, она тебя не обидит, вот увидишь. Я знаю, что ты чувствуешь, но поверь, она славная девчушка. – Теперь он повернулся к маленькой упрямице и продолжил спектакль: – Правда, глупо? Билли-Бой очень тебя боится.

– Да? – От удивления девочка широко раскрыла рот.

– Угу. Но я знаю, что делать. Мы посадим на него Дэйви, и он поймет, что дети совсем не страшные.

При этих словах Пиппа инстинктивно подалась вперед.

– Крэг, ты серьезно, серьезно? – Дэйви не верил своим ушам, раздумывая, зареветь или запрыгать от счастья.

– Честно говоря, не я твой командир, а сестра. Давай спросим ее.

– Она не разрешит. – Мальчик действительно чуть не плакал.

– А мы все же попробуем. – Он повернулся к девушке и тихо-тихо, так, чтобы слышала только она, зашептал: – Держу пари, она думает, что жить – значит в том числе и кататься на пони. Она поймет это, как только ты попробуешь.

– Он устанет и может упасть, – все еще колебалась Пиппа.

– И будет очень доволен, очень. Лучше уж переполнить сосуд, чем оставить его пустым.

– Я не знаю.

– Знаешь. – Не медля ни секунды, мужчина подхватил Дэйви и усадил в седло.

Что тут началось! Мальчик не помнил себя от, радости и так заразительно смеялся, что Мэрилин начала ревниво ворчать:

– Это мой пони, моя очередь.

Тогда Дэйви спустили на землю и усадили ее.

– Пиппа, как же это здорово! И по-моему, совсем не вредно, – простодушно признался он сестре, которая все еще не верила в случившееся, и побежал вслед за Крэгом.

Что совершенно очевидно, так это то, что происшедшее явно пошло на пользу Мэрилин. Когда позже к компании присоединился Дом, девочка уже уверенно сидела в седле, и управляющий остался доволен.

– Если честно, Крэг выиграл схватку, не я, – Смущенно призналась его помощница.

– А он еще здесь? – удивился Домрей.

– А ты думал, что он уехал? – в свою очередь удивилась она.

– Да. Крэг не любит город. А нашу местность он считает городом. Он никогда не задерживается дольше, чем требуют дела. Не понимаю, почему он тянет с отъездом в этот раз. – Домрей задумчиво прикусил нижнюю губу. – Впрочем, я не за тем пришел. Помоги мне осмотреть Травку. По моим расчетам, еще не время, но у этой дамочки свои представления на этот счет. Ты как женщина женщине посоветуй ей подождать, – угрюмо пошутил он. – Ветеринара как раз нет в городе.

– Ты же сам говорил, что она именно такие моменты и выбирает.

– Верно. – Домрей тяжело вздохнул. – Похоже, моя любимица снова решила пощекотать нам нервы.

Однако, когда они подошли к коровнику, схватки закончились, и, невинно глядя по сторонам, Травка азартно вытягивала сено из подстилки.

– Что я говорил!? Всегда она так! – горько улыбнулся несчастный управляющий. – А я, дурак, опять ей поверил. Думал, действительно начались роды. Хотя в глубине души всегда подозревал, что малышка Травка разыгрывает схватки, чтобы держать нас в боевой готовности.

Домрей еще долго причитал, а Пиппа тем временем присела на корточки возле красивой, довольно небольшой коровы с огромными выразительными сливовыми глазами и крохотным серебряным колокольчиком на шее. Она помнила, как ее соседи в Англии осматривали своих коров, и постаралась в точности воспроизвести, в сущности, несложную процедуру.

– Она нас не дурачит, – наконец объявила девушка. – Травка действительно вот-вот отелится. На твоем месте я бы позвонила этому ветеринару.

– Я уже звонил. – Молодой человек беспомощно развел руками. – Его нет в городе.

– Позвони кому-нибудь другому.

– В городе сейчас никого нет. В Сиднее проходит ежегодная конференция ветеринаров, и все съехались туда. Подобные съезды считаются идеальным предлогом отлынить от работы. Кроме того, всего неделю назад ей установили срок: через месяц.

– Да… И такое может быть, – согласилась Пиппа. – В любом случае сейчас она выглядит неплохо.

– Она просто водила нас за нос, – по-детски надув губы, проворчал Дом. – Требовала внимания. Знаешь что, дорогая, – погрозил он ей пальцем, – Если и еще раз замычишь, я…

– Му-у-у-у, – взревела Травка.

– Она прирожденная актриса, – засмеялся Домрей. – И все ведь понимает, шельма. А без спектаклей просто не может жить. Извини, Пиппа, что оторвал тебя от дел. Пойдем, а этой дамочке придется смириться со своей участью.

– Му-у-у-у, – запротестовала Травка, но в ответ услышала лишь хохот и звук удаляющихся шагов.

Правда, далеко они не ушли. Корова ревела как Сирена.

Домрей обернулся, чтобы в последний раз строго пожурить ее, но, увидев корову, отчаянно закричал:

– Господи Боже! Пиппа, беги сюда! Началось!

Девушка со всех ног бросилась обратно и поспела как раз вовремя. Уже показалась пара крохотных бархатных ножек, а мамаша, заметив подкрепление, успокоилась и перестала надрывно мычать.

– Уже недолго, – ласково подбадривала ее Пиппа, на что Домрей с сомнением покачал головой:

– Она может телиться и час, и дольше. Для такой миниатюрной коровы у нее очень крупные дети. Ветеринар пытался искусственно сдерживать их рост, да разве Травка позволит! Она так гордится своими телятами. Только отвернусь – возьмет да и выплюнет все лекарства. Я же говорю – шельма. Эта дамочка понимает куда больше, чем ей положено. – Стоя на коленях возле своей любимицы, он уговаривал, гладил, массировал ее до тех пор, пока руки не перестали его слушаться. Тогда вахту приняла Пиппа.

Так по очереди они сменяли друг друга. Прошел час, и Домрей не на шутку забеспокоился.

– Хоть бы помогла нам чуть-чуть, – ворчал он.

– Может быть, этот теленок крупнее всех предыдущих, – предположила девушка. – Учитывая то, что она выплевывала все лекарства.

– Справишься здесь без меня? Пойду проверю, не вернулся ли из Сиднея мистер Фергюсон. Мы одни не справимся.

Сдерживая нарастающий страх, девушка кивнула, и Домрей бросился прочь.

Его не было что-то уж слишком долго, и Пиппа решила, что это недобрый знак. Вероятнее всего, мистера Фергюсона не оказалось на месте, и управляющий обзванивает всех подряд.

Она продолжала методично поглаживать корову по животу: нежно вверх и с усилием вниз, вверх, вниз, вверх, вниз, подбадривала, убеждала, как вдруг увидела невдалеке приближающуюся машину. «Должно быть, доктор Берт приехал навестить дядю Престона», – машинально подумала Пиппа, и тут ее осенило: конечно же доктор Берт! Вот кто им поможет!

– Еще не приехал, – неожиданно раздалось за спиной. Это вернулся Домрей.

– Наконец-то! – не дав ему закончить рассказ о проклятой сиднейской конференции, из последних сил – было не так-то просто массировать упругий живот Травки – выдохнула девушка. – Глен Берт здесь, в «Вершинах»!

К счастью, Домрею не пришлось повторять дважды.

– Понял, бегу! Держись, Пиппа, ты молодец! – Только и крикнул он, и в мгновение ока его и след простыл.

Снова оставшись совершенно одна, девушка вернулась к прежнему занятию.

– Умница, хорошая девочка, еще немножко, ну же, тужься, – без конца твердила она, но ножки теленка не продвинулись ни на дюйм. – Тужься же, глупая! – Пиппа чуть не плакала.

Тогда Травка укоризненно взглянула на нее своими огромными чудесными глазами, громко замычала, и… теленок появился на свет. Не потребовалась даже предусмотрительно приготовленная Домреем тонкая стерильная веревка. Маленький мокрый комочек – бычок или телочка, Пиппа не успела рассмотреть – неподвижно лежал на чистой душистой подстилке из сена, а жестокая мамаша даже не замечала его.

– Не такой уж он и большой, – мягко упрекнула ее девушка, на что Травка даже ухом не повела.

Почему же она игнорирует свое новорожденное чадо с такими же огромными сливовыми глазами? Она должна вылизывать его!

Слава Богу, из опыта соседей Пиппа знала, что, если мать не вылизывает теленка, ей надо подсказать, слегка посыпав новорожденного солью. Молодчина Домрей, обо всем позаботился – соль также оказалась под рукой. И только Пиппа нагнулась, чтобы взять ее, как Травка призывно замычала.

– Да, да, ты умница, чудесно справилась, а теперь очередь малыша.

Очередь малыша! Какого малыша? В этот момент из чрева показалась еще одна пара маленьких ножек.

– Близнецы! – От радости и удивления Пиппа на мгновение растерялась.

Прекрасно зная, какое это чудо, она страстно желала, чтобы рядом оказался кто-нибудь еще… и помог, поскольку моментально появилась масса дел. Одна пара рук с ними явно не совладает: нужно поддерживать новорожденного – шустрик уже встал на ножки и неуклюже потянулся к вымени – и продолжать уже привычный ритуал: гладить, хвалить, уговаривать. Лишь надежда на скорую помощь позволяла девушке не пасть духом.

Однако помощь по непонятным причинам задерживалась. Знай она, что Домрея не будет целую вечность, хотя на самом деле не прошло и часа, она бы отчаялась. Позже девушка узнала, что у дяди случился небольшой приступ, и доктор Берт попросил управляющего отвести его наверх, а Пиппа тем временем недоумевала, где же они.

Как только опасность приступа миновала, Домрей рассказал Глену о случившемся, и они побежали к коровнику, но успели только к концу действия.

Второй теленок был меньше и изящнее первого. «Девочка», – подумала Пиппа, и на этот раз Травка без всякой соли принялась вылизывать свое дитя. Первый уже нашел вымя и громко чмокал, полузакрыв глаза с длинными пушистыми ресницами, совсем как у матери.

– Какая ты умница, Травка, – восхищалась Пиппа. – Сразу и Лютик и Лилия. Да… так мы их и назовем. – Одной рукой она поддерживала маленькую телочку – бычок уже сам мог о себе позаботиться, – а другой с гордостью поглаживала их мать. Бурная радость, светящаяся в прекрасных зеленых глазах Пиппы, говорила о том, что она стала свидетелем чуда. Сразу две жизни появились на свет! Подумать только, сразу две!

Пиппа умиленно наблюдала, как телочка смешно хлопает большими мокрыми ушами, как бычок удивленно косится по сторонам, а Травка самозабвенно водит туда-сюда своим огромным шершавым языком, когда в проеме наконец-то появилось двое мужчин. Девушка подняла на них полные восторга глаза. Как и Травка, она ждала похвалы, доброго слова, но они словно онемели. Возможно, будь она на их месте, она бы тоже молчала, застигнутая врасплох удивительной прекрасной картиной: красивая девушка, корова и два теленка. Воплощение самой жизни!

Пиппа не сразу поняла их чувства и испугалась. Неужели что-то не так? Неужели она что-то упустила?

Ворвавшаяся вслед за мужчинами Рена не позволила прояснить ситуацию. Окинув сцену долгим им, неприязненным взглядом, она сухо скомандовала:

– Ты здесь больше не нужна. Пойдем, поможешь мне в доме.

Глава 4

Спотыкаясь, Пиппа еле поспевала за сестрой, которая неслась к дому так, точно за ней гналась стая диких собак, время от времени с треногой заглядывая в ее холодное, ничего не выражающее лицо. В словах Рены сквозила явная угроза, и девушка вдруг вспомнила предупреждение Джанет: «Берегись, Пиппа, горбатого могила исправит». Сама она никогда не сталкивалась с Реной на поле брани, если можно так выразиться, а вот ее бывшая одноклассница, видимо, знала, о чем говорит. В ушах почему-то раздался звон мечей, и девушка подсознательно взглянула на свою спутницу. Никто на свете не назвал бы ее сейчас красивой, уж очень сложно было разглядеть прежние прелестные черты в искаженном ненавистью лице.

«Что, черт возьми, я сделала? – недоумевала Пиппа. – За что Рена на меня взъелась?»

Должно быть, она произнесла последние слова вслух, потому что Рена резко остановилась, дернув ее за рукав и почти крича:

– Ах ты, змея! Все прекрасно подстроила, да? Нарядилась…

– Рена, ты в своем уме! Я решительно не понимаю, о чем речь!

– Ах, ты не понимаешь!

– Нет, если, конечно, ты не о…

– Вот именно! Радостное событие, верно? Как минимум, для тебя!

– Рена, ты преувеличиваешь, я понятия не имела, что Травка…

– А она взяла да и отелилась, да? И ты замечательно справилась с ролью ветеринара и… и… – Рена вся дрожала.

– Я думала, вы обрадуетесь, что кто-то оказался рядом, – инстинктивно оправдывалась Пиппа. – В конце концов, телята тоже являются собственностью фермы и стоят денег.

– Брось! – Рена лишь раздраженно отмахнулась в ответ. – Конечно, увидя тебя, любой решил бы, что ты беспокоилась о нашем благосостоянии.

– Но ведь так и было!

И тут Пиппа все поняла… она поставила себя на место Рены, и картина быстро прояснилась. По мнению ее троюродной сестры, она, Пиппа, если пользоваться выражением Домрея, оттеснила Рену в глубину сцены. Рена хотела сыграть главную роль в трогательной пьесе о маленьком несчастном мальчике и его заботливой тете, а теперь эта наглая выскочка, эта противная англичанка затмевает ее сценой с двумя – доктор Берт, безусловно, в восторге – двумя телятами! И таким образом оказывается на первом плане.

Пиппа так ярко представила себе всю абсурдность ситуации, что не смогла сдержать бурный хохот.

– Рена, это же нелепо! О какой красоте можно говорить, когда человек в три погибели согнулся около коровы? Неужели ты думаешь, что доктор Берт…

– Доктор Берт? При чем здесь доктор Берт? – Довольно долго Рена бестолково хлопала длинными ресницами, явно ничего не понимая. Постепенно ее мысли приняли правильное направление, и она сказала: – Я не об этом, я о твоем несносном всезнайстве. Домрею очень понравится твоя расторопность. Он любит находчивых людей.

– Естественно, он ведь настоящий хозяин.

– А ты хозяйка, да?

– Такая же, как медсестра. По-моему, ты попала в собственные сети. Приписываешь мне качества, которыми я отродясь не обладала, и сама же злишься. Рена, я тебя совершенно не понимаю.

– А здесь и нечего понимать! – грубо крикнула та.

– А мне кажется, есть, – не отступала Пиппа. – Выходит, я не только должна избегать Глена Берта, чтобы не расстраивать ваше величество, но и сторониться мистера Харди.

– Ничего подобного я не говорила. Я… я…

– Ты только что обвинила меня, что я ему помогаю, а не ты ли совсем недавно…

– Опять ты ничего не поняла! Харди я просто ненавижу! У тебя слишком богатое воображение, вот и рисуешь себе всякую чушь. Не зря твой отец был поэтом.

– В отца у нас пошел Дэйви. А кстати, где он? Мистер Берт уже осмотрел его?

– Не успел. Собирался, а тут у отца случился приступ.

– Сильный?

– Да нет. Небольшое ухудшение. Он опять в постели и проведет там денек-другой. Уверена, это расплата за то, что слишком рано встал на ноги, видите ли, и так долго отдыхал! Все ему денег мало! Он неисправим! – Презрительно хмыкнув, Рена без всякой паузы переключилась на Дэйви: – Он где-то здесь.

– Хорошо. Чем тебе помочь? – Пиппа вспомнила, что у Рены что-то срочное.

– Ничем.

Такого ответа Пиппа не ожидала. Рена оторвала ее от важного дела, прикрываясь еще более важным, а выходит, она здесь не нужна! Эдак сестрица и ее заставит плясать под свою дудку! Пиппа гневно обернулась к Репе, полная решимости потребовать четкого ответа, для чего та ее сюда притащила, но, увидев ее лицо, моментально остыла.

Алые губы скорбно сжались в узкую полоску, а глаза странно поблескивали, будто вот-вот наполнятся слезами.

– Рена, что случилось?

– Ах, оставь меня! Уходи! Уходи!

Что ей оставалось делать? И Пиппа ушла. Бесцельно бредя по саду, она вспоминала удивительные события минувшего дня и улыбалась. Ей очень хотелось поделиться с кем-нибудь переполнявшей ее радостью, и девушка повернула к дому.

У дяди было заперто, видимо, старик отдыхал, а жаль. Он-то уж точно будет в восторге, услышав о Травке и ее приплоде, даже если его радость и вызвана предвкушением долларов и центов, которые он получит за телят. Что для него чудо рождения, когда на горизонте маячит миллион!

Тогда Дэйви? Действительно, где же он? Пиппа обошла все его любимые укромные местечки, сад, конюшни – ни следа. Ах да, посадки, а за ними дом его «лучшего друга». Как она не догадалась раньше? Не далее как утром, когда она одевала брата в новенькие чистые брюки и сапожки, мальчик с гордостью произнес: «Крэг Крэг – мой лучший друг».

Перебегая поле и углубляясь в прохладную душистую тень сосен, девушка еще не осознавала, что беспокоиться абсолютно не о чем. Мальчик прекрасно выучил дорогу и не заблудится даже ночью.

И правда, куда она летит сломя голову? Пиппа резко остановилась, переводя дыхание. Из-за Дэйви или… или просто потому, что Крэг – единственный живой человек в округе, который… нет, конечно же нет!

Она заставила себя повернуться и зашагала прочь. Однако, не пройдя и десяти метров, услышала позади себя голос. Остановилась, обернулась. Крэг Крэг стоял совсем рядом, лениво облокотившись на дерево и бесцеремонно разглядывая ее точеную фигурку.

– Мальчишки здесь нет, если, конечно, ты за ним пришла. – Мужчина медленно переступил с ноги на ногу. – С другой стороны, если ты ко мне… – огромная несуразная шляпа, совершенно бесполезная в прохладном климате Томбонды, поползла вверх, обнажая широкий лоб, и из-под полей весело сверкнули лукавые глаза, – если ты ко мне, то я всегда к твоим услугам.

– Я… я искала Дэйви.

– Так он в коровнике. – Из глубоких недр кармана появилась знакомая трубка, и мужчина больше не смотрел на Пиппу. – Мы услышали новость, и Дэйви побежал к тебе. Я пошел было с ним, но разве старина Крэг в силах тягаться с маленькими телятами, да сразу двумя. Я мигом отошел на второй план и не обижаюсь. Твой брат прав: чудо рождения – превыше всего. Надо же – двойня! Поздравляю!

– Поздравлять надо не меня, а Травку.

– Ее я уже поздравил, и они с мистером Харди шепнули мне, что ты сыграла не последнюю роль. Молодец, девочка, прекрасная работа!

Красная от волнения и удовольствия, Пиппа мечтательно пробормотала:

– Мне выпала небывалая честь присутствовать при рождении Лютика и Лилии.

– Хорошие имена, – одобрил Крэг. – Ты не только хороший ветеринар, но еще и большая выдумщица. Я, пожалуй, обращусь к тебе за советом, когда моя Ромашка надумает осчастливить меня потомством.

– И у вас грядут веселые времена?

– Не здесь, в «Падающей Звезде», а раз так, малютка станет менее изящным. Там мы преследуем иные цели – мускулы на первом месте, красота на втором.

– Ромашка – ваша корова?

– Да. Необычно, правда? – Он нервно хихикнул. – Чаще всего на севере коров не держат, и моя девочка – большое исключение. Хотя какая она девочка, уже старушка, впрочем, исправно приносит мне крепышей, не таких красавчиков, как ваши, но здоровеньких, и на том спасибо. – Набив трубку до отказа, он поднял на девушку глаза. – Тебе ни капельки не хотелось меня видеть, только Дэйви?

– Да.

– Не верю, не может быть. Я вижу, что хотелось. Хотелось рассказать… хотелось кричать, кричать на весь мир! А почему бы и нет? Ведь это чудо…

– Превыше всего, – закончила она.

– Да, и даже больше… – Слова явно давались ему с трудом.

– Как тысяча свечей?

Он отрицательно мотнул головой:

– Это совсем другое. Я попробую объяснить. Представь себе утро, раннее утро, все только пробуждается, мир пробуждается! Вот что ты чувствуешь, вот о чем хочешь кричать во все горло, я угадал?

Невероятно! Как он узнал? Как почувствовал переполнявший ее благоговейный трепет?

– Да, Крэг, – прошептала она.

Вместе они опустились на засыпанную сосновыми иголками землю. Миниатюрный бор – даже самые высокие деревья не достигли еще и половины своих обычных размеров – шумел совсем как настоящий, плавно, певуче.

– Обожаю сосны. – Высоко закинув голову, мужчина удовлетворенно вздохнул. – Единственное, чего недостает «Падающей Звезде», так это шума сосен. Лишь после наводнения, когда камыш поднимается в полный рост, ветер заводит с ним свой неспешный разговор, а здесь деревья сплетничают и днем и ночью, а когда ветер меняет направление, раздается колокольный звон. Почему ты так странно на меня смотришь?

– Так сказал бы мой папа. – Пиппа невольно не помнила младшего брата, унаследовавшего поэтический талант отца, и ее глаза затуманились слезами.

Кроны деревьев над головой, казалось, окружали их легким шатром, воздух слегка дрожал. Большая теплая мужская рука мягко накрыла ее пальцы, и девушка не отдернула руку. Как чутко он угадывает каждое движение ее души, не говоря ни слова, прогоняет грустные мысли! Туман перед глазами рассеялся, удивление, радость, да что скрывать, восторг вновь наполнили все ее существо.

– Если бы только…

– Если бы только что? – переспросил он.

– Если бы только Рена не рассердилась.

– Из-за того, что ты все-таки попалась на глаза этому Берту?

– Как ни странно, она сказала, что злится не из-за него, и не из-за «капканов» и «испорченных спектаклей», и почему-то я ей верю.

– Тогда из-за чего же?

– Думаю, все из-за того, что я помогла Домрею.

– Значит, ты и здесь перебежала ей дорогу.

– Ничего не понимаю. Она сама просила…

– И не надо. Не надо ничего понимать и тем более делать до тех пор, пока… пока она не попробует и меня заставить плясать под свою дудку.

Пиппа удивленно вскинула брови:

– Она еще не пыталась?

– Пока нет.

– Крэг, что все это значит?

– Не будем о ней, хорошо? – Он поднялся и потянул девушку за собой. – Двери «Ку» всегда открыты для тебя, идем.

– Я пришла за Дэйви, а не в гости, забыли? А его здесь нет.

– Неужели без него ты никогда не ступишь на мой порог?

Она все еще думала о Рене, о ее неприятной манере подчинять себе всех и вся, и ответ прозвучал неоправданно грубо:

– Да, никогда.

– Ну что ж, я не дурак, дважды повторять не надо. – Крэг как от холода повел плечами. – Теперь я могу спокойно отправляться домой, в Янтумару.

– Почему же вы так долго задержались? Домрей сказал, что это на вас не похоже. Обычно вы мелькнете, и след простыл.

– Так и было. – Несмотря на густую тень, он низко надвинул на глаза шляпу и, казалось, хотел сказать еще что-то, затем, передумав, устало отмахнулся: – Считай, что я здесь из-за мальчишки и того, что с ним происходит.

– А что с ним происходит? – встрепенулась Пиппа. Безмятежный покой, дарованный его огромными, сильными руками, улетучился, как утренний сон, и в глазах снова отчаянно защипало.

Позабыв о приличиях, даже не взглянув на собеседника, девушка вскочила и помчалась обратно к дому. Только бы он не вздумал остановить ее! Она должна успокоиться! Дэйви никогда не должен видеть ее слез!

Впрочем, беспокоилась она напрасно. Ее маленький брат был настолько увлечен новорожденными телятами, что не заметил бы, прилети Пиппа на метле. Сидя на корточках возле Травки, он тихо шептал ей ласковые слова и еле-еле согласился покинуть свой новый пост.

По дороге домой, чуть не прыгая от радости, он увлеченно рассуждал о том, что Ромашка тоже обязательно принесет двоих, и гордо добавлял: «Как минимум». Его маленькая теплая ладошка то и дело выскальзывала из руки девушки, и той пришлось приложить немало усилий, чтобы не сбиться с пути. С Дэйви легко позабыть, куда и зачем ты идешь.

Минутой раньше, забирая брата из коровника, Пиппа мельком переговорила с Домреем. Тот сообщил ей приятную новость – ветеринар наконец-то вернулся с конференции и уже спешит сюда полюбоваться на столь редкое чудо природы, а заодно и передал поздравления доктора Берта. Все считали, что она потрудилась на славу.

Она и сама была бы крайне рада, если бы не тяжелая непонятная сцена с Реной. Правда, когда они с Дэйви вошли в дом, их троюродная сестра была воплощением доброты и душевного спокойствия. Она даже удостоила Пиппу кратким объяснением, буркнув что-то похожее на «я была сама не своя из-за отца», и, если бы девушка не успела изучить ее как следует, она бы подумала, что та действительно потеряла от горя голову.

Впрочем, чуть позже, навещая дядю в его спальне, она глубоко устыдилась своих мыслей. Старик выглядел ужасно, намного хуже, чем можно было предположить, услышав от Рены о «небольшом ухудшении».

Присев на краешек кровати, Пиппа рассказала ему о Травке, и, как и следовало ожидать, больной оживился.

– Учитывая цены на телят… это будет… – На секунду он прервал вычисления и озабоченно спросил: – Надеюсь, они не однополые?

– Нет, телочка и бычок. А что вы имеете против однополых?

– Научное животноводческое общество забирает их для дальнейшего изучения, причем совершенно бесплатно. А я предпочитаю получить за них неплохую цену на рынке.

– Деньги, деньги и еще раз деньги? – не удержалась Пиппа.

– Да, девочка моя, иначе жить нельзя. – Старик задумчиво теребил кончик одеяла тонкими, почти прозрачными пальцами. За время болезни он сильно исхудал. – Мое последнее вложение было большой ошибкой, пожалуй, первой за всю мою долгую жизнь. Надо же было выбрать именно нынешний момент, чтобы испортить все дело! Хотя… я уже давно все испортил. Человек не понимает этого, пока дело не завершено и ничего уже не исправить… Да, я испортил Рену. Она не справится с тем, что ей приготовит жизнь.

– Дядя, по-моему, вы преувеличиваете.

Словно не слыша ее, старик угрюмо продолжал:

– Беда в том, что я потерял над ней контроль, да и не только над ней. Однажды сняв руку с заветного рычага, я уже не нахожу его, словно в темноте. Я позволил дочери убедить себя уехать из города и поселиться здесь. С тех пор все идет кувырком.

– Зачем вы так? Ваше имение процветает.

В ответ он лишь раздраженно махнул рукой, много, мол, ты понимаешь.

– Это царство Харди, не мое. Он здесь настоящий хозяин, не я. Знаешь, поначалу именно из-за него мы сюда и переехали.

Разумеется, ничего подобного Пиппа и не предполагала. Не так давно по-настоящему познакомившись со своими дальними родственниками, она считала, что «Вершины» всегда были их домом или, но крайней мере, одним из их домов.

– Да, да, – вздохнул Престон. – Лишь встретив его в Англии несколько лет назад, она загорелась этой безумной идеей. Сначала я думал… я действительно считал, вернее, я надеялся… – Его голос затих, и в комнате наступила гнетущая тишина.

– Но Домрей… он ведь не англичанин? – робко спросила Пиппа.

– Нет. Он ездил в Англию в «разведывательную экспедицию», как он сам ее называл. Ты, наверное, заметила, что наши места очень похожи на юг Уэльса, вот и Харди решил поучиться у ваших фермеров уму-разуму.