Текст книги "Пленник страсти (Боваллет, или Влюбленный корсар, Доминика и Бовалле, В омуте любви, Испытание любовью)"
Автор книги: Джорджетт Хейер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Глава II
Доминику сопроводили вниз и провели в уютную каюту, которую, как она предполагала, до сих пор занимал Дэнджерфилд, поспешно оттуда выселенный. Здесь ее и оставили одну, пока Дэнджерфилд провожал ее отца в другую каюту. Доминика осмотрела свои новые владения и не могла не одобрить их. Стены были отделаны темными дубовыми панелями, возле иллюминатора было устроено сиденье с подушкой, неподалеку располагался столик с резными гнутыми ножками, прекрасный сундук фландрской [24]24
Фландрия была одной из семнадцати провинций Нидерландов в XVI веке и входила в состав Испанского королевства; славилась своими мастерами.
[Закрыть]работы, у стены стояли шкаф и удобная кровать.
В дверь осторожно постучали. Девушка пригласила войти, и в каюту просунул голову невысокий человек с длинным носом и воинственно закрученными усами. Донья Доминика молча смотрела на него. Серые глаза посетителя просительно улыбнулись.
– Позвольте внести ваши вещи, сеньора, – произнес гость на отличном испанском языке. – Тут еще ваша камеристка, леди.
– Мария! – радостно вскрикнула Доминика. Дверь открылась пошире и пропустила в каюту пухлое создание, которое подлетело к ней, плача и смеясь одновременно.
– Сеньорита! Они не причинили вам вреда? – Мария упала на колени, поглаживая и целуя руки Доминики.
– Где же ты была все это время? – спросила Доминика.
– Они заперли меня в каюте, сеньорита! Это сделал Мигуэль де Вассо! Он получил по заслугам, когда его стукнули по голове! Но как же вы?
– Со мной все в порядке, – ответила Доминика. – Но что с нами будет дальше, я не знаю. Похоже, все в этом мире перевернулось с ног на голову.
Обладатель лихих усов тоже вошел в каюту, и девушки увидели, что это худощавый человек, одетый в скромный костюм из коричневой бумазеи.
– Не бойтесь, сеньора, – ободряюще промолвил он. – Вы находитесь на борту «Рискующего», а здесь не воюют с женщинами. Слово англичанина!
– Кто вы? – спросила Доминика.
– Я, – произнес тощий человек, выпячивая грудь, – я не кто иной, сеньора, как личный слуга сэра Николаса Боваллета, Джошуа Диммок, к вашим услугам. Эй, вы, там! Заносите багаж!
Эти слова были обращены к кому-то в коридоре. Спустя мгновение оттуда появились двое парней, нагруженные узлами, и тяжело опустили их на пол. Они медлили уходить, глазея на даму, но Джошуа махнул им рукой.
– Давайте, давайте, убирайтесь, олухи! – Он вытолкал их из каюты и закрыл за ними дверь. – Прошу вас, благородная леди, сейчас я все устрою.
Он оглядел, приставив палец к носу, кипу вещей, затем подскочил к шкафу и распахнул дверцы. Веселым взорам Доминики и Марии открылись пожитки Дэнджерфилда. Джошуа ринулся в шкаф и вынырнул оттуда с охапкой камзолов и штанов. Все это было выброшено за дверь каюты.
– Эй, кто-нибудь! Подберите эти тряпки! – скомандовал он. Две женщины услыхали, как в ответ на этот зов послушно раздались торопливые шаги. Джошуа вновь повернулся к шкафу и выгреб все его содержимое, без разбора выбрасывая в коридор все сапоги и башмаки, которые стояли внизу. Отступив на шаг и с гордостью полюбовавшись пустотой, он обернулся к сундуку, открыл крышку, прищелкнул от нетерпения языком и, казалось, с головой нырнул внутрь.
Доминика сидела на подушках, молча наблюдая за действиями Диммока. Мария стояла на коленях возле нее, все еще сжимая в ладонях руку своей хозяйки. Служанка тихо рассмеялась. Тут в коридоре раздался громкий возмущенный голос.
– Кто это бросил тут все это? Негодяй! Диммок, Джошуа Диммок, чтоб тебя чума забрала! Лучшие венецианские штаны Ричарда Дэнджерфилда валяются в пыли! А ну, выходи, тощий негодяй!
Джошуа вынырнул из сундука с охапкой рубашек и нижнего белья. Грубая рука нетерпеливо распахнула дверь, в каюту попытался войти слуга, но на пороге его встретил Джошуа, который сунул тому в руки кипу белья и вытолкал за дверь.
– Убери это! Убери все это, дурень! Теперь каюта принадлежит благородной леди. И по приказу генерала, запомни! Потише, потише, пустая ты голова! Венецианские штаны! А мне-то что за дело? И я действую по приказу, заметь, пожалуйста! Подбери лучше вон тот манжет, и сапоги, и чулки! Сейчас дам еще рубашки. Постой! – Он вернулся в каюту, развел руками и выразительно пожал плечами. – Не беспокойтесь, сеньора. Это безнадежный болван. Человек Дэнджерфилда. Сейчас мы все разложим по местам.
– Мне не хотелось выселять Дэнджерфилда из его жилища, – сказала Доминика. – Неужели для меня не найдется другой каюты?
– Моя благородная леди! Не думайте об этом ни минуты! – воскликнул шокированный Джошуа. – Дэнджерфилд, подумаешь! Конечно, он настоящий джентльмен, но пока еще ребенок! Вы только посмотрите на его вещи! Ох уж мне эти молодые люди! Все одинаковы! Клянусь, у него тут целая лавка этих рубашек. Да у самого сэра Николаса столько нет! – Он выкинул остатки гардероба юного Дэнджерфилда из каюты и быстро захлопнул дверь перед носом его протестующего слуги.
Доминика наблюдала за тем, как ее багаж размещали в каюте.
– Полагаю, вы – достойный человек, – произнесла она с легкой иронией.
– Это в самом деле так, сеньора. Ведь я – слуга сэра Николаса. Меня слушаются. Мне верят. Вот что значит быть лакеем великого человека, сеньора, – самодовольно ответил Джошуа.
– Ах, вот как, значит, по-вашему, сэр Николас – великий человек?
– Не знающий себе равных, леди, – убежденно проговорил Джошуа. – Я служу у него вот уже пятнадцать лет и не видел никого, кто бы мог с ним сравниться. А ведь меня немало носило по свету, заметьте! Да, уж мы-то повеселились, и тут, и там. Конечно, я допускаю, что сэр Фрэнсис Дрейк [25]25
Сэр Фрэнсис Дрейк – английский мореплаватель и адмирал (1540 – 1596). Первыми важными путешествиями Дрейка были торговые экспедиции в Гвинею и Вест-Индию, затем он участвовал в ряде набегов на испанские колонии в Вест-Индии. В 1578 году Дрейк стал первым англичанином, прошедшим Магеллановым проливом вокруг Америки. По приказу королевы Елизаветы I он намеревался исследовать Тихий океан. Его корабль «Золотая Пята» (один из пяти) в одиночестве отправился на север, дошел до района современного Сан-Франциско, однако кораблю не удалось найти путь назад в Атлантический океан, и Дрейк вернулся в Европу, обогнув мыс Доброй Надежды. В 1580 году Дрейк возвратился в Плимут и через год был посвящен в рыцари королевой Елизаветой на борту «Золотой Пяты». Дрейк участвовал в триумфальном разгроме Испанской Армады в 1588 году, а его отказ вести флот в бой, пока он не кончит игру в мяч, вошел в легенду. Умер Дрейк во время очередного плавания в Вест-Индию.
[Закрыть]– весьма достойный человек, но кое-чего ему недостает, и вот тут-то мы его и обходим. Его происхождение, например, никак не может равняться с нашим. Никак! Рейли? [26]26
Рейли, сэр Уолтер – британский исследователь и писатель (1554 – 1618). Был фаворитом Елизаветы I и получил от нее рыцарство за службу в Ирландии. В 1584 – 1589 годах неудачно пытался основать британскую колонию Вирджинию на территории современной Северной Каролины, откуда привез в Англию табак и картошку. Водил несколько экспедиций в Южную Америку, участвовал в осаде Кадиса. В правление Джеймса I был обвинен в предательстве, но смертный приговор был заменен тюремным заключением. Находясь под стражей в лондонском Тауэре (государственной тюрьме) написал «Историю Мира». Освобожден в 1616 году, но возглавляемая им экспедиция на Ориноко за золотом кончилась полным провалом, и Рейли был казнен в 1618 году.
[Закрыть]Ф-ф-ф! Ему не хватает нашей сообразительности, и мы только знай себе посмеиваемся в кулачок, глядя на него. Говард? [27]27
Говард Чарльз, второй барон Эффингемский – английский лорд-адмирал (1536 – 1618). Командовал английским флотом в битве с Испанской Армадой в 1588 году, затем участвовал в осаде Кадиса. Видный государственный деятель Англии конца XVI – начала XVII века.
[Закрыть]Я его и в расчет не беру! О нем даже сказать нечего, судите сами. Может быть, этот щеголь, Лестер? [28]28
Лестер – Роберт Дадли, эрл Лестер (1532 – 1588) – английский придворный, пятый сын герцога Нортумберлендского. Привлекательная внешность Лестера обратила на себя внимание королевы Елизаветы I, которая сделала его главным конюшим, а затем в 1559 году тайным советником. Ходили слухи, что он тайно женился на королеве после смерти своей жены Эми Робстарт. В 1585 – 1587 годах его неумелое командование английским корпусом, поддерживавшим восстание в Нидерландах против испанского владычества, привело к отзыву Лестера, но, он оставался фаворитом королевы до самой своей смерти.
[Закрыть]Ба! Вот уж пустышка! Мы, и только мы одни никогда не знали поражения ни в чем, что бы мы ни предпринимали. А почему, спросите вы? Очень просто, сеньора: мы «не отступаем»! Сама Ее Величество королева [29]29
Имеется в виду Елизавета I (1533 – 1603), королева Англии и Ирландии (1550 – 1603), последняя представительница династии Тюдоров. Казнь ее матери Анны Болейн и заточение самой Елизаветы стараниями Марии I сделали ее осторожной и подозрительной, но ее преданность Англии и интересам монархии помогли ей стать одной из самых мудрых английский правительниц. При Елизавете I в 1559 – 1563 годах в Англии был принят протестантизм. Католические державы затевали несколько заговоров с целью возвести на английский престол Марию Стюарт, королеву Шотландии, католичку. Но по приказу Елизаветы в 1587 году Мария была казнена. Правление Елизаветы I ознаменовалось началом расцвета мореплавания и успехами в политике. Замуж королева так и не вышла, за что ее называли королевой-девственницей, но эрл Лестер более двадцати лет оставался ее единственным фаворитом.
[Закрыть]сказала это своими августейшими губками. «Клянусь смертью Господней! – сказала она – а это ее любимая клятва, заметьте! – Клянусь смертью Господней, сэр Николас, вам бы надо было взять своим девизом слова „Не отступать!“ И у нее были основания так говорить, прекрасная сеньора! Мы бросаем нашу перчатку всем, кто бы это ни был. И пусть будет, что должно быть! Вот как поступает Боваллет!
Мария фыркнула и презрительно вздернула нос. Джошуа свирепо взглянул на нее.
– Запомните это, мистрис! [30]30
Обращение к незамужней женщине, особенно если она занимает какой-нибудь важный пост.
[Закрыть]Я говорю о нас двоих: мы не отступаем!
– Он смелый человек, – проговорила Доминика тихо.
Джошуа расплылся в улыбке.
– Вы говорите истинную правду, сеньора. Смелый! Да, просто как пантера! Мы только смеемся над страхом. Страх – для тех, кто мельче нас! Если вы позволите, благородная леди, я развяжу эти узлы.
– Кто он? Какого происхождения? – поинтересовалась Доминика. – Благородного или низкого?
Джошуа взглянул на нее с гримасой уязвленного достоинства.
– Неужели я стал бы служить у человека низкого происхождения, сеньора? Нет! Мы из очень благородного рода. Даже рыцарство не смогло вполне отметить наши достоинства. А эта честь была нам дарована после нашего возвращения из кругосветного плавания с сэром Дрейком. Конечно, так оно и должно было быть, но нам это совсем не было нужно. Сэр Николас унаследует баронство, никак не меньше того!
– Вот как! – проговорила Доминика с интересом.
– Да, именно так! Он родной брат лорда Боваллета. Это солидный человек, сеньора. Может, ему и не хватает нашей сообразительности, но он очень благоразумный и мудрый лорд. Правда, лорд с неодобрением относится к нашему шатанию по морям и океанам. – Тут Джошуа на мгновение вышел из роли верного и преисполненного восхищением слуги. – Так оно и есть. Бродить взад и вперед по всему свету, нигде не останавливаясь, – так не годится! Мы ведь уже не маленькие, чтобы радоваться безрассудным планам и бросаться в рискованные предприятия! Но что вы хотите? В нас сидит этакая сумасшедшинка, мы всегда должны быть в пути, разнюхивая, где опасность. – Он сложил веревки, которые только что развязал. – Я оставляю вас, сеньора. Ага! Мы отчаливаем! – Он подскочил к иллюминатору и выглянул наружу. – И в добрый час, тот корабль-бедолага уже готов. Теперь я пойду, чтобы как следует устроить благородного сеньора. С вашего позволения.
– А где мой отец? – спросила Доминика.
– Рядом, сеньора. Вы можете постучать по переборке, и он вас услышит. Мистрис… – он сурово поглядел на Марию, – ухаживай получше за благородной леди!
– Нахал! – вскричала Мария, но дверь уже закрылась за Джошуа Диммоком.
– Странно… – промолвила Доминика. – Впрочем… Каков хозяин, таков и слуга. – Она подошла к иллюминатору и привстала на цыпочки, выглядывая наружу. Волны с шипением разбивались о борт «Рискующего». – Я не вижу наш корабль… Слуга сказал, что он затонул. – Она отошла от иллюминатора. – И вот мы тут, на английском корабле, в руках наших врагов. Интересно, что-то из этого выйдет? – Казалось, это беспокоило ее не слишком сильно.
– Пусть только посмеют тронуть вас! – воскликнула Мария, уперев руки в бока. – Второй раз меня уже не запрут в моей каюте! – Она принялась распаковывать вещи своей хозяйки. Встряхивая платье из роскошной алой тафты она вздохнула. – Увы, сеньорита, я-то думала, что вы наденете его сегодня, – пожаловалась она.
Доминика улыбнулась.
– Я надену его, – сказала она. Мария уставилась на нее.
– Надеть лучшее платье, отправляясь на ужин с английскими пиратами? Нет, вот если бы это был дон Хуан.
Доминика почувствовала внезапное нетерпение.
– Дон Хуан! Глупец! Проигравший хвастун! Он кичился, и клялся, что отправит этот корабль на дно моря, захватит знаменитого Боваллета в плен и доставит в Испанию. Оставь платье, милая. Я надену его, и рубины тоже.
– Не говорите так, сеньорита! – воскликнула Мария с искренним ужасом. – Ваши рубины надежно спрятаны у меня на груди. Да они просто сорвут их с вашей шеи!
– Рубины! – потребовала Доминика. – Мы считаемся здесь гостями Эль Боваллета, и, клянусь, сегодня вечером мы сыграем эту роль с царственным величием!
В дверь тихо постучали, и в каюту заглянул дон Мануэль.
– Ну как, дитя мое? – спросил он. Донья Доминика повела рукой.
– Как видите, сеньор, все хорошо. А как вы? Он кивнул и сел рядом.
– Они разместили нас удачно. Моему человеку сейчас отдает приказания какой-то странный тип, назвавшийся лакеем Эль Боваллета. Не понимаю я этих английских слуг и ту свободу, которую им предоставляют. Он говорит, не умолкая, – дон Мануэль расправил халат на коленях. – Мы имеем дело с непредвиденными обстоятельствами, – произнес он, серьезно глядя на дочь. – Командир приглашает нас на ужин. Не будем забывать, Доминика, что мы гости на этом корабле.
– Да, – проговорила Доминика.
– Мы будем вежливы с сэром Николасом, – добавил дон Мануэль.
– Да, сеньор, – сказала Доминика не слишком уверенно.
Спустя час к дверям ее каюты подошел Джошуа и повел ее по коридору в кают-компанию. Она шла за ним с королевским величием, рубины сверкали на ее груди. Благодаря темно-красному оттенку платья кожа девушки казалась еще белее, в руке она держала веер из перьев страуса.
Кают-компания, низкая, но просторная, была освещена двумя лампами, свисавшими на цепях с потолка. Прямо напротив двери на стене был изображен герб в виде щита. В правой его части сверкали скрещенные мечи, а вокруг основания щита обвивалась лента с уже известным девизом «Sans Peur» – «Без страха». Посреди кают-компании был накрыт стол, вокруг которого стояли стулья испанской работы с высокими спинками. Возле одного из них стоял юный Дэнджерфилд, нарядившийся в роскошный камзол и уже знакомые нам венецианские штаны. Заметив Доминику, он поклонился и залился краской. Чтобы скрыть свое смущение он с готовностью пододвинул ей стул. С Дэнджерфилдом девушка не ссорилась, поэтому она ласково улыбнулась ему, сразу превратив в своего раба, и села за стол, небрежно обмахиваясь веером.
Вскоре за дверью раздался громкий веселый мужской голос, свидетельствующий о приближении сэра Николаса. Он вошел в кают-компанию, очевидно, заканчивая рассказывать дону Мануэлю какую-то смешную историю.
Доминика разглядывала его сквозь ресницы. Даже в помятой броне, с влажными от пота волосами и руками, испачканными грязью и порохом, Боваллет показался ей привлекательным человеком. Теперь она видела его преображенным.
На нем был пурпурный камзол, разглаженный и надушенный, в прорезях длинных рукавов виднелось вышитое белье. Высокий воротник плотно обхватывал его шею. Над воротником торчала бородка – не какая-нибудь там бородища лопатой, а острая бородка «стилетто», на редкость ухоженная, такая же черная, как и его коротко остриженные волосы. На нем были штаны французского фасона, расширявшиеся на бедрах, и чулки «а-ля лорд Лестер», носить которые могли себе позволить только люди с безукоризненной линией ноги. На чулках были изображены розетки, а богато отделанные серебряным кружевом подвязки были завязаны чуть пониже колен бантами. Накрахмаленные манжеты были отвернуты; на одном из длинных пальцев Боваллета сидел перстень с драгоценным камнем, а на шее у него была золотая цепочка с шариком с благовонием, предохраняющим от инфекции. Николас вошел, и его быстрый взгляд сразу же обратился к Доминике, сидевшей у стола. Он поклонился ей, обнажая ровные белые зубы в мальчишеской и очень заразительной улыбке.
– Ну, что же, добро пожаловать, сеньора! Мой жулик-слуга достаточно хорошо за вами ухаживал? Стул дону Мануэлю, Диксон! – Казалось, сэр Николас Боваллет сразу заполнил собой всю просторную комнату.
– Мне очень неудобно, что я была вынуждена занять каюту сеньора Дэнджерфилда, – сказала Доминика, улыбаясь Ричарду.
Он, запинаясь, забормотал, что это честь и привилегия для него. Доминика, решив не обращать внимания на Боваллета, занявшего место во главе стола, продолжила разговор с Дэнджерфилдом на ломаном испанском, стремясь очаровать его. Это была несложная задача: разрумянившийся парень умирал от застенчивого восхищения.
– Какой-то странный, чудной человек распоряжается у вас тут хозяйством, – сказала она. – Я прошу у вас прощения – это не я выбросила ваши вещи в коридор. Надеюсь, хозяин был не так возмущен, как слуга?
Дэнджерфилд улыбнулся.
– А, должно быть, это Джошуа, сеньора. А мой человек просто дурень, болван. У него есть основания точить зуб на Джошуа. Вы должны знать, сеньора, что этот Джошуа в своем роде оригинал. Осмелюсь предположить, что он уже расписывал вам подвиги сэра Николаса – всегда соединяя имя хозяина со своим? – На это Доминике нечего было ответить, и Дэнджерфилд продолжил: – Он всегда такой, и я не ошибусь, если скажу, что среди нас он единственный, кто берет на себя смелость судить своего хозяина. Всему свету он заявляет, что выше сэра Николаса стоит один лишь Господь Бог, а самому сэру Николасу он говорит… – Ричард замолчал, устремив лукавый взгляд на своего командира.
Сэр Николас повернул голову. Доминика и не предполагала, что он прислушивается к их разговору.
– А самому сэру Николасу он говорит такое, что достоинство сэра Николаса не позволяет это повторять, – улыбаясь, закончил Боваллет.
Сказав, это, он снова повернулся к дону Мануэлю, который был вынужден остановиться на середине фразы.
– Кажется, ваш слуга не такого высокого мнения о Джошуа… – предположила Доминика.
– О, нет, сеньора, но все-таки это именно он выбросил мои вещи в коридор.
– Кажется, там было немного пыльно, – заметила Доминика.
– Смотрите, чтобы это не услышал сэр Николас, – весело ответил Дэнджерфилд.
Однако слабая улыбка, которая появилась на губах Боваллета, ясно показала Доминике, что сэр Николас еще прислушивался к их разговору.
Наконец подали ужин. Даме предложили грудку барашка под шафрановым соусом, сладости и компот из айвы. Не переставая болтать с Дэнджерфилдом, она приступила к еде.
Дон Мануэль уже несколько раз пытался поймать взгляд дочери, но это ему никак не удавалось, и он был вынужден продолжать беседу с сэром Николасом.
– У вас отличное судно, сеньор, – заметил он вежливо.
– Мое собственное. – Боваллет взял в руки большую бутыль с плоскими боками. – Здесь у меня аликанте, сеньор, есть также бургундское, если вы предпочитаете его. Еще могу предложить рейнского. Выбор за вами!
– Вы слишком добры, сеньор. Аликанте, благодарю вас.
Он увидел, что все пьют из кубков мавританской работы. Точно такие же были в ходу и в Испании. Дон Мануэль проглотил замечание, готовое сорваться с губ.
– Вы рассматриваете мои кубки, сеньор? – поинтересовался Боваллет без малейшего чувства такта. – Я приобрел их в Андалусии. – Тут он заметил напряжение гостя. – Нет, нет, сеньор, успокойтесь, они никогда не плавали на испанском галеоне. Я купил их во время моих скитаний, много лет назад.
Он поставил дона Мануэля в весьма неудобное положение, и тому пришлось спешно менять тему разговора.
– Вы знаете мою страну, сеньор?
– О, да, но совсем немного, – признался Боваллет. Он взглянул на оживленную Доминику. – Могу ли я предложить вам вина, сеньора?
Однако леди была так увлечена разговором с Дэнджерфилдом, что, казалось, ничего не слышала. Мгновение Боваллет, забавляясь, смотрел на нее, затем повернулся к дону Мануэлю.
– Как вы полагаете, сеньор, ваша дочь примет вино из моих рук?
– Доминика, к вам обращаются! – резко сказал дон Мануэль.
Девушка вздрогнула, восхитительно разыграв испуг и повернулась к ним.
– Сеньор? – она вопросительно посмотрела в глаза Боваллета. – Прошу прощения, сеньор. – Сэр Николас протягивал ей кубок. Она приняла его и повертела в руках. – А, это, наверное, со «Святой Марии» ? – спросила она совершенно невинно.
Дон Мануэль густо покраснел от стыда за манеры своей дочери и неодобрительно крякнул, но плечи Боваллета затряслись от смеха.
– Я получил их совершенно честным путем, сеньора.
Доминика притворилась удивленной.
Ужин продолжался. Дон Мануэль, шокированный своенравием дочери, упорно продолжавшей обращать внимание только на Дэнджерфилда, сам начал беседовать с молодым человеком и вскоре с успехом вытеснил Доминику из разговора. Она прикусила губу от досады и принялась рассматривать блюдо с марципаном. Слева от нее, откинувшись на спинку стула, сидел Боваллет, рассеянно вертевший в пальцах свой шарик с благовонием. Доминика украдкой взглянула на него и поняла, что он насмешливо смотрит прямо на нее. Смутившись, она начала щипать кусочек марципана.
Сэр Николас выпустил из рук свой ароматический шарик и выпрямился. Рука его опустилась на пояс, и он вытащил из ножен кинжал. Это было дорогое оружие, с рукояткой из чеканного золота и узким блестящим лезвием. Он наклонился и рукояткой вперед протянул кинжал девушке.
– Я дарю его вам, сеньора, – смиренно произнес он.
Доминика вскинула голову и попыталась оттолкнуть кинжал.
– Но я не хочу!
– Я прошу вас!
– Вам просто нравится издеваться надо мной, сеньор. Мне не нужен ваш кинжал!
– Но вам бы так хотелось убить меня, – мягко произнес сэр Николас.
Доминика с возмущением взглянула на него.
– Вы смеетесь. Продолжайте, сеньор, мне нет дела до ваших насмешек, – сказала она.
– Я? – сказал Боваллет и быстро схватил ее за запястье. – А ну-ка, взгляните мне прямо в лицо и скажите, издеваюсь ли я над вами?
Вместо этого Доминика посмотрела на своего отца, но тот сидел к ним спиной, нараспев декламируя Дэнджерфилду творения Ливия [31]31
Тит Ливии (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.) – римский историк. Самым известным его трудом является «История Рима» с момента его легендарного основания, написанная в возвышенном стиле, со множеством назидательных примеров и нравоучений.
[Закрыть].
– Давайте! – настаивал мучитель. – Что, вы боитесь?
Уязвленная, Доминика подняла глаза. В них ясно читался вызов. Сэр Николас некоторое время смотрел на нее, затем быстро поцеловал ей руку, но не отпустил.
– Когда-нибудь вы узнаете меня получше, – сказал он.
– Не имею ни малейшего желания, – не очень уверенно ответила Доминика.
– Правда? В самом деле? – Его пальцы на секунду сильнее сжали ей запястье, но потом он вопросительно взглянул ей прямо в глаза и наконец отпустил ее руку. Этот взгляд сильно взволновал девушку, он не имел права смотреть на нее таким ясным, вызывающим взглядом.
Дон Мануэль, поглощенный своими разглагольствованиями, говорил теперь о Горации, обрушивая на юного Дэнджерфилда поток цитат.
– А что стало с доном Хуаном, сеньор? – спросила Доминика, которой молчание Николаса начало казаться тягостным.
– Полагаю, он сейчас направляется к острову, носящему ваше имя, сеньора, – ответил он и расколол орех большим и указательным пальцами. Похоже было, что участь дона Хуана его ничуть не интересовала.
– А как же сеньор Крузада? И что будет с остальными?
– Я же отправил его не одного, сеньора, – ответил Боваллет, уморительно приподняв одну бровь. – Думаю, сеньор Крузада, или как там его, сейчас составляет им компанию.
Леди взяла с блюда еще кусочек марципана и отказалась запить его «вином Гиппократа» [32]32
Вино, смешанное с пряностями, использовалось как подкрепляющее или сердечное средство; иногда его пили подогретым, как глинтвейн. Названо по имени легендарного греческого врача Гиппократа, которому приписывалось составление этого напитка.
[Закрыть]. Она казалась задумчивой.
– Значит, вы пощадили их, вы, англичанин?
– Во имя жизни Христовой, а вы думали, будет иначе?
– Не знаю, сеньор. В индийских колониях о вас рассказывают странные истории.
– Похоже на то. – Тема разговора явно забавляла его. – И что же, сеньора, про меня говорят?
Девушка серьезно посмотрела ему в глаза.
– Вы отважный человек, сеньор. Некоторые утверждают, что вы прибегаете к колдовству.
Он громко расхохотался, откинув голову назад. Дон Мануэль вздрогнул и замолчал на середине строфы, к великому облегчению Дэнджерфилда, который начал уже было дремать над своим вином.
– Единственное колдовство, которое я использую, – это колдовство моря, сеньора, – сказал Боваллет. – Я не прибегаю ни к каким чарам, но мне сказали, что я родился в день соединения Венеры с Юпитером. Это счастливый знак! Выпьем за эти планеты! – Он поднял кубок и выпил.
– Алхимия и астрология – это ловушка дьявола, – жестко проговорил дон Мануэль. – Идеи Парацельсия кажутся мне пагубными, сеньор, но я слышал, что их изучают, и многие верят им в Англии. Вот убеждения и абсурдные, и еретические! Я даже слышал, как некто сомневался в том, что его сосед родился под знаком Стрельца только потому, что у того были румяные щеки и каштановая борода! Сколько еще людей, которые не выйдет за порог собственного дома, не повесив на себя кусочек коралла, или не положив в карман сапфир для придания им храбрости, или не взяв с собой какой-нибудь другой игрушки, приличествующей разве что детям или неверным. Говорят еще, что небеса делятся на дома, и один дом правит тем-то и тем-то, а другие чем-то еще. Вредоносные идеи, рассчитанные на легковерных глупцов!
Так дон Мануэль весьма решительно разделался с Парацельсием.
