Текст книги "Любовь-целительница"
Автор книги: Джослин Келли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)
– Я знаю, что ты не сошла с ума. – Голос его сделался напряженным. – Я знаю, что такое сумасшествие.
Отстранившись, она осталась в его объятиях.
– Ты как-то говорил о твоем отце и о безумии, и потом этот вечер, который устроила леди Виола, сквайр Хейвуд…
Александр вернулся к тому месту, где он оставил бритвенные принадлежности. Снова намылив лицо, он посмотрел в зеркало. Затем взял бритву, и Чайна подумала, что он не порежется, хотя мышцы его спины были напряжены.
– Ты расскажешь мне правду? – попросила она, садясь на стул рядом с ним.
– Правда заключается в том, что мой отец был безумным, так же как и его отец. Я слышал, что безумие нисходит на каждого, кто получает титул лорда Брэддока. Это происходит с того времени, когда Генрих II удостоил титула первого барона. Длительное сумасшествие моего деда вынудило моего отца и мать уехать из семейного поместья, потому что они боялись за своего неродившегося сына.
– За тебя.
– Да. Он надеялся, что если покинет гнездо Брэддоков, инфекция безумия не поразит нас, но было уже слишком поздно. Они остановились в доме друга в Коммондейле, к северу отсюда. Они пробыли там всего две недели, и безумие отца стало давать себя знать.
– Каким образом? – спросила Чайна, испытывая желание, чтобы он обнял ее, но в то же время воспротивилась этому, когда он поднес бритву к щеке.
Он опустил бритву в миску с водой и смыл мыло с лица.
– Я не знал правду в течение многих лет. Мои родители скрывали ее от меня. Я был ребенком всего лет шести или семи, за мной ухаживали в доме, когда мы жили в Лондоне. Я только в одном отличался от своих товарищей. Каждый месяц во время полнолуния меня отправляли с тетей моей матери на другую сторону площади. Я никогда не спрашивал о причинах, пока не услышал от одной из горничных, которая сказала, что я выгляжу неиспорченным, но могу однажды стать таким, как мой отец.
Вытерев руки о полотенце, он затем насухо вытер лицо. После этого принялся завязывать галстук.
– Ты выяснил, что она имела в виду? – спросила Чайна, полагая, что должна выслушать всю историю от начала до конца.
– Да. – Он отпустил уже наполовину завязанный галстук. – В ту же ночь я прокрался в дом моих родителей. Я увидел правду. Мой отец, который редко повышал голос, бесновался, словно сумасшедший. Он говорил о каких-то видениях, которых он не мог изгнать из головы. Их порождало полнолуние.
– Видения о чем?
– О монстрах и призраках. – Он нервно подвигал губами, затем добавил: – И о великане, который идет со стороны пустоши, чтобы поймать его и слопать.
Чайна приложила ледяные руки к своему еще более холодному лицу.
– Великан? Такой, какого мы видели?
– Может быть, такого, как он выдумал. И это может быть предзнаменованием того, что теперь моя очередь потерять разум.
– Но ты здоров!
– Разве? Я верю в призраков и проклятия.
– Я тоже в них верю.
– Что может лишь доказывать, что ты также психически нездорова. Ты убедила меня, что ураган – это работа призрака, и я зашел так далеко, что даже заговорил со вспышкой света, словно она в самом деле была призраком.
Поднявшись на ноги, она положила ладони на его гладко выбритые щеки.
– Ты не безумный, Александр. Если бы ты был безумным, то пережитое тобой на поле боя тебя не мучило бы.
Он вздохнул:
– Я хотел бы в это верить, но безумие передается от отца к сыну во всех поколениях моего рода.
– И каждый перворожденный сын гибнет в тридцатый день рождения. – Она поморгала, чтобы сдержать слезы. – Это не сумасшествие, Александр. Это проклятие, которое Квинт наложил на твою семью.
– Это одно и то же сейчас. – Он отступил на шаг от Чайны. – Чайна, ты должна уйти. Если я сойду с ума, как мой отец, ты можешь пострадать.
– Ты в самом деле думаешь, что я оставлю тебя до того, как пробьет полночь?
– Я думаю, что ты должна это сделать. – Он вздохнул и улыбнулся. – Но ты останешься здесь вплоть до горестного конца, не так ли?
– Никакого горестного конца не будет. – Она опустила руку ему на плечо. – Он должен быть радостным. – Подняв другую руку, она прижала ее к его плечу, позаботившись о том, чтобы не причинить боль поврежденным ребрам. – Я хочу остаться рядом с тобой, лорд Брэддок.
Он обнял ее за талию и легонько поцеловал в губы. Она почувствовала неутолимое желание. Она выпуталась из его объятий, подошла к двери и заперла ее, затем вернулась на прежнее место, где он поджидал ее с улыбкой.
– Ты удовлетворена? – спросил он, выпрямляясь после того, как снял башмаки.
Она откинула ему волосы со лба.
– Пока что нет, но думаю, что скоро буду.
Он подсунул руки ей под колени и поднял, прижимая к груди. Укладывая ее на кровать, он сказал:
– Я очень постараюсь.
– Я знаю.
– Скажи мне, чего ты хочешь, – зашептал он, наклоняясь над ней.
– Хочу, чтобы ты любил меня.
Он заключил лицо Чайны в широкие ладони и стал целовать его – медленно, с улыбкой и явным удовольствием. Он исследовал ее губы, словно никогда раньше не знал их вкуса.
Чайна засмеялась, когда своим теплым дыханием он словно омыл ей ухо.
Александр улыбнулся:
– Я не ожидал, что ты будешь смеяться под моими ласками.
– Я так счастлива быть с тобой.
Когда его пальцы заскользили по ее груди, смех превратился в тихий стон. Он лег рядом с ней. Он снимал с нее платье так медленно, что ожидание будущих прикосновений становилось мучительным. Чайна сняла с него наполовину завязанный галстук и прижалась ртом к пульсирующей жилке у основания шеи.
За платьем последовала рубашка, и Александр взял в рот ее грудь, заставив воспрянуть сосок, в то время как его руки оглаживали ее бедра. Она не могла оставаться неподвижной. Ее тело жаждало движений, которые ей хотелось разделить с ним.
Чайна отбросила свою одежду с кровати, расстегнула Александру рубашку. Ее губы принялись исследовать его тугую грудь и мускулистый живот, отчего возбуждение ее непрерывно возрастало. Улыбаясь ему, она смахнула его темные волосы с голубых глаз, пламя которых, казалось, могло ее воспламенить. Она хотела отдать себя этой испепеляющей страсти, и потому спешила сорвать с него последнюю одежду. В конечном итоге он оказался лежащим под нею нагой и прекрасный. Он весь дрожал от необоримого желания, и Чайна, оседлав его, нагнулась, чтобы поцеловать.
Она закричала от наслаждения, когда он проник в нее. Когда он стал говорить, какое тепло он ощущает, находясь в ней, она испытала восторг. Когда его слова растворились в тихом стоне, она ощутила безумную страсть. Они оба слились в одно целое, нельзя было понять, где кончается он и начинается она.
Затем произошел взрыв, который принадлежал одинаково и ему, и ей. Это было именно то, что она хотела. То, что ей было нужно. То, о чем она мечтала.
– Ты удовлетворена? – дыша ей в шею, спросил Александр.
– Да, – ответила шепотом Чайна; – На этот момент.
Он засмеялся и крепко поцеловал ее.
– Ты женщина с большими запросами.
Она улыбнулась и пододвинулась к нему, чтобы положить голову ему на плечо. Она закрыла глаза, наслаждаясь ощущением счастья и зная, насколько оно может быть быстротечно.
Спустя несколько часов Чайна прошептала:
– Уже минула полночь. Пятое сентября позади!
– А мы с тобой живы. Нужно это отпраздновать, – пробормотал Александр, притянув ее к себе. – Доставь мне снова такое же блаженство, любимая!
Это была просьба, которую она с радостью готова была выполнить.
Чайна причесывала волосы перед зеркалом в комнате Александра. В зеркале она могла видеть, как Александр надевал ботинки. Ни один из них ничего не сказал о том, что будет теперь, когда роковой день благополучно миновал. Она представила себе, что каждое утро будет начинаться так, как это: она просыпается в его объятиях, ощущая тепло его плоти, чувствуя, как его пальцы ласкают ей грудь. Они не спешили подниматься, и ей придется извиниться перед поваром за опоздание к завтраку.
– Я вернусь до захода солнца, – сказал Александр.
Он встал и прикоснулся губами к ее шее.
– Вернешься? А куда ты едешь?
– Прежде всего я должен навестить семью Рексли в Роуздейл-Эбби.
Чайна погладила ему лицо:
– Они захотят узнать о его геройском поведении.
– Я знаю. – Он откашлялся, и Чайна поняла, что он пытается справиться с приступом горечи. – Затем я встречусь с его преподобием Уайлдером. Он обещал мне показать несколько старинных каменных памятников недалеко от Роуздейл-Эбби. Я говорил ему, что встречусь с ним сегодня. – Он криво усмехнулся. – Я говорил это, предполагая, что мы будем целы и невредимы.
– Будь осторожен.
– Я думал, что нападение совершится до пятого сентября. – Он огляделся вокруг. – Квинт не появлялся с новым предупреждением?
– Нет. Мы не должны видеть его сейчас, когда проклятие снято. Но на пустоши могут быть другие опасности. Разбойник еще не пойман.
– Не беспокойся. Я буду осторожен и вернусь еще до того, как будет подан ужин. – Он взял альбом для этюдов, который одолжила ему Шиан. – Надеюсь, тебе будет интересно увидеть наброски памятников, которые я сделаю.
– Мне будет интересно все, что ты мне покажешь.
Глаза его блеснули, он дотронулся до ее носа.
– Мне нравится, что ты так рассуждаешь, дорогая. – Он поцеловал ее перед тем, как направиться к двери.
Чайна улыбнулась, ей было радостно видеть его легкие шаги. Дело было не только в том, что миновало пятое сентября. Он избавился еще от одного бремени. Всю ночь она лежала в обнимку с ними прислушивалась к его дыханию. Его не терзали никакие кошмары. Возможно, поделившись с ней правдой о том, как он потерял Рексли, он облегчил свое сердце.
Чайна с утра была занята проверкой счетов и другими делами, связанными с ведением хозяйства. Если кто и заметил, что она тихонько напевала бодрые мелодии, когда выводила ряды цифр, или увидел, какими стали легкими и пружинистыми ее шаги, то никто ей об этом ничего не сказал. Они просто молча радовались за нее.
Идя в библиотеку, она увидела свечение, которое определенно предвещало появление Квинта. Улыбка Чайны сделалась еще более широкой. Какая неожиданная радость! Она надеялась, что Квинт появится, чтобы проститься с ней перед тем, как отправиться насовсем в другой мир.
– Ave, Квинт, – сказала она мелодичным от счастья голосом. – Замечательный день сегодня, не правда ли?
Квинт огляделся вокруг:
– Где он?
– Александр отправился на пустошь осматривать старинные памятники.
– На пустошь? Один? – Он повысил голос до такой степени, что воздух в комнате заколебался.
– Успокойся, – сказала Чайна. – Нет повода расстраиваться. Он отправился с его преподобием Уайлдером, они предупреждены о разбойнике. Они отправились осмотреть кресты и пирамиды из камней.
– В те старинные места, где водятся старые маги, поджидающие, что их кто-нибудь по глупости разбудит? – Квинт замахал руками, и страницы раскрытой книги отчаянно зашелестели от внезапного порыва ветра. – Как ты могла позволить ему уйти? Разве я не предупреждал тебя, что опасность для него может возникнуть в любое время?
– Да, но какое это имеет значение сейчас?
– Потому что день нападения пока что не миновал.
Чайна схватила книгу, которая норовила соскользнуть со стола от внезапно возникшего ветра.
– О чем ты говоришь? Вчера было пятое сентября. На него было совершено нападение! Он мог быть убит, но этого не произошло. Проклятие снято!
– Ты ошибаешься. Если бы проклятие было снято, я бы не появился здесь сейчас. Пятое сентября будет почти через две недели.
– Но… – Чайна ахнула и прижала к груди книгу. – О Господи! Разница между Юлианским и Григорианским календарями!
– О чем ты говоришь? – Ветер стал затихать, когда Квинт озадаченно уставился на Чайну.
– Календарь изменился в 1752 году, – объяснила она, положив книгу на место.
– Как это можно менять календари? День начинает уменьшаться обычным порядком.
– Но календарь, установленный Юлием Цезарем, уже не соответствовал временам года.
– Стало быть, пятое сентября…
Чайна быстро посчитала на пальцах.
– Твой день пятое сентября соответствует нашему семнадцатому! – Она бросилась к двери, крикнула, чтобы ей оседлали лошадь. – Поехали со мной. Мы должны найти Александра и предупредить его.
Глава 21
– Говорят, что их установили здесь всего несколько столетий назад, но я с этим не согласен, – сказал его преподобие Уайлдер, опускаясь на колени возле камня высотой почти в четыре фута. – Некоторые из этих камней были установлены для того, чтобы отметить места захоронений.
Александр наклонился, чтобы рассмотреть один из камней поменьше. Его было почти не видно в невысоких зарослях.
– Удивительно! Этот древнейший памятник не нанесен ни на одну карту.
– В этой пустоши много потаенных мест.
– Я обратил внимание на то, что эти камни установлены по кругу.
– Я уверен, что это сделано не случайно. – Его преподобие встал и улыбнулся. – Очень жаль, что мы утратили правду об этом. Люди, для которых эти места были священны, верили в волшебников и богов, гораздо более древних, чем сами легенды.
– Древний волшебник…
Когда викарий удивленно посмотрел на него, Александр улыбнулся:
– Это как раз то, что я обсуждал с мисс Недеркотт. Были разговоры о древних волшебниках и странных событиях в Римском лагере.
– Я уверен, что в этих разговорах много преувеличений. То, во что поверил сквайр Хейвуд, было всего лишь налетевшей грозой, – сказал викарий, отряхивая поношенные брюки. – Погода была капризной все лето. Однако сквайр Хейвуд действовал довольно странно. Похоже, он принял ситуацию с разбойником слишком близко к сердцу, в особенности после того, как вы и мисс Недеркотт попали в засаду. Он говорил о вас, когда был навеселе. – Викарий откашлялся. – Прошу прощения. Я не должен был сплетничать.
– Вы не сказали мне ничего такого, чего бы я не знал.
– Это все из-за мисс Недеркотт. Он хвастался в течение всего прошлого года перед каждым, кто готов был его выслушать, что как только у нее закончится срок траура, он сделает ее своей женой.
Александр улыбнулся:
– Я тоже слышал об этом. Тот факт, что она продолжает оставаться для него воплощением доброты и дружелюбия, свидетельствует о ее большом сердце.
– Я знал, что вы поймете, – сказал викарий. – Кажется, вы также увлечены ею.
– Она весьма яркая женщина.
– Она… – Викарий повернул голову на юг и посмотрел поверх невысокого кустарника.
Александр услышал стук копыт, доносивший из-за холма. Он нахмурился, когда узнал всадника, который несся со сногсшибательной скоростью. Что заставило Чайну пустить лошадь в такой сумасшедший аллюр по бездорожью?
Она резко остановила лошадь, когда доскакала до них.
– Благодарение небесам, что я нашла тебя, Александр! Добрый день, ваше преподобие! – добавила она, слезая с седла. Не давая ему шанса ответить, она приказала: – Александр, ты должен немедленно вернуться в замок Недеркотт!
– Почему? Что-то случилось?
Она бросила взгляд на викария, который пытался притвориться, что не слышал ее столь категоричного тона. Александр взял ее за руку и отвел на несколько ярдов в сторону от камня.
– Что произошло? – спросил он.
– Календарь! Квинт пользуется Юлианским календарем, а мы – Григорианским. Еще почти целых две недели до того дня, как может быть снято проклятие.
Александр пробормотал ругательство.
– Я никогда не думал об этом.
– Ты должен вернуться не мешкая. Ты не можешь оставаться здесь и подвергать свою жизнь опасности. Квинт сказал, что твоя жизнь в опасности ежедневно вплоть до названного срока. – Она обхватила его за шею обеими руками. – Александр, я не позволю тебе рисковать собой.
– А я не стану рисковать тобой.
Она отпустила его, он взял в руку ее ладонь. Он ощутил, как дрожала ее рука, и понял, что она напугана очень сильно. Но она не хотела, чтобы он это видел. Она имела право бояться. В них стреляли, их били, они пережили пожар и прочее. А сейчас могло случиться что-то снова… и даже что-нибудь похуже…
Чайна села на постели и увидела свет близ двери. Квинт! Она протянула руку, чтобы разбудить Александра, но затем задала себе вопрос – зачем? Она посмотрела в окно на ущербную луну. Было за полночь. Сегодня проклятие могло быть снято. Он нуждался в отдыхе, чтобы встретить то, что будет впереди. Даже если ничего не произойдет, ожидание было мучительным.
И зачем будить его, если он не может увидеть или услышать Квинта? Она набросила ночной халат и на цыпочках подошла к двери. Свет ушел через дверь и сейчас светил под дверью.
Бросив взгляд на Александра, Чайна открыла дверь и выскользнула из комнаты. Она закрыла за собой дверь и последовала за слабым светом к лестнице.
Чайна вдруг снова заколебалась. Должна ли она оставлять Александра для того, чтобы идти за призраком среди ночи?
– Не будь глупенькой, – стала она себя увещевать, как делала часто с момента первой встречи с центурионом. Она не была объектом проклятия. Она поспешила за фантомом, говоря себе, что все, сказанное Квинтом, может быть чрезвычайно важным. Иначе он не увел бы ее от дома для разговора в укромном месте.
Ее шаги замедлились, когда она подошла к изломанной изгороди в саду. Куда девался Квинт? Она окинула взглядом темноту. Где же светящийся шар?
– Квинт! – шепотом позвала она, затем окликнула его громче: – Квинт, ты привел меня сюда, что ты хочешь мне показать?
Ответа не последовало. Похоже, центурион не собирался появляться. Что-нибудь случилось с ним? Кто-то мог причинить ущерб призраку?
За ее спиной поднялась тень, которая была выше поломанных кустарников, выше ее головы, выше верхних окон замка и которая затем заслонила луну. Чайна хотела крикнуть. Хотела побежать. Но она, словно парализованная, смотрела на великана. Этот ли рок поджидал Александра?
Она повернулась и побежала. Но она преодолела лишь две ступеньки, когда еще одна тень поднялась с земли. Она попыталась остановиться, но трава была скользкой от росы, и Чайна упала. Она ударилась головой обо что-то твердое. Ударилась сильно. Ощутила боль. Кажется, она снова падает… падает… падает. Свет исчез. Тени сделались гуще, боль поглотила ее. С последним вздохом она выкрикнула имя Александра в надежде, что он услышит ее и будет предупрежден.
Александр открыл глаза и улыбнулся. Яркие лучи солнца проникали через шторы и ложились на покрывало. Последние дни были удивительными. Кошмары более не посещали его. Более того, ему снились приятные сны с Чайной. Но даже эти сны не шли ни в какое сравнение с теми радостями, которые они делили с ней наяву.
Он прислушался к ее легкому дыханию. Должно быть, она во сне отвернулась от него, потому что он ничего не услышал. Он снова улыбнулся. Когда он заключит ее в объятия, она задышит часто и горячо, согревая ему кожу и распаляя его.
Она ни разу не спросила его, что он собирался делать после Дня страшного суда, как они стали его называть. Он иногда думал о женщинах, которые были бы рады заполучить его титул и престиж в обмен на что-то такое, чего хотел бы он. Они не привлекали его, он был слишком погружен в свое горе и неудачи. Чайну не интересовали ни его титул, ни его слова. Она хотела лишь одного – уберечь от смерти и защитить от его собственных тягостных переживаний.
Но сейчас пришло время поговорить об этом откровенно.
– Чайна, я думаю, что нам следует…
Он повернул лицо в ее сторону и осекся. Постель была пуста.
Где Чайна? Она ни за что не оставила бы его одного в это утро. Все последние двенадцать дней она настойчиво требовала, чтобы они были вместе весь день.
Александр отбросил в сторону покрывала. Ночной халат Чайны исчез. Одеваясь и на ходу завязывая галстук, он бросился к двери. Его вдруг остановил леденящий холод.
– Квинт? – позвал он. – Ты здесь? Ты куда-то увел Чайну целой и невредимой?
Ему показалось, что уголком глаза он заметил мерцание света, но он не был в этом уверен. Это могло быть солнечным лучиком. Он подошел к окну, откинул тяжелые шторы и ахнул. В саду были повалены новые участки изгороди. На них болтались клочья материи. Он подумал о том, что надо понять, где искать Чайну. Где? И почему-то он не сомневался: он должен отправиться в Римский лагерь.
– Проклятие! Либо ты, либо я! – воскликнул он, отпрянув от окна. Он взял пистолеты, хотя и понимал, что они будут бесполезны против призрака, античного бога или того, что его там ожидало. Повернувшись к двери, он сказал:
– Квинт, я надеюсь, что ты где-то здесь. Я думаю, что мне понадобится твоя помощь.
В лесу стояла тишина, когда Александр прискакал к окраине Римского лагеря. Загадочная тишина способна была вывести его из равновесия, но он сосредоточил все свое внимание на поиске Чайны. Перед ним находились тысячи футов древних полуразрушенных сооружений. Где-то среди них должна быть спрятана Чайна.
Соскочив с лошади, он привязал повод к сломанному молодому деревцу. Сунув руку под китель, он потрогал пистолет. Курок взведен, оружие готово к стрельбе. Сделав глубокий вздох, он зашагал к древним сооружениям.
– Квинт, где ты? – крикнул он.
– Кто такой Квинт? – спросил его низкий голос, донесшийся слева из-за деревьев.
Александр окинул медленным взглядом говорившего. Вместо привычной одежды в ярких тонах сквайр был одет в костюм черного цвета.
– Сквайр Хейвуд, что вы здесь делаете?
– Ожидаю вас. – Он поднял дуэльный пистолет и зашагал навстречу Александру, нацелив длинное дуло ему в грудь. Пистолет дрожал в его руке, но с такого расстояния даже никудышный стрелок вряд ли мог промахнуться.
– Чего вы хотите, Хейвуд? – спросил Александр.
– Разве это не ясно? Я хочу возмездия.
– Возмездия?
– Да, возмездия за женщину, которую я люблю. Я не знаю, что ты сделал с ее разумом, но она ведет себя очень странно с тех пор, как откопала тебя в этих развалинах.
Александр ничего не сказал. Одно неосторожное слово могло привести к выстрелу. Где Чайна? Он не сводил взора с Хейвуда.
– Она бы не предпочла тебя мне, – Продолжал сквайр. – Мы знали друг друга с детства. Помню, что как только увидел ее впервые, я сказал себе, что она будет принадлежать мне. – Глаза его блеснули, когда он прищурился, чтобы прицелиться в Александра. – Ты великий герой! Ты мог бы завладеть любой женщиной. Та блондинка, которая обручена с Тернбуллом, ждет не дождется твоего внимания. – Выражение боли появилось на лице сквайра. – А я любил только одну женщину всю свою жизнь – Чайну Недеркотт, и она будет моей. Я не позволю тебе украсть ее у меня!
– Я не уводил ее, – возразил Александр. Только теперь он понял, почему у него сердце разрывалось, когда Нора Тернбулл решила выйти замуж за другого мужчину. – У женщины не больше выбора, чем у мужчины. К этому выбору их толкает любовь, поселившаяся в сердце.
– Мое сердце отдано Чайне. Это судьба!
– Даже если это сделает ее несчастной?
Лицо у сквайра побагровело.
– Я сделаю ее счастливой. Она полюбит меня так, как не любила никого, включая и тебя.
– А если не полюбит?
– Это тебя не касается. Ты никогда не получишь моей прелестной Чайны. Все, что ты получишь, – это один из старинных камней, которые тебя так зачаровали, в качестве могильного постамента. Ты будешь похоронен здесь, и тебя никто никогда не найдет.
Александр тихонько чертыхнулся. Логические доводы не сработают против человека, чей мозг затуманен ревностью.
– Ладно, – сказал он с сожалением, поскольку до этого лелеял надежду, что больше никогда не будет стрелять в человека. – Если ты хочешь с помощью дуэли разрешить то, что ты считаешь для себя оскорблением, я согласен.
Сквайр засмеялся:
– Я не собираюсь драться с тобой на дуэли. Я намерен убить тебя сейчас и в этом месте. Я упустил слишком много шансов сделать это раньше, и слишком много раз ты подвергал мою возлюбленную Чайну опасности.
– Я?
– Я должен был бы положить этому конец, когда остановил тебя и мою бесценную Чайну в тот момент, когда она впервые везла тебя в замок Недеркотт.
– Так вы и есть разбойник с большой дороги? – спросила Чайна, которая взобралась на стену сооружения, затем соскользнула с нее и встала рядом с Александром. Она заметила, как округлились глаза сквайра, когда он посмотрел на ее ночной халат, испачканный в грязи. Она могла предположить, что Александр был ошеломлен в не меньшей степени, но с объяснениями стоило подождать. – Я всегда восхищалась вами как человеком, который вершит правое дело. Зачем вы напустили страх на половину графства?
Сквайр Хейвуд издал тоненький звук, похожий на рыдание, и сделал пару шагов назад, хотя Чайна понимала, что он мог легко убить Александра.
– Потому что я люблю тебя, Чайна. Именно поэтому я украл у тебя поцелуй в тот день.
Она шагнула вперед, а за спиной сделала знак Александру, чтобы он оставался на месте. Любое его действие или слово могли стать причиной его смерти, чего так боялся Квинт.
– Будь честной со мной, Чайна, – попросил сквайр.
– Конечно.
Он посмотрел мимо нее на Александра, и его взгляд наполнился злобой.
– Ты любишь этого человека?
– Да.
– Любит ли он тебя? – Воспользовавшись тем, что она задержалась с ответом, сквайр уточнил: – Говорил ли он когда-либо тебе об этом?
– Я говорю об этом сейчас. Я люблю тебя, Чайна, – сказал за ее спиной Александр.
Она закрыла глаза. Лучше бы он молчал. Зачем ему говорить слова, которые наверняка взбесят сквайра? Ее сердце забилось от радости, но очень скоро оно может наполниться болью и ей придется оплакивать смерть Александра от руки человека, которого она знала всю жизнь.
– Замолчи, Брэддок! – взревел сквайр. – Иначе я пристрелю тебя даже у нее на глазах!
В груди Чайны шевельнулась надежда. Сквайр Хейвуд хотел избавить ее от зрелища смерти Александра. Пока она будет разговаривать со сквайром, он не выстрелит. Она не знала, как долго сможет его уговаривать, но сейчас ценна была каждая минута. Пока он не выстрелил – надежда на спасение жизни Александра оставалась.
– Скажите мне, почему вы решили сыграть роль разбойника? Вы, уважаемый человек в нашем графстве? Зачем было надевать маску и пугать людей? Ведь вам не нужны деньги и вы, наверное, не хотели сеять страх?
– Но я хотел тебя! – Его губы напряглись, он словно выплевывал каждое слово. – Мне обещали титул после войны, но регент был слишком занят тем, что раздавал медали таким людям, как Брэддок, которые не сделали ничего особенного, кроме как выполняли приказы и сумели выжить в бою. Мне отказали в уважении, поэтому я решил выставить их в качестве жалких трусов, каковыми они и являются в действительности.
– Все же я не понимаю, – сказала Чайна, когда сквайр остановился, чтобы перевести дыхание. Нужно продолжать с ним говорить, пока у него не иссякнет гнев. Может быть, он хотя бы тогда опустит пистолет. – Какое это имеет отношение ко мне?
Он снова тихонько заскулил.
– Потому что если пэры будут напуганы до такой степени, что не решатся выходить из своих шикарных домов, а другие бросятся разыскивать разбойника по ложным следам, я смог бы выбрать момент для того, чтобы похитить тебя. Все поверили бы в то, что ты похищена настоящим разбойником. Было бы так много всевозможных слухов, что трудно было бы разобраться, где правда и где вымысел. А пока они разбирались бы с этим, я увез бы тебя в Шотландию и сделал своей женой.
– Но вы пытались убить меня! Вы стреляли в меня в ластингемской церкви.
– Я не понял, что это ты. Когда я увидел, как Брэддок целует кого-то на церковном дворе, я не имел и понятия о том, что Чайна Недеркотт может оказаться такой девчонкой. У меня защемило сердце, когда я увидел у тебя раненую руку. – Его рот вытянулся в одну прямую линию. – Я не хотел причинить тебе боль. Я видел, как Брэддок поднимался по лестнице в башню в замке Недеркотт, но не имел понятия, что там была и ты.
– Вы рассказываете о том, как учинили пожар. – Она ощутила спазм в желудке от отвращения. Она не могла даже предположить, что ее давний друг, который был столь предупредителен, что принес собачку леди Виолы в замок, способен на столь омерзительное преступление.
– Я видел, как ты была расстроена. – Он говорил почти умоляющим тоном, словно прося ее о прощении. – Поэтому я позаботился о том, чтобы ты не стала свидетельницей моей попытки избавить нас от этого хама раз и навсегда. Я думал, что он умер еще до того, как долетел до последней ступеньки.
Она изо всех сил старалась сохранить внешнее спокойствие, но боялась, что ей станет дурно. Сквайр признавался в том, что он нанес Александру удар по голове и столкнул его с лестницы. Она поняла, что апеллировать к его совести и чувству справедливости бесполезно. Нужно было попробовать что-то другое.
Она заставила себя как можно более спокойным голосом спросить:
– Что ты хочешь в обмен на жизнь Александра?
– Не веди переговоров с ним! – резким шепотом отреагировал Александр.
Она знаком велела ему замолчать и встретилась со взглядом сквайра.
– Так что ты хочешь в обмен на его жизнь?
– Поцелуй. Но на сей раз не в руку. – Он попытался схватить ее.
Чайна отпрыгнула в сторону, но он смог поймать ее и повернуть лицом к себе. Когда она попробовала вырваться, он ударил ее по лицу. Боль сотрясла ей голову. Она услышала, как закричал Александр, но словно на далеком расстоянии. Она пришла в себя, когда упала на землю. Во рту ощущался соленый вкус крови, лицо горело. Она сделала попытку встать.
Сквайр схватил ее за руку и резко поставил на ноги. Он развернул ее лицом к Александру. По выражению лица Александра она поняла, что к ее виску был приставлен пистолет.
Чайна в ярости ударила сквайра локтем в живот. Он хрюкнул и обхватил ее за шею, с силой прижав к себе. Она попыталась снова ударить его, но едва смогла шевельнуться. Силы покинули ее, она с трудом могла дышать.
– Отпусти ее и можешь убить меня, – сказал Александр.
– Нет! – выкрикнула она, но крик был заглушён громовым воплем, донесшимся со скалы поверх деревьев.
– Gloriae cupidous! – снова раздался клич.
Это был Квинт, призывающий покрыть боевой славой себя и своих союзников. Над поляной сверкнула молния, загрохотал оглушительный гром.
Сквайр вздрогнул от грохота и отдернул руку от Чайны. Он что-то пробормотал, озираясь в ужасе вокруг, когда послышался новый удар грома. Он повернулся, чтобы бежать, но споткнулся и упал на усыпанную камнями землю. Он больше не шевелился. Было видно, как кровь сочится из раны в его спутанных волосах и стекает по брови.
Чайна опустилась на колени и приложила пальцы к его шее. Пульс был слабый, но все же прощупывался. Она вынула пистолет из его безжизненной руки, а Александр повернул сквайра на бок. Затем он перевязал своим галстуком ему лоб. Его руки Александр связал веревкой, которая оказалась у сквайра в кармане. Чайна не хотела даже думать, для какой цели веревка предназначалась.
– Это должно удержать его от новых преступлений, – сказал Александр, затем понюхал пальцы. – Веревка пахнет дегтем.
