Текст книги "Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Сэмпсон Уорренби?"

Автор книги: Джорджетт Хейер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 14

Старший инспектор прибыл на Чарлз-стрит в половине восьмого. Фримби, с необычным проворством открывший дверь, уставился на двоих детективов так, будто не верил своим глазам.

– Не думал, что вы примчитесь так быстро! – признался он.

– Примчимся? – переспросил Хемингуэй, глядя на беспорядок в облачении дворецкого. – Мне нужна ваша хозяйка!

– Да, сэр, конечно. Прошу сюда.

Дворецкий подождал, пока оба гостя сбросят на кресло свои пальто, и повел их в будуар. Молча открыв дверь, он отошел, пропуская детективов в комнату и отводя взгляд. В кресле перед телефонным столиком сидела миссис Хаддингтон с вытаращенными глазами и отвратительно вываленным языком. Из-за ее затылка торчали концы проволоки для вешания картин. Старший инспектор замер на пороге.

– Святая Дева! – раздался у него за спиной голос Гранта.

– Когда это случилось? – спросил Хемингуэй, резко обернувшись к дворецкому.

Фримби покачал головой и облизнул губы:

– Не знаю. Я нашел ее десять минут назад. И сразу позвонил в Скотленд-Ярд. Там ответили, что вы будете здесь через несколько минут.

– Наверное, мы тогда уже были на улице, – пробормотал Хемингуэй. – Есть догадки, кто мог это сделать?

– Да, сэр! Или мистер Паултон, или мисс Бертли! Мисс Бертли я запер в библиотеке. Мистер Паултон ушел примерно полчаса назад.

– Хорошо! Скоро я с вами поговорю. А пока можете идти.

– Спасибо, сэр! – сказал Фримби и ушел.

Хемингуэй закрыл дверь будуара, несколько секунд подержал запястье миссис Хаддингтон и произнес:

– Похоже, чутье меня подвело. Ну и зрелище! Думаю, врача уже отправили, но вы на всякий случай позвоните в отдел. Не знаю, как давно она мертва, но тело еще теплое. Сообщите им, что у меня здесь убийство-дубликат и мне нужен стандартный набор инструментов.

Инспектор достал платок и, накрыв им телефонную трубку, поднял ее. Пока он говорил, Хемингуэй тщательно осматривал труп. Кресло, в котором сидела миссис Хаддингтон, немного отъехало от столика с телефоном, голова была запрокинута, затылок опирался на позолоченную деревянную раму подголовника, ноги были вытянуты вперед. Руки свисали с подлокотников, платье с одного боку задралось. Старший инспектор обвел комнату цепким взглядом.

Грант положил трубку.

– Дактилоскописты и фотографы уже в пути, сэр, – доложил он. – Вот ужас!

Хемингуэй кивнул.

– Думаете, тут действует маньяк?

– Кто ж его знает!

– Полное повторение! – заметил инспектор, глядя на труп.

– Вы полагаете? А я нет. Если не ошибаюсь, хозяйку дома убили не в кресле. Посмотрите на ее позу! Чтобы так откинуться и прижаться затылком к подголовью, она должна была сидеть на самом краешке. А следы на ковре? Она сидела перед камином. Эти следы оставлены ее каблуками, когда ее тащили сюда.

Инспектор посмотрел на ковер. На нем остались две диагональные борозды против ворса.

– Зачем? – удивился Грант.

– Если бы я знал! Возможно, вы правы и мы имеем дело с маньяком. Или у преступника просто оригинальное чувство юмора.

– Паултон – кто угодно, только не сумасшедший! – возразил Грант. – Никогда не видел более здравомыслящего человека!

– Ради бога, Сэнди, не спешите с выводами! – раздраженно прикрикнул Хемингуэй. – Этим вы осложняете нашу задачу. Как будто без этого она простая… Мне нравится хладнокровие преступника: я еще расследую первое убийство, а он уже подбрасывает второе! Бьет дуплетом! И не повторяйте, что у Паултона хватило бы на это выдержки!

– Ch’an abair mi dad!

– Вы решили довести меня до белого каления? Что означает эта тарабарщина?

– Случайно вырвалось, – вздохнул инспектор. – Это значит: «Я больше ничего не скажу».

– Держитесь данного обещания, а я попробую вытянуть дело из трясины, – произнес Хемингуэй и, смягчившись, добавил: – Не сердитесь, Сэнди. Знаете, на вечер я уже планировал арест, а тут…

– Где уж мне знать, – проворчал Грант.

– Нет, как вам это нравится? Предчувствую головоломку от начальства! Кого там еще принесло?

Инспектор открыл дверь и впустил полицейского врача. Доктор Йоксолл стремительно вошел, равнодушно взглянул на труп в кресле и поставил чемоданчик на пол.

– Добрый вечер, Хемингуэй! Что тут у вас?

– Новая работенка для вас, сэр. Вам не надоело однообразие?

Врач, не соизволив ответить, наклонился над трупом. Через несколько секунд он сказал:

– Не могу сообщить ничего такого, чего вы сами не заметили бы. Мертва менее часа. Задушена, способ идентичен первому убийству в этой комнате. Ваша версия, старший инспектор? Маньяк-убийца?

– Она умерла там, где вы ее видите?

Острый взор врача мгновенно оценил расположение тела.

– Трудно сказать. Она могла сползти вперед в предсмертной агонии. Скорее поза трупа должна была быть другой, но я не готов утверждать, что эта поза противоестественна. Действовал жестокий человек. Удачи вам, Хемингуэй. Когда закончите с телом, отправьте его в морг. Это не значит, что позднее я смогу сказать вам больше: не надейтесь. Тоскливое дело! Я сразу так подумал. Спокойной ночи!

– Единственное, что вызывает у этого типа интерес, – заметил Хемингуэй после ухода врача, – кровавая баня, когда с показаниями в суде приходится выступать врачам половины всех медицинских специальностей, выдающим черное за белое и посрамляющих вторую половину.

– Потише! – призвал его к порядку инспектор. – Здесь Брумли!

Вошло еще несколько человек. Хемингуэй поприветствовал кивком главного среди них.

– Все то же самое, Том! Придется повозиться, да? Сделайте общий снимок с телом и следами на ковре. Не мне вам рассказывать, на что обращать внимание, Брумли. Займитесь мебелью, каминной полкой, всем, к чему можно прикоснуться. Останьтесь, Стэнли; пусть санитары уносят тело, как только эти сотрудники закончат. И заприте комнату!

Отдав распоряжения на ходу, он покинул комнату и спустился в холл, где его ждал Фримби.

– Послушаем, что расскажете вы. Пойдемте.

Он отвел дворецкого в столовую, где стол был накрыт на две персоны, что сильно коробило дворецкого.

– В ту минуту я как раз закончил накрывать стол для мадам и мисс Синтии, – объяснил он, ежась.

– В какую минуту?

– Точно не знаю, сколько было времени. Примерно семь часов. Я услышал в холле крадущиеся шаги, словно кто-то шел на цыпочках, приблизился к двери – вот так, и увидел мисс Бертли, выходившую из дома.

Его рассказ не произвел на старшего инспектора впечатления.

– Когда она обычно уходит?

– В шесть, если хозяйка ее не задерживает. Она уходила, старший инспектор, я собственными глазами это видел!

– Зачем мисс Бертли вернулась?

– У нее собственный ключ. Я очень удивился, когда опять увидел ее. Мне показалось, будто она старается остаться незамеченной. Я с ней заговорил, она вздрогнула.

– Вот как? Зачем она возвратилась?

– Объяснила мне, старший инспектор, что забыла взять чек, выписанный ей утром миссис Хаддингтон для оплаты счетов. Разумеется, я не должен навлекать на ближнего неприятности, но что делать, если это сразу показалось мне странным! Не подозрительным, а именно странным. Зная, что миссис Хаддингтон хотела поговорить с ней, прежде чем она уйдет, я попросил ее подождать, пока я все разузнаю у хозяйки. – Дворецкий сделал паузу и продолжил: – Мисс Бертли не захотела ждать. Собственно, ей не понравилось, что я направляюсь в будуар. Но я проявил настойчивость – и застал там… Не знаю, выпадало ли мне раньше такое же потрясение, старший инспектор!

– Что вы делали? – спросил Хемингуэй.

Голыми руками Фримби было не взять.

– Как только понял, что миссис Хаддингтон подло умертвили, я велел мисс Бертли идти в библиотеку и сразу послал за миссис Фостон, экономкой, чтобы та побыла с ней до вашего прихода.

– Что же делали вы сами? – повторил свой вопрос Хемингуэй.

– После ухода мистера Паултона приблизительно без четверти семь я находился в своей комнате, а потом пошел накрывать на стол.

– Теперь постарайтесь перечислить людей, побывавших здесь этим вечером.

– Сначала я должен поведать вам, старший инспектор, о весьма неприятной сцене между миссис Хаддингтон и мисс Бертли, которую подслушал сегодня утром. Конечно, я бы предпочел об этом не упоминать, но считаю своим долгом сообщить, что мисс Бертли говорила миссис Хаддингтон угрожающие слова. Мол, она не допустит вмешательства в свои дела и на все пойдет, если ее принудят. А потом – и это, должен признать, меня шокировало – что если ей не достанется мистер Харт – Тимоти, как она сказала, – то ей безразлично, что с ней будет дальше. В этом месте я счел подобающим вмешаться, что и сделал, старший инспектор. У мисс Бертли был такой вид, будто она готова убить – так я в тот момент подумал.

Хемингуэй слушал рассказ Фримби с полным безразличием на лице. Ему было интересно, но он намеренно огорчал дворецкого своей бесчувственностью. Он и не испытывал никаких чувств. Полагал, что мисс Бертли могла задушить свою работодательницу, но допросил на своем веку столько свидетелей, что умел с ходу определить враждебную предвзятость. Своими умелыми вопросами Хемингуэй вытянул из Фримби вполне связное изложение событий дня.

– Итак, не считая врача, в дом никто не приходил между его уходом и появлением мистера Баттеруика? Отлично! Вы говорите, лорд Гизборо пришел до ухода Баттеруика. Вы видели, как ушел Баттеруик?

– Нет, я как раз провожал в гостиную его светлость. Когда я снова спустился, мистера Баттеруика уже не было. Лорда Гизборо я тоже не провожал, хотя слышал, как он ушел. Его светлость не стал ждать, чтобы я его проводил, и сильно хлопнул дверью. Миссис Хаддингтон была вне себя: она обратилась ко мне совершенно непривычным образом и вышла на лестницу взглянуть, что меня задержало, хотя я не задержался, старший инспектор, просто не имею привычки бегать по лестнице! Затем хозяйка приказала мне в случае будущих появлений или звонков его светлости отвечать, что ее нет дома. Полагаю, миссис Хаддингтон не симпатизировала его светлости. Конечно, мне не подобает выражать свое мнение, старший инспектор, но трудно не сложить дважды два. Нельзя было не заметить, что его светлость ухаживал за мисс Синтией. Миссис Хаддингтон сама пригласила его сегодня днем, а он потом убежал, после чего миссис Хаддингтон произнесла вышеуказанные слова. Значит, она заявила ему, чтобы он забыл о мисс Синтии, потому что она не даст ему своего согласия. Напомню, мисс Синтия несовершеннолетняя. Строго между нами, старший инспектор, весь дом знает, что миссис Хаддингтон хотела видеть женихом мисс Синтии мистера Харта. Когда он пришел сюда впервые, я подумал, что это может получиться. Но ему сразу приглянулась мисс Бертли, и все выходило не очень-то приятно, ведь мисс Бертли – молодая женщина с характером и, увы, не всегда достаточно вежлива. Сегодня утром она меня сильно удивила, и я, естественно, не мог не вспомнить ее слова, сказанные мистеру Сэтону-Кэрью перед тем, как его убили. Это были почти те же самые слова, хотя сейчас я уже не могу воспроизвести их точно. Это была угроза.

– Забудьте пока про мисс Бертли! Что произошло после ухода лорда Гизборо?

– Я пошел вниз за коктейлями, чтобы подняться с ними в гостиную. Полагаю, миссис Хаддингтон заглядывала в комнату мисс Синтии, потому что, спустившись оттуда, спросила меня, где мисс Синтия. Мапперли – личная горничная миссис Хаддингтон – считает, что она убежала на вечеринку, но сам я этого не видел.

– Что было дальше?

– Миссис Хаддингтон проверила, нет ли мисс Синтии в будуаре. После этого явился мистер Паултон.

– Миссис Хаддингтон была рада его приходу или нет?

– Я подумал, сэр, что скорее миссис Хаддингтон рада его видеть, чем он – находиться здесь. Мистер Паултон вряд ли бывал в этом доме более двух-трех раз. Он недолюбливал миссис Хаддингтон. Но этот джентльмен не показывал своих чувств. Он пожелал говорить с миссис Хаддингтон с глазу на глаз, и она пригласила его в будуар. Это был последний раз, когда я видел ее живой.

– Понятно. Расскажите мне еще раз, что произошло, когда раздался звонок из будуара.

– Когда раздался звонок, я его уже ждал. Поднимался из полуподвала и, дойдя до холла, увидел спускавшегося по лестнице мистера Паултона.

– Он выглядел взволнованным или, как обычно, спокойным?

– Насколько я мог судить, спокойным. Но я плохо его знаю, и мистер Паултон, повторяю, не выдает своих эмоций. Спускался он медленно, надевал пальто тоже без спешки. Его ждала машина.

– Ясно, – кивнул Хемингуэй. – Вы сказали, я найду мисс Бертли в библиотеке?

– Да, сэр. Я не мог самостоятельно разрешить мисс Бертли покинуть дом. С ней миссис Фостон.

– Хорошо. Я знаю дорогу.

Бьюла и экономка сидели в библиотеке по разные стороны от электрического камина. Бьюла была без шляпки, но в твидовом пальто, в карманах которого прятала руки. Она была бледна и напугана. Миссис Фостон, спокойно вязавшая, при появлении старшего инспектора встала. Сложив свое рукоделие, она произнесла:

– Сэр, мы с мисс Бертли сочли правильным послать за тетей мисс Синтии, мисс Пикхилл.

– Правильно сделали, – одобрил Хемингуэй.

– А я еще послала за мистером Хартом! – добавила Бьюла.

– Вы вправе вызвать кого хотите. Кому еще вы звонили?

– Никому.

– Хорошо. Если бы здесь столпилось пол-Лондона, это никому из нас не помогло бы. Спасибо, миссис Фостон, я вас больше не задерживаю.

Экономка посмотрела на Бьюлу.

– Воля ваша, сэр, но если мисс Бертли захочется, чтобы я осталась с ней, я не возражаю. Никто не заставит меня поверить, будто молодая леди способна такое натворить, что бы ни нес Фримби. Надо поговорить с ним по душам, пока он не состарился!

– Ступайте и поговорите прямо сейчас! – посоветовал Хемингуэй. – Если останетесь здесь, толку не будет. Если вы думаете, что полицейские носят в кармане тиски, то вас обманули: нам не разрешают!

– Все в порядке, – промолвила Бьюла, улыбаясь через силу. – Я не стану отвечать на вопросы до приезда мистера Харта.

– Ну, раз вы так уверены, мисс… – пробормотала миссис Фостон.

Старший инспектор открыл дверь, и экономка ушла. Затем посмотрел на Бьюлу.

– У вас дар влипать в неприятные ситуации? – усмехнулся он.

– Эта – худшая! Вам, наверное, уже рассказали про мою ссору с миссис Хаддингтон утром?

– Разумеется! Вы позволили себе угрозы? Глупо с вашей стороны, если вы задумали ее убить.

– Я ее не убивала!

– Вот с этого и начнем! Когда вы ушли?

– Я больше ничего не скажу! Знаю, до чего могут довести разговоры с полицейскими.

– Послушайте, – терпеливо произнес Хемингуэй. – Я готов поверить, что полтора года назад вы стали жертвой подлого обмана. Но давайте договоримся: я не страшный серый волк! Я даже не инспектор Андербарроу!

– Если вы говорите об инспекторе, который вел мое дело…

– О нем, о нем! У него своя манера, у меня своя, и чем быстрее вы это поймете, тем лучше мы с вами сработаемся.

– Это вы мягко стелете? Я не убивала миссис Хаддингтон!

Вошел Грант и тихо сказал что-то шефу на ухо.

– Пришел, значит? Да, впустите, не возражаю. Минутку! – Взяв инспектора под локоть, он вывел его из комнаты. Там уже снимали пальто Тимоти и его брат. – Что происходит? Сколько еще людей сюда пожалует? Тут что, званый вечер? Добрый вечер, мистер Кейн! Кто вас сюда прислал, хотелось бы мне знать?

– Извините, но когда мисс Бертли позвонила моему брату, с ним находился я. Все взвесив, я решил его сопровождать.

– Из чувства заботы? Действительно, кто знает, что взбредет мне в голову и что я с ним сотворю? Мне казалось, сам может за себя постоять – и даже неплохо! Если захотите поговорить с мисс Бертли, мистер Харт, то она там. – Хемингуэй указал на библиотеку и, когда Тимоти проходил мимо него, добавил: – Если вам удастся убедить ее, что самое глупое – отказаться отвечать на мои вопросы, то я буду очень рад, что она вас вызвала.

– Я тебя подожду, Тимоти, – сказал Джим брату.

– Как хочешь. Повторяю, в этом нет никакой необходимости! – бросил Тимоти через плечо.

– Если она предупредила его, что миссис Хаддингтон убили, значит, так оно и есть, сэр. Не желаете подождать в столовой? Там горит камин.

– С радостью. Не знаю, насколько серьезно вы отнеслись к провалу моего брата в том, другом деле, но новые события дают ему шанс оправдаться.

– Одно ясно: данное убийство – не его рук дело, – заметил Хемингуэй. – Если это вас успокоит, сэр, то я не намерен тратить время на вопросы о его занятиях сегодня днем. Вы покажете, что провели с ним весь день, а у меня и так достаточно дел, чтобы попытаться доказать, что вы меня обманываете.

Джим засмеялся и захромал в столовую. Старший инспектор повернулся к Гранту:

– За вами Паултон, Сэнди! Никаких обвинений, просто отвезите его в Скотленд-Ярд, пусть ответит на вопросы. У меня достаточно подозрений для ордера. Обращайтесь с ним вежливо и задержите, пока я не закончу здесь. Ничего с ним не сделается!

Глава 15

В библиотеке Бьюла, вжавшая голову в плечи, когда открылась дверь, бросилась молодому Харту на шею:

– Тимоти! Господи, что мне делать?

Харт, научившийся хранить в тяжелом положении хладнокровие, поспешил прекратить то, что он верно оценил как начинающуюся истерику.

– Привет, милая! – Тимоти ласково поцеловал невесту. – Только не повали меня! У тебя в сумочке найдется пудра для лица?

– Конечно! Но…

– Припудри носик! Приведи себя в порядок! Какая ты отчаянная! Разве тебе неизвестно, что искусство осчастливить молодого мужа начинается с умения всегда оставаться элегантной в его глазах? Если хочешь знать, здесь все важно, начиная с пудры и…

– Спасибо, закончить я могу сама! – перебила Бьюла, немного воспрянувшая от его оптимизма. – Не смейся надо мной! Я никогда в жизни не попадала в такой переплет. Я находилась здесь, Тимоти! Утром у меня с ней произошла ссора, которую подслушал Фримби. К тому же мне не полагалось тут быть…

– Так и вижу эшафот! Успокойся, любимая!

Бьюла высвободилась из его объятий.

– Дальше – больше. Я скрыла от тебя… Но теперь в этом нет смысла: не скажу я, так сообщит этот полицейский. Лучше тебе все узнать от меня.

– Не торопись! Не скрою, мне хотелось бы пролить свет на твое темное прошлое, но если ты воображаешь, будто Хемингуэй откроет мне или любому другому юристу какой-то ужасный секрет, – избавься от своей иллюзии! Этого не случится.

Бьюла достала из сумочки носовой платок. Громко высморкавшись, она проговорила:

– До чего же ты милый! Твой брат почти напрямую обозвал меня скотиной за то, что я тебе не покаялась. Скорее всего, он прав.

– Единственное, что мешает мне немедленно предложить Джиму выбор между пистолетами и шпагами, – убеждение, что он ничего подобного не говорил! – заявил Тимоти.

– Ну, может, не в таких словах… В общем, я – бывшая арестантка!

Это признание не возымело ожидаемого результата. Бьюла думала, что Харт предпримет рыцарскую попытку скрыть свои чувства, и была готова, что он неприязненно отшатнется. Но то, как он себя повел, застигло ее врасплох: Тимоти упал в кресло у стола, уронил голову на руки и притворно простонал:

– Вот это да! Какой ужас, моя дорогая!

– Это правда! – в отчаянии крикнула она.

– Нет, я этого не вынесу! За что тебя посадили, моя радость? За непредумышленное убийство за рулем?

– За подделку и растрату! – выпалила Бьюла.

Тимоти вскинул голову, посмотрел на нее и протянул руку, которую она стиснула. Он усадил Бьюлу к себе на колени.

– Ты – моя драгоценность! Немедленно все выкладывай!

Вместо того чтобы внять этому призыву, Бьюла упала ему на грудь и разрыдалась. Харт разумно ограничивался словечками «брось!» и «будет, будет!» и терся щекой о ее всклокоченную голову и успокоительно похлопывал по плечу. Эта находчивость быстро принесла результат: Бьюла перестала рыдать и, икая, зашептала:

– Я этого не делала! Это не я, Тимоти!

– Послушай, милая, хватит меня пугать! Необязательно мне это повторять! Кто был твоим защитником?

– Я забыла… Запросила адвоката, и мне назначили какого-то старичка. Сказали, что по суду.

– Ладно, дорогая, все понятно! – воскликнул Тимоти. – Впервые за свою карьеру юриста я жалею, что выбрал стезю краснобая из Центрального уголовного суда! Вот если бы я мог выступить твоим защитником…

– О, Тимоти! – Бьюла уткнулась ему в плечо и всхлипнула. – Это ничему не помогло бы! Я была дурочкой! Мне никто не верил – и теперь вряд ли поверит! Я не могла придумать доказательств, что не делала этого, а если пришла в тот кабинет в позднее время – так это потому, что он мне позвонил и велел туда пойти и достать из сейфа конверт. Сказал, что забыл про него и теперь у него возникнут неприятности с дядей. Я должна была отправить ему конверт по почте. Но в суде было просто мое слово против его, и хотя судья был, по-моему, склонен принять мою сторону, жюри решило по-другому.

Харт не пытался решить загадку. Он просто достал большой носовой платок и, вытирая Бьюле щеки, приговаривал:

– Когда все это закончится, ты мне расскажешь. А пока сядь прямо, перестань меня поливать, а то промочишь насквозь! Сюда вот-вот войдет мой приятель сержант, он же старший инспектор Хемингуэй, не хочешь же ты, чтобы он застал тебя в луже из слез! И хватит бояться, что он арестует тебя за убийство по той причине, что однажды тебя осудили за подлог: он слишком хитер, чтобы так сглупить!

– Я не все тебе рассказала, – не унималась Бьюла, решившая облегчить душу. – Моя фамилия не Бертли. То есть это не вся моя фамилия.

– Дай наберусь смелости! Потому что если твоя фамилия Снукс или что-то в этом роде…

Она улыбнулась:

– Нет-нет! Мериден!

– Что может быть лучше? Правда, единственные известные мне Меридены – консервативная семья из Уорикшира, помешанная на физкультуре и благих намерениях.

– Это они и есть! – воскликнула мисс Бертли.

– Прости, но наша помолвка расторгнута. Половина твоей ценности заключалась для меня в том, что у тебя нет родни такого пошиба! Прочь с моего колена!

Поспешность, с какой Бьюла выполнила команду, была вызвана появлением старшего инспектора Хемингуэя. Подбежав к висевшему над камином зеркалу, она стала приводить в порядок свой облик, лишь изредка издавая конвульсивные всхлипы.

– Милости просим! – сказал Тимоти. – Атмосфера очистится, если я скажу, что уже все знаю. Не стесняйтесь, старший инспектор! Я как раз внушал нашей очаровательной рецидивистке, что вы не арестуете ее только из-за того, что она попала впросак прежде, чем сподобилась познакомиться со мной и заручиться моим советом и поддержкой.

– Не арестую, – подтвердил Хемингуэй. – Но предупреждаю вас, мисс Бертли: если вы и дальше будете воспринимать меня как какого-то гестаповца, то мне и впрямь придется этому соответствовать и напустить на вас Андербарроу за то, что вы не соизволили зарегистрироваться после освобождения. Решайте сами!

Она обернулась и, вспыхнув, попробовала улыбнуться.

– У вас все равно ко мне предубеждение. Опыт общения с полицией не позволяет мне доверять вам.

– Старший инспектор докажет тебе, что бывают злые полицейские, а бывают добрые, – произнес Тимоти. – Ведь так, Хемингуэй?

– Ничего я не стану ей доказывать! Она сама убедится, что в полиции служат разные люди. Впрочем, просто чтобы вам объяснить, что мы с Гиммлером не являлись друзьями, я все-таки замечу, что ваше дело вызвало у меня интерес. Я выяснил, что партнерство между Гарольдом Макстоком и его дядей прекращено.

Грустные глаза мисс Бертли вспыхнули, и она воскликнула:

– Так вы думаете…

– Ровным счетом никаких мыслей у меня нет! Собственно, откуда у меня возьмется интерес? То дело расследовал не я, меня занимают лишь умышленные убийства. Вы лучше мне объясните: что снова привело вас в этот дом сегодня вечером?

Бьюла покосилась на Тимоти, и тот сразу приказал:

– Сядь и отвечай полицейскому как на духу, дитя мое!

Повиновавшись, она нехотя проговорила:

– Это прозвучит совершенно невероятно!

– Как и все рассказы, которые мне приходится выслушивать, – успокоил Хемингуэй. – Притом что не все они – ложь.

– В общем, сегодня утром миссис Хаддингтон вручила мне чек, – начала Бьюла. – Она делает так каждую неделю. Я должна его обналичить и оплатить домашние счета. Я сунула чек в ящик этого стола и забыла. Пришлось вернуться, мне же полагалось оплатить счета завтра утром, перед приходом на работу.

– Можно мне взглянуть на чек?

Она порылась у себя в сумке.

– Вот он. Книг и счетов здесь нет, они у меня дома. Если вы кого-нибудь за ними пошлете, я могу объяснить, где их искать. Чек выписан на их точную сумму.

Хемингуэй взял чек, посмотрел на него и вернул Бьюле.

– На предъявителя. Где вы их обналичиваете?

– В банке на Пикадилли.

– Вы располагаете ключом от входной двери?

– Да.

– Когда вы сюда вернулись?

– Я… Не знаю!

– Давайте попробуем разобраться. Сколько было времени, когда вы ушли?

– Шесть часов, – с готовностью ответила она. – В холле били часы. Я давно закончила все дела, но миссис Хаддингтон не отпускала меня раньше шести.

– Что вы сделали, уйдя?

– Дошла до Грин-парк-стейшн и села в поезд до Ирлс-Корт.

– Вы живете на Неверн-плейс? Пять-семь минут пешком в каждую сторону. Что потом?

Она нахмурилась, напрягая память.

– Зажгла у себя в комнате газовый камин, сняла… Нет, не то! Я положила в свой секретер бухгалтерские книги и отдельные счета. Потом проверила, при мне ли чек, и обнаружила, что его нет. Я принесла книги обратно в чемоданчике. Знаю, это звучит глупо, но я подумала, что если сразу поспешу обратно, то миссис Хаддингтон будет одеваться к ужину и не узнает о моей оплошности. Обычно она очень сердилась на подобную забывчивость, и мне не поздоровилось бы, если бы она поймала меня здесь с чеком завтра утром. Напрасная трата хозяйского времени из-за моей беспечности! Вот я и вернулась.

– На метро?

– Да, на метро. Я отперла дверь своим ключом, неслышно юркнула в дом и шмыгнула в комнату.

– Не так быстро! – попросил Хемингуэй. – Вернемся ненадолго назад. Вы еще не ушли в шесть часов. К миссис Хаддингтон кто-нибудь приходил?

Бьюла заколебалась:

– Я никого не видела, но слышала звонки в дверь.

– Еще что-нибудь?

Она посмотрела на Тимоти, и тот тихо произнес:

– Будь умницей, милая! Что именно ты слышала?

– Собственно, ничего. Я узнала голос мистера Баттеруика. Но могла легко ошибиться. Я не прислушивалась.

Хемингуэй кивнул.

– Что потом?

– Пришел лорд Гизборо. Но я знала, что его ждали: слышала, как раньше об этом судачили слуги. Они часто обсуждали его… намерения. Я слышала его разглагольствования… то есть разговор с Фримби.

– Вам известно, когда удалился мистер Баттеруик?

Бьюла покачала головой.

– А лорд Гизборо?

– Тоже нет. Когда я уходила, он еще оставался у миссис Хаддингтон: в холле висело его пальто.

Хемингуэй заглянул в свои записи.

– Хорошо. Возвращаемся к вашему второму приходу в дом. Долго вам пришлось ждать поезда на Ирлс-Корт?

– Нет. Я даже пробежалась, чтобы попасть на поезд.

– Как долго вы обычно едете?

– Минут пятнадцать-двадцать. Дорога занимает, как правило, полчаса.

– Можете прикинуть, сколько времени вы провели дома?

– Немного. Мне трудно вспомнить… Наверное, минут десять-пятнадцать.

– Полагаю, мы не ошибемся, если предположим, что вы вернулись в половине восьмого?

– Примерно, – подтвердила она, взволнованно глядя на него.

– Вы, случайно, не заметили, оставалось ли на вешалке в холле пальто?

– Я туда не взглянула, извините. Сразу поспешила сюда. Я заметила лишь свет в столовой, но никакого движения. Решила, что Фримби внизу. Он меня на дух не переносит – как, впрочем, и я его. Я знала, что, заметив меня, дворецкий обязательно наябедничает миссис Хаддингтон. Я открыла этот ящик – она указала на верхний ящик стола, – забрала чек и… попыталась незаметно сбежать. Но Фримби все же оказался в столовой и услышал, как я ухожу. Остальное вам известно. Я сглупила: попросила Фримби не выдавать меня. Да еще хотела не пустить его к миссис Хаддингтон с докладом, что я опять в доме, потому что знала: она непременно придумает для меня какое-нибудь гиблое задание… Напрасно я вам все рассказываю. Сама слышу, как фальшиво это звучит!

– Я бы так не сказал, – возразил Хемингуэй, делая запись в своем блокноте.

– Понятия не имею, зачем я ей здесь понадобился! – воскликнул Тимоти. – Чудо, а не свидетель, верно, старший инспектор? Я бы без малейшего колебания поручил ей дать показания в суде.

Бьюла слегка улыбнулась.

– Еще один вопрос, мисс Бертли, – произнес Хемингуэй. – Вероятно, вы предпочтете, чтобы я задал его без вашего юридического консультанта? Он мог бы выйти к мистеру Кейну в столовую. Вам достаточно будет разок вскрикнуть, чтобы он примчался к вам на выручку.

– Неужели впереди новые отвратительные откровения? – предположил Тимоти.

Бьюла покачала головой:

– Нет, я не стану ничего утаивать от мистера Харта. Спрашивайте!

– Что явилось причиной вашей размолвки с миссис Хаддингтон утром?

Она вспыхнула.

– О!..

– Я вас предупреждал, – напомнил Хемингуэй.

– Надо полагать, причина размолвки вам уже известна. Не сомневаюсь, Фримби подслушивал. Миссис Хаддингтон пронюхала, что вчера вечером я ужинала с мистером Хартом и… и изволила гневаться.

– Дальше!

– Она… грозила рассказать ему… про меня. – Бьюла подняла голову. – Пообещала обязательно это сделать.

– А что сказали на это вы?

– Зачем спрашивать? Вы и так знаете.

– Неверно! – вмешался Тимоти. – Ему известен только рассказ Фримби. А ты озвучь собственную версию. Если хочешь, я выйду.

– Дело не в этом! Просто ты предлагаешь мне самой вдеть голову в петлю.

– Боже сохрани! – воскликнул Тимоти. – Теперь, любимая, ты должна все рассказать старшему инспектору!

– Я заявила, что собираюсь выйти за тебя замуж и пойду ради этого на все. Что-то в этом роде… Точных слов не помню, потому что была взбешена. Сказала, что не позволю ей помешать мне. Добавила, что ни перед чем не остановлюсь, если она попробует вмешаться. Но я же не имела в виду убийство!

– Нет? – уточнил Хемингуэй. – Тогда, может, объясните, что вы имели в виду, мисс Бертли?

Вид у нее был встревоженный.

– Ничего! Люди болтают много глупостей, не думая.

– А теперь подумайте! – посоветовал он. – Это может оказаться важным. Вы произнесли угрозу и сейчас сами это признали. Если вы подразумевали не насилие, то что? Как вы могли навредить миссис Хаддингтон?

Тимоти, пристально наблюдавший за ним, проговорил:

– Бьюла, тебе известно что-то, чего она не желала разглашать?

– У меня были подозрения, но… Послушайте, это было несерьезно! Я просто хотела припугнуть ее. Я бы никого не стала шантажировать, даже миссис Хаддингтон!

– Какие подозрения, мисс Бертли?

– Я бы предпочла не отвечать. У меня нет доказательств, и потом… она мертва!

– Да, и я стараюсь выяснить, кто убийца, – сказал Хемингуэй.

– Я знаю, чем вы занимаетесь, – кивнула Бьюла. – И если какие-то мои слова… приведут к разоблачению преступника… – Она помедлила и воинственно закончила: – Будет очень жаль!