Текст книги "Свадебные одолжения (ЛП)"
Автор книги: Джош Лэньон
Жанр:
Слеш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
В феврале у Джорджа случился обширный инсульт, и он скоропостижно скончался, поэтому второй раз я встретил Арлин уже на похоронах. И какой бы потрясенной и убитой горем она не была, все равно оставалась такой же милой и приветливой. Идея оплатить репетицию свадебного ужина принадлежала Арлин, и я не нашел ни единого способа, как сообщить ей по телефону, что мы отменили ужин. Я чувствовал, что обязан рассказать ей об этом лично.
Вообще-то, припарковавшись у дома Кейнов, я был удивлен, осознав, что почти хочу увидеться с ней. Мне казалось, если есть человек, способный меня понять, то это будет Арлин. Хранительница очага.
И пока я шел по вымощенной кирпичом дорожке, меня осенило, что я должен был позвонить и предупредить о своем визите. Я подошел к двери, и собака – черная с коричневым шелти по имени Брискет – начала лаять.
Я услышал, как Арлин шикнула на собаку, и дверь распахнулась. Арлин была одета в джинсы и рубашку в красную клетку. С новой стрижкой. Очень короткой и замысловатой. Ей понадобилось мгновение, чтобы узнать меня, и она автоматически посмотрела мне за спину, ища Грэма.
Да, это будет неловко.
– Уайетт, – Арлин была откровенно удивлена, и я не винил ее.
– Извините, надо было сначала позвонить.
– Все в порядке? – резко спросила она.
Она была женщиной, на долю которой выпало услышать очень много плохих новостей у входной двери. Я торопливо ответил:
– Все прекрасно. С Грэмом тоже все хорошо. Вы не будете против, если я зайду на минуту?
– Конечно, – она выглядела смущенной, отступая от двери. Брискет снова залаяла, и Арлин шлепнула ее. Собака заткнулась, обвиняюще посмотрев на меня, и ворчала нам вслед, пока мы шли. Э-э, по коридору, завешанному фотографиями.
Справедливости ради, надо сказать, что Арлет была профессиональным фотографом, и было вполне объяснимо, что ей хотелось иметь так много изображений своего ребенка – единственного сына и его партнера – и что все они выходили отлично. Не какие-то размытые, несфокусированные кадры, щелкнутые Арлин. Она умела мастерски выхватывать идеальные моменты. И у Грэма и Джейса осталось огромное количество идеальных мгновений.
Арлин провела меня в залитую солнцем семейную гостиную. Уютная мебель, розы из садика за домом и еще больше семейных фотографий в разнокалиберных рамках.
– Присаживайся. Я сварила кофе, – сказала Арлин. – Не хочешь чашечку?
– Конечно, – но сам пошел за ней на кухню.
Арлин достала из шкафа две кружки. Большие и белые, украшенные голубыми велосипедами. Она подошла к столу с кофемашиной.
– Мы с Грэмом решили отложить свадьбу, – сказал я.
Арлин, потянувшаяся к кофемашине, замерла. Посмотрела вниз, а потом взглянула на меня. Глаза у нее были голубыми, как велосипеды на кружках. Королевский синий. Так, кажется, называется этот цвет? Такого же оттенка глаза были у Джейса.
– Почему? – спросила она.
– Я подумал, может, мы… Торопим события.
– Торопите события, – повторила она, как будто услышала фразу на иностранном языке.
– Я подумал, возможно, Грэм уже рассказал вам?
– Нет, – она снова опустила взгляд на кружки. – А Грэм чувствует… Говорил ли он, что тоже так думает?
– Нет.
У Арлин вырвался чудной смешок. Она подняла голову и встретилась со мной взглядом.
– Но ты чувствуешь, что торопитесь?
Я же чувствовал, да?
Я чувствовал себя ужасно с момента, как сказал Грэму, что боюсь, как бы мы не совершили ошибку. Чувство было далеким от облегчения, я был несчастнее, чем когда-либо в своей жизни.
– Наверное. Я уже не знаю, – признался я.
Она снова издала тот странный смешок.
– Я думаю, Грэм делает это только для того, чтобы я был счастлив. Он рассказал мне, что они с Джейсом никогда не чувствовали необходимости пожениться…
– Конечно, им не было нужды жениться, – прервала меня Арлин. – Для них это был не вариант, не в их стиле… – она запнулась. – На самом деле это забавно. Если бы ты сказал мне это несколько месяцев назад, я думаю… Хотелось бы мне, чтобы это было неправдой, но я думаю, что почувствовала бы облегчение. А сейчас? Нет. Я считаю, что это… Ужасно.
Ее голубые глаза встретились с моими, и она повторила:
– Ужасно.
– Я не хочу совершить ошибку. И ради Грэма, и ради себя.
– Он любит тебя. Ты делаешь его счастливым. Это видно по его лицу, когда он смотрит на тебя. Все это в его глазах, – ее собственные глаза были яркими и напряженными.
– Я знаю, что любит. И я люблю его. Не в этом проблема.
– Да в чем тогда проблема-то? – теперь она разозлилась и не стала этого скрывать.
– Не хочу, чтобы он потом пожалел. Я считаю, он это делает только ради меня.
– Если ты скажешь это еще раз, я тебя задушу, – я не понял шутит ли она. Брискет, свернувшаяся на половике возле печки, заворчала, даже не сочтя нужным высунуть нос из-под хвоста.
– Ты что же, думаешь, что женятся только затем, чтобы сделать друг друга счастливыми? В браке делятся и плохим, и хорошим. Это значит быть рядом друг с другом, заботиться о друг друге, помогать друг другу, и – да, делать друг друга счастливыми в меру своих возможностей.
– Я надеялся, что это говорится отчасти про списание налогов, – шутка была слабоватой, и она ее не рассмешила.
– Он отличается от тебя. Ты именно этого испугался? Этой разницы между вами. Мы с Джорджем заметили это еще тогда. Грэм, он… мягче. Нет, неверное слово. С тобой он более нежен. Из-за этого все звучит так, будто они были грубы друг с другом, а это не так, – она покачала головой, словно споря с кем-то, может, с самой собой. – Они были так похожи. Джейс и Грэм. Я вижу, как он старается понять тебя, подстроиться под тебя и наслаждается этим. Он был рад познакомиться с тобой. Он счастлив. Конечно же, он хочет сделать счастливыми тебя. Ему хочется лелеять и защищать тебя. Неужели тебе не хочется того же?
– Конечно же, хочется, – я хотел. Именно по этой причине я и отозвал свадьбу. Потому что желание уберечь от боли Грэма было намного сильнее желания избежать боли самому.
– Вот что такое любовь, – она нервным жестом утерла глаза. – И поверь мне, как бы долго вы не были вместе, этого будет недостаточно. Даже близко недостаточно.
Ее голос дрогнул, и она отвернулась. Собака подорвалась с коврика и подбежала, вставая на дыбы и белыми лапами осторожно касаясь джинсов Арлин.
Такого я не предвидел и не знал как реагировать. Арлин выглядела маленькой и одинокой, но в то же время она была сильной, и я знал, чувствовал, как нелегко ей показывать мне свою сломленность.
– Я… Я не хотел заставлять вас плакать, – я протянул к ней руку. Вдруг ей не хотелось чужих прикосновений. Может, я сам ей не нравился. Я не знал. Арлин не была мне матерью, но, судя по всему, она была матерью Грэму. Так что какого черта. – Мне жаль, Арлин, – я обнял ее за плечи, и она, полуобернувшись, крепко обняла меня в ответ.
– Если не хочешь заставлять меня лить слезы, не отменяй свадьбу. Брак – это большой шаг. Один из важнейших. И нервничать – это естественно. Но не путай предсвадебный мандраж с чем-то другим. Вы с Грэмом любите друг друга. Иди домой и поговори с ним.
*
Конечно, не то чтобы мы с Грэмом не разговаривали. Мы говорили постоянно.
Ну хорошо, по большей части говорил я, а Грэм слушал, но мы общались. Но меньше с момента старта «свадебного марафона». Это правда. Нелегко было сдвинуть свадьбу на пару месяцев, раз уж Грэм поставил себе такую цель, вот и все. Он был чуть ли не одержим. Так что, да, он был сосредоточен на том, чтобы увязать все свадебные заморочки воедино. И невероятно, но, все это доставляло ему удовольствие, и именно потому я не хотел вмешиваться.
Это было всего лишь светское мероприятие. Главное – сам брак.
Да, я задавил свое беспокойство по поводу того, что тщательная подготовка к торжеству практически закончена. Я не сомневался, что выбрал верный путь, чтобы все уладить. И невозможно было отрицать, что в то время, когда Грэм принялся увлеченно выбирать карточки для центрального стола, я второй раз задумался, что мы женимся слишком быстро.
Я даже прочитал парочку онлайн ресурсов с заголовком «Струсили?». Многие проблемы, описанные в этих статьях, не относились к нашей ситуации. У нас не было проблем с деньгами, с детьми от прежних браков или с родителями партнера. Не было историй с обманом или изменой. Я уважал Грэма. Я любил его. Он мне нравился. Я страстно желал его.
Я хотел быть его мужем.
И эта идея пугала меня до смерти.
Почему?
Может, потому, что я не знал о существовании его прозвища «Грэй»? Почему я не знал этого? Разве это не одна из тех вещей, которые надо узнать, прежде чем связать свою жизнь с кем-то?
Ладно, мы вместе всего лишь год. Конечно же, есть вещи, которые мы не узнали друг о друге.
Но ведь никто по-настоящему не может узнать другого человека, не правда ли?
Мне известны самые важные вещи. Я знаю, что Грэм сделает все возможное, чтобы быть хорошим мужем.
И вовсе не думал, что не смогу стать хорошим мужем Грэму. Я верил, что могу быть отличным супругом. И был чертовски не против попытаться. И не то чтобы я не верил в брак. Я видел в браке только позитивные стороны. У моих родителей прекрасный брак. Образцовый.
И как бы не тревожила меня перспектива выйти замуж за Грэма, теперь у меня было полно времени, чтобы понять: меня намного больше пугает мысль, что я никогда не стану его мужем.
Так что… да. Нам надо поговорить.
Я был несказанно рад, добравшись до дома и увидев, что машина Грэма уже на месте.
– Эй! – крикнул я, войдя в дом.
– Я здесь.
Я прошел мимо свежедоставленных посылок – свадебные подарки? – и нашел Грэма на кухне. Он сидел у стола на том месте, где вчера сидел я, а перед ним стояла маленькая белая коробочка, перевязанная коричневой шелковой ленточкой.
– Хорошо, что ты любишь шоколад, – сказал он. – У нас восемьдесят коробок конфет, которые не подлежат возврату, – лицо у него было слегка угрюмым.
– Ну, да, я люблю шоколад, – ответил я. – И вообще-то мне надо с тобой поговорить.
Он посмотрел на меня своим изучающим тяжелым взглядом, и я понял, что он ожидает очередную порцию плохих новостей. Этого я вынести не мог.
– Я думаю, ты, наверное, был прав, – сказал я. – Видимо я принял трусость за что-то настоящее.
– Если ты боишься, значит, это и есть настоящее.
Я выдвинул стул и сел рядом с ним.
– Это правда. Но не все страхи обоснованы. И не все они правильные.
Грэм прищурился. Он выглядел настороженно, и я не мог его за это упрекать.
– Ну и что ты хочешь сказать, Уайетт?
Я глубоко вздохнул, совсем не уверенный в том, как Грэм воспримет мое великое откровение.
– После работы я ездил навестить маму Джейса
– Ездил к Арлин? Зачем?
– Ну, отчасти потому, что считал себя не в праве рассказывать ей по телефону, что мы все отменяем. Я почувствовал, что обязан ей и не могу так поступить.
– Я собирался поговорить с Арлин сегодня вечером.
– О, – он был сдержан и краток. Я закончил: – А отчасти потому, что думал, может, она поймет меня.
– Поймет что? Что ты не готов принять пожизненные обязательства? Для этого не надо быть очень понимающим человеком. Я это понимаю. И думаю, что все поймут.
– Да, но это совсем не то, чем кажется, – я взял в руки элегантно оформленный подарок для гостей. Просто не будет. Но это и не должно быть легко.
Грэм устало вздохнул.
– Ладно, ты же хотел поговорить, давай поговорим. Ты не хочешь жениться. Почему?
– Ладно, прежде всего, жениться я хочу. Но меня волновало, что, на мой взгляд, это случилось слишком скоро. Для тебя.
– Для меня, – не веря своим ушам, сказал он.
– Да.
– Даже зная, что изначально это была моя идея?
– Да. Вот, собственно, и все. Я думал или просто боялся, что ты так давишь из-за того, что считаешь, будто я хочу именно этого… – он открыл рот, но я опередил его: – Я и хотел – это правда, но если ты в итоге не окажешься в ловушке своих чувств…
– В ловушке?
– Потом пожалеешь об этом, – попытался объяснить я. – Потому что вы с Джейсом о браке никогда не задумывались.
Я умолк, и Грэм молчал тоже. Он хотел что-то сказать, слегка тряхнул головой, и я понял, что он борется со своими эмоциями.
Я сказал, пытаясь помочь:
– Потому что я знаю…
– У нас не было такого шанса, Уайетт. Если бы у нас был выбор, думаю, скорее всего, мы были бы женаты. С одной стороны, у меня ощущение, что это как бы демонстрирует солидарность. Теперь у нас есть права и возможность их реализовать. И наверное, одна из причин, по которой я хочу стать твоим супругом – это то, что у нас с Джейсом не было такой возможности. Таким образом, я делаю это и для Джейса тоже. Но я не хочу вступать с тобой в брак, чтобы просто доказать свою точку зрения. Я хочу жениться, потому что люблю тебя и хочу провести с тобой остаток своей жизни.
У меня перехватило горло.
– То есть не из-за того, что думаешь, будто это сделает счастливым меня?
– Вообще-то, думаю, это могло бы сделать тебя счастливым.
– Могло бы. Еще счастливее. Потому что просто счастлив я и сейчас. Если не считать прошлую ночь и сегодняшний день.
– Хорошо, – Грэм снова окинул меня подозрительным взглядом. – Я не знаю, в какой момент все пошло наперекосяк.
Я покачал головой.
– Может, в этот, – я протянул ему маленькую коробочку.
Грэм взял ее у меня.
– Подарки для гостей?
– Дело не совсем в них. Скорее в свадьбе как таковой.
– Свадьба – это проблема?
Я почувствовал, что краснею.
– Не знаю. Ощущение такое, будто все выходит из-под контроля. Мы неделями не разговаривали… Или, вернее, не говорили ни о чем, кроме свадьбы. У меня появилось чувство…
Взгляд стал напряженным.
– Какое?
– Одиночества, – признался. – Оставленности.
– Но это все было для тебя. Я хотел сделать это для тебя.
– Знаю. Но выглядело, будто все делается ради свадьбы, а не ради нас. Мне кажется, мы потратили намного больше времени на обсуждение достоинств холодных и горячих закусок, чем на разговор о том, хотим мы иметь детей или нет.
– Ты хочешь детей? – удивился Грэм.
– Не знаю. Может быть. Я никогда всерьез об этом не задумывался. Ты не думаешь, что нам стоило бы? В смысле, обсудить этот вопрос.
– Да, черт возьми. Так это и есть причина отмены?
Я задумался.
– Нет. Нет, это тут ни при чем. Но давай вернемся к теме разговора. Ты хочешь провести вечность со мной или с Джейсом?
Грэм открыл рот. Закрыл. Снова открыл и сказал:
– Я не понял вопроса.
– Я тоже. Но меня волнуют примерно такие вещи.
Лицо Грэма смягчилось.
– Уайетт.
– Поверь, я знаю! Это безумие.
– Это не безумно. Послушай, я не верю в Бога. Но определенно могу сказать только одно, если есть жизнь после смерти, то я хочу, чтобы ты был там со мной. И насколько я могу судить, любое посмертие станет адом. Тебе это о чем-нибудь говорит?
Он говорил абсолютно серьезно, и эта искренность вопреки моим может-не-слишком-рациональным страхам утихомирила сомнения и тревоги, накопившиеся за последние две недели.
– Говорит. Да, – я скривился. – Честно говоря, если бы кто-нибудь год назад сказал мне, что я буду паниковать из-за женитьбы, я бы рассмеялся.
Так же уверенно и торжественно Грэм сказал:
– В этом-то и вся разница. Я уже познал каково это, чувствовать безопасность и уют чувства, что ты проведешь жизнь с человеком, которого любишь больше всего. И я хочу этого снова. Я хочу этого с тобой.
Горло сжало, глаза защипало.
– Спасибо. То есть у тебя нет ни одного сомнения?
– Ни одного, – медленно ответил Грэм.
Я пытался прочесть выражение его лица.
– Но есть что-то еще. Я вижу, что есть что-то еще.
Он нахмурился.
– Ладно. Есть. Я вот думаю, почему твои коробки и мебель все еще стоят в прихожей. Мы живем вместе уже месяц, а ты так и не переехал по-настоящему. У меня складывается впечатление, что ты готов в любой момент упаковаться и уехать.
– Это… Нет. Конечно же, нет, – сказал я и умолк.
– Скажи это.
Я не хотел этого говорить. Не хотел чувствовать себя таким. Облекать в слова. Но Грэм наблюдал за мной, ждал, и из всего этого выйдет толк, только если мы будем честны друг с другом. Я вздохнул.
– Я не ревную и не обижаюсь. Во всяком случае, я так думаю. Но иногда мне кажется, что… Я не уверен…
– Продолжай.
– Я чувствую, что этот дом больше Джейса, чем мой.
Грэм, похоже, был удивлен.
– Ты в этом не виноват, – торопливо добавил я.
– Я что-то не так сделал?
– Не думаю. Я сам не понимаю, поэтому не могу сказать тебе. Дом идеален. Поэтому я не знаю, что я могу сюда добавить.
– Ты можешь добавлять, все что захочешь. Можешь переделывать тут все, что захочется. Это твой дом.
– Я предполагал, что ты это скажешь. Но… – он не говорил этого раньше. До сих пор.
Грэм с энтузиазмом спросил:
– Хочешь переехать?
Хочу ли я? Я поймал внимательный взгляд Грэма.
– Это великолепный дом. Ты был в нем счастлив. Мы были здесь счастливы. Не думаю, что нам стоит переезжать. Полагаю, мне просто нужно было узнать, услышать…
Теперь, сказав это вслух, я чувствовал себя глупо. Убогим, неуверенным и несерьезным.
– Я люблю этот дом, – сказал Грэм. – Но это всего лишь дом. Единственное, без чего я не смогу обойтись – это ты. В общем, если тебе здесь плохо и неспокойно, мы переедем. Подумаешь, большое дело. В мире полно домов. А ты всего один.
Вот теперь я действительно покраснел. Мне было ужасно неловко слушать эти слова. Но и облегчение было просто громадным. Так что, наверное, мне необходимо было услышать именно это. Кое-что должно быть сказано вслух. Слова любви для одного. И извинения для другого.
– Это очень помогает, – вынужден был согласиться я. – И я сожалею, что заставил тебя пройти через все это. Очень сожалею. Выходит, что я просто кошмарная невеста.
Грэм фыркнул.
– У тебя слишком длинная щетина для невесты.
Я потер подбородок.
– Да уж. В общем, что я хотел сказать: похоже, я позволил своим нервам взять над собой верх. Я хочу стать твоим мужем. И надеюсь, что ты все еще хочешь, чтобы мы поженились.
Я не помню, кто из нас сделал первый шаг. Руки Грэма сомкнулись вокруг меня, а мои обняли его. Мы тесно прижались друг к другу, и это было то самое чувство – «долго и счастливо». Его губы, прижавшиеся ко мне, были теплыми, сладкими и родными. Как будто вкус радости. Я удивлялся, как я вообще мог этого бояться?
Когда мы разорвали поцелуй, чтобы хлебнуть воздуха, я сказал:
– Уже слишком поздно? Мы все еще можем попробовать в субботу? Я могу начать всех обзванивать.
– А как тебе такая идея, – сказал Грэм, – почему бы нам не определиться, что мы оба желаем этой свадьбы. И тогда мы могли бы вместе заняться обзвоном?
– Было бы замечательно, – согласился я.
*
За многие годы я выучил одну вещь: идеал принимает разные формы и размеры.
День, в который я стал мужем Грэма, был солнечными, но холодным. Бойкий ветерок ерошил темные волосы Грэма и деловито трепал зеленые и голубые ленты, привязанные к беседке на заднем дворе дома моих родителей, где мы обменялись клятвами.
Я слегка перестарался с отменой венчания в церкви, но оказалось, что старый приятель Грэма по колледжу стал епископальным священником. Рорк освятил наш союз прямо там, под яблонями и спутанным серпантином.
Господи, мы благодарим тебя за то, что подал нам знак своей непоколебимой любви к союзу верности этих двух людей, и мы молимся о том, что в милости своей ты благословишь Грэхема и Уайетта, которые пришли к тебе, и поддержишь их изо дня в день своею любовью.
Грэм улыбнулся мне, взгляд его серых глаз был нежным и уверенным. Я услышал щелчок фотоаппарата и покосился в сторону белых садовых кресел, занятых нашими друзьями и семьями. Арлин опустила свою камеру.
Я вернул Грэму улыбку. К моему удивлению, он протянул руку и погладил меня по плечу. Спокойный, неторопливый, почти ласковый жест…
Одинокая пчела села рядом с нами на виноградную лозу, встряхнулась и улетела прочь в залитый солнцем полдень.
